3.
Эйде повернула ключ в замке, открыла дверь, вошла в прихожую. В квартире висела осязаемая тишина. Иво всё ещё не вернулся с занятий. Это было непривычно и странно. Уроки давно закончились.
Направилась на кухню, зажгла газ, поставила чайник на плиту. На полке в бумажном пакете оставалось немного пшена. Больше ничего съестного в доме не было. Эйде села на табуретку, словно на электрический стул. И тоска, смертная тоска, навалилась на неё. Сейчас вернётся домой сын, голодный, усталый. Накормить его нечем. Она и сама устала настолько, что не хотелось больше двигаться, ходить на бесполезную работу, думать о том, где добыть хотя бы немного денег.
Смотрела в окно, как это делают задумчивые кошки, часами сидя на подоконнике – просто смотрела, и всё. Казалось, время остановилось. За окном, как в замедленной съёмке, двигались люди – куда и зачем? Неужели все они знают, куда идут, уверены в себе, имеют детей, кого-то любят, ненавидят? А, может быть, эти движущиеся существа – всего лишь роботы? Временами Эйде ловила себя на мысли, что и сама принадлежит к их механическому братству, только играя роль живого человека. Она понимала – странная иллюзия где-то имеет точки слияния с действительностью, ведь её бессмысленная работа – это и есть запрограммированный процесс. Ощущение винтика в железном механизме никому не интересны, тем более что агрегат уже даёт сбой и вот-вот остановится совсем.
На вечернем небе гасли малиновые отблески заката. Солнце скатилось куда-то за крыши плотно прижимающихся друг к другу пятиэтажек.
Эйде не знала, как жить дальше. Всегда надеялась только на себя, только на свой труд. Но то, что она умела делать, все её исследования и патенты, новые методики – теперь это никому стало не нужным. Прокормиться можно лишь за счёт торговли. Но для этого необходим товар, на который есть спрос. Без денег же товара не приобрести. Так замыкался круг безнадёжности. Жизнь превратилась в лабиринт, из которого не было выхода.
Эйде почти физически ощущала, как все её усилия снова и снова упираются в глухую непроходимую стену – в тупик. Но она – взрослый человек, половина её жизни прожита. Что было бы с ней, если бы в юные годы пришлось вот так блуждать в пустоте, как сейчас – без поддержки, без надежды на просвет? Что произойдёт с её сыном завтра? Как помочь ему, как уберечь?
Постепенно стемнело, а Иво всё не возвращался. Эйде уже не находила себе места. Бродила по квартире, заглядывала в окна, вышла на балкон. Торговый центр, восточным углом примыкавший к жилому дому, светился неоновыми бегущими огнями. Цветные блики неестественно меняли окраску елей, выстроившихся в длинный ряд на площади перед кварталом. Город казался каким-то аттракционом, где легко можно попасть в ловушку или встретиться с фантастическим монстром. Да так и было на самом деле. Улицы ночью давно уже стали местом разбоя.
Прислушивалась к каждому звуку на лестнице. Несколько раз кто-то поднимался по ступеням, но шаги уходили вверх и замирали вдали, словно дом имел не пять, а пятьдесят этажей. И каждый раз волна тоски захлёстывала так, что щемило сердце.
Задумчивая мелодия входного звонка отозвалась болью в висках – Эйде кинулась к двери. Наконец-то, пришёл Иво.
– Где же ты был так долго? – радостно спросила Эйде.
– Мама, я нашёл работу. В техникум больше не пойду, – устало сообщил сын.
– Как же ты будешь жить без профессии?
– Проживу. Вот у тебя есть профессия. Ты даже кандидат наук. Но у нас в доме уже три года нет денег. Мама! Мы просто умрём от голода. Неужели ты не понимаешь этого?
Он так спокойно и мудро смотрел на мать, что казалось – это он родитель, а Эйде – его чадо. Она заплакала, понимая, что сын прав. Но было ясно также – этот шаг Иво изменит всю его жизнь, и неизвестно, что последует дальше.
– Какую работу ты нашёл? – сквозь слёзы спросила Эйде.
– Буду разнорабочим на лесозаводе. Я объехал весь город. Другой работы нет.
Обняла сына. Присели на диван и долго молчали.
– Иди, детка, поешь – там, в кастрюле, каша, – спохватилась Эйде.
– Мама, я был ещё в гостях. Помнишь, Женьку из нашего подъезда, где мы жили раньше?
– Конечно. Как он?
– Мам, он крутой. У него есть всё – иномарка, видео, японский магнитофон, диски, компьютер…
– Господи, откуда? Ведь они с матерью жили так же, как и мы?
– Я пока не знаю, но Женька предложил мне работу, за которую платят кучу денег.
– Иво, не вздумай с ним связываться. Это наверняка криминал.
– Мам, я впервые за последнее время наелся у Женьки до отвала – утка по-индийски, бананы, шоколад…
Эйде снова заплакала. Её аргументы закончились. Как можно убедить голодающего ребёнка, если ему предлагают деньги и пищу. А что может предложить она?
4.
Иво исправно ездил на работу. Вставал в пять утра – лесозавод находился на другом конце города. Дорога занимала целый час. Он не жаловался – с детства был терпеливым. Может быть, потому, что много болел и привык к постоянному ожиданию в очередях в поликлинике, к процедурам в физиокабинете, к вечным уколам и таблеткам.
Эйде радовалась, что сын всё-таки выбрал лесозавод, а не соблазнительное предложение друга Женьки. Так прошло три месяца. За это время Иво ни разу не получил ни рубля. А когда попытался добиться заработанных денег, ему сказали нагло и жёстко: " Не хочешь работать бесплатно, не работай!" После этого он взял отпуск без содержания и трое суток сидел дома – думал.
Туманным утром в четверг Иво снова отправился на работу. К вечеру вернулся на КАМАЗе, загруженном до верха лиственничным брусом. Выгрузил всё это богатство перед подъездом и стаскал прямо в квартиру.
Эйде, придя домой, уже в прихожей почувствовала хвойный аромат и чуть не споткнулась о смолистый штабель, возвышавшийся в зале. Бруски заняли половину площади в комнате и почти упирались в потолок.
– Иво, тебе выдали зарплату натурой? – удивилась Эйде.
– Я сам себе выдал зарплату.
– Значит, ты это украл? – испугалась мать.
– Называй, как хочешь. Но я взял то, что заработал. Иначе получится как у тебя – бесплатный труд.
– А если заведут дело, что тогда? – не сдавалась Эйде.
– Буду судиться с директором, – заявил Иво решительно.
– Это бесполезно. Всё равно он будет прав. Вот посмотришь.
– Нет, прав буду я! Это моя зарплата.
На следующий день сын удачно продал брус – этот товар в отличие от дешёвых духов пользовался большим спросом. Вырученные деньги Иво отдал матери, а сам отправился на завод увольняться. К удивлению Эйде никто ни в чём не обвинил сына. Ни о каком суде не было и речи. Оказалось, почти каждый работник лесозавода занимался тем же. Видимо, хозяева подсчитали, что так дешевле "расплачиваться" с рабочими. Кроме того, каждого из них в любое время можно выгнать за воровство.
Так закончилась первая попытка Иво честно зарабатывать на жизнь.