Нас утро встречает прохладой
Нас ветром встречает река
Кудрявая, что ж ты не рада
Веселому пенью гудка?
И радость никак не запрятать
Когда барабанщики бьют
За нами отряды крылатых
Кудрявые песни поют
Пелось в знаменитой песне тридцатых годов.
"Кудрявая, что ты не рада?"
Горький саркастический подтекст в этом вопросительном словосочетании едва ли появился по воле автора. Хотя и погиб он в чистках конца тридцатых.
Мельком, случайным отражением в круглом зеркале на стене (где вся комната с уклоном вверх, и виден тот круглый стол с красной плюшевой скатертью,
вороненая спинка кровати;
фикус;
фотографии каких-то белесых лупоглазых бабелевских красноармейцев и совслужащих; балконная дверь,
открытая,
впускающая прохладный утренний луч;
лязгнул бидон на улице);
так вот, каким-то непостижимым образом, случайно, это нерадостное лицо любимой попадает в популярную, захлебывающуюся восторгом, извивающуюся в верноподданнических конвульсиях песню из черной радиотарелки...
"Что ж ты не рада?..." Наивный вопрос.
Или, наоборот, с подлым подвохом добровольца-доносчика?
Чтобы посмотреть, как любимая-кудрявая покраснеет, смешается, примется теребить бахрому плюшевой скатерти на круглом столе...
Значит, не рада?... Ты чего-то боишься?
Но ведь душными ночами увозят только врагов. Нам, честным людям, нечего бояться... Ты ничего не скрываешь? Может, тебе не нравится Советская власть? Признавайся!
Я, как советский человек, обязан рассказать...
Да, тебя ждет обычная процедура дознания.
Но все на благо Родины, кудрявая. Может, ты сама не знаешь, что льешь воду на мельницу врага? Лучше признайся!
Что ж ты не рада? Ведь у нас самая сильная в мире страна. А наш Отец-Учитель, никому не даст нас в обиду.
Мы ездим отдыхать в санатории. Там раньше отдыхали только буржуи, а теперь - мы и наши дети.
Наши дети в детских садах и школах.
У нас есть работа.
На улицах мороженое, ситро;
в кинотеатре «Веселые ребята» с «Чапаевым»…
А эти буржуи — гниют под нашими мускулистыми физкультурными ногами.
Гниют вместе со своим буржуйским отродьем — румяными мальчиками в матросках, коротких штанишках и гольфиках и девочками-куколками в платьицах с лентами...
Что ж ты не рада? Это ж не наши дети. Это их, буржуйские...
Зато смотри — как славно вышагивают ребятки-октябрятки. Наша смена! Топ-топ, косолапенькие...
Крепкое мы построили счастье на крови и косточках тех, в матросках и платьицах! А нечего было нас угнетать!
Любимая, — что ж ты не рада? Ведь ночь прошла, а мы остались. Шаги прогремели тяжелой дробью в соседнюю квартиру, и это там, у соседей, были слышны приглушенные вскрики и причитания. Это не я, а мой сосед ошеломленной скороговоркой пытался не то успокоить свою любимую: «недоразумение... скоро выяснится…», не то уверить кого-то в своей невиновности…
Любимая, — что ж ты не рада? Сажают ведь только врагов. Откуда ты знаешь, что тетя Даша и дядя Яша не враги?..
Ну, значит, ты не знаешь того, что знают органы. Раз уж Бухарин враг, — что и говорить о какой-то троцкистке-машинистке...
А как же туннели в Китай?
Или отравление поголовья кукушек в Сокольниках?
Враи, кудрявая моя, всюду. Но мы их победим. Только ты не смотри так подозрительно уныло.
Улыбайся, кудрявая, улыбайся!
И вообще, любимая, может быть, поговорим о чем-нибудь другом?