В декабре 2006 года, в одном из глухих сел Тверской области, загадочно погибла семья сельского священника - Отец Андрей, матушка Ксения и шесть детей.За неделю бригада из 18 следователей не продвинулась в расследовании ни на миллиметр.
У милиции не сходились почему-то концы с концами. Милиции «помогают» журналисты. Они продолжают выдвигать версии. От идиотских, про разбойничий клад, о котором якобы знал священник, до постыдных - "русские алкоголики сожгли своего доброго пастыря"!. Я предположил, посмел предположить, что причины загадочной и трагической смерти священника и его семьи нужно искать в другой плоскости, там, где бесконечно бьется Добро и Зло.
Дворянское село
Поворот с шоссе на село Прямухино отмечен указателем «Усадьба Бакуниных - 8 км». В село частенько поворачивают туристические автобусы. Полюбоваться на запущенный парк площадью 42 гектара, с которого копировали планировку парков петербургских пригородных дворцов. Посмотреть на заросший, но величественный каскад прудов, который повторяет каскад Петергофа. К услугам интересующихся анархизмом и русским дворянством - музей
семьи Бакуниных, по оформлению экспозиции не уступающий европейским музеям. Проскакиваем по пути несколько деревень - дома через один заброшены, улицы пустынны, нет даже старух на лавочках. Земля и жилье здесь стоят по московским меркам копейки. Тысяч 15 - плохонький домик, а за 30 тысяч можно купить хоромы. Цены, разумеется, в рублях, доллары здесь видят редко.
Домовая церковь семьи Бакуниных, в которой служил отец Андрей, стоит на въезде в село, в мрачноватой, заросшей лесом лощине. Следы некогда окультуренного парка угадываются с большим трудом. На дверях храма висит замок, у паперти припаркован милицейский «жигуленок» с запотевшими стеклами. Стражи порядка крепко спят и на нас не реагируют. Лучше бы этот пост поставили здесь раньше - месяц назад, когда батюшка в душевном смятении искал защиты и помощи...
Мы вылезаем из машины, чтобы сфотографировать храм, который цепляется крестами за низкие облака. Через секунду в небе начинает стрекотать вертолет. Звук приближается, становится все громче и громче. Вертолет выскакивает из серой хмари, сочащейся дождем, внезапно и вдруг делает впритирку три круга над храмом. От мощного потока воздуха колокола на звоннице жалобно звякают. Это прилетали попрощаться с отцом Андреем летчики тверского авиаотряда. Когда-то он их крестил и освящал крылатые машины. Летчики и священник - кто еще может быть ближе к Богу?
Село Прямухино поразило нас не асфальтом, являющимся роскошью для Нечерноземья, а лицами людей. Из этого села вышли два дипломата, два генерала, адмирал, писатели, ученые... Говорят, дворяне Бакунины не брезговали мешать свою голубую кровь с крестьянской. И через этот симбиоз не выродились, сохранив и свой род, и генофонд села.
Честная служба
Отец Андрей появился в селе в 1997 году и пришелся, как говорится, к месту. Храм был в плачевном состоянии, и батюшка, не жалея сил и средств, приводил его в порядок. Сначала в церковь ходили одни старушки, не растерявшие веры в советские годы. Прочие жители выжидали и присматривались. Потом в храм потянулись люди зрелые, некогда партийные, а потом пошла и молодежь. Отец Андрей возился с детьми. Открыл церковно-приходскую школу, возил детишек на Селигер и по святым местам. Жил, правда, в другом месте - в селе Лопатино. К рубежу веков об отце Андрее пошла по району слава как о мудром пастыре и исповеднике. Служил честно. Если венчание, то на весь день. Если отпевает - часа четыре, по каноническому обряду, без сокращений. После воскресной службы обязательно мудрая проповедь, которую приезжали послушать верующие из Торжка. А питерские и московские дачники разнесли об отце Андрее весть еще дальше.
Боролся ли батюшка с пьянством? Конечно. С дубиной в лавки и дома, где торгуют водкой-самокруткой, не врывался. Действовал через жен, мудрым словом. И отлучил нескольких человек от зеленого змия.
После смерти священника грешили на пьяниц да на подпольных торговцев водкой. Мол, мешал он одним пить, а другим - бизнесом заниматься. Версия эта, кстати, не выдерживает критики арифметикой. Пол-литра отравы стоят 30 рублей. Месяц интенсивных возлияний обходится в 900 рубликов. В Прямухине сильно закладывают человек пять, в Далекушах, где до самой смерти жил отец Андрей, не пьют вообще. В Лопатине, где сгорел первый дом священника, пили 12 человек. В муниципальном совете нам рассказали, что вымерли все алкоголики лет пять назад. Прибыль получается копеечная. Не убивают за такие деньги семьями. Даже в российской глубинке.
Тем более отца Андрея, к которому эти алкоголики и шли - стрельнуть десятку. Священник давал, не отказывал, но строго говорил: «На хлеб даю, не на водку». Прихожанам объяснял, что подавать нужно даже аферистам в электричках. Нельзя унижать просящего отказом. Давал, хотя у самого зимой, когда разъезжались по домам богатые прихожане-дачники, хлеба в доме иногда не было... Об этом знали в деревне и любили батюшку за самоотверженность. Хотя отец Андрей ни с кем близко не сходился, никого из прихожан не выделял. Вел себя как мудрый пастырь, для которого все равны - и праведники, и овцы заблудшие.
Груз чужих грехов
Была у отца Андрея еще одна слава, или бремя. К нему ехали исповедоваться. Из Торжка, где храмов не счесть. Из Кувшинова, где тоже есть храм. Из Москвы и Питера. Не раз и не два мы слышали от местных жителей такую фразу: дальше нашего батюшки исповедь не уходила. Дьякон Прямухинской церкви Виктор Козлов, замученный в последние дни журналистами, подтвердил нам, что обязательно бы знал о каких-то угрозах отцу Андрею. Или о том, что храм пытаются ограбить или сжечь. На прощание в разговоре он обронил загадочную фразу:
- Тяжелы чужие грехи...
Что это значит, неверующему человеку понять сложно. Неверующему зачастую кажется, что быть священником очень просто: помахал кадилом, прочитал что-то из толстой книги на непонятном языке, выручку от свечей посчитал и свободен душой и телом. Есть и такие батюшки, смею предположить, что их в церкви очень много. Людей, которые службу Богу рассматривают как работу офис-менеджера. Знакомый священник, единственный, которому корреспондент «КП» доверил свою исповедь, растолковал мне «на пальцах», в мирских понятиях, что значит исповедовать человека:
- Ты накопил в себе, скажем так, черную, негативную энергию. Она тебя мучает, ей нет выхода. Ты от меня вышел, как после бани, земли ногами не касаясь. Так? Куда эта твоя черная тоска делась, кто ее забрал? А бывает, люди ко мне приходят и говорят: мы у такого-то батюшки исповедоваться не можем. Мы в его приходе... но не можем. Ни раскаяния нет после исповеди, ни облегчения. Просто не хочет этот батюшка брать на себя чужие прегрешения. И это обычное дело. Все мы люди. Слабые...
По рассказам соседей и прихожан, отец Андрей сильно изменился в последние два года. И переломным моментом был тот самый пресловутый пожар в деревне Лопатино. Дом для священника купил один из потомков семьи Бакуниных. Старый домина, построенный еще в конце XIX века. Сгорел он в 5 утра, когда вся семья уехала в Сергиев Посад. Вернулись с полдороги на пепелище. И для священника это было сильным ударом, потому что нет в деревне кары страшнее, чем поджог. Сам отец Андрей не знал точно, сожгли его или все-таки печь была виновата. Не случайно новый дом в Далекушах он отапливал уже не печью (и даже сломал ее), а тремя электрическими обогревателями-трамвайками, что по деревенским меркам несусветная и очень дорогая блажь.
В день первого пожара он стоял на пепелище помертвевший и почти принял решение бросить приход и уехать. Очнулся, когда к еще дымящемуся пожарищу подъехал колхозный грузовик. Из кузова люди начали сгружать банки с маринадами, кровати, постельное белье и полотенца, одежду, ведра с картошкой, посуду. А к вечеру нашлось и новое жилье, женщина из Кувшинова отдала семье священника свой дачный домик в Прямухине.
На пепелище в Лопатине осталась только баня. Отец Андрей все собирался ее перевезти или продать - не успел. Сгорела. Еще один черный знак, хотя лопатинцы уверены: сожгли брошенную баню либо ребятишки, которые в ней играли днем, либо молодежь, которая в непогоду парочками уединялась под ничейной крышей.
«В последний год мы не узнавали отца Андрея»
После череды передряг отец Андрей окончательно ушел в себя. Мы с удивлением узнали, что он перестал общаться со своим духовным наставником отцом Анатолием, настоятелем храма в Кувшинове. Именно отец Анатолий воспитал его духовно и рукоположил на храм в Прямухине. Отец Анатолий очень не хотел встречаться с нами, но отказать не мог. Все-таки не чиновник, а лицо духовное.
Мы ждали его час на пронизывающем ветру у храма в Василькове, где похоронили погибшую семью. Терпеливо ждали почти три часа у местной администрации.
- Я не общался с отцом Андреем в последние два года. Редко, по телефону. Убили из-за ценной иконы? Думаю, отец Андрей мне бы ее обязательно показал. Я все-таки специалист по древнерусской иконописи. Больше ничего вам не могу сказать, мы редко виделись в последнее время.
Отец Анатолий посоветовал нам съездить в музей семьи Бакуниных, с которым погибший батюшка поддерживал тесные связи.
- В последний год мы не узнавали отца Андрея, - говорит нам директор музея семьи Людмила Соловьева. Говорит и плачет. Людмила Ильинична - одна из немногих деревенских жителей, кто близко общался с погибшей семьей, и даже она не может объяснить причин трагедии.
- Мы же не видели то самое октябрьское выступление отца Андрея по телевизору. Когда он говорил, что храм с ружьем ночью охраняет. Господи, у него и ружья-то не было! А тут повторили по Первому каналу, и был он... какой-то неадекватный. За что он нас так всех обидел? Никто не знает. Очень он изменился в последнее время. Службы стали короткие - 40 минут. Прибегаешь в храм, а он его уже запирает. Опаздывал на службы и в то же время спешил куда-то, спешил. У меня горе было, фамильный крест случайно осквернили. Я пришла к отцу Андрею две недели назад, говорю: «Батюшка, освятите!» Он быстро покропил его в алтаре и убежал. Мне показалось, что здесь, на земле, он уже ничем не интересовался в последние месяцы.
Кто следил за отцом Андреем?
В Далекушах у пепелища до сих пор стоит пожарная машина. Мужики в робах просеивают угли через железную сетку. Спрашиваем:
- Нашли еще что-нибудь?
Молчат, прячут глаза. Молоденький пожарный догнал корреспондентов «КП», стрельнул сигарету и шепнул:
- Час назад задвижку нашли дверную. Так вот, закрыта она была...
Дверь в доме у отца Андрея открывалась вовнутрь. Подпирать дверь мифической трубой (говорили сперва, что дом подожгли, подперев снаружи дверь, чтобы никто не выскочил) было бессмысленно. Это нам рассказала соседка Галя Образцова. Мы подошли к кучке местных жителей, стоящих поодаль от пожарища. Мужики при нашем появлении, не сговариваясь, разошлись. Осталась только молодая женщина с еще советской клеенчатой коляской. Мы спросили у нее:
- Что мужики-то разбежались?
Галя поправила простынку, закрывавшую личико ребенка от чужого глаза, и просто сказала:
- А достали наших мужиков выше крыши. И следователи, и журналисты. У всех один вопрос: кто батюшку поджег? Никто его не поджигал. Он странно себя вел в последнее время. Ночью выскакивал из дома, обходил его. Ему казалось, что кто-то бродит вокруг и следит. А кому бродить-то? Деревня - двадцать домов, а соседние с батюшкой дома вообще пустые, только дачники на лето приезжают. Решетки поставил. Зачем? У нас не воруют, а у батюшки и красть было нечего.
По словам соседки, в последний день перед смертью батюшка хотел отвезти детей к тестю в деревню Нова.
- Мне Давид сказал, сынишка отца Андрея. Мои детишки с батюшкиными очень дружили, с утра до вечера вместе.
Но потом, по словам Галины Образцовой, отец Андрей раздумал увозить детей. Поехал к тестю один и привез две канистры бензина и колун.
- Зачем ему топор был нужен? - искренне не понимает соседка. - Они электричеством обогревались. Да и дров-то у них не было. А бензин он привез 76-й, в его машину не пошел бы, она на 95-м ездит. Зачем? И почему бензином пахло на всю улицу во время пожара?
Действительно, зачем и почему?
Замглавы муниципального совета Кувшинова Анатолий Фуфлов подтвердил наши страшные предположения.
- Я сам прямухинский. У матери дом в десяти метрах от церкви. Что-то происходило у них в семье в последние месяцы. Матушка Ксения с синяками стала появляться. И раньше не очень общительная была, а тут совсем замкнулась. Да, отцу Андрею казалось, что за ним следят. Дьякон Виктор Козлов сказал мне на похоронах: мол, жаловался ему отец Андрей, что беспокойно ему в Далекушах и надо опять переезжать. А что там беспокойного, народ там хороший, хозяйственный, непьющий. И самое непонятное, зачем он в последний день привез 40 литров бензина 76-го. Дрова пилить? Многовато. Да и не было у него дров. Мне кажется, не выдержала у него нервная система, и что произошло дальше, можно только догадываться.
Не нам его судить
С самыми мрачными мыслями на ночь глядя мы отправились в глухую тверскую деревню Нова, в которой хранится уникальная святыня: камень со следом Богородицы. В дороге думалось о том, что, судя по всему, духовное возрождение страны все-таки идет. Вот только не может этот процесс катиться сам собой по гладеньким, накатанным рельсам. Есть на этом пути и ухабы, и ямы, и мученики, и оступившиеся. И то, что произошло в Далекушах, всего лишь расплата за полвека неверия и безбожия. Все держал в себе исповедник, не пускал Зло дальше. Но груз грехов оказался неподъемен для одного человека, пусть и самого праведного. Нам очень хотелось в этом ошибиться.
Уже поздно вечером по разбитой дороге наш джип дополз до деревни Нова, в которой остались доживать свой век без детей и внуков родители матушки Ксении. Сын-священник разбился год назад на машине, через неделю после венчания. Теперь ушла дочь. Надежды, что с нами будут разговаривать, не было никакой. Фонарей в деревне нет, где искать родителей матушки? На наше счастье, в дровяном сарае у дороги какая-то женщина колола дрова. Она и согласилась нас проводить к родителям. На вопрос, знала ли она отца Андрея, Галина Викторова ответила:
- Конечно, знала, он у меня во второй школе в Торжке учился. И Ксюша у меня училась.
Но двери родители Ксении нам не открыли и даже погасили в избе свет. Наша провожатая спросила: а что мы, собственно, хотели узнать? Про бензин? Да, заезжал отец Андрей к тестю. Только не за бензином, а за пустой канистрой. Сказал, что боится, не хватит ему топлива до дома.
Но у дома своего отец Андрей выгрузил из машины уже две канистры - полные. Возможно, вторая уже лежала в багажнике.
- Странно все это, - сказала нам на прощание Галина Викторова, - странная смерть. Дети были в душевой, ночью, одетые. Матушка в одной комнате, отец Андрей - в другой. Никто даже не попытался решетки выбить и детей спасти. Вы расследуйте по-честному, а то ведь найдут безответного пьющего человека и посадят.
Мы пообещали, но нетвердо. Потому что, если наши предположения все-таки верны, не нам, людям, судить отца Андрея. Для этого есть другой Суд.
ПС
Два года назад, Тверская прокуратура закрыла дело о гибели восьми человек, "за отсутствием состава преступления".