Прямо перед путешественниками, на языке, взявшись за руки, прыгали по расчерченным квадратам классиков двое существов.
— Существ, — мысленно поправила себя девочка. Другого определения им она подобрать не смогла. Они были похожи на Люкай, но в то же время и совершенно другими. Остроухие, по четыре пальца на руках и ногах. И неописуемо хитрое выражение на мордашках.
— Вы кто? — поинтересовалась она.
— Муравей в манто, — развеселился пересмешник.
— В манто? — удивился переспрашник.
Один из классиков, как назвала их про себя Люкай, обиженно передернул плечиками и важно произнес:
— Мы – КРАБЛИКИ. — Произнесено это было таким тоном, что любому становилось ясно — слово краблики пишется только заглавными буквами. — Я – КРаБЛИК, а она – КРАБЛеТКА.
Ударение в слове он выделял тоже странно, не увеличивая букву, а как бы уменьшая ее.
«Хотя, — подумала Люкай, — увеличивать уже некуда, все буквы уже и так большие».
— А кто такие КРАБЛИКИ? — спросила она.
— КРАБЛИКИ — это мы, — важно прозвучало в ответ.
КРАБЛеТКА плотнее прижалась к своему спутнику.
— Ага, понятно. А что вы здесь делаете одни?
— Что ли ты не видишь? В квадрантики играем, — пораженный бестолковостью собеседницы, пренебрежительно пояснил КРАБЛИК.
— Я вижу, что в квадратики, — приняла название популярной игры девочка. — Но что вы, такие маленькие, здесь делаете? Вы потерялись? — хотя Люкай и сама была маленькой девочкой, но как-то сами по себе у нее прорезались нотки взрослой тетеньки.
— Мы не маленькие, мы всегдашние такие и мы вместе, а не одни.
— Да ладно, не парься, — подала голос КРАБЛеТОЧКА. — Мы просто убежали от бабы-Йоги.
— Она хотела вас съесть? — поразилась девочка.
— Вот еще! Никто нас съедать не собирался. Она нам мало давала играть и заставляла работать: чистить зубы, умываться, причесываться, а еще дорожки подметать. И в мертвый час не разрешала спать в одной кроватке, говорила, что это неприлично, потому что мы разнополОвые… нет, половЫе… в общем, непонятно, что она этим хотела сказать, мы — вместе. А мы работать не любим, нам нравиться играть, танцевать, петь. Тру-ля-ля, тра-ля-ля, — запела КРАБЛеТКА.
— Ой, прямо де живю какое-то, — поразилась Люкай.
— Где живешь? — заинтересовался переспрашник.
— Ну, там, — махнула рукой девочка куда-то за спину. — В одном предгадочном месте…
И в растерянности замолчала. Как же так? Ведь она сейчас находится здесь, по эту сторону от Гадочного гнезда, а значит дом, где жила Люкай с родителями и бабушкой как раз и находился в данный момент в За Гадочном месте, а сама она сейчас разговаривала с КРАБЛИКАМИ в Пред Гадочном. Но в то же время девочка была уверена, что они с Фотей прибыли именно в За Гадочное место. Голова кругом идет от этих непонятностей!
— Одним словом, по ту сторону Гадочного гнезда, — наконец вышла из затруднительного положения она.
— А, — засмеялся пересмешник, — так ты антинадка!
— Кто? — удивилась Люкай. — Никакая я не Натка, меня Люкай зовут.
— Вон там, — он показал клювом в ту сторону, куда они направлялись до того, как встретили парочку, — живут антиподы, а ты пришла с другой стороны, значит — из этих, из антинадов.
На это Люкай не нашлась что возразить.
***
— Фотина! Где тебя осы носят?! Тут тааакое ожидается!
Пронзительный голосок Феси, лучшей Фотиной подруги и такой же лесной феи, как и Фотя, резанул по ушам.
— Да я была по ту сторону. К Большим летала, люковскую девочку в гости привела. А что слу…
— Ох, сколько раз предупреждала тебя — не летай к люкам. Говорят же любопытство сгубило кошку, но когда-нить кошка сгубит тебя, вместо воробья. Или в прицел рогатки попадешь. Забыла, как Фене люковский мальчишка крылышки оборвал, словно мухе? Она, бедняжка чудом спаслась и полторы недели летать не могла, пока новые крылышки не отросли.
— Да, помню, — отмахнулась Фотя. — Я потому только к девочкам и прилетаю, они не такие жестоко-любознательные. Так что случилось?
— Ой! — всплеснула ладошками Феся. — Ты же не знаешь! Ты же опять не в курсе! У нас ожидается внеплановый бал. Прямо сейчас! Прибыла Свиристелка! Так внезапно! Так неожиданно! И ведь никто не знал! Ни анонса, ни афиш! Она направляется на гастроли к антиподам и по пути завернула к нам! — речь экзальтированной Феси состояла сплошь из восклицательных знаков. Таких твердых, что о них того и гляди уколешься. — Мы уже успели оповестить остальные кланы. Будут все, все, все! И полянички, и холмушки, и горянки, и болотницы! На Свиристелку даже ночнушки-кошмарницы прилетят! Времени нет! Бал начнется, как только светлячки закончат тянуть проводку и развесят гирлянды! Поторопись, копуша, у тебя все крылышки в дорожной пыли!
На самом деле крылышки Фоти ничем не отличались от Фесиных, были такими же прозрачными и блестящими в мелкую зеленую крапинку. Просто у лесовушек было такое выражение, когда кого-то хотели поторопить.
— Сейчас, — отозвалась Фотя. — Я только носик припудрю.
И она скрылась за кустиком травы, где ее никто не мог увидеть.
Между тем гости все прибывали и прибывали. Полянички с крылышками в зеленую полоску, холмушки, у которых крылышки были расписаны мелкими точками цвета охры. Горянки с крылышками темно-коричневого цвета и болотницы с крылышками мохнатыми и цвета тины к тому же. И многие другие, всех перечислить будет очень затруднительно. Конечно, выделялись черные кошмарницы, феи ночи, Их тела и крылышки перемигивались неоновым разноцветьем.
А вот платьица у фей были самых разных фасонов и расцветок. Феи, как и все женщины, очень ревниво следили за тем, чтобы их наряд не повторял чей-либо еще.
Ну, и, конечно же, прилетели а-элья. Своих крылышек они не имели и потому летали на стрекозах и божьих коровках. А-элья были непременными участниками всех праздников фей.
Скорее всего, Люкай, да и не только она, очень удивилась бы, узнав о существовании а-элья. Но в этом нет ничего удивительного и постыдного. А-элья очень скрытные создания и знают о них только обитатели За Гадочного места. Они малы ростом, даже феям приходятся по плечо, у них заостренные ушки и раскосые глаза, а рот полон мелких и острых зубов. А-элья очень воинственны и прекрасные наездники. Кроме того, все а-элья — исключительно мальчики. Теперь конечно всем понятно, почему они так привязаны к феям? А феи благоволят им. Ну, конечно же! Феи – сплошь девочки. И им, как всем женщинам, хочется любви. Они не создают семей и не ведут общее хозяйство. Они просто любят. И, как водится, результатом любви а-элья и фей становятся дети. И вы будете правы, если сами назовете их. Это – эльфы! Унаследовавшие от родителей множество черт и признаков, кроме одного. Роста. Ростом эльфы, когда взрослели, почему-то всегда были больше и фей и а-элья.
Но мы отвлеклись, а между тем Свиристелка уже вышла в центр большой круглой поляны и, приложив к губам свирель, начала свой божественный концерт. Открытие бала состоялось! И пока все прибывшие с упоением отдавались танцам, пожалуй, стоит немного рассказать о Свиристелке. Ну, тем, кто с ней не знаком.
Свиристелка — сатиресса и она очень музыкальна. Ее муж работает пастухом и великолепно играет на особой многорядной флейте. А Свиристелка выбрала в качестве музыкального инструмента свирель и постоянно гастролирует, неся радость всем, кто готов ей внимать.
***
Ни надкой, ни подкой Люкай быть не хотелось. Она считала себя самой обычной девочкой. Ну, может более, чем хорошенькой, как говорила бабушка, но это не мешало ей быть послушной и любящей внучкой и дочкой. Дочкой, разумеется, не бабушки, а мамы и папы.
Вспомнив о близких, Люкай загрустила, но совсем чуть-чуть — вокруг было столько интересного! Приключение только началось.