Бельгийский поэт Адольф Густав Эмиль Верхарн родился в мае 1855 г. в маленьком местечке Сент-Аман, неподалеку от Антверпена, в семье сельского рантье. Образование он получил в иезуитском колледже в Генте и на юридическом факультете Лувенского университета. В 1881 г. он получил степень доктора права и поступил на стажировку к известному брюссельскому адвокату Эдмону Пикару, но вскоре оставил юриспруденцию ради журналистики и поэзии. В середине 80-х гг. увидели свет первые поэтические сборники Верхарна: «Фламандки» (1883) и «Монахи» (1886), которые сразу принесли ему известность. Первый из них исполнен поистине рубенсовского буйства плоти, второй воспевает возвышенную красоту духа. Две эти книги, словно двусторонний поэтический портрет Фландрии, где одна часть диптиха стала натюрмортом ее повседневной жизни, а вторая запечатлела ее мистическую душу.
Следующие три сборника «Вечера» (1887), «Крушения» (1888) и «Черные факелы» (1891), образующие «трилогию отчаяния», проникнуты глубоким трагизмом и апокалипсическим видением мира. В эти годы Верхарн утратил веру в Бога. Он был тяжело болен, жаловался на бесконечную усталость тела и ума, постоянно находился на грани нервного срыва. Чувство одиночество усугубила смерть горячо любимых родителей. Мотивы большинства стихов той поры – тоска, отчаяние, боль, безнадежность. Куда не обращает взгляд лирический герой Верхарна, все видится ему в мрачном свете, ибо «бессмысленность растет, как роковой цветок».
«Нет ничего!» - восклицает поэт и бесконечно варьирует этот мотив опустошения, безысходности, абсурдности бытия. Его стихи наводняют образы смерти, гибели, распада, гниения. По своему духу поэзия этого периода близка к французскому символизму и декадансу. На смену подчеркнутой предметности, буквальности образов двух первых сборников приходит сложная метафорическая система.
В начале 1890-х гг. трагическое мироощущение притупляется. Зато в творчество Верхарна властно входит социальная тема. Особенно сильна она в таких его сборниках, как «Поля в бреду» (1893), «Призрачные деревни» (1894), «Города-спруты» (1895) и, в особенности, в символической драме «Зори» (1898). Одна из главных тем его поэзии - неумолимое наступление безжалостной промышленной цивилизации, поглощающей старую фламандскую деревню. Это заглавный образ в стихотворении «Равнина»:
Равнину мрак объял: овины, нивы
И фермы с остовом изъеденных стропил;
Равнину мрак объял, она давно без сил;
Равнину мертвую ест город молчаливо.
Огромною преступною рукой
Машины исполинской и проклятой
Хлеба евангельские смяты,
И смолк испуганно задумчивый оратай,
В ком отражался мир небесный и покой.
«Города-спруты» принесли Верхарну всемирную славу поэта-урбаниста. Впервые в поэзии источником вдохновения стали не внешний облик, не архитектурные особенности, а картина социального бытия города, образ сути, «души города». От этого сборника ведут свое начало многие мотивы поэзии ХХ века.
«ЗОРИ». Действие пьесы разворачивается в выдуманном Верхарном городе Опидомани. И хотя ее герои являются воплощенными идеями и символами, она полна живых реалий и отличается поистине шекспировским накалом страстей. Все персонажи проникнуты острым чувством смены эпох: опостылевшее прошлое уходит, но что сулит грозное будущее неизвестно, и потому каждый пребывает на зыбкой грани между надеждой и отчаянием. Драматический сюжет разворачивается на фоне бесконечных пожаров. В первом действии горят окружающие Опидомань деревни. Во втором действии квартиру главного героя озаряют грозные всполохи пламени – это горят подожженные восставшими рабочими биржа, арсенал и порт – ненавистные символы несправедливого общества. Завершается пьеса на главной площади Оппидомани, подернутой дымом пожара, в котором сгорает символ несправедливой войны – Дворец Артиллерии и Флота Так создается образ охваченного очистительным огнем мира. Даже сам поэтический строй «Зорь» напоминает собой фантастический костер, в котором над общим приземленным уровнем диалогов высоко взметаются исполненные пафоса всполохи поэтических монологов. Это позволило Верхарну совместить на первый взгляд несовместимое: выпуклый жизненный реализм с высоким символом отвлеченной философской идеи.
Сцена первая первого действия сразу вводит зрителя в самую гущу драматических событий. Он оказывается на охваченной огнем равнине среди нищих, крестьян и рабочих, бессильно наблюдающих за тем, как горят окрестные деревни. Только постепенно из отрывочных реплик отдельных персонажей складывается картина происходящего. Гибнет олицетворяющая Прошлое деревня. На смену ей приходит индустриальный город-спрут Оппидомань, как бы воплотивший в себе современную урбанистическую цивилизацию со всеми ее язвами и достижениями. Патриархальное прошлое должно отмереть. Это неизбежно. Но настоящее также бесконечно далеко от идиллии. Оппидомань терзает война, вернее сразу две войны: внешняя и внутренняя. Снаружи его осаждает некая неприятельская армия, внутри идет ожесточенная борьба между правительством и доведенным до нищеты народом. Восставшие укрылись на Авентине и готовы с оружием в руках отстаивать свои права. Но братоубийственная война еще не началась. Обе стороны с надеждой смотрят на трибуна Жака Эреньена. Он любимец народа, который жадно ловит каждое его слово. Правительство его ненавидит, но вынуждено считаться с ним, поскольку только он способен обуздать мятежников.
Во втором действии мы видим Эреньена дома в кругу семьи. К нему приходит Консул, посланник правительства. Он уговаривает трибуна вмешаться в разгорающийся конфликт, мотивируя это шаблонным набором аргументов пресловутого «здравого смысла». Эреньен не скрывает своего презрения. Он видит Консула насквозь и понимает, что если бы солдаты повиновались правительству, старый патрициат без колебания потопил бы восстание в крови. Но власть имущих поколебалась. Они ни в чем не уверены. По сути Эреньен их последняя надежда, они готовы принять любые его условия. Из любви к родному городу трибун соглашается стать посредником.
Дальше действие переносится на вершину Авентина, где засели восставшие. В их рядах те же колебания, что у Правительства. У народа хватило твердости открыто выразить свое неповиновение, но что будет дальше? Гражданская война? Все знают, что жить так, как раньше, нельзя, но никто не знает, каков должен быть следующий шаг. Как обычно в такой ситуации, появляются вожди, требующие «бескомпромиссной твердости». Один из них Эно – шурин Эреньена. Он призывает безжалостно истребить всех врагов, начиная с правителей и консулов. Но его слова не воодушевляют толпу. Народ интуитивно чувствует, что этот путь ведет в никуда. Тут появляется Эреньен и с первых слов овладевает массой. Он говорит твердо, его уверенность заражает остальных. Дни правительства сочтены, но гражданская война будет гибелью Оппидомани. Восставшие должны воспользоваться теми уступками, что предлагает правительство, а потом разойтись, чтобы вновь временно подчиниться ему. Эно пытается противостоять Эреньену, обвиняет того в соглашательстве, но его не слушают. Народ расходится.
События третьего действия разворачиваются две недели спустя. Мы вновь в кабинете Эреньена. Стекла в окнах выбиты возмущенным народом. Снаружи слышны крики проклятий в адрес трибуна. Эреньен в бешенстве: правительство не исполнило ни одного из своих обещаний! Оно просто воспользовалось Эреньеном, чтобы обмануть народ. Вчера его едва не побили на улицы камнями. От расправы его спас Эно. Что же делать дальше? В голове у Эреньена уже созрел новый дерзкий замысел: спасение Оппидомани придет со стороны осаждающего его неприятеля. Он знает, что невыносимые тяготы войны разложили вражескую армию, что она уже давно бы взбунтовалась, если бы солдаты знали, что им делать. Там, по ту линию фронта тоже идет упорная работа. Во главе недовольных офицеров стоит капитан Ордэн. С давних пор он зачитывался книгами Эреньена, он проникся его возвышенными идеями и теперь объявил себя его учеником. Ночью вместе с Эно Эреньен отправляется на переговоры с Ордэном. Предложения трибуна кажутся безумными, хотя, по сути, они совершенно естественны: осаждавшие и осажденные должны покончить с опостылевшей войной, Ордэн и его единомышленники должны арестовать своих генералов, жители Оппидомани откроют ворота, впустят осаждающих в город и с их помощью низложат ненавистное правительство. Эно не может поверить, что трибун говорит всерьез. Не смотря на весь свой радикализм, он остался во власти старых идей. План Эреньена кажется ему настоящим предательством. Но трибун не знает колебаний. Он говорит Ордэну на прощание: «Только вы, как победители, можете осуществить нашу мечту. Революция всегда начинается отменой какой-нибудь привилегии: вы откажетесь от победы».
Первая сцена четвертого действия – это начало осуществления плана Эреньена. Армия осаждающих уже вошла в город. Народ приветствует вражеских солдат, как своих освободителей. И только солдаты охраны продолжают ожесточенно обороняться. Убегая из города, они оказываются у дома Эреньена. В ту минуту, когда трибун выходит из дома с маленьким сыном на руках, они дают по нему залп. Народный вождь падает мертвым. Последняя сцена изображает упоение победившего народа. Старая власть свергнута. Новой пока нет. Пылает ненавистное всем Военное министерство. Осаждавшие и осажденные смешались между собой. Кто-то пьянствует, кто-то ликует, кто-то скорбит о погибшем трибуне. Как обычно, в толпе распространяется множество нелепых слухов. Некоторые говорят, что руку убийц направил Эно. Но вот на площадь выносят тело Эреньена, и толпа вмиг преображается. Если живой вождь казался ей спорной личностью, то мертвый он обретает черты настоящего сверхчеловека. Его идеи овладевают массами, и прямо на глазах зрителя Эреньен обращается почти что в мифическую фигуру. Его превозносят на все лады. Память о нем обещают хранить вечно. Бывшие противники клянутся в верности его идеалам. Когда экзальтация толпы достигает своего апогея, Эно (который, по-видимому, займет теперь место погибшего вождя) обращает ее внимание на статую Власти. С ликующими криками народ разносит памятник на куски. Эно подхватывает голову и разбивает ее вдребезги у ног лежащего Эреньена. Последняя реплика под занавес принадлежит городскому ясновидцу, который патетически восклицает: «А теперь пусть загораются Зори!»
С годами бунтарский пафос стихов Верхарна слабеет. Внутренняя напряженность, трагедийность уступают место лирической, созерцательно-философской манере. Предметом его поэтического внимания становится весь космос, природа, жизнь как «многоцветное слияние». Жизнь поэта внезапно и нелепо оборвалась в ноябре 1916 г. на вокзале в Руане: Верхарн сорвался с подножки движущегося поезда и угодил под его колеса.
Модернизм и постмодернизм http://proza.ru/2010/11/27/375