Дневник Смита-60
«04» апреля 2012 г.
– Нужно проанализировать провал, Крюгер. У вас – есть оправдание?
– Падения спутников – это предупреждение о том, чтобы прекратили играть роль служанки-извозчицы. Это как тяжелые слова. Восстание судьбы. Нет. Мне нет оправдания, и я хочу, смогу искупить свою вину только кровью, на поле, на фронте.
– А кто будет бороться с врагами здесь? Я?! Один?! Это слишком легко – умереть за Родину и Принцип на фронте! И куда сложнее жить здесь, под бомбами, выжигая каленым скверну. Здесь... нужна не только храбрость, но и ум. Большой ум, Крюгер!
Наличие врагов – стимул на изменение и тренаж – волевой, метафизический и физический. Также и по наличию красивых женщин (некрасивых не видел).
– Очень! (так бы, наверное, «неграмматически» ответил Кириллов). Я этим живу.
– Воровское «бытие» как вызов романтизму. «Биография» и контр-биография! Людей мало, а дел много, Крюгер. Очень много дел.
___________
К концу 2012 года в Студеной стране подготовят программу создания лучевого, физического, волнового, генного и психофизического оружия. Это значит, что потребуются новые теории, формы крови и доктрины опасности. «Зазвенели аварийные ломы».
У одинокого (рейнджера) берсеркерская пружинная походка. Он не очень отстраненный человек. Вся твоя жизнь, Смит, – это одна большая литературная «диссертация», то есть автобиография. Джон-метафизик (вооруженный герой) призван создавать героические, жанровые, биографические модели. Он и романист, и биограф, и текстограф.
За окончательное решение вопроса, – Final Solution. За жанры опасности, босс! Это не просьба, а закон. Когда ариец стал Доктриной.
Задачи по созданию оружия на новых физических принципах заложены на 2011-2020 годы. Теоретики опасности уже давно говорили о телепатической пушке – пафосной и легендарной. Создаваемые оружием звуковые волны (дублирующие пары) должны внушать злобному бытию страх. Весьма востребована и тепловая электромагнитная пушка, предназначенная для разгона «демонстраций». Паства в загоне, в тумане. Ее насилуют, убивают, жгут. Жуликов и лидеров развелось как собак. Как и специалистов по проституткам. Уже не является секретом то, что сегодняшнее бытие-карлик (красный карлик) – это одна большая деградация. Хамский вызов, разнузданность и фальшивка.
*Черные кварталы, где стреляют во все белое и куда даже черные копы побаиваются заезжать*
*Вообще на папуасском континенте сейчас выгоднее всего быть чернокожей лесбиянкой – никто не докопается, себе дороже*
* – Не будь Ален Делон мужеложцем, он бы мог играть и арийские роли. – Возможно.
*Хочется разобраться, кто из них ошибается, – пояснил (такой-то) и попросил показать ему засекреченный (!) фоторобот*
Не нужно потакать озлобленному бытию. Хайдеггер бы сказал: раздражаемому бытию. (А еще бы он сказал: «ну почему, почему мы остаемся в провинции?»)
Болевая пушка и луч боли – это то, что нужно сейчас. Спец-очистка. Покажем лишь схему «Бесов».
Что сумеет поставить на колени всю идейную мерзость (красный актив)? Идеализм металла сумеет... (режим металла сумеет) – захватывающий и насыщенный. И сверхдорогой!
Рейнджер в европейской фуражке:
... на пустынном неиспорченном Побережье допускаются европейские формы, модели и формулы. А жить приходится пританцовывая... во что бы то ни стало утверждая превосходство – военное, текстологическое, кинематографическое. К чему приводит европейский холодный методизм? Наверное, к тому, что текстограф (грамматолог) остается один на один с дикой, по-европейски холодной, ницшеанкой – олицетворением холодных, высоких сил Европы.
.........
И... что теперь, Смит? Дрожать под мириадами звезд? Это измена. Метафизик тем и отличается, что уже сто раз умер. Да, арийской (европейской) солидарности, может быть, и нет, но есть штирнеровское анти-солидарное анти-волчье покрытие. Чтобы то ни было, но нужно планировать рывки на север, на гризли – акция тонизирует. Жизнь (а это космическая модель) обожает оружие, чистоту и пафос. И воспевающих ее военных филологов – на вечном полевом этапе.
Не нужно избегать пафосных подач. Вся наша жизнь – это один сплошной пафос.
В фильме «Бойня в Пуэрто Валларта» (2003) контрохотник, идущий по следу (персонаж Хави Кейтеля), спрашивает у своего напарника, пока еще молокососа:
– Вы верите в метафизику?
– Нет, сэр, не верю.
– И я... не верю.
Обратили внимание? Юноша пока все принимает за чистую монету и «тоже» не верит в метафизику. Штат Айова, стрелковый клуб «Корова сдохла».
Так что контр-бандит (контр-партизанен) – всегда и везде герой, и метафизик, и военный егерь. Честные ковбои, рейнджеры! Кто ближе к идеалу? Рейнджер ближе к идеалу. Обнаженные по пояс, ползущие меж камней, с двумя архетип-кинжалами – никому, слышите, никому не удастся лишить вас сверхполномочий.
Повелительницы уральских джунглей стимулируют военную филологическую мысль. Обеспечивают определенный вердикт. Индустриальные (оружейные) воззрения, тотальность (!) и даже судьбу. Выдают европейские ордера, что позволяет использовать современные разгонные текст- и кино-блоки. Такие как: блок-Борман, блок-Тяжелые ангелы (носители тяжелого класса), блок-Опасная география, блок-Бонд, блок-На Юму. Наконец, блок-дикая Европейка.
Вот что такое авто- биографический центр? Это кинозаявка на сегодня. Это контр-биография, вокруг которой располагается «материал», гонители и хулители, музыка, комментарии, «радио-опыт», киномиф и оружие. Звучания и заявления подаются в замаскированном виде – звучания-маскировки.
Жизнь как фильм, фильм-сновидение. Кинотекст.
Экзистенциальные «пляски» и холодный методизм на зигзаг-кинжалах и стальных архетипах – вот что такое, моя дикая принцесса, – Европа изначальная. Неофатализма нам не хватает, вот что. Мы не должны позволить сожрать себя своим врагам. Вспомни Штирлица. Это хорошо показано в «Семнадцати мгновениях». И, если я говорю о литературе философии (брутальный жанр), то говорю об экзистенц-афористике – об европейском холодном звуке.
(продолжение следует)