После относительно прохладного сентября, с приходом октября казалось, что вновь вернулось лето. Жара до тридцати градусов при абсолютном безветрии, да ещё после утомительно-жаркого лета, уже не только не радовала, но откровенно напрягала. На полную мощь работающие кондиционеры, мороженое, прохладительные напитки со льдом – всё это вновь стало в разряд самого необходимого и даже обязательного. Куда без всего этого в такую жару?
То, что я простыл, для меня стало понятно сразу. И хотя симптомы простуды были какие-то невыразительные: ни тебе температуры высокой, ни кашля изнуряющего, чувствовал я себя очень плохо, с крайне низкой работоспособностью и абсолютно подавленными желаниями на любое развлечение. Однако, проходившая на моей работе реорганизация требовала, по моим понятиям, обязательного присутствия. Как же без меня обойдутся при таких важных делах?
Лишь неожиданная для меня, и особенно окружающих коллег, потеря сознания прямо на рабочем месте всё расставила на свои места. Была срочная поездка в госпиталь и постановка диагноза – запущенная пневмония с необходимостью длительного лечения и обязательным постельным режимом. Такой диагноз, как и сама возможность так тяжело заболеть сильному и здоровому организму, удивляли. Прошлая зима в Хабаровске при морозах до минус тридцати пяти градусов прошла даже без насморка, а тут… Сочи!
Решение руководителя было правильным – посадить меня на служебную машину и отправить более чем за восемьсот километров домой, под присмотр и уход мамы. Кто со мной, холостяком, будет возиться при таком раскладе. Сил, как впрочем, и желания, сопротивляться не было. Поэтому, оказавшись на заднем сиденье машины, я тут же забылся тяжелым сном и был разбужен водителем уже на подъезде к Ставрополю – требовались уточнения, куда ехать дальше.
По приезду домой, как и следовало ожидать, мать всполошилась, подняла всех на ноги, вызвала дежурного врача… Дежурный врач появилась не сразу, лишь после пятого звонка, крайне недовольная нашей настойчивостью. Даже не осмотрев меня, она уточнила, нужен ли больничный, и восприняла ситуацию так: вполне здоровый молодой человек, не желающий трудиться, затеял всё это из-за больничного листа. Показанная справка из «какого-то там» окружного госпиталя с приложением рентген-снимка не произвели решительно никакого впечатления и не вдохновили врача на конкретные действия.
Тоном, не терпящим возражений, она заявила, что нужно посетить местную поликлинику, сделать снова рентген-снимок, потом к терапевту… Посещение дежурного врача заняло всего две минуты и оставило после себя, в частности, массу добрых напутствий в адрес ушедшего медицинского работника и пожеланий успехов, в целом, российской медицине.
Сделать рентген и посетить терапевта можно было лишь на следующий день, поэтому ничего не оставалось, как принимать сочувствия близких и использовать домашние методы лечения.
На следующее утро сестра оставила своё полуторагодовалое чудо - Ксению - на попечение бабушки, а меня решила сопроводить в поликлинику. Как показали дальнейшие события, это было очень правильным решением. И хотя поликлиника находилась относительно недалеко от дома, вскоре я очень пожалел, что решился идти пешком. Последние шаги перед поликлиникой давались с трудом, пот градом катился с меня, в висках стучало и отдавало тупой болью. Увы, мои мытарства только начинались: в рентген-кабинет надо было подниматься на шестой этаж, а лифт уже года полтора не работал.
Преодолев и это препятствие, оказалось, что надо занять очередь, а впереди человек тридцать… Попытка сестры внять сознанию очередников и пропустить больного встретила решительный отпор – здесь(!) все больные (!). Возле рентген-кабинета не было ни одного стула, поэтому все: стар и млад стойко ждали своей очереди, озабоченные единственным стойким стремлением – не пропустить впереди себя никого. Однако и это сделать было сложно. Дамы в белых халатах периодически заводили на рентген клиентов без очереди, поэтому я попал на рентген лишь через три с половиной часа.
Очередь к терапевту была тоже человек пятнадцать. Возле кабинета терапевта стояло три колченогих стула с подкошенными ножками, на которых сидели старушки. Естественно, молодому и сильному парню никто бы и не подумал уступать место. Зашедшая напролом в кабинет сестра, очень надеялась убедить врача в необходимости принять меня без очереди, но была тут же выставлена с объяснением:
- Здесь все больные! Все ждут в очереди! И вообще, моя смена заканчивается, - женщина посмотрела на часы, - приму только одного посетителя!
Далее все разворачивалось еще интереснее! Оказалось, что на следующую смену терапевта, скорее всего, не будет, потому, что она одновременно – и участковый врач, поэтому лучше приходить завтра…
***
Очнулся я от того, что слезились глаза. Испуганная медсестра, держа в вытянутой руке ватку с нашатырем, водила ею не перед моим носом, а перед глазами, озабоченная не столько мною, сколько толпой врачей и непонятных лиц, собравшихся в кабинете терапевта. Ранее случившиеся события я не помнил, поэтому привожу их по рассказам сестры.
Оказалось, я вновь потерял сознание! Такой вот оказался жидкий на расправу. Сестра, не долго думая, рванула в кабинет главного врача, где в этот момент проходила выездное заседание городской думы, рассматривавшее массовые жалобы граждан на культуру, качество обслуживания и предоставления медицинских услуг.
Мой случай подоспел как нельзя кстати! Вся врачебно-чиновничья тусовка спустилась этажом ниже, и в присутствии главного врача стали приводить меня в чувство. Впрочем, я был интересен не как больной, а как дополнительный факт, переполнивший чашу терпения городских властей. После этого выездного заседания главному врачу было предложено самому подыскать себе место с меньшим объемом работы, ну а мне всё же поставили диагноз и назначили лечение. Один из депутатов оказался настолько любезен, что даже подвез нас сестрой к дому.
Ну а дальше началась долгое и упорное выведение меня из пике с употреблением кучи лекарств и обязательными уколами утром и вечером в «поп-сайт». Месяц лечения ничем примечательным не запомнился. Не хотелось ничего: есть, смотреть телевизор, читать, слушать музыку, даже бродить в интернете. Последнее вообще было нонсенсом. Из всех «развлечений», исключая прогулки на природе, я отдавал пальму первенства в предпочтениях только интернету.
С учетом того, что я постоянно находился дома, меня частенько бросали «под танки»: оставляли с полуторагодовалой племянницей Ксюшей. Как у моей вполне спокойной сестры и её флегматичного мужа мог родиться такой энерджайзер, я до сих пор понять не могу. Энергия в этом ребенке не просто била ключем – клокатала! При этом в своем болеем чем юном возрасте она могла ухайдакать кого угодно. Особенно она любила «танцевать» под Верку Сердючку. Это еще было до того, как Сердючка спела скандальную «Раша гудбай». Ксюшу надо было брать на руки и пританцовывать, она же только манерно водила ручками и строила глазки. Увы, даже такое несложное занятие давалось мне с большим напряжением. Но не объяснишь же маленькому человечку, что совсем нет сил, когда он подошел к тебе и просто просительно поднял вверх ручки:
- Ну, бери же меня, скорей! Чего еще раздумываешь?
Ещё одним развлечением Ксюши, правда, не требующем от меня каких-либо усилий, было вытаскивание нижних ящичков в стенке и вытряхивание из них всего содержимого. Особенно нравилось ей доставать диски и теперь уже никому ненужные аудиокассеты, открытки и буклеты.
Я поначалу пытался сопротивляться таким налётам, но одно развлечение можно было перебить только другим. Поэтому, в конце-концов, я сам для себя говорил: все равно придется всё заново складывать. Пусть ковыряется! Увы, минут через пятнадцать такого «ковыряния» комната, в которой мы находились, напоминала поле Куликово.
Ксюша быстро усвоила, что единственный человек в доме, который не будет сопротивляться её проделкам – это я. Поэтому, когда на неё обрушивалось недовольство матери, которой потом приходилось всё это побоище разгребать, Ксюша резво забиралась ко мне на диван и пряталась за надежным укрытием – моей спиной. Ну а я уже не позволял её никому «обидеть»!
Со временем она стала меня воспринимать не как некоего взрослого, которого надо слушаться, от которого можно ждать неприятностей, а как большого по размерам друга для веселого времяпрепровождения.
Хотя и нескоро, но момент начала моего выздоровления наступил. Определил я его очень просто: в один из вечеров мне страстно захотелось пива. И не просто пива, а именно «Балтики №7 Экспортного», возможно потому, что именно это пиво стояло в холодильнике, и за ним не нужно было идти в магазин.
На то, как я буду пить пиво, как на знаменательное событие, пришли посмотреть все домочадцы. Не исключением стала и Ксюша. Я отказался от принесенного мне бокала и стал пить напиток из бутылки. Ксюше было жутко интересно попробовать тоже, причем именно с «горла», поэтому она предприняла несколько попыток отобрать у меня бутылку. Я же, сидя на диване, жестко зажал бутылку между ног, лишая её возможности отобрать ёмкость с пивом.
Увы, долгая болезнь сказалась на моем ослабленном организме. Я быстро почувствовал, что хмелею, и у меня даже закружилась голова. Допив пиво, я «выдавил» из бутылки все капли, чтобы Ксюша не развезла их по комнате, лёг на диван и закрыл глаза.
Проходившая на кухню сестра предупредила меня:
- Смотри, Ксюша бутылку взяла!
- Ничего, она пустая, - ответил я. Лишь бы не треснула бутылкой по башке! – добавил я в шутку.
При этом у меня не было ни сил, ни желания даже открыть глаза. Несколько секунд покоя и умиротворения уже начали меня погружать в сон, как неожиданный резкий удар по голове заставил меня подскочить, взвыв от дикой боли. Впечатление было таким, будто из глаз посыпались искры, а череп, как хрустальная ваза раскололся на мелкие кусочки.
Не ожидав такой болезненной реакции, Ксюша бросила бутылку на пол и с рёвом кинулась к матери. Я потирал тут же вздувшуюся на голове шишку, всё ещё постанывая от боли. Все находившиеся в доме, сбежались в зал. Никто толком не мог понять, что произошло. Все вопросительно смотрели на меня:
- Что произошло? Да Ксюша треснула бутылкой по башке. Вот что!
- Так я же тебя предупредила, что бутылка у неё в руках! – возмутилась сестра.
- Так я же подумал, что она пустая. Безопасная! И пошутил даже: лишь бы не треснула бутылкой по башке… Кто же мог предположить это?
Всё это время никто не мог Ксюшу успокоить. Она просто зашлась плачем, со страхом поглядывая на меня. Как мог полуторагодовалый ребенок сообразить, что можно ударить бутылкой по голове, я до сих пор понять не могу. Видимо, мои слова «лишь бы не треснула бутылкой по башке…» все же спровоцировали её на действия. Замечу, никогда до этого случая, ни после случившегося, она не использовала тяжелые предметы…
Мне намекнули:
- Теперь только ты её успокоишь! Видишь, аж захлебывается!
Я позвал Ксюшу к себе:
- Иди ко мне, ложись рядышком!
Она с некоторой опаской спустилась с рук матери и залезла ко мне на диван. Я уложил её рядом. Всё ещё всхлипывая, она закрыла глаза и вскорости заснула. Во сне несколько раз тяжело, как взрослый человек, вздыхала. Видимо, происшедшее и в ней вызвало сильные переживания. Прижав к себе маленького человечка, я тоже заснул.
***
Позже я много раз вспоминал этот случай, и не мог найти ему удовлетворяющего объяснения. Впрочем, к этому случаю добавились ещё и новые: зачастую, ещё не успев выслушать мой вопрос, Ксюша уже отвечала на него. Вначале, я предположил, что мне показалось, что это случайное стечение обстоятельств, но… всё происходило именно так.
Так, однажды моя мать (Ксюшина бабушка) сварила молочную кашу и сказала мне вполголоса:
- Иди, уговори Ксюшу есть кашу!
Ксюша каши не любила, особенно молочные, а уговорить её что-то съесть можно было только мне. Услышать через две комнаты наш разговор на кухне она не могла, но как только я вошел в зал, где она смотрела на моем ноутбуке мультик, Ксюша, даже не разворачиваясь ко мне, произнесла:
- Я молочную кашу есть не буду! И даже не думай меня уговаривать! Так и скажи бабушке…
Потом я прочитал, что и многие другие родители теперешних деток обратили внимание на подобные факты. И это не выдумка, а вполне реальные возможности детей ИНДИГО, которые теперь воплощаются на земле, и их способности, в том числе, читать наши мысли.
Ну, а после памятного удара по моей башке, мы с Ксюшей стали ещё большими друзьями, доверяющими друг-другу на все сто процентов.