На южной окраине города располагались ремесленные кварталы. Здесь жили вперемешку все, кто не вошёл в элитные гильдии, такие, как Кожевенная гильдия, Гильдия Кузнецов, Гильдия Столяров, Гильдия Врачей и им подобные. Тут были дома текстильщиков, суконщиков, лодочников, извозчиков. Они не отличались ни роскошью, ни архитектурой. Сделаны, а точнее слеплены были из всего, что можно было применить для такого случая. Почти в центре этих застроек была старая заброшенная колокольня. Колокола на ней давно небыло, куда он подевался, здешние жители уже и не помнят. Себастьян с друзьями здесь провёл прошлую зиму. На этой колокольне лестница, ведущая наверх, была наполовину разрушена. Деревянные ступени сгнили, и забраться наверх возможно, только если знаешь маршрут. Не на каждый выступ можно поставить ногу. Это было лучшее место в округе, где можно отсидеться в ситуации, в какую попал Себастьян. Он уютно расположился на кем-то принесённом свежем сене, теперь оставалось ждать Клода. Тот обещал прийти к полудню. Времени было ещё много, и Себастьян решил поспать. Напряжённая ночь на крыше, да ещё недалеко от дома Анжелы, пьяная гульба ловеласов и путан, совершенно не дали выспаться. Очнулся он от шороха возле закрытого люка. Это пришёл Клод, как и обещал. В одной руке у него была серая одёжа, в которой ходят портовые грузчики. В другой он тащил нехитрый набор продуктов, но весьма сытный. Несколько новомодных клубней картофеля, с запечённой корочкой, репку, пару початков кукурузы, свежие перья лука, жимолость и ещё какую то траву. Добавляла весь этот нехитрый набор толстенькая морская рыбина, видимо копчёная на том же костре, где и картофель, и краюха чёрного хлеба грубого помола.
- А ну, подвинься, разлёгся тут, словно барон в замке! - Клод, безо всякой злобы, оттолкнул Себастьяна в сторону, и полез что-то шарить руками в сене. Через мгновение, Себастьян понял беспокойство своего дружка, когда в руках того оказалась большущая плетёная бутыль домашнего вина.
- Ну ты даёшь! - удивился Себастьян. - Где же ты её прятал? Я тут пол дня валяюсь, но не то чтобы заподозрить о её существовании, а даже не почувствовал её под сеном!
- Моя маленькая хитрость! - с гордостью заявил Клод. - Помнишь ту доску, прогнившую? Мы на неё сколько раз наступали, всё думали, что следующий раз грохнемся вниз вместе с ней. Она всё же сломалась, но под ней оказалось второе перекрытие, промежуток такой, что сам, к сожалению, не влезешь, но спрятать можно многое. Пришлось идти в город, поделиться с писарем парой досок от его забора.
- Что, он сам тебе так вот запросто доски отдал?
- Зачем, я поделился досочками без его согласия. Просто пришёл ночью и отодрал. Мне то они нужнее! - Клод изобразил ехидную улыбку.
- Это тот писарчук, что на тебя жандарму наябедничал?
- Он самый. Доски были и поближе, но эти граждане мне ничего не должны, а писарь, сволочь, новый забор себе сделал. Небось, на доносах заработал. И поделом ему.
Клод отодвинул солому в сторону, и показал тайник Себастьяну. Пролом и вправду оказался здоровенный. В эту дыру можно не одну такую бутыль спрятать. А он тут почти пол дня провалялся, и ни о чём таком не догадывался. Вполне возможно, что эта потайная ниша ещё не раз свою службу сослужит.
Клод пояснил, что на сегодня кораблей больше не будет, и он до завтра свободен, поэтому у них есть целый вечер для воспоминаний. За бутылочкой домашнего кагора время пролетело незаметно. Когда уже почти стемнело, Клод решил рассказать свою затею. Пока у них в порту не очень много работы, то они временами перетаскивают некоторые грузы с пристани по своим ангарам. Завтра будут таскать мешки с зерном в верхний склад, тот, что на самом выходе из порта. Там более сухое место, зерно может лежать дольше, дожидаясь своей отправки. Вот от этого склада Себастьяну нужно будет снести вниз, к нижнему складу либо мешок с мукой, либо откатить бочку с маслом. Всё это будут загружать на тот корабль, что сейчас стоит у западного причала. Тот почти загружен, но их старший сказал, что надо донести ещё несколько мешков и бочек.
- Главное, натянешь картуз поглубже на голову, всё время будешь смотреть только под ноги и не поднимать головы. И ни в коем случае не оборачиваться. Никто тогда не заподозрит, что ты не с нашей команды. Когда принесёшь мешок или бочку, то сразу иди с остальными в склад, якобы за мешком с зерном. Там подожди меня, только не стой. Делай вид, что примеряешься к ноше, а лучше помогай ложить эти мешки нашим мужикам на плечи. Наши про тебя уже знают.
Клод посмотрел в глаза Себастьяну. Заметив его замешательство, пояснил: - Не бойся, мы своих не выдаём. Дальше наш старший скажет тебе, что делать. Всё понял?
- Вроде бы... Но как я из города то выберусь?
- Всё просто. Моряки также не любят жандармов, как и мы. Они тебя возьмут на борт, вывезут из бухты, но дальше тебе придётся вплавь добираться до берега. Матросы тебе помогут, но не капитан. Тому, в случае неудачи, портить отношения со здешней жандармерией нет никакого резона. Так что придётся всё сделать аккуратно, чтобы не попасться на глаза корабельному командованию, и не подставлять простых матросов.
На следующее утро они дождались основного потока рабочих в сторону порта, и вклинились в одну из кучек идущих работяг. Клод узнал нескольких из них, поздоровался, представил Себастьяна, и они пошли всей толпой, громко обсуждая вчерашние посиделки в таверне. Себастьян затесался в самую гущу народа, сделав вид, что принимает непосредственное участие в обсуждении. Так они спокойно прошли через пост жандармов у самого входа в порт, и направились в сторону восточного склада. Жандармы были ещё заспанные, и не обратили на них никакого внимания. А те, что расхаживали по пирсу, были далеко, и если всматривались, то только в одиноко идущих людей. Возле открытых ворот их уже поджидал старший, седой здоровенный детина, с фигурой и мышцами борца, почти на полторы головы выше Себастьяна. Голос седого был под стать внешности - хрипловатый мощный бас, с металлическим оттенком, принадлежащий человеку, явно не воспринимающему никаких возражений. Тот мельком окинул своим суровым взглядом Себастьяна, затем повернулся к команде, и стал давать распоряжения относительно сегодняшней работы. Когда каждый получил непосредственное указание, и пошёл выполнять порученное, седой пальцем поманил Себастьяна, показал на ворота склада и сказал ему, чтобы тот пошёл помогать грузить мешки на плечи всем подошедшим за мешками. затем развернулся и побрёл к верхнему складу, видимо с проверкой, как обстоят дела на том складе. Себастьян тоже развернулся и пошёл внутрь склада, к стопке мешков. С непривычки у него уже через час отнимались руки, он с трудом поднимал и укладывал тяжеленные мешки на плечи подошедшим. Ближе к полудни опять появился седой, и остановил его. У них был обед, все работяги, во главе с седым пошли на пирс к уложенным штабелями длинным ящикам со снастями. Высокая стопка ящиков удачно отгораживала этот закуток от остального мира, открывая перед собой только воды залива, да стоявшие на рейде три корабля. Кроме надоедливых чаек, им никто не мешал. почти по середине этого пространства стоял большущий перевёрнутый ящик, накрытый старой, но чистой парусиной, явно служивший им обеденным столом. вокруг этого импровизированного стола были расставлены ящики поменьше, служившие стульями. Был здесь и один настоящий стул, старый, но крепкий, с прибитыми по бокам подлокотниками, чем-то напоминающий трон. Этот трон указывал на то, кто здесь настоящий хозяин. Седой, показавшийся Себастьяну поначалу слишком суровым, оказался вполне добродушным и разговорчивым человеком. Вся команда расселась по своим местам, Себастьяну выделили ящик рядом с Клодом, и шустрый плотный поварёнок принёс из-за штабеля котелок, в котором варился супчик где-то позади штабелей, на костре, разведённом возле самой воды. Суп был простым овощным, но с мясным вкусом. Хотя Себастьяну мясо не попалось, по вкусу чувствовалось его присутствие. Хлеб был точно такой же, какой Клод принёс ещё вечером. Оба каравая были из одной пекарни. Тут же, на столе лежали перья зелёного лука, веточки укропа и местной травы, которую очень любила ложить в своё варево старая одинокая повариха из мечети. Себастьяну вдруг вспомнились дни, проведённые в мечети, эти вечерние пиршества всем коллективом, уникальная стряпня их поварихи, варианты импровизации из одних и тех же продуктов не переставали удивлять Себастьяна. Вспомнились рассказы по вечерам под кружку местного чая, вино там было редко, многие помня, как туда попали, к вину относились не то, чтобы отрицательно, а скорее равнодушно. вспомнился Стрелок, постоянно смешно отзывавшийся о своей добыче, называвший жирных куропаток дохлыми мухами.. Вспомнился Поэт с его виршами против сильных мира сего. Отчётливо вспомнилась его Виолетта, ласково глядящая на него, когда он ел жареную дичь. Смотрела на него, как обычно смотрят матери на своих детей, вернувшихся после долгой разлуки. Это была не только любовь, было ещё что то такое, что Себастьян пока не мог уловить. Сейчас, когда он в мельчайших деталях вспомнил этот взгляд, ему показалось, что она уже тогда знала, что они потеряют друг друга надолго. Знала, но ничего сделать не могла. Виолетта, Виолетта, когда же им предстоит снова увидеться... Хорошо, что Себастьян теперь знал, где её искать.
Пока Себастьян сидел в своих раздумьях, время обеда пролетело, и они все встали и пошли продолжать свою работу. Вторая половина дня Себастьяну далась не в пример тяжелее первой. Сказывалось отсутствие привычки к такому виду работ. К концу дня он уже не чувствовал ни рук ни ног, разболелась спина. Всё это так не смущало его, как отсутствие подходящей команды корабля. За этот день из бухты не ушёл ни один корабль. Зато к вечеру показался большой трёхмачтовый парусник, но вскоре встал на рейде. К причалу сегодня он явно не собирался подходить. Вполне возможно, что это был не совсем мирный торговый корабль, такие ходят с грузом в опасных местах, иначе от пиратов груза не убережёшь. Когда солнце стало к горизонту, пришёл седой, они окончили работу, закрыли склад и всей толпой отправились в местную таверну, постоянное место отдыха моряков и портовых рабочих. Себастьян сделал такой вывод, судя по тому, что все горничные, что разносили кружки с пивом и вином, знали по имени и седого, и остальную команду. Он потихоньку начал вживаться в этот дружный коллектив. Его они тоже не обходили вниманием, поворачивались к нему, когда что-нибудь рассказывали из своих историй, спрашивали у него, чем он до этого занимался. Он, естественно, опустил ту часть своей биографии, когда щипал богатеньких на базаре, но много порассказал про свои прежние странствия. Как бывал в Пруссии, таскал лодки по мелководью, прислуживал в портовом кабаке в Амстердаме, помогал плотникам в Кракове, даже рыбачил с артелью на Волге, в России. Про Россию их заинтересовало особенно. Тогда Себастьяну пришлось сказать несколько фраз на родном, но ставшим ему теперь чужом Русском языке. Один из компании тоже бывал в России, тот даже обрадовался, когда услышал знакомую речь. Сразу несколько человек проявили желание помочь Себастьяну в его деле. Пока они сидели и попивали ром, двое или трое человек пошли к дальнему столику, где сидели матросы, чтобы узнать про возможность их затеи. Старший, седой Уиллем, вино не особо признавал, любил напитки по крепче. Глядя на него, вся компания понемногу пристрастилась к рому. Себастьян, с непривычки, уже слегка опьянел, но пока этого не замечал за собой, продолжал осушать кружку за кружкой. Вскоре к ним подсел морячок, предложил поднять бокалы за их удачный поход. На днях они нагнали хороший косяк ставриды, все трюмы забиты под завязку. Он сам с того корабля, что сейчас стоит на рейде. Себя он назвал толи Льюис, толи Лемас, Себастьян уже спьяну не расслышал. Всей компании не терпелось поскорее узнать, к какому причалу те будут швартоваться, кому из нескольких бригад грузчиков достанется неплохой заработок. Конечно, с пьяных глаз все наперебой стали убеждать морячка, чтобы их парусник непременно швартовался у восточного причала, их компания самая быстрая и ответственная, лучше работяг для этого дела во всём порту не сыскать. Но, как показалось Себастьяну, этот морячок стал уделять особое внимание его персоне. То за бицепс потрогает, то в рот смотрит, зубы, что ли считает? Про здоровье несколько раз спросил, Себастьян подумал, что это из-за того, что ему предстоит спрыгнуть в апрельскую воду, море сейчас ещё не для купания. Тот ему стал рассказывать, какой замечательный у них корабль, что его непременно нужно посетить. А какая дружная у них команда, хоть вокруг света с ними идти можно. Вот только цель такого нахваливания Себастьяну была не очень понятна. Он тогда списал это на пьяное бахвальство. Кто же не любит, придя в компанию, похвастаться своими успехами, своим делом, работой, подвигами... Когда процесс переговоров подошёл к своей кульминации, этот Льюис-Леман достал какую то бумагу, дал прочитать её Себастьяну. Сколько ни пыжился Себастьян, но пьяный глаз не удавалось сфокусировать ни на одной строчке, тогда этот морячок попытался на словах объяснить её содержание. Якобы Себастьян будет перевезён в лучшее и безопасное место, по его выбору, за услуги чего с него требуется помощь в трюме с фасовкой рыбы, в качестве уплаты за перевозку. От Себастьяна только требовалась подпись под документом. Себастьян был уже в таком состоянии, что никакой подписи он не сумел бы поставить, и ему пришлось приложить к бумаге свой палец, помазанный какой-то синей дрянью. Дальнейшее он уже с трудом воспринимал.
***
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/04/03/2055