Он сидел на полу небольшой темной комнаты, прислонившись к стене спиной, глядя вниз, будто сквозь пол. Перед ним стоял человек в светлом костюме, и всей своей натурой выделялся из этой картины. Он стоял и смотрел сверху на того, кто сидел, а тот, не поднимая взгляда, тихо о чем-то говорил, будто в тишину:
- Если ты действительно такой хороший… а я плохой… то почему не подашь мне руки и не поможешь встать?
В ответ была тишина, приправленная резким выдохом собеседника. Он, немного помолчав, присел перед другим и приподнял его голову за подбородок:
- Потому что ты никогда не будешь нуждаться в этом. А даже если я это и сделаю, то тебе от этого лучше не станет. Ты от этого лучше не станешь. Ты никогда не изменишься, и ты в состоянии понять, почему… И когда ты поймешь, то возможно, я не только подам тебе руку, чтобы ты встал… но и чтобы ушел со мной.
Темный взгляд, полный холода, оценивающе смотрел в глаза этого человека, но не видел их. Он смотрел за них, в темноту комнаты.
- Я понимаю и сейчас… и знаю, что не бывает чудес для меня. Для меня не появляется радуга и не восходит солнце. Никто меня нигде не ждет. Я ничего уже не хочу… и просто жду… что когда-нибудь и ты поймешь меня… хотя бы представишь, почему я такой. Но ни ты, ни кто-либо другой не сможете понять этого. Потому в моих поступках вы видите себя и свои грехи, которых вам отчаянно хочется, но вы их не совершите, ведь вы не хотите потерять свой «хороший вид». А мне все равно… но я не вечный и не железный. Наверное именно поэтому сейчас и сижу тут... и ничего не вижу.
Человек в светлом костюме встал, переполненный недобрыми эмоциями, и в надрыв крикнул перед уходом:
- Ты и меня не видишь и не видел! Я ухожу… и не только отсюда. Забудь, даже если когда-то и видел меня! Возможно, если впаду в маразм, то еще зайду узнать, видишь ли ты меня и хочешь ли услышать!
Хлопнув тяжелой дверью, он ушел навсегда.
- Я буду ждать тебя…
А другой так и остался сидеть на полу темной комнаты. Он не чувствовал ни голода, ни жажды. Ничего.
И ни о чем не думал. Он просто ждал.
Спустя многие годы его сердце уже не билось, а взгляд истлел, вместе с пылью превратившись в прах. Но он по-прежнему ждал, что кто-нибудь вспомнит о нем, вернется и скажет, что нужен ему…
А тот человек все же приходил иногда; стоял у двери, прислонившись к ней щекой; пытался различить в тишине слова, что запертый там никогда уже не скажет.
Эта тишина хранила прежнее ощущение холодного взгляда и веры в то, что хотя бы за старым прахом придут.
Конец
03.2008
о "не вошедшем в ..." http://www.proza.ru/diary/gilver/2012-04-01