Крутиков стоял у метро, курил и мучительно искал ответа на сакраментальный вопрос: взять третью бутылку пива, или допить вторую и пойти домой.
С одной стороны – стоялось хорошо. Снег кончился, из-за домов показалось весеннее солнышко, а из вестибюля – весенние девушки в коротких юбках, надетых поверх черных плотных лосин с начесом. Как говорится, смотри - да радуйся.
А с другой стороны, опыт учил, что если взял три, то остановиться уже не судьба. Что было бы и ничего, когда б не соседка по подъезду Мария Укипалова, с которой нынешним вечером вполне мог сложиться поход в кино с перспективой. По крайней мере, этим утром, на предварительных переговорах сторон категорического «нет» заявлено не было.
- Что делать? Три с гарантией или Мария под вопросом? – Крутиков прикрыл глаза и, как положено духовно-богатому человеку, воззвал к культурному наследию.
Наследие не замедлило откликнутся и явилось сперва в виде крупного бритого налысо дядьки в твидовой тройке и белых манжетах с запонками от Cartier, из которых торчали здоровые волосатые кулаки. Дядька мрачно глянул на Крутикова, засучил манжеты, как перед дракой, угрожающе наклонился вперед и заорал:
«Товарищ пролетарий,
заканчивай пьянки!
Железным молотом гони б**дей!
Оставь женский пол
и всяческие гулянки
Властителям дум
И генераторам
Идей!»
Крутиков чуть не подавился пивом от неожиданности, испуганно спрятав бутылку за спину. А пока боролся с кашлем, наследие сменило картинку. Перед Крутиковым теперь стоял голубоглазый блондин в дорогом костюме и с самоваром подмышкой. Из неплотно закрытого краника на землю вытекала тонкая струйка жидкости чайного цвета. В воздухе интенсивно пахло хорошим коньяком. Проникновенно глянув на Крутикова, блондин глубоко вздохнул и напевно, со слезой, начал:
«Что стыдится тяги
Ко всему хмельному?
Мы с тобой – бродяги
Поздно по-другому!
Снег засыпал в поле
Сжатую полоску
Не до женщин боле…
Обнимай березку!»
- Третью пива, и, чтоб деньги не на ветер, еще и мерзавчик! – Сглотнув слезу, подумал Крутиков и решительно направился к ларьку. И чуть не наткнулся на третье ведение. Худой кудрявый мужчина в блузе с отложным белым воротником перекрыл ему путь и замер, глядя Крутикову поверх головы. А потом сложил руки на груди и отрешенным, чуть хрипловатым голосом произнес:
«И пьянство - пошлое занятие
И флирту тоже грош цена
Ловлю лишь только те объятия
Что вечность дарит мне одна
Ее волос густых завесою
От времени огораждён
И чувствую себя повесою
Без веса
Прожитых
Времен!»
- Блин, что же делать-то? Выходит, не тем, не этим? Ждать, что ли? – Крутиков замер на полпути к ларьку, погрузившись в странное оцепенение. Перед его глазами текли века, сменялись эпохи, а когда века, наконец, остановились, то он увидел, что ларька уже нет и в помине, через развалины вестибюля проросли вековые деревья, а вход в метро забран ржавой погнутой решеткой, точно как в третьем Fallout-e. На душе было одновременно погано и интересно, будто на собственных похоронах. Крутиков поправил невесть откуда взявшийся за спиной Калашников с перемотанным изолентой двойным магазином и ухватился за решетку…
………………………………………………………
- Мужчина, угостите девушку пивом?
Разрушенный вестибюль стремительно смыло куда-то вместе со всем остальным постапокалипсисом, а перед ошалевшим от избытка впечатлений Крутиковым вдруг объявилась улыбающаяся Укипалова, которая, видно, только-что вышла из метро и сразу наткнулась на него.
- Ой! Маша! Ты? А я, это… - Крутиков, наконец, справился с сердцем, которое от неожиданности так и норовило выскочить через горло. – Я щас! Ты только не уходи!
И рванул к ларьку.