1.
Он тихонько подходил к башне, которая имела высоту метров сто. То была башня с часами. Она была ориентиром их места встречи. Четко шли часы на башни, отбивая мерно ритм . Я пришел после работы на пашне, я был доволен солнцем, лишь им был доволен, ведь оно такое красивое, когда идет на другую сторону земли. Башня была магической. На последнем этаже был балкон, а над башней летали драконы. Все было чудно. Все искрилось. Утро. Часов восемь, она стояла под башней в легком белом платье без рукавов до самой земли, а он шел к ней на встречу. Она в руках держала луну. Ее глаза излучали в мировое пространство потоки любви. Глаза у нее были зеленые с желтыми вкраплениями около центрального темного круга. Она чуточку парила над землей. Силы притяжения земли на нее не действовали. Она улыбалась, когда видела, как он медленно подходит к ней, а он шел к ней во всей своей красе. Он тоже парил над землей. Они оба парили над землей. Они даже не касались земли стопами. Они так плавно плыли по воздуху, что им было сказочно весело от того, что их жду горы, где они будут любить друг друга. Горы вмещают в себя все их мечтания. Костер, звездная пыль, чай из травы, что они нарвут на высокогорных плато. Дым от костра будет порождать мечтания такие таинственные, что и не описать их пером. Потоки ночного воздуха окутывали их тела, что лежали себе на самом краю скалы, они мечтательно созерцали огни, что мигали на самом краю мира. На краю мира были чудесные предзнаменования того, что в сей ночной час, гора, на которой они дышат чистым морским воздухом, чудесным образом заколдована, она дрожит, они чувствуют дрожь горы, ее стоны, подземное пение, ибо радуется, что они пришли к ней в гости. Что они не прочь бы проникнуть внутрь нее, чтобы ощутить подземные ветра, что дуют в лабиринтах пещер, которые служат приютом для летучих мышей и прочих обитателях райских кущей. Совы на ветках замерли неподвижно, они всматриваются в нас, они переговариваются между собой, таинственный туман наводят на всю округу своим мистическим шепотом, а стон горы лишь усиливает общую атмосферу открытия дверей, ведущих на ту сторону. Звезды славно манят в свои владения и просторы мировой души разлиты и даже на ветках дубов, что в темноте, словно руки человечков, что живут внутри горы. Я знаю, что они выходят из своих норок, а потом бродят в час ночной по горе, любуются мировой душой, что разлита в море, которое манит нас своей глубиной, глубина притягивает, манит, очаровывает. Глубина сменяется глубиной и это манит. Все дальше и дальше от всего привычного. Рыбы молчали, они знали, что мы сидим на горе, что околдованы мы всем, что видим, что все то, что мы созерцаем, настолько сильно проникает в нас, что мы становимся всем, что нас окружает. Господи, до чего же мне приятно писать эту историю об одном и том же человеке, ведь по- сути, он и она есть лишь проявления одной мировой души. Как чудно, что я пишу об этом всем, ведь радость захватывает меня с каждой секундой все больше и больше, а ум убежал себе гулять, ибо не выдержал натиска вселенской радости. Он бежал по полям, лугам, лесам. Ветры швыряли его туда-сюда, он о ветки дерев запинался, медведи дивились ему вслед, проносящемуся со скоростью мира мимо их знойных берлог. А в пустынях он был встречен варанами, верблюдами, зыбучими песками, колодцами с прохладной водой, миражами и шатрами путников, что странствовали себе ради того, чтобы просто жить, как угодно жить, но без всяких ограничений, чтобы свобода была в крови, чтобы дух высоко парил над землей.
2.
Она говорит ему нежно, глядя на то, как падает звезда с небес на землю:
- Котик, загадывай желание скорей. Что ты загадал?
Растворилась, сгорела она, не долетев до земли, а ведь она зачем-то падала, зачем-то горела, зачем – то существовала, какая была в том цель, какой расчет? Падала себе, да и ладно, а дрова трещали себе весело, ведь они знали, что пламя так притягательно для них, они ведь любили огонь. Огонь трещал и в этом треске они слышали слова, костер говорил им о том, что душа оставит этот грешный мир, который настолько нелеп, что лишь близость к огню даст силу на то, чтобы сжечь все это, чтобы не привязаться к красоте этого мира. Вспорхнула бабочкой душа навстречу красоте, она была настолько тонкой, что мигом прошла сквозь все, что притягивает магнитом снова и снова в этом мир, что манит, словно пламя свечи ее, что заблудилась в случайных порывах ветра. Воплощение в этом мире было чудным. Стоит ли приходить сюда еще? Вопрос конечно риторический, ведь они сидят себе у костра на самом краю скалы, она говорит, что когда видит двух людей, что влюблены, то радуются тому, что любят другу друга, но эта радость несет в себе смертельную печаль.
- Котик, а это все Сансара - это она вызывает у меня эту печаль – мягко говорит она, поглядывая на застывшее от такого признания море.
Она мечтала о чем – то себе, когда закончила школу. Мечты ее сбылись. Она снова в деле. Она снова на вершине мира. Он презрела мир, увидела, что мир не достоин ее, что только истина даст ей ответ, ведь путь к свободе будет проходить через разрушение всего, что не истинно, что отжило, закостенело, запаяно в ампулы, в которых плещет о лиловые берега река Харон. В школе ей было так скучно, что она почти туда и не ходила, забывалась в романах Стендаля так сильно, что родители дали ей зеленого чаю с лимоном, чтобы она остыла хотя бы в мыслях, которые были настолько чисты, что даже облака трепетали, когда проносились над ее головой. Друзей у нее не было. Все, кто понимали, что она бежит от людей, мира, те говорили лишь то, что она слишком горда, что она забыла , что она не ангел, но ведь кто они такие, чтобы судить об этом?
- Я птица, птица, смотри же, котик, смотри, я стою на краю скалы, я расправляю крылья, я лечу, лечу над этим морем, а на том берегу Турция и я слетаю туда, а потом вернусь к тебе обратно. Не уходи никуда с этой горы, жди меня и я вернусь!
Она действительно подходит медленно к краю скалы, а потом быстро бросается вниз головой, но вместо того, чтобы упасть на дно, она взлетает над горой и она летит так высоко, что я теряю ее из виду. Лишь вижу, что летит она к звездам, я знаю, как они сильно ее манят. У нее крылья появились, они дают ей такую скорость полета, да, что и говорить, она умеет легко контролировать свой полет, а не жить по законам природы, которая дана людям со времен Адама и Евы.
Она летела над Черным морем. Она видела, как кораблики бьются о холодные волны, как дрожат на палубах девушки, которых страстно целуют возлюбленные, как мещане празднуют новый год, сидя за роскошным столом в своих позолоченных каютах. Как падают на пол в истерике жены, которым изменили мужья с симпатичной официанткой, которая виляет бедрами так дерзко, что весь корабль от нее без ума. Она все это видела со своей высоты, где намерение ее было настолько велико, насколько необъятен был мир тонкий, который, пожалуй, был настолько таинственным, что ни один ум не мог проникнуть туда, а сердце могло, вот в чем вся и радость бытия - сердце не дремлет, когда спит ум. Она оставила отца и мать для того, чтобы лететь к дальним берегам, где бы она увидела то, что и везде, ведь она везде проникла своим сознанием.
Он же сидел у костра на горной вершине и пытался осмыслить все, что только что произошло. А была встреча, он жаждал этой встречи, он не спал ночами, он лишь о ней думал. Она манила его. Его мысли о ней жалили его так сильно, что он не мог больше ни о чем думать. Он закрывал глаза, а ее образ был перед ним, он шептал ее имя, не замечая мира. Ведь мир исчез для него, теперь же она была для него всем миром и даже больше. Он был настолько ею окутан, словно в туман густой попал, он думал день и нощно лишь о ней, он знал, что Брахман есть Атман и все будет так, как она захочет. Она его полюбила, она хотела, чтобы они были вместе. Он жаждал увидеть ее, он звал ее в своих снах, он тосковал без нее, когда сидел на берегу моря в час ночной и перебирал в руках песчинки. Он говорил сам себе о том, что он нее одинок, что с ним она, но почему-то не мог он принять той мысли, что она не будет вместе с ним, но то не было желание обладать ею, то было желание взаимного сотрудничества, конечно, он мог брать вдохновение в глубинах самого себя, но она притягивала его к себе. Однажды ночью, когда все спали, он сидел у лампы, писал ее имя на листке бумаги, он представил ее образ, закрыл глаза, он вдруг услышал, как лампочка треснула, то спираль перегорела. Да, лампочка перегорела, не выдержав такого напряжение его мысли, вот тогда-то он и понял, что это знак того , что они должны быть вместе.
3.
Утром он жадно пил воду из родника, когда же напился всласть, то понял, что ждать больше нельзя, ведь она улетела туда, где можно легко найти истину. Он же вернулся к догоревшему костру и понял, что надо попить чаю и обдумать все, что происходит с ним. Собрал дров для костра. Уселся на камень, смотрел мечтательно на тот воображаемый берег, куда улетела она. На том берегу цвели пышные башни из белого камня, на крыше башен сидел мула: вот-вот должна начаться служба. Он просидел так до самого вечера. Потом вспомнил, что хотел пить чаю. Зажег дрова и поставил чайник на огонь. День прошел, а он все сидел и мечтал о том моменте, когда она вернется обратно. Ведь только встреча была, он так жаждал этой встречи. Встреча состоялась, они были счастливы, глядя на падающие звезды, он загадал желание. Он хотел лишь одного, чтобы они были вечно вместе. Он не верил, что она не вернется. Он готов ждать ее на этой горе хоть тысячу лет. Что такое тысячу лет? Ничего! Лишь мгновение, лишь одна песчинка в бесконечном количестве песчинок океана безграничного осознания души, которая может быть и старая, но может и молодой быть - все зависит от того опыта, который она прошла в тех жизнях. А много ли было тех жизней. Перевоплощений. Личность утратила свою уникальность, она слилась с Абсолютом. Ветер крепчал, а костер разгорался, трещал угольками, дымился для того, чтобы ему чай пить в этот вечерний час. Куда бы он ни глянул - все есть Он. Он есть Атма. Смерть для него не представляет абсолютно ничего, время тоже для него исчезает. Чем он может обладать, если «все есть Он»? Жизнь – это лишь воспоминание. Весь мир плакал, а он смеялся над тем, что горит костер в час ночной под этим сказочным звездным небом. А она же облетела всю землю, осмотрела все страны, поняла, что настоящее путешествие начинается лишь только тогда, когда идешь вглубь себя. Вернулась она к горе, ибо знала, что ее черный кот тем временем дома дрался с котами за кошку и в порыве боя ушиб сильно лапу о голову соперника, да так сильно ушиб, что бродит по дворам на трех, поджав четвертую. Кот бегает за кошками и мечтает, что когда-нибудь он будет в теле человеческом бегать за женщинами. Кот лишь мяукает, когда предвкушает эту мысль, сидя на бревне, а солнышко светит себе на божий мир без всяких мыслей.
4.
Чего ожидала она от этой встречи? Она и сама не знала, ей просто настолько хотелось путешествий и дружбы, которая была б легка и приятна. Она говорила ему,
что тьма есть ум, затуманенный неведением. Свет же есть внутренний свет, истинное Я. Надо принять мир, принимать грязь, принимать тьму и силой вырваться в свет. Есть лишь наша реальность индивидуальная, которая реальна лишь только для каждого из нас. Мы сами изобрели грех, ад, небеса. Предела тьме нет. Эго знания – первейшая ловушка. Умереть заживо – значит отбросить привязанности ко всему, чем вы владеете, особенно к телу. Все уйдет, останется лишь ваше сознание. Она говорила ему об этом, сидя у костра. Ночь была прелестной, порхали звезды над головой. Звонко пели ангелы, что кружили над звездами, а в самой сути бытия, он был счастлив от того, что она так мудра, ведь она подарила ему знания о том, что же есть такое человек. Что же делать с этой дырой в душе с размером с футбольное поле, которой-то и нет на самом деле - это всего лишь чье-то мнение, чувствование, чья-то чужая реальность, которая так далека от того, что творится внутри тебя. Смерть есть освобождение от физических оков. Она говорит ему, что можно сделать все что угодно, сидя на этой горе в час ночной, когда все так тихо и спокойно на душе. Она знает, что ей назад дороги нет - только вперед! Все дальше и дальше от оков материального мира. В таком вот настроении, она взяла его за руку и подвела к краю пропасти.
- Голубчик, прыгнем, а, давай, чего тянуть –то лямку, смелей, любимый, смелее, родной, не бойся смерти, ее ведь нет, она ж иллюзия великая! – шептала она ему на ушко.
Он же мечтал лишь об одном: остаться с нею и ни важно где! Лишь бы с нею быть всегда. Они стояли у пропасти. Глядели в нее, ночь скрывала своим покрывалом дно, они видели лишь темноту перед собой. Они готовы были прорваться в иной мир. Туда, где бы они могли бы быть счастливыми. В этом мире материи они не могли быть в нем своими. Он был чужд для них, а душа болела от того, что этот мир не такой, каким он должен быть в их мечтах. Она давно решила для себя, что своего любимого она не отпустит ни за что. Уйдет в иное измерение вместе с ним с радостью и легкостью. Она давно уже разобралась во всей этой условности бытия и смысла жизни. Теперь не было привязанности ни к чему, она была свободна от всего. Даже творчество для нее уже не было чем-то важным. Раньше она рисовала картины, она проводила выставки, но теперь она знала, что все это было лишь временным увлечением. Когда она в своих снах видела чудесные миры, то не знала, как их нарисовать. Раздражение она испытывала от того, что не может запечатлеть то, что видела, что чувствовала. Слова, звуки, краски были не способны выразить то, что она видела, слышала, ощущала. Раздражение было у нее на душе, когда она понимала, что весь поток ее впечатлений настолько могуч, что можно и не пытаться его расшифровывать и сохранить в виде фрагментов, которые раньше она любила создавать. Она ощущала тоску от своего творчества. Она понимала тщетность этого занятия. Искусство был лишь обманом. Жалкая попытка достать небо руками. Она мечтала о шедевре, который бы покорил мир. Она рисовала картины дома. Куча картин валялись на полу в ее комнате. Не нравились ей ее картины, ведь она хотела б объявить громким гласом на весь мир: «Дружно, народ, смотрите же, как я творю, творю истину, я вам путь даю, ибо я есть аргонавт!».
5.
«Я честный малый и такой же бедный, как король» - говорит он нежно ей, глядя в глубину, которая зовет их на свой пир. Она же говорит ему о том, что лишь деятельность есть добро. Реальный мир ускользает от них. Во время попыток удостоверится в его существовании. Она тихо говорила ему, что ей все равно, жить или не жить. Они стояли над пропастью, а море было рядышком, оно было то родным, то чуждым ей, она хотела чего- то большего, чем любоваться морем, закатом, рассветом, звездами, костром, пить чай из мяты, смотреть на облака, что плыли по небу и слушать разговор сов. Она не могла и сама выразить то, чего ей хотелось, возможно, желание бесконечности и вечности было таким сильным, что земной мир был для нее лишь миражем. Ей одновременно хотелось солнечного лета, которое длилось бы вечно, а с другой стороны ей хотелось зимы, где бы снега лежали в горах вечно. Она никак не могла примерить эти противоположные желания. То, что она стояла над пропастью, взявшись с любимым за руки, говорило лишь о том, что мир ей предельно осточертел, что пора бы выйти из его оков, чтобы вспорхнуть бабочкой, покинув кокон, устремится в иные миры, реальности. Но что там? Что?
- Я человек из ниоткуда. Без прошлого. Из небытия . Из ничто! – шептала она ему трепетно на ушко, а он лишь ощущал все ее слова, как неких птиц , что кружат над его головой и громко махают крыльями.
Все – таки, она не зря приехала на эту горы из своей заснеженной деревни, что находилась в лесах Сибири. Она пришла в этот мир нагой, нагой же она его и покинет.