Ю.А. Чупряков
ЛЮБОВЬ НЕБЕСНАЯ
Роман-дневник
2
ББК 84 (2Рос=Рус) -4
Чупряков Юрий Александрович. Любовь небесная. Роман-дневник.
– 2008. – 286 с.
Печатается в авторской редакции.
Издание осуществляется за счет средств автора.
Роман-дневник «Любовь небесная» – об изменении внутреннего содер-
жания человека, пережившего лишения перестроечного периода и смерть
любимой жены, от безбожного, грешного – к осознанию своих грехов, стрем-
лению очистить себя от них, к Православной вере, к Богу. По мере укрепле-
ния веры и по благодати Божьей, герой книги Геннадий Шестопалов познает
смысл существования человечества и смысл жизни отдельного человека, уз-
нает о тайнах глобализации, клеймения, масонства, экуменизма, западного
«гуманизма». Роман в значительной степени автобиографичен, поэтому мно-
гие события и действующие лица взяты из реальной жизни.
Достоинство книги в том, что познание истин, открываемых Священным
писанием и Священным Преданием, трудами Церкви и подтверждаемых ис-
торией человечества, описано на опыте жизни конкретного человека, идуще-
го путем совершенствования от «внешнего» человека к «внутреннему».
© Чупряков Ю.А. 2008
3
Случилось это, как и всегда бывает, неожиданно, внезапно, не плани-
руемо… Мы, по твоей в этот раз инициативе, решили помянуть умерших
родных и близких. Повод серьезный – вселенская родительская суббота.
По твоей просьбе (пельменей захотела) метеором «слетал» на рынок за
фаршем, – самим пельмени лепить дешевле, – и ты стала готовить свое
любимое блюдо. Моя помощь была недолгой – опять «ударился» в свои
творческие дела: то ли что-то дописать, то ли пропеть новую песню. Пель-
мени долго ждать не пришлось: как и всегда, все «горит» в твоих руках,
хотя и жаловалась с утра на головную боль и слабость. Накрыли стол,
сели вдвоем (все по делам, кроме Андрея, но он не выходит из спальни
после вчерашнего скандала). Последнее время спиртное на стол не стави-
ли, но, – как бес попутал в этот раз, – дернуло меня выставить остаток
самогона своего изготовления и полбутылки домашнего вина.
Выпили, стали перечислять-вспоминать всех наших, ушедших из зем-
ной жизни, дорогих сердцу и любимых… Но, вижу – далеко где-то бро-
дишь мыслями, и вид у тебя неважнецкий. И, как всегда, виду не подаешь,
не жалуешься. Только и сказала:
– Пойду, прилягу.
– А фотографии смотреть, я ж альбом принес? – заикнулся было, но
ты рукой махнула и ушла в спальню. Нет бы, проявить мне больше чутко-
сти, заставить принять лекарства. Правда, с утра, после слабой твоей жа-
лобы на самочувствие уговаривал это сделать, но не настоял.
Пошла и пошла, - последнее время всегда отдыхала днем. Мою посу-
ду, вдруг – хрип из спальни… Сердце екнуло, вбегаю в спальню с мокры-
ми руками и почти остановившимся сердцем… Ты, приподнявшись на
руках, пытаешься встать, из горла – хрип, тот, жуткий, не похожий на обыч-
ный, живой. Подхватываю тебя на руки, поворачиваю лицом к себе. Глаза
«Все светские писатели имеют предметом
своим только удовлетворение земным чувствам
и влечениям, и редко имеют предметом хрис-
тианскую мораль, христианское учение: это для
них чуждая область…».
Св. прав. И. Кронштадтский
4
твои полузакрыты, и, вот – последний всхрип, лицо твое становится не-
подвижным…
– Лара, Ларочка! – в исступлении кричу несколько раз, целую, слегка
встряхиваю твое тело, но каким-то шестым чувством угадываю то страш-
ное, немыслимое, что случилось с последним твои хрипом… Мелькает
мысль: «Искусственное дыхание… Как делать, не помню!» Пытаюсь
вспомнить – ни мозг, ни руки не слушаются. У края твоего рта появляется
алая струйка. Перестаю делать искусственное дыхание, тупо смотрю на
эту струйку… А в висках стучит отчаянным протестом: «Не может быть,
не может этого быть!» Вызываю скорую помощь, ни на что не надеясь,
ничего не соображая. Звоню Валерке и сыну Илье в Осиновку. Андрей,
растерянный и виноватый, сочувствует мне молча, пока не приезжает Илья
с женой Ниной и Лера.
Врач скорой помощи констатирует смерть… И начинаются похорон-
ные хлопоты: поездка в церковь, похоронное бюро, другие грустные и
необходимые дела. У тела твоего читаю заупокойные молитвы, но у меня
только молитвенник, а «утешительное» употребление спиртного мешает
сосредоточиться на молитвах; так продолжается три дня. Дети со мной
все время, не знаю, как бы без них выдержал тяжесть горя и отчаяния
первых дней после потери. Горя и отчаяния, свалившегося на меня вместе
с внезапным и искренним осознанием своего главного греха перед Богом
и перед тобою – прелюбодейства… И с пришедшим неожиданно и ярко,
как сноп нестерпимо яркого света, пониманием, что единственная жен-
щина, которую я всегда любил (и эту любовь с необыкновенной ясностью
ощутил сейчас) – ушедшая от меня навсегда жена моя, половина моя, свет
души моей, т.е., ты… Ты, с которой пережили недавние лишения, выз-
ванные перестройкой 90-х: потеря работы, полуголодное существование,
борьба за выживание…
Еще не прочитаны мною православные книги о браке, о великом,
Божественном смысле брачного единства, но сердцем чувствую силу на-
ших с тобою семейных уз и ясно пониманию, что эта сила и сам союз,
пусть и не скрепленный церковным венчанием, определены и освящены
Самим Господом…
На похороны пришли многие твои бывшие сослуживцы – тебя люби-
ли в коллективе. Даже бывшие начальники отдела нашли время и
возможность отдать последний долг ушедшей из земной жизни сотруд-
нице.Сотрудники поминали тебя первыми. Девчонки, – а девчонкам по
пятьдесят с лишним, всплакнули. Когда остались родственники, еще дол-
го курили-разговаривали: в эти дни тоски и отчаяния вернулось ко мне,
через много лет, желание курить.
5
Племянник, желая поддержать меня морально, дал своеобразный со-
вет.
– Дядя Гена, понимаю, как тебе тяжело и невыносимо без тети Лары,
тут все слова утешения бессильны… Но ты, творческий человек, мог бы
выразить и излить свои переживания в каком-то произведении: стихи,
мысли на бумаге, проза, песни. Мне кажется, в какой бы форме это не
выразилось, поможет такая работа и отвлечься от тяжких мыслей, и осла-
бить тоску-печаль твою…
– Не знаю, Ваня, не знаю… Мне кажется, уже никогда не смогу тво-
рить ничего. – Но зарубка в памяти от этого разговора осталась. Позже
она напомнит о себе в идее – вспомнить нашу жизнь в стихах, особенно
радостные, счастливые её моменты, пережитые с тобою, с детьми и вну-
ками… Этих моментов было немало, в том числе и – святая святых – поез-
дки наши в отпуск на Урал, в Зыряновку, где встретился с тобою, и где
жили теща Тамара Ивановна и твой брат Никита.
На четвертый день моего вдовьего существования будто что-то толк-
нуло в сердце: да что ж творю, православный, верующим человек?! Разве
выпивкой нужно утешаться? Разве не поминанием – молитвами о спасе-
нии души моей незабвенной Ларочки надлежало бы мне заняться с перво-
го дня после её ухода из земной жизни? И не где-нибудь, а в Церкви, где
Господь, «Где двое или трое собраны во имя Мое…». Тем более, прибли-
жается Великий пост, на одиннадцатый день после твоего ухода. Иду в
храм, покупаю псалтирь, где все молитвы и каноны об усопших, которую
и нужно было мне читать с первого дня твоей кончины.
Первые же слова в ней убеждают, что псалтирь нужна мне, как воз-
дух: «Лучше солнцу остановиться, чем прекратить чтение псалтири». На-
чинаю читать кафизмы после погребения, читаю помногу времени пани-
хиду, заупокойные каноны – все это перед иконами.
И, вот, стою на вечери – начале богослужебного дня, в Свято-Николь-
ском храме. В нем недавно, при твоей жизни исповедался в своем главном
грехе, но исповедь была неискренней, невыстраданной. Видимо, не был
готов, не осознал до конца тяжесть грехов своих, не свершилось перево-
рота в сердце моем…
Возможно, Господь и наказал меня, отнял тебя из земной жизни и тем
перевернул мне душу для нового, мучительного, с испытанием душев-
ным, покаяния. А было так: за неделю до твоего ухода, покаялся в грехах,
а потом в воспоминаниях, с бесовским удовольствием, перебирал подроб-
ности моей грешной любви. При этом приписывая ей романтические, ду-
ховные начала. Даже посмел идти к Причастию! – «в котором верующий
под видом хлеба и вина вкушает (а, значит, причащается) Самого Тела и
6
Крови Господа нашего Иисуса Христа во оставление грехов и в жизнь
вечную!» (Православный катехизис. – Ю.Ч.). Ну, почему я тогда не осоз-
нал глубинного смысла апостольских слов, которые не раз читал в Новом
Завете! «…Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню не-
достойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Ибо, кто ест и
пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Гос-
поднем» (1 Кор. 11:26 – 27, 29. – Ю.Ч.). Поэтому и не испытал той духов-
ной силы, «которая пронизывает как огнем, и проникает в дух наш во вре-
мя этого Таинства из Таинств…»
Стою у иконостаса справа, ближе к притвору. Вперед идти не реша-
юсь, не успел освоиться в храме за те немногие разы, в которые бывал
здесь до твоего ухода. Приходится усваивать многое, учиться тонкостям
церковной службы. И учусь каждый день, и многому уже научился у оде-
той в строгую темную одежду прихожанки, которая следит за свечами и,
мне кажется, знает все тонкости церковной службы. В этом меня убежда-
ют и её полные экспрессии замечания прихожанам, допускающим ошиб-
ки в соблюдении церковных правил. Потому внимательно слежу за её дей-
ствиями и перенимаю, когда делать крестное знамение, когда поклон и
все остальные особенности поведения прихожанина в храме.
Душа моя, полная тоски и печали, впитывает слова молитвы и пропо-
веди, уносится в небеса со слаженным, отличающимся от мирского, пени-
ем церковного хора. Для меня уже давно нет сомнения в существовании и
бессмертии души, в её Божественном происхождении и воплощении в
момент зачатия новой жизни, нового тела. Имею представление о первых
днях после её выхода из тела, о её жажде помощи молитвенной от нас,
живущих еще на земле. По словам Макария Египетского, даже самые боль-
шие грешники, осужденные на муки, получают от наших молитв облегче-
ние. Знаю и то, что душа вне тела продолжает жить, чувствовать все обо-
стренно, а мыслит еще полнее, чем в теле. Значит, сущность твоя жива и
все понимает; это приносит утешение – ты есть… Но разве может поки-
нуть меня тоска, когда тебя нет здесь, рядом?.. Огромную же, до слез, ду-
шевную боль несу в себе и из-за того, что уже не могу исправить все пло-
хое, что причинил тебе в земной жизни: грубость, обиды, непонимание, и,
наконец, предательство, измену!
Сейчас, во время службы, пришло ко мне озарение: ты жена моя, един-
ственная, любимая, сопутница-помощница по благоволению Божьему. А
с озарением – ненависть к грехам моим. Вот он, шаг к тебе, Господи! Но
какой ценой! Да разве бывает легкая цена на пути постижения главной
тайны бытия: смысл жизни в любви, в Боге…
7
После службы ко мне подходит Зина, прихожанка из соседнего дома.
Она «церковная», поет в церковном хоре, истинно верующая еще с совет-
ских времен.
– Здравствуйте, Геннадий! Хорошо, что пришли в церковь. Здесь только
и можно горе свое ослабить, Господь поможет, и душе вашей и вам.
– Очень надеюсь на помощь Божию… Чувствую себя неуверенно –
только пытаюсь приблизиться к жизни христианской. Еще толком и не
знаю всех правил поведения в храме.
– Ничего, это со временем приложится, освоите правила. Главное,
чтобы душа ваша почувствовала Господа через Духа Святого. И молить-
ся, молиться за душу усопшей жены. Этим и сможете ей помочь. Вы соро-
коуст заказали?
– Сразу же, в первый день после случившегося.
– В нашем храме? Хорошо, здесь служба каждый день, чаще будет
литургия.
– А почему так важно заказывать сорокоуст?
– О, это самое великое поминовение усопших! В самом начале Боже-
ственной Литургии (Божественная – значит, с причастием) на проскоми-
дии приготовляются дары – хлеб и вино. Из одной просфоры вырезается
Агнец – хлеб, который будет освящен, а из других четырех просфор выни-
маются частицы в честь и память Пресвятой Богородицы, Крестителя
Иоанна, ветхозаветных пророков, святых апостолов Петра и Павла, и дру-
гих святых. Вот тут-то и поминаются молитвенно живые и мертвые, с изъя-
тием и погружением особых частиц в Кровь Христову. Это моление тай-
ное и самое действенное, несравнимое ни с какими другими поминовени-
ями.
Знаете, одному верующему во сне явился недавно умерший родствен-
ник и говорит, что поминовение на проскомидии очень радует усопших:
«Мы тогда бываем как именинники и другие нас поздравляют».
– Что это ты человека после службы загружаешь поучениями? – вы-
шедшая из храма женщина в темном, которая, не зная того, передает мне
опыт поведения в храме, подходит к нам. Её строгое, в морщинах лицо
немного разглаживается в слабой улыбке.
– Знакомьтесь, Гена, это наша примерная прихожанка Поля. Мы с ней
часто спорим, она бывает такая упрямая.
– Да уж не упрямей тебя! – Поля поджимает губы и отмахивается
рукой, Зина миролюбиво притрагивается к её локтю. – Пошутила я, не
сердись, подружка. Я пошла, у меня еще дела в храме. А вам по пути,
Поля живет в нашем районе. – Говор у Зины уральский, она пермячка, «о»
произносит четко, протяжно. И это уральское «о» напоминает мне о на-
8
шем с тобой уральском счастье – теперь нет сомнения, что счастье было,
пока ты шла по жизни рядом…
Поля живет через два дома от нашего. Дорогой пытаюсь выяснить у
нее интересующие меня вопросы и по службе в храме, и непонятое в Пи-
сании. Она отвечает скупо, немногословно. Но, кажется, понимает мое
состояние и теплота душевная присутствует в её немногословии.
– Вижу, вы сильно переживаете потерю супруги. Но, как человек пра-
вославный, должны понимать, что нельзя убиваться об ушедших от нас в
мир иной. Там наша колыбель, там наш Господь. И там ей будет хорошо,
если грехов больших не имеет. Только молиться надо много, просить Гос-
пода о спасении её души. Она исповедывалась в последнее время?
– Нет, не исповедывалась и не причащалась, хотя и крещеная. Вот
теща была истинно верующей, её даже отпевали после кончины в церкви.
– Тогда она помогала жене вашей, когда та была жива, - как правед-
ная. Но все равно нужно вам молиться преподобному Паисию Великому:
ему Господь за иночество и подвиги даровал особую благодать – ходатай-
ствовать о умерших без покаяния. Каноны ему есть в Псалтири.
Мы расстаемся. После разговора с Полей приходит ко мне некоторое
успокоение, утухание еще живущей во мне тоски. Дома перебираю скуд-
ную православную литературу, нахожу каноны Паисию Великому в Псал-
тири. Просматриваю брошюру о православном обряде погребения, в ней
– такая нужная мне молитва, о усопшей супруге. Читаю, впитывая её сло-
ва, как губка – воду: «Ты благоволил еси супружеский союз мужа и жены,
егда рекл еси: не добро быти человеку единому, сотворим ему помощника
по нему. Ты освятил еси союз сей во образ духовного союза Христа с Цер-
ковью. Верую, Господи, и исповедую, яко Ты благословил еси сочетати и
мене сим святым союзом с единою из рабынь твоих…» Позже выучу её
наизусть и буду читать каждое утро… Да, собственно, к этому и призыва-
ет молитва: «…Прошу, Господи, сил даруй ми по все дни жизни моея не
преставати молится о усопшей рабе твоей Ларисе»… Вечером, после
молитвы, тоска и грусть моя трансформируется в посмертную песню о
тебе…
Ручьи весенние текут, но без тебя…
Сады весенние цветут, но без тебя…
И неба солнечный простор, он без тебя…
И птиц весенний разговор, но – без тебя…
Но все в душе моей звенит лишь о тебе,
но все в душе моей кричит лишь о тебе…
И стих весенний, грустный стих, он – о тебе,
мотив знакомый для двоих – все о тебе…
9
Сегодня девятый день со дня твоего ухода, день моления к девяти
ангельским чинам (высшим, средним и низшим), чтобы их заступлением
и молитвами твоя душа была помилована. В первые два дня ты, наверное,
была рядом с нами, у тела своего, на даче, в дорогих тебе местах на земле:
может, на Урале, у могилы бабушки Тамары и Никиты. Чувствуя относи-
тельную свободу, одновременно испытывала неуютность, как птица, ищу-
щая гнезда. До сегодняшнего, девятого дня, после первого поклонения
Богу, посещала небесные обители, где обитают души праведных… В ночь
на девятый день мне приснился первый сон, в котором мы вместе. Летаем
над землей в районе нашего дачного участка, чувствую тебя, как светлое,
полное добра и нежности облако. Не разговариваем, но обоюдное чувство
радостного единения сильнее и значительнее, чем любые слова. Неудиви-
тельно, что в последний день твоих посещений радостных небесных оби-
телей, ты являешься мне в месте, где последние годы нашей совместной
жизни напоминали рай земной… Ты приснишься мне еще не раз, и после
каждого сна буду просыпаться со слезами на глазах: слезами то печали, то
беспокойства, то душевного умиротворения, в зависимости от характера
сна. Знаю, что нельзя тосковать, слезам волю давать: об этом и опытные
христиане говорят, и в книгах православных прочитал. Хотя бы тот же
разговор Льва Толстого (во сне) с умершим сыном, приведенный в одной
из книг: сын ему говорит: «Хорошо мне, лучше, чем у вас. А у вас я часто
бываю, все около вас. Я все время один, только Мария Магдалина со мною
бывает. Иногда мне скучно», - «Когда?» – спрашивает отец. – «Когда пла-
чут обо мне. А меня утешает, когда обо мне молятся, когда дают бедным
за меня. Я все молюсь за мамашу, за вас, за братьев, за сестру Пашу, за
всех, кто меня любит…»
Но плачу, ведь боль потери еще сильна, а вина моя, – хоть и признана
мною и, судя по твоему отношению ко мне во сне, прощена тобой, – дерет
душу наждаком запоздалого раскаяния и сожаления о неправедно прожи-
тых днях: а таких дней было ох как немало…
После первого сна, еще не освободившись (да и не пытаюсь это де-
лать) от светлого чувства нашей духовной близости, – значит, ты суще-
ствуешь, значит, с телом не погибла твоя бессмертная душа, – вспоминаю
наше бракосочетание и первую, «медовую» неделю совместной жизни…
…Наконец-то я разделался с делами в твоей родной Зыряновке, где
находится СМУ-4 (строительно-монтажное управление) – место моей ра-
боты! Дело в том, что отношения мои с новым начальником, мягко говоря,
не сложились. Отставной майор круто начал, каждый день наведывался в
районный центр Бутово, где я обосновался. Здесь руковожу, в должности
старшего мастера, несколькими бригадами, работающими в разных мес-
10
тах района. Они тянут высоковольтные линии, строят местные подстан-
ции, электрифицируют села и поселки. Излишняя опека нового начальни-
ка, естественно, раздражала меня, опытного (как я считал) прораба. Недо-
вольство мое подогревается еще одним обстоятельством – его слабым зна-
нием технических тонкостей электромонтажа. Это слабое знание прояв-
ляется в неграмотных безапелляционных указаниях майора Лебедева. Из-
за указаний этих монтажники теряют «время и деньги», выражают недо-
вольство и апеллируют ко мне, как внушающему доверие «технарю». Од-
нажды, во время сильного дождя, бригада, работавшая в самом Бутово,
собралась в моей квартире пересидеть дождь. Но монтажники есть мон-
тажники: как пересиживать «всухую»? Появилась пара бутылок крепкого
и закуска. Я не возражаю, дождь обещал быть долгим – вряд ли сегодня
придется работать на монтаже электролиний. Работа связана с включени-
ями-отключениями напряжения, и в такую погоду работать техника безо-
пасности запрещает. К тому же я не сомневался, – завтра ребята наверста-
ют потерянное время с лихвой, - ведь речь идет о заработке.
Только разлили в стаканы вино – слышится шум мотора подъехавше-
го к дому «газика», а потом звучный баритон Лебедева. А вот и он сам, в
дождевике, боевой, энергичный, как перед армейскими учениями.
– Почему сидим? Почему не работаем? – вопрос ко всем будто, но
смотрит он, конечно, на меня. Понимаю абсурдность его вопроса и реша-
юсь использовать обстоятельства для короткого знакомства с начальни-
ком.
– Степан, налей Николаю Никитичу, – командую бригадиру, и тот че-
рез минуту стоит перед Лебедевым с полным стаканом и аппетитным –
сыр плюс колбаса – бутербродом. Но наш Николай Никитич не идет на
душевное сближение, он возмущен фамильярностью, которую я усугуб-
ляю, переходя впервые на «ты»:
– Николай Никитич, садись, выпей с нами: с ребятами ближе позна-
комишься.
– Сейчас же прекратите это безобразие! – Лебедев отталкивает ста-
кан с выпивкой. – Немедленно приступайте к работе! А с вами еще будет
разговор! – это ко мне. Он хлопает дверью, мы выпиваем. И я не сомнева-
юсь, что нажил себе вместо друга – врага. Правда, это обстоятельство об-
легчает мне увольнение: кому хочется держать непослушного дерзкого
прораба.
Но при расчете милейший Николай Никитич потрепал-таки мне не-
рвишки! Приписал недостачу спецовок и инструмента тысячи на две (боль-
ше десяти моих зарплат) и долго не подписывал заявления на расчет даже
после того, как я уладил с кладовщиком вопрос о недостаче. И, наконец,
11
настал момент моей свободы! И становится былью мечта последних ме-
сяцев – ехать в город Невинск, где учится на третьем курсе пединститута
светловолосая, серо-зеленоглазая девушка из Зыряновки, которая, чувствую
– моя судьба и с которой уйдет в прошлое мое мужское одиночество. Ехать
к тебе после тоскливых вечеров, после долгих и одиноких ночей! Ехать,
чтобы соединить оставшийся отрезок жизни (а он еще весь впереди!) с
этой курносой, ясноглазой, неунывающей уралкой, от которой исходит
чистота сердца и тихая, но глубокая и светлая любовь! О моем приезде в
Невинск мы договорились при твоем отъезде на учебу, и ничто не может
нарушить эту договоренность: ни желание обрадовать маму моим возвра-
щением в Приливск, ни желание увидеть родное Азовское море. Я с не-
терпением жду встречи с тобою и верю, что чувство твое не поколеблено
ни месяцами ожидания, ни предстоящими бытовыми трудностями. «Толь-
ко бы не раздумала, не испугалась моего неблистательного вида!» – а вид
у меня действительно неважнецкий: и от переживаний, и из-за ухудшив-
шегося состояния здоровья – при рентгеноскопии в моих легких обнару-
жился зарубцевавшийся очаг…
Ты знаешь о моем приезде из письма и будешь ждать на квартире, где
вы с подругой-сокурсницей снимаете комнату. Поезд прибывает к вечеру,
с вокзала сразу же спешу по записанному в блокноте адресу. Поднимаюсь
на второй этаж, звоню не без внутреннего волнения – ждешь ли? Дверь
открывается, и попадаю в плен зеленовато-серых искрящихся глаз. Выра-
жение лица твоего меняется от удивленного к растерянному, а потом ра-
достному (много лет спустя ты признаешься мне, что даже немного испу-
галась – «неужели этот темноволосый, с уставшим лицом парень будет
моим мужем?»).
– Не заблудился? – берешь за руку и вводишь в прихожую. Не отве-
чая, обнимаю тебя и целую жадно, яростно и в то же время нежно, не
отрывая губ. На третьем поцелуе ты вырываешься, шепчешь: «Хватит, дома
все…»
Тамара Ивановна, моя будущая теща, наготовила в дорогу, – и нам с
тобою на первое время, – и вареного, и печеного, и солений. Через пять
минут ты знакомишь меня с хозяйкой, ее семьей и своей подругой.
– Это наша хозяйка, тетя Валя, – галантно представила невысокую,
худенькую, цыганского вида женщину, – это её мама Павловна, ей уже
семьдесят пять лет, она плохо видит. А это – дочечки тети Вали, Оля и
Аня.
Две девчушки – одна лет четырех, живая, любопытная, другая лет
девяти, серьезная и деловая – набрасываются на пирожки и котлеты. А ты
представляешь мне свою подругу Асю, интеллигентную, в очках девушку
12
с добрыми глазами и мягкой, неторопливой манерой разговора. После
ужина ты моешь посуду, а я играю с Олей и помогаю Ане делать уроки –
она учится во втором классе.
– Будешь спать на раскладушке в гостиной. Ася договорилась насчет
жилья, завтра переедет. А сегодня придется быть в разлуке, – ты обнима-
ешь меня, кладешь голову мне на грудь, и мы долго стоим в кухне обняв-
шись, обуреваемые обоюдным чувством. – Завтра будем ночевать одни в
комнате, представляешь? – Я представляю и думаю, как дождаться завт-
рашнего вечера. А ты поглаживаешь мне волосы, и глаза твои сияют в
кухонном полумраке таинственно и призывно…
Время летит незаметно. Кажется, совсем недавно подали заявление в
ЗАГС, и уже день остается до окончания «контрольного» срока. Эти меся-
цы промчались в хороводе ласки, твоей напряженной учебы, наших мно-
гочисленных походов в кино, в театр и «просто так – погулять». Моя по-
пытка устроиться на работу окончилась неудачей; без прописки не берут,
а прописаться можно только к супруге, или к родителям (город закрыт для
свободной прописки, как город оборонного значения). Хорошо еще, что
при расчете я получил «кругленькую» сумму, и деньги пока есть. Поэтому
ждем регистрации с удвоенным нетерпением.
…Мы были тогда «людьми советскими», атеистами, в духе безбожия
воспитанными. И, конечно, ничего не знали об отношении Православия к
добрачным отношениям, к этому ответственному периоду в жизни чело-
века. А я вообще был некрещен, язычник, к тому же еще и испорчен и
советской, и уже проникающей к нам во время Хрущевской «оттепели»
западной «моралью». Теперь-то знаю, что Церковь наша православная
осуждает добрачные интимные отношения, если даже они и завершились
свадьбой.
Конечно же, мы не задумывались о греховности наших отношений,
просто считали себя мужем и женой. А регистрация – дело времени! Не
понимали и того, что и регистрация без церковного венчания – тоже грех.
Но об этом мы поговорим позже.
…Потому и, не задумываясь, насыщаемся каждую ночь друг другом,
как иссохшая после долгого зноя земля. Мы настолько увлеклись личным,
что ты пропустила несколько утренних занятий в школе, где проходила
практику по преподаванию химии и биологии.
– Сегодня декан меня вызвал, говорит: если не наверстаете нужное
число уроков, не получите зачета по практике. А это же – профильная
практика… Что будем делать?
– Будем ложиться рано, часов в двенадцать… – Ты смеешься, – это,
по-твоему, рано? – Ну, все-таки не в два часа ночи, как сейчас.
13
– Хорошо. А еще что?
– Ну, еще… ночью тебя будить не буду…
– Молодец! И не будешь скучать, пока я на занятиях, да? Будешь ду-
ховно развиваться, читать книги, изучать город. А после свадьбы займем-
ся поисками квартиры и работы. Так?
Свое ответное «так» я произношу с чувством полной ответственнос-
ти, потому что ты – мое второе «я», и все удачи и неудачи у нас – общие.
Честно признаюсь, – с самых первых дней знакомства ты несешь в наших
отношениях духовное начало, и оно ограничивает мои плотские, чувствен-
ные стремления и действия. Даже твой внешний вид – строгий аккурат-
ный костюм «юбка – пиджак» зеленоватого цвета на стройной, почти хруп-
кой фигурке, белая кофточка, аккуратная светловолосая завивка, – сдержи-
вает мои страстные, необузданные любовные порывы. Я уже не говорю
об одухотворенном, милом улыбчивом лице, на котором покоряют умные,
спокойные и в то же время играющие в глубине искорками живого, заман-
чивого призыва, глаза. Ты же и духовный организатор всех культурных
начинаний, будь то походы в театр, кино, или прогулки на природе, кото-
рую ты любишь и понимаешь, как никто другой.
…Эта атмосфера духовности в наших добрачных и семейных отно-
шениях, не всегда безоблачных, – как правило, по моей вине, – пронесен-
ная тобою через всю жизнь, теперь видится, как одна из Божественных
тайн единения: суть единения этого в словах апостола: «Потому оставит
человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и будут одна
плоть» (Еф. 5,19. – Ю.Ч.). Её, твою духовность, не поколебали ни матери-
альные трудности, ни мой мужской эгоизм, ни мои грехопадения; она же,
передаваемая ежедневно, и помогла мне прийти к вере и к Истине, точнее,
к подножию Её…
…Сегодня незабываемый праздник! Он может случиться всего один
раз в жизни, если же случается более одного раза – это уже и не праздник.
Сегодня – наша свадьба! Наверное, «свадьба» – сказано слишком смело;
будет гражданская регистрация в ЗАГСе и скромное застолье, по нашим
ограниченным финансовым возможностям, состоящим из твоей стипен-
дии и остатка неожиданно присланных мне неделю назад из Зыряновско-
го СМУ недоплаченных ста семидесяти рублей (целое состояние!).
– Как они только и нашли меня? – удивляюсь и радуюсь.
– А ты не догадался? Для чего живет в Зыряновке твоя будущая теща?
Она, конечно, и поволновалась за нас.
Как бы там ни было, спасибо сердитому Николаю Никитичу, а боль-
ше всех – моей замечательной теще, о которой еще не раз расскажу в сво-
14
ем повествовании. А сейчас мы с тобой отвечаем утвердительно на воп-
росы, обращенные к нам в ЗАГСе.
– Согласны ли вы стать мужем имярек? – Да!
– Согласны ли вы стать женой имярек? – Да!
После оформления брака, т.е. официальной части наша компания от-
правляется в другой зал, нам открывают бутылку шампанского и подно-
сят на блюдечке горсть шоколадных конфет – закусить. А компания состо-
ит из твоих сокурсников: дружки – Вася и, конечно, Ася. И еще три девоч-
ки – Тома, Таня и Марина. Тома – твоя землячка, из Зыряновки, вы учи-
лись в одном классе. Девчата дарят нам букет недорогих осенних цветов.
…Вот, мы все на фотографии, стоящей над моим «письменным» от-
кидным столом. На нее я смотрю по несколько раз в день, впитываю изоб-
раженное на ней и с грустью, и с радостью, и с благодарностью к Тебе,
Господи; все это было и его не зачеркнуть ни в моей временной, земной
памяти, ни в Твоей, вечной, Господи!
...– По праву единственного здесь неженатого мужчины решаюсь пер-
вым произнести тост. За долгую, счастливую совместную жизнь! – Вася,
тряхнув своим длинным светлым чубом, опрокидывает рюмку с вином.
Мы сидим в гостиной нашей хозяйки: до чего же хорошие люди на Урале!
Мало того, что тетя Валя терпит нас с тобой за мизерную плату, еще и
гостиную предоставила для свадебной вечеринки. А на наши просьбы
присоединиться к поздравляющим застеснялась, пришлось чуть ли не за
руки вести к столу. Зато и Оля, и Аня с удовольствием уселись за стол,
посматривая на торт, купленный по этому важному случаю. Крепкого у
нас на столе нет, только несколько бутылок вина и лимонад. Да и закуска
скромная. Но это не смущает ни нас, ни наших гостей, ведь студенты при-
вычны к «трудностям быта»; я тоже не так давно покинул вечно недоеда-
ющую и неунывающую студенческую братию.
Следующий тост по праву принадлежит Асе, сменившей совместное
с тобой жилье, но оставшейся самой близкой твоей подругой на курсе.
– Дорогие супруги! – Ася изящным движением поправляет свои мас-
сивные очки. – Пусть ваша супружеская жизнь не омрачится ни ссорами,
ни обидами, ни бедами! Да будет мир и счастье в вашем доме, где бы он не
находился! И еще, Ларочка, желаю тебе не расслабляться и окончить ин-
ститут, а муж твой, мы не сомневаемся, поможет; ведь он теперь твоя на-
дежда и опора. А сейчас горько, горько, горько!
– Браво! Великая речь! Присоединяемся! Горько-о-о! – так девчата
оценивают Асин тост, и мы с тобою целуемся «при народе», как узаконен-
ные муж и жена. Но разве я могу сейчас вложить в этот поцелуй всю страсть
и силу любви, которую испытываю с того новогоднего вечера, когда впер-
15
вые поцеловал тебя на тридцатиградусном морозе… Конечно, я нежно, но
корректно целую тебя – нельзя это интимное действие, поцелуй, выпол-
нять искренне, с чувством на публике, такое бывает только в не очень
скромном фильме. После тостов, произнесенных твоими подругами, и
скромного пожелания тети Вали «семейного счастья, квартиры и много
детей», сокурсники твои стали поглядывать на часы; время еще не по-
зднее, и студенты любят вечерние посиделки, но обстановка явно стесня-
ет наших гостей – Оле и Ане пора спать. Поэтому мы особенно и не упра-
шиваем их остаться, когда Вася, выпив очередную порцию вина, закусив
и похлопав себя по животу, изрек.
– Все! Наелся, напился, пора и честь знать! – Девчата тоже засобира-
лись и веселой шумной ватагой мы вывалили на лестничную площадку.
Там, после многократных поздравлений, пожеланий и поцелуев (целуют-
ся только девчата, Вася боязливо косится на «мужа» – поцелуешь ново-
брачную, так напорешься на неприятности), мы расстаемся и возвраща-
емся к столу, побаловаться десертом и выполнить свой первый семейный
ритуал: уборка стола и мойка посуды.
«Медовая» неделя проходит в заботах. Хотя тетя Валя и не гонит нас
с квартиры, но, как говорится, пора и честь знать. Нужно искать свой угол,
где мы могли бы начать самостоятельную семейную жизнь. И, конечно,
поиски работы – на первом месте. Неделя уходит у меня только на про-
писку, прописываюсь к тебе, то есть, в квартиру тети Вали. Спасибо ей,
святая женщина! Могла бы отмахнуться от наших проблем, но нет, пере-
живает, советует, помогает. Теперь каждый день, после занятий в инсти-
туте, мы проводим в поисках квартиры. Обошли районы-многоэтажки без
успеха, потом переключились на окраины, застроенные в основном част-
ными домами. За вечер проходили по несколько километров, но усталос-
ти, уныния даже и тени нет. Наоборот, эти дальние походы-поиски вдвоем
доставляют нам удовольствие общения, заряжают нас энергией любви и
счастья. Казалось бы, положение наше «аховское» – ни жилья, ни работы
у «главы семьи»; а мы не то что не унываем, мы счастливы: потому, что
вместе, потому, что любим друг друга, потому, что впереди у нас – целая
жизнь! Львиную долю в нашем оптимизме составляет твоя неунывность,
устойчивость к трудностям и отсутствие склонности к нытью. Во время
своих хождений мы дурачимся, обнимаемся, поем, а ты еще успеваешь
собирать цветы для гербария и семена поздних осенних цветов. При этом
просвещаешь меня биологическим тонкостям: «Видишь, вот пестики, а
это тычинки». За время наших хождений, да и потом, во всей последую-
щей жизни не припомню я моментов, когда бы лицо твое было мрачным,
унылым, а тем более злым, я уж не говорю злобным. Боже, как нам было
16
хорошо в эти дни полнейшей бытовой неустроенности и отвлечения от
всех суетных проблем! Это время, без преувеличения, было одним из са-
мых счастливых периодов нашего супружества. Впрочем, таких периодов
было множество…
…Жаль только, что всю полноту и значимость каждого мига, минуты,
часа и дня счастья не можем в полной мере оценить в настоящем. И толь-
ко потом, когда это время остается далеко позади, до ужаса ясно представ-
ляешь, каким был счастливым и недосягаемым для зла, и только потом
выступают слезы умиления и благодарности к Всевышнему за то, что это
было…
…В конце концов, хождения наши завершились удачей, если можно
так назвать «договор о найме» с хозяйкой небольшого домишки в приго-
роде. Кроме одной комнаты и тесого кутка у печи, владела она прихожей,
начинавшейся прямо при входе из сеней: её-то и согласилась сдать нам
тетя Паша «пока сын из армии не вернется», а вернуться он должен меся-
цев через шесть. Встал вопрос, на чем спать – кровать хозяйка не предос-
тавляла. Как всегда в таких случаях бывает, помог проказник-случай. Ког-
да со скромным своим багажом мы вышли из троллейбуса в «нашем» рай-
оне, увидели сборщика металлолома с подводой, стоявшего в задумчиво-
сти у большой кучи металлических отходов. Мой, настроенный на опре-
деленную «волну» глаз (где достать спальный гарнитур) уловил разоб-
ранную полутораспальную кровать. Кое-где поржавевшая, с обитой крас-
кой на спинках, выглядела она прочной и надежной.
– Дядя, не продашь ли нам вот это чудо спальной техники? – Мужчи-
на живо отреагировал на мое предложение. – А что, нужна? – Еще как.
Спать не на чем. – Задумавшись на секунду, он изрек: «Трояк!»
– Годится! Тогда и довезешь нам её до места, тут недалеко.
– Лады! Деньги – вперед!
Заплатив и погрузив кровать на подводу, я посмотрел на тебя, ожидая
увидеть одобрение моим действиям, но смущение было написано на тво-
ем лице…
– Не очень она выглядит… – Пришлось тебя успокоить, – ничего,
любимая, я её подрихтую, подкрашу. Главное, что – крепкая.
– Ну, хорошо, согласна… – Это твоя первая уступка в семейной жиз-
ни. Сколько еще будет таких уступок в пользу моих желаний и решений,
далеко не всегда разумных и правильных…
Как говорится, удача никогда не приходит одна. Не успели мы обо-
сноваться у тети Паши, как на известном в городе и стране вагонном заво-
де я попадаю на земляка, да не простого, а замдиректора по кадрам, Кова-
ленко.
17
– Из Приливска, говоришь? Да я ж там начинал трудовую деятель-
ность, на металлургическом заводе! – Кричит он, ласково поглядывая на
меня. – Как он там, Приливск? Море так же шумит и акации цветут? А
базар такой же богатый?
Я рассказываю о Приливске, о последних, двухгодичной давности но-
востях. Он с удовольствием слушает, прекратив на время прием посетите-
лей.
– Эх, побывать бы там сейчас! Да все не получается, то работа, то
курорт, то командировки… – И, переходя к делу. – Ну, что я могу тебе
предложить? Есть место мастера электриков в мартеновском цехе. Он у
нас один, на пять печей, цех старый, работа нелегкая. Но ты молодой,
боевой, и деньги нужны – семья у тебя, дети пойдут. А в мартене зарплата
хорошая и премия квартальная, до месячного оклада. Так что, думай. Мож-
но тебя, конечно, в отдел техники безопасности, но там потеряешь квали-
фикацию, и оклады низкие. Короче, даю тебе день на размышления, до
завтра.
– Я уже решил, Леонид Борисович. Оформляйте меня в мартен.
– Это слова не мальчика, но мужа! – и он дает указание своим сотруд-
никам, которые доводят дело до приказа о приеме меня на работу.
Мы с тобой отмечаем очередной успех распитием бутылочки порт-
вейна «777» в кухонном уголке тети Паши. Поступление мое на работу
как нельзя кстати: деньги кончаются, стипендия нескоро. Спасибо доро-
гой теще, приехала проведать нас, оставила консервов, соленых грибов,
целый круг сыра и еще всякой всячины. Тебя, правда, волнует мое здоро-
вье.
– Там, в мартене условия работы тяжелые, а у тебя легкие слабые.
Может , лучше идти на легкую работу, пусть с меньшей зарплатой…
– Ничего, выдюжим! – хорохорюсь я. – Поработаю, наберусь опыта,
стану начальником, и будем жить-поживать, да добра наживать!
– Тебе все смешки, а я переживаю за тебя, лучше будем скромно жить,
только бы не болел ты…
Я уже успел немного изучить твой глубинный характер и знаю: если
говоришь «переживаю», то любви и нежности в этом слове больше, чем в
любовных переливах иной говорливой женщины. Ты не любишь разбра-
сываться словами, а любовь и нежность подтверждаешь делами ежеднев-
но и ежечасно… И я ответно обнимаю тебя, нежно-нежно целую и шепчу:
«Все будет хорошо, любимая моя…»
Хорошо запомнилась мне во время житья у тети Паши стирка белья в
речке. Нательное белье мы стирали в бане, где брали номер на двоих с
душем. А, вот, постельное белье можно выстирать в речке, куда и ходит
18
большинство местных женщин. Приходится полоскать белье в холод, в
леденящей воде. Тут-то моя помощь оказывалась к месту. И здесь, на реч-
ке, мы не унываем; все интересно, романтично, мороз и холодная вода
нисколько не уменьшают наших взаимных чувств и нежных семейных
отношений. Однажды хозяйка не ночевала дома, мы остались одни. При-
хожу я с работы домой усталый, вымученный: приходится многое изу-
чать, задерживаться после работы, да и работа с людьми – не сахар, у
каждого свой характер, свои проблемы… Прихожу, а моя молодая жена
(только недавно кончился наш «медовый месяц»), обычно сдержанная в
ласках, пылает любовным желанием и не дает мне, осовевшему после
ужина, вздремнуть для восстановления сил. Я же, «разбурканный» тобою,
пытаюсь спастись бегством. Мы бегаем по кругу «прихожая – комната –
кухонный угол» с криком, с прыжками через мебель, и все же ты настига-
ешь меня на нашей «молодоженной» кровати. И я впервые понимаю, как
здорово – отдаться домогающейся тебя любимой женщине, своей жене…
…За девятым днем следует прощеное воскресенье, последнее вос-
кресенье перед Великим постом. Перед твоим уходом, буквально за день
еще, бушевали яростные скандалы между Валеркой и зятем, которые не
могли не отразиться на твоем состоянии, не могли не приблизить нас к
самому пугающему и долгому расставанию в нашей сорокалетней супру-
жеской жизни… Но знаю, что ты, будь жива, без колебаний простила бы и
Леру, и Андрея в этот святой день… Да уже и простила их в тот же день,
то порываясь приготовить им ужин, то возмутившись тем, что Андрей
прошмыгнул в их спальню, придя с работы: «Хоть бы здоровался, когда
приходит домой!» Даже Мишуля догадался, шепнул мне в то злополучное
утро перед уходом в школу: «А бабушка простила и Андрея, и маму!»
Следуя твоим безмолвным небесным советам и твоему земному примеру,
подавляю в душе тяжелый, недобрый остаток гнева и непримиримости.
Правда, он и так придавлен свалившимся горем, и избавиться от него уда-
ется без особого труда.
– В этот день, когда христиане прощают всех, давайте и мы простим
и забудем обиды, причиненные нам, и попросим прощения друг у друга…
– Обнимаю Леру, Андрея и Мишу, и понимаю, что пожелание мое искрен-
не и выстрадано, подготовлено той необычайной ломкой души, связанной
с потерей тебя здесь, на земле… С переосмыслением своей жизни и пере-
оценкой ценностей… Андрей что-то невнятно бормочет: «Да чего там…
Конечно…» А Лера – вот уж перепало ей от тебя доброты! – прощает и
просит прощения со слезами и очевидной верой, что после этого дня все
пойдет у нее с Андреем по-другому, по-хорошему. А слезы? В них и чув-
ство вины перед тобою, и запоздалое раскаяние, и выражение непомерно-
19
го горя: она не просто потеряла маму, а еще и друга, с которым можно
было быть откровенной, у которого находила поддержку всю свою жизнь…
Мишуля же радостно, как и следует ребенку, принимает мое пожелание
забыть обиды и оставить в прошлом споры и скандалы.
– Давайте жить дружно! Мама плюс Андрей (он называет зятя по
имени) – любовь!
Кажется, что он забыл о невозвратном отсутствии бабушки Ларисы,
от которой унаследовал и черты характера – искренность, прямоту, на-
стойчивость; и курносинку в виде небольшой «площадочки». Нет, он не
забыл и часто наигрывает на пианино любимую твою пьесу Бетховена «К
Элизе», и лицо его становится не по-детски строгим и сосредоточенным…
Вот он, первый день Великого поста, одного из самых строгих, в ко-
тором мы повторяем пример Господа, постившегося сорок дней и ночей в
пустыне, перед тем как выйти к людям на проповедь. Уже несколько лет
пытаюсь соблюдать посты, но допускал немало отклонений, особенно в
проявлении грешных чувств и поступков: срывался на скандалы, зажи-
гался возмущением и злостью, «доставал» тебя грубыми, похотливыми
ласками, проявлял гордыню в полной мере. Тем самым сводил результат
постов к нулю. Даже службы к храме не отстаивал, да и храм посещал от
случая к случаю. Не задумывался над тем, что надо каяться и причащать-
ся. И великий грех «наворачивал» себе тем, что и в душе-то не каялся по-
настоящему во многих грехах, а особенно в прелюбодейном, связанном с
изменой тебе, жена и любовь единственная! А ведь и тогда уже знал, что
пост требует, кроме воздержания в пище, добиваться смирения, одухотво-
рения, изменения своего внутреннего состояния, обуздания страстей и при-
страстий. Суть поста выражена коротко и полно Иоанном Златоустом:
«…Истинный пост есть удаление от зла, обуздание языка, отложение гне-
ва, укрощение похотей, прекращение клеветы и клятвопреступления…»
Не осознавал тогда, что пост – наша любовь ко Христу, наша борьба с
бесами, сидящими в нас… «И сказал им: сей род не может выйти иначе,
как от молитвы и поста». (Мк. 9, 28, 29. – Ю.Ч.). Помнишь, ты еще под-
трунивала надо мною. Мол, постишься, молишься, а вчера в очереди раз-
ругался; да и ночью ко мне приставал. Насколько ты была ближе к Госпо-
ду! Твоя врожденная мудрость, скромность, внутреннее смирение и не-
злобивость были намного ценнее для Господа, чем мое показное верова-
ние… Теперь вижу, как далек был от истинного понимания и выполнения
заповедей Божиих. И вряд ли приносило плоды мое моление, формальное
соблюдение постов и вера, но вера без дел. Но, наверное, и тот отрезок
времени был определенным продвижением к осознанию себя и своих гре-
хов…
20
Этот Великий пост буду стараться выполнять осознанно и искренне,
потому что твой уход сломил во мне все земное, преходящее – гордыню,
тщеславие, блудливое мужское начало. А, как известно из Псалма 50:
«Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уни-
чижит…»
Уже неделю хожу на утреннюю молитву и вечерю, и только две служ-
бы в день, заполняющие мое обновленное и придавленное горем суще-
ство, помогают мне не завыть, не запить, не плакать без перерыва. Пого-
ды стоят противные, весенне-зимние: то мокрый снег, то наводящая тоску
слякоть со следами снежных островков. Хорошо, идти до трамвая недале-
ко, а от трамвая до храма – совсем близко. Сегодняшняя погода, первого
дня поста, не отличается от погоды предыдущих дней, но не обращаю на
неё внимания, сосредоточен в себе. Ведь сегодня пошел третий день с тех
пор, когда твоя душа, после девяти дней, вторично поклонялась Всевыш-
нему, и Владыко повелел показать тебе ад, места мучений нечестивых, где
«души грешников рыдают и скрежещут зубами» (Макарий Александрий-
ский). Предстоит тебе пробыть в этих местах до сорокового дня, трепеща
и надеясь избежать участи грешников, и Господь призовет опять на по-
клонение и определит место душе твоей… И снова боль в сердце – нет
тебя со мною, здесь, на этой прекрасной, созданной Богом для нас, недо-
стойных грешников, земле… И, когда произношу слова молитвы об усоп-
шей супруге «Твоей же благой и премудрой воли изволися отъяти у мене
сию рабу Твою… Преклоняюся пред сею Твоею волею и молюся Ти от
всего сердца…», – сердце мое еще не в состоянии прочувствовать непре-
ложность того, что единственно правильно – смириться с волей Божией и
понять: жить грешному человеку на земле – временно, смертен он. И эта
воля Божия относится не только к нам с тобой, но и ко всем людям…
Вспоминаю недавний разговор со случайным знакомцем в электрич-
ке. Он начал возмущаться: а почему Бог смотрит на все безобразия жизни
«молча», ведь в Его силах прекратить все это, навести порядок, – да, так и
сказал «навести порядок». Дальше – больше: почему устроено так неспра-
ведливо, что человек смертен, и уходят близкие люди, друзья. Как мог,
попытался объяснить.
– Понимаете, прежде чем осуждать Господа, нашего Создателя, или,
как мы, православные, говорим, – роптать, нужно понять наше положе-
ние здесь, на земле. Господь Бог создал первых людей, Адама и Еву, для
счастья и вечной жизни в раю. И требовал, как Творец, немного: живите
счастливо в единении со Мной, плодитесь и размножайтесь. Только не
пытайтесь познать, что такое добро и зло, не пытайтесь в знаниях прибли-
жаться к своему Творцу. Они не послушали и были «сосланы» из рая, по-
21
теряв бессмертие и возможность пользоваться райской пищей. А, значит,
– надо трудиться в поте лица своего для поддержания жизни. Какое же
право имеет наказанное человечество предъявлять претензии своему Со-
здателю, Который дал свободу выбора: жить по Божиим заповедям, «по
совести», или по бесовским законам. И люди, за исключением святых,
праведных, выбрали второй, легкий путь – погрязают в грехах, преступ-
лениях, войнах.
– Ну, хорошо, наказал Бог людей. И что, теперь нам вечно мучиться и
терпеть эту гадкую жизнь? До каких пор?
– Во-первых, мы сами виноваты, что жизнь наша на прекрасной, име-
ющей все для счастливой жизни планете, такая непутевая. Что же касает-
ся смертной нашей природы, Господь, как Всеблагий и Любящий свои
творения, дает нам возможность снова стать бессмертными и быть счаст-
ливыми в единении с Ним. Для того и посылает нам Своего Сына Едино-
родного, чтобы Тот, воплотившись в человека от Духа Святого и Девы
Марии, и будучи безгрешным, расплатился за наш первородный грех. Рас-
плачивается Сын Божий за нас страшными муками: Его избивают плетью
со свинцовыми наконечниками, одевают на голову терновый венец с глу-
боко проникающими в голову шипами, и, наконец, распинают на кресте,
прибив к дереву Его руки и ноги. Мучения Его на кресте можно только
представить, не говоря уже о боли от вбитых в тело гвоздей. Распятый, Он
должен был, чтобы дышать (потому что тело провисло, опустилась грудь
и диафрагма), приподниматься, опираясь на вбитые в ноги гвозди! А при-
подниматься, – чтобы дышать, – нужно с частотой в несколько минут…
«И отдал Сына Своего, чтобы не погиб всякий, верующий в него…» Вос-
креснув, Сын Божий вознесся на небо и дал шанс каждому из нас, - но,
заметьте, при полной свободе выбора, - следуя заповедям, жить вечно с
Богом, или жить неправедно и, воскреснув, мучиться вечно в аду. Но ведь
мало кто следует заповедям Божиим; вот вы соблюдаете все заповеди: ве-
рить в Единого Бога и в Сына Божия, не воровать, уважать родителей, не
прелюбодействовать, не завидовать, не желать чужого? – Собеседник за-
мялся. – Видите, каждый из нас грешен, откуда же быть покою и миру на
земле?
– Вы говорите, что любой, поверив в Бога, может спастись. А как же
убийцы, насильники, наркоманы, которых теперь – пруд пруди; тоже бу-
дут жить с Богом, если поверили и стали жить по заповедям? – Да, если
покаются в грехе искренне и станут потом жить праведно, будут прощены
Господом. Поэтому не надо роптать на Бога за эту грешную, нелегкую
жизнь на земле, а лучше поверить в Него и жить праведно.
22
Собеседник задумался минут на пять, потом, уже серьезно, без скеп-
сиса, спросил:
– А как можно стать верующим? – «Запало, видимо, что-то человеку
из моих слов», - подумал я и ответил так же серьезно.
– Все начинается с Церкви. Приходите в храм на службы, и Господь
поможет вам и в вере, и в спасении…
Да, легко, конечно, призывать других к вере, покаянию, соблюдению
заповедей… А сам все равно скорблю и плачет душа моя: «Неужели ни-
когда не вернется ни одно счастливое мгновение жизни с тобой? Неужели
никогда не увижу милое земное лицо, не проведу с нежностью по щеке
твоей ладонью, не назову нежным коротким «Ла!»? Болеет душа тобою,
светлым нашим прошлым, и преодолевать мне тоску – только на пути к
Тебе, Господи…
Итак, первый день первой недели Великого поста. Первая неделя осо-
бенно строго соблюдается верующими. Об этом мне еще раз напоминает
Зина, когда я встречаю их с Полей у храма перед службой.
– Да, правильно говорит Зина, – дополняет Поля, – четыре дня будут
читать на Великом повечерии канон Святого Андрея Критского. Почему
Великое повечерие? Во время поста утром совершается утреня, часы и
вечерня, а вечером вместо вечерни – Великое повечерие. И весь пост служ-
бы строгие, песнопений меньше, а больше чтения псалмов и молитв, при-
зывающих к покаянию. – «Вот это-то мне и нужно больше всего, – рас-
суждаю, расставшись с женщинами, – буду каяться каждый день, с зем-
ными поклонами, Господу во всех плохих делах, которыми донимал тебя,
за недостаток тепла и нежности, за равнодушие к твоему духовному миру,
за лень в исполнении мужских дел в семье. А главное, за то, что не осоз-
нал вовремя огромной моей любви к тебе, в которой бoльшая доля – ду-
ховная… Проявилась она лишь с уходом твоим из земной жизни… Те-
перь долг мой кровный – молитвами к Господу, Богородице, ко всем свя-
тым просить облегчения загробной участи и спасения души твоей… А
чтобы молитвы дошли до Господа, нужно и самому стать чистым, воздер-
жанным, кротким и мудрым… И пусть первым моим шагом будет обет:
больше никогда до конца своей жизни не иметь душевных привязаннос-
тей и близких отношений ни с одной женщиной. А надеяться и выпраши-
вать у Господа встречу с тобой в загробном мире. Еще обещаю себе ужес-
точить соблюдение постов: что греха таить, в прошлые годы нарушал по-
сты и не чувствовал особой вины за это».
Потекли дни Великого поста, внешне однообразные (подъем утром
на утреню, возвращение домой, отдых и вновь в церковь на Великое пове-
черие), но наполненные особым содержанием в каждой службе. Во время
23
службы с особенным рвением и чувством кладу поклоны земные под чте-
ние молитвы Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего…». Мне
кажется почему-то, что именно поклоны, в которые я вкладываю и боль, и
тоску, и просьбы к Творцу о твоем помиловании, достигают Того, Кто пе-
ренес крестную смерть ради нас. Вот, уже и пятый день первой недели, и
я впервые приготовил «колево» – отварную пшеницу с сахарной пудрой и
конфетами, чтобы освятить его в память Св. Великомученика Федора Ти-
рона. Он после смерти явился Антиохийскому епископу Евдокию и пре-
дупредил о злом замысле византийского императора Юлиана Отступника
– накормить христиан продуктами, обрызганными кровью, во время по-
ста.
С пятницы на субботу ты снишься мне во второй раз. Знаю, что к
снам с усопшими нужно относиться очень осторожно. Знаю, как появи-
лись злые духи (демоны, бесы) и их глава, бывший одним из самых высо-
ких по чину ангелов – серафимов. Злые духи постоянно причиняют зло
людям, соблазняют их к грехам, мешают идти к Богу. Стараются они на-
вредить и через сны, когда воля человека ослаблена. Знаю, что жизнь души
не прекращается и во сне, деятельность ее определяется деятельностью
наяву. Об этом четко говорит Симеон Новый Богослов: «Чем душа занята
и о чем говорит наяву, о том мечтает или философствует она и во сне…»
Во сне, когда сознание гаснет, из глубин подсознания выплывают первич-
ные основы нашего существа (кроме тех случаев, когда «виновата» физи-
ология: кошмары во сне от болезненного состояния, например), и тогда
степень возвышенности, чистоты души определяет содержание сна. Бы-
вало у меня (об этом и пишут святые отцы), что грешил во сне грехами,
которых не совершал наяву и искренне осуждал их. Когда состояние души
недостаточно чистое, мы находимся под влиянием злых духов, и сны ста-
новятся выражением откровений бесовского мира, где правит «князь
тьмы». В этом и мне довелось убедиться, о чем расскажу ниже. Бесовские
сны святые отцы советуют «презирать» и не помнить о них. Если душа
очищена, во сне можно увидеть и просьбы усопших (родных, супругов,
друзей), и их разъяснения, предсказания, идущие от Господа.
Происшедшие со мной после твоего ухода перемены душевные, ду-
ховное очищение и взлет (часто слезы на глазах и дома, и в храме – как
результат моего раскаяния, осознания своих грехов и ненависть к ним)
позволяют рассчитывать мне на такие светлые, от Бога, сны. Но помню,
что под видом усопших близких могут являться и бесы, поэтому всегда
готов сотворить во сне крестное знамение и Иисусову молитву, чтобы про-
верить, «кто и от кого» явился мне. Да и само содержание сна должно
помочь моей очищенной душе определить, откуда «ветер дует».
24
Этот, второй сон, тоже из разряда «чистых», что подтверждает его
продолжение после моего крестного знамения и молитвы… Мы с Мишу-
ней на балконе, видим внизу тебя, идущую вдоль дома. Ты поднимаешь
голову и смотришь на нас с какой-то виноватой улыбкой. Лицо у тебя отеч-
ное, красноватое, как в последние дни болезни. Чувствую необыкновен-
ную радость, что ты жива, кричу: «Лара!», а Миша зовет: «Бабушка!» Но
ты недолго смотришь виновато-печальным взглядом на нас, опускаешь
голову и идешь дальше, но не ко входу в дом… Смысл этого сна разъяс-
няю себе так: идет пятнадцатый день после оставления душою твоею тела,
и по воле Божией ты бродишь в адовых лабиринтах до сорокового дня,
пугаясь представших картин мучения грешников и Предварительного Суда
Божия. Палочка, с которой идешь – тяжесть грехов твоих, и они не позво-
ляют подняться к нам… Этим сном Господь показывает справедливость
истин о состоянии души после исхода из тела, изложенных в откровениях
христианских святых… Несмотря на грустное содержание сна, приходит
определенное успокоение: сон еще раз подтверждает, что ты есть, что душа
бессмертна, и мы можем встретиться там, на небесах. Только надо мо-
литься Господу за тебя и за себя, грешника великого… И жить по запове-
дям Христовым, и «переплавить» себя из «внешнего» во «внутреннего…»
Становлюсь постоянным прихожанином храма и даже определил себе
место, справа, у бокового придела, ближе к выходу. Полина шефствует
надо мною, подсказывает, и, вижу, ей нравится мое истовое моление, мое
упорное желание молиться за усопшую супругу. Однажды, в конце тре-
тьей недели поста, когда мы вместе возвращались из церкви, она начина-
ет расспрашивать о делах семейных, а потом делает неожиданное предло-
жение.
– Вчера была в селе (у нее там священником один из сыновей), разго-
варивала с батюшкой. Им в храм нужен звонарь, нынешний заболел, да и
старенький уже. Давайте, я вас «сосватаю» на это место. Жить есть где.
Сможете отмаливать грехи – свои и супруги. Можно внука туда взять, воз-
растет в святости, подальше от соблазнов неправедной мирской жизни.
Предложение неожиданное, принято мною быть не может. Во-пер-
вых, я абсолютно не подготовлен ни внутренне, ни с точки зрения моего
православного образования: только молитвослов, псалтирь и Новый За-
вет – мои настольные книги. К тому же, не завершил еще своих творчес-
ких наработок – песен, стихов. Нужно донести их до читателя и слушате-
ля, особенно православные. А сборник стихов, посвященный тебе, кото-
рый уже запланировал, хотя еще и не приступал? И, конечно, главным
долгом своим считаю, перед Господом и тобою, – завершить работу над
дилогией-исповедью, которую начал еще до твоего ухода. Она требует
25
переделки – ведь я стал другим, – и фабула уже не та: показать, как неве-
рующий, грешный, темный человек «советского покроя», после перестро-
ечных потрясений пришел к Истине, а Истина, Любовь, Свет и Жизнь –
Ты, Господи! В ней, этой книге, автор должен найти для себя и для читате-
ля смысл жизни человеческой…
Излагаю Полине причины своего отказа.
– Понимаете, Полина, этой книгой мне должно послужить Господу,
коли Он дал мне писательский дар. Как-то прочитал у Иоанна Кронштад-
ского: «Все светские писатели имеют предметом своим только удовлетво-
рение земным чувствам и влечениям, и редко имеют предметом христиан-
скую мораль, христианское учение: это для них чуждая область…» Этой
книгой, если получится, попытаюсь донести до читателя «христианскую
мораль», о которой говорит праведник. Собственно, и идея книги роди-
лась под влиянием его высказывания. Потом, мне нужно решить и другие
мирские дела, связанные с творчеством. На это потребуется года два-три.
Если Господь еще оставит меня на земле, отдам себя полностью покая-
нию и служению Ему. Сейчас же мне стать хотя бы прилежным прихожа-
нином.
– Жаль, жаль, – вижу, Полина не удовлетворена моим ответом. – Вы
говорите – творчество, стихи, книги. Откуда вам знать, нужно ли это Гос-
поду? Может, важнее во сто раз согласиться на служение в церкви. – И,
после минуты неловкого молчания, – интересно, о чем вы пишете?
У меня в сумке есть два-три сборника моих стихов и песен – на вся-
кий случай. Даю Полине две книжки, в одной – стихи о России и о При-
ливске, в другой – православные песни и стихи. На другой день Полина
возвращает сборники со скупым комментарием.
– Понятно, чем вы живете и что творите… А насчет переезда в село
не передумали?
После моего «нет» она посуровела и за всю дорогу до ее дома не об-
ронила ни слова. С этого дня Полина стала избегать общения со мной,
почти не разговаривает. С тех пор чувствую себя виноватым: может, дей-
ствительно Господь давал мне шанс на искупление?..
А пока делаю небольшой шажок в делах молитвенных: на утренней и
вечерней молитвах поминаю теперь всех живых (за здравие) и усопших
(за упокой) родных и близких, твоих и моих. Откуда пришло такое реше-
ние, не знаю, но уж, конечно, не от злых сил. Господи, сколько еще таких
шажков предстоит совершить, пока жив! Сколько искушений и вредных
привычек нужно преодолеть! Сейчас я настолько переживаю потерю тебя,
единственной и любимой, что гордыня моя полностью подавлена, а сми-
рение, кротость, равнодушие к искушениям земным так высоки. Такого
26
высокого состояния духа никогда не удавалось мне добиться, и только горе
потери и тоска (какой парадокс!) привели меня к раскаянию и чистоте
помыслов. Знаю, что со временем нынешний всплеск благости во мне
может ослабнуть, мир начнет затягивать в свой греховный омут, и с этим
придется бороться со всем напряжением душевных сил…
Но сейчас душа моя, пережив и чистоту детского периода («всякая
человеческая душа по природе христианка» – Тертуллиан), и пору разви-
вавшихся с возрастом страстей и пристрастий, увеличивающих грех в душе,
с уходом твоим получила новый импульс для своего «взлета». Конечно,
основной толчок – душевное потрясение, потеря «половины», с которой
мы «едины телом». Но толчок этот – и результат накопления в душе хоро-
шего, светлого, доброго, которое ты отдавала мне по капельке взамен на
мои темные поступки, слова в течение долгих лет супружества… Спра-
ведливы слова святого И. Сириянина о том, что существует взаимное вли-
яние людей («лучше жить со зверями, чем с людьми дурного поведения»).
А ты жила со мной, принимая на чистое сердце свое всю мою муть, а
отдавала мне бриллианты добра, верности, преданности, чистоты… Ре-
зультатом скачка стало отречение мое от блуда, как прошлого, так и буду-
щего. И ненависть к этому греху, которой я не чувствовал ранее. А уж
рядом с ним осуждены и остальные прошлые мои грехи по отношению к
тебе и другим людям, по отношению к Господу. Не все они искоренены и
сейчас, но желание бороться с ними живет во мне уже, и, чувствую, ника-
ким жизненным обстоятельствам его не отменить.
Наверное, благодатью Божией послана мне возможность в честь Ве-
ликого поста и сорокадневного твоего поминовения, покаяться на общем
покаянии, когда все прихожане единовременно исповедуются в своих гре-
хах. С каким искренним чувством исповедуюсь в своем грехе прелюбоде-
яния повторно! Сердце теперь не засорено неискренностью, а полно по-
каяния и любви, проявившейся, увы, только с твои уходом… Каюсь в ос-
тальных грехах, какие только могу припомнить. Потом, в числе других
прихожан, подхожу к батюшке, он накрывает мне голову эпитрахилью и
отпрашивает у Господа прощение исповеданных грехов.
На следующий день, в состоянии душевной чистоты и внутреннего
трепета, слушаю просительную ектению «Исполни молитву нашу, Госпо-
ди» о «предложенных Честных Дарах»: идет приготовление верующих к
освящению Честных Даров, испрашивается у Господа помощь провести
день Причастия без греха, забыть случайные грехи и повторяемые пре-
грешения, а также провести остаток жизни в мире с ближними и со своей
совестью. И сподобиться христианской кончины, исповедавшись и при-
частившись. Потом, вместе с батюшкой, читаем символ веры, где кратко
27
излагается предмет нашей веры в Святую Троицу и основные истины Пра-
вославной Церкви. С замиранием сердца вижу, как завеса на Царских
Вратах отодвигается – это Господь Иисус Христос, Царь Славы, невиди-
мо проходит в Святых Дарах… Я весь внимание… Зина мне объясняла,
что с этой минуты верующим, тем паче причастникам (а я среди них), не
должно выходить из храма до окончания Литургии. Да и не знай я этого,
не посмел бы прервать свое пребывание в храме, с Господом. Позже для
меня откроется глубинный смысл происходящего на Литургии и во время
Причастия…
После освящения Даров просительной ектении, пения всеми «Отче
наш» – причащение священнослужителей в святая святых – алтаре и…
открываются Царские Врата для причащения верующих… Необычайное
волнение охватывает меня, лихорадочно вспоминаю, не нагрешил ли пе-
ред причастием, все ли выполнил вчера по чтению последований и мо-
литв к причастию, есть ли чистота помыслов. «Как будто все сделал», – но
волнение с примесью священного страха не проходит. Дьякон со Святой
Чашей в руках произносит: «Со страхом Божиим и верою приступите».
По словам Зины, открытие Царских Врат напоминает об открытии гроба
Спасителя, а вынос Святых Даров – явление Иисуса Христа по воскресе-
нии. Сердце мое присоединяется к поющим певчим, преклонившимся
перед Святой Чашей. Звучат слова поющих: «Благословен Грядый во имя
Господне; Бог – Господь и явися нам».
Моя очередь причаститься… Со скрещенными на груди руками (пра-
вая на левой), с поклоном и «со страхом Божиим и верою» подхожу к
Чаше. Мысленно, душевно улетая туда, где ты, твержу первые слова толь-
ко что читавшейся молитвы: «Верую, Господи, и исповедую…» Да, верую
в Господа, верую, что Сын Божий был на земле, чтобы ценой муки чело-
веческой спасти нас, людей. Верю в Таинство Причащения и под видом
хлеба и вина принимаю истинное Тело и истинную Кровь Христову. «Раб
Божий Геннадий!» – открываю рот, принимаю Дары; волнение так вели-
ко, что не сразу глотаю, батюшка подсказывает: «Глотайте! Глотайте!»
Целую Чашу, «Господи, ты не отвергаешь меня, грешного?! Смогу ли быть
верным Тебе, смело исповедывать свою веру, отсекать безвозвратно гре-
хи, страсти и пристрастия, служить Тебе делом?» В душе просветление,
даже печаль о тебе отступает: не удивительно, ты, наверное, тоже со мною
и с Господом! «Поздравляю с причастием!» – ко мне подходит невысокий,
плотный мужчина; знаю, что служитель в храме, но еще не знаю, что это
муж Зины Василий. Сердечные слова его сопровождаются приветливой
улыбкой и прикосновением к моему плечу.
28
По дороге домой во мне, очищенном, обновленном рождается мело-
дия и слова.
Где-то там, в просторах райских,
где парит твоя душа,
встречу я тебе назначу,
замирая, чуть дыша.
Твоя душа – моя звезда,
моя душа с твоей всегда…
Вечером отбираю фотографии для «твоего» альбома. Сделать такой
альбом решил в первые же дни после твоего ухода. Фотографий много –
ты же у меня неутомимый и «плодотворный» фотограф. Пожалуй, набе-
рется на два альбома. Отбираю несколько штук из общей пачки: пусть
стоят перед глазами, как стоят портреты мамы и отца. И – мистика – не-
произвольно выбираю фото, составляющие последовательность твоей и
нашей, совместной, жизни. Вот, детская фотография твоя, лет семи, с ма-
мой (бабушкой Тамарой) и тетей Ксенией, у обоих глаза чистые, светлые:
вправду говорят, что глаза – окно в душу человека! Жизнь их и характеры
соответствуют глазам: скромные, мудрые и трудолюбивые, хотя мама твоя
истинно верующая, «церковная», а тетя – «светская», мирская. Ты под-
стрижена под мальчика, личико курносенькое и милое, ручонки худень-
кие, слегка вывернутые (ты в детстве болела ревматизмом), а глазенки –
умные не по годам… Жаль, что раньше, когда был счастливым, с тобою,
не всматривался в эти фото, не постигал твоей душевной чистоты; может
быть, не допускал бы эгоизма, равнодушия, обмана, может быть, «доста-
вил бы тысячи утех», как сказано в одной из посмертных моих песен о
тебе?.. Самое обидное, что и нежность, и любовь, и еще что-то невырази-
мое, светлое и значительное, идущее из моего посветлевшего сердца при
взгляде на это фото, «сидело» во мне глубоко и развивалось в течение
долгих лет нашего супружества. Да, далеко запрятана была любовь моя к
тебе, а мирская жизнь в безбожной стране с ее бесовскими штучками затяги-
вала, совращала на грехи, отдаляя от чистого, светлого источника – от тебя…
…А вот фотография девушки – студентки третьего курса пединститу-
та. Это год 1962, год правления генсека Хрущева, послецелинного разоча-
рования, кризиса сельского хозяйства, успехов советской космонавтики,
оживления жилищного строительства, повышения пенсий и снижения
пенсионного возраста. Год, после XXII съезда КПСС, принявшего про-
грамму подготовки «материально-технической базы коммунизма»… В этот
год разгорелась наша с тобою пламенная, налетевшая летним грозовым
ветром любовь… После новогоднего провожания и первых поцелуев были
еще свидания и провожания; все зимние каникулы мы провели вместе.
29
Все ограничивалось поцелуями и объятиями, а иначе и быть не могло:
любовь зарождалась, крепла духовною своей стороной в эту прекрасную
пору своего расцвета. А твой отъезд на учебу в Невинск – первое малень-
кое испытание взаимного чувства. Почему маленькое? Да хотя бы потому,
что время разлуки, до летних каникул, – всего каких-то несчастных пол-
года!
Летние каникулы награждают нас за верность чувствам и долготер-
пение чудесной порой «обручального» сезона, когда мы, как жених и не-
веста, уже не скрываем от окружающих наши пока еще не тронутые фи-
зической близостью отношения. В одно из провожаний, где-то в начале
июня, когда я не отпускаю тебя из объятий в «контрольную зону», т.е. во
двор вашей небольшой усадьбы, вдруг спрашиваешь:
– Ты не проголодался? – Честно говоря, у меня уже давно «сосет под
ложечкой», но признаваться в этом почему-то не хочется.
– Да нет, не очень…
– А как насчет окрошки? Настоящей уральской? – Тут у меня «слюн-
ки побежали»: чувствуется летнее тепло, и голод смешивается с мучения-
ми жажды. Ты по глазам моим улавливаешь, что я «пойман на удочку», и
молча тащишь за руку во двор, где черная с белыми пятнами дворняжка
сначала рычит, но после твоего «Розка, свои!» мирно разваливается у
крыльца. Ты усаживаешь меня на лавку у простого, грубо сколоченного
столика во дворе и несешься в хату с возгласом: «Мама, у нас гость! Давай
кормить его окрошкой!» Пока вы готовите окрошку, у меня есть возмож-
ность рассмотреть ваш деревянный домик, постройки во дворе и огород.
Домик небольшой, не очень старый, с крыльцом на две ступеньки. К дому
пристроены два сарая, первый должен был бы нести функцию сеновала, у
второго высокая поленница распиленных и нарубленных дров – запас на
зимнюю топку. Начало шестидесятых, газа еще в поселке нет, и такие по-
ленницы – непременная особенность каждого поселкового двора. Хозяй-
ственная часть двора отделяется от огорода невысоким, шатким заборчи-
ком, за заборчиком – низкий колодезный сруб. Большая часть огорода за-
нята под взошедшую уже картошку, на остальных грядках, как и положе-
но – лук, огурцы, репа, свекла и еще что-то зеленеет, отсюда трудно опре-
делить – что. В дальнем углу, у самого забора на границе с соседями –
малинник, кусты малины и под окнами у домика.
– Заждался? – прерываешь мои наблюдения. В твоих руках кастрюля
с торчащей ручкой ковшика. Следом появляется женщина с тарелкой, пол-
ной нарезанного хлеба, и ложками. Большие, темные – «мученические»
глаза спокойно и внимательно смотрят на меня, в них приветливый инте-
рес и доброта, характерные для истинно верующих (ты мне рассказывала,
30
что мама верует давно и помогает в работах церковных). Волосы у нее
темные, лицо не узкое, приятное, нос курносый, но не совсем такой как у
тебя, без «площадочки». Она не суетится, не изображает деланного вос-
торга, спокойно и доброжелательно говорит.
– Давайте знакомиться. Тамара Ивановна. – Я теряюсь под ее прони-
кающим взглядом и спешу «отрекомендоваться».
– Геннадий, – и почему-то добавляю, – Гена.
– Гена знаешь откуда приехал? С самого Азовского моря, с юга, есть
там такой город – Приливск!
– Так это вы встречались с Ларой зимой и в эти каникулы? Она-то все
скрывала вас от меня, это я уж от людей узнала.
– Да как-то, знаете, не получилось познакомиться, вы простите нас…
– Да что там прощать! Вы люди взрослые, не наделаете глупостей.
Давайте окрошку есть. Лара, неси чашки.
Ты наливаешь всем окрошки, мне в большую эмалированную чашку.
С каким аппетитом я уплетаю популярное уральское блюдо! Сделанная на
натуральном квасе, заправленная яйцами, вареной колбасой, с луком, огур-
цами и сметаной, окрошка безумно хороша.
– Это Лара готовила. Вкусно? – на мой утвердительный кивок Тамара
Ивановна добавляет еще окрошки в мою опустевшую чашку. Она немно-
гословна, я же на её вопросы отвечаю пространно, вдаваясь в подробнос-
ти. Уходя, чувствую, что понравился будущей теще, а в том, что ты будешь
моей женой, нисколько не сомневаюсь с первой нашей встречи. Откуда
такая наглая уверенность, и сам не знаю.
…Теперь-то понимаю – Ты, Господи, определил мне спутницу, дос-
тойную самого порядочного и праведного мужа. Наверное, для того, что-
бы, переживая и сглаживая мои дурные наклонности и поступки, не дава-
ла мне скатиться в бездну греховную, а своей самоотверженной добротой,
смирением и любовью подавала мне пример и подводила мою загрязнен-
ную душу к подножию Истины…
…С этого дня я стал частым гостем в вашем аккуратном дворике и в
сказочных, небольших, но уютных комнатках. Одна из них даже и не ком-
ната, а прихожая с печкой, в ней и кушетку поставить некуда. Зато вторая,
«гостиная», вмещает в себя и кровать, и диван, и стол универсальный (и
парадный, и обеденный), и этажерку с книгами, часами и вышивками. У
кровати, стоящей у противоположной от окна стены, – шитый нитками
ковер с рисунками на сказочную тему. За два месяца с небольшим и дом, и
дворик стали для меня таким близкими и родными, что более всего для
выражения моего отношения к ним подходят слова из одного моего сти-
хотворения, посвященного Тамаре Ивановне: «…и я входил в него (дом),
31
как будто здесь жизнь огромную прожил…» А начало у этого стихотворе-
ния:
Знакомый дом, знакомый дворик,
в зеленом платье огород.
Пригрелась кошка на заборе,
за лесом – низкий небосвод.
Объятья нежные черемух
скрывают блеск оконных глаз,
скрипит скамейка, на которой,
бывало, сиживал не раз…
Да, скамейка эта занимала в жизни твоей и моей особое место… При-
лепленная к заборчику, ограждавшему две черемухи у выходящих на ули-
цу окон домика, она была местом ваших вечерних посиделок (о чем сви-
детельствуют фото твоей юности), а теперь еще и местом наших поздних
свиданий. И, конечно же, обитатели домика стали мне тоже дорогими и
любимыми, несмотря на отсутствие еще официальных родственных свя-
зей. В это время сблизился я с братишкой твоим Никитой, симпатичным,
курносым, похожим на тебя кудрявым двенадцатилетним мальчуганом.
Теперь мы бывали с тобой помногу времени вместе, часто с твоей
семьей принимали участие и в праздничных мероприятиях в Сосновом
Бору, – красивом лесном массиве рядом с Зыряновкой, – и в гостях у зна-
комых, и в кино. Недавно меня перевели из Зыряновки в соседний рай-
центр Бутово «заправлять» электрификацией в этом районе. Отстоит Бу-
тово в сорока километрах от Зыряновки, но проблем с приездом в Зыря-
новку нет – начальник выделил мне «личный» грузовик, служивший и для
перевозки материалов и рабочих, и для быстрого передвижения моего по
району и за его пределы. И часто – в Зыряновку, где находится СМУ. Шо-
фер мой, Саня Зубов, холостой парень, живет в Бутово, но всегда готов
заночевать у вас в поселке: здесь у него куча родных, знакомых и много-
численных «зазноб». Конечно, в эти дни и недели моего ухаживания за
тобой я использую любой шанс, чтобы побывать в Зыряновке, благо квар-
тиру здесь «держу» за собой за незначительную плату. В Бутово квартиру
мне оплачивает «контора».
Да, созрел я для женитьбы: окончились мои грустные одинокие вече-
ра, которые часто коротал на бревне у дома квартирных хозяев, напевая
песни студенческих лет, в основном, лирику. Наполнялась душа грустью
одиночества, жаждала встречи с той, которая заполнит мою жизнь смыс-
лом… И чувствовала, предвкушала встречу с тобой и освещалась свет-
лой, стойкой надеждой…
...Идет третий десяток дней со времени твоего ухода…
32
Тоскливо-печальное состояние, утешаемое каждодневным посещени-
ем церкви, не оставляет меня. Закрытые зеркала в квартире, твоя фотогра-
фия в траурной рамке не позволяют ни на минуту забыть, что тебя рядом
нет и никогда, до конца моей земной жизни, не будет… Это время – время
живых, свежих воспоминаний и незаглаженной временем тоски. И сегодня,
как и вчера, и позавчера, прошу Мишу сыграть любимую твою пьесу…
– Миша, сыграй «К Элизе».
Мишка, обычно капризный до неприличия, когда ему «заказывают»
что-то играть, безропотно садится к пианино. Под звуки раздирающей
душу, и в то же время лечащей её музыки, смотрю на твой портрет на
фоне белого покрывала, закрывающего зеркало. Щемящие, небесного зву-
чания аккорды вызывают слезы; тоска, раскаяние, любовь смешаны во
мне воедино. Эти чувства переплавляют душу мою из бездумной, грехов-
ной, полной земных пороков и страстей, в очищенную скорбью, ужасом
разлуки, неотвратимостью смерти земной…
– Дедушка, не плачь… – приговаривает внук, не отрываясь от испол-
нения пьесы.
– А теперь «Одинокую гармонь», – прошу-приказываю, вытирая сле-
зы платком. Эту песню прошлых лет, одну из твоих любимых, мы часто
пели в Зыряновке, когда за вашим гостеприимным столом во дворе соби-
рались соседи и после нескольких стопочек настойки затягивали эту пес-
ню, или «Вот кто-то с горочки спустился», или «Уральскую рябинушку».
Зыряновка…
…Воспоминания опять возвращаются к тому звездному лету нашей
любви…
Быстро пролетел июнь, в конце которого мы сделали попытку стать
мужем и женой, увы, безрезультатно.
– Вы разве не знаете, что в таком серьезном деле вводится испыта-
тельный срок? – пожилая женщина в Зыряновском ЗАГСе смотрит на нас
сочувственно и в то же время строго. – По закону вам дается три месяца
на обдумывание. Раньше этого срока никак не можем вас зарегистриро-
вать.
– А нельзя этот срок сократить? – делаю я слабую попытку, догадыва-
ясь, каков будет ответ. – Невесте моей уезжать скоро на учебу, понимаете?
– Понимаю, – женщина улыбается, – но никак нельзя. Закон есть за-
кон.
Из ЗАГСа мы идем, взявшись за руки, несильно огорченные, потому
что наше совместное будущее не вызывает у нас никаких сомнений. А что
касается печатей в паспортах – подождут!
33
– Что будем делать, жених? – ты, не отрывая руки, заходишь спереди
и смотришь своими, мерцающими огоньками-искорками, глазами, в них –
любовь и тайна. – А не раздумал ли ты?
После долгого, оглушающего мое сознание поцелуя, я развертываю
«план действий», только сейчас родившийся в моей пьяной от счастья го-
лове.
– Коль здесь не успеваем зарегистрироваться, то будем это делать в
Невинске!
– Как это, в Невинске? У тебя же тут работа!
– Ну, да. А у тебя в Невинске учеба! Но учебу бросить нельзя. А рабо-
ту…
– А работу… – ошалело повторяешь ты.
– А работу можно сменить! Так же, как и место жительства. Улавли-
ваешь?
– То есть…
– Да, да! Рассчитываюсь и еду в Невинск. Там мы регистрируемся,
там же я нахожу работу, там же устраиваем нашу семейную жизнь!
О, это безрассудство молодости! О, эта, не имеющая на первый взгляд
основания, вера в свои силы! И ей все по плечу, она творит невозможное!
Ею совершаются чудеса, потому что в основе ее – любовь и желание со-
единиться. И ты заражаешься моим безрассудством, и только робко спра-
шиваешь.
– А… как уволиться? Ты же по направлению?
– Что-нибудь придумаем. Да разве найдется преграда, которая устоит
перед нашим желанием быть вместе!
Приближается твой двадцать первый день рождения. Он у тебя в са-
мое жаркое время, в середине июля. Поскольку я официально приглашен
на восемнадцать ноль-ноль, то заранее покупаю подарок – большую, со
сложным рисунком, брошь, под цвет твоего платья. И в придачу – коробку
конфет, самых-самых. Праздничный стол, накрытый в гостиной-спальне,
полон всякой вкуснятины. Тут и соленые грузди, и салаты-оливье, и сыры-
колбасы, и, конечно же, уральские пельмени, которые Тамара Ивановна
подает по мере надобности. У тебя в гостях, кроме меня, две подружки,
одна, Тамара, твоя сокурсница, другая, тоже Тамара, учится в Тюмени.
Они шумно поздравляют тебя, оценивающе поглядывая на «жениха», т.е.
на меня, и я стараюсь быть умным, сдержанным и солидным. Никита при-
бежал, похватал еды и опять убежал гулять.
Пьем мы хорошее вино и чешское пиво – все же Тамара Ивановна
работает завпроизводством в привокзальном буфете-ресторане. Нет-нет,
она нетипичный зав, не умеет воровать и «тянуть» продукты домой, ей
34
чаще приходится расплачиваться за «грешки» своих подчиненных частью
своей зарплаты. Но дефицитные продукты и напитки за плату она имеет
возможность достать, особенно для торжественного случая. Сегодня как
раз такой случай: на дне рождения дочери присутствует возможный зять.
После скромных, но – по существу – слов поздравления твоей мамы и
бестолково-эмоциональных пожеланий подружек («Вагон счастья» и «Ус-
пехов в учебе»), слово, по настоянию обеих Тамар и зашедшей «на ого-
нек» соседки Боевой (о ней нужно рассказать отдельно – неунывающей,
сыплющей прибаутками и всегда готовой угостить настойкой, бутылочку
которой носит постоянно с собой), дают мне. Вообще, день рождения твой
становится больше похож на сватовство, потому что, подняв рюмку, я на-
чинаю расхваливать тебя.
– Тамара Ивановна, вы воспитали замечательную дочь! Она умна,
приветлива, добра, красива. Не боится работ по дому, в огороде, хорошо
учится в институте (ты мне показывала зачетку), умеет вкусно готовить!
В конце концов, я полюбил вашу дочь и мечтаю, чтобы она стала моей
женой!
– Мама, я тебе не успела сказать, – вмешиваешься ты, чтобы сгладить
неожиданный поворот мысли в моем поздравлении, – мы с Геной ходили
в ЗАГС, но нам дали «от ворот поворот». Поэтому решили, что Гена при-
едет в Невинск, мы там поженимся и будем жить.
– Как здорово! – закричали Тамары. – Лара, какая ты счастливая!
О, моя доброжелательная, мудрая теща (я уже так называю твою маму
про себя)! Быть может, сообщение дочери о ЗАГСе для нее не такое уж
неожиданное. Но женитьба и житье в Невинске, без квартиры, с переме-
ной моей работы – этот риск не может не вызвать у любой матери есте-
ственной отрицательной реакции. Другая мама, наверное, устроила бы
«сцену», обрушила на дочь, – да и на меня, – громы и молнии. Тамара же
Ивановна, выдержанная, мудрая, находит правильные слова и выражает
только главное свое опасение.
– Насчет ЗАГСа могла бы, Лара, и раньше мне сказать. А Невинск?..
Трудностей там у вас будет больше, чем здесь, если бы жили в Зырянов-
ке… Но вам виднее, вам жить…
Тамары, понимания, что разговор принимает «интимный» характер,
бурно, с объятиями, еще раз поздравляют тебя и уходят вместе с Боевой,
которая на прощание выдает одну из своих поговорок: «Сыты, напиты, и
нос в табаке!» А мама твоя продолжает.
– Я только вот за что переживаю: как с учебой, доча, у тебя будет? Не
придется бросать институт? Уже осталось меньше того, что проучилась…
Чувствую, пришло время мне ответ держать.
35
– Насчет учебы не сомневайтесь! Мы с Ларочкой ни за что не оста-
вим учебу, в этом я могу поклясться хоть сейчас!
– Не горячись, Гена, – останавливаешь ты мое пылкое выступление. –
О том, чтобы учебу оставить, и речи быть не может. У меня стипендия,
если туго будет, работу подышу без ущерба учебе. – Ты обнимаешь и це-
луешь меня, – мы же семьей станем, значит, все трудности по плечу!
Еще несколько тостов, и мы чувствуем великую полноту в желудках.
Ты поглядываешь на меня, глазами показывая на улицу. Мол, давай возду-
хом подышим.
– Спасибо огромное за угощение! Еще раз вас с именинницей! Мы,
наверное, с Ларой пойдем погуляем, животики растрясем, – догадываюсь
о твоем немом предложении.
Выхожу на улицу, на дорогой сердцу скамеечке жду, пока вы приве-
дете в порядок стол и помоете посуду. Усадьба ваша в конце улицы, упи-
рающейся в уходящий влево от дороги лес. Здесь, сразу от опушки – не-
большое кладбище, где похоронен твой папа, фронтовик-танкист, скон-
чавшийся от ран вскоре после Победы. На этом кладбище давно уже не
хоронят – новое кладбище в двух километрах от поселках. Здесь, у моги-
лок, были первые наши зимние свидания в твои новогодние каникулы.
Тогда я развлекал тебя интересными историями и студенческими анекдо-
тами, и мы подолгу целовались-миловались, узнавая друг о друге все боль-
ше и больше…
И сейчас начинаем прогулку с этого святого места. Помолчав минут
несколько у простой, с деревянным крестом, могилки твоего папы, бре-
дем в глубину леса, любимого и изученного тобою до каждого деревца.
– Здесь бывают сыроежки, – ты наклоняешься и показываешь мне
грибную «семейку» – созревшую «маму» и множество «детишек» около
нее. – Пусть созревают. Придем и снимем их, да?
Небывалая нежность и любовный порыв охватывает меня… Я глажу
твою, с завитыми по случаю дня рождения волосами, головку, ищу не-
жные податливые губы. Выпитое вино играет свою коварную роль: опья-
ненные им, а больше всего друг другом, мы на грани физической близос-
ти. Но ты решительно прерываешь объятия и просишь-молишь, потому
как и сама еле в силах «устоять».
– Геночка, не надо… Я не могу, не хочу так, грубо, не по-людски. Ты
же любишь меня не за мое тело только, правда?
Вопрос поставлен грамотно, по существу. После него у меня не хва-
тает наглости продолжать домогательства.
…В течение последующей нашей жизни не раз буду убеждаться в тво-
ей природной воздержанности в любовных утехах. Это поистине библей-
36
ское отношение к половой близости, в противовес моему необузданному
темпераменту, станет одним из обстоятельств, постоянно омрачавших нашу
семейную жизнь…
Откуда мне было знать, что даже в супружестве нужно соблюдать воз-
держанность в половом увлечении, о чем ясно и доходчиво говорит Иоанн
Златоуст: «…Не столько (внешнее) делает супругов любящими, сколько
целомудрие, (доброта), ласковость и готовность умереть друг за друга».
Понять бы мне сразу истину – в супружеской жизни любовь к душе суп-
руга должна быть больше, чем к его телу… Остается только гадать, откуда
у тебя это понимание высшего назначения брака по Ветхому и Новому
Завету: вместе с продолжением рода, воспитывать, в воздержании от из-
лишеств полового общения, истинную любовь, «любовь во Христе», ве-
дущую к вечному спасению мужа и жены…
…Сейчас же я покоряюсь твоей нестойкой просьбе; мы, взявшись за
руки, идем по вечернему июльскому лесу. Здесь прохладно и таинствен-
но, каждое дерево, кажется, прячет важную, сокровенную тайну; эту тай-
ну чувствую в тебе, моей лесной фее…
– Видишь, муравейник у дерева? А знаешь, что по его расположению
можно определять части света, если заблудишься? – Потом интересно, с
увлечением, рассказываешь о муравьях, особенностях организации их
жизни. – Они, как люди: работают, заготавливают продукты, берегут ма-
ток. А ты будешь меня беречь, когда я буду носить твоего ребеночка?
– Буду, буду, мой любимый биолог-химик!
Я слушаю интересные подробности твоего рассказа, как музыку леса,
жизни, как музыку любви. И я люблю муравьев, люблю лес и каждую
травинку в нем, потому что люблю тебя! Мы бродим без времени, без
пространства, по принципу «счастливые часов не наблюдают», и только
сгустившиеся сумерки и появившиеся звезды напоминают нам о време-
ни. Все таинственно и завораживающе, вершины сосен подпирают звез-
ды. Где-то треснет ветка, и кажется, – вокруг нас бродит неисчислимое
множество невидимых существ… Но они нас не пугают – мы защищены
непробиваемой стеной наполняющего душу счастья близости и любви.
– Уже пора по домам, – шепчешь ты, прижимаясь, а мне в этом шепо-
те слышатся созвучные моему нынешнему состоянию слова: «Так не хо-
чется расставаться даже на одну ночь»…
Уже у ваших ворот, будто неожиданно решив что-то важное, ты при-
глашаешь меня в дом, покушать.
– А как же твои? Разбудим их?
– Сейчас разведаю. – Вернувшись, берешь меня за руку и ведешь в
дом, приговаривая, – тише шагай, мама с Никитой спят в чулане. – Чула-
37
ном вы называете отделенное в сенях место для летнего ночлега, по длине
не более двух метров, а по ширине с полуторную кровать. Мы прокрады-
ваемся в гостиную, выпиваем по рюмке вина за твое здоровье, закусыва-
ем остывшими пельменями. И тут – еще неожиданность.
– Оставайся ночевать у нас. Уже поздно, еще кто-нибудь нападет на
тебя, а я буду переживать. Только, чур, не приставать! Клянись! – Кля-
нусь. – То-то же! Я постелю тебе на диване, а сама лягу в кровать.
Минут пять мы не может расстаться и разойтись по своим местам,
распаляя друг друга поцелуями и объятиями. Когда я, наконец, укладыва-
юсь на диван, долго ворочаюсь – спать совсем не хочется. Сердце бьется
учащенно, я напряженно вслушиваюсь, пытаясь понять, спишь ты или нет.
Нет, тебе, кажется, тоже не спится… И я перебираюсь к тебе на кровать…
Мы не выдерживаем и минуты отдельного лежания; оба в страстном по-
рыве, как будто ожидание наше длилось века (а, может, так оно и есть?),
сливаемся в единое, стонущее, смеющееся, вскрикивающее от восторга
тело… Души наши сливаются в единое существо – мы одинаково думаем,
чувствуем, восторгаемся… «Лара, Ларочка, Ла!» – «Гена, Геночка, люби-
мый!» И еще много слов, горячих, страстных, нежных, произносимых
полушепотом… Мы счастливы, и в этом – наше оправдание перед нару-
шенной нормой морали…
…Будь мы верующими, а не воспитанными «диалектическим мате-
риализмом», то вспомнили бы, что Православная Церковь считает доб-
рачную связь (даже жениха и невесты!) большим грехом. Да и как иначе,
ведь такая связь – блуд. А о нем многое можно узнать из Священного Пи-
сания, Священного Предания, из опыта и трудов святых отцов Церкви.
Апостол Павел напоминает, что каждый человек – «храм Божий» и место
Святого Духа. Антоний Великий сравнивает человека, согрешившего в
блуде, с бессловесным скотом и лишенным сознания перед Богом (а, зна-
чит, не заносимого в Книгу Жизни). А Святитель Григорий Нисский убеж-
ден, что блудник вредит сам себе, наносит ущерб чистоте тела. А тело-то,
по апостолу Павлу: «Вы – Тело Христово, а порознь – члены»; и наруши-
тель чистоты тела наносит бесчестие Христу, расторгает единение с Ним,
казнится смертью душевно. Грех этот – залог неминуемой гибели, если не
искупить его покаянием (Святитель – Тихон Задонский). Поэтому теперь
и должен я отмаливать этот наш грех, спровоцированный мною. Господи,
помилуй нас за грех этот!
…Не помню, когда и как мы заснули, только знаю, что утром вбежав-
ший с криком: «Вставайте, мама грибы жарит, сегодня насобирали!» Ни-
кита застал нас лежащими каждый в своей постели… Но разве могли
скрыть наши счастливые, светящиеся любовью лица, что близость состо-
38
ялась, и мы теперь ближе друг к другу еще на одну вечность! И, хотя мама
не подает вида, мы все знаем, что тайна наша – уже не тайна.
Сегодня суббота, и намечается «большое дело» – заменить устарев-
шую электропроводку в вашем сказочном домике. Материал я заготовил,
а так как обещание это сделать давал еще месяц назад, то и откладывать
больше нельзя. По ходу работы проявляется, – впервые для меня, – заме-
чательная черта твоего характера – быть «помощницей и сопутницей» в
любом семейном деле, всегда, по мере сил и возможностей, помогать мужу
и детям, и внукам, и вообще всем окружающим.
– Ла (так после этой ночи называю тебя)! Тебе поручаю вбивать роли-
ки. Линию соблюдай по краю второго от потолка бревна. Дело непростое,
силу последних ударов ослабляй, чтобы не разбить ролик. А тебе, – Ники-
та тоже ждет указаний, – разматывать провод, подносить материалы. Я же
займусь «вумственной» работой – прокладкой провода, подключением
розеток и выключателей.
– Хорошо, товарищ мастер! Давай, только поспевай за нами! – в лю-
бом деле ты проявляешь сноровку и тщательность, так и сейчас: пока я
устанавливаю выключатели и розетки, вы с Никитой пробили ролики по
всем намеченным мной линиям, и уже пробуете прокладывать провод,
одевая скрученные две жилы на «головки» роликов.
– Стоп! Так не пойдет! Натягивать нужно туго-туго, чтобы провод не
провисал, – метрах на трех показываю «ученикам», как надо. Вы быстро
осваиваете эту тонкость, и теперь быстрыми темпами двигаемся к окон-
чанию работы. Качество проводки оцениваем уже с Тамарой Ивановной.
Она восхищается: «Как ровно и красиво», включает свет. А я не могу не
отметить высокий «класс» вашей с Никитой работы.
– Честно скажу, я бы не лучше поставил ролики и провод натянул, –
и, чтобы не уронить своего авторитета окончательно, нахожу достойный
выход из положения. – Поэтому, как руководитель работы, присваиваю
Ларочке и Никите третий разряд электромонтажников!
– Мало третий, хочу четвертый! – недовольна ты моим решением,
обнимаешь меня и целуемся многократно – впервые так при маме. А она,
мудрая, не скрывает своей радости: кажется, дочь нашла свою судьбу и
дай Бог им будущего совместного счастья…
…Вспоминаю все это со слезами на глазах, пытаюсь понять цену на-
шей любви со своих сегодняшних позиций верующего: насколько она, эта
любовь, и со страстными объятиями, и со светом в душе, сочетается с
Божьими заповедями, насколько соответствует прообразу «духовного со-
юза Христа с Церковью». Вообще, какое место половая любовь занимает
в домостроительстве Божьем?
39
Уже Ветхий Завет определяет любовь мужчины и женщины настоль-
ко же коротко, насколько и емко. «…Удивительная вещь…», «…и крепос-
тию своею сравнима только со смертью» (Песн. 2,4; 8,6 – Ю.Ч.). Выска-
зывания «великих» не дают, по-моему, возможности докопаться до сути,
до истины. Вот, для Спинозы любовь – щекотание от внешней причины, у
Канта совсем грубо – союз для взаимного пожизненного пользования по-
ловыми особенностями (но, по темноте своей, я в значительной мере при-
держивался этого принципа!). Нет, уважаемый Кант, вы просто никогда
не любили, или не осознали своей любви, как ее осознал я, пусть и очень
поздно. И, все-таки, теперь удалось мне понять: все, что было в жизни
«значительным» – одежда, питье, еда, власть, успех, даже талант, а также
«взаимное пользование половыми особенностями» – остается за порогом
самого важного, самого главного. А главное самое – память о прекрасном,
случившемся в прожитой жизни: общение с природой, созданной Богом,
добрые дела и светлые чувства. И, конечно же, – любовь, в которой духов-
ная часть всегда больше, чем физическая. И когда я думаю о любви, то
представляю не постельные сцены (в том числе блудные), не безумные
слова страсти. А ощущение счастья, когда мы с моей Ла идем по уральс-
кому лесу или по азовской роще, собираем грибы, и я знаю – она рядом,
здесь, в моем сердце, даже скрытая деревьями. Но как только захочу –
крикну «Лара!» И она откликнется, подойдет ко мне, обнимет не только
руками, но и душой… И в миллионный раз, одевая связанные ею носки,
или свитер, пойму, каким счастливым человеком был рядом с ней… И в
миллионный раз поблагодарю Господа за данное счастье общения с ней…
В этом смысл сказанного апостолом Павлом «любовь никогда не переста-
ет», даже за гробом, в чем я убеждаюсь ежедневно и ежечасно, и буду
убеждаться, пока хожу по земле. И после того…
Можно было бы поспорить с Паскалем, Фейербахом, Розановым и
другими, доказывать, что земная любовь – обрывок цепи, уходящей дале-
ко в небо, осколок духовного единения… Я только знаю теперь, что ис-
тинную ценность земная любовь обретает в соединении с Божественной
основой и первопричиной. А соединение земного с Небесным дает пол-
ноту упомянутой цепи… И тут я согласен с нашей, христианской филосо-
фией любви. Можно ли не верить словам Тертуллиана, жившего во вто-
ром веке философа-христианина, что истинная близость влюбленных (и
супругов) проявляется, когда оба осознают себя «детьми одного Отца, ра-
бами одного Господа». Теперь и я убедился (жаль, что без тебя…), что
только христианская жизнь возносит идеал любви до высоты духовного
союза Христа с Церковью. Не отрываясь от земли, такая любовь продле-
вает в то же время себя в вечности.
40
Лучше всех христианскую сущность любви объясняет наш русский
философ Владимир Соловьев. Если животное царство, говорит он, разви-
вается от размножения без любви к половой любви, то жизнь человека
направлена на возвышение и совершенствование. Но половая любовь че-
ловека сама по себе не имеет ценности в Божьем домостроительстве (и
Соловьев приводит доказательства, которые мы не будем воспроизводить),
значение её не в истории, не в общественных движениях, а в индивиду-
альной жизни. Человек имеет возможность, с помощью сознания и разу-
ма, совершенствовать себя, свою жизнь. Он может вместить истину, та-
ким образом, не внешне, а внутренне, и тогда смыслом любви для него
становится спасение и оправдание индивидуальности через жертву эго-
изма. Он становится всем, если сумеет снять внутреннюю грань, которая
отделяет его от другого и других. И, когда в любви познается истина дру-
гого и переносится центр жизни за пределы своего «я», человек осуще-
ствляет свою собственную истину, свое значение. Такое соединение дает
возможность духовного роста, а с ним создание нового человека. И значе-
ние половой, самой сильной, любви неизмеримо, как основы (условия)
дальнейшего совершенствования, условия близости человека к Истине.
Любящий теряет, взаимно, себя в другом. Только половая любовь соеди-
няет двоих в одно. Когда любовь становится ощутимой во внешних чув-
ствах, это – начало восстановления образа Божия в нашем, материальном
мире. Тогда сила любви может перейти в свет и дает шанс, трудом и под-
вигом, воплотить в себе и в другом образ Божий, т.е. из двух смертных
существ получить одну абсолютную и бессмертную индивидуальность.
Как я понимаю, сердцем чувствую правоту слов философа! Да, ты
сейчас в высшей сфере бытия, а я здесь. Материальная стадия нашей любви
прошла, но ведь наша любовь в вере отличается от любви к земному лицу,
она в духовном мире есть реальность. Значит, моя любовь нынешняя, не-
бесная, реальна там, у тебя и для тебя. Твое бытие там уже не неиндивиду-
ально, а есть лучик, нераздельный с идеальным Светилом, Всеединой
Сущностью. Выходит, совершенствуясь здесь, на земле, я имею шанс, вос-
соединиться с тобой там, в высшей сфере бытия и слиться со Всеединой
Сущностью, Богом. Уважаемый читатель! Не случайно мое повествова-
ние задержалось на христианском смысле половой любви. Мне кажется,
удалось выяснить её непреходящее, Божественное значение в полноте жиз-
ни, и сделать для каждого из нас архиважный вывод: лучше еще при жиз-
ни на земле перевести свою половую любовь к возлюбленному (возлюб-
ленной) в сферу духовную. А не вслед, «задним числом», как это получи-
лось у меня… Или, говоря от лица В.Соловьева, стараться жить в другом,
как в себе, держа за основу половую любовь, не забывая истину: смысл
41
любви в этом мире есть связь половой любви с истинною сущностью все-
общей жизни. И еще один урок: не надо бояться половой любви, если она
не опережает духовную и не превышает её. Ведь даже Создатель сотво-
рил вселенную, неотделимую от первоначального единства Божия, кото-
рая относительно Бога есть пассивное, женское начало. Так же, как и Цер-
ковь по отношении к своему главе – Иисусу Христу…
Казалось бы, сказал все, что хотел. Но хочется закончить мои раз-
мышления о любви, сославшись на Виктора Франка: любовь так мало на-
правлена на тело любимого, что она легко может пережить его смерть зем-
ную и будет продолжаться в сердце любящего, пока тот не умрет сам. Я
бы добавил – не кончится настоящая, Небесная любовь в Боге и там, в
Небесах… Ла, любимая и незабвенная! Эти слова Франка обращаю к тебе,
как мои собственные, пережитые и выстраданные…
Снова ты снишься мне около тридцатого дня после грустной, пере-
вернувшей мое сердце, даты. Прячемся с тобою от женщины без лица в
черном (смерть?). Мы в помещении, похожем на Церковь – двери с рисун-
ком, двустворчатые, напоминающие Царские Врата в храме. Женщина ищет
нас, но мы закрываем перед ней двери, и ей не удается попасть к нам.
Смысл сна очевиден: только Церковь и Господь могут защитить тебя и
меня от вечной смерти и погибели души. И сразу – следующий сон. Мы
идем с тобой, чувствуем (твои чувства ясны мне так же, как и свои) взаим-
ную тягу. Знаю, что мне нужно уходить в библиотеку. Ты мягко, робко
трогаешь меня за рукав: «Может, останешься со мной?» Но я не меняю
своего решения, и все-таки ухожу. Бедная девочка! Конечно, в эти дни
посещения адовых мест тебе так хочется быть со мной, делить и там, вне
тела, свои страхи и судьбу. Но, видно, Господь не считает нужным заби-
рать мою душу из тела сейчас. Нет, я не боюсь смерти тела, ведь «поло-
винка» моя в другом, не в этом мире. Но понимаю глубину милосердия
Божия. Он дает мне возможность еще молиться за тебя, за всех усопших
родных и близких, за себя, продлевает земную жизнь мою для покаяния,
очищения и добрых дел. Без них грешная душа моя вне тела будет ох как
далека от лона Авраамова. И от тебя, ты же не такая великая грешница,
как я…
Боже, как болит сердце о единственной моей! Без нее и солнце кажет-
ся не таким ярким, и воздух не такой чистый, и появившаяся мартовская
травка не такая зеленая… А муки неисправимой вины перед тобою? Ко
всему еще и переживания о судьбе твоей за пределами земной жизни.
Множество мытарств, открытых усопшей блаженной Феодорой и подсте-
регающих душу на пути к Господу, стоят перед глазами и пугают неумо-
лимостью бесов к любому из совершенных и непокаянных грехов (даже
42
танцы и песни, поцелуи в губы с мужем – грех!). А чем серьезнее грехи,
тем сильнее нападки злых духов, ждущих душу на двадцати «постах», по
мере возрастания греха: лжи, клеветы и осуждения, чревоугодия, ленос-
ти, воровства, сребролюбия и скупости, ростовщичества и захвата чужо-
го, неправды (взяточники, неправедные судьи), зависти, гордости, гнева и
ярости, злопамятства, убийства и ранения, чародеяния и отравления, блу-
да (даже в мечтах), прелюбодеяния (супружеская неверность), содомско-
го (кровосмешение, неестественные любодеяния – с животными), ересей,
немилосердия и жестокости (отказ в помощи). И, может быть, душа твоя
задержана на одном из «постов», а от меня теперь зависит твое искупле-
ние? Перебираю грехи твои, самые тяжкие. Они есть, как это ни печаль-
но, при всей праведности твоей натуры. И все же инициированы они мною;
учтет ли Господь это – не знаю… Об одном из них, добрачном слиянии
тел наших, я упоминал ранее, а этот грех приравнивается, как определяет
Церковь, к прелюбодеянию, одному из величайших грехов, стоит только
посмотреть на перечисление бесовских постов, переданное блаженной
Феодорой… Господи, но ведь я был совратителем, моя невоздержанность
к блуду была причиной первой нашей интимной близости! Поэтому и про-
шу Тебя, Господи, в молитвах простить сопутнице моей этот грех! Другой
великий грех, недалеко отстоящий от добрачной близости – убийство…
Да, да, убийство! И опять по моей инициативе! Не мне ли разве хотелось
получать большее удовольствие от близости с тобой, без предохранитель-
ных средств, без «ограничений»? И шла ты мне навстречу, и делала абор-
ты – и не один. И все с моего молчаливого согласия. А ведь каждый аборт
– убийство младенца, младенца родной нам крови… Господи, прости нас,
грешных! Намеком на оправдание может быть, разве, то, что грех был
невольным: откуда нам, не прочитавшим ни разу Новый Завет (не говоря
уже о Ветхом Завете), не отстоявшим ни одной службы в храме, да и вооб-
ще не ходившим в церковь, должно было знать о тяжести этого греха? Да
и самому мне (как подстрекателю) неведомо было понятие о воздержании
даже в семейной жизни, о молитвенном покаянии.
Кстати, насчет молитв. До твоего ухода набор их у меня был доста-
точно скудным – «Отче наш», «Иисусова молитва» и простая, без упоми-
нания имен молитва о здравии живых и о упокоении усопших родных и
близких. Да и чтение было в большей степени формальное, с частыми
отвлечениями, и мыслью, и действием. Но два обстоятельства помогли
мне правильнее и глубже понять цель и смысл молитвы: первое – чтение
православных книг, которые стал брать в православной библиотеке (спа-
сибо благочинному местных церквей о. Иоанну, не упустившему такой
важный момент в православной пропаганде, как хорошая библиотека пра-
43
вославных трудов). Как жадно я приник к этому источнику, Господи! Жад-
ности этой не умаляет и не прошедшая печаль утраты, и не дела творчес-
кие мои, к которым постепенно возвращаюсь. Из них, из книг стала поти-
хоньку пониматься суть молитвы, как таинства, к которому нужно при-
ступать с трепетом и глубочайшим вниманием. А суть молитвы? Ее, как
никто другой, коротко и полно сформулировал Варсонофий Великий: «Со-
вершенная молитва состоит в том, чтобы беседовать с Богом, не рассеива-
ясь мыслями…» Только тогда Господь откроется и подаст помощь Свою.
Так, старец Силуан, глядя на одного молящегося, заметил потом, что «по
движению тела его было видно, как он погружается в Бога».
Другой источник помощи в вопросе о молитве (да и в других вопро-
сах) – беседы с опытными прихожанами, порою неожиданные, но плодо-
творные. Такой беседой одарен я и сегодня. Выходим, совершенно слу-
чайно, из храма вместе с примерным прихожанином Сергеем, который
только что поздравил меня с причастием, здоровается приветливо всегда.
– Легче стало после службы, после молитвы, – завязывает Сергей раз-
говор, как с хорошо знакомым человеком (да так оно и есть – мы ведь
братья во Христе).
– Да, как-то сглаживаются печали, невзгоды, житейские неурядицы, –
охотно отзываюсь на его откровение. – Только порой бывает трудно со-
средоточиться – эти хождения во время службы, ненужная суета некото-
рых прихожан отвлекают от молитвы, рассеивают внимание.
– А дома тоже отвлекаетесь от молитвы, бывает?
– Дома меньше, но и там мысли отвлекают.
– Видите, значит, причина не во внешнем, а в вас самих, в степени
вашей готовности, опыта. Например, святые отцы советуют при молитве
каждое слово выговаривать тщательно, особенно для начинающих важна
неторопливость. Я сам убедился: если быстро читаю молитву, слова как
бы скользят по поверхности сознания. Еще совет: в молитвах – больше
искренности, сердечности, особенно в молитве «Отче наш».
– Знаете, еще проблема у меня. Бывает, время поджимает, боюсь со-
кращать утреннюю молитву и читаю быстрее. Но, чувствую, теряю в ис-
кренности.
– Правильно. Поэтому лучше молиться в меньшем объеме, но от сер-
дца. Не успели прочитать все молитвы, зато прочитанные – искренние.
– А, вот, я прочитал высказывание И. Лествичника: «Будем молиться
очень много. Количество служит причиной качества…»
– Да, конечно, это так. И Господь подавал пример длительной молит-
вы. Помните, в Евангелии «Пробыл всю ночь в молитве к Богу». Но надо
учитывать и свои возможности, соблюдать меру. И не надо смущаться,
44
если чувствуете, что недостаточно искренни еще в молитве. Старец Иоанн,
сподвижник Варсонофия Великого, сказал: «Хотя ты и не ощущаешь (силы
того, что произносишь), но бесы ощущают её, слышат и трепещут…» А
по мере возрастания духовного придет к вам и сердечность, и искрен-
ность.
– Еще, бывает, приходится прервать молитву из-за обращения ко мне
домашних моих, прерываю с внутренним ропотом…
– Если приходится прервать, сократить молитву при необходимости
послужить ближнему, делайте это непременно: служение ближним важ-
нее полноты выполнения правил. Вот я и пришел (Сергей живет недалеко
от храма).
Сердечно прощаюсь с собеседником-наставником. Такие встречи-раз-
говоры ведь не случайны, они Господом определены… Господи, пошли
мне больше таких людей – знающих Православие, живущих в нем и несу-
щих начинающим прихожанам, таким как я, частицы Света Божьего…
Иду с вечерней службы неспеша. Куда спешить?... Если бы ты позва-
ла меня из-за деревьев привокзальной рощи, мимо которой прохожу – как
бы помчался, поспешил на зов твой… И все-таки пойду на встречу с то-
бой, в «наше место» – к скамейке у небольшой, раскидистой шелковицы.
От скамейки – асфальтированная площадка и такая же дорожка, ведущая
к проезжей части, которая сразу же за рощей. Сколько раз – не счесть! –
мы бывали здесь втроем, ты, я и Мишуля! Роща усилиями всех горожан
была посажена, оборудована площадками и местами «тихого отдыха» лет
двадцать назад. Здесь много шелковицы, тополей, кленов, каштанов и,
конечно же, самого популярного дерева в Приливске – акаций. Роща акку-
ратна, чиста, хороша для прогулок и детских игр. Но особенно уютен этот
«пятачок», окруженный скамьями с высокими спинками – для дикого ви-
нограда, аккуратно подстриженным кустарником и одетыми в зеленые
одежды деревьями. Уголок – с видом на бегущие по мосту (мост через
рощу и железнодорожные пути – в северную часть пригорода) машины,
автобусы и троллейбусы. Программа отдыха здесь была у нас такая: ты
сидишь на скамеечке, читаешь, или вяжешь. А мы с Мишкой – в движе-
нии: то играем на площадке в мяч, то «объедаем» шелковицу, причем,
Мишуля – обязательно на дереве; то занимаемся акробатикой на металли-
ческих спинках скамеек: Миша выполняет упражнения, я страхую его.
Теперь уголок этот для меня – одно из мест воспоминаний о счастье.
Если особенно невмоготу, захожу сюда, как и сегодня, покурить, в кото-
рый раз пережить ту атмосферу покоя, беззаботности и полноты жизни,
которая, мнится мне, сохранилась еще от твоего радующего душу присут-
ствия: с тех времен… Вдыхаю дым полной грудью, голова туманится горь-
45
ким воспоминанием, глаза наполняются слезою грусти, а губы – в улыбке:
вижу, как ты сидишь рядом, и все вокруг прекрасно, спокойно и кажется
вечным, неразрушимым его величеством временем… Курю я не каждый
день и по одной-по две сигареты, но это появившееся с горькой потерей
пристрастие цепко держит меня в своих лапах. Особенно и не сопротив-
ляюсь пока, не хватает сейчас воли, где-то пропала на время. Знаю только,
что потом, попозже даст Господь силы справиться с этой неприятностью…
Прочитал у епископа Михаила Таврического о классификации наших
стремлений сердечных в жизни. Делит он стремления на пять «сфер».
Первая относится к чувственно-материальной жизни, там грубый эгоизм,
удовлетворение тела и страстей. Что ж, в этой «сфере» я жил и до встречи
с тобой, и еще лет пять после женитьбы, потом перешел ко второй, ум-
ственно-научной. По М. Таврическому, эта «сфера» соединяет людей раз-
ных времен и мест единым направлением в науке, в разных отраслях зна-
ния. Она захватывает помыслы людей и их мысли, когда забываешь о «ме-
лочах жизни», как то: еда, сон, развлечения. Она может давать духовное
наслаждение, восторг от успеха, отвлекать от прозы жизни. Мой переход
в эту «сферу» был более чем скромный: работая на участке механической
обработки кремния (материала для изготовления микросхем), пытаясь
добиться лучшего качества обработки, стал исследовать влияние методов
обработки на качество поверхности. Ты, мой химик, работавшая в той же
проблемной лаборатории радиоинститута, стала помогать мне в исследо-
вании. Так появились две наши совместные статьи в одном из журналов.
Они имели положительный отклик у специалистов, даже зарубежные ав-
торы стали ссылаться на них. Болезнь прервала мою работу в науке; после
операции на почке, волею Божией (а иначе как?) перевели меня в лабора-
торию, где на кремнии формировались непосредственно элементы мик-
росхем. Эта область техники увлекла еще больше (она заворожила меня
со студенческих лет, когда мы изучали полупроводники, к которым отно-
сится и наиболее применимый в электронике кремний). Но потребова-
лось время, время практической работы, запойного чтения литературы,
экспериментов – около десяти лет! – прежде чем появились первые мои
доклады, статьи, изобретения по этой тематике. Десять лет научного горе-
ния и поиска, – все как описано у М. Таврического. Это было время ран-
него правления Брежнева и реформ Косыгина, время восьмой пятилетки,
самой эффективной из всех пятилеток. А еще – бессмысленного возвели-
чивания Брежнева и продолжающейся холодной войны, усиления борьбы
с инакомыслящими, непризнания Церкви. Оно же было и периодом науч-
ного подъема в стране, когда одной из самых «престижных» была научная
46
работа, а слова «кандидат, доктор наук, профессор» пленяли женскую поло-
вину страны более других слов.
В третью «сферу» вступал я как-то плавно, не отрываясь от предыду-
щей, научной. «Сфера» эта – искусство… Для меня она началась с поэзии,
а могла бы начаться и с музыки, и с живописи, и любого другого вида
искусства. Важно, что эта «сфера» позволяет «взлетать» душе в духов-
ные, Божественные высоты, ты стремишься, еще неосознанно, прибли-
зиться к Творцу, если говоришь, поешь или живописуешь о светлом, чис-
том, добром…
Сейчас, по воле Божией (не иначе!) суждено вступить мне в четвер-
тую «сферу», покончив со второй, но не порывая и с третьей. Впрочем,
наш замечательный православный писатель Н.Е. Пестов считает нормаль-
ным, если человек живет стремлениями своими в нескольких «сферах».
Так что же за «сфера» эта, четвертая? Она заключена в вере, добрых де-
лах, сердечных отношениях, честности, скромности, сострадании, взаи-
мопомощи. В ней живут сестры милосердия, родители большого числа
приемных детей, люди с добрым, «мягким сердцем». Таким сердцем об-
ладала ты с рождения, и для своего прощения тебе и не нужно было прой-
ти «сферы» предыдущие… Другое дело – таким, как я. Предыдущие «сфе-
ры» были для меня необходимыми этапами совершенствования, очище-
ния своей изначально загрязненной чувственными стремлениями, поро-
ками, гордыней, тщеславием и другими грехами, души… Без «освоения»
этой «сферы» человеку нет надежды на спасение, будь ты хоть семи пядей
во лбу… Нет пути к последней «сфере» – жизни духа: молитвы, богооб-
щения, единения души с Богом. Когда движителем является Дух, дающий
всему движение, свет, созидательную духовную силу… Если бы все это
знать нам, вступающим в жизнь…
В каких же сферах стремлений живет сейчас мое сердце? Итак, не
бросая научной работы, мне удалось дойти в «сфере» искусства до публи-
кации своих стихов в местной и неместных газетах, в коллективных сбор-
никах. В стихах я – другой, чем в жизни: светлый, стремящийся к добру, к
чистоте чувств и помыслов. А в жизни? В нелегкой работе и борьбе удает-
ся подготовить и защитить кандидатскую диссертацию, подняться на сту-
пень в «табели о рангах». Безусловно, увлечение поэзией делает и меня
самого лучше, чаще проявляется зов совести, меньше эгоизма, гордыни.
Но как далек я еще от «сферы» четвертой! Поэтому и мечусь, наверное,
между «сферами»: после ухода на пенсию наука отпадает, первое обраще-
ние к вере, но к стихам добавляются песни (музыка) и проза. Потом, не
оставляя третьей, возвращаюсь ко второй, веду научную работу на «род-
ной» кафедре, потом оставляю вторую и расширяю третью – много выс-
47
туплений с авторскими песнями, стихами. Теперь же пытаюсь завершить
деятельность в третьей и нахожусь в начальной стадии четвертой «сфе-
ры»… Тяжело будет расставаться с третьей, но именно так представляю
свою последующую жизнь, если Господь еще будет держать меня на зем-
ле: завершение главного мирского дела – исповеди своих грехов, осозна-
ние вины перед Богом, тобой, близкими. Это главное дело – дилогия, ко-
торую нужно продолжить и завершить.
Подходит срок окончания заказанного тебе сорокоуста, пора решать
вопрос о его продолжении. Православие наше настойчиво рекомендует,
по возможности, заказывать сорокоуст на большой срок: на год, на много
лет, даже вечное, пока стоит храм; хорошо бы и в нескольких храмах. Чем
дольше и больше на него заказов, тем лучше для души покойного. Люби-
мая! Мы с тобой всю жизнь прожили скромно, никогда не делали запасов,
не «копили» богатства, жили по принципу «что Бог даст». Годовой соро-
коуст не смогу заказать, но священный мой долг – оплатить его с каждой
моей пенсии. Да разве может эта небольшая сумма сравниться с тем вели-
ким делом, которое творит Церковь по спасению твоей души!
О плате за дела церковные зашел недавно разговор с кем-то из род-
ственников, – за поминальным столом. И начался он как раз с сорокоуста.
Когда я высказал свое намерение продолжать твой сорокоуст, пока жив,
он возмутился.
– Нужно это тебе? Лучше потратил бы эти деньги на себя, на детей,
внуков. Я вообще не понимаю, как может брать деньги Церковь за то, что
священники обязаны делать?
Он меня не удивил, родственник, считающий себя православным, и
даже крещеный. Такие высказывания приходилось слышать не раз от не-
верующих, да и от «верующих», заходящих в храм «по настроению». От-
вечая ему, признаюсь, был несколько резковат. О сорокоусте говорить не
стал: нужно или говорить много, или совсем не говорить.
– Давай разберемся по порядку. Начнем с тебя, то есть с прихожани-
на. Ты тратишь в этой жизни столько средств, чтобы удовлетворить свои
потребности: вкусно поесть, хорошо одеться, создать максимальный до-
машний уют и т.д. Короче, печешься о своем теле и удовлетворении его
потребностей, и не жалеешь на это ни сил, ни средств, ни старания. Но
когда дело касается сравнительно небольшой платы за свечи, поминове-
ние, молебен, венчание, наконец, – кстати, за таинства (исповедь, причас-
тие, елепомазание) Церковь платы не берет, – ты возмущаешься и жале-
ешь на это денег. А речь идет ни больше, ни меньше, как о вечном спасе-
нии, ведь вместе с воскресением в новом теле человеку только два пути:
вечное, заметь, вечное! спасение и блаженство с Христом, или вечное же
48
мучение из века в век! Извини, но когда люди жалеют денег на Церковь,
понимаешь, как далеки они от Бога, хотя, может, ходят в церковь и молят-
ся там. И, потом, даже нищему подать считается – не ему даешь, а Христу;
ну, а в храме заплатить или подать приношение на канун (приношения
оставляются на канунном столике в храме) – тем более святое дело. Опять
же, не только за себя просишь, но и за своих родных и близких.
Теперь рассмотрим этот вопрос с позиций Церкви. Храмы надо со-
держать? Священнослужителям надо платить? На совершение таинств и
обрядов надо тратиться? Так что, если считаешь себя истинным христиа-
нином, помогай Церкви без ропота и сожалений.
Родственник почувствовал себя неудобно в присутствии гостей, но
возражать не стал, хотя не уверен, что моя горячая речь принята им и боль-
шинством сидящих за столом. Уже хорошо то, что смог высказаться и,
может, заронил кому-нибудь из сидящих зернышко любви и веры…
Сегодняшний вечер потрачен на два важных дела. Каким-то наитием
свыше, не иначе, приходит решение избавиться от оккультных, неправос-
лавных книг, которые увлекали меня в начале духовных исканий. Здесь и
книга Дюпреля, с которой начинал постигать дуализм человека; здесь «хат-
ха» и другие «йоги», и труды оккультистов разных времен. Чувствую, при-
шла пора избавляться от этих «ересей»: основой моего религиозного со-
вершенствования должна стать только православная литература. Пусть
маленький шаг, но – вперед! Оставляю только книгу «Философский ка-
мень»: давно собираюсь показать её священнику – уж больно похожа на
православную…
Второе дело – критическая оценка первой книги «Исповеди», кото-
рую писал еще при тебе. Перечитываю рукопись: Боже, как она далека от
того, что хочу выразить в ней теперь, как искажено в ней отношение к
греху, к тебе, к Богу! Сцены грешной «любви» полны излишнего восторга
и одобрения, нет слов осуждения моих греховных приключений, угрызе-
ний совести – а ведь все это постоянно сопровождало меня, заглушаемое
ложной бесовской романтикой. Такое впечатление, что книгу писал со-
вершенно другой человек, не я, повторяющий у икон, в храме, в повсед-
невных делах: «Ненавижу свой грех!» Без сомнения, книга требует карди-
нальной переделки. И следующая книга должна быть другой. Если рань-
ше стержнем её предполагалась судьба героя после распада СССР и рос-
сийских катаклизмов, с упором на плачевное материальное и социальное
состояние, в которое он, как и многие другие, попал, то теперь фабула
романа будет совсем другая. Не останавливаться на исповеди, а поставить
во главу угла внутреннее, духовное перерождение героя в момент тяжкой
утраты, познание им абсолютной Истины и желания следовать Ей. Но не
49
рано ли занялся я писчими делами – еще сорок дней не прошло после
твоего ухода? Нет, тысячу раз нет! Нужно спешить исповедаться в книге,
выразить свою запоздалую любовь к тебе, осмыслить нашу с тобою жизнь;
да и, вообще, разобраться в смысле всего происходящего и на земле, и во
вселенной, с позиций этой Истины. Ведь неизвестно, сколько времени мне
еще отпущено Господом на этом свете…
Кончаются сорок дней, время траура и невыразимой печали. Мы сни-
маем покрывала с зеркал. Впервые за сорок дней включаю телевизор, что-
бы узнать, что в мире творится. В мире творится неладное. Говорят о при-
менении американцами микроволновой бомбы с сумасшедшей силой им-
пульсной энергии (энергия, вырабатываемая Днепрогэсом за сутки), при
бомбовых ударах по Ираку. Утешает результат встречи Путина с Кадыро-
вым: кажется, нашли общий язык и есть надежда на стабилизацию жизни
в израненной войной и активностью международных террористов Чечне.
– Папа, давай покурим, – это Валерка нервничает, Андрея долго нет.
То ли задержался на работе, то ли запировал. После твоего ухода он ни
разу не выпил, не считая поминальных дней (ох, этот славянский язычес-
кий обычай!). И трагедия, к которой их с Лерой скандалы, конечно же,
имели отношение, и траурная обстановка сорока дней, и взаимное наше
прощение в прощеное воскресение – все это не могло не изменить его
представлений о недоброй роли спиртного в семейной жизни. Но, как го-
ворится, все кончается, – возможно, и запас «терпения» у него иссяк.
– Неужели опять принялся за старое? – Лерка нервно стряхивает пе-
пел с сигареты в баночку на подоконнике. – Неужели не понимает, что
терпению моему приходит конец?
– Не спеши клеймить его, может, работа сверхурочная или еще какая-
то задержка.
Мне нужно её успокоить, настроить на «минор», мудро подсказать
линию поведения. Это было всегда твоей заботой, твоей прерогативой при
всех недобрых ситуациях у дочери… Ты говорила с ней и как женщина с
женщиной, и как мать с ребенком, и как подруга с подругой. Но сейчас
тебя нет рядом с нами, и теперь мне нужно учиться искусству добра и
теплоты, любви и терпения, великодушия и кротости… И я пробую успо-
коить Леру, мягко, ненавязчиво подсказываю то, чего она еще не осозна-
ла. Твой уход сильно изменил её горячую (наполовину в меня) импуль-
сивную натуру в сторону твоей сдержанности, здравой оценки своего по-
ведения. В ней произошла, как и во мне, переоценка ценностей. Но до
полного осознания роли жены и «сопутницы» Лера еще не доросла: у тебя
же была эта благодать от рождения. Конечно, мы с ней стали бережнее и
мягче относиться друг к другу, как люди, пережившую общую утрату до-
50
рогого человека, перед которым у каждого из нас – своя доля непогашае-
мой ничем вины…
– Лера, давай попробуем разобраться. Ты не можешь примириться с
его выпивками, загулами, ночевками у друзей (а тебе кажется – у жен-
щин). Но, в принципе, он не хуже большинства мужей, даже намного луч-
ше многих из них. Поэтому ты должна прежде всего решить для себя:
нужен ли он тебе такой, дорожишь ли ты вашим браком, вашей близос-
тью, вашим союзом?
– Конечно, дорожу! И все-таки не могу смириться со своим нерав-
ноправным, подневольным положением – жди мужа долгим вечером, а
придет пьяненький, приласкай и спать уложи!
– Доченька! Но ведь ради того, чтобы сохранить семью (а ты, как
сама сказала, хочешь сохранить), нужно научиться покорять себя. Да, спо-
койнее воспринимать его «выбросы», соблюдать правило: не трожь пья-
ного мужика! Вспомни, с чего начинались все ваши скандалы. Не дождав-
шись утра, начинала его тормошить, укорять-выговаривать, да еще и с
криком. А он – мужчина спокойный во хмелю; не трожь, проспит до утра.
– Получается, жена должна слушаться мужа, даже если он неправ?
– Выходит, так. Апостол Павел около двух тысяч лет назад сказал:
«Муж, оказывай жене благорасположение; подобно и жена мужу (1 Кор.
7,3-10,4 – Ю.Ч.)». Но если муж не соблюдает этот совет, будь, жена, «на
высоте», как помощница и сопутница. Из своего жизненного опыта знаю:
чем жена покорнее и смиреннее, тем лучше семейная жизнь. Эту мудрость
соблюдала, как никто другой, твоя покойная мама… И еще хочу дать один
совет, доча. Ты прошла больше половины пути – четыре года учебы в уни-
верситете за плечами, осталось еще два. Не потеряйся в семейных неуря-
дицах, найди в себе волю и силы завершить учебу. Тем самым обретешь
твердую почву под ногами. Не дай Бог, не притретесь, останешься одна –
специальность станет опорой. Будете вместе – опять же авторитет твой в
семье выше (все-таки, высшее образование!), да и материально легче бу-
дет; а это не последнее дело для семейного благополучия.
Так мы и проговорили до позднего Андреева прихода, около один-
надцати вечера. Выпивши он был изрядно, но четко добрался до кровати,
стал раздеваться. Лера, повозившись в спальне, вышла с верхней одеждой
Андрея в руках.
– Вот, поухаживала за мужем сопутница и помощница, – пытаясь быть
сердитой, повесила одежду в шкаф. И все-таки, мне кажется, удалось ей
подавить гордыню, применить мой совет на практике. «Так, дочка, так!
Пусть мягкость и благоразумие, переданные мамой по наследству, станут
для тебя правилом в семейной – да и вообще – в жизни», – с этой мыслью
51
засыпаю после длительной вечерней молитвы. И, как подарок в день, точ-
нее, в ночь окончания сорока дней, ты снишься мне вновь. Захожу в нашу
спальню и вижу тебя лежащей в купальнике на моей кушетке (в после-
днее время мы спали отдельно). Твоя неодетость меня смущает… «Не бесы
ли?» – и я творю крестное знамение. Нет, не исчезаешь, а чувствую не-
жность духовную к тебе. Присаживаюсь и целую без всякой плотской не-
чистоты твою коленку. Вижу четко и тело, и лицо твое, молодое, лет в
тридцать. Фигура тоже тех лет, но что особенно «бросается в глаза», если
можно так сказать о сновидении: все тело твое, в том числе и лицо, имеют
золотистый оттенок, которого не было у тебя при жизни на земле. Сразу
вспоминаются замечания Зины и строки из православных книг: при вос-
кресении тела людей будут иметь возраст распятого и воскресшего Хрис-
та. А цвет… Показываешь мне, что новое тело твое будет из другой мате-
рии?..
Ты нежно улыбаешься и спрашиваешь: «Гена, где ты был?» Отвечаю
горячо, с небывалой искренностью: «В библиотеке. Неужели ты до сих
пор мне не веришь?!» И опять целую тебя, ты улыбаешься, успокоенная и
радостная. Вспоминаю что в последние недели перед твоим уходом часто
бывал в библиотеке, подбирая исторический материал к своей книге. Жаль
– чутье не подсказало мне тогда: будь с нею рядом, не уходи, ведь оста-
лось вам быть вместе на земле совсем немного... Почему ты задала мне
вопрос «где ты был»? Наверное, в душе твоей шевелилось тогда сомне-
ние, не обманываю ли тебя, не кроется ли под словом «библиотека» какое-
нибудь греховное приключение…
Появление твое после сорока дней вселяет надежду, что предвари-
тельный Суд Божий не привел твою душу в ад. Правда, знающие христи-
ане подсказали: оголенность твоя – признак незащищенности, отсутствия
твоих подаяний при жизни на земле. Что ж, теперь мне выполнять, пока
живу, это святое дело, уменьшать твой грех перед Господом. Нет, ты не
была прижимистой, скупой, наоборот, широта твоей натуры не терпела
скупости даже в мелочах. И, если требовалась твоя помощь кому-то из
родных, да и не из родных, всегда помогала в меру, а то и более своих сил.
Но, не будучи обращенной к вере, к Церкви, не считала обязательным по-
давать милостыню как можно чаще. Недаром, значит, оставлен я Госпо-
дом на земле до Ему Одному известного срока…
Кончается последняя, страстная неделя Великого поста; сейчас пост
особенно строг в пище, вплоть до непринятия её. Для меня, чувствую, это
испытание пока не по силам; со временем, уверен, – с Божьей помощью, –
достигну и этого. Что же касается поста духовного – покаяния и молитвы,
то его соблюдаю рьяно; чтение канона об усопшем в Псалтири – ежеднев-
52
ное. В церкви эту неделю в службах отражаются величественные события
тех судьбоносных для всего мира дней: в Великий Понедельник – бес-
плодная смоковница, иссохшая по слову Господа, до корня (образ челове-
ка, погибающего в непокаянном грехе). В Великий Вторник – притчи Гос-
пода о десяти девах, о талантах, о Страшном суде; в Великую Среду –
помазание ног и тела Спасителя миром, сделанное в доме Симона Прока-
женного. В Великий Четверг вспоминается Тайная Вечеря, на которой
Господом установлено таинство Причащения; Великая Пятница – день
суда и осуждения Спасителя, Его мучение, распятие, страдание и смерть
на Кресте. В этот день на Вечерне вынесли из алтаря плащаницу с по-
смертным, чудесным образом полученным, изображением Лица и Тела
Спасителя. Наконец, Великая Суббота переносит нас в тот вечер, вечер
погребения Христова, когда в плащанице (не было времени для соверше-
ния полного обряда похорон по-иудейски) тело Его пребывало уложенное
в гробе, а Господь сошел в ад для победы Его над адом и смертью.
И – праздник из праздников! Светлое воскресение Христово! «И вот,
сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с не-
бес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем… Обратив
речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса рас-
пятого; Его здесь нет. Он воскрес, как сказал…» «Любимая, родная! Это и
твой, и мой, это наш великий праздник; пусть мы пока находимся по раз-
ные стороны посмертного барьера, но свет Спасения нашего одинаково
освещает души и дает надежду на встречу и вечное счастье в Господе!» –
такие слова приходят ко мне, когда мы, прихожане, с зажженными свеча-
ми, за облаченными в светлое и несущими крест, иконы и хоругви служи-
телями обходим вокруг храма, под заполняющий светлой радостью души,
колокольный звон. У закрытых в притворе дверей раздается радостный
голос настоятеля храма «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть
поправ и сущим во гробех живот даровав!» Раскрываются двери, мы вхо-
дим в сияющий светом храм и слушаем пение пасхального канона…
Конечно же, воскресным днем мы «разговляемся», начав трапезу с
кутьи. Правда, Мишуля на первой ложке не останавливается, он любит
сладкое вареное зерно – знак воскресения.
– Можно я еще возьму? – спрашивает он, а сам, не дожидаясь, тянет-
ся ложкой к тарелке с кутьей.
– Конечно, можно. Только сначала давай вместе пропоем: «Христос
воскресе, воистину воскресе!»
Мишка с удовольствием поет со мной, не понимая великого смысла
произносимых слов; но ничего, благодать Божия уже легла на него с эти-
ми словами. Господи! Как хорошо, что Ты есть, что Ты не покидаешь меня
53
и в горе, даешь надежду на спасение, воскреснув из мертвых! Об этом
стихотворными строчками сказано в одном из первых моих посмертных
стихотворений, обращенных к тебе: «Утешением стала вера в жизнь не-
бесную, во Христа. И теперь я в Господа верю, в животворность того Кре-
ста, на котором Его распяли, где страдал Он за грешных нас. Чтобы веч-
ную жизнь познали, чтоб и ты к Нему вознеслась!»
Апрельское солнце уже пригревает – идет вторая декада месяца. При-
рода, как юная девушка, одевается в зеленый, радостный, в весенних лу-
чах наряд. Снега в феврале-марте почти не было, небольшие ручьи еще
вяло текут, но земля подсыхает. Давно пора ехать на участок наш дачный,
сажать лук, чеснок, картошку и еще много чего. Но жажда труда на земле
ослабляется страхом пережить еще раз твою потерю там, где вокруг не-
взрачной нашей «микроизбушки» – посаженные с тобою деревья, кустар-
ники смородины и ежевики, клубника. Где, – теперь мне особенно ясно, –
мы провели один из счастливейших отрезков нашей супружеской жизни.
Здесь звучала лебединая песня нашей духовной, да и физической близос-
ти, когда отделенные от внешнего мира не только расстоянием, но и мыс-
лями – свободные пенсионеры! – мы полностью отдавались нашему об-
щению (бывало, и со спорами) и наслаждались единством с созданной
Богом природой. Бывали мы и с Мишулей, но это только усиливало пре-
лесть проводимых на участке часов, хотя и добавляло забот – покормить
внука, потратить немного нервов, осаживая его детские шалости. Передо
мною лежат найденные случайно два исчерченных и исписанных листа
бумаги. На одном – план участка с расположением предполагаемых поса-
док, в полушутку «согласованный» с тобой, главным агрономом. В нем
учтены твои рекомендации о местоположении каждой «культуры». Если
бы понимал я тогда, какое это счастье – что-то согласовывать с любимым
человеком… На втором листе – график посадки каждого овоща, обрызги-
вания, обрезки деревьев. Невыносимая тоска опять подступила к серд-
цу… Уменьшаю ее только обращением к Господу: «Помилуй нас, греш-
ных…»
И опять приступ печали до слез: при входе в посадку, которая тянется
с полкилометра от остановки до нашего участка и дальше, вдоль желез-
ной дороги. Меня встречает веселый щебет птиц, зеленая травка и побеги
тополиной и кленовой поросли с набухающими почками. Каждый пенек,
каждый поворот, каждое у тропинки дерево напоминает: здесь мы шли
год назад вдвоем по оживающему весеннему коридору из поросли, кус-
тарника, деревьев… А через месяц появятся у обочины дорожки неболь-
шие колонии опят, кучкующихся у пеньков. Гриб не знатный, но мы все
равно набирали на хорошую кастрюлю супа. Набирали… Все теперь в
54
прошедшем времени… При подходе к участку ты собирала – сколько в
руки войдет – сухих недлинных веток для нашей «полевой кухни» – сло-
женной из кирпичей печурки. Сердце рыдает и стонет, слезы выступают,
рука тянется к карману, где лежат две сигареты – моя дневная норма.
На участке все на месте, как будто и не уходили мы с тобой осенью
прошлого года после «консервации»: в хату никто не пытался влезть, на-
рушена ежегодная традиция – осенние рейды местных (а, говорят, и из
Приливска приезжают) охотников за металлом, чужими вещами и строи-
тельным материалом. Не открывая дверей, помолившись «Господи, бла-
гослови на труд и душевный отдых», первым делом обхожу участок по
дорожкам, оставленным между двумя рядами грядок: эта традиция – из
счастливых времен… Слева – кустарники ежевики, смородины, малины.
Дальше клубника, опять малина. Справа деревья: слива, вишня, яблони и
молодые персики, посаженные при тебе; помнишь, я обещал вырастить
персиковый сад: «Будет много персиков, ты будешь ходить по саду, сры-
вать и кушать их. Как персидская царица!» – На мою фантазию ты отзыва-
лась характерным грудным смехом, слабость к которому я питал всегда;
сейчас при воспоминании о нем – грусть… У хаты – смородина, посажен-
ная в первый год «освоения» участка, и чайная роза. Особое место в на-
шей дачной жизни, а теперь – в моей памяти, занимают растущие у смо-
родины деревца ирги (ты сажала), две черемухи – твоего любимого дере-
ва – в противоположных углах участка. И еще – лелеемая тобой туечка, её
подарили Илюшины сваты. Она растет у дорожки от ворот к хате, место
неважное, три года ты её «поднимала на ноги». Но не росла никак, а в этот
год вытянулась до удивления, до метра доходит. «Надо пересадить её на
хорошую почву», – мысль мелькнула и ушла, уступив место обрушив-
шейся лавине тоски-печали у «ванны-бассейна», бетонированной ямы метр
на два – делал для вас с Мишей… Краска с цементного покрытия во мно-
гих местах слезла, появились трещинки в боковинах – ванна тоже грус-
тит, горюет… Не плачь, бассейник – напоминание о прерванном, плохо
осознаваемом тогда счастье, – как невеселая дорога к прошлому, которого
не вернешь и не исправишь… На мистическом уровне чувствую твое не-
зримое присутствие, мне кажется – твоя отягощенная земной памятью душа
еще стремится сюда, к былому счастью…
«Но нужно жить, нужно исполнять волю Божию, пока Господь дер-
жит меня на земле, дает возможность молиться за тебя, посылать туда, к
тебе лучи любви и благодарности Господу за предоставленный нам шанс
быть счастливыми на земле и заработать, живя на ней, вечную благодать».
Так что, надо открывать двери и продолжать трудиться, жить и надеяться
на встречу с тобой там, на небесах… Дверь открыл с трудом – разбухла
55
после зимне-весенней сырости. В хате знакомая картина, все на месте:
вот наша лежанка – цельная прессованная плита, уложенная на «ножки»
из кирпичей. На ней отдыхали после работы, ночевали, приезжая на не-
сколько дней. Она – свидетель наших ласк, духовной близости, незамут-
ненной «мирской» суетой городской жизни. Первое, что делаю – вешаю
икону Божией Матери на стену, её снимал на зиму, уберегая от вездесу-
щих мышей и незваных гостей. Теперь к ней добавляется и твой портрет,
нарисованный мною в первые годы супружества. Ты – в полупрофиль,
тебе двадцать два года, хорошо очерчена «площадочка» твоего милого
курносого носика. Теперь мы снова вдвоем на участке… впрочем, ты при-
сутствуешь здесь во всем. И в маленькой тяпочке-грабельках для обработ-
ки рассады, и в курточке, перешитой из пальто. И в твоих глубоких кало-
шах – для дождливой погоды, и в цветном самодельном переднике для
«кухонных» дел… Даже двери отмечены твоим незримым присутствием
– подписью «Закрывайте двери, спасибо! Пользуйтесь всем аккуратно!»
Только ты могла так доверительно обращаться к лихим людям, входящим
в избу. И, может твоя запись сыграла роль, когда в позапрошлом году в
нашей хате ночевали гости, но ничего с собой не унесли, а сложили акку-
ратно одеяла на кушетке и даже подмели пол. Размышления мои у двери с
надписями прерывает звучный голос соседки по даче Вали.
– Соседям привет! Почему один? – Я молчу. – Или вдвоем?
– Один я теперь, Валя. Насовсем… Нет здесь, на земле моей Лари-
сы… Хотя и чувствую её в каждом кусте, дереве, в каждой вещи…
Валя мудро молчит, только сочувственно кивает в такт моим словам.
Зимой мы, соседи, иногда перезваниваемся; этой зимой ты тоже разгова-
ривала с Валей. Было это за неделю до того первого дня весны, которую
ты ждала, как никогда…
– Когда ж это случилось?
В подробностях рассказываю об этом скорбном дне, ведь еще почти
полностью живу в нем, чувствую и проживаю каждую минуту этого дня,
да и следующих за ним. После принятых в таких случаях сочувственных
слов мы расходимся – каждый по своим делам, а их – невпроворот. Валя
вскоре уезжает – она приехала раньше и спешит к приходу мужа с работы,
– а я вскапываю грядки под лук, чеснок, горох. Попутно делаю мелкие, но
нужные дела: снимаю «зимнюю» пленку со стволов молодых яблонь и с
виноградных корнестволов, обкапываю твою туечку, поправляю разрушен-
ный проезжающими машинами забор у дороги. Незаметно подходит вре-
мя обеда, и голод дает себя знать. И, хотя на дворе еще прохладно, кушаю
в нашей летней беседке. Помолившись у иконы в хате, занимаю «свое»
место – у стенки примыкающей к самой хате кладовой. Достаю прови-
56
зию, термос с чаем и начинаю неторопливую трапезу в одиночестве. В
одиночестве ли? Нет, вижу, как и год назад, тебя напротив, на «вашей» с
Мишулей скамейке. И пусть ничего не убывает от твоей трапезы, ты обе-
даешь со мною; а я, как обычно, веду с тобой односторонний (односто-
ронний ли?) разговор. Перед чаем, мысленно покаявшись, выкуриваю вто-
рую сигарету. Вижу, как ты берешь хлеб и кусочек сала, и изящно оттопы-
рив мизинец (так нравится мне это жест!) подносишь их по очереди ко
рту… И память переносит меня в такую же обстановку трапезы в Бутово,
на Урале, когда ты приехала навестить меня в то счастливое лето нашей
близости.
…Полмесяца осталось до твоего отъезда в Невинск на учебу, и я на-
стойчиво приглашаю тебя в Бутово, где мое временное жилье и «штаб» по
электрификации Бутовского и других районов. Раньше ты не соглашалась,
но после нашей «брачной» ночи в твой день рождения мы стали настоль-
ко близки, что противление твое поездке ослабло: не по своей вине не
оформлены наши супружеский отношения, значит, можно не стыдиться
приезда к «холостяку». У нас нет и тени сомнения, что мы будет мужем и
женой, мы уже чувствуем себя супругами; а ЗАГС? Он обязательно поста-
вит печати!
После дня рождения я в каждый свой приезд по делам и в выходные
дни останавливаюсь у вас, и мы проводим жаркие, полные неистощимого
огня ночи в «чуланчике». Счастливое, светоносное время! Пусть оно и с
уклоном в область чувственного, но это ночью. А в выходные дни мы об-
щаемся с лесом, собираем грибы и ягоды, ходим на речку, в гости «на
пельмени», встречаемся с твоими сверстниками и сверстницами. Одна из
них, Тома Песцова, была на дне рождения, учится с тобою на одном кур-
се. Ей и суждено быть «подружкой» на нашей регистрации в Невинске. Из
походов в гости запомнилось посещение ваших с мамой знакомых, людей
в возрасте, интеллигентных, образованных, живущих совсем рядом, на
смежной улице. Виктор Кириллович и Анна Петровна встречают нас у
ворот.
– Проходите, гости дорогие! – это не формальное приглашение, а аб-
солютно искреннее выражение доброго отношения и неподдельного ин-
тереса к приезжему инженеру и своим давним друзьям. У хозяев детей
нет, и мы с тобой для них – как приемные дочь и сын – никакой натянуто-
сти в разговоре, никаких скрытых, затаенных мыслей.
Входим в комнату и видим стол, на котором большой кус теста и чаш-
ка с фаршем.
– А где же пельмени? – растерянно шепчу тебе в ухо.
– А пельмени лепить будем все вместе, так принято у нас на Урале.
57
Уже за столом, совмещая работу с беседой, я оцениваю прелесть та-
кого общения гостей с хозяевами. И потом, аппетит к концу изготовления
пельменей развивается нешуточный!
– Как идет электрификация в Бутово? – интересуется Виктор Кирил-
лович. Оказывается, он преподает историю в школе, следит за всеми со-
бытиями не только в мире, но и в «ближних», как он говорит, местах.
– Знаете, идет туго: сил у нас там маловато, а работ по районам –
невпроворот. А начальство районное не взирая ни на что, требует – быст-
рей, быстрей! Приходится все время оперативно перемещать монтажни-
ков из сел – в Бутово, из Бутово – опять в районы. Спасибо, правда , с
материалами и оборудованием нет проблем, райком хорошо помогает.
– Да, великое дело делаете, Гена. Когда-нибудь, лет через тридцать,
когда, может, отсюда и уедете, люди будут вспоминать: были вот такие
монтажники, инженеры, несли людям свет и в прямом и в переносном
смысле. Давайте же первую рюмку выпьем за вас, за электрификаторов!
Какими вкусными показались мне эти пельмени, слепленные из тем-
ной муки (по твоим словам, самые популярные на Урале)!
После ужина мы еще долго сидели у этих замечательных, простых и
в то же время интересных, начитанных людей из уральской «глубинки»,
как всегда называют провинцию. Вы с мамой и Анной Петровной вспо-
минали всех, кто учился и преподавал в вашей школе, кто еще из учителей
работает; меня же Виктор Кириллович заинтересованно и подробно рас-
спрашивал о Приливске: какой он, большой, или маленький? Сколько
жителей, какие учебные заведения. И, конечно же, о море, о рыбалке.
Уходили мы поздним вечером, с неохотой: как-то тепло и покойно на
душе.
– Ждем вас в ближайшее время, приходите! – кричит Виктор Кирил-
лович; мы с тобой хором отвечаем.
– Придем! Обязательно!
Поездку в Бутово намечаем на пятницу, под выходные – можно по-
быть вдвоем два-три дня. Шофер грузового «ГАЗона» Саня Зубов по-сол-
датски четко (иначе и быть не может, – всего полгода как демобилизован
из армии), ровно в половине восьмого пронзительно сигналит у ваших
ворот. Он уже успел загрузить материалы, в кабине сидит мастер нашего
СМУ Борис Бочкарев. Высунувшись из окна кабины, просит подвезти его
в село недалеко от райцентра.
– Подбросить подбросим, Боря. Только вылезай из кабины, – огорчаю
его, выводя тебя под руку из дворика. – Придется нам с тобой в кузове
проехать, видишь, какое нам сокровище надо везти!
58
Борис пожимает твою руку, – учились в одной школе, – и бубнит.
– Ишь, жениха на стороне нашла! Сколько раз к тебе подъезжали наши,
зыряновские – без успеха. – Оказывается, он и сам пытался за тобой уха-
живать. Отвечаю ему с юмором.
– Так потому и без успеха, что меня ждала.
– Ну, да, ты ж образованный, а мы – темнота. – Борис не имеет специ-
ального образования, он мастер-практик: на дворе – шестидесятые годы,
и таких мастеров в электромонтаже много, потому что дипломированных
инженеров не хватает. После окончания института многие устраиваются
«потеплее» – в городах, на заводах, подстанциях, в конторах. Наш выпуск
– первые романтики, пожелавшие работать в сельэлектрострое. С Бори-
сом мы часто сталкиваемся по работе, как смежники, он теперь «масте-
рит» в Зыряновке, на моем месте. Он простой, сердечный, компанейский,
поэтому без возражений влазит в кузов, а я, посадив тебя в кабину, тоже
сажусь на висячую скамью у кабины, рядом с Борисом. Кричу Сане уже
под шум мотора.
– Смотри, мою невесту не обижай и не приставай! А то наряды тебе
не закрою!
– Слушай, так твое жениховство надо обмыть? – Борис похлопывает
себя по карману, который топорщится, похоже, бутылкой. Мы уже проеха-
ли километров пятнадцать, Саня прилично разогнал машину, и я в сомне-
нии: отказаться неудобно, повод серьезный, и выпивать при тебе не хочет-
ся.
– Давай на ходу! Только из чего? Закуска есть! – Тамара Ивановна
положила нам бутерброды.
На мой вопрос Борис молча поднимает фарфоровый изолятор (на них
крепятся провода электролиний).
– Как из него пить, у него же «юбки» (ободки на внутренней части
для закрепления изолятора на штырь)? – Борис протягивает мне изолятор,
берет второй, наливает водки в оба. Я спешно достаю бутерброд из папки,
ломаю пополам. И мы «в нечеловеческих» условиях отмечаем мое «жени-
ховство»… Скажу честно, худшей посуды для выпивки мне не приходи-
лось брать в руки. Расстаемся мы с Борисом веселые, с дружеским распо-
ложением друг к другу. Заезжаем в магазин, и я покупаю продуктов на
вечерний наш «банкет». Но мы едем еще не в Бутово, а везем материалы в
одну из бригад, работающую на линии – монтируют провода на опоры.
Бригадиром в бригаде Сергей Будин, коренастый, с проветренным, испе-
ченным солнцем лицом мужик лет пятидесяти. У него хриплый, густой
голос: когда-то, по его словам, «хватанул неразбавленного спирта». Авто-
ритет его в бригаде непререкаем, он хороший спец и жесткий, но душев-
59
ный руководитель. За ним бригада, как за каменной стеной.
– О! Кого нам привезли! – кричит Будин, пожимая мне руку. – Самого
Геннадия Алексеевича! У нас тут проблемы – изоляторы кончаются, кре-
пежа нет.
– Все это, Сергей Иванович, найдешь в машине. Там ты найдешь и
прекрасную девушку, которую не советую никому обижать! – Будин га-
лантно подает тебе руку, и ты являешься всей бригаде, огрубевшим на
монтаже парням и мужикам. Они с жадным любопытством рассматрива-
ют тебя, юную, красивую, по нынешним временам модно одетую. Для меня
это – своего рода испытание на преодоление ревности. Ты же держишь
себя непринужденно и одновременно скромно, безо всякой рисовки и же-
манства – налицо твое женское достоинство, такое нужное в семейной
жизни, – и вступаешь в разговор с монтажниками.
– И вы не боитесь влезать на такую высокую опору? – спрашиваешь у
них.
За всех отвечает бригадир.
– А чего тут страшного? Поначалу немножко «мандражишь», потом
привыкаешь. Да сами можете попробовать, мы вам монтажный пояс да-
дим и «когти» (приспособление для влезания на столбы).
Не успеваю тебя остановить, а ты уже, – с помощью одного из мон-
тажников, – одеваешь пояс и «когти». С «когтями» справляешься с тру-
дом, но все же поднимаешься метро на пять и с восторгом кричишь: «Как
красиво все отсюда! Я еще немного поднимусь!» Но я категорически при-
казываю тебе слезть с опоры; во-первых, боюсь за тебя, мне кажется, что
плохо застегнула пояс; да и ребята уж больно внимательно разглядывают
твои ножки, оголяемые шутником-ветром.
В Бутово мы едем втроем в кабине. Я немного сердит и отвечаю на
твои вопросы односложно, но это скорее – для профилактики: конечно, в
твоем желании влезть на опору не было ничего, кроме любопытства. А
если монтажники и соблазнялись твоим видом, так это – на их совести. А
потом, разве не приятно было услышать от Будина похвалу на прощание:
«Алексеевич, невеста твоя будет настоящей женой строителя электроли-
ний!» Два анекдота, рассказанные Саней, полностью растопляют лед моей
сердитости, и к штаб-квартире мы подъезжаем, весело смеясь. Голова твоя
– на моем плече, а рука обнимает мою «сердитую» еще десять минут на-
зад спину. Прежде чем приступить к ужину, ты предлагаешь сходить на
речку, обмыться.
– Мы же с тобой закусили (ребята в бригаде действительно подели-
лись с нами колбасными бутербродами и кефиром), а пыль дорожную надо
смыть.
60
Мы берем мыло и полотенце, и через десять минут заходим в воду,
начинаем баловаться-плескаться-брызгаться, и все заканчивается поцелу-
ями и объятиями. Ты снимаешь бюстгальтер и, отвернувшись обнажен-
ной грудью от меня, возмущенно кричишь:
– Чего ты уставился? Отвернись!
Я не слушаюсь, и ты рассердилась не на шутку. Наконец, понимаю,
что твоя стеснительность непритворна. И потом не раз буду убеждаться,
что в тебе заложен тот изначальный стыд, о котором говорят – праведный.
Зато, когда ты, одев бюстгальтер, выбегаешь на берег, с лихвой возмеща-
ешь свою сердитость.
– Скорее вытри меня, обними меня, я замерзла!
Тут уж я выполняю твое пожелание особенно тщательно, даже с из-
лишком. В штаб-квартиру приходим счастливые, пьяные от объятий и по-
целуев, и голодные. Жареные яйца с колбасой после двух рюмок портвей-
на, и ситро с пряниками – вот наш ужин перед счастливой бессонной но-
чью…Два выходных пролетели, как одна минута. Ходили мы с тобою и в
лес, и на речку, и даже – в местный клуб, в который я не удостоился загля-
нуть ни разу за все время моего житья в Бутово. Какие счастливые мы
были в эти летние дни и месяцы!
Но неумолимое время нашего материального мира отсчитывает пос-
ледний день нынешнего счастья, и, вот, уже мы с Тамарой Ивановной со-
провождаем тебя, нагруженные чемоданом и сумками. А путь наш – к
Зыряновскому вокзалу, – осталось полчаса до посадки в проходящий по-
езд. За нами, еле поспевая, семенит твоя сокурсница Тома Песцова с ро-
дителями. Зыряновский вокзал – типовое здание для небольших станций,
через пять проходящих железнодорожных путей – металлический мас-
сивный мост. Невдалеке от вокзального здания – багажное помещение и
другие службы. Еще дальше – железнодорожная баня, в которой я ежене-
дельно отмываю тело, даже работая в Бутово. Помню мое первое посеще-
ние её, когда после окончания института и отпуска, закопченный до чер-
ноты приливским солнцем, приехал в Зыряновку, «давать людям свет».
Белотелые уральцы сначала с уважением рассматривали «африканца»,
потом вступили в контакт, выясняя, где я так хорошо загорел.
– На Азовском море, – ответил я, не объясняя, что такой загар обязан
моему смуглому телу, полученному от южных предков, в том числе от
прадеда-грека по маме. Один любопытный зырянин даже попросил раз-
решения потрогать мою необычную, под негра, кожу.
У Зыряновского вокзала, правда, есть и свои особенности, отличаю-
щие его от других типовых вокзалов. Во-первых, на перроне, напротив
61
здания вокзала установлен бюст знаменитого разведчика времен Великой
Отечественной войны. Он родом из ближнего села, и им гордятся жители
вашего и других прилегающих районов. И еще – в буфете-ресторане вок-
зала работает Тамара Ивановна. Поезд приходит на первый путь, стоит
недолго, поэтому расставание наше нервное, бестолковое; я только успе-
ваю крикнуть: «Жди меня в Невинске!», и послать воздушный поцелуй. В
нем и грусть расставания, и уверенная надежда на встречу, и обещание
сберечь полноту чувства, не растерять ни крупицы завоеванной нами бли-
зости душ и тел…
Возвращаемся к вам с родителями Томы. Разговор, естественно, вра-
щается вокруг отъезда девчат. И – неожиданный вопрос отца Томы к Та-
маре Ивановне.
– Так, значит, Геннадий собирается переезжать в Невинск? И как ско-
ро? – «Ах, Томка Песчиха, рассказала родителям своим наши планы», –
беззлобно отмечаю факт и спешу опередить Тамару Ивановну (мудрая моя
будущая теща не спешит отвечать), – вопрос-то скорее относится ко мне.
– Да, собираюсь, как только получу расчет. Начальник пока не подпи-
сывает заявление: у меня не подошел срок обязательной отработки по на-
правлению. Вопрос решаемый, потребуется только некоторое время, что-
бы начальника уломать.
– Дай Бог вам удачи, Гена, в ваших планах, – желает мне мама Томы,
когда мы расстаемся у их дома.
Оставшееся время – до отъезда в Невинск – я, бывая в Зыряновке,
ночую у вас, как близкий, родной человек. Да и чувствую себя близким и
родным, потому что отсчитываю нашу совместную жизнь от твоего июль-
ского дня рождения.
…После обеда трудовой заряд снижается, лень-усталость тянет в хату
подремать, но весенний холодок и чувство ответственности (ведь я дол-
жен содержать участок в порядке, как и в дни нашего дачного счастья) не
дает мне расслабиться. С посадкой овощей расправляюсь быстро, потра-
тил не больше часа. Осталось опрыскать крыжовник и деревья раствором
против мучнистой росы. Опрыскивание – это громко сказано – просто брыз-
гаю раствор из ведра старым, потрепанным веником. Пока работаю, голо-
ва занята тобою; то одолевает жгучая тоска, то – уверенность, что ты –
здесь, видишь меня, слышишь мои мысли… В эти моменты кажутся убе-
дительными призывы святых отцов к смирению перед непреложностью
смерти нашего материального земного тела. А непреложность установле-
на Тобою, Господи, не из прихоти, а в силу человеческой греховности, и
заключается в том, что тело наше земное временно. И убедительными ста-
новятся оптимистичные, полные светлой надежды слова апостола Павла:
62
«Сеется тело…» И понятна аналогия с семенем, посеянным в землю: семя
временное умирает, но остается жить неумирающая программа, по кото-
рой развивается новое, молодое растение. Для человека семя – его тело, а
душа – та же неумирающая суть, по ней Господом будет восстановлено
такое же тело, но и не такое: «Сеется тело душевное, восстает тело духов-
ное», – говорит апостол. И: «сеется в тлении, восстает в нетлении». Поче-
му новое тело? Потому, что, по словам ап. Павла, «плоть и кровь не насле-
дуют Царствия Божия, и тление не наследует нетления». Как долго еще
буду привыкать и сердцем, и умом к справедливости истины, что тело
сеется, что так должно быть, не роптать нужно на это, а благодарить Гос-
пода, что дает возможность грешному телу человека стать нетленным че-
рез «посеяние» – смерть. Только не забывать надо ни в коем случае, что,
получив нетленное тело, человек будет или испытывать вечное блажен-
ство рядом с Тобой, Господи, или попадает в ад, а это – вечные муки. А
все зависит от того, насколько праведно он прожил жизнь, насколько гре-
шен. Даже новое тело отражает в себе степень греховности. Ученик пре-
подобного Василия Григорий, которому дано было видение Страшного
Суда Христова, говорит, что у больших грешников и обличье будет изуро-
довано, и «таблички» будут у каждого с указанием грехов… (Игумен Си-
меон. Пробуждение. С.-Петербург, 2004 г. – Ю.Ч.). И надежда моя в том,
что вымолю твои грехи у Господа, и сам буду стараться получить проще-
ние, чтобы в новых телах мы были вместе и не в аду…
Удивительно быстро время на участке. Только успел обрызгать кры-
жовник, пора переодеваться и закрывать хату. И все равно, обязательно
нужно выполнить наш с тобою ритуал – посидеть на скамье у хаты – «по-
курить», подвести итоги дня, полюбоваться на зеленую прелесть нашего
участка и других дач. И сейчас мы садимся вдвоем, только тебя не видно,
потому что ты – в сердце моем, в мыслях моих, в душе моей… Есть еще
один момент, который я исполняю и сейчас: пока ты «сидишь», обхожу
участок и возвращаюсь к скамейке… Все, нужно успеть на остановку. «Сла-
ва Тебе, Господи! Поработали и отдохнули!» – короткая молитва у иконки
о завершении дел, закручивание гаек на петлях для замков (мы давно не
используем замки, потому что их все равно срывают незваные «гости»).
Закручивая гайки, с душевным трепетом прощаюсь с твоей неровной под-
писью; и – расставание с участком. Не то – радостное – наше с ним рас-
ставание, оно теперь грустное – ведь в следующий приезд не увижу на
нем твою занятую делом фигуру, не услышу просьбу-указание «главного
агронома»: «Гена, вскопай здесь, у дерева грядочку, я цветы посажу…» И
снова иду по начинающей зеленеть роще под жизневоспевающее пение
птиц, а в голове и сердце рождается мелодия со словами:
63
Уголок наш райский, земной
подарил нам счастье с тобой.
наш участок дачный
наш участок дачный,
наш участок дачный,
любимый, родной.
Ты теперь уже в небесах,
я ж за совесть, а не за страх
наш участок дачный,
наш участок дачный
берегу, лелею в заботах,
в делах…
Вечерняя молитва моя предваряет ежедневное чтение Нового Завета.
Удивительно, что необходимость чтения почувствовал еще до советов
опытных верующих. Серафим Саровский, который прочитывал в течение
недели весь Новый Завет, говорил: «Через это душа моя и самое тело ус-
лаждается и одухотворяется. При чтении Нового Завета я беседую с Гос-
подом… хвалю и благодарю Искупителя моего за все милости…» А епис-
коп Игнатий Брянчанинов пишет: «Раскрывая для чтения книгу – Святое
Евангелие, вспомни, что она решит твою вечную участь…» И правы свя-
тые отцы, когда сравнивают чтение Священного Писания с молитвой.
Новый завет я прочитал несколько раз еще при твоей земной жизни, но
извлек тогда из чтения мало пользы. И только сейчас, читая его, понимаю,
что тайны, сокрытые в Завете, открываются не сразу и не всем, а посте-
пенно, по мере возрастания в вере и делах Божиих. Безусловно, прав наш
православный писатель Н.Е. Пестов, что Евангелие постигается сердцем
и жизнью, и только через смирение, любовь, усердие и ревность, подобно
апостолам, пошедшим с детской верой, смирением и любящим сердцем
за Христом. Но Господь помогает мне познать «Благую Весть» и другими
путями. На день рождения Зина дарит мне православный Катехизис, ко-
торый во многом помог по-новому посмотреть на прочитанное в Новом
Завете. Так, духовно-нравственный облик человека-Христа, не имеющий
аналогов в истории человечества, и раскрытый Катехизисом, позволил
понять, что при чтении Завета многое пропускалось сознанием и сердцем
моим. Ведь в Евангелии нет подробных сведений о человеческом, земном
облике Спасителя. Это естественно – Завет сосредоточен в основном на
величии Сына Божия – Спасителя. И, все-таки, есть в Евангелии черты
Его внешние и характера, как человека (но безгрешного). Из Евангелия
следует, что Спаситель порицал излишнюю заботу об одежде. Ругая фа-
рисеев за чистоту внешнюю, а не внутреннюю, Христос-человек в то же
64
время держал свое тело в чистоте, даже в пост находил время для омытия
и помазания тела. Наверное, духовная красота Богочеловека должна была
отражаться на Его внешнем виде, – Евангелие свидетельствует, что Спа-
ситель производил сильное впечатление на народ. В Его лице было, зна-
чит, что-то покоряющее, властное. Нет свидетельств о Его болезнях, т.е.
Он был выносливым и закаленным, рано вставал, долго молился, перено-
сил все тяготы кочевой (и в зной, и в дождь) жизни. Отмечается любовь
Господа-человека к морю, горам (любил взойти на вершину горы, или от-
правиться в лодке ночью в Тивериадском озере). Он жил, находясь в усло-
виях бесприютных и бедных, бывал больше в домах друзей или близких.
Жизнь нашего Господа на земле проходила в напряженном, часто связан-
ном с опасностью, труде. Но Он никогда не терял присутствия духа и не
знал чувства страха.
Как человек, Иисус Христос, по Евангелию, имел ясную целеустрем-
ленность мышления и твердость воли в достижении цели своего служе-
ния на земле. А цель – исполнение воли Отца Небесного. С детства Спа-
ситель знает смысл своей жизни («Или вы не знали, что Мне должно быть
в том, что принадлежит Отцу Моему?» (Лк. 2:49 – Ю.Ч.). Он преодолева-
ет все искушения: и возможность использовать Свою мессианскую силу
для самовозвеличивания; и желание учеников (Петра) увести Его от цели;
и проявляет стойкость, когда часть учеников отошла от Него. Катехизис
подсказал мне и основное в образе Христа-человека: воплощение правды
и силы, и прямоты, о чем знали и говорили даже враги (Мф. 12:14 – Ю.Ч.).
Божественная воля Спасителя делала Его повелителем, его действия, речи
и поступки вызывали у учеников священный ужас (Мк. 9:6; 6:51; 4:41;
10:24, 26 – Ю.Ч.). Так Катехизис помог увидеть эти и другие черты Госпо-
да нашего Иисуса Христа в Новом Завете, тем самым приблизив меня к
Нему, наделенному личностными чертами. Теперь, читая Новый Завет,
уже полнее просматриваю образ воплотившегося на земле Бога Слова…
Читатель может спросить: почему только новый Завет? А Ветхий?
Здесь я согласился с мнением авторитетных православных богословов и
писателей: чтение Священного Писания лучше начинать с Нового Заве-
та. Нет, конечно, краткий Ветхий Завет (по Закону Божию, в других кни-
гах) мною изучен, особенно полезной оказалась его интерпретация в
работах православных авторитетов. Конечно, к его чтению приступлю
обязательно. Оказалось, мое понимание значения Ветхого Завета было
абсолютно неправильным; мне представлялось, что главное для право-
славного христианина – Новый Завет, а Ветхий – для исповедующих
иудейскую веру. И, только разобравшись в Новом Завете и почитав мно-
гих православных мудрецов, понял, что оба Завета – неразрывная це-
65
почка, по которой человечество двигается к своему спасению через Ис-
купителя Иисуса Христа…
В этот вечер не успеваю прочитать Евангелие от Матфея, как Мишу-
ля, поворочавшись в постели (диваны наши рядом – голова к голове), про-
сит рассказать сказку. Их ему я рассказывал несчетное количество, и чу-
жих, и своего сочинения. Сейчас же, под впечатлением прочитанного в
Евангелии, рассказываю, как Господь изгнал бесов из дочери хананеянки.
Мишка заинтересовался: а какие еще чудеса творил Иисус Христос? А
кто такие бесы?
– Деда, расскажи мне про них. Кто они такие, откуда взялись? Это
домовые?
– Почти так, Миша. Я тебе рассказывал, что у Бога есть Ангелы, они
невидимы для нас и могущественны, их много и есть разные по своей
деятельности и старшинству. Так, вот, один из главных Ангелов захотел
стать, как Бог, и Господь выгнал его из Царствия Небесного вместе с дру-
гими ангелами, к нему примкнувшими. Он теперь у них главный, а его
подчиненные – злые духи, называются бесами, творят всякие гадкие дела
против Бога и совращают нас, людей, на грехи.
– А откуда взялись Ангелы?
Объясняю, как могу, что Господь их сотворил, как и людей, только
раньше, и они из другого материала, невидимые. Мишке трудно предста-
вить, что значит невидимые. Он же не кандидат наук, как дед, и даже фи-
зику еще не учит в школе. Но идет напролом, и задает вопрос с еще более
непонятным на него ответом.
– А откуда взялся Бог?
– Господь Бог, Его Сын Иисус Христос и Святой Дух существуют
вечно.
– Как это – вечно?
– То есть, Они были и будут все время, бесконечно.
Смысл бесконечности мы с Мишкой как-то обсуждали, но так и не
смогли ответить на вопрос, который всю историю человечества пытались
решить лучшие умы. Поэтому Мишуля меняет тему.
– А нас когда создал Бог?
– После того, как создал всё – звезды, планеты, землю.
Мои заумные ответы перегрузили Мишкино утомленное сознание, он
зевает и поворачивается на бок.
– Все, дед, я устал, давай спать. – И засыпает мгновенно.
А мне не спится. Первый, оглушающий удар потери позади, плоть
начинает заявлять о себе: весна, все в природе просыпается, и мое мужс-
кое начало свербит во мне желанием исторгнуть семя. Конечно, решение
66
мое не иметь никаких интимных отношений с женщинами непоколебимо,
об этом и говорить нечего. Люблю только тебя, по-настоящему счастлив
был только с тобой; и просто не представляю другую женщину рядом. Да
мне не отмолить до конца дней и тот грех, тот обман, который совершил
во время нашей супружеской жизни! Для меня единственно правильный
путь – по совету апостола Павла: «…Остался без жены? Не ищи жены» (1
Кор. 7:27 – Ю.Ч.), хотя он считает возможным и жениться во второй раз.
Церковь допускает и более двух браков, тогда христианин подвергается
некоторым наказаниям. Но для меня теперь недопустимость второго бра-
ка очевидна, потому что разобрался в сущности брачных уз – это вечные
узы, не распадающиеся даже тогда, когда тела наши станут «духовными».
Пусть неизвестно, какое решение примет Господь в отношении нас, жив-
ших без венчания… Об этом думаю постоянно и молю Господа, чтобы
посчитал наш брак действительным.
А плоть донимает. Испустить семя без участия женщины не кажется
мне большим грехом; в то же время внутренний укор самому себе есть –
не смог победить плоть. «Не смог уйти от требований плоти, не смог под-
няться над нею духом», – с горечью шепчу, несколько раз прикасаясь к
виновнику «возжигания». Следует физическое облегчение, за ним – стыд
и предупреждение-угроза телу: «Мы еще с тобой поборемся!»
Наступило горячее летнее время: на участке зреет ягода и нужно ва-
рить варенье. А следом поспевают помидоры и огурцы. Как бы ты радова-
лась небывалому урожаю огурцов – впервые за много лет! То ли место
удачное выбрал, то ли семена хорошие, то ли погода выпала благоприят-
ная; только уродились огурцы – красавцы, крупные, сочные, негорькие.
Да в таком количестве, что не успеваю обрабатывать: часть пускаю на
салат, а часть закупориваю в баллоны на зиму. Но если сварить варенье
для меня не проблема, – и процесс простой, и опыт есть, – то закупори-
вать огурцы и помидоры приходится учиться по ходу дела. Спасибо, со-
седка дала упрощенный рецепт, и, вот, уже около двадцати баллонов гото-
вы для переправки в подвал. Помидоров собрал я меньше прошлогоднего,
потому как после посадки рассады потерял половину её. В истории этой
есть элементы мистики, поэтому расскажу подробнее.
Полторы сотни кустов были рассажены – по половине – в двух мес-
тах, один участок в глубине дачи, второй – у дороги. Пошла рассада в рост
хорошо, зацвела, уже и помидорки стали появляться. И снится в ночь пе-
ред поездкой на дачу сон: мы с тобой в душевном единении (как и в жиз-
ни) ухаживаем за рассадой. Вдруг ты показываешь на участок у дороги,
он пустой, взрыхлен, как после вырванных кустов рассады. Приезжаю на
участок и первое, что обнаруживаю – рассада у дороги вырвана почти вся,
67
и вид земли такой же, как во сне – рыхлый… Убыль помидор огорчает, но
«сбывшийся» сон радует: значит, ты видишь многое и помнишь многое,
что было и делается на земле, и даже предупреждаешь меня о воровстве.
Несмотря на «горячее» дачное время, успеваю общаться с Зиной и ее
мужем Васей, часто захожу к ним в гости ненадолго: они тоже заняты, у
Зины – службы в храме, выезды на отпевания, освящения. Ничего, спадет
накал летней суеты, приду к ним надолго: много вопросов, много снов,
требующих разъяснения. Летом происходит еще одно печальное событие
в нашей семье – у Андрея умирает мама. Похороны, поминовение, «завт-
рак» – поминание у могил на следующий за погребением день (в право-
славных правилах не нашел упоминания о таком «завтраке») – все покры-
то налетом печали, как и бывает в таких случаях. У нас же печаль двойная
– свахи уходят из жизни одна за другой, в короткий промежуток време-
ни… Сват, отец Андрея Палыч живет у нас некоторое время, и мы с ним,
выкуривая на балконе по сигарете, оплакиваем наших жен – не в прямом
смысле, а вспоминая их, былые времена (мы почти сверстники) и разря-
жаем нашу тоску, успокаивая и поддерживая добрым словом друг друга.
Сват человек земной, «материальный», но всё равно пытаюсь с ним затра-
гивать тему смерти, загробной жизни, спасения и воскресения.
– Ты вот говоришь – человек живет и после смерти. А как он может
жить, если тело его зарыли, оно сгнило, остались одни кости?
Нет, о смысле фразы «сеется тело…» рассказывать ему не буду, слиш-
ком сложно для первого раза. Лучше попробую «зацепить» его на здравом
смысле, приверженцем которого Палыч и является.
– Смотри, сват… Возьмем нас, людей: нам дан ум, возможность со-
ображать, что-то делать, имея определенную цель, правильно?
– Ну, согласен.
– Значит, мы, разумные существа, ничего не делаем, не изготавлива-
ем просто так, без цели?
– Так.
– А теперь возьмем разумную, необычайной умственной мощи Сущ-
ность, которая создала все вокруг нас и нас самих. Мы, христиане (сват
крещен в Православии), познав эту Сущность через праведников (Ной),
иудейских пророков и святых (а до них – через праотцов Авраама, Исаа-
ка, Иакова), называем Ее Богом, молимся Ему и стараемся жить по Его
заповедям. А они зовут нас только к хорошему. И, как ты думаешь, созда-
вая венец Своих творений, такое необыкновенное существо, как человек,
имел ли Создатель какую-то цель?
– Имел, наверное…
68
– Наверняка имел. Притом, судя по Его заповедям для людей, цель
хорошая и благородная.
– Допустим.
– И уж наверняка целью не было временное житье человека, а потом
– смерть, смерть, смерть. Чувствуешь – бессмыслица, жестокая бессмыс-
лица. Согласен?
– Полностью. Особенно, когда Маню потерял, понимаю.
– Значит, цель другая. И, общаясь с Богом через тех, о ком я говорил,
христиане поняли, что цель Божественная – дать людям возможность,
пройдя земной путь во временном теле, соединить в себе ангельскую, ду-
ховную сущность (а в человеке это – душа, дух), – она не умирает, – с
телом, которое будет дано человеку, прожившему праведно, «в конце вре-
мен», и будет это тело тоже вечным. Иисус Христос, Сын Божий, первым
проделал, говоря языком техническим, такой «опыт». Значит, тело наше
земное – только временная оболочка, в которой нужно заслужить право
стать «ангелом в теле» и жить вечно. А наша сущность, душа (дух), остав-
ляя тело и обладая разумом превеликим, живет и является нам в своем
земном обличье во снах, и не только во снах.
Забегая вперед, хочу сказать, что, в помощь мне, Господь вскоре по-
сылает Палычу во сне его Маню (до этого она не снилась ему ни разу!), и
та предупреждает Палыча, что он может попасть в большую «грязь» (он в
ней застрянет и не сможет выбраться). Через два дня сват падает, будучи в
своем доме, с коридорной лестницы и ломает руку и ногу. И, что харак-
терно, Маня ему предсказывает «грязь», как наказание за то, что он не
молится, не поминает родных и близких, ушедших в мир иной… И, когда
после всего этого прихожу проведать Палыча, шкандыбающего по квар-
тире с костылями, он в первые же полчаса нашей беседы возвращается к
не так давно тронутой теме.
– Наверное, ты прав, сват. Есть, видно, жизнь загробная. Но никак не
могу смириться с тем, что умирают близкие, дорогие сердцу… – «Эх, сват,
сам не могу никак смириться, хотя верую и понимаю, казалось бы, всем
сердцем своим предначертанную Господом реальность…» Этими мысля-
ми у меня не хватает смелости поделиться с Палычем…
На третий, девятый и сороковой день заказываю новопреставленной
свахе обедню и присутствую на двух литургиях. Мане сейчас очень нуж-
ны молитвы наши и церковные. Необходимость поминовения усопших
понимали еще ветхозаветные Варух и Макковей, призывавшие к помино-
вению усопших. И апостол Иаков заповедует: «Молитесь друг за друга»
(5:16 – Ю.Ч.). Правда, он призывает молиться за живущих на земле, но
69
ведь «Бог же не есть Бог мертвых, но живых; ибо у него все живы» (Лк.
20:38 – Ю.Ч.); значит, призыв апостола относится и к поминовению усоп-
ших.
Стою со свечой у канунника, на панихиде, думаю: «Некому помо-
литься за Маню кроме меня; сват неверующий, молодежь наша далека от
Церкви. И неудивительно – кто их мог привести к вере, когда мы, родите-
ли, отвращались от веры безбожными советскими порядками? Лера, прав-
да, после твоего ухода стала молиться (не без моей подсказки), купила
Икону Божией Матери. Но в церкви они с мужем и Мишей бывают редко
и то как «захожане», а не прихожане: поставили свечи, перекрестились, и
пошли по делам. А кто будет молиться за тебя, за всех вас, за меня, когда
Господь заберет из земной жизни?..» Утешает мысль, что за каждого пра-
вославного христианина всегда молится и будет молиться наша право-
славная Церковь…
После потери матери Андрей стал серьезнее. Наверное, идет в нем
процесс переосмысления жизненных истин: оказывается, жизнь – штука
не простая, и есть в ней события и моменты, переворачивающие сердце
наизнанку… А в такие моменты сердце подсказывает Божьи истины, в
том числе – об отношении к ближним, особенно к тем, с кем живешь вме-
сте и тесно связан в жизни. Ведь, по словам святых отцов, наше душевное
расположение, даже не выражаемое внешне, сильно действует на душев-
ное расположение близких. Как говорит о. Иоанн С., «…Есть какое-то сред-
ство сообщения наших душ между собой кроме телесных чувств». И, зна-
чит, любая духовная болезнь вызывает переживание идущих по жизни
рядом. – «Греховность наша отзывается и на других, на всем в мире…» –
игумен Арсений. Соответственно, наши положительные переживания тоже
передаются близким.
Видно, и Андрей, испытывая наше искреннее сочувствие его горю,
стал мягче и податливее к добру – и в общении, и в делах, и в быту. Изме-
нение поведения Андрея заставляет и меня задуматься о своем отноше-
нии к нему, да и вообще к людям. Вдруг осознаю, что он, несмотря на
взаимное прощение обид, еще не стал для меня таким же близким и род-
ным, как дети, внуки. Значит, нужно и мне по отношению к Андрею и к
другим людям подняться еще на ступеньку по лестнице духовного вос-
хождения. Как говорил преподобный Серафим: «Стяжите себе дух мирен,
и около вас спасутся тысячи». И я стараюсь, для начала, в зяте увидеть
брата во Господе, открыть ему душу навстречу. И это, не сразу, но удается.
Теперь и значительную долю жесткости к Валерке, Илье, внукам, родствен-
никам, просто к людям стал подменять рассудительностью, сочувствием,
любовью. Результаты не замедлили сказаться: с Андреем вместо какого-
70
то внутреннего противостояния установились доброжелательность и не-
злобность – даже внутренняя. С Валерой у нас теперь – взаимное понима-
ние и бережное отношение друг к другу. С Ильей у меня всегда ровные,
бесконфликтные отношения, правда, приходится его поругивать за час-
тые выпивки (нет, он не «запивается», утром, как штык, на работе, трудит-
ся для семьи, делает все по дому), связанные с работой, с друзьями; да и
дома повод для застолья довольно част. Поэтому, когда Илья приходил с
бутылкой к нам, родителям, я противился выпивке всячески, в отличие от
тебя. Ты понимала, что, по уральской натуре своей Илья немногословен и
может разговориться, душу открыть, немного выпив. Теперь я не отказы-
ваюсь выпить с сыном рюмку-три, знаю, он жаждет от меня, от отца и
совета, и сочувствия, и немного поддержки, тепла душевного, которое
раньше давала ему ты, «покурив» с ним на балконе минут пятнадцать-
двадцать. На эту уступку иду, несмотря на то, что нет, как раньше, жела-
ния захмелеть и расслабиться.
Сегодня, наконец, подыскал в магазине подходящий альбом для тво-
их фотографий. Ничего, что сюда входит только половина из них: пусть
вторая будет в папочке – для частого просмотра по отдельности… Укла-
дывая фото под защитный целлофан, обрезая некоторые, невольно задер-
живаю на них внимание и сердцем, особенно на тех, что связаны со свет-
лыми, счастливыми моментами и периодами нашей жизни. Вот наша сва-
дебная фотография, у тебя в руке букет цветов, ты одета в модное по тем
временам пальто, на голове – аккуратная, с небольшими полями шляпка,
на ногах – осенние туфли на невысоких каблуках. Ты смеешься радостно,
открыто, искренне… И вспоминаются первые недели и месяцы совмест-
ной жизни…
…Наша жизнь в прихожей у тети Паши окончилась через полгода.
Несмотря на мою усталость в начале работы в мартене, на отсутствие уюта,
удобств и прочих прелестей, впечатление от того периода жизни осталось
скорее (и в большей степени) хорошим, светлым. На другой квартире хо-
зяйка выделила нам комнатушку, умещавшую только кровать, тумбочку и
чемоданы, но зато отдельную, можно даже дверь закрывать на задвижку.
Отсутствие ванной нас не огорчало, зато в доме – кран с водой и отопле-
ние от котла, батарейное. Здесь мы с тобой встречаем весну, и ты везешь
меня за город искать подснежники.
– Смотри, какие красавцы! – глаза сияют счастьем – таково твое не-
равнодушие к природе. Говорит инстинкт «лесной феи», родившейся и
жившей в краю лесном; и изначально заложенная в тебе любовь к приро-
де, и профессиональный интерес будущего биолога, влюбленного в свою
профессию.
71
…Влюбленность эту привила тебе в школе учитель биологии Екате-
рина Павловна, в которую, как и в биологию, ты была влюблена всю
жизнь… Есть в альбоме две фотографии, связанные с ней. На одной ваш
класс снят с Екатериной Павловной у порога школы. Ты рядом с учитель-
ницей, счастливая и гордая правом стоять к ней ближе всех. На второй –
вы, ученики десятого класса, у могилы Екатерины Павловны, умершей от
рака… По твоим рассказам, жила она скромно, питалась скудно: все день-
ги уходили на книги, книги, по твоим словам, «были на этажерках, на
столе, на диване, везде! И видно было, что она все время работала с ними».
Твои рассказы о любимом учителе были живы и полны уважения и люб-
ви. Мне кажется, главная её заслуга в том, что она разглядела в тебе лич-
ность, созвучную ей в любви к природе, к одному из явных проявлений
Божьего совершенства и величия… И, не будучи знаком с этим челове-
ком, я всегда испытывал к ней сердечное, доброе чувство, как к близкому
другу. Несу это чувство и после твоего ухода, и буду нести до последних
своих дней; в нем – частица моей огромной, небесной любви к тебе…
… – Но у них же цветки желтые, а не голубые, как пишут в книгах.
– А я тебе говорю, это подснежники, наши, уральские подснежники!
И не спорь со мной!
Молчу и убеждаю себя на всю оставшуюся жизнь – бывают подснеж-
ники и желтого цвета.
Незаметно, в сдаче зачетов и экзаменов, в горячей мартеновской ра-
боте встречаем наступающее лето. Его начало отмечаем вылазками на
природу. А мест интересных около Невинска – уйма! До твоего отъезда в
Зыряновку на каникулы успеваем побывать у Крутой горы, о которой упо-
минает известный уральский сказочник, на Рыбьем Проране, где протека-
ет искусственная бурная, с грязноватой водой речка. У Крутой горы, за-
пасшись бутылкой портвейна – это наш алкогольный предел – и холодны-
ми закусками, нежимся целый день на скупом уральском солнышке, игра-
ем в шашки, делаем друг другу массаж и, конечно, целуемся-милуемся.
Ну, а на Рыбьем Проране больше половины времени барахтаемся в воде.
В этот раз компания удвоилась, с нами твой брат двоюродный Виктор с
женой Наташей, или Ташей – чаще Виктор так обращается к ней. Он учится
в Невинском горном техникуме на последнем курсе, Ташуня работает про-
давцом, живут в общежитии. Витя заводной, энергичный, шустрый, но
Таша еще шустрее и разговорчива донельзя.
– Хотите, я вам расскажу страшную историю про Рыбий Проран? –
интригует нас Таша, постреливая черными маслинами-глазенками (она
молдаванка, темноволосая, темнобровая, смуглолицая) и закусывает стопку
вина бутербродом. – Тут вообще творится такое, что не дай Бог!
72
Витя нежно поглаживает её по плечу, приговаривает.
– Да не пугай ты ребят, а то они и ездить сюда перестанут. Все это
было давно и неправда. – Таша возмущенно машет руками, бьет Витю по
спине.
– Замолчи, противный! Клянусь, правду расскажу. Моя напарница сама
видела, своими глазами. Они с мужем как раз отдыхали тогда здесь.
– Да что видела? – разожгла-таки Таша мое любопытство.
– А то, что, вот, так же сидели они, кушали. И тут… из реки мужик
выходит, а в руках у него – кусок женской ноги… Женщины и дети побе-
жали от него и вопят вовсю. – Таша выжидательно молчит, жаждет нашей
реакции. Не дождавшись, продолжает, – потом милиция наехала, водола-
зы, нашли еще части тела. Две женщины были убиты… Их порубили на
куски и в речку бросили. Поэтому и не купаюсь в Проране.
– Ну и глупо! Ведь вода в речке проточная, течет уже новая, чистая, –
мой комментарий не подвигает Ташуню на купание. Да и у нас после этой
поездки пропало желание ездить на Рыбий Проран.
Проводив тебя на каникулы, грустный иду с вокзала домой. Теперь
мне три недели скучать одному, ночью обнимать твою подушку и бороть-
ся с ночною тьмой… Поужинав в одиночестве, чувствую желание при-
лечь (вчера отметили в вашем общежитии сдачу экзаменов и окончание
четвертого курса), быстро засыпаю. Во сне вижу Зыряновку, ваш двор и
тебя в огороде; в легком летнем платье копаешь картошку. Твои кудряшки
спадают на глаза, ты их убираешь, а мне так хочется поцеловать эти куд-
ряшки и сказать: «Любимая Ла, давай, я тебя сменю».
– Что такой грустный? – встречает меня вопросом начальник нашего
цеха, гроза ИТР (инженерно-технические работники) и уважаемый всем
коллективом, в том числе и часто ругаемым им ИТР-ом, Алексей Констан-
тинович Прохоров. Высокий, мощный, но не полный, с рублеными черта-
ми лица, прошедший путь от рабочего до начальника цеха, он знает все
тонкости технологии получения стали, оборудование и каждого рабочего
в лицо. Его слово в цехе – закон для исполнения, планерки – как военный
совет перед наступлением. Но все знают: к нему можно прийти с просьбой,
с проблемой, и он всегда решит, поможет. У меня он тоже выяснял при
поступлении условия жизни, пообещал «выбить» квартиру через полгода.
«Было бы сказано!» – подумал я тогда, зная, как трудно это сделать, когда
еще не перевелись квартиры барачного типа.
– Жена уехала на каникулы, Алексей Константинович, вот и груст-
ный я.
Суровое лицо Прохорова разглаживается в улыбке. Ко мне он отно-
сится, несмотря на малый срок работы в цехе, отечески, доброжелатель-
73
но, и даже когда ругает (а такое случается), в глазах его мелькают искорки
снисхождения.
– Понятно. Но не переживай, ведь не насовсем уехала, правильно? –
И, не обращая внимания на мой кивок, – а чтобы тебе веселее стало, сооб-
щу тебе хорошую новость.
– Какую? – машинально задаю дурацкий вопрос.
– Выделил завод тебе квартиру, правильней сказать, комнату в трех-
комнатке, удобства и кухня на троих хозяев. На первое время неплохо,
можно и детишек заводить, – Прохоров хитровато прищурился, – есть та-
кая думка у молодых супругов, а? А дальше будем улучшать, если будешь
так же старательно работать.
Ну и ну! Убил меня начальник наповал! Сдержал слово! Не думал,
что это ему удастся. На новый год были мы с тобой в гостях у сталеваров,
так живут они в старых бараках, ждут, когда бараки сносить будут, а их
переселят в новые дома. Это сталевары-то, соль мартеновского цеха! Не
сомневаюсь, в этом подарке – заслуга Прохорова, и в немалой степени.
Наверное, и замдиректора Коваленко помог, поддержал Константинови-
ча.
– Так что ноги в руки, дуй в жилищный отдел и оформляй все, что
положено. Я дал указание энергетику (это Михал Михалыч, мой шеф),
чтобы отпустил тебя.
Мое чувство глубокого, с примесью страха, уважения к Прохорову
перерастает в море безбрежной благодарности. Я потрясен, повержен,
пытаюсь выразить благодарность полукриком «спасибо» и пожатием руки
начальника. Он добродушно улыбается, подталкивает меня в спину.
– Давай, давай, оформляй! А то больше не отпущу с работы.
Нехитрый наш багаж, включая «раритетную» кровать, я перевез в
конце недели. Помогали электрики из цеха. Конечно, было «обмывание»
квартиры, шеренга из бутылок осталась стоять до твоего приезда. Съез-
жая с квартиры, я оставил новый адрес, а вот ключи – не догадался. По-
этому, когда, спустя три недели после твоего отъезда, вхожу в «нашу» (до
сих пор не верится!) комнату, ты встречаешь меня упреками.
– Хорош муженек! Переехал без меня, ключи не подумал оставить!
Спасибо, хоть сказал – куда. А вот зайти оказалось – проблема! Жильцов
не было, да у них от нашей комнаты все равно ключей нет.
– А, правда, как же ты?.. – но окончить мне не даешь.
– Представь себе, в окно, в форточку влезла. Ходила звонить тебе на
работу, не дозвонилась. Вот и вспомнила упражнения по гимнастике. Хо-
рошо, что этаж первый!
74
Появляется беспокойство: не повредила ли себе что-нибудь при вы-
полнении этого виртуозного «упражнения». Но высказать его не успеваю,
ты продолжаешь отчитывать меня.
– Теперь о твоей неряшливости. Мало того, что даже бутылки не уб-
рал пустые, так и в комнате беспорядок! Пришлось три часа делать убор-
ку. – Машинально оглядываю комнату и признаю, мысленно и вслух, что
комната преобразилась, несмотря, практически, на отсутствие мебели.
Кровать аккуратно заправлена, белье свежее, две наши табуретки кокет-
ливо стоят у окна, на полу расстелен ковер, привезенный Тамарой Ива-
новной еще в первую нашу «квартиру-прихожую», чемоданы – под крова-
тью. Но мое восхищение порядком и чистотой не гасит твоего возмуще-
ния.
– Ну, разве тебе самому не приятно жить-быть в чистой комнате, тем
более, она теперь наша… – На слове «наша» ты спотыкаешься, смущенно
смотришь на меня, и я понимаю, что наступил неожиданный перелом в
твоем настроении. И знаю – почему.
– Да, да, правильно ты все говоришь, любимая! Конечно, я виноват. И
правильно, что теперь эта комната наша, понимаешь, наша!
И мы обнимаемся, осознав главное: мы получили квартиру! Не нуж-
но больше ютиться в прихожих, комнатушках, переживать, ожидая нео-
жиданного выселения.
– Умничек мой! – шепчешь ты между поцелуями, – хозяин! Теперь
будем мебель покупать, да?
Это один из тех моментов, когда настоящая мужская – от слова «муж-
чина» и от слова «муж» – гордость переполняет меня: действительно, внес
важный вклад в семейное благополучие. Нынешним вечером наша лю-
бовь раскрывается бутоном вдохновенной ласки и уверенности в сохра-
нении свежести и искренности отношений.
Получение квартиры – точка отсчета новой, еще более счастливой
поры в семейной нашей жизни. Мы вдвоем, свободны – мой биолог при-
меняет свои знания, чтобы избежать беременности. «Диплом получу – тогда
и заведем дочечку», – повторяешь ты, если заговариваю о детях.
– Почему дочечку, а не сыночка? – возмущаюсь я.
Ты смеешься.
– Ну, если захочешь очень – будет и сыночек!
А раз мы одни, свободное время – наше! Как мы счастливы, невзирая
на шероховатости в отношениях с соседями. Вернее, с татарской семьей,
и даже не с семьей, а с мамой молодого парня и девушки, втроем живу-
щих в комнате напротив. Неувязки начались с общей кухни. Когда ты ос-
мелилась использовать розетку тети Розы (стола у нас на кухне еще не
75
было), соседка разразилась шумной тирадой: «Нужно брать энергия из
свой розетка, а то мне больше платить!» Опасение безосновательное –
счетчик все равно общий, но ты не споришь, умница моя смиренная! – мы
покупаем стол и отныне готовим супы, омлеты, рыбу и мясо в своей ком-
нате. Тетя Роза, тем не менее, умудряется находить повод для брюзжания:
то будто бы мы плохо отмыли ванную после стирки, то не тщательно уб-
рали коридор. И все её позывы к спорам разбиваются о твою мягкую, не-
злую реакцию, в которой преобладает желание уладить всё миром, без
шума и без крика.
Надо сказать, что готовим мы дома не так уж и часто. Обедаем: я на
заводе, ты в институте, а по вечерам и в выходные «кормит» нас домовая
кухня; она рядом, минут пять ходьбы. Там и супы берем, и котлеты-шни-
цели. Дома жарим яйца и рыбу, которую ты, большая её любительница,
наладилась покупать в ближнем рыбном магазине. Особенно популярна у
нас камбала, недорогая и необыкновенно вкусная, если поджаришь её на
сливочном масле: мясо нежное, без костей, белое, как у отварной курицы.
Сэкономленное на кухонных делах время мы используем для куль-
турных и спортивно-туристических мероприятий, как то: вылазки на при-
роду, походы в кино, на концерты, в театр, музеи. И, конечно же, походы в
близлежащий лес. Сегодняшнее, воскресное наше мероприятие носит, к
тому же, меркантильный характер: в субботу ты заводишь разговор «изда-
лека».
– Гена, ты любишь землянику со сметаной? Или с молоком?
– Ни разу не ел, но, наверное, вкусно-о-о! Особенно, если сахару до-
бавить.
– Не обязательно, она сама сладкая. А хочешь попробовать такое блю-
до? Хочешь? Так давай завтра поедем в лес и наберем земляники, сейчас
она как раз поспела.
Мы шагаем, взявшись за руки, по утреннему летнему лесу. На игол-
ках сосен и на траве капельки росы играют всеми цветами радуги, верши-
ны сосен уходят в голубую высь. Красота!
– Ищи больше возле пней и кустов! – кричишь, удаляясь от меня. Ты
любишь «охотиться» в лесу особняком, будь то охота на грибы, или ягоды.
Мы расходимся, я с кульком, ты с баллоном. Вот и первые ягоды, не очень
много, но на вкусный десерт можно, как говорят на Урале, «набрать». Те-
ряю тебя из виду, кричу – переживаю за тебя.
– Лара! – и тут же ответ.
– Иди скорее ко мне, здесь ягоды полно!
Бегу на зов и невольно замедляю шаг. Ты стоишь у большой стройной
сосны, опершись ладонью о шершавый ствол, запрокинув голову, смот-
76
ришь снизу вверх вдоль ствола. Лицо одухотворенное – светится не толь-
ко внешнею, но внутренней душевной красотою. Кажется, ты слилась с
лесом воедино, и открывшаяся мне картинка не мыслится без тебя. На-
прашивается сравнение – «Олеся – Ларочка»… Как жаль, что нет у меня
фотоаппарата!
Набрали уже половину баллона; в лесу становится жарко, пахнет смо-
лой. Ты останавливаешься у черного бугорка, это – муравьиный домик.
– Смотри, какие они работяги! Видишь, несет хвоинку больше себя.
Да они все заняты делом! – Сорвав травинку, опускаешь в муравейник, и
через пару минут протягиваешь мне.
– Попробуй кончик, он кислый, это – муравьиная кислота. – Пробую;
и, вправду, кисленько.
– Ты знаешь кто? Ты моя Олеся! Помнишь рассказ у Куприна? Только
ты – уральская Олеся! – долгий поцелуй, который ты обрываешь (не лю-
бишь излишеств во всем) и, смеясь, отбегаешь. И тут же, как выстрел,
громкий крик.
– Стой! Ни с места! – и щелк затвора. Перед нами – солдат с караби-
ном наизготовку. – Невеста с женихом (почему он принял нас за них?)! Не
видите, куда зашли?!
Тут только замечаем в стороне от солдата щит с надписью «Запретная
зона!», а позади него, за сосенками, забор с колючей проволокой и не-
большое помещение казарменного вида.
– Вы уже полкилометра идете в запретной зоне! Придется вас отвес-
ти к начальству!
Честно сказать, я немножко сдрейфил. Хотя бы один, а то с молодой
женой. Начнут допрашивать, унижать при ней… Но ты проявляешь бес-
страшие и пускаешь в ход свое женское обаяние.
– Товарищ солдат! Мы же землянику собираем! И не заметили, как
зашли в вашу зону. Если не верите, посмотрите, – и грациозно показыва-
ешь ему баллон с земляникой, – угощайтесь!
Опешивший от твоего кокетливого натиска солдат машинально дос-
тает из баллона несколько ягод, жует, смотрит на тебя, улыбающуюся и
прекрасную, как лесная фея. Лицо его становится глупо-растерянным и
он вполголоса командует.
– Быстро, без шума шагайте назад, откуда пришли, пока старшой не
увидел!
Мы мелким шагом, молча идем-спешим, и, только отойдя метров пять-
сот, разряжаемся хохотом. Теперь я, уже не выпуская тебя из объятий, це-
лую вволю, приговаривая.
– Самая смелая, самая красивая, самая любимая!
77
Земляника со сметаной и сахаром действительно хороша. Ты хитро-
вато улыбаешься.
– Вкусно? Не побоишься еще пойти за земляникой?
– С тобой? Хоть сто раз!
Соседи наши через стенку немного старше нас и заядлые туристы,
часто ходят в походы. Бывает, просят взять на выходные их четырехлетне-
го сынишку Марата. Мы с удовольствием соглашаемся: нас, надеемся, тоже
не обойдет счастье иметь детей, и опыт общения с ребенком будет тогда
очень полезен. Да и сама игра со смышленым, дотошным человечком до-
ставляла нам удовольствие необыкновенное. Особенно Марату нравится
наш ковер. Он садится, или ложится на него и требует.
– Давайте иглать!
Мы выкладываем на ковер все, что может сойти за игрушки: будиль-
ник, открытки, коробочки из-под ниток, шашки. Но это его не удовлетво-
ряет.
– А кто будет иглать со мной?
Ты первая откликаешься на его просьбу-требование: это и понятно, у
тебя опыт – после десятилетки год проработала в детском саду воспитате-
лем. Заинтригованный вашим шумом-смехом, я присоединяюсь к игре. И
начинается двойная игра: играя с Маратом в игрушки, одновременно иг-
раем с тобою в «семью с ребенком». Ты настолько увлекаешься, что начи-
наешь, как маленькая девочка, спорить с Маратом.
– Это моя колобоська! – кричит Марат, выхватывая у тебя из рук до-
бычу.
– Нет, моя! – возмущаешься, притом искренне, ты. А я хохочу, не по-
нимая – эти минуты и часы счастья есть аванс за будущие наши семейные
труды.
На дворе «эпошка» Хрущева, точнее, последние годы его правления.
Идет реорганизация машинно-тракторных станций, кукурузная эпопея,
наступление на личные хозяйства крестьян и куча других новшеств, не
дающих нужного эффекта. Сельское хозяйство в кризисе, повысились цены
на мясо, масло, не хватает в стране пшеницы. Последствия хрущевских
реформ испытали и мы, молодые супруги: свободную продажу хлеба за-
менили выдачей по талонам. Правда, мы, свободная, бездетная пара стра-
даем меньше других из-за этого нормирования. Нам приходится буханка
хлеба на двоих в день, хлеб регулярно доставляют утром по адресам. И
ты, моя хозяюшка, встаешь рано, оберегая своего «работника» от недосы-
пания. И, просыпаясь, я вижу на столе свежий нарезанный хлеб с колба-
сой и трехлитровый баллон молока: молоко ты покупаешь тоже у развоз-
чика.
78
– Умница моя, хозяюшка! – вяло похваливаю тебя, еще зевая, а ты,
счастливая и довольная моей похвалой, рассказываешь.
– А знаешь, что мне говорит дедушка из нашего подъезда, когда я иду
с хлебом и молоком? «Что, хозяюшка, уже коровку подоила и хлеба ис-
пекла?»
И твои серо-зеленые глаза сияют гордостью: мол, делаю работу для
семьи и муж оценивает её. Подспудно понимаю: эти утренние твои забо-
ты тоже падают в копилку нашего семейного счастья…
Так, в радостях и невеликих еще семейных заботах, подбираемся мы
к началу последнего года твоей учебы в институте. Зарплата у меня, вклю-
чая квартальную премию, неплохая, и ты у меня «стипендиатка», учишь-
ся без троек. Посему имеем возможность потратиться на хозяйственные
нужды. Покупаем этажерку, стулья, тумбочку и остальную семейную ме-
лочь: чашки, тарелки, вилки-ложки, постельное белье, занавески на окно.
И даже делаем побелку с модным сейчас украшением стен рисунком че-
рез трафарет. В этой работе я – главное действующее лицо: у тебя нет
опыта в таком деле, ведь в деревянных избах не красят стены. Но помога-
ешь мне радостно, безотказно.
На работе у меня изменения. Мой шеф, энергетик Михал Михалыч,
после санатория попадает в больницу, что-то с головой. Прохоров назна-
чает меня исполняющим обязанности энергетика, которому подчиняются
мастер-теплотехник и мастер-механик. Леша, мастер-механик, только по-
ступил на работу и уже успел получить взыскание: в журнале по технике
безопасности вместо мероприятий (в мартене с этим строго) написал пес-
ню «вот, так и живем, не ждем тишины…» Леша общительный, незлой,
но больно много в нем свободолюбия, мне и другим мастерам оно непри-
вычно и смущает наши смиренные перед властью (любой) души. Повы-
шение меня не столько радует, сколько тревожит: справлюсь ли? Одно
дело – работа под крылышком у Михал Михалыча, аса в своем деле, доб-
родушного, неконфликтного, пользующегося уважением и у рабочих, и у
начальства; другое дело – руководить тремя мастерами (в том числе и со-
бой!) и получать много «шишек» от цехового начальства. Да еще это на-
значение совпадает с избранием меня (по рекомендации Прохорова) ком-
соргом цеха!
Короче говоря, наступили для нас напряженные времена. Ты завер-
шаешь учебу, а я разрываюсь между производством и общественной ра-
ботой. Но мы все равно не сдаемся и находим время и возможность «ото-
рваться» на очередное, радующее душу мероприятие. Сегодня у нас по-
ход на нашумевший кинофильм «Человек-амфибия». Фильм для наших
советских времен не совсем обычный: заграница, море, западные «преле-
79
сти», хотя и снят у нас, и по произведению нашего писателя-фантаста.
Удовольствие мы получаем уже от одной поездки в кинотеатр, – он в цен-
тре города, на театральной площади. Это лучший кинотеатр, капитальной
постройки, с прекрасно оформленными двумя залами, широкоформатным
показом и современной кинотехникой. Для нас, живущих в городке вагон-
завода, выезд в город – праздник.
У нас «престижное» место, на балконе по центру зала. Отсюда фильм
смотрится особенно романтично – наше сидение похоже на первое волни-
тельное свидание, и мы действительно испытываем чувство новизны об-
щения. Пальцы наших рук сплетены, переживания героев, горечь не увен-
чавшейся счастьем любви переливаются от одного из нас к другому и об-
ратно, вместе с гаммой светлых, волнующих чувств. В середине фильма
ты сжимаешь мне ладонь, шепчешь.
– Гена, ты так похож на человека-амфибию… Правда…
Сходство, действительно, есть, но насколько приятнее услышать это
от тебя. Еще бы! Исполнитель роли героя фильма сейчас один из популяр-
нейших среди женского населения страны! Значит, я – твой любимый ге-
рой! А что может быть дороже сердцу любящего мужа!
Пролетело счастливое лето, прошагала задумчивая уральская осень,
пора раздумий и грибных походов… Для нас это было время и близкого
узнавания друг друга, когда общение не ограничивается только любовной
близостью и духовными взлетами. В жизнь нашу вошел, хоть и не вели-
кий пока, быт. Бывают у нас и споры, и легкие размолвки по распределе-
нию обязанностей. Кстати, обязанность стирать белье и одежду ты взяла
на себя безропотно и тихо. А это делать приходится вручную, на стираль-
ной доске. И одежда моя рабочая бывает так загрязнена, что стирка нужна
каждую неделю; а отстирать не так-то просто. Ну, а мелкие наши неуряди-
цы заглаживаются до нуля гармонией супружеского союза, в жизни на-
шей намного больше радости, новизны ощущений, доверия друг к другу.
Мы не ползем по семейной колее, а взмываем все время вверх, оставляя
внизу скучный бытовой фон. Вот, и сегодня, наскоро приготовив завтрак,
ты тянешь меня на пригородную лыжную базу. Мы оба любим лыжное
катание, правда, у нас разные лыжные «амплуа».
– Оно, конечно, хорошо идти по лесу на лыжах, – рассуждаю я, когда
мы, получив лыжи, вперегонки бежим меж сосен и берез, периодически
падая, толкая друг друга, заходясь смехом от ощущения почти детского
восторга. Да и как я могу чувствовать себя, когда посреди бело-зеленого
наряда, на свежем морозном воздухе, у серебром покрытых сосен и бело-
телых берез – еще одна неповторимая прелесть: рядом, в унисон со мною
опьяненная прелестью природы, моя любимая и – уверен – любящая ты!
80
– Все-таки хочется скорости, риска. В Приливске зимой мы съезжали
на лыжах со спуска, их много у моря. Да и спуски непростые, с трампли-
нами.
– Да у вас и снега, наверное, не бывает! – поддразниваешь ты, нео-
бидно посмеиваясь.
– Сейчас снег редко зимой, а в годы моего детства зимы были, как
зимы, со снегом, морозы держались по месяцу.
– Сейчас мы проверим твои способности! Здесь недалеко есть искус-
ственная горка с трамплином. Она поменьше ваших спусков: посмотрим,
на что ты способен!
Горка действительно небольшая, правда, трамплинчик неплохой. Сей-
час покажу любимой жене класс! Всхожу на горку. Присел, толчок палка-
ми и я лечу, парю, краем глаз успеваю уловить выражение твоего лица,
влюбленное и вместе с тем тревожное. «Любит, значит, – переживает!» –
мелькнула мысль. И – короткий, как выстрел, треск – лыжа зацепилась за
неровность – лечу с трамплина на полутора лыжах, делаю рывок влево и
шумно падаю в непритоптанный, сбоку, снег. Хорош ударчик… Что-то
внутри звякнуло-ёкнуло; лежу, прислушиваюсь к себе: не покалечился?
И, с задержкой секунды на три, не более, твой крик-вопрос.
– Гена! Геночка! Что с тобой? – ты подбегаешь, падаешь на колени,
общупываешь, обцеловываешь, приговаривая, – Гена! Скажи что-нибудь,
не молчи! – А я притих, мне приятно твое переживание-волнение. Долго
не выдерживаю, хватаю тебя за руки и целую, целую, целую… Так, поце-
луями, лежа на снегу, заканчиваем нашу лыжную эпопею. И, заплатив за
сломанную лыжу, счастливые, едем домой.
В компании мы ходим редко, нам хватает счастья вдвоем. Но одно
«хождение» в гости запомнилось надолго. Леша Попов, мастер-механик,
о котором я рассказывал, пригласил нас на свой день рождения. С ним я
сошелся более, чем со всеми сослуживцами: оба молоды, романтики, только
Леша более раскрепощен и непосредственен.
– Проходите, смелее! – Леша широким жестом приглашает нас в од-
нокомнатную квартиру, которую они снимают с женой Олей. Оля под стать
Леше – светловолосая, интеллигентная, разговорчивая, приятная в обще-
нии; третья пара, постарше нас лет на несколько, тоже вписывается в наш
почти студенческий коллектив, но они уходят рано – ребенка оставили на
попечение хозяйки. Захмелели мы несильно: пили слабоградусное доро-
гое вино. Часов в одиннадцать вечера следует неожиданное Лешино пред-
ложение:
– Ребята! Давайте погуляем по зимним улицам нашего городка! – На
мой робкий вопрос: «Не поздно ли?», Леша смеется. – Да в этом вся и
81
прелесть! Не снуют прохожие, светят таинственно фонари. Прелесть!
Предложение, конечно, кажется смелым, ведь мы живем во времена
советские, с их жесткими в быту правилами и с минимумом «вольностей».
В заводских районах особенно блюдется общественный порядок, группы
дружинников фланируют по улицам городка до половины двенадцатого.
Но когда мы выходим в освещенный луной и фонарями, таинственный
мир покрытой снегом улицы, уже не жалеем о своем «безрассудстве».
Снежок поскрипывает под ногами – морозец-то шагнул за двадцатигра-
дусную отметку! Тротуары серебрятся разноцветной мозаикой, мороз по-
щипывает нос и щеки, воздух свеж и бодрит необыкновенно. Ну, разве не
счастливые это мгновения и минуты в нашей с тобой совместной судьбе!
На улице пустынно, редкие прохожие, кутаясь в воротники, спешат по
домам.
Вдруг Леша, разорвав нашу дружную цепочку (мы идем все «под
руку»), отбегает вперед и, повернувшись к нам лицом, дирижируя, запе-
вает свою (и нашу тоже) любимую песню «Вот так и живем, не ждем ти-
шины»… Мы подхватываем, песня органично вписывается в неповтори-
мый зимний пейзаж среди готовящихся ко сну домов; в них только редкие
окна припозднившихся жильцов освещены. А мы вдохновенно, с каким-
то мудрым пониманием смысла песни, распеваем её, уже не опасаясь по-
явления дружинников или милиции: «А дни нашей жизни, как птицы, ле-
тят, и некогда нам оглянуться назад…» И, что особенно меня поражает в
этот необыкновенный вечер (то ли уже ночь?) – ты, не особенно склонная
к вокалу, поешь раскованно. Уверен, не закуска-выпивка, не танцы, а зим-
ний вечерний ландшафт и слова песни, западающие в душу, останутся
светлым воспоминанием для нас на долгие-долгие годы…
В новый год получилось наслоение и дел, и развлечений. В ночь под
новый год мне пришлось руководить ремонтом кранового оборудования –
обычная практика в мартене: в праздничные дни сталь не варят, и можно
останавливать оборудование на ремонт. Времени уже около одиннадцати,
и мы спешим закончить работу. Обстановка нервная, напряженная, и я
стараюсь поднять ребятам настроение, – то недолгим ужином с чаем, то
напоминанием о двойном тарифе в праздничные дни. И когда самый мед-
лительный, но и самый основательный электрик, немец Лидзер затягива-
ет последнюю гайку, мы «со скоростью звука» врываемся в душевую, за
пять минут отмываемся от промышленной грязи и спешим по домам – до
нового года полчаса! Я спешу вдвойне – забегаю домой, забираю тебя;
переодевшись, мы бежим на организованный мною, комсоргом, молодеж-
ный вечер на квартире у одного из комсомольцев.
Вскоре после новогодних праздников тебя направляют на школьную
82
практику в глухую деревеньку – километров сорок от Невинска. Как нам
не хочется расставаться! Помимо понятного нежелания каждого из нас
остаться без «половины» даже на короткое время, есть еще одна, очень
серьезная причина… Мой любимый биолог не смог предотвратить этого
и ожидаемого, и вызывающего опасение акта – зарождения новой челове-
ческой жизни. Да, да! Уже несколько недель ты носишь под сердцем на-
шего ребенка! Понятно мое нежелание отпускать тебя, но эта практика –
решающая перед дипломированием, и её пропустить никак нельзя.
Четыре недели практики тянутся мучительно долго. Через неделю уже
получаю от тебя письмо: «Дорогой Гена! Я попала в небольшую деревню,
три километра от железной дороги. Добираться от станции можно только
машиной, или на санях, дорога идет лесом. Поселили меня к старушке,
она выделила мне уютную комнатку, из окон можно видеть опушку леса.
Лес еловый и сосновый, снега – по колено. Красота! Вот, если бы ты ко
мне приехал на выходные, я так скучаю…» В следующий выходной со-
брался к тебе, но – неожиданный, неплановый ремонт оборудования в
выходные дни… Прошло еще две недели, и я встречаю тебя на Невинском
вокзале, перехватываю баул с вещами, обнимаю, целую, и первый вопрос:
«Как самочувствие?»
– Нормально! Вези меня в нашу комнату!
Дома, после ужина и чая с праздничным (наш праздник – наша встре-
ча!) тортом, уже в постели, нежно прижавшись ко мне, рассказываешь о
своем житье в селе Шишковке.
– Ты знаешь, какая там природа дикая! Я несколько раз добиралась на
станцию, так страху натерпелась! Раз пошла пешком, иду – слышу, маши-
ну грузовая сзади едет. За рулем большой, страшный дядька. Кричит: «Са-
дись, девонька, подвезу!» Я замедлила шаг, а садиться в машину боюсь.
«Не бойся, не съем!» – кричит мужик. Оказалось, он из Шишковки, а там
все знают, что «училка» молодая приехала. В другой раз возвращаюсь со
станции, тоже пешком. Вдруг слышу шум на дереве, а там – что-то серое,
и глаза блестят! Присмотрелась, а это – рысь! Как пустилась бежать! Спа-
сибо, сзади на санях муж с женой ехали, посадили меня и довезли до де-
ревни.
– Героиня моя! Смелая сельская учительница несла знания людям,
преодолевая трудности! – и подкрепляю похвалу поцелуем. Ты же отрезв-
ляешь меня робким упреком, он в твоих устах равен большому, шумному
выговору.
– Да, героиня… А как я тебя ждала… Знаешь, я там убилась, теперь
за ребенка переживаю…
– Как убилась?! – заволновался я.
83
– Со школьницами с горки съезжала на санках, а санки переверну-
лись. Видишь, сколько мне пережить пришлось… А тебя нет и нет…
И стало мне донельзя стыдно. «Мог бы приехать и в последний вы-
ходной, за неделю до окончания практики». Я не оправдываюсь, не при-
вожу никаких доводов, только прижимаю тебя и нежно, покаянно выдав-
ливаю одно слово.
– Прости…
…Летом снишься мне несколько раз. Заметил, это происходит, когда
часто посещаю церковь. Во всех снах обращаюсь к тебе с нежными слова-
ми любви, испытывая неземное, одухотворенное чувство. Ты или сдер-
жанно улыбаешься, или одобряешь мои признания мысленно, и твое от-
ношение к ним передается мне. Такой высоты и чистоты переживания я
не испытывал раньше ни в снах, ни, тем более, наяву. Подтверждаются
поучения святых Отцов: через страдания очищается душа, только с чис-
той душой можно взлететь на такие высоты любви, покаяния и счастья.
Только с такой душой наши с тобою отношения небесные приближаются
к прообразу «духовного союза Христа с Церковью». Как обидно, что по-
добных высот не суждено было достичь, когда ты была здесь, на земле (и,
в основном, из-за меня, темного, неверующего), хотя духовное в наших
отношениях всегда преобладало над суетным, мирским – не как в молит-
ве, которую читаю о спасении твоей души: «аще земное возлюби паче
Небесного, аще о одежде и украшении тела своего печеся паче, неже о
просвещении одеянии души своея…» И как не хватало зачастую моих доб-
рых слов, одно из которых – «прости», произнесенное с любовью, смире-
нием и кротостью, с чувством искреннего покаяния, примирило бы и со-
единило наши души на закате семейной жизни, очистило бы их, прибли-
зило бы наши земные отношения к прообразу «духовного союза Христа с
Церковью»… Увы, только теперь мне довелось понять, что слово «про-
сти» должно произноситься всегда, когда мы видим хотя бы малейшее
проявление недовольства любимым человеком (и всех окружающих) и
обиды, и нерасположения. «Просить прощения нужно даже тогда, когда
нет сознания своей вины», – говорит замечательный российский богослов
Н.Е. Пестов. Сколько раз бывало: ты ждешь от меня проявления доброго
чувства и истинной любви, которая, по словам ап. Павла (1 Кор. 13,5 –
Ю.Ч.), «не ищет своего», а мне не хватает чуткости отозваться душевною
лаской. Или, подавив самолюбие, принять справедливо (а, если надо, и
несправедливо) вину на себя. .. А ласковые слова «Ларочка», «Ла», «Ки-
санька», «Лапочка?» – неужели так трудно было произносить в течение
всей жизни, а не в отдельные моменты (которые я описываю в воспомина-
ниях)? Впрочем, удивляться нечему: так далеко были от меня (или я далек
84
от них?) христианские принципы жизни не только в отношении к тебе, но
и ко всем окружающим.
Осознание твоей заслуги в становлении меня, как человека и как хри-
стианина, выражается в молитве, высказываемой утром и вечером своими
словами: «Господи, спасибо Тебе, что дал мне возможность проявиться в
этом мире, конечной стадии Твоего творения! Спасибо, что дал мне воз-
можность, дожив до преклонных лет, дойти до понимания Истины: а Ис-
тина, Любовь, Свет и Жизнь – это Ты, Господи! Спасибо, что в помощь
мне дал сопутницу-помощницу рабу Твою Ларису, которая, принимая на
себя, темное, греховное от меня и отдавая взамен светлое, теплое, и чув-
ством, и делом, вела к познанию Истины, т.е. Тебя, Господи! Спасибо, что
сопутница моя, замечательная, необыкновенная, преданная, беззаветная,
чистая сердцем, любимая, единственная и незабвенная, по воле Твоей ро-
дила мне замечательных детей, передав им долю своей праведности!»
Приближается полугодовой срок со дня твоего ухода из земной жиз-
ни. Написанный к этой дате сборник моих стихов о счастливых моментах
нашей совместной жизни, находится в типографии на изготовлении и дол-
жен быть готов через три дня. Мой «счастливый случай» – заведующий
типографией Валерий Дмитриевич (только у него оказалось «по зубам»
заказать дешево изготовление ста экземпляров этого и ранее изданных
сборников), узнав содержание сборника, отнес его к срочным и уменьшил
плату за него на треть.
Почему приурочен сборник к полугодию? Хочу собрать твоих сотруд-
ников на вечер воспоминаний о тебе, именно воспоминаний, а не помино-
вения – поминать тебя буду в Церкви, по всем нашим христианским пра-
вилам: закажу обедню, принесу кутью на панихиду, исповедуюсь и при-
чащусь. Смысл обязательной исповеди и Причастия донесла до меня ма-
тушка Пелагея, ведающая в храме заказом молебней, обедни, отпевания,
соборования, крещения, бракосочетания. Узнав, что заказываю обедню о
твоем поминовении, она прочла мне небольшую, но емкую лекцию о том,
как важно совместить поминовение с исповедью и Причастием.
– Понимаешь, очень хорошо, если в день поминовения близких ты
исповедуешься и причастишься. Во время Причастия ты со Христом, в
Его вечной жизни. Значит, и с усопшими ты близок особенно в эти мину-
ты. Тогда и молитвы твои доходят лучше к Господу и святым.
О глубинной сути сказанного ею я потом узнаю из книг и поучений. А
сейчас, получив сборники, договариваюсь в литературном объединении,
членом которого являюсь, о выделении помещения для проведения вече-
ра. Проблем не возникает, руководитель объединения Моторина обещает
собрать и членов-поэтов, которые знают и меня, и тебя: не раз бывали на
85
вечерах и презентациях, даже угощались за одним столом. А к тебе у Таи-
сии Ивановны особое отношение – вы, по маме твоей, землячки с Мото-
риной. «Ну, проблем собрать сотрудников тем более не должно быть», –
уверен я. У меня, кроме сборника, подготовлены полтора десятка песен,
посвященных тебе до и после твоего ухода. Звоню «вечному» организато-
ру мероприятий среди ваших сотрудников Вале Мишиной. Она с удоволь-
ствием обещает собрать всех, как она говорит, «наших». Но… за день до
проведения вечера Валя сама «находит» меня по телефону.
– Знаешь, Гена, народ неактивно откликнулся. У одного торжество, у
другой поездка к детям, у третьего дача – время-то летнее.
– Жаль… Мне навстречу пошли, зал выделили, члены литобъедине-
ния соберутся. Ну, ничего не поделаешь… У меня тогда такая просьба: я
передам сборники тебе, а ты распространи их среди «ваших». Хорошо?
Вечер все-таки состоялся, но свое участие с воспоминаниями о тебе я
сократил до минимума, остальное время заняли другие поэты. А сборни-
ки раздал присутствующим, их брали с интересом, ведь в них – личные
переживания и боль соратника по перу… Спел несколько песен о тебе,
ушедшей… Вот отрывок одной из них.
Ты приходишь ко мне в час душевного света,
в час покоя, души чистоты.
Здравствуй, здравствуй, родная,
здравствуй, здравствуй, святая,
здравствуй, здравствуй, небесная ты…
Наступила августовская сказочная пора, моя любимая. В этот год она
укутана покровом тоски-печали. Мне хочется её ослабить, притушить, и я
иду со своими сборниками, песнями на Пушкинскую набережную – лю-
бимое место вечернего (да и дневного) отдыха приливчан. Ты помнишь
такие же мои выходы с гитарой, когда песни свои дарил я людям не от
тоски, а от избытка внутреннего, не очень-то и сознаваемого счастья? А
сейчас беру с собой не гитару, а магнитофон с записью наиболее люби-
мых песен. Пристраиваюсь на обычном месте, недалеко от памятника ве-
ликого поэта (его сюда недавно перенесли, раньше он стоял у знаменитой
«каменной лестницы», существующей уже сотни лет), включаю магнито-
фон, раскладываю сборники стихов, песен и прозы. Закуриваю, и вижу
жадный, просящий взгляд темных глаз на загорелом лице.
– Что, свои книжки предлагаешь? – после утвердительного ответа
мужчина лет сорока пяти, худой, скромно одетый, просит у меня сигарету.
– Уже час не курил, душа горит.
– Так часто куришь?
– Да. Без курева не могу, особенно сейчас. В тоске живу.
86
– А почему в тоске?
– Да от жены с детьми отчалил. Теперь здесь без вещей и документов
перебиваюсь. Живу в летней кухне у знакомых, подрабатываю на уборке
набережной. Платят мало, зато наличными.
Мы знакомимся, его зовут Петром. Жена и дети живут в недальнем
селе.
– Жена любит выпить, стала погуливать. Долго терпел, потом бросил
все и уехал в город. Живу пока в кухне, и зимой не знаю куда деваться –
кухня-то не топится. А у меня что-то легкие барахлят. – Он и вправду
часто покашливает нехорошим «легочным» кашлем. Душа моя сейчас, как
никогда, открыта чужому одиночеству, неустроенности, душевному раз-
ладу. Поэтому искренне сочувствую ему, пытаюсь поддержать хотя бы
морально. Петя это чувствует и лепится ко мне. Мы с ним съедаем мой
скромный завтрак, выкуриваем мои сигареты; и первый покупатель сбор-
ника стихов – радостное событие. А пожертвование пожилой поэтессы
добавляет энтузиазма. Мне сейчас тоже нужны деньги; Валерка не рабо-
тает – у нее курсовые, поездки в Москву на экзамены, у Андрея заработки
никудышные – заказов у завода практически нет. Но не смогу не поде-
литься «заработком» с несчастным Петром. «Свернув» свой «лоток», вме-
сте с Петром подхожу к каменной лестнице – выходу в город. Здесь –
время уже вечернее – бурлит многоплановый стихийный рынок: продают
все, от побрякушек до сигарет. У табачного ларька Петр недвусмысленно
задерживается, достает рубль.
– Штучные не продаете? – Нет.
Во мне борется скупость бедняка, добывшего копейку, с участием к
Петру и желанием помочь ему. Вспоминаются сказанные про бедную вдо-
ву слова Господа, которая положила в сокровищницу храма две лепты:
«Истинно говорю вам, что эта бедная вдова больше всех положила, ибо
все те от избытка положили в дар Богу, а она от скудости своей положила
все пропитание свое» (Лк. 21,3-4 – Ю.Ч.). Любовь к ближнему перевеши-
вает: добавляю Петру пять рублей.
– Бери пачку. – Он, счастливый, с пачкой «Примы» (дешевые сигаре-
ты без фильтра – прим. авт.), предлагает, – давай покурим. Не отказыва-
юсь, теперь я «бессигаретный». Зато помог «торгующему»: так называют
христиане бедных, требующих помощи. Почему «торгующие»? Но ведь
мы своим добрым отношением, помощью, «покупаем» у них милость Бо-
жию. Об этом в Евангелии сказано: «торгующие» – это те, кто будет сви-
детельствовать о том, что, когда они алкали, я дал им есть, жаждали – и
мы напоили их. Они нужны каждому из нас, чтобы нам же и спастись,
поэтому мы сами должны искать их. Св. Филарет Милостивый называл
87
их «господами» и в них видел «Старшего Брата» (Мф. 25, 40. – Ю.Ч.), т.е.
страждущего Христа. Уверен, Господи, это Ты даешь мне шанс проявить
себя добрым делом! И пытаюсь помочь Петру, морально опущенному кру-
тым поворотом в своей жизни…
– У тебя дома есть что-нибудь на ужин? – спрашиваю Петра и вижу
нелепость своего вопроса – в его глазах голодный блеск. «Да простят меня
дети, потрачу «прибыль» на Петра». Да и сам изрядно проголодался. Даю
Петру деньги – купить на все пирожков с картошкой. Пирожки горячие,
только что из печи. Мы с жадностью набрасываемся на них. Перед едой
успеваю перекреститься и вижу – Петр следует моему примеру. «Видно,
проснулся Божий свет в твоей затурканной душе, Петя…» Почему затур-
канной? Он кажется мне слишком несмелым, пассивным по отношению к
жесткой земной жизни. «Может, алкогольный синдром?» – допрос с при-
страстием во время еды показывает, во всяком случае с его слов, что при-
страстия к алкоголю у него не наблюдается.
Когда с пирожками покончено, закуриваем еще по «Приме», теперь я
«нахлебник» у Петра.
– И как ты мыслишь свою дальнейшую жизнь? Думаешь вернуться к
жене, детям?
– Не знаю… Сейчас кажется – не вернусь. Не знаю…
– Ты говорил, что нет документов. Где они?
– Да там же, в деревне. Не отдает жена. А паспорт потерял… Но есть
трудовая, военный билет.
Чем могу помочь по большому счету? Главное: квартира и работа,
они взаимосвязаны. Вот, если бы работа, да к ней местечко в общежи-
тии… «Надо у Симы, племянницы, узнать. Может им в жилищную конто-
ру нужны рабочие?»
– Петро, а что умеешь?
– Слесарить, по сантехнике разряд есть, машину могу водить.
– Знаешь что? Я узнаю насчет работы, а заодно – насчет квартиры.
Несколько дней я хожу на набережную, и Петр тенью следует за мной.
Попросил у меня лезвий, я принес ему использованных, но еще бреющих
– купить новые не хватает финансов. Примечательно, что перед этим ты
снишься мне, просишь лезвия, вставляешь их в станок для бритья…
На третий день моих «стояний» на набережной происходит еще одно
знакомство. К моим сборникам подходит коренастый, спортивный, сред-
него роста, моих лет лысоватый мужчина и начинает тщательно перелис-
тывать-перечитывать содержание сборников. Глаза умные, остроносый,
лицо располагающее, полон энергии и молодого задора.
88
– Давно пишете стихи? – глаза пытливо изучают – радуются встрече с
новым человеком. Видно, что он общителен, открыт. Но, чувствую, что-то
тут и еще есть в его повышенном интересе к стихам.
– Да недавно четверть века исполнилось, как первые мои стихи по-
явились в печати. Потом были публикации в коллективных сборниках, а
это – сборники последних лет. Видите, есть и проза, и песни, и стихи.
Песни стал сочинять совсем недавно, года три назад. Успел даже, видите,
записать на диски.
– Смотрю, у вас и религиозная тема затронута, – он читает название
сборника, – «Святая Троица, прости нас!».
– Да, пришли эти стихи, когда еще и верующим-то по-настоящему не
был.
– А теперь?
– А теперь толчок дал Господь мне полгода назад… Толчок печаль-
ный, если не сказать больше…
– …
– Жену потерял… И, когда потерял, понял, как люблю её, люблю одну-
единственную, хотя в жизни семейной много ей горького пришлось от
меня испить…
– Но, наверное, было и счастье в супружестве?
– Конечно. Вот, сборник не для продажи. В нем стихами описаны
счастливые дни, месяцы и годы нашей семейной (и до неё) жизни.
– Да… – Он внимательно читает вступление и первое стихотворение
о нашей с тобой встрече в Зыряновке. – Вы счастливый человек! А у меня
все не так… Прожили сорок лет вместе, двое детей. Но всю жизнь испы-
тывал подавление моих увлечений со стороны жены. Я ведь тоже пишу
стихи. И теперь, когда её не стало (это случилось восемь месяцев тому
назад), получается, что у меня нет безутешного горя. Даже, я бы сказал –
ощущение какой-то свободы.
– Вы посещаете литобъединения?
– Да, при газете «Приливская правда».
– Понятно. Я состоял его членом, но давно, лет двадцать назад. Сей-
час числюсь в другом литобъединении, правда, в последнее время, ско-
рее, формально. Когда стал песни сочинять, отошел как-то от коллектива,
занялся изданием сборников, записями песен, выступлениями, часто с
внуком. Видите, у нас с ним даже совместный сборник детских песен есть.
– Да, прямо интересная встреча! Ситуация у нас с вами похожая, ин-
тересы совпадают. Только у меня своих сборников нет, есть несколько
публикаций в газетах. Давайте толком познакомимся. Меня зовут Петр
(снова Петр!).
89
В это время подходит мой подопечный Петя, и я радую его новостью:
есть вакансия сантехника, и даже есть, где ночевать, – приличная дежурка
с диваном, теплая. Выслушав информацию, он молчит, ревниво посмот-
рев на второго Петра, отходит, стоит, курит.
– А я здесь недалеко у детей бываю, и всегда пользуюсь случаем, что-
бы по набережной пройтись, воздухом морским подышать, – продолжает
второй Петр прерванный разговор. Вечер у моря чуден. Я оборачиваюсь
лицом к морю, к востоку, откуда солнце всходит, где, по Преданиям, Гос-
поди, – дом Твой, рай… Лучи заходящего солнца освещают прибрежную
зону, малахитовую, с легкой волной, ширь залива. Вдалеке видны при-
морские села, которые огибают залив, у одного из них – наш с тобой (так
и будет наш до моего земного конца!) дачный участок, «уголок наш райс-
кий земной»… Слабый ветерок, август дышит звуками мягкого прилива.
Какая благодать! Она способна вызвать восторг, счастье встречи с вели-
чием всего созданного Тобою, Боже! Раньше, когда ты была рядом, я ис-
пытывал это счастье в полной мере, теперь оно ущемлено. Зато есть пони-
мание истины – временная земная жизнь кончается, и нужно делать не-
простые шаги в сторону вечной, небесной – ведь и твоя сущность где-то
там… И моя душа стремится к ней через немыслимый барьер «матери-
альный мир – мир Небесный».
А новый Петр намекает – он не прочь заиметь пару моих сборничков,
«внимательно почитать на досуге». Денег у него с собой нет (Петр в
спортивном костюме), но он заплатит после. Мы с ним сердечно проща-
емся, договорившись в ближайшее время созвониться. Он уходит, а я пы-
таюсь понять смысл этих двух встреч. Ну, хорошо, первый Петр – объект
моей христианской заботы, «торгующий», требующий помощи, тут все
ясно. А второй Петр – случайная встреча? Но в жизни «случайных» встреч
не бывает, как и вообще случайностей. Все совершается по Промыслу
Божию, для каждого явления, события есть высшая цель, определенная в
предвечности. Я хорошо знаю, что все происходящее в жизни христиани-
на имеет значение для судьбы его души в будущем веке, в его новой веч-
ной жизни. Прав о. А. Ельчанинов: «Нет случайных встреч: или Бог посы-
лает нужного нам человека, или мы посылаемся кому-то Богом, неведомо
для нас». Интересно, каково веление Божие в нашем случае? Возможно,
мы оба нужны друг другу – оба потеряли жен, оба связаны с литературой.
Да, а что сказал второй Петр по поводу моего верования в Господа? От-
несся уважительно, даже пожалел, что не крещен, хотя у него в семье все
православные: и покойная жена, и дети (у него дочь и сын, внук). Одно
мне абсолютно ясно: со вторым Петром мы должны обязательно пооб-
щаться, и, может, знакомство перейдет в приятельство, даже дружбу. И,
90
может, он тоже, окрестившись, присоединится ко мне в движении к Тебе,
Господи? Как это свяжется с моим намерением – после окончания книги
уединиться для служения Господу? Но сейчас он зачем-то послан мне.
Зачем? Может, для того, чтобы подвигнуть его к крещению?..
Наш «рабочий день» с первым Петром окончен, начинает темнеть.
Собираю свои «цацки», и Петр провожает меня до каменной лестницы
(ему не нужно подниматься вверх). Сегодня у нас неплохая выручка.
– Петя, для устройства на работу нужны твои документы. Поэтому
держи деньги на проезд в автобусе до твоей деревни и обратно. Постарай-
ся обязательно привезти документы. Контрольные встречи – завтра и пос-
лезавтра. Тогда и условимся о твоей встрече с будущим начальником. До-
говорились? – самого же меня мучают сомнения. Сумеет ли проявить на-
стойчивость и забрать документы у жены, не соблазнится «билетными»
деньгами, не истратит на что-нибудь другое? В одном только не сомнева-
юсь: мой долг – сделать все, от меня зависящее, чтобы помочь этому чело-
веку.
Сегодня иду в гости к Зине и Васе, моим первым учителям в право-
славии и, по-настоящему, брату и сестре во Христе. Уже в прихожей меня
охватывает благодать благочестия живущих в этой двухкомнатной квар-
тире. Из прихожей в открытую дверь виден угол кухни, увешанный ико-
нами, с горящей лампадкой. Зина, землячка твоя, делая ударение на «о»,
радушно встречает меня, Вася встает с дивана, пожимает руку.
– Мир и благодать Божия этому дому! – приветствую хозяев и прохо-
жу в комнату, где накрыт стол.
– Сейчас будем обедать, – Зина суетится на кухне, через несколько
минут выходит к нам. – Помолимся, и будем кушать.
Мы втроем молимся у икон в углу комнаты. Начинаем с «Отче наш»,
потом «Богородице Дево, радуйся Благодатная Мария», «Достойно есть…»,
«Очи всех, Господи…» Подъем необыкновенный: это первая моя коллек-
тивная трапеза с братьями во Христе. Зина для меня выставила на стол
яйца, колбасу, сметану – она скоромного не ест, а мне сегодня можно –
вторник. Для меня мясное и молочное – тоже редкая еда, но из уважения к
хозяевам пробую всего понемногу.
– А теперь наши уральские шанежки с чаем! – Зина несет их полную
тарелку, еще горячих, с картошкой сверху, такими ты меня часто угощала
в Зыряновке…
После трапезы и молитвы начинается живая, интересная и поучитель-
ная беседа. Собственно, первая её часть состоит из моих вопросов и отве-
тов: отвечает Зина, Вася иногда добавит что-нибудь. Вопросов у меня уйма:
и о поведении в храме, и о тонкостях и последовательности церковной
91
службы, о поминовении усопших и о правилах моления за здравие живу-
щих. Зина, несмотря на отсутствие высшего образования, хорошо разби-
рается в православном Богословии, досконально знает Священное Писа-
ние и Священное Предание, творения Святых отцов Церкви. Неудивитель-
но, ведь она человек воцерковленный, и давно, еще с советских богопро-
тивных времен. Многие годы ее окормляет духовный отец.
Новозаветную историю ухода Божией Матери и Иосифа с Богомла-
денцем в Египет для спасения Младенца от слуг царя Ирода она расска-
зывает живо, ярко, со слезами на глазах, в таких подробностях, которых я
не встретил и перечитав позднее немало православной литературы.
– И подняла Матерь Божия руки к небу, и воскликнула: «Боже! Помо-
ги нам!» И что ты думаешь? Лев постоял, постоял, повернулся и ушел…
Зина знает, что поворотным моментом на пути моем к Тебе, Господи,
стал уход сопутницы из земной жизни и моя проявившаяся вспышкой
любовь к ней.
Да, любовь к тебе, уже неземной, – стержень моей нынешней жизни,
черпающей силы в православной вере. Знаю, что двигаясь по пути Исти-
ны, должен буду подойти к моменту, когда Любовь к Господу превысит
все другие привязанности, – и земные, и небесные, – но сейчас любовь к
тебе, вина моя перед тобою, память нашего земного-духовного счастья –
фундамент, на котором строю свою веру, совершенствуюсь в ней.
Поэтому разговор наш не может не коснуться тебя, любимая.
– Стараюсь, Зина, забыть о том, что пропало Ларино тело. Хотя умом
понимаю (и верою тоже), что душа – основа человека, «сбросившая одеж-
ду», знаю, что она жива, – это и сны подтверждают, – все равно бьет меня
это по сердцу, наводит тоску.
– Надо, Гена, сердцем же и уразуметь, что на смерть тела земного
воля Божия. А смерть-то – из-за греха и порчи души, от Адама и Евы по-
шло это. Господь хоть и замедлил разрушение тела, но смерть осталась.
Один святой сказал, что в мире, испорченном грехом, смерть – единствен-
ный выход. Человек воскреснет в новом теле.
Разговор переходит на нашу, земную жизнь. Зина рассказывает исто-
рию своей встречи с Васей, их женитьбы. Женаты они не так давно, Вася
ушел от женщины, с которой жил без венчания и регистрации. Теперь
брак их с Зиной скреплен в Церкви, и вся жизнь и работа – в Церкви.
Счастливая пара! Об этом я и говорю им.
– Ты думаешь, у нас всегда была благодать в семье? Когда пожени-
лись, Вася увлекался выпивкой. С утра друзья-товарищи маячат у окон,
зовут попировать (уральское слово!), и так весь день. Мучилась с ним,
мучилась, и посоветовали мне наши церковные Васю повезти к святому
92
источнику. Исповедался он, искупался в источнике и с тех пор не выпива-
ет; в церковь стал ходить, потом и работать там. Вот тебе и пример благо-
дати Божией – все может Господь, все в Его силах. Только, помни, нужно
пойти добровольно навстречу благодати.
Спрашиваю мнение Зины о последнем моем сне. А сон такой. Ты дви-
гаешься ко мне (или летишь?) в каком-то незамкнутом пространстве, про-
тягиваешь ко мне руки. Лицо твое молодое, лет тридцати, одухотворен-
ное, кожа золотистая. Я, тоже с распростертыми объятиями, спешу к тебе.
Во мне (и в тебе – я это чувствую) необыкновенное, непередаваемое чело-
веческими словами, неземное, небесное состояние восторга и небывалой
нежности. Мы обнимаемся, излучая взаимно чистую, возвышенную (на-
верное, небесную) любовь. Такое духовное наслаждение не посещало меня
в земной жизни никогда! Можно только представить, и то отдаленно, сте-
пень чистоты моей кающейся души… Ты тихо что-то говоришь, прошу
повторить – не расслышал. И слышу слова – свидетельства истины, сло-
ва-призыв, слова успокоения: «Будем жить сначала…»
Зина долго молчит. Отвечает раздумчиво, как бы взвешивая каждое
слово.
– Благодать Божия всегда с нами… Вот, тебе подтверждение, что душа
не умирает, что она начинает жить без тела новой совершенно жизнью. А
тебе Господь словами жены предназначает новую – уже здесь – жизнь.
Подальше от всего плотского, земного, ближе к Господу.
Ухожу от Зины с Васей с гостинцами для Мишули, а, главное, со свет-
лым чувством от общения с истинными христианами, светлыми душой,
беззлобными, кроткими и смиренномудрыми. И частица их света теперь
во мне… Помоги, Господи, пронести её, увеличив многократно, до конца
моей земной жизни…
Перед уходом выяснил у Зины еще один вопрос: мой бывший сослу-
живец из Холмогорок раза два приглашал меня повидаться с иеромонахом
Григорием. Тот периодически приезжает в Холмогорки, здесь живет его
больная мама.
– Очень интересный и грамотный священнослужитель, доброты нео-
быкновенной. Мы с ним хотя и разных взглядов (сослуживец – из новых
идейных коммунистов), но довольно дружны. Он даже увлек меня своими
рассуждениями в область духовную. Да и вообще мы, новые коммунисты,
по-другому относимся к вере православной, чувствуем, что это последний
бастион перед напирающим Западом и Америкой.
Недавно он опять напомнил: о. Григорий приезжает на неделю. И дал
адрес.
93
– Зина, еще совет нужен твой. Мой бывший сослуживец предлагает
встретиться с иеромонахом из Белоруссии, приезжающим к маме в Хол-
могорки. Очень хочется поговорить, ведь он служит в храме в селе Корма,
недалеко от родины моего отца, всего в пятнадцати километрах. Да и по-
том, у меня вопросы есть, которые с батюшкой не достанет времени ре-
шить, а с ним можно в домашней обстановке обстоятельно поговорить.
Но что-то меня останавливает: может, раскольник какой. Потом, рекомен-
дует коммунист…
– А как его зовут?
– Отец Григорий, Игорь (сослуживец) говорит, – молодой, лет сорока.
– Подожди, подожди… В Холмогорках? Да никак это сынок мой ду-
ховный Алеша! Он с детства верующий, в детдоме воспитывался. Потом
кончил духовную семинарию в Киеве. Я же его сестренку крестила! Пра-
вильно, он служил на Украине, а не так давно перевелся в Белоруссию. Да
он замечательный духовник, в девственности с юных лет. Конечно, поез-
жай! И привет от меня передай, скажи, как освобожусь, навещу их с ма-
мой.
Вечерняя молитва, святое время, когда можно, отвлекаясь от житейс-
кой суеты, побыть с Господом, испросить у него прощения за себя и за
всех усопших родных, дорогих и незабвенных… По совету Зины, соста-
вил список всех, о ком молюсь за здравие и за упокой, чтобы не упустить
ни одного из них. А вот и совет из книги (одного из святых): когда мо-
лишься и делаешь крестное знамение, представлять распятого на кресте
Спасителя, чтобы при обращении к Богу между тобой и Им был Христос,
который «прибежище», а Отец – «упование». Когда начал совет этот при-
менять в молитвах, насколько ближе стал к Господу Иисусу Христу, на-
сколько полнее стала молитва!
После молитвы рассматриваю фотографии из «твоего» альбома. На-
чинаю по порядку, с детских лет. Ты у гроба усопшего папы, лет шести, в
шапке мужской, в шубке, только глазенки выделяются на укутанном в меха
личике. А здесь постарше, лет двенадцати, с братом Никитой. Держишь
его за руку, а у самой ручонки, как палочки, худенькие, слабенькие. И
такая нежность охватывает меня, хочется целовать эти ручонки, которые,
повзрослев, будут мне и детям стирать белье, шить штанишки и шубки,
вязать свитера и безрукавки, носки, которые и сейчас ношу… Не пони-
маю, почему раньше, когда ты была рядом, не всмотрелся внимательно в
твои детские черты, не проникся любовью-нежностью к этой поселковой
девчушке, помогавшей маме с ранних лет, любившей лес, родину свою,
сельское подворье дедушкино и бабушкино в далекой вятской деревень-
ке? Уверен, всмотрись я раньше внимательно в тебя, ту, далекую, девочку,
94
подростка из пятидесятых – сколько бы счастливых моментов добавил к
нашему сорокалетнему супружеству, сколько бы грубостей, обид не допу-
стил! Насколько раньше проявилась бы моя огромная любовь к тебе, в
которой – больше нежности и доброты, а меньше плотской, страстной при-
вязанности! Так добираюсь до первых приливских фотографий – ты с
сыном грудным на руках. Наплывают воспоминания о нашем переезде в
Приливск.
…Лето последнего нашего года жизни в Невинске знаменуется двумя
важными событиями. Собственно, одно произошло еще весной, когда энер-
гетик мой окончательно заболел, и начальник наш Прохоров начал мо-
рально готовить меня к переводу из и.о. (исполняющий обязанности) в
энергетики. Но неумолимая судьба в лице замдиректора Коваленко уво-
дит от заманчивой перспективы получить повышение в должности и в
окладе. Он вызывает меня через Прохорова в конце дня и, не давая подго-
товиться, берет «быка за рога».
– Слушай, земляк приливский! В заводе создается лаборатория новой
техники, без нее мы не решим поставленных перед нами задач. Дело важ-
ное, непростое, требуются грамотные, толковые инженеры. Вот, я и поду-
мал, не пора ли тебе оторваться от мартена и приложить свои инженерные
знания для разработки новых технологий обработки материалов – ультра-
звуковых, электроимпульсных?
– Леонид Борисович, но у меня повышение намечается, энергетиком
цеха могу стать…
– Эка невидаль! Энергетиком может работать и ваш мастер-теплотех-
ник, опыт у него богатый, цех знает, как свои пять пальцев. А вот новое
исследовать, внедрять его в производство – удел инженеров с большой
буквы! Да, потеряешь в зарплате, но есть перспектива роста, от инжене-
ра-исследователя до заведующего лабораторией, а у него зарплата не мень-
ше, чем у энергетика. И пойми, вы будете зачинателями, там у Юры Бур-
нашова, директорского зятя, пока всего четыре человека, включая его жену.
Вы начнете с нуля, будете у истоков мощного отдела новой техники, и
горизонты у вас – необозримые!
Коваленко мог бы и не тратить столько слов: моя жаждущая познания
натура уже глотнула «наживку», и слабое мое возражение носило скорее
формальный характер. Конечно же, мне хотелось инженерной творческой
работы! А что касается зарплаты? – никогда в своей трудовой деятельно-
сти не гнался за «материальным».
Через неделю я уже в ЦЛНТ (центральная лаборатория новой техни-
ки), – так называется вновь созданная в заводе структура, – осваиваю тео-
95
рию ультразвуковой обработки для применения ее к ультразвуковой пай-
ке, впереди – еще несколько интересных разработок. Коллектив наш мо-
лодежный, Бурнашов – классный специалист и человек, умело руководит
нами без окриков и нудных наставлений, «держит марку» нашей лабора-
тории перед начальством и смежниками. В семейной нашей жизни новая
работа отразилась только плюсами: теперь не ношу на стирку тебе гряз-
ных спецовок, на работе не задерживаюсь, да и комсомольскую нагрузку
автоматически сбросил. А в разгар лета – центральное событие в нашей
пока небольшой семье, – сдача тобою госэкзамена на звание учителя био-
логии и химии, сдача успешная, на «отлично». Это тем более подвиг, что
ты беременна на шестом месяце! К тому же, получаешь направление в
Невинскую школу рядом с домом (по месту работы мужа – в Невинске,
таков закон), да еще и с зачетом декретного периода.
Кажется, судьба нам покровительствует, все сулит благополучие и
удачу, живи да радуйся! Но моя неугомонная сущность не желает остано-
виться и закрепиться на стабильном отрезке жизни. Я до легкого психоза
заскучал по Приливску! И мой врожденный эгоизм (или веление судьбы?)
не внемлет голосу рассудка: здесь у нас работа, квартира, перспектива
увеличения семьи (а, значит, возможно улучшение квартирных условий),
а я заладил: хочу в Приливск, к морю! Понимаю, зуд не случаен, он зовет
меня к новым трудностям, к новым знаниям. Более достойным удивления
и, вместе с тем, восхищения является твое поведение в этой ситуации.
Уверен, девяносто девять жен из ста решительно пресекли бы даже роб-
кие попытки «сомасшедшего мужа» враз сломать наметившееся благопо-
лучие, да еще и с риском для здоровья будущего ребенка. Они бы насмерть
стояли за сохранение «статус-кво» своей жизни, вплоть до расставания.
Даже если бы очень любили своих мужей.
…Чтобы быть одной из ста, нужна не только любовь к мужу и не
только паническая боязнь расстаться с ним, но нечто большее, какая-то
способность к пожертвованию, смиренномудрие и прямо-таки библейс-
кое послушание! Как твое поведение тогда совпадало с наказами Иоанна
Злотоуста: да не уклонится жена против воли мужа, да будет покорной,
любовь свою показывать всей жизнью! Не могу не вспомнить и апостоль-
ское высказывание на этот счет из Нового Завета: истинное украшение
жены «в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоцен-
нее перед Богом» (1 Пет. 3, 4 – Ю.Ч.). Остается только поражаться, каким
образом, когда (с рождением?) передана тебе эта, от Бога, мудрость, тебе,
внешне не верующей, да еще и отвращаемой от Бога всем складом без-
божного советского времени? Правда, ты взяла с меня обещание, что че-
96
рез десять лет поменяем Приливск на Урал; конечно, это было чисто фор-
мальное условие: прожили мы с тобой в Приливске все сорок с лишним
лет…
…Как бы то ни было, ты вняла моим причитаниям и согласна – не без
сожаления и горечи – ехать в Приливск. Мало того, берешь на себя первое
семейное испытание – организовать отправку вещей (которых у нас зна-
чительно прибавилось) в контейнере. Я же отрабатываю еще неделю и
трачу время на оформление документов к увольнению и сдачу заводской
квартиры, то есть нашей комнаты. Мое решение уволиться и уехать в При-
ливск огорчает Коваленко.
– Жаль, жаль. А мы планировали тебе следующее повышение (к это-
му времени я – уже старший инженер). Ну, что ж, удачи тебе в Приливске!
Передавай ему привет от уральца Коваленко… А жилье там есть?
Говорю «есть». Зачем ему знать, что едем к маме, она живет в одной
половине жактовского (муниципального) флигелька, бывшего до револю-
ции конюшней у хозяина всего подворья. Удобств никаких, вода за квар-
тал в колонке, отопление углем, высота потолка два метра. У мамы две
комнатушки, в одной печь, другая, девяти квадратных метров, выходит
двумя окошками в «палисадник». «Палисадник» – мамина гордость, око-
ло одной сотки у дома, огороженной и как бы своей. Он служит и огоро-
дом, и мини-садом, в нем даже есть «зона отдыха» – столик со скамейкой,
над ними – виноград, он – защита от солнца и дождя. Есть здесь и кровать
для летней ночевки. Вход в «палисадник» – через коридоры, их целых
три. Получается маленькая «усадьба», изолированная, – условно – от ос-
тальных жильцов двора (во дворе еще дом на четыре квартиры и флигель,
построенный недавно). А я на нее, стеснив маму, согласен поменять ком-
нату с удобствами и отказываюсь потратить время для размена этой ком-
наты на квартиру в Приливске.
Ко всем трудностям переезда добавляется еще одна: нам необходимо
заехать в Москву, в министерство образования. Тебе дано направление в
Невинск, и нужно получить разрешение на свободное трудоустройство в
Приливске. Сопутница моя любимая! Как мужественно ты переносишь
свалившиеся, точнее, сваленные мужем проблемы! У тебя даже хватает
оптимизма мечтать о будущей жизни в Приливске.
– Будем купаться в море, загорать… Рыбу ловить… А какая рыба ло-
вится у вас в Приливске? (Ты – рыбная натура, любишь её в любом виде).
– Всякая: лещ, сазан, судак, чехонь. А самая распространенная – бы-
чок. Этой рыбы мы уж точно с тобой наловим! Её знаешь, как надо есть –
бычка? Потрошишь, обмакиваешь в муке и – на сковородку с постным
маслом; так называют у нас подсолнечное масло. Бычки обжариваются,
97
покрываются аппетитной корочкой – объедение! Для пущего наслажде-
ния можно в сковороду разбить яйца. А если еще и с огурчиком соле-
ным…
– Хватит! Не разжигай во мне зверский аппетит! А где будем купать-
ся?
– У нас несколько «культурных» пляжей, не хуже черноморских. Са-
мый лучший – так называемый Центральный. Мама живет как раз у этого
пляжа, всего три минуты ходьбы, представляешь? – подогреваю я твое
любопытство и свое нетерпение. – Неужели через сутки мы окунемся с
тобой в воды Азовского моря?!
Разговор мы ведем по пути в министерство. Билеты у нас на вечерний
поезд, и нам, – кровь из носа! – нужно добиться приема сегодня. В мини-
стерство нас пропускают, не спрашивая документов, благодаря твоему
выросшему животику. Часа два сидим, ждем приема у замминистра. Вы-
шедшая секретарша «убивает» сообщением.
– Замминистра нужно срочно уехать. Прием на сегодня окончен!
Со смелостью отчаяния бросаюсь к секретарю.
– Прошу вас, помогите! Жена, вот она, беременна, а у нас билет на
вечерний поезд, едем домой!
– А какой вопрос у вас?
– Получить открепление, у нее направление по месту бывшего наше-
го жительства; а мы срочно переезжаем к моей старенькой больной маме!
Секретарь, посмотрев на твой животик, – видно, тронул он женское
сердце, – просит подождать, входит в кабинет зама и через минуту при-
глашает тебя, – в виде исключения. Еще через пять минут ты выходишь
сияющая, подбегаешь ко мне, суешь документ на шикарной министерс-
кой бумаге и шепчешь.
– Дали открепление! – За дверьми приемной я обнимаю тебя, целую
нежно: люблю тебя вдвойне – ты же мама нашего будущего ребенка. И
мы, снова оказавшись, как когда-то, без квартиры, без работы, по-прежне-
му счастливы – потому что вдвоем (нет, уже втроем!).
Мама и брат Виталик встречают нас домашним виноградным вином,
бычками с яичницей и изобилием приливских овощей. Стол «накрыт» в
«палисаднике».
– За приезд! – Виталя поднимает рюмку с вином, – за удачу на новом
месте, счастья вам и процветания!
«Счастье у нас уже есть, а процветания будем добиваться», – мыслен-
но добавляю я к пожеланию брата. А вслух говорю.
– А как у тебя с семейным счастьем, брат?
Виталик бесшабашно смеется.
98
– У меня уже второе счастье, то бишь, вторая жена, вы с ней вечером
познакомитесь. Балерина, высоких материй, но и в делах житейский не
даст себя «обвести вокруг пальца». Требует нарядов, комфорта и любви.
Успеваю дать ей и первое, и второе, и третье. – Брат работает прорабом на
строительстве, зарабатывает хорошо и может позволить себе приличные
траты на жену. С первой он разошелся давно, после этого долго был холо-
стяком, дружил со многими женщинами, и, вот, наконец, решил зажить
семейной жизнью. Я рад за него, и тост мой выглядит так.
– Тогда за наше, всех нас, семейное счастье! – Мама горячо поддер-
живает меня.
– Да, да, и за вас, Виталя с Галей! Пора уже остепениться, уже за
тридцать.
– Ой, мама! – смеется брат, – какие наши годы! Еще горы свернем и
счастье завоюем!
Наша первая ночь в Приливске… Мама выделяет нам комнатушку,
выходящую к «палисаднику»: «Будет у вас, как изолированная. А я в гос-
тиной буду ночевать. В тесноте, да не в обиде». – Дорогая мамочка, ты,
как и всю жизнь, жертвуешь детям все, что у тебя есть!
Осваиваемся, привыкаем к «новой» жизни. Побывали во всех приме-
чательных местах Приливска – и в парке, и в музее, и у каменной лестницы;
и, конечно, у моря. Оно тебя захватило и очаровало сразу и навсегда. Сдела-
ли мы и визиты к родным моим, были и обратные «гости». Всем ты понра-
вилась, всем пришлась по душе, да иначе и быть не могло: доброта и скром-
ность твоя, без жеманства, покоряют сразу и на все время общения. Но дол-
го расслабляться обстоятельства нам не позволяют. Через полмесяца я уст-
раиваюсь на работу в институтскую лабораторию, а месяца через полтора у
тебя начинаются схватки. Скорая, бдение мое у больницы, и через день ты
рожаешь мне… сына-здоровяка! Все «параметры» в норме, и, пьяный от
счастья, бегу в родильное отделение с букетом цветов и шоколадками. К
тебе не пускают, и я передаю цветы и шоколадки медсестрой. А, дождав-
шись кормления, в окно на втором этаже, с непередаваемым чувством вол-
нения, гордости и любви, рассматриваю красную, с редкими черными во-
лосиками на затылке мордашку моего – моего! сына, а рядом – твое уста-
лое, с темнотой под глазами, но светящееся душевным блаженством лицо.
Ты делаешь мне знаки рукой у своего рта. «Наверное, просит посмотреть,
как «кушает» наш сынулечка», – решил я. Но истинный смысл знаков ты
разъясняешь, когда мы забираем вас с сыном из больницы.
– Так, значит, муженек, ты поздравил жену с рождением сына? Кра-
сиво: цветочки, шоколадки. Но если бы ты знал, как я после родов есть
хотела, не есть, а, право слово, жрать!
99
– Значит, ты мне и показывала знаками, чтобы еды принес? – спраши-
ваю растерянно.
– Конечно! Но ты мне, витающий в облаках, опять принес пищу не
для тела, а для души! – но в голосе твоем нет обиды, нет возмущения и,
тем более, злости. И все равно чувство вины у меня не меньше, случивша-
яся оплошность удручает. Но ты уже забыла «обиду», обнимаешь меня,
смеешься.
– Несообразительный ты мой!
Утром, после бессонной ночи, провожая меня на работу, предлага-
ешь решить важный вопрос.
– Как назовем сыночка?
– А как бы ты хотела?
– Мама моя просила, если будет внук, назвать его Ильей, в честь про-
рока Илии, он у верующих почитается очень. – Авторитет Тамары Ива-
новны для меня – высокого уровня, и я сразу же соглашаюсь.
– Илья! Красивое имя! Все, решили! Побежал осваивать новые вер-
шины!
Вершины я осваиваю в проблемной лаборатории радиоинститута,
которая создана недавно (опять новая техника!) при кафедре технологии
полупроводниковых приборов и микросхем. Работу свою здесь начинаю с
наладки ультразвукового станка для механической обработки кремния –
основного материала при изготовлении приборов и микросхем. Эту на-
ладку делаю со знанием дела: на пользу пошла работа с ультразвуком в
лаборатории новой техники вагонзавода.
…Ночью во сне вижу луг, усеянный полевыми ромашками, твоими
любимыми… Ты бродишь по лугу, собираешь ромашки, а потом делаешь
венок, как когда-то при жизни. Возраст твой – около тридцати лет, волосы
собраны в узел, лицо счастливое, смотришь влюбленно на меня. «Лара!
Ларочка!» – бросаюсь к тебе, обнять, но ты исчезаешь… Просыпаюсь,
молюсь, в голове рождаются мелодия и слова.
Ты собирала ромашки в поле и делала венок.
Ромашек море, а нас – лишь двое, и счастья островок.
Ты ромашка белая, белая, белая!
Девочка несмелая, несмелая, несмелая!
Ты ромашка милая, милая, милая
в поле нашей жизни с тобой…
Первый Петр не приходит ни на первую, ни на вторую встречу. В
третий день, в гриппозном состоянии, наведываюсь на набережную: мо-
жет, задержался, не смог вовремя приехать? Племянница звонит: «Дядя
Гена, где ваш сантехник? Его ждут в конторе». Иду еще раз на набереж-
100
ную – Петра нет. Что же случилось? Из всех вариантов лучший – он поми-
рился с женой и вернулся в семью. Хуже, если просто не поехал, или, как
говорят у нас, «мозги мне лечил», и не имеет желания работать, устроить
хоть как-то свою жизнь. Короче, неприятный осадок осел на сердце: хо-
тел доброе дело сделать, помочь человеку – не получилось, пусть и не по
моей вине. Придется звонить племяннице, «давать отбой».
Взял себе за правило в вечернюю молитву вспоминать грехи, допу-
щенные за прошедший день, и каяться в них; чтобы запомнились и па-
мять уберегала меня от их повторения. Сегодня, например, сделал выго-
вор продавцу по, казалось бы, с точки зрения человеческой и нравствен-
ной, явному нарушению правил торговли… Но лучше бы промолчал, не
оставил бы в душе осадка виноватости, который не растворить теперь без
исповеди не только дома, но и в церкви, перед Причастием. И еще: не
каждый день, но хотя бы раз в месяц буду оценивать, в чем и насколько я
возрос духовно, что надо еще сделать, что преодолеть. Что же изменилось
во мне за более чем полгода по сравнению с тем, каким я был перед твоим
уходом? Вижу малозаметное, на первый взгляд, изменение в отношении к
окружающим, я уже говорил об этом. Если раньше на хамство однозначно
отзывался ответной, не всегда адекватной реакцией – и грубостью, и кри-
ком, – то теперь стараюсь затушить плохое отношение ко мне доброжела-
тельностью, мягкостью. Как правило, это дает замечательный результат:
люди добреют, им становится неудобно – со-весть (т.е. весть от Бога, в нас
заложенная) просыпается. Недаром святые отцы говорят: окружающие
люди – вот где вы должны трудиться. Это ваша земля, ваша нива, ваш
участок, посланный вам от Бога для возделывания. Кто раздражается на
другого из-за чего-нибудь вещественного, тот ставит это вещественное
выше брата. Но что выше человека? На земле – ничего! Но еще бывают
срывы, раздражаюсь на людей, не кричу и не ругаюсь уже, но принимаю
(напрасно!) близко к сердцу, заражаюсь обидой, а потом исповедуюсь пе-
ред батюшкой с искренним раскаянием. Хорошо – появилась такая осо-
бенность: вел себя недостойно, – обязательно разберусь в себе, проанали-
зирую, пусть не сразу, а через час, через день, неделю, – и пойму свою
вину: и, прежде чем идти на исповедь и к Причастию, обращусь к Госпо-
ду: «Помилуй, Господи, меня грешного… И того человека, который в спо-
ре со мной был неправ».
Что еще? Печаль и понимание, что мир этот грешен и нет причин к
излишней радости и веселию (ведь и Господь, воплотившись на земле,
подчеркивал это своим поведением: по Священному Писанию и Священ-
ному Преданию, Его ни разу не видели смеющимся. А плачущим – не
раз…), остались, но к своему горю и переживанию из-за него уже отно-
101
шусь мудрее и терпимее, что ли. Приходит понимание того, что все, дан-
ное Богом (в т.ч. и печаль, и горе, и невзгоды) нужно принимать, как неиз-
бежное, как реальность, исключающую мое возмущение и ропот. И ста-
новятся понятными и близкими сердцу мудрые рассуждения нашего за-
мечательного православного философа и богослова И. Ильина (И. Ильин.
Поющее сердце. «Лепта», М., 2004 – Ю.Ч.): «Ты страдаешь не один, пото-
му что вокруг тебя страдает весь мир. Надо только открыть свое сердце и
внимательно присмотреться, и ты увидишь, что приобщен страданиям
вселенной. Все страдает и мучается… Страдания нам не избежать; в этом
наша судьба, и с нею мы должны примириться… Надо учиться страдать, в
этом – искусство земного бытия». И «…если человеку послано душевное
страдание… то он не должен бежать от него, а принять его, т.е. найти в
жизни время и досуг для того, чтобы отдаться ему… Чтобы одолеть свою
душевную муку, надо прежде всего… не отчаиваться ее страхам и капри-
зам, ее своеволию и ее тайному наслаждению (ибо душевная мука всегда
прикрывает собою больное наслаждение инстинктов)…» Как справедли-
вы его советы превращать туманы, наваждения, обманы в радость боже-
ственного содержания жизни. И, когда я вспоминаю наше общение с при-
родой, и сожалею о том, что теперь тебя нет, на помощь опять приходит И.
Ильин: он говорит, что надо радоваться тому, что проявился, познал бо-
гатство мира материального (природы, человеческого общения, культу-
ры, познания, возможности созерцания и радости). «Это было великое
счастье, что мне дано было узреть Божий мир, внять его голосу, воспри-
нять его живое дыхание… И все-таки – какое счастье, что мне довелось
посетить этот Божий сад! Cколь благостно было это данное мне разреше-
ние, как много получил мой дух от этого пребывания, от прелести этих
цветов, от этих радостно сияющих бабочек, от молчаливых молочных гор,
от благовествования потоков, от тишины облаков, от ликования птиц, от
всех земнородных существ». Все сказанное настолько оказалось созвуч-
ным моему сердцу, мыслям и переживаниям, что отразилось в составлен-
ной мною молите, которая приведена выше.
Другое духовное достижение замечаю в себе: желание делать добро
людям развивается во мне с тех пор, как тебя не стало на земле. Уже в
последние годы твоей земной жизни пробивались – сквозь заросли эгоиз-
ма и себялюбия – ростки прекрасного свойства – служить другим, в пер-
вую очередь тебе и близким. Причем, понимаю, что помощь духовная не-
сравнимо выше помощи телесной. Главное, для меня очевидно теперь,
что сделать добро кому-нибудь есть милость Божия. Пример возрастания
моего – отношение к двум Петрам. Одному пытался оказать помощь теле-
сную, другому требуется поддержка духовная. И, возможно, при близком
102
знакомстве она будет намного существеннее; может, даже выразится в
приобщении второго Петра к православному христианству…
В личном совершенствовании тоже, по-моему, кое-чего добился. «По-
терял» удовольствие от выпивки, даже в малых дозах: раньше бывало
желание «через сто граммов» ввести себя в состояние телесного и эмоци-
онального довольства и расслабления, – теперь такого желания нет. А по-
явившаяся потребность (да, потребность!) сэкономленные на еде (в кото-
рой тоже стал сдержаннее) деньги тратить на посещение церкви, на пода-
яние, на поминовение близких? Такой поворот к делам христианским мно-
гого стоит! Конечно, все эти изменения происходят на основе и на фоне
высочайшей, небесного «замеса», любви к тебе и неразрывного с нею по-
каяния в грехах, в первую очередь по отношению к тебе, и к другим лю-
дям. Мои церковные исповеди, конечно, помогают облегчить груз вины,
но совсем забыть о прошлых грехах не могу, и это залог того, что буду
продолжать путь к Тебе, Господи!
Отошел я от страстей, даже таких, как игры в домино, шашки, шахма-
ты (не говоря уже о картах). А как же пристрастия, которые мне хочется в
первую очередь искоренить: новое увлечение, – курение, и беспокоящая
донельзя (не всегда, временами) плоть? С первым борьба, уверен, окон-
чится победой. А, вот, вторая – серьезная, постоянно требующая противо-
борства. Бесы искушают и в жизни, и в снах. В жизни останавливают вни-
мание на красивом лице, фигуре женщины. В снах могут являться в виде
прекрасных незнакомок, соблазняя до истечения семени. Я нахожусь в
начальной стадии, по словам И. Лествичника, – в начале чистоты, когда
помысел не соединен с блудными действиями, но во сне поддаюсь иску-
шению (расскажу об этом позже) бесовскому. Прогресс мой в том, что не
связываю свое побуждение к испусканию семени с конкретной знакомой
мне женщиной, бегу от любого сближения с реальными женщинами, только
почувствую намек на обоюдную приязнь.
О, как мне далеко даже «до средины чистоты», когда, по И.Лествич-
нику, «в одинаковом состоянии пребывать при виде существ одушевлен-
ных и бездушных, словесных и бессловесных», быть бесстрастным даже
при осязании! Утешаю себя мыслью мудрого И.Лествичника – не верь во
всю жизнь твою бренному телу и не надейся на него, пока не предстанешь
Христу. Но методы борьбы с бесами блудного искушения мною изучены,
и остается идти дальше в этой нелегкой борьбе. А когда очень невмоготу,
обращаюсь к описанию истории египетского отшельника, который, что-
бы устоять от искушения перед попавшей в его келью блудницей, сжег в
пламени свечи все пальцы на своей руке…
103
Особенно великий грех ношу в душе с недавнего времени, связанный
с отношением к целому народу, – к еврейскому. Накопившееся в после-
дние годы чувство удивления-неприязни к евреям – нет, не ко всем пого-
ловно, но к большинству, – перешло в устойчивое возмущение-неприя-
тие. Нет, не потому, что, встречая знакомых, сослуживцев слышу их рез-
кие, порой доходящие до выражения ненависти «к жидам, которые обо-
брали наш народ и продали Россию Америке и сионизму», высказывания.
В этом замешано мое внутреннее восприятие и осмысление происходя-
щего вокруг меня, рядом, и в масштабе города и страны. Ниточка тянется
от истории покорения евреями нашего КБ (конструкторского бюро) в 90-
х. Потом она разрастается в паутину стремительного покорения России
немногочисленным, но умным и энергичным народом. Это огромная ар-
мия олигархов, банкиров, промышленников; это завоеванные позиции во
всех сферах деятельности – юристы, преподаватели, медики, компьютер-
щики, аналитики – всё не перечислить. Для меня, «маленького человека»,
не знающего тайных пружин этого завоевания, хорошо видны его резуль-
таты на телевидении, в прессе, в искусстве. Я – свидетель их определяю-
щей роли в институте, где работал, в социальной сфере городского масш-
таба, знаю многих из них в городской печати, в культурной сфере города.
При этом деятельность евреев во всех сферах, и «близко» и «далеко», ви-
дится мне направленной не только на зарабатывание денег и завоевание
власти на любом уровне, но и еще на какие-то конечные цели, спутниками
которых является космополитизм, огромная нелюбовь к Православию, про-
тивопоставление христианскому взгляду на жизнь любых видов антихри-
стианства – оккультизма, экстрасенсорики, астрологии, хиромантии, сек-
тантства, короче, всего, у чего «ноги растут» только от лукавого. Но ко-
нечная цель? Мне она непонятна… Может, Господь поможет открыть ее…
К сожалению, слабо представляю роль евреев в истории России, тем
более в истории человечества. Мои познания ограничиваются отрывоч-
ными сведениями, почерпнутыми из немногочисленных на эту тему лите-
ратурных источников, телевизионных исторических передач, учебников
по истории России. Где-то довелось прочитать, что русские самодержцы
держали евреев «в узде», не позволяли допускать их к управлению и к
важным для страны постам и видам деятельности. Даже видел в какой-то
книге указ Иоанна Грозного на эту тему. Еще на память приходит Хазарс-
кий каганат, которым заинтересовался после разговора с одним из защит-
ников права еврейского народа на главную роль в России.
Напомню читателю, что в многонациональном древнем государстве-
хищнике, почти ничего не производящем, а все завоевывающем, немно-
гочисленным евреям удалось сделать иудаизм ведущей религией, потому
104
что его приняла верхушка Хазарского каганата. Помню, что князь Святос-
лав разгромил каганат, владения которого дошли и до наших азовских сте-
пей. Где-то читал, что в правительстве Керенского из двадцати одного члена
девятнадцать были евреи, что опасность для России видели в евреях чле-
ны «Союза русского народа», образованного в начале двадцатого века и
«состоявшего из дворянства, духовенства и монархически настроенной
интеллигенции». Кое-что привелось вычитать о евреях в России, точнее,
в СССР в годы большевистской власти.
Один источник объясняет проникновение евреев во все сферы рос-
сийский жизни тем, что в послереволюционной (имею в виду октябрьс-
кий переворот) России прекратилась их дискриминация в ограничении
районов проживания. Раньше проживание было определено им в запад-
ной части СССР. В результате, переехав в города, они смогли добиться
успехов и занять к 1935 году ведущие места в медицине (16 %), в универ-
ситетском образовании (10 %), в культуре и технике (10 %), при том, что
доля евреев в населении СССР была не более 3 %. Перестройка дала им
возможность расширить «зону влияния», а переход к капитализму – зах-
ватить ресурсы, денежные, валютные запасы, идеологическую, информа-
ционную и другие области деятельности. При этом использовались ло-
зунги о демократии, свободе слова, равных возможностях и т.д.
И, может быть, как раз отсутствие целостной картин происходящего,
его причин и целей вызывает затемняющее мою душу неприятие евреев.
Понимаю, что это для меня, православного христианина, недопустимо,
что это – грех! Знаю: основное внимание, как христианин, должен обра-
щать на свою внутреннюю жизнь, на очищение сердца, освобождение от
страстей. Знаю, что должен опасаться национальной нетерпимости, нена-
видеть не людей, а грех, который в них вложен лукавым. Моя нетерпи-
мость, правда, имеет скорее не национальную основу, а гражданскую (стра-
на поставлена на колени, население ее убывает на полтора миллиона в
год!). При этом понимаю, что народ наш заслужил наказание за безбожие
советских лет и, возможно, притесняющие нас попущены Господом, как
исполнители наказания. И все же не могу подавить в себе переживания и
возмущения, вызванные страданиями соотечественников.
В таком состоянии нетерпимости к евреям (и внутреннего желания
избавиться от этого греха) и застает меня приглашение руководителя об-
щества «Славяне» Максима Дмитриевича Иванова. Познакомились мы на
одном из литературных вечеров. Тогда Иванов рассказал, что оборудует
помещение в полуподвале для проведения собраний общества. О цели и
программе «Славян» он сказал только, что это – пропаганда славянских
культурных и духовных ценностей, и возрождение России. Дело благо-
105
родное и соответствует моим гражданским стремлениям. Поэтому с удо-
вольствием откликнулся на приглашение, подготовил соответствующие
авторские песни и – впервые после твоего ухода… – поехал выступать к
«Славянам».
В полуподвале, претерпевшем частичный ремонт, не очень уютно, но
уже накрыт стол со скромными закусками. Перед ним на небольшой эст-
радной площадке – стойка с микрофоном, радиоаппаратура, в углу в бес-
порядке свалены музыкальные инструменты – духовые, гитары, аккорде-
он. Собралось человек двадцать, больше молодежи (как оказалось, сту-
дентов радиоинститута, общежития которого рядом). Меня встретили ува-
жительно, ребята стали знакомиться со сборниками моих стихов и песен
о России, о Приливске, о любви, Азовском море и крае. Пока я настраи-
ваю гитару, Максим Дмитриевич произносит короткую вступительную речь
и представляет меня своим соратникам.
– Знакомьтесь! Инженер, кандидат наук, автор стихов и песен, он же
исполнитель своих песен, Шестопалов Геннадий Алексеевич. Сегодня мы
попросим его исполнить некоторые песни о Родине, патриотизме и на дру-
гие темы, разумеется. Для начала давайте выпьем и закусим.
После первого тоста «За Россию!» (я не пью, у меня пост), пою свою
коронную песню «Мне родиться доля выпала на Азовском берегу, мне
дорогу жизни выткало солнце зноем на лугу…» Песня заканчивается сло-
вами: «Вновь встречай меня, Россия, в зеленеющих лугах!» И повтор «Сла-
вяне» поют со мной. Потом еще пара песен, слушатели подпевают – зна-
чит, песни по душе. Перед следующей песней делаю маленькое вступле-
ние.
– Не секрет, что сейчас идет настоящая информационно-идеологи-
ческая война против народа России, в том числе и против славян. Вы зна-
ете, чем «духовно» загружают наших детей с экрана, по радио, даже в
библиотеках – боевики, ужастики, оккультная мистика, секс. Кому это
нужно, вы, думаю, догадываетесь. Искусство сейчас – плацдарм битвы за
души людей, за души детей. К этому случаю у меня есть ироническая-
сатирическая песня для детей. – И я исполняю ее; начало такое: «Мне
надоели мультики, мне надоели сказки…», а концовка: «…дайте мне ужа-
стиков, дайте покемонов! Дайте мне Шварцнеггеров и Сильвестр Сталло-
нов…»
По окончании песни ребята подхватывают тему, ругают евреев, горя-
чо и резко высказываются против засилья в культуре западных, неславян-
ских идеалов, считают нужным ограничить поток «духовной» мути. И
вдруг среди единодушия – пространное возражение молодого темноволо-
106
сого человека. Он много говорит о демократии, о западных идеалах сво-
боды, главный же довод.
– Разве можно в условиях демократии, свободы ограничивать теле-
программы, видеодиски и прочее? Дети сами выберут, что им смотреть и
слушать, так же как и читать!
Вот это номер! Значит, пользуясь способностью детей живо воспри-
нимать, впитывать информацию, особенно наглядную, должно дать им
«свободу» выбора моральной шелухи, грязи? «Одно слово – еврей…»,
шепчет мне сидящий рядом паренек, а я со всей страстностью вступаю в
спор.
– То есть вы призываете к моральному разложению молодого поколе-
ния во имя так называемой «демократической свободы»? Но ведь абсо-
лютной свободы не бывает, она есть только у Создателя. Выходит, вы умыш-
ленно искажаете понятие свободы, действуете в интересах тех, кто объя-
вил России войну за души молодого поколения?
Меня поддерживают несколько человек – пожилой мужчина напро-
тив, рядом с ним – лет тридцати, и ребята-студенты. Но у нашего оппо-
нента находится защитник, он подвизается в городской администрации и
к «Славянам» пришел с фотоаппаратом – снять и доложить, что собрание
прошло «под контролем», а, может, тиснуть заметку в городскую газету.
– Что вы ополчились на евреев? У меня шурин тоже еврей, замеча-
тельный человек. И потом, у нас действительно свобода слова и демокра-
тия.
– И сам, небось, еврей! – хлестко бросает мужчина напротив.
И тут – неуправляемый поток высказываний, резких, непримиримых,
обрушивается на двух защитников демократии. Судя по выступлениям,
большинство присутствующих против «космополитов», захватывающих
ключевые места в стране и разрушающих моральные принципы россиян
неуёмной жаждой денег, развратом, вседозволенностью, презрением к
народу. Страсти разгораются не на шутку. Защитники демократии с тру-
дом сводят спор на нет, и я продолжаю свой небольшой концерт. После
лирической песни вновь возвращаюсь к теме России: «Россия – как дева
распятая, глумятся над нею мучители. Истерзанная, измятая в своей же
священной обители… Дрожите, мучители злобные, раскайтесь в своих
злодеяниях. Страдания место лобное готово и ждет покаяния!» Насколько
накалена обстановка, можно понять из выкриков: «Какого покаяния? Рас-
платы и наказания!»
Господи, помилуй мя, грешного, но я доволен результатом своего по-
сещения «славян». Правда, не выяснил очень важный вопрос: как отно-
сятся они к Православию. Наверное, потому, что не сомневаюсь – Право-
107
славие неотделимо от славян, ведь именно с ним они прошли тысячелет-
ний путь, оно стало стержнем славянской культуры и нравственности. В
конце концов, вина моя в споре с евреями – «славянами» не кажется мне
значительной – была принципиальная полемика, какой мой грех? Это, как
будто, подтверждают слова святителя и пророка Аверкия (Таушева):
«…Всякий истинный христианин должен быть непримирим к злу, где бы
и в ком бы он его не встречал…» А вот неприятие евреев, даже если они
исполнители зла, жжет меня грехом великим. Потому, что знаю: нет смыс-
ла искать крагов во плоти и крови, потому как они суть «духи злобы под-
небесные». Как мне избавиться от этого греха, не представляю… Знаю
только: прежде чем пойду на исповедь в церковь, должен убить его в себе.
И тут остается надеяться только на помощь Божию. Господи, помоги мне
избавиться от этого греха!
По пути домой сложилась песня осенней тоски о тебе – в голове зас-
тряла мысль: эта осень – первая без тебя…
Листья желтеют, краснеют, падают…
Осень печалью на душу капает…
Первая осень, первая осень без тебя,
падают листья в объятия октября…
Первая осень, первая осень без тебя,
помню, тоскую, тебя любя…
Дома записываю полный текст песни, пропеваю пару раз под гитару.
Еще одна из многих посмертных песен о тебе… Они для меня, как то-
ненькая ниточка между нашими душами, они – после веры – часть смыс-
ла моего нынешнего существования на земле. И в то же время – напоми-
нание, что счастливым по-земному мне больше не быть; каждое утро встаю,
обращаясь к Господу и тут же осознаю тяжесть невосполнимой потери. А
единственный путь к новому, небесному счастью с тобой – любовь к Гос-
поду и жизнь в Нем; в них растворится и наша любовь небесная, в них,
вмещающих в себя полноту жизни, жизни вечной… Но помню: о призна-
нии нашего земного союза без венчания нужно молить Господа всеми си-
лами и всем сердцем. А путь любви к Нему тернист и узок, и я еще в
начале пути: только-только обрел веру и осознал грехи. И цену счастью
земному, цену твоей верности и самопожертвования…
…Кажется, жизнь наша в Приливске начинает налаживаться. Пере-
жили трудности прошедшего года, в котором нянчились ночами с груд-
ным ребенком, а моей инженерской зарплаты едва хватало на самое необ-
ходимое. Случай помог устроить и тебя в лабораторию института. Рядом
с нашим участком обработки полупроводников, начальником которого я
недавно стал, – химическая лаборатория. Как-то разговорился с её руко-
108
водителем Антониной Антоновной: оказывается, ее муж преподавал у нас
в техникуме электротехнику.
– В каком году вы окончили техникум?
– В 19..-м. был известной личностью, окончил техникум с отличием.
– Интересно… Спрошу у Ивана Николаевича, помнит ли он вас, у
него память хорошая. Найдем выпускную фотографию за этот год, Ваня
все их хранит.
На другой день она приносит выпускную фотографию с моей физио-
номией, я рядом с преподавателями – почетное место.
– Конечно, помнит! Надо вам как-нибудь прийти с женой к нам в гос-
ти! Иван Николаевич будет очень рад. А где ваша жена работает?
– Вы знаете, пока нигде. Год прошел после родов, пробовала устро-
иться в школу – пединститут окончила – нет мест.
– А какая у нее специальность?
– Учитель химии и биологии.
– Послушайте, мне в лабораторию нужен старший лаборант с выс-
шим образованием. Приводите-ка завтра вашу жену, я с ней побеседую.
Думаю, договоримся.
Так и стали мы работать рядышком. И пусть оклад старшего лаборан-
та еще меньше, чем мой, но теперь нам намного легче, можно сказать – в
два раза! И опять несколько лет счастья. Работа рядом, нормированная;
после пяти мы – вольные птицы. Море тоже рядом, и летняя пора для нас
– курортный сезон: купание в море, посиделки в «палисаднике», рыбалка,
походы с годовалым сыном на прогулки – в городской парк, в музеи, на
выставки, в кинотеатры на детские сеансы. Если бы еще я, со своим про-
тивным, взрывным характером, меньше портил тебе нервы, меньше дос-
тавлял огорчений… Но о них и вспоминать не хочется. В памяти остаются
(и в душе) такие светлые эпизоды, как, например, рыбалка у острова Ме-
дуза – искусственного, насыпанного камнями острова с маяком. Собствен-
но, для маяка он и предназначен, но стал излюбленным местом ловли бычка
приливчанами. Дело в том, что бычок обожает каменные «джунгли», где
можно устроить жилище, поэтому у Медузы бычка, притом крупного, пол-
ным-полно. Как раз брат Виталик купил небольшой катерок с подвесным
мотором. В один из выходных он приглашает нас на рыбалку.
– Гена, давай махнем на Медузу. Возьмем Ларису, Илью. Удочки у
меня есть, червей сегодня накопаем.
Ты предложение Витали встречаешь «на ура». Бычка мы с тобой ло-
вили несколько раз, но с лодки – ни разу, да и клев бывал не очень хорош.
– Ой, как здорово! Только я плаваю плохо, не утонем?
109
– Не бойся, женушка любимая, не дам тебе утонуть. Знаешь, как я
классно плаваю!
– Так же хорошо, как на лыжах катаешься? – не удерживаешься ты от
«подначки». – Шучу! Ладно, иду готовить завтрак на завтрашнюю рыбал-
ку, а вы копайте червей.
Утро рыбалки неповторимо чудесно: всходящее солнце обнимается с
чистым, отливающим синевой небом, морская гладь слегка встревожена
легким ветерком и покрыта рябью. Вода холодноватая, и ты просишь.
– Гена, перенеси меня, я воды боюсь! – я не понимаю, что это – шутка
и, не без сопротивления, переношу тебя к лодке; Виталик несет Илью и
снасти. Ты легкая, горячая, кожа шелковая, нежная. Солнце подмигивает
мне играющим лучом: «Чувствуешь, какой ты счастливый?»
Виталик заводит мотор, доверяет мне руль, а сам возится со снастя-
ми. Катерок режет рябь залива, солнце со спины зажигает блестками по-
верхность воды. Я вижу твой курносый милый профиль, Илью, держаще-
го тебя за руку, и необъяснимая словами полнота жизни охватывает меня.
Не могу объяснить, от чего эта полнота – от окружающей нас природной
прелести, оттого ли, что мы вместе…
…Потом я пойму, что в основе полноты этой – ты, моя сопутница и
помощница, от тебя исходит и свет, и тепло; и ты – связующее звено меж-
ду мною и сыном, между мною и братом, между мною и солнцем и миром
большим, между мною и Господом…
…Выражаясь морским языком, «становимся на якорь» у самого ост-
рова. У берега глубина метра полтора. Мы «забрасываем» удочки, т.е. опус-
каем их у самого борта лодки, не до самого дна. Вода здесь чище, чем у
городского берега, и даже видно, как бычки подплывают к крючкам с чер-
вями, как попадаются на крючок и начинают дергаться и уводить леску в
сторону. Не больше десяти секунд, и все пять-восемь крючков «увешаны»
бычками. Рыбалка наша становится похожей на непрерывную работу: не
успел насадить червей и опустить леску с грузилом – надо вытаскивать и
повторять все сначала.
– Хочется походить по острову, – капризничаешь ты, когда к полудню
наша сетка с бычками «тянет» килограмма на четыре. – И искупаться.
– Согласен! Вытаскиваем удочки и – перекур! – Виталик первый пре-
кращает лов, мы подгребаем веслами к самому берегу, забрасываем якорь
на покрытую камнями поверхность острова, и вместе с завтраком «выса-
живаемся на сушу». После вашего с Ильей купания у берега, шумного,
веселого, с криками и радостным визгом, приступаем к завтраку, то бишь,
обеду.
110
Никогда не забуду, – и ты, наверное, тоже, – необыкновенно красоч-
ной, какой-то воздушной, как бы сотканной из солнечных лучей, синевы
неба и зелени волны, вид с острова на побережье Приливска: полоса цен-
трального пляжа, бетонная стена, окаймляющая бухту рыбного, судоре-
монтного заводов и морского порта. За водным пространством между нами
и берегом, золотистой полосой пляжного песка, – по всей длине видимой
части побережья возвышается многометровая громадина заросшего кус-
тарником, маленькими деревьями и травой прибрежного склона с резким
подъемом. А здесь, на высоте, словно висящие в воздухе – сады, построй-
ки Приливска. Я знаю каждый уголок открывающегося нам вида, но от-
сюда, от Медузы, вижу эту красоту впервые. И этот ансамбль моря, берега
и городского «профиля», не любоваться которым невозможно, трогает
душу.
– Какой необыкновенный вид! – ты первая выражаешь общий вос-
торг. Мы с Виталиком горячо соглашаемся с тобой.
– Не жалеешь, что променяла Урал на Приливск? – Виталик спраши-
вает в шутку, но мне и ему хочется получить утвердительный ответ.
Ты смешно морщишь нос (мне ужасно нравится такое выражение
лица!), не отрывая взгляда от открывшейся панорамы, медленно тянешь.
– Не-е-т, не жале-е-ю. Но все равно через десять лет поедем жить на
Урал.
– А через десять лет еще, мы – опять в Приливск! – целую тебя в
ушко, Илья тоже требует поцелуя, и мы обнимаемся втроем. Виталик одоб-
рительно хмыкает.
– Дружная семейка!
Вот он, момент земного счастья!
…Недавно прочитал высказывание иеродиакона Иллариона (Соколов-
ского) по поводу личной жизни человека. Проблему личной жизни чело-
века он видит в трех предрассудках, и первый из них в том, что земное
счастье существует. Но его, говорит о. Илларион, не бывает. Бывают мир-
ные времена, времена влюбленности, хорошие дни в семейной жизни. Но
это «земное счастье» разобьется о трагедию смерти, болезнь, разлуку и
др. Хочется поспорить с о. Илларионом. Да, согласен, чисто житейское
«счастье» (как погуляли вчера! Какую страстную ночь устроила жена!
Сколько впечатлений от поездки в Египет! и т.д.) – далеко отстоит от ис-
тинного счастья. Но душевное, а еще более – духовное сопереживание
двух сердец (двух душ), красоты природной Божией, доброты, верности,
само- и взаимоотдачи, любви половой, переходящей в духовную любовь к
Богу и сохраняющейся за гробом, – и дает то неповторимое, ценное, веч-
ное, которое творится здесь, на земле, и устремлено к Истине, к Создате-
111
лю. И таким светлым, искренним, не умирающим со смертью тела чув-
ством была пронизана наша жизнь с тобой, пронизана духовным, не бы-
товым единством, пусть даже на фоне моей временами проявляющейся
грубости, эгоизма. Кроме периода моего предательства, моего падения,
которое ты мне простила при жизни и в котором сейчас искренне каюсь
перед Господом… И разве не доказательство истинности нашего духов-
ного счастья на земле, что оно живет во мне, когда ты уже не здесь? А
любовь, которая – всегда во мне и которую осознал тоже без тебя, земной?
Разве это не духовная, не небесная любовь? И разве зародилась она не в
земной жизни? Сейчас как раз и пойдет речь об одном из многих проявле-
ний духовности – спутника счастья, в нашей семейной жизни.
…Я упоминал, что дела мои производственные пошли успешно, из
инженеров меня перевели в начальники участка механической обработки
полупроводников. Появились первые мои, совместно с тобой, печатные
работы по исследованию поверхности кремния, а с ними признание науч-
ного руководства лаборатории и возможность готовить кандидатскую дис-
сертацию. Но коварная болезнь, начавшаяся с очагов в легких, стала под-
тачивать почку. Случилось два почечных приступа с жаром, болями в по-
яснице, а потом – ознобом.
…Последней каплей и, уверен, наказанием Божиим стала наша рабо-
та с Виталей в Троицу – решили закончить изготовление катера с мощным
мотором. Этим катером, за работу в Троицу и наказал меня Господь: уже
поздней осенью, в бурю, пришлось вытаскивать катер на берег…
…Случился третий, сильнейший приступ… И покатилась моя боль-
ничная жизнь: анализы, исследование, лечение в течение года. И, нако-
нец, заключение: правая почка не функционирует, требуется операция по
ее удалению… К счастью, операцию назначили в областной больнице
Придонска, там врачи – асы, лучшая в России школа.
Как же повела себя ты, моя сопутница и помощница, в этой непрос-
той жизненной ситуации?
…О, если бы я хотя бы раз в несколько лет анализировал и оценивал
силу твоей преданности и самоотдачи, направленных на меня, на детей и
всех родных и близких! Насколько бы сильнее открылись душевные мои
глаза на истинные ценности жизни земной и насколько больше отдал бы я
тебе ответного тепла, уважения, нежности, любви!
…Опять, как и в случае с нашим переездом из Невинска в Приливск,
твое терпение и преданность были рядом со мною и в морально-тоскли-
вый год моей болезни, когда нужно исполнять капризы больного, с нару-
шенной, – вследствие серьезной болезни, – нервной системой, мужа. К
моральной нагрузке добавились и хозяйственные дела, в том числе и «муж-
112
ские». Будь у тебя меньше искры Божией – великодушия, терпения, а боль-
ше «тли» эгоизма, равнодушия, – повернулась бы и уехала с сыном домой,
в ваш тихий домик в Зыряновке. Тем более, недалеко от Зыряновки рабо-
тал твой первый ухажер, любивший тебя все время. И мало кто осудил бы
за то, что не захотела тянуть лямку унылой жизни с больным, на волосок
от смерти, мужем… Но ты берешь на себя все дела и хлопоты по уходу за
мной.…
И, волею Божией, в благодарность не мне, а тебе за твою предан-
ность, милосердие и любовь, операция проходит успешно. Как говорится,
все одно к одному: и хирург армянин Ашот Никитич – хирург «от Бога», и
условия подготовки к операции и ухода в областной больнице на высоте,
и организм мой молодой – тридцать лет! – борется за жизнь отчаянно.
…Пробуждение мое от наркоза мучительно и растянуто во времени:
как объяснил тебе врач, нервная система моя повышенной возбудимости,
и пришлось долго усыплять, доза усыпляющего оказалась велика. Поэто-
му и пробуждение длительное. Как в тумане вижу белый потолок, на его
фоне – твое милое, такое дорогое лицо, а внимательные тревожные глаза
осматривают, ощупывают меня и, наконец, останавливаются на моем тус-
клом, полупьяном взгляде.
– Гена, Геночка! Ты меня видишь? – твой нежный, взволнованный
голос вливает в меня порцию живительной энергии, и я в состоянии уже
рассмотреть не только твое лицо, но и всю тебя – в белом халате, стены,
соседние койки. А рядом с тобою – сжавшаяся от смущения и невеселого
впечатления от больничной обстановки фигурка трехлетнего сына, сыну-
лички, его не по возрасту серьезное лицо с широко открытыми, испуган-
ными глазенками.
– Папа, ты живой? – вопрос вызывает у нас с тобой улыбку, а я окон-
чательно прихожу в себя и правой рукой (лежу на спине, левая рука у
стены) трогаю его ручонки, а потом твою, мягкую, до боли знакомую в
ощущении руку…
– Не только живой, а, вот, сейчас встану, и будем играть с тобой в
прятки. – В последние слова Илья вряд ли верит, но уже осмелел и тыкает
аккуратно мою руку своими ладошками-лепешками. А потом и ты присо-
единяешься к Илье. И многоликое чувство блаженства – радости жизни –
благодарности всем заполняет мою вновь родившуюся сущность. И я чув-
ствую дыхание разгулявшейся за окнами весны, и замечаю зеленеющие
на ветвях тополя листочки; и вижу застывшие на твоих ресницах капли
слез, слез радости, слез выдержавшей испытание любви…
– Врач сказал, операция прошла нормально. Дней десять полежишь в
больнице: пока швы снимут, разрез подживет. Виталя и мама передают
113
привет большой, просили поцеловать. – Я уже обрел жизненную закваску
и требую.
– Так исполняй поручение! – Ты непроизвольно оглядываешься, сму-
щаешься, аккуратно придерживая ладонью мою голову, целуешь в щеку.
«В губы, в губы…» – шепчу я, а сам – наверху блаженства, несмотря на
начавшую проявлять себя послеоперационную боль. Мы еще минут пят-
надцать беседуем; в основном говоришь ты, да Илья иногда вставляет ка-
кой-нибудь вопрос типа: «Папа, а страшно было?»
– В цехе уже все участки работают, начали изготовление опытных
образцов. Начальником механического участка назначили, временно, тво-
его помощника Лаврова, а химический участок поручили мне.
Твои новости возвращают меня к тем, годичной давности дням, когда
все участки проблемной лаборатории, ютившиеся в полуподвале одного
из учебных корпусов, переводили во вновь построенный опытный цех на
территории электротехнического завода. В этот современный цех пере-
брался и я с механическим участком, и ты – с химическим (Антонина
Антоновна осталась в институте на кафедре химии). Пришлось много по-
трудиться: подключать, налаживать оборудование. Но, не завершив рабо-
ты, я ушел на длительный больничный… Как теперь сложатся мои произ-
водственные дела, неизвестно… Но думать об этом сейчас не хочется.
Остался жив, живу, и это уже счастье! А то, что вы рядом со мною –
целых два счастья!
– Виталик пристраивает коридор, все-таки человек семейный. Ремонт
сделал в комнате красивый, ковры развесил.
– Живут с Галей нормально? – Нормально. Она к нему обращается:
Виталичек, Виталичек! Такая воздушная, ходит, как балет танцует.
Я рад за брата. После развода с первой женой он встречался со мно-
гими женщинами, встречи были несерьезные – на день, на два, максимум
на неделю. О повторной женитьбе и думать не хотел. Симпатичный, ост-
роумный, да еще поющий замечательным тенором в народной опере, он
подразбаловался, и хочется, чтобы вторая попытка женитьбы была удач-
ной.
Расстаемся мы не грустно: впереди – светло! Намного светлее, чем во
время моей болезни, до операции.
– Папа! Мы приедем тебя забирать из больницы! – последние слова
Ильи вышибают у меня непрошенную слезу. Но зачем грустить, когда
жизнь продолжается?
Через десять дней вы приезжаете с одеждой для меня и с гостинцами
для медперсонала. Ты умудряешься, при скудном нашем бюджете, купить
две бутылки коньяка, сладостей и фруктов. Мы идем в кабинет врача, де-
114
лавшего мне операцию, он же – заведующий отделением. Хасьян не толь-
ко замечательный специалист, но и мудрый, добрый человек. Он пользу-
ется уважением больных и персонала, а искусство его в операциях на поч-
ках известно за пределами области. Мне так хочется отблагодарить его и
медсестер, пусть и скромными, подарками.
– Ашот Никитич ушел, его сегодня не будет, – огорчает нас медсе-
стра.
– Тогда передаем наши гостинцы для всех. Сердечное спасибо за то,
что вернули мужа к жизни! – скромная твоя благодарность, твое «сердеч-
ное спасибо» значит очень много, ведь оно всегда – от души, светлой и
доброй к людям…
Приезжаем в Приливск после полудня. Майское солнышко пригрева-
ет, хотя временами налетающий ветерок еще свеж. Я в шерстяном свите-
ре, в нем жарковато, но и снимать не решаюсь, врач сказал – надо беречь-
ся простуды. К тому же и состояние мое еще не молодецкое: в шве остав-
лена трубка для истечения гноя, заживлять будем дома. На такси с при-
ливского вокзала добираемся до дома, но по моей просьбе не доезжаем
квартал: хочется немного пройтись. Теперь в полной мере можно впитать
прелесть майского пейзажа, прислушаться к солнечной игре разгулявшейся
весны! Особенно хорош наш переулок, по обеим сторонам его – в два
ряда деревья; отполированная колесами булыжная мостовая отражает сол-
нечные лучи, между рядами деревьев – грядки с бутонами тюльпанов, са-
мых ранних из цветов, не считая подснежники. Синь неба – необыкновен-
ная, а после месяца, проведенного в больничной палате, прямо-таки об-
жигает она жадный, истосковавшийся по жизни взгляд.
Мама встречает нас у порога флигеля, она вяжет салфетку. При моем
окрике «Мама!» роняет спицы, бежит ко мне: «Сыночек! Геночка!», осто-
рожно обнимает, целует. После длительного отдыха, умывания мне устра-
ивают «прием» в «палисаднике»; и еще одно радостное переживание –
встреча с «усадьбой».
Месяц окончательного выздоровления выявляет невеселую истину:
организм мой претерпел изменения не в лучшую сторону. Физическая
нагрузка вызывает повышенное потение, так же, как и излишнее тепло;
сопротивляемость холоду и инфекциям ослабла, приходится одеваться «с
запасом». Понятно, что одной почке потребуется время для перестройки
своей работы, потом, наверное, будет получше. И, конечно, меня волнует
моя «мужская» способность – сохранилась ли она в результате операции?
Ответ на этот вопрос мы получаем с тобой теплой июньской ночью, ночуя
в палисаднике на старой кровати… И в моем мужском порыве не столько
половой страсти, сколько нежности, благодарности и любви…
115
…Ты сидишь на стуле. Подхожу, становлюсь на колени, обнимаю тебя
(без тени плотского чувства!). Ты тоже обнимаешь меня и предлагаешь
(предложение передается без произнесения слов), после моих слов: «Я
так хочу быть рядом!», идти с тобою. На момент задумываюсь даже с от-
тенком страха перед неизвестностью. Тут же преодолеваю это состояние,
но оно уже понято тобою (а еще раньше Господом), колебание мое зафик-
сировано. Ты встаешь и уходишь… Открыв глаза, не сразу возвращаюсь к
земной действительности. И опять, как и в прошлом подобном сне – воп-
росы: почему заколебался, почему Господь не взял меня отсюда? И опять
ничего не нахожу кроме двух причин. Во-первых должно мне здесь отма-
ливать грехи и свои, и твои, и всех близких, о которых до меня никто из
родных не молился. И, как мне кажется, Господи, Ты даешь мне возмож-
ность совершенствования, познания глубин христианского учения, а по-
том и изложения этих глубин в своем литературном творчестве. И изложе-
ние это должно быть основано на своем горьком, запоздалом опыте по-
знания Истины, т.е. Тебя, Боже… Есть еще одно предположение; оно ка-
жется мне нереальным, – в планах своих (если жив буду) мечтаю уйти в
схиму, в делание серьезных подвигов иночества. Может быть, воля Божия
простирается для меня (и она должна стать и моей волей) как раз в этом,
недостижимом на первый взгляд, направлении? Но как труден и ответ-
ственен этот совсем «узкий» путь! Есть ли у меня силы духовные и физи-
ческие дойти этим путем до цели? Не знаю. Знаю только, что прежде все-
го нужно (если, Боже, дашь мне время) закончить свою «Исповедь» и пред-
ложить на суд Церковный и людской…
Примечательно, что сон снится за сутки до твоего ухода – год назад –
из земной жизни. Вот и еще доказательство, что души усопших помнят
земную жизнь и земные события, даты. Готовлю кутью, заказываю обед-
ню. В день поминовения поставил свечи до начала службы, ставлю тарел-
ки с кутьей и кладу по две свечи к ним на панихидный столик. Свечи
зажгут во время панихиды. Помня наставление матушки Пелагеи, в этот
день исповедуюсь и причащаюсь, и мы снова становимся ближе через та-
инство Причащения, а перед ним – через утреннюю литургию. Основные
грехи, которые сегодня исповеданы мною – гордыня, проявившая себя в
отношениях с людьми, неодоление плотского желания и невнимательность
при чтении молитв. Но поистине великой победой над собой, «ветхим»
стало мое искреннее покаяние на исповеди в грехе неприятия евреев. Как
я и думал, неприятие это, возникшее из наблюдений внешних, явных со-
бытий и фактов последних лет, зиждилось на недостатке православного
знания. А пробел этот, уверен, не без помощи Божией, оказался заполнен-
ным после посещения Православного центра, библиотекой которого я
116
пользуюсь. В этот раз попал туда, когда его руководитель, отец Николай,
проводил беседу о важности Ветхого Завета в духовном образовании пра-
вославного христианина. «Отличный момент для выяснения роли иудеев
в истории христианства, да и вообще единобожия», – с этой мыслью на-
бираю воздуха в легкие и…
– Отец Николай! Сейчас многие говорят о засилье евреев в России,
возмущаются, требуют остановить его любыми методами. Признаюсь, я
сам, хоть и не так радикально, но тоже настроен против них: они и Христа
распяли, и места получше заняли в жизни. Но они же первые признали
единого Бога, а их пророки предсказывали воплощение Сына Божия. И
народ иудейский ждал мессию… Все-таки, как нам относиться к евреям?
И как отвечает на вопрос об их роли Православие? Как нам относиться к
исповедующим иудаизм, в основе которого – Ветхий Завет?
– Хороший вопрос, на него можно отвечать долго и тщательно, – о.
Николай приложил руку к виску, задумался. – Я попытаюсь ответить на
него, насколько получится, коротко. Вы должны знать, что в основе Божь-
его домостроительства лежит огромная любовь Господа к человеку, как к
своему созданию, сотворенному по Его образу и подобию. Эта любовь
была уже при сотворении Адама и Евы, она будет всегда. Именно тогда
появился единый для всех людей Завет, или договор. После грехопадения
Адама и Евы Бог не перестал любить свои творения, которые погрязли в
грехах, очутившись вне рая. Но был праведный Ной, и с ним Господь во-
зобновил Завет. А для будущего спасения грешного человечества Он ус-
танавливает частный Завет (если первый Завет был вечный, то этот – вре-
менный) с иудейским народом в лице Авраама; патриархи Исаак и Иаков
продолжают соблюдение частного Завета. Зачем нужен частный Завет?
Чтобы через патриархов, Моисея, пророков избранного иудейского наро-
да подготовить проявление на земле Спасителя человечества и всего жи-
вого – Иисуса Христа. Но этим Заветом не нарушается общий Завет Гос-
пода с Адамом.
При Синае Всевышним было получено согласие еврейского народа
на выполнение частного Завета, состоявшего из десяти заповедей. Тем
самым народ стал избранным, обязавшись соблюдать и хранить правду
Божию, истинную веру и откровение о мессии – Спасителе мира. Через
Него должно придти спасение от греха и от смерти. А условия для осуще-
ствления замысла Божия (рождения Богоматери и рождения Богочелове-
ка) и должны были создаваться в богоизбранном еврейском народе. И ос-
новная масса евреев, кроме пророков и праведников, стала считать свой
народ выделенным, как лучший из всех, и не временно занимающим у
Бога особое положение. Т.е., еврейский народ должен быть над всеми, а
117
не наравне со всеми. Отсюда многие евреи считали частный Завет с Авра-
амом и Моисеем важнее общего Завета Бога с Адамом и Ноем потом, –
т.е. со всем человечеством.
И, когда пришел на землю Спаситель, причем, проявился евреем, они
не поняли, что частный Завет (Ветхий Завет) выполнил свою великую, но
временную роль – ведь все, что предсказывали пророки, исполнялось.
Отсюда и неприятие Спасителя и Нового Завета, который основан не на
законе, а на любви к Богу и Его Сыну – Богу Слова, одной из ипостасей
Пресвятой Троицы; а также на любви к ближним. Отсюда и ожидание боль-
шей частью евреев нового мессии, который поможет им завоевать этот,
земной мир.
– А как же все-таки нам относиться к иудаизму? – не выдержал я.
– Как и к другой инославной вере, например, мусульманству, католи-
кам: с уважением, но неприятием их догматов, порядка проведения служб
и др.
Теперь мне стало понятно и стремление разбросанного по всему миру
еврейского народа к «тихому» завоеванию этого мира, т.е. извечная мечта
становится грехом народа. А, значит, для этого большинства отсекается
надежда на Царствие Небесное и вечное блаженство в нем со Спасите-
лем. И чувство неприятия евреев уступило место сожалению и горечи, к
которой примешивается жалость: не принявшая Христа и Новый Завет
часть этого сделавшего так много в деле спасения человечества народа,
обрекает себя на вечные муки после воскресения и Страшного Суда Хри-
стова. Если, конечно, не будет покаяния в этом грехе… А мой грех непри-
ятия евреев побежден и исповедан. И это, после искреннего моего покая-
ния в грехе прелюбодейства, – вторая значительная победа над собой, «вет-
хим».
Неожиданно стала проявлять себя еще одна «прелесть» – желание
поесть вкусного, того, чего хочется. И видеть временами в еде не просто
акт поддержания жизни, а удовольствие, которое, как и курение, и выпив-
ка (тоже связанные с удовольствием), должно мною изживаться. Оказа-
лось, что победа над этим пристрастием требует немало сил и постоянно-
го внимания. И я, так же как блаженный Августин, понимаю, что «эта
необходимость (еда) мне сладка, и борюсь я с этой усладой, чтобы не по-
пасть к ней в плен; и веду с ней ежедневную войну постом и частым «по-
рабощением тела». Не всегда принимаю пищу как лекарство, хотя после-
дние годы жизнь нас с тобой не баловала достатком. И даже в скромной
этой пище, в куцем её наборе тело пытается найти утешение: если сегод-
ня только каша пшенная, то хорошо есть с томатом; если картошка варе-
ная, хочется её поджарить хотя бы на постном масле… Особенно тяжело
118
бороться после перенесенного гриппа (ослабевает тело), или во время
напряженной физической работы на участке. Конечно, одному мне не спра-
виться без Тебя, Господи! И, надеясь на помощь Твою, со временем смогу,
может быть, сказать, как святой апостол: «Я научился быть довольным
тем, что у меня есть; умею жить в изобилии и умею терпеть недостаток.
Всё могу в Том, Кто меня укрепляет».
Вечером – неожиданный телефонный звонок второго Петра.
– Это беспокоит вас собрат по перу. Петр Георгиевич. Помните, мы
познакомились на набережной?
– Конечно, помню! Как ваши дела литературные? Не прочтете что-
нибудь из последних ваших стихотворений? – Из разговора с Петром на
набережной я понял, что у него «наработано» прилично стихов, из кото-
рых он хотел бы сделать сборник. Но серьезной подготовкой этого набора
стихов Петр не занимался, и я пообещал ему помочь, как имеющий опыт
подготовки сборников.
– Сейчас прочту. Только хочу поблагодарить за подаренные сборни-
ки. Успел прочитать выборочно, понравилось. В предисловии к право-
славному сборнику написано, что вы всю жизнь шли к нему. Так что, те-
перь писать просто «про жизнь» вам заказано? – В разговоре на набереж-
ной Петр упомянул, что подумывает о крещении, так как вера в душе уже
зародилась. Да, родители наши – «дети революции», неверующие, а в годы
советской власти мало кто шел «против течения» и пришел к Господу. Это
мне повезло, что был крещен уже взрослым, благодаря замечательной моей
теще Тамаре Ивановне, о чем расскажу позже.
– Нет, конечно, не заказано. Другое дело – рука моя не поднимается
сейчас писать о жизни. Ладно, песни; в основном грустные, воспомина-
тельные, или о Божественной любви, небесной. А писать о жизни… У
православных христиан встречаю разные подходы. Светское искусство
грешно – такое мнение, например, у И. Кронштандского. Он считает, что
ценны произведения чисто православные. Есть мнение, что от искусства
правильно смиренное отстранение. Но есть и такой подход: многие гении
в искусстве пришли через него, как начальную стадию духовного, к вере,
к Господу; и есть смысл попробовать разобраться, что в искусстве на бла-
го человеку, ведет к Богу, а что – в темноту бесовскую. Сторонники этого
подхода считают, что важно духовное содержание, и не только, и не столько,
какими художественными средствами пользуется автор, и достигают они
глубин души, или нет. А важно, куда ведет он нас: к свету, или к мраку,
какие струны души затрагивает – низкие, или высокие. Как сказал один
православный автор статьи, сила искусства имеет не только свою величи-
ну, но и свое направление. Мне кажется, что если начинаешь творить что-
119
то, должен почувствовать в сердце близость к Господу, а она уж выра-
зится в произведении – добром, любовью, целомудрием. Как, например,
относиться к Достоевскому? Отношение к нему Православия однознач-
но – он не только писатель, но и философ, один из столпов Православ-
ной мысли.
Для меня же сейчас важно отойти от воспевания жизни земной, даже
светлого и малогрешного в ней (ведь жизнь земная без греха не бывает).
Поэтому следую совету И. Кронштадского – иметь предметом творчества
христианскую мораль, христианское учение. Почему и взялся писать ди-
логию, в которой грешный наш «советского образца» современник, – и
через науку, и через искусство, но, главное, через утрату, осознание гре-
хов и любви Небесной, – приходит к истинной вере, к Богу.
– Понятно… – Во время моего монолога Петр не перебил, не произ-
нес ни слова; видно, тема разговора ему интересна. – Я-то еще далек от
такого сложного понимания искусства, но все, что вы сказали, мне близко
и интересно. И тоже думаю, что искусство должно нести людям светлое,
хорошее, должно «тормошить» совесть. Я только начал веровать в Бога
(пусть в церковь не хожу), но думаю: все хорошее и доброе – от Него. Мне
кажется, это и мои стихи подтверждают. – И он читает с чувством, выра-
зительно два или три стихотворения – о родной станице, о войне.
– Да, ваши слова подтверждают и ваши стихи. Особенно о родной
станице – сколько неподдельной любви, сколько подмеченных природных
красот! Есть некоторые технические погрешности, но это устранимо. –
Мы уточняем, в чем недоработки.
– Спасибо за критическую оценку. Буду благодарен, если еще сможе-
те помочь советом.
– Конечно, помогу. А можно задать вопрос? Не насчет стихов?
– Интересно…
– Вы сказали, что появлялась у вас мысль о крещении. А желание еще
не появилось?
– Знаете, если и появлялось, то неопределенное еще… Мне кажется,
что пока рано делать такой серьезный шаг… Не достиг я еще той планки,
после которой – креститься…. Я понимаю так: если приму крещение, то
уже не должен грешить. А я жизнь люблю! Надеюсь еще встретить хоро-
шую женщину. Меня, как молодого, лирика захлестывает через край. Да
вы слышали мои стихи о любви.
– Вы напрасно связываете крещение со святостью. Чтобы принять
крещение, достаточно веры и желания соблюдать заповеди. И то, и другое
у вас есть. При крещении снимается первородный грех (тот, что тянется
от Адама) и личные грехи до момента крещения. А последующие нужно
120
исповедывать в церкви, ведь без них нам, людям не удается прожить и
дня. Как говорится в молитве «…несть человек, иже жив будет и не согре-
шит». Не забывайте, что без крещения нет шансов на спасение. Вы сказа-
ли, что читаете Новый завет. Там в Евангелии от Марка Господь сказал:
«Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать,
осужден будет».
Не уверен, что убедил Петра всерьез подумать о крещении, но после-
дние его слова свидетельствуют о небесполезности затеянного мною раз-
говора.
– Я вас понимаю, да только чувствую себя не готовым к крещению. И
знаю – все равно оно случится… Но к этому я должен придти сам… И для
этого нужно время…
Больше на эту тему не говорим и заканчиваем разговор взаимным
обещанием в ближайшее время созвониться. Крещение… Великая тайна
и великий дар Спасителя погибающему в грехах смертному человечеству…
Вспоминаю, как волею Божией суждено и мне было получить эту благо-
дать в далекой от Приливска Зыряновке, точнее, в райцентре, в пяти кило-
метрах от нее…
…Прошло три года после операции, я окреп, единственная почка при-
выкает к двойной нагрузке. И, как говорится, не было бы счастья, да не-
счастье помогло: главврач диспансера, в котором я состою на учете, доби-
вается для меня получения двухкомнатной квартиры! О главвраче, Таисии
Григорьевне Дроботенко не могу не сказать несколько слов благодарнос-
ти и уважения. Фронтовик, прошедшая всю войну, она командует проти-
вотуберкулезным диспансером и все силы и время отдает на спасение,
излечивание заболевших этой коварной и трудноизлечимой болезнью. Во
многом благодаря ей, в городе болезнь если не побеждена полностью, то
сведена к минимуму. Диспансер считается одним из лучших в области.
Но Дроботенко не ограничивается своим ежедневным подвигом врача и
руководителя. Для больных, стоящих на учете в диспансере, она с небы-
валой настойчивостью и огромным терпением «выбивает» жилье у город-
ского начальства, профсоюзов и администрации предприятий, строящих
дома для своих сотрудников. Поразительно, но почти всегда ей удается
убедить начальство, что квартира больному нужна – и ей идут навстречу,
«с кровью» выделяют одну-две квартиры в доме, отодвигая сроки получе-
ния квартир этих очередниками. Короче говоря, Таисия Григорьевна, эта
легенда Приливска и исполнитель добрых дел, убедила и наше институт-
ское руководство пожертвовать одну квартиру для меня во вновь постро-
енном доме. Это, конечно, подарок! Подарок для семьи, а психологичес-
кий и моральный к тому же – для тебя. Известно, что жизни со свекровью,
121
даже такой хорошей, как моя мама, любая невестка, даже такая как ты,
контактная и незлая, предпочтет самостоятельное хозяйствование. А тут
еще и с резким улучшением условий – все удобства! И ты опять, как в
недолгое время нашей жизни в Невинске, становишься хозяйкой аж двух-
комнатной квартиры на последнем этаже четырехэтажки. Сравнительно
далековато от работы, но разве в этом суть! Зато мы добираемся на работу
вместе в переполненном автобусе или трамвае; и сколько дорожных при-
ключений и неожиданностей переживаем в этих поездках! И все – с юмо-
ром, с легкостью. Ведь ты рядом со мной, ведь мы – вместе!
После окончания моего затянувшегося больничного мне предложили
перейти инженером (опять – сначала!) на термический участок. Это го-
ловной участок институтского опытного цеха. Здесь и формируются струк-
туры приборов и микросхем в том самом кремнии, механической обра-
боткой которого я командовал до болезни. Перемена работы с понижени-
ем в должности не пугает – мне не привыкать. Меня очень интересует
физика и химия процессов при формировании приборных структур – ведь
там скрыты тайны материи на уровне атомов и электронов! Значит, опять
есть шанс продвинуться в познании еще на одну ступеньку. Поэтому со-
глашаюсь без колебаний. Операции, – их несколько, – осваиваю быстро,
но, главное, усиленно читаю (и на работе, когда идет обработка заготовок
в печи, и дома) физико-химию термообработки, влияние её условий на
параметры приборов, физику самих полупроводниковых приборов. Нако-
нец, я добрался до притягивающих мой ум и воображение (еще со студен-
ческих лет в техникуме) бесконечно малых и порождающих сложные про-
цессы полупроводниковых структур! Насколько они, процессы эти, запу-
таннее происходящих и проводниках, где простое приложение источника
энергии (потенциала) к концам проводника вызывает движение свобод-
ных (слабосвязанны ядрами атомов) электронов и появление электричес-
кого тока! (Это я изучал в техникуме и институте, как будущий электрик).
Настолько же новая область физики притягательнее и интереснее. И я оку-
наюсь в дебри ее познания, тем более, практические результаты – вот они,
в моей повседневной работе. Несколько моих предложений, как следствие
изучения теории, обращают внимание идеолога разработок и главного тех-
нолога недавно созданного на базе проблемной лаборатории КБ Павла
Силыча Фомина. Он приглашает меня в отдел по разработке технологии
микросхем (он же отдел главного технолога) с повышением в должности.
Конечно, я соглашаюсь – в отделе можно дальше продвинуться в теории
применяемых процессов и разрабатываемых в КБ приборов. Может, и тема
для диссертации проявится… Нет, я не думаю о материальных благах,
если защищу диссертацию; надбавка за ученую степень в окладе – непло-
122
хо, но не это для меня главное; жажда познания – вот что движет мною в
моей производственной деятельности, начиная с лаборатории новой тех-
ники в Невинске…
И опять, как и раньше при моих должностных изменениях, не услы-
шал я от тебя ни слова упрека. А ведь переход из цеха в здание КБ преры-
вал нашу совместную производственную жизнь, и это были два замеча-
тельных года: утром мы вместе ехали на автобусе или трамвае до центра.
Потом спускались через городской парк к заводу – он расположен у само-
го моря. В рабочее время постоянно общались, так как ваш участок гото-
вит исходные материал к проведению наших операций. А участки не от-
делены между собой перегородками, и я мог видеть тебя в белых халате и
шапочке – форма для работников «чистого» полупроводникового произ-
водства – строгую, аккуратную, похожую на новогоднюю фею…
Хороши были и наши с тобою обеденные перерывы летом. Мы выхо-
дили за территорию завода, и рядышком, в небольшой рощице у моря ус-
траивали обед, часто с «первым блюдом», приготовленным тобою дома.
Потом отдыхали, любовались морем, даже успевали немного позагорать.
Какие мы были счастливые!
В этот отпуск, как и в другие, едем на Урал. Август месяц, и там в это
время – пора грибов! Туда мы ездили несколько раз: с годовалым, двух-
летним и четырехлетним Ильей. Сейчас ему шесть лет, а мне тридцать
три, три года прошло после операции на почке. Маршрут наш отработан
давно – самолетом из Придонска до Екатеринбурга, или поездом, с пере-
садкой в Москве. В этот раз добираемся по первому варианту – удалось
заранее достать билеты на самолет.
Самолет делает положенный заход на посадку в аэропорту Кольцово,
мы с интересом наблюдаем в окно живописную картину внизу: лесные
массивы с водоемами вокруг города, Екатеринбург с его ретрансляцион-
ной вышкой, госуниверситетом, скверами и площадями. Из здания аэро-
порта добираемся к остановке автобуса короткими перебежками: баулов
больше, чем рук, и приходится их переносить в два приема.
– Мужчина, помогите! – Это ко мне, пожилая женщина с двумя чемо-
данами атакует такси. Загружаю её чемоданы в багажник. В это время
заканчивается посадка в автобус, мы бросаемся к нему, стараясь не поте-
рять Илью. И бросок этот дорого обходится нам: уже на полпути к городу
обнаруживаем недостачу сумки с помидорами – наш постоянный гости-
нец бабушке Тамаре.
– Эх, не вовремя женщина меня дернула, – сокрушаюсь я, – без поми-
доров оставили тещу дорогую!
– Успокойся, не переживай! Значит, так надо (твое любимое выраже-
123
ние). Помидоров килограмма два у нас в провизии осталось, хватит уго-
стить маму, – в этом вся твоя натура, спокойная, мудрая, воспринимаю-
щая неурядицы без истерики, не тяготеющая без меры к материальному.
Я сам не подвержен «вещизму», просто обидно, что не порадуем Тамару
Ивановну помидорами, большую часть которых она тратит на угощение
соседям.
До Зыряновки доезжаем на электричке. Вагоны с мягкими сиденья-
ми, езды – три часа. Отдохнув в дороге, бодрые, выходим на Зыряновс-
кую платформу со своими сумками, здесь нас ждет Тамара Ивановна и
бывшая няня Никиты Ксеня, хроменькая, невысокая чувашка. Она долго
прожила у вас, вынянчила Никиту, сейчас живет недалеко в деревне и ча-
сто наезжает в Зыряновку. В прошлые наши приезды она привязалась к
Илье, он напоминает ей маленького Никиту – все-таки, «порода» твоя ска-
зывается!
– Как доехали? – первый вопрос Тамары Ивановны. А Ксеня – сразу к
Илье.
– Здравствуй, паренек, веселый голубок! Большой-то за два года вы-
рос! А я тебе булочки испекла. – Ксеня достает пакет с булочками Илье,
он угощает нас с тобой, мы не отказываемся – проголодались.
– Ксеня, не во время ты с печеным. Дома обед приготовлен, пельмени
ждут гостей, – ворчит несердито бабушка Тамара. Но дело сделано, мы
«заморили червячка» и весело шагаем по главной улице Зыряновки, хоро-
шо знакомой мне с тех времен, когда тротуар был не асфальтовый, а дере-
вянный. Вот сапоговаляльная фабрика, вот домостроительный комбинат,
а напротив него – поселковый клуб, в котором ты пригласила меня на бе-
лый вальс…
– Что Никита пишет? – Никита дослуживает второй год в армии, и
нас очень интересует, как он там.
– Пишет, все хорошо, готовится к демобилизации. – Тамара Иванов-
на говорит это не столько нам, сколько себе: заждалась сыночка. Илья дер-
жит её за руку, заглядывает в лицо, просит.
– Бабушка, возьми меня на шейку!
– Ой, внучек, сейчас я тебя, наверное, не донесу, – в прошлые разы
Илья пропадал на плечах у бабушки, когда долго бродили мы по лесу.
До бабушкиного домика осталось метров двести. Илья, – откуда и
силы появились, – пускается бежать с криком.
– Вот твой дом! Вот черемуха! Вот колодец! – на знакомой и дорогой
моему сердцу скамеечке нас уже ждет первая гостья, соседка Боева: как
всегда, с бутылочкой черемуховой настойки и пластмассовым стаканчи-
ком. Она – неизменный участник застолья во все наши приезды.
124
– Вот и гости дорогие, почему ж вы не хмельные? – зачастила Боева,
вытаскивая резиновую пробку из бутылочки. Поговорки и присказки так
и сыплются из ее уст. – ну, а самым молодым мы конфеточку дадим!
– Фаддеевна, мы еще в хату не вошли, а ты с бутылочкой, – пытается
отбиться от нее бабушка Тамара, но безуспешно. Мы выпиваем по стакан-
чику настойки и уже все заходим во двор. Там – накрытый скатертью «бан-
кетный» стол со скамьями.
– Раз первая встретила нас, зови наших, – командует Тамара Иванов-
на, и юркая, сухонькая фигурка Боевой мгновенно исчезает за воротами.
Состав застольной компании давно определен. Кроме Боевой, подру-
га бабушки Вера, живет через двор, ходят они в гости друг к другу через
огороды. Люба, ее хата в конце улицы у леса, они с мужем Сергеем заяд-
лые грибники, собирают грибы и на продажу. Еще две сестры, Оня и Катя,
скромные, мудрые, тихие. Они верующие, как и Тамара Ивановна, но не
чураются душевной соседской компании и рюмочку-две выпивают. Ну, а
в песне им равных нет, хотя все любят попеть. А поют народные, старые и
хорошие современные песни.
Стол накрывают быстро, пельмени варятся. Мы наскоро умываемся с
дороги, а Илья первый занимает место за столом, наливает себе молока,
накладывает вареной картошки – это его любимая еда.
– Вот, сразу с корабля на бал! Не устал, Генушка? – как всегда волну-
ешься за мое самочувствие. – Нет, нет, любимая. – Я чувствую себя бодро,
да и сердечная, душевная обстановка, искренность соседская, которая меня
пленяет в течение уже нескольких лет, настраивает на праздничный лад.
Конечно, на столе грибы соленые и жареные, огурцы и наши помидоры с
вяленой рыбой. Следом ты приносишь большую чашку с поспевшими
пельменями. Какая благодать, какая полнота жизни!
– За благополучный приезд! – Сергей поднимает рюмку с настойкой,
– и за хороший вам отдых! И за встречу!
После Любиного тоста: «Чтоб грибов насобирали вагон!» она и Катя
начинают песню: «Вот кто-то с горочки спустился». И понеслась по улице
подхваченная всеми, ставшая такой родной и значимой для меня мелодия,
чаще всего исполняемая здесь, на Урале, на родине твоей… И мелодия –
хороша, и слова просты, доходчивы, сердцу милы. Когда пою её, возвра-
щаю как будто молодость нашей любви того, первого года моей работы в
Зыряновке… Соответствует, вижу, мелодия и душевному настрою этих
простых, бескорыстных, чистых сердцем людей. И, помимо своей воли, я,
«испорченный» городской жизнью, чувствую эту чистоту, и сам станов-
люсь чище и добрее, подтягивая со всеми повтор куплетов. И делаюсь
искренним и простым. И счастливым вдвойне – рядом ты, и тоже поешь.
125
И смотришь на меня лучистым взглядом, и улыбаешься своей неповтори-
мой улыбкой…
Ночевку мы «выторговываем» в чуланчике, Илья с бабушкой спят в
горнице. А наша ночь – воспоминание счастья и плюс нынешнее, сохра-
ненное и приумноженное счастье…
Назавтра мы с тобой не планируем мероприятий, отдаемся отдыху.
Зато Илья рано утром уходит по грибы. Нет, нет, мы не отпустили сыноч-
ка одного! Вчера Люба пообещала показать ему такие грибные места, ко-
торые «и во сне не снились». «А грибы увидишь настоящие, белые!» –
зажгла она воображение мальчика. Мы позавтракали, полили огород и ждем
Илью с нарастающим волнением – времени уже одиннадцать, где можно
бродить? Впрочем, «директор паники», как всегда, я, ты же сглаживаю-
щее, успокаивающее начало.
– Не суетись, не переживай. Он же с Любой и Сергеем, а потом, они
далеко ходят, с привалом. Да вот, кажется, и они!
Калитка распахивается, во двор влетает Илья с пятилитровым пласт-
массовым ведерком, полным грибов. У калитки – Люба с Сергеем, посме-
иваются.
– Принимайте вашего грибника! Пусть расскажет, как белые грибы
собирал! А вечером – к нам, на настоящую уральскую грибницу. – Не ус-
певают Люба с Сергеем отойти от ворот, а Илья, захлебываясь от востор-
га, беспорядочно выкладывает нам свои впечатления от похода.
– Вы таких мест никогда не видели! Мама! Иду я и вдруг вижу – бо-о-
о-льшие грибы стоят, с коричневыми головками и то-о-о-лстыми ножка-
ми. Папа, их была целая стайка! Я кричу тете Любе, а она говорит: это
самый, самый гриб! Белый гриб! Вот, видите?! А этот, с серой ножкой –
подберезовик, тоже классный гриб! Я теперь грибник, все грибы знаю!
– Прямо, все! – смеешься ты, – вот, пойдем в лес, где сыроежки раз-
ные, волнушки, грузди, так ты, поди, и не разберешься. Помнишь, как два
года назад, в прошлый наш приезд, мухомор принял за хороший гриб? –
Этот случай в семейной истории – классический. Мухомор пленил тогда
Илью обманчиво яркой красотой шляпки.
– Ну, тогда я маленький был. Теперь меня не проведешь! – Илья еще
долго изливает свой восторг, видно, запал в душу ему поход. Забегая впе-
ред, скажу: историю с белыми грибами он запомнил на всю жизнь и стал
истинным любителем грибов, и в поиске, и в приготовлении, и в еде.
Когда мы начали обрабатывать грибы к приготовлению, Илья стал
требовать, чтобы белые грибы пожарили ему отдельно, но ты на корню
обрубаешь его эгоистические замашки.
126
– Во-первых, их немного, и тебе придется есть не только их. Во-вто-
рых, нельзя быть жадиной, нам же тоже хочется попробовать белых гри-
бов! – последний довод действует на Илью особенно убедительно.
Одна неделя отпуска пролетела, как один день. Были и походы-про-
гулки в лес, и «грибные» дни, и участие в поселковом праздничном гуля-
нии в Сосновом Бору. Побывали мы, конечно, и в гостях у наших лучших
друзей – Насти и Василия. Собственно, подругами со школьных лет были
вы с Настей. Вместе закончили школу, потом уехали в Невинск: ты посту-
пила в пединститут, она – на курсы бухгалтеров. Вася, сам из Воронежс-
кой области, служил в Невинске, там познакомился с Настей. После его
демобилизации они поженились и приехали в Зыряновку, когда мы уже
жили в Приливске. Здесь Василий освоил специальность электрика и ра-
ботал в «Электрострое», где я начинал свою инженерскую деятельность.
В первый же наш приезд на Урал из Приливска мы сдружились семьями.
Василий, спокойный, рассудительный, не злой, пришелся мне по сердцу.
Видно, и он нашел во мне родственную душу, и у нас с ним состоялась
настоящая мужская дружба.
В этот раз мы пришли к ним в двухкомнатную квартиру в центре по-
селка, которую они получили недавно. Но радость их омрачалась тем, что
Настина мама тяжело заболела, давно уже не встает с постели, хотя нахо-
дится в полном сознании. Получив квартиру, Настя с Васей забрали её у
Настиной сестры. Тебя она узнала сразу.
– Ларочка, родненькая, видишь, какая я обуза дочкам? Уж быстрей
бы меня Господь прибрал…
– Зачем вы так, тетя Оля, не надо так говорить! Все еще наладится,
встанете. А мы приедем и пойдем вместе по грибы!
– Спасибо тебе, деточка, на добром слове. А как я благодарна Васе за
уход, у других родителей дети так не ухаживают за ними, как он за мной.
Но для детей-то нагрузка какая? – Лицо ее морщится от боли, у нее опу-
холь поджелудочной железы…
Посидели мы у них недолго, а на следующий день вместе гуляли в
Сосновом Бору. В одной из сельповских палаток, где тут же варят пельме-
ни и пекут шанежки, у нас – блат. Здесь трудится с сотрудницами вокзаль-
ного буфета-ресторана бабушка Тамара. Нас она обслуживает «по блату и
на высшем уровне». Располагаемся на поросшей мелкой травой полянке.
Пьем немного, больше разговариваем. Женщины наши вспоминают школь-
ные годы, выискивают среди гуляющих бывших одноклассников; Илья с
однолеткой, дочкой наших друзей, полненькой кареглазой Светой, копо-
шатся у ближайшей сосны. А Вася рассказывает мне о своей работе в «Се-
127
льэнерго», он теперь не на монтаже, а обслуживает Зыряновскую элект-
ростанцию
– Бывший твой начальник и земляк Строков ушел из монтажного уп-
равления, стал начальником эксплуатации всех электросетей. И я пере-
шел к нему, работаю дежурным по подстанции.
– Какой разряд сейчас у тебя?
– Пятый получил. Заработок неплохой, премию платят за экономию
электроэнергии и безаварийную работу подстанции. А как твоя наука?
– Нормально. Выбился в ведущие инженеры, занимаюсь технологией
микросхем. Разрабатываем новые электронные устройства для оборонки.
Работа интересная, может, со временем диссертацию подготовлю, стану
кандидатом наук. У нас в Минвузе за ученую степень надбавку платят.
Вася сокрушается: два года не ездили на его родину, в Воронежскую
область.
– Слушай! Будете ехать в Воронеж, заезжайте к нам в Приливск. В
море вас накупаем, рыбалку классную организуем, у моего брата катерок
есть. Рыбы наедитесь, еще и с собой увезете! – Настя, услышав мое при-
глашение, жалуется.
– Да, вот, в прошлый-то раз были в деревне у Васи, звала его в При-
ливск. Так он из своей деревни никуда: то по гостям у родственников, то в
помочи участвует, то на рыбалке.
Неспешно, между тостами, тянется наш разговор среди лесной зеле-
но-голубой прелести; потом обязательная песенная программа, Настя –
запевалой. Назад, в поселок мы с Васей идем «нагруженные»: у Васи на
плечах Илья, у меня – Светланка. Наши жены-подружки впереди, мы –
шагов на десять – сзади. Разговор ни у нас, ни у них не прерывается. Хо-
рошо и светло на душе, глаз ласкает игольчатая нежность сосновых веток,
грудь жадно наполняется ядреным лесным воздухом. Ну, разве это не сча-
стье?
В середине второй недели отпуска, за завтраком Тамара Ивановна за-
водит следующий разговор, ненавязчиво, скромно.
…Это, – теперь понимаю, – самый, наверное, важный за тридцать
три года прожитой жизни, разговор-приглашение к крещению… Тогда же
откуда мне было знать, что, только прожив еще много лет, начну сознавать
огромное счастье соучастия в жизни Христовой, которое предлагала тог-
да незабвенная Тамара Ивановна.
…– Геннадий Алексеевич, хочу спросить один вопрос… Да не реша-
юсь…
– Решайся, мама, решайся! Мы его уговорим.
128
– Завтра мы хотим окрестить Илью. Мальчик уже большой, а не хрис-
тианин. Почему бы и тебе вместе с ним не окреститься?
– Да я уже из младенческого возраста вышел…
– Кто тебе такое внушил? Креститься никогда не поздно. Главное,
чтобы человек добровольно на это таинство шел. И Лариса у нас креще-
ная, и Никита. О себе уж и не говорю-то: Церковь – мой второй дом. – Это
я знаю. Знаю и то, что истинно верующей стала она после смерти мужа,
папы твоего.
Честно говоря, я не чувствую горячего желания окреститься; атеис-
тические начала, заложенные советским воспитанием в школе, технику-
ме, институте, сильны во мне. Нынешняя работа и сама жизнь не способ-
ствуют приближению к вере. Бывает, правда, западет мысль о смерти…
Представишь, что после смерти ничего нет, и запротестует все существо,
и забьется сердечко в страхе смертном. И ужас охватит небывалый… И
хочется прислониться к чему-то незыблемому, вечному, всемогущему. Во
время болезни и операции это состояние приблизилось к вере во что-то
высшее, вере, еще плохо осознаваемой разумом, гнездящейся где-то в труд-
нодоступной глубине меня… Поэтому, наверное, и не отговариваюсь. И
утром следующего дня, в хмурый, дождливый день мы едем вчетвером в
райцентр Пименово – в поселке церкви нет. Бабушка Тамара договори-
лась с настоятелем, что окрестят только нас двоих в неурочное время.
Храм большой, каменный, чисто побеленный, старинной постройки.
Внутреннее убранство богатое, в иконостасе старинные, большие иконы,
роспись свежая. «Наверное, настоятель – человек энергичный, деятель-
ный. В такое нелегкое для верующих время держит храм в порядке – в
пределах своих возможностей». Отец Владимир, крупный, с окладистой
бородой, встречает нас громким, внушительным басом.
– Прибыли, рабы Божии? Значит, сейчас и начнем.
Бабушка смиренно обращается к нему.
– Вы уж простите нас Христа ради, батюшка, что не дали вам сегодня
отдохнуть.
– Ничего, Тамара, ничего! Это дело святое, о каком отдыхе можно
говорить, когда дело Божие надо творить, овцу заблудшую в стадо вер-
нуть, – затем обращается ко мне. – Я ведь, как и секретарь райкома, на
посту днем и ночью. То нужно исповедать, то ехать в дальнюю деревню
отпевать усопшего. Разница наша только в том, что секретарь занят в де-
лах земных, суетных, а я забочусь о душах человеческих. – Батюшка по-
смеивается своей шутке. И начинает таинство.
У ступеней в алтарь (назначение и название мест в храме бабушка
объяснила мне заранее) установлен большой чан со святой водой. Отец
129
Владимир читает молитвы, потом мы по знаку батюшки погружаем голо-
вы в чан с призыванием Святой Троицы. Тебя батюшка просит пройти на
коленях по кругу вокруг крещаемых, т.е. нас с Ильей, с обращением к
Господу.
…Смысл этого обряда мне не удалось выяснить нынче ни у верую-
щих, ни у церковнослужителей, но не сомневаюсь, что он был нужен нам
с Ильей.
…За крещением следует миропомазание. Батюшка, со словами (они
запомнились мне дословно) «Печать дара Святого Духа. Аминь» мажет
нам лоб, глаза, уши, губы, руки, грудь святым миро. Бабушка шепотом
объясняет мне, что этим помазанием подаются дары Святого Духа, кото-
рые должны укреплять нас с Ильей в христианской жизни. Нас поздрав-
ляют со святым крещением отец Владимир, диакон и бабушка. И, конеч-
но, ты. Мы – я имею в виду тебя, себя и Илью, – притихшие, интуитивно
переживаем важность момента. В таком состоянии и возвращаемся в Зы-
ряновку. Оставшееся время отпуска, под впечатлением крещения, прово-
дим в «тихом отдыхе»: ходим по грибы, купаемся в речке, ухаживаем за
огородом. И два раза, по напоминанию бабушки Тамары, посещаем цер-
ковь – ведь мы с сыном теперь, как и ты, христиане.
…Много позже узнаю, что Господь наш Иисус Христос, Сын Божий,
пришел на землю, чтобы ценой крестных страданий своих дать нам воз-
можность спасения, вечной жизни в Нем. Но только окрестившийся хри-
стианин, прожив жизнь достойно, по заповедям Божиим, раскаявшись в
совершенных грехах, может рассчитывать на вечную счастливую жизнь
«в будущем веке». И с радостью почувствую: теперь меня не ужасает по-
смертная тьма. И пусть страх наказания Божия за грехи существует, зато
мера наказания, если крещен, зависит от меня самого, от глубины моей
веры и наличия добрых дел.
Воспоминание о крещении возвращает к размышлению о нашем бра-
ке. О нем задумывался в связи с добрачными отношениями между нами.
Теперь волнует другое: когда я не был крещен, мы вступили в брак не в
церкви. В Римской империи римское право не требовало венчания; вступ-
ление двух христиан в гражданский брак и соединение двух тел, собствен-
но, и было для них таинством. Такая постановка вопроса совпадала и со
взглядом на брак христианства. Так, апостол Павел говорит, что Бог жи-
вет не в «рукотворных храмах», а «наши тела являются храмами Святого
Духа». Поэтому, по его мнению, если члены тела Христова (Церкви) ста-
ли в браке «одной плотью», то их союз скреплен Святым Духом. Но наш с
тобою брак не был соединением двух христиан, значит не был освящен
Святым Духом. Брак не был закреплен обрядом венчания. Правда, древ-
130
няя христианская Церковь считала брак делом и союзом двоих, не требу-
ющим разрешения государства и Церкви, а только констатации. Ведь брак
предшествовал и Церкви, и государству, т.к. был установлен в раю по «Бо-
жией милости» и был независим от каких бы то ни было земных властей.
Древняя христианская Церковь не говорила об обязательной форме брака,
нет ни одного слова об этом ни в Ветхом, ни в Новом Заветах. Да и обяза-
тельность той или иной формы брака создана не Церковью, а государ-
ством. Так, в Византии церковная форма брака стала обязательной даже
вопреки воле Церкви. Лев Мудрый ввел обязательность венчания (восемь-
десят девятая новелла), скорее всего, из личных соображений, чтобы по-
лучить для себя-вдовца и вдовы Зои разрешение Церкви на второбрачие.
Церковь примирилась с обязательностью венчания. В ходе истории меня-
лось отношение государства к браку и выбор формы, и его обязательнос-
ти. Для нас с тобой наряду с мнением Церкви, что церковный брак наибо-
лее соответствует церковному основанию семьи, как «малой Церкви», важ-
но то, что отцы Церкви придавали важность не столько моменту заключе-
ния (а, значит, и форме), а цели брака, всей брачной жизни, – решает ли
она главную задачу, – стать прообразом «духовного союза Христа с Цер-
ковью».
У нас еще один вопрос: мы стали мужем и женой по существовав-
шим тогда светским законам; но ты – христианка (крещеная), я – «не-
христь». И здесь есть у нас надежда на признание Господом нашего бра-
ка: апостол Павел уверен, что «неверующий муж освящается женой веру-
ющей, а жена неверующая освящается мужем верующим» (1, Кор. 7, 14 –
Ю.Ч.). Тем более надежда возрастает, учитывая мое хотя и позднее, кре-
щение. Нужно только молить Господа о признании нашего брака. И с уче-
том отсутствия венчания, и с учетом нарушения супружеской верности…
Для этого и буду очищать и отрезвлять тело и душу от блудного греха в
течение оставшейся жизни, «чтобы связь и единение, установившиеся
между телами… и заразившие душу, обветшали и уменьшились», – так
сказал святитель Тихон Задонский (108, 288. – Ю.Ч.). Надеюсь, что ис-
кренняя, сильная, духовная любовь к тебе, ушедшей из жизни земной,
поможет моим молитвам… Услышь меня, Господи…
А жизнь мирская кружит свои бесконечные хлопоты, большие и ма-
ленькие. Продолжает падать курс доллара, в газетах приводят заработки
олигархов российских: у Абрамовича за год – 564 млн. фунтов стерлин-
гов. Арестовывают нефтяного магната Ходорковского за нарушение зако-
нов, но поговаривают, что он «копал» под существующую власть, хотел
внести свою лепту в «глобализацию». В Думе партия «Единая Россия»
опять победила, значит, Путину будет легче. В Грузии Саакашвили, под-
131
держиваемый Америкой, стал президентом и «катит бочку» на Россию.
Вообще, какая-то волна нелюбви к нам: вслед за Грузией в Украине лозун-
ги «Нет Переяславлю», в Латвии – в ходу тезис «Латвия – не для рус-
ских». Еще одно проявление человеческой гордыни: Япония объявила о
создании искусственной клетки, правда, не человеческой. Но наверняка
будут стараться добраться и до неё. Обнародован зловещий симптом: муж-
чины во всем мире постепенно теряют способность иметь детей. Амери-
канцы поддерживают проамерикански настроенного Ющенко в его борь-
бе за президентство, предсказывают близкую гибель России из-за умень-
шения и старения населения. В России идет подготовка к президентским
выборам, популярность Путина растет (80 % за него) по мере приближе-
ния к выборам. Грустное событие – теракт в метро в Москве (30 погиб-
ших, 159 пострадало)… Европа идеологически нагнетает нелюбовь к Рос-
сии: отменяется русский язык в школах Литвы, Латвии, Туркмении, Гру-
зии. Не отменяют пока в Киргизии, Казахстане, Белоруссии…
Мой же удел – борьба с самим собой, с телом, сознанием, сердцем,
толкающим на дурные мысли, слова, поступки. Борьба идет по всем на-
правлениям. С тягой к еде, особенно вкусной, борюсь с переменным ус-
пехом: неделями держусь скоромного, доходящего до аскетизма меню, а
потом «срываюсь», ем не до обжорства, но с излишком. И снова – осоз-
нанная скудость в питании… Обсуждение… Вот еще беда, в которой при-
ходится исповедываться каждый раз. Нет, от обсуждения других, осужде-
ния, можно сказать, – ушел, т.е. не имею желания к этому. Но когда Валер-
ка жалуется на начальство, или «пройдется» по недостаткам знакомых,
родственников – не удерживаюсь, подключаюсь, потому что переживаю
за нее, хочу поддержать морально. И буквально следом понимаю – опять
согрешил… А посты, недельные и длительные? Не было бы под рукой
соблазна, живи я изолированно, – наверное, устоял бы. Но передо мной –
соблазны: ребята приготовили вкусненькое, предлагают в пост: «да не-
множко, да представь, что в гостях (в гостях христианам не возбраняется
нарушить пост – это лучше, чем обидеть хозяев), да здесь почти и нет
масла (мяса, яиц)». И, нет-нет, соблазнюсь, успокаивая себя: «Это же не
такой грех, как темнота души, проявление несмирения, некротости, без-
мудрия». Да и здесь бывают срывы: при покупке продуктов, в очереди
заденет несправедливость, обман, и «опускаюсь» иногда до замечания.
Как усмирить, переделать свою натуру неблагополучную, как стать в обы-
денной жизни смиренным, кротким, чувствующим ранимость и ценность
для Бога других людей (с близкими прогресс налицо, отношусь бережно и
мудро)? Помоги, Господи!
132
Определенные успехи у меня в познании глубин православного уче-
ния. От общеизвестных, необходимых каждому христианину книг (Закон
Божий, Катехизис, Псалтирь, конечно же, Новый Завет – и каждый день!),
от книг общего содержания перехожу к более серьезным трудам наших
богословов, великих святых (Блаж. Августина, И. Лествичника. И. Злато-
уста, Е. Сирина, И. Дамаскина, Максима Исповедника); и, конечно, на-
ших православных богословов и философов – И. Ильина, В. Соловьева,
П. Флоренского, В. Лосского). Все это могу найти и даже взять домой в
Православном центре. Да удостоятся благодати Божией подвижники, дав-
шие мне и другим такую возможность! Читая, становлюсь ближе к Тебе,
Господи, к тебе, любимая жена, к усопшим родным, близким, незабвен-
ным… И еще – приступил к чтению Ветхого Завета. После чтения первых
же книг понял великий смысл поучений наших святых, богословов и фи-
лософов: не унывай, не отчаивайся, ищи желаемого там, где дается оно и
указывается Богом, и найдешь. Полюби Слово Божие – оно неоценимое
благо для тебя! А Слово Божие – это и Ветхий, и Новый Заветы, это –
жизнь святых и их творения. Читая, стал близок, сделался другом тех, кто
открывает мне необъятный, единственно праведный и светлый мир Церк-
ви. Девизом моим стало: духовное чтение – каждый день! Тем более, как
без него смогу выразить цель, смысл жизни и добиться пользы душевной
для читателя моей ненаписанной еще «Исповеди»? Как сказал Феофан
Затворник, «без чтения душно и душа голодает». Без него и успехи мои во
внутренней духовной жизни – главное для христианина – были бы намно-
го беднее. Господи, дай мне времени и сил познать глубину и мудрость
Твою, о которой говорит Священное Писание, Священное Предание, и
труды, и опыт святых Твоих!
Меня вторично приглашают «Славяне». Созваниваюсь с Петром. Мы
теперь много общаемся по телефону, побывали друг у друга в гостях, пе-
решли на «ты».
– Петро, у меня ценное предложение. Приглашают «Славяне», по-
мнишь, я тебе рассказывал о них? Не хочешь составить компанию? Не-
сколько песен споем, стихи почитаем, у тебя, кстати, есть хорошие патри-
отические. Они там и застолье организуют.
Петра долго уговаривать не пришлось, он легок на подъем, любит
новые знакомства, компанию.
Снова подвал, в нем почти ничего не изменилось, впрочем, на стенах
появились репродукции, и в «музыкальном» углу наведен порядок. Ива-
нов встречает меня как старого знакомого, а при виде Петра – радостно-
удивленное выражение лица.
133
– Петр, вот так встреча! Какими судьбами, вернее, путями? – оказы-
вается, они с Петром работали вместе в заводской лаборатории, где Ива-
нов трудится и сейчас.
Опять краткое вступительное слово, потом – первый тост (как-никак,
сегодня «старый» новый год). Набор закусок так же скромен, состав со-
брания тот же. Почти – отсутствуют два еврея, с которыми довелось мне
так отчаянно спорить в прошлый раз. После двух моих песен и стихов
Петра, он и «славянин» Виктор, сидящий напротив нас, побренчали на
гитаре и передали эстафету молодым ребятам, которые уже наладили мик-
рофон с усилителем. Песни у ребят и неплохие (о любви, о России), толь-
ко сопровождение ударников в современном, «бесовском» ритме портит
впечатление и действует на нервы, во всяком случае, мне.
А потом… Закружилось-завертелось всё в жарком, нет – ожесточен-
ном – споре, как говорят, – до хрипоты! Все началось с моих предложений
«славянам». После первого посещения я набросал программу их деятель-
ности, как она видится мне, гражданину и славянину. В ней и выпуск газе-
ты, оппонирующей «космополитам», поборникам «свободы и демокра-
тии» без границ, представителям сект, оккультизма, масонства и прочих
«измов». А во главе угла – взаимодействие со славянскими, православны-
ми организациями и, конечно, с Церковью. Как только прозвучал этот пункт
программы, все и началось.
– А зачем нам взаимодействовать с Церковью? – удивленно, с возму-
щением вмешался Виктор. – Мы не признаем никаких религий, в том чис-
ле и православия. Эта вера – выдумка евреев для одурачивания остальных
народов. – Вот и выяснилось, неожиданно, отношение «славян» к Право-
славию… В первый момент подумал – шутка, во второй – опешил, еле
нашелся спросить.
– По-вашему, выходит, смерть мученическая апостолов и многих ты-
сяч христиан – евреев – специально разыгранный спектакль? – и сразу
молниеносный ответ соседа Виктора, Михаила, лет тридцати пяти шатена
с бородой, похожего на русского богатыря из сказки об Илье Муромце.
– Конечно, все это – для дураков! У нас своя древняя славянская ре-
лигия и свой выход к богам! – «Понятно, – сообразил я, – язычники».
– Но вы не отрицаете реальности Иисуса Христа, как исторической
личности?
– Был такой руководитель секты, даже чудеса будто бы творил. О нем
есть упоминание у И. Флавия, римского историка, у Плиния Младшего,
Тацита – это мы знаем, тоже читаем историю. Даже, говорят, в архиве
Рима хранились документы Пилата об осуждении и распятии Иисуса Хри-
ста. Но Богом он не был и не воскресал, – Виктор делает паузу, как бы
134
собираясь с силами. – И рожден был не от Святого Духа, – просто скрыли
грех Марии. – Боже, неужели в начале двадцать первого века нахожусь
среди циничных, глумящихся над моею верою в Тебя, Господи, язычни-
ков?! Да их устами говорит сам сатана!
Нужно подняться и уйти немедленно! Но во мне, новичке в вере, силь-
но желание доказать Истину, убедить неверующих. И как я мог уйти, ког-
да они спорили с улыбками превосходства на лицах, превосходства в ис-
тине!
– Вы говорите, что Спаситель не воскрес. Но вы ведь не читали и не
пытались прочесть факты, свидетельства очевидцев Его воскресения! Вот
некоторые из них. Наверное, вы знаете о Плащанице, в которую был за-
вернут Господь и на которой чудесно отпечатался Его лик, причем, неру-
котворным, заметьте, образом. Так, вот: во время судебно-медицинской
экспертизы Плащаницы установлено, что тело Его отделилось от всех кро-
вяных сгустков, затвердевшей сукровицы и околосердечной жидкости, не
потревожив ни одного из них! А ведь все знают, как трудно отодрать бин-
ты от присохших ран. И еще: Христос вышел из Плащаницы в новом,
нематериальном – в нашем понимании, теле, не развернув её! – Виктор на
несколько секунд задумался, подбирая набор возражений. Вмешиваются
другие «славяне», молодежь.
– Так экспертиза была сделана много позже, как можно ей верить?
– Хорошо. Вы не верите экспертизе. Но ведь есть свидетельства оче-
видцев – историографа Иудеи грека Гермизия; Майферканта, члена си-
недриона, участника казни Спасителя; сирийца-врача Ейшу, близкого к
Пилату, по его поручению наблюдавшего за гробом с Иисусовым телом.
Все они были скептиками, не верили в возможность Воскресения, а хоте-
ли убедиться в «обмане». Их свидетельства сводятся к следующему. Нео-
жиданно, рано утром в воскресенье появился свет от движущегося обла-
ка, оно спустилось ко гробу, и над землей показался человек, как бы со-
стоящий из света. Затем раздался удар грома, но не на небе, а на земле.
Стража испугалась, вскочила, но тут же без чувств упала на землю. Был
отодвинут огромный камень у входа, потом свет исчез. Когда некоторое
время спустя заглянули в гроб, оказалось, что погребенного человека в
гробе нет.
– Опять же, сказки все это, – Михаил особенно агрессивен. Не все
ввязываются в спор: возможно, кого-то из присутствующих мои слова за-
ставили задуматься. – Ну, хорошо, допустим, Христос воскрес, хотя и это
не доказывает, что он Бог. А какие доводы ваши в пользу беспорочного
зачатия Иисуса Христа?
135
– После рождения Господа Матерь Божия осталась Девой, это исто-
рический факт. Как вышел плод при этом втором безгрешном рождении
(первое произошло, когда от Адама была рождена Ева)? Почитайте пре-
ния архиепископа Григория с учителем еврейским Ерваном. Там приво-
дится пример с Аввакумом, вошедшим к пророку Даниилу не через дверь.
То есть, возможен перенос материального тела через, казалось бы, непре-
одолимую преграду. Это подтверждают и современные научные экспери-
менты по перенесению материального «чудесным» образом (например,
опыты с высокочастотными лазерами, переносившими программу ДНК
растения к мертвым, после радиационного облучения, семенам, и ожи-
вившими эти семена для посева). Больше того, наши, российские ученые
определили косвенным путем частоты Божественных колебаний (они их
называют волновыми матрицами), эти частоты на десять порядков (!) выше
самых высоких применяемых частот (инфракрасное излучение). Инфор-
мационные возможности волновых матриц в тысячи раз выше наших, «зем-
ных»! Неудивительно, что сотворенное Создателем имеет столь сложное
и точно уравновешенное строение (увеличение солнечной радиации на 1
% привело бы к гибели всего живого на земле!). А вы не верите, что Все-
могущий Бог проявил Своего Сына на земле недоступным нашему чело-
веческому разуму, способом!
– Все это, конечно, интересно. Мы допускаем, что в мире много недо-
ступного нашему человеческому разуму и опыту. И все-таки вы нас не
сагитировали к Православию.
Во мне закипает праведный гнев, спокойствие покидает меня.
– Я вижу, с вами спорить и доказывать что-то бесполезно! Вы отрица-
ете то, о чем не имеете не малейшего понятия, не хотите разобраться по
существу. Да и слушать оппонента не хотите! – И к Петру. – Я ухожу. Ты
идешь со мной?
Петр мнется: Иванов его бывший сослуживец, вечеринка в разгаре,
на столе еще закуска и выпивка. Он не понимает моего возмущения, еще
не проникся духом Истины, да и мало знает, чтобы ее защищать. Ну, что с
него взять?
– Ладно, я пошел! – меня никто не провожает, только Иванов делает
робкую попытку уладить конфликт.
– Геннадий Алексеевич! Не горячитесь, у нас не все так думают, есть
и сторонники Православия. Приходите, посидим, поговорим спокойно,
без эмоций…
«Больше сюда – ни ногой!» – с этой мыслью дохожу до остановки
трамвая. – Вот тебе и славяне! Да только не православные. Видно, нена-
висть к еврейскому засилью в России дошла у них до опасной крайности,
136
когда хочется сокрушить все и вся. И молодежи у них много, засоряют
души молодым… А все от незнания, от темноты своей. А темнота – из-за
удаления от Истины, от Тебя, Господи. Впрочем, сам виноват: нужно было
в первое посещение выяснить отношение «славян» к Православию. Так
Максим Дмитриевич тогда туманно объяснил: мол, мы ищем, в поиске, в
том числе и Православие изучаем. Да что-то не похоже, чтобы изучали
они хоть что-то в Православии. Ладно, это мне урок на будущее, буду к
выступлениям и знакомствам строго, с позиций своей веры подходить…
А Петр-то: остался. Он еще в той стадии духовного движения, когда
все интересно, всем увлекаешься – знаю, был таким. «Поэтому-то, доро-
гой Петр, и поставлен я Господом на твоем пути. Пусть сам еще «зеле-
ный», но вера моя сильна, и это залог того, что в дружбе со мной выйдешь
на светлую дорогу Православия!» Конечно, трудно мне придется, нужно
подводить его к вере во Христа, к крещению; при этом самому не под-
даться неукротимой жажде жизни Петровой, не забывать советы святых
отцов: «…Особо близкая дружба может быть у вполне единомышленных
христиан, близких по интересам, умственному развитию и положению в
обществе». У нас с Петром все совпадает, кроме главного: он только дос-
тигает веры, во многом сомневается. При этом сильно, по-земному привя-
зывается ко мне, очень дорожит нашей дружбой, в отличие от меня, не
забывающего слова архиепископа Варлаама (Рязанцева): «Не ищи друзей
на земле, а имей и стяжи другом Господа и святых во главе с Матерью
Божией. Если случится друг, благодари Господа, давшего его, но сам не
утешайся им, а Господом, чтобы чувство одиночества у тебя не пропало».
Поэтому наши отношения с ним скорее основаны на двух разных устрем-
лениях. Мой интерес – просветить его, насколько мне по плечу, в вере
Православной, подготовить духовно к желанию окреститься. Его интерес
– я ему нужен, как помощник и опора душевная в делах поэтических: у
него непростые отношения с руководителем литобъединения, возможно,
из-за слабоватой литературной подготовки Петра. Петр обижается на за-
мечания, руководитель бывает резок, отсюда конфликт. Со мной ему про-
ще: если я нахожу в его глубоких, с лирическим или гражданским нака-
лом стихах недочеты литературные (а их немало) и подсказываю, как бы я
вышел из положения, он принимает эту помощь без обиды и ненужных
споров. При этом мы оба относимся положительно к устремлению друг
друга, и оба довольны. В любом случае, Петр послан мне и для поддерж-
ки, и для выполнения мною обязанности христианина – привлечь в Цер-
ковь ищущего путь к Господу…
Дома меня успокаивают образа, перед ними молюсь, прошу у Госпо-
да прощения за грех общения с язычниками. И еще – фотографии… Це-
137
лый фотомонтаж: о наших поездках, наших походах. Вот, мы с Ильей на
фоне елового леса, такой лес довелось увидеть мне только в одном месте
– на родине твоей мамы, в Вятских краях…
…Полгода назад я прошел последнее обследование в тубдиспансере,
патологии не обнаружили. И мы с тобой решаемся на подвиг – зачатие
второго ребенка. Правда, не без твоего слабого сопротивления.
– Гена, поздновато уже… Разница между детьми будет девять лет. И
мне уже тридцать два… – Но я настаиваю, и ты, как всегда, уступаешь
«главе семьи».
Два месяца, как ты носишь второго ребенка. Кого – сына или дочь –
не знаем. Мама моя опять ждет внука, я – дочку, ты – тоже. Подходит наше
отпускное время, но мы сомневаемся: стоит ли в этот год куда-то ехать? И
тут – письмо от бабушки Тамары: «Дорогие мои! – пишет она, – дядя Леша
(он живет в Петербурге) предлагает собраться на нашей родине, в вятской
деревне Монино. Там наш «фамильный» дом, дядя хочет его перестроить
и через год переехать туда жить. Приезжайте, отдохнем, поможем немно-
го брату. Сможете? Ответьте».
Ну, разве можно отказать моей дорогой, любимой и уважаемой теще,
замечательному человеку, да еще и моей «крестной» матери! К тому же,
мне самому давно хочется взглянуть на те места, где ты с самого детства
проводила много времени, о которых с такой любовью и светлым лицом
не раз поведала мне. Конечно, даю согласие, о тебе же и говорить нечего:
будь ты и на девятом месяце, все равно помчалась бы туда, где покоится
дедушка, где они с бабушкой, тоже нынче покойной, выхаживали тебя,
слабенькую и болезненную. И, что немаловажно, – едем все вместе, с
Ильей. Даем телеграмму и через день уже в пути.
Последняя наша остановка после нескольких пересадок, – неболь-
шая станция – Чоп. Ты успокаиваешь ноющего Илью.
– Теперь уже немного осталось: доедем до сельсовета на автобусе, а
там рядышком и Монино. От Чопа до сельсовета – километров шестьде-
сят.
– Надоело уже ехать, – скулит Илья. Нет, он у нас закаленный путе-
шественник, но долгая, в сидении, дорога ему наскучила, хочется дви-
гаться, гулять, бегать.
Но выясняется, что автобус ушел, и сегодня рейсов больше не будет.
Твой зоркий взгляд усматривает приткнувшийся у здания местной адми-
нистрации «газик» со скучающим шофером, молодым, в армейской ру-
башке (наверное, недавно из армии) парнем.
– Пойди, спроси, не подбросит нас – все равно скучает.
Шофер сначала артачится: мол, начальство жду, оно на совещании.
138
– Что тебе шесть десятков километров? Полчаса туда, полчаса назад.
– А вдруг не обернусь? – но предлагаемая мною плата перевешивает
сомнения.
Радостные, втаскиваем в газик вещи, машина с ходу набирает ско-
рость, и мы мчимся по таинственному, еловому в основном лесу. Дорога
сельская, грунтовая, но водитель умудряется выжимать на ней скорость
до 90 км/час. Не успели оглянуться, уже почти у цели: «Видите, церковь?
А там рядом и сельсовет!» – поясняешь ты, глаза блестят, лицо счастли-
вое, – сколько лет не была на родине мамы, да и своей тоже! Но на пути у
нас – впадина, наполненная водой, – недавно прошли сильные дожди.
– Ну, что, граждане пассажиры! Дальше ходу нет, а объезжать мне
недосуг! – радостно объявляет водитель; конечно, рад – ему осталась до-
рога всего в один конец. Выгружаем чемоданы и сумки, и «высаживаем-
ся» на чудесную, в объятиях молодых елей поляну. Илья первый осваива-
ет место, кричит, уже метров за десять от нас.
– Смотрите, здесь ягода красная! Можно её есть?
– Конечно! Это же лесная земляника, – ты срываешь несколько ягод и
отправляешь в рот, подавая пример Илье.
– Ой, да ее много! Вон, вон и вон! – Илья в восторге, мы, глядя на
него – тоже. Добрых полчаса собираем землянику, потом отдыхаем на чудо-
поляне. Послеобеденное солнышко пригревает, лень и истома овладевают
нами, но ты неумолима.
– Хватит, ребята, лентяйничать! Нам до сельсовета километра три
шагать, да оттуда до дома нашего еще около двух.
– А говорила, близко, – опять расстраивается сынуля, но, делать нече-
го, надо идти…
До сельсовета мы добираемся еще бойко, а вот до дома Волиных идем
уже грустно, часто отдыхаем. Но, как говорится, мир не без добрых лю-
дей.
– Эй, путешественники! Давайте, подвезу вещи! – кричит мужичок с
проезжающей телеги, на ней бидоны с молоком. Вещи удается кое-как
пристроить, ну, а сами – пешочком. Конечно, без вещей идти намного ве-
селее.
– К кому приехали, если не секрет? – мужичок хитровато щурится.
– Не секрет! – приветливо отвечаешь ты. Да неприветливой никогда и
не бываешь. – К Волину Алексею Ивановичу, усадьба Ивана Алексееви-
ча. Я его внучка, а это – моя семья.
– О, этих людей знаем и уважаем! Моя хата – через пять дворов от
Волиных. А ваших там приехало уже человек шесть, что-то сегодня во
139
дворе робили, пилили, строгали. А вы, я понимаю, на отдых? Отдыхайте с
Богом, воздух у нас ядреный, лечебный, опять же, шумов нету городских.
У дома никого не видно, во дворе – тоже. Мы проходим сени, за ними
– кухня с русской печкой. В кухне суетятся бабушка Тамара и тетя Рита,
жена дяди Алексея. Остальные за столом в горнице, – время ужинать. Меня
поражает величина стола. Сбитый из брусьев и мощных досок, он длиной
метра на три, места свободного еще много. Кроме нас приехали семь че-
ловек. На хозяйском месте в торце стола – дядя Леша, невысокий, кряжи-
стый, широколицый. Его я видел только на фотографиях, но узнал сразу.
По бокам, на скамьях – Никита, недавно вернувшийся из армии, сестра
Тамары Ивановны Софья с мужем Николаем. У них под Петербургом я
бывал несколько раз, приезжая в командировки, они тоже приезжали в
Приливск. Тетя Софа, в отличие от темноволосой сестры, белокурая, но
такая же спокойная, добрая и мудрая. Дядя Коля, живой, энергичный, бе-
лобрысый, – как он говорит, «пскопской», – тоже замечательный человек,
хлебосольный хозяин. Любит выпить, но себя не теряет; мастер на все
руки, любую работу сделает, начиная от строительных дел и кончая ре-
монтом техники. Сын их Митя, уже большой, – тоже белобрысый, добро-
душный.
– Как раз к ужину поспели! – кричит дядя Леша, – правда, у нас се-
годня обед и ужин в одно время. – Значит, по поводу приезда вашего, ре-
бята, не грех и выпить! Умывайтесь, и – за стол!
Хочу сделать сюрприз, достаю две бутылки недорогого, «три звез-
дочки», коньяка, которые взяли в Приливске. Реакция дяди Леши меня
удивляет.
– Это что такое? – пренебрежительно вертит он в руках бутылку, – это
мы в наших вятских краях не пьем! Разве уж когда нечего будет выпить! –
И достает две бутылки «Столичной». – Вот, это русское питье!
Конечно же, мы привезли помидоры. Ты нарезаешь салат, нам нали-
вают полные тарелки щей, и дядя Леша произносит первый тост.
– За приезд всех нас, за личное знакомство и за успех дела! – дальше
он поясняет, в чем хочет добиться успеха. – Буду делать капитальный ре-
монт усадьбы, потом потихоньку проведу отопление, воду из колодца, слив
и прочее. В этот наш приезд и вас немного загружу работой – чтобы отды-
халось лучше.
Выпивка – ладно. После операции (да и раньше) я до нее невеликий
охотник, правда, сегодня случай особый. Но то, что сидим с тобой в кругу
близких людей, близких не только формально, но и душевно, наполняет
радостью намного большей, чем выпитое спиртное. И, конечно, песни,
наши, русские, простые, берущие за сердце. И, конечно, общение с при-
140
родой, такой дорогой и близкой, несмотря на то, что общение – впервые.
Где-то в глубине каждого славянина сидит и ждет своего часа – встречи с
извечно своим, тянущимся из глубины веков, память рода, память народа,
память нации… Иначе как объяснить, что вся эта еловая прелесть мне,
родившемуся в южных степях, видится знакомой и родной? Знакомство с
лесом начинается, когда мы втроем, после недолгого сна на сеновале вы-
ходим в разгар заката, – солнце уже частично скрылось за горизонтом.
Еловый лес меня покоряет на всю жизнь. Конечно, сосняк с примесью
березы, осины, с которым я «сошелся» на Урале и на родине отца, тоже
хорош. Но настоящий взрослый ельник, не терпящий присутствия других
пород, – мрачноватый, может быть, немного, – пленяет своей задумчиво-
стью, таинственностью, внутренней силой. Я уж не говорю о воздухе в
ельнике: как правильно назвал подвозивший наши вещи селянин – ядре-
ный, т.е. свежий, чистый и немножко хмельной. Здесь, в еловом бору, чув-
ствуешь себя бодрым и энергичным. Илья расшалился, бегает с палкой,
кричит: «Это не деревья, это мои богатыри!» А «богатыри»-то, действи-
тельно, точно солдаты: друг к другу вплотную, плечо к плечу. Ты шеп-
чешь, поворачивая мою голову влево: «Смотри, какой закат!» Закат, в са-
мом деле, необыкновенный: половина солнца над покрасневшими вер-
шинами елей, четко отделяющими границу леса и вечернего неба, еще не
потемневшего, но напоминающего – день кончается… Такую красоту редко
доводится увидеть, рассмотреть толком; и задумываешься тогда: как пре-
красен окружающий нас мир… А ты уже нацелилась фотоаппаратом.
– Станьте вот под ту ель! – Но снимаешь нас реже, чем виды природ-
ные: то промежуток между ельниками, а вдали – дорога; то вершины елей
на фоне облачного слегка, близкого неба.
…За время отпуска ты отснимешь несколько пленок и напечатаешь
много фотографий чудесного лесного дива. Мне они приносят отголоски
счастья, успокоение и сейчас, когда вижу тебя только на них, на фотогра-
фиях. И уже не в первый раз задумываюсь о твоей органической связи с
природой, будь то уральский сосновый лес, белорусский сосняк, вятский
ельник или азовская степь с ее рощами-посадками. Теперь понимаю глу-
бокий смысл связи; ведь природа – творение Божие, через нее проявляет-
ся могущество, величие и мудрость Творца… Достаточно вспомнить сло-
ва Мих. Таврического: «Стоит мне с любовью… всецело отдаваясь при-
роде, вглядеться в нее, то каждый листок деревца, каждый крохотный цве-
точек, каждая былинка, травинка вокруг засияет… лучезарной райской
красотой, обдаст меня таким светом жизни и теплом, таким изяществом
каждого изгиба и тона, что мне откроется воочию рай… Это значит, что
мы проникли внутрь того, что ежедневно видим извне».
141
Еще доходчивее короткая, но емкая фраза другого святого: «Для не-
верующего приоткрыты райские врата – в чистом восприятии приро-
ды». Мне думается, ты не только проникла в эти врата, но и мне помогла
открыть глаза на величие и неописуемую прелесть всего, созданного
Богом. И как соотносится твое бережное отношение к природе (просто
так ветки не ломать, цветы напрасно не рвать, грибы аккуратно обрезать
ножом) со словами старца Силуана: «Дух Божий учит душу любить все
живое, так что и зеленого листка на дереве она не хочет повредить, и
цветка полевого не хочет потоптать». Поэтому в молитвах благодарю
Господа, что дал возможность – через тебя – познать и полюбить создан-
ный Им мир природы…
…Со следующего утра мы, мужики нашей компании, включая и Илью,
трудимся на плотницких и других работах. Дядя Леша, дядя Коля и Митя
собирают оконные и дверные рамы, готовят «в размер» брусья и доски
перекрытия. Мы с Никитой и Ильей брошены на заготовку досок в лесо-
пилке, где дядя Леша получил «добро» на использование станка. Он пери-
одически проверяет нас, подсказывает какую доску готовить. Обед у нас в
час дня, после обеда работаем еще пару часов, а потом каждый занимает-
ся, чем хочет.
В свободное время ты, я и Илья, когда нет общих посиделок, отрыва-
емся от коллектива и выполняем «спецработы» – помогаем тете Софе и
тете Рите качать мед, поливаем из шланга огород. Или идем в лес, на реч-
ку. Вечера, после ужина проводим всей компанией в разговорах, играх,
воспоминаниях. Дядя Леша занимался разработкой мин морских, много
интересного рассказывает о своей работе; ему приходилось бывать во
многих местах военно-морского флота, случались опасные, требующие
героизма ситуации. Остальные вспоминают прожитые годы, войну, разру-
ху, как выживали в деревне и в городе. На всех наших посиделках веет
духом единства, добролюбия и любви.
Спальных мест в доме мало, поэтому молодежь – Никита, Митя, спят
на сеновале; а нашу тройку, жалея меня, чувствительного к холоду, от-
правляют каждую ночь спать на русскую печь, которая нагревается в тече-
ние дня при приготовлении еды.
Вспоминаю, как на такой же печи, только поменьше, мы тоже спали
втроем с Ильей, тогда четырехлетним, в Белоруссии, на родине отца. Кста-
ти, твой папа – тоже белорус: в тридцатые годы его родители пересели-
лись из Белоруссии на Урал, вернее, их выслали, как зажиточных кресть-
ян. Так что Белоруссия – общая наша с тобою родина. А отдыхали мы
тогда в городке Борисове, откуда отец мой родом. Там жил один остав-
шийся в живых брат его дядя Серега и две сестры – тетя Клава и тетя Ася.
142
Места там лесные, лес болотистый, непроходимый. Город оживляет теку-
щая в нем река. Дом дяди Сереги метрах в двадцати от реки, у берега –
дядина лодка, на которой мы ловили рыбу, путешествовали по реке с оста-
новками в живописных, прямо-таки, курортных местах, с мелким золоти-
стым песком; а вокруг и через реку – стройные, как на подбор, сосны на
фоне темно-синего неба. Красота! Какую рыбу ловили? – в тихой заводи
окуня, на реке – вкусную хищницу, грозу мелкой рыбешки – щуку. Была
здесь и таинственная достопримечательность – Мамрыкина яма, о кото-
рой еще с детства из рассказов отца осталось у меня примешанное стра-
хом воспоминание. Яма эта, округлая, метров пять в диаметре, как гово-
рят, была всегда и не имеет дна. Она заполнена водой, а в воде той, утвер-
ждают старожилы, водится… нечисть; поэтому вечером и ночью ее стара-
ются обходить стороной.
Вместе с нами отдыхал и сын тети Клавы Вадим, военный в чине
капитана, но, тянувший по его словам, всю комсомольскую работу в ВВС.
Он тоже был с сыном, однолеткой Ильи Денисом. Правда, они вскоре уеха-
ли, и больше увидеться с Вадиком, спокойным, оптимистичным, не при-
шлось: через полгода он погиб, попав в лапы селя на озере Балхаш… Тети
устроили нам прием в «фамильном» доме. Были вкусные блюда, немного
выпивки и много разговоров. Тети плотно общались с мамой, тетя Ася
даже жила в Приливске некоторое время, обитала у нас, в арендованном
отцом флигеле. И не случайно я мысленно сравниваю эти два посещения
двух славянских отечеств наших – в кругу близких и родных, дорогих
сердцу белорусов, вятичей, уральцев.
…Думается мне, не случайно, Господи, давал ты нам эту возможность,
подчеркивая важность семейного, родового и национального единения,
его цементирующую роль в православном вероучении, его достоинство
перед безликим миром космополитизма, навязываемого нам с давних вре-
мен. Космополитизма, который далек от вселенского, мистического еди-
нения во Христе. И вспоминаются высказанные И. Ильиным, нашим пра-
вославным философом, мысли о значении для христиан национальной
самобытности, государства. По его мнению, потеря семьи, родины, госу-
дарства, национальной принадлежности, является губительным для хрис-
тианства, он называет отвергающих семью, родину «врагами духа и хрис-
тианства». С самого начала жизнь человека на земле подчиняется про-
странственно-территориальной необходимости, говорит он. Но главное,
по Ильину, не территориальная необходимость, а то, что «любовь к роди-
не есть творческий акт духовного самоопределения, верности перед ли-
цом Божиим, и потому благодатно». «Родина есть нечто от духа и для духа»,
– говорит Ильин, и кто не ищет Божественного в земном, тот может и не
143
найти свой родины. Национальное чувство, по Ильину, не только не про-
тиворечит христианству, но получает от него высший смысл и основание,
т.к. создает единство людей в духе и любви, прикрепляет сердце к высше-
му на земле – к дарам Святого Духа, даруемым каждому народу. Помните:
«Иная слава солнцу, иная слава луны, иная слава звезды; и звезда от звез-
ды разнятся в славе» (1 Кор. 15, 41. – Ю.Ч.)… Золотые слова, испытанные
мною в земной реальности!
…Побывали мы и на бумажной фабрике, где всю жизнь проработал
дядя: старинные финские полуавтоматы «мастерят» школьные тетради из
заложенной в них, изготавливаемой тут же, бумаги. Автоматика механи-
ческая, но по-прежнему надежная.
– Почти никогда не подводят, – дядя Серега любовно гладит станину
массивного станка-автомата, – я проработал здесь четверть века, занимал-
ся как раз настройкой и ремонтом автоматики. Так серьезных поломок
помню не больше десятка за эти годы.
– Дедушка! – у Ильи глаза загорелись от увиденного, – правда, что
внутри в станке все делается? И бумага режется, и скрепки соединяют?
Правда?
– Правда, внучек, правда! – смеется дядя Серега. – Смотри, сейчас
новая партия тетрадок выйдет. – И выпрашивает для Ильи пару «свежеис-
печенных» тетрадей. И весь вечер разговоры у Ильи – только о чудо-стан-
ках.
Особенное впечатление произвело на нас местное кладбище, где по-
хоронены и мои предки по отцу: дедушка, бабушка, дядья, все родствен-
ники. Располагается оно на отвесной, с одной стороны, возвышенности.
Между могилами растут старые, до метра в диаметре, дубы. Со стороны
обрыва открывается величественный вид: вихляющая между лесных мас-
сивов река, за нею – трехэтажная полоса леса, обусловленная то ли раз-
ным возрастом деревьев в «этажах», то ли земля уступами, – отсюда не
разглядеть. Уходим мы с кладбища и печальные, и восхищенные небыва-
лой красотой и места для захоронения родных, и близлежащей местнос-
ти. Короче, отпуск тогда удался; было, правда, неудобство – из-за отсут-
ствия кроватей спали мы тоже на русской печи. Но, как говорится – в тес-
ноте, да не в обиде.
Так вот, на вятской печи места побольше, и ночевки терпимы. Да к
тому же и в тепле! Сегодня ты приглашаешь меня сходить на могилу к
дедушке.
– А где здесь кладбище?
– Да кладбище у речки. Но дедушка похоронен не там, а отдельно,
километра три от деревни.
144
– Почему так?
– Так завещал… Там очень красивое место. Вокруг обступают ели, и
просматривается солнышко утром, когда всходит; как будто сделанный
специально проем в лесной стене. Да что я объясняю, сам увидишь, – и с
лукавством, – если, конечно, пойдешь со мной. – О чем говорить, конеч-
но, я пойду, потому что мне всегда хочется быть рядом с тобой, и всегда
это приносит мне не разочарование, а душевное удовлетворение.
Действительно, могила в удивительном месте. Почти окружая поля-
ну, где захоронен дедушка твой, обступают ее стройные ели, и только в
одном месте, с восточной стороны – далеко идущая прогалина, не покры-
тая лесом. Представляю, какой чудесный вид бывает утром, когда первые
лучи солнца играют на верхушках окружающих могилу елей! Освещают
они и поляну, как бы здороваясь с усопшим…
– Да, здорово… Я бы тоже хотел быть похороненным так…
– Ну, во-первых, тебе еще рано думать об этом. А во-вторых, это мо-
жет случиться, если ты, старенький-старенький, будешь жить очередные
десять лет на Урале.
– Ради одного этого стоит ехать на Урал!
Могилку мы убираем минут сорок, в конце уборки начинает темнеть.
Постояв молча у могилы, спешим в деревню. Сумерки постепенно отвое-
вывают у света позиции, окружающий ельник становится хмурым и не-
приветливым. К счастью, из-за еловых вершин показалась луна, добавив
света в окружающую нас темноту. Минут двадцать идем молча, отчасти
под впечатлением грустного посещения, отчасти от восхищения-робости
перед величием темного ночного леса.
– Обними меня, мне страшно, – шепчешь ты и сама обнимаешь меня…
Горячая волна влечения неожиданно захлестывает нас, мы целуемся дол-
гим поцелуем, сливаемся воедино… Эта наша печально-восторженная
близость – первая за две недели отпуска в Монино, потому что ночью, на
печи, между нами спит Илья…
– А нашему маленькому еще на две недели больше, – говоришь ты,
когда мы уже подходим к Монино. И опять целуемся, нежно, вдохновен-
но…
– Сегодня готовим пельмени, – объявляет в воскресенье (и наш нера-
бочий день) дядя Леша, – и идем на речку купаться!
– А мясо на пельмени есть? – интересуешься ты.
– Интересный вопрос! Ты, когда бывала у дедушки с бабушкой, разве
не ела мяса из ямы-холодильника?
– Да, была яма…
145
– Так вот: она и сейчас-то есть. Я, когда в зиму приезжал, заложил в
нее мясо; а сегодня достанем его.
– Так, оно, наверное, пропало? –шепотом спрашиваю тебя. – Ты –
тоже шепотом.
– Не переживай, яму копают до двух метров глубиной, на этой глуби-
не земля промерзшая остается все лето. Да еще ее закидывают льдом и
снегом.
Но сомнение гложет все равно. И все же, когда аппетитные пельмени
высыпают в большое блюдо, и все накладывают их себе в тарелки, я тоже
решаюсь взять, пробую несколько штук. Вкусно! Разрешаю и Илье ку-
шать пельмени с мясом из «вечной мерзлоты». А вторую и третью порции
едим с ним без опаски. Ты посматриваешь на нас, посмеиваешься.
– Вкусные?
Ничего с нами из-за «ледниковых» пельменей не случилось, только
животами маялись долго. Но не из-за мяса, а потому что переборщили с
пельменями – штук по сорок-пятьдесят (да еще под несколько рюмок «Сто-
личной) осилили. К речке добирались отяжелевшие, ленивые, с провизи-
ей и двумя накачанными камерами от колес. После купания ожили и даже
поиграли с молодежью в мяч. Это был единственный пикник на природе в
полном составе. И был еще поход на рыбалку к лесному озеру, правда, без
тети Риты и дяди Леши. Рыбы не наловили, зато прошлись по труднопро-
ходимой лесной тропинке сквозь густую лесную чащу.
Сегодня у нас – снова поход. За малиной лесной. Поход организовали
наши женщины, ты же не могла не взять нас с Ильей, иначе для тебя и
поход – не поход. Стоит ли говорить, что я откликнулся на приглашение
горячо – никогда не собирал лесную малину, – об Илье и говорить нечего.
Долго идем перелесками и, наконец, углубились в сосняк, редкий в здеш-
них краях. Малина сразу нашлась, но вы с бабушкой, тетей Софой и тетей
Ритой оставили нас у малинника, а сами пошли дальше: ты только успела
крикнуть «Не скучайте!» – вижу, не хочется тебе нас оставлять, но надо
подчиняться старшим. А довод таков: опыта у меня в поиске малинников
мало, да и ребенка дальше нежелательно вести. Тем более, в чаще и мед-
ведь может появиться… Надо же было сказать им про медведя при Илье!
Смотрю, сынуля порвет-порвет малину, оглянется по сторонам; порвет-
порвет и опять оглянется…
– Что ты оглядываешься, Илюша?
– Папа, сюда медведь не придет?
– Нет. Не бойся: он, где люди, не ходит. А если и придет, мы шум
поднимем, кружкой об баллон постучим, он и убежит.
146
Илья успокаивается, собирает малину в кружку и высыпает в баллон.
Набрали полбаллона, Илья запросил кушать. И вдруг… шум раздвигае-
мых ветвей, шаги… Илья испуганно смотрит в сторону шума – не мед-
ведь ли? Я тоже внутренне напрягаюсь, рука тянется к лежащей у дерева
палке… Из зарослей появляешься ты с лукошком, полным малины. Твое
курносое, улыбающееся лицо возвращает нам спокойствие, а твой милый,
нежный голос, как бальзам на наши «испуганные» души.
– Как тут мои мужики? Не заскучали?
– Ой, мамочка! – Илья бросается к тебе, роняя кружку с малиной, –
знаешь, тут близко медведь ходил, но мы не боялись!
– Долгонько вы бродили. А где остальные?
– Следом идут.
И точно: слышатся голоса, появляются остальные женщины, ожив-
ленно обсуждая подробности «тихой охоты». Назад мы идем втроем, от-
став от остальных. И, кажется, встречающие нас ели кивают ветвями и
спрашивают: «Вы понимаете, что этот день – один из счастливейших в
вашей жизни?..»
За несколько дней до отъезда мне выпадает случай совершить «инже-
нерский подвиг». У соседей вышел из строя телевизор, пропал экран. Те-
лемастерская только в Чопе, в селе никто в телевизорах не разбирается.
Прослышав, что среди нас инженер, т.е. я, соседи идут к нам и просят
посмотреть, что за неисправность. Иду на подвиг, вдохновленный тобой,
но сомнения одолевают: телевизоры не изучал, приходилось несколько
раз копаться в своем, даже отремонтировал. Расположение узлов пред-
ставляю, некоторые виды неисправностей могу определить без помощи
справочника. Нет экрана – нужно посмотреть высоковольтный блок. Сни-
маю крышку блока и вижу явный признак неисправности – конденсатор
потемнел: такое бывает, когда ток идет не внутри, а по поверхности. Хо-
рошенько счищаю темную дорожку, включаю телевизор – экран есть! Сча-
стливые хозяева суетятся, предлагают выпить, но я отговариваюсь. Тогда
они вручают мне литровую банку меда и банку грибов, и мы с Ильей (он –
мой ассистент!) победителями успеваем к ужину. Твой первый вопрос.
– Ну, что?
– Починили! – кричит Илья, – и подарок получили!
– Ой, да мастера у меня мужики! – целуешь нас: заслужили! Пользу-
юсь случаем и прошу повторить; и вижу, что делаешь это с удовольстви-
ем. Какое счастье быть любимым!
Разъезжаемся мы с грустью – не хочется. Но договариваемся через
два-три года еще съехаться в Монино тем же составом.
147
…К сожалению, собраться больше не пришлось: той же зимой, в
поезде, по пути в Петербург, ушел из земной жизни Алексей Иванович.
У него, делавшего себе уколы инсулина (сахарный диабет), не оказалось
лекарства и шприца… Дядя Коля и тетя Софа помогли тете Рите похоро-
нить его, потом съездили в Монино и продали недорого усадьбу. Так
закончил свое житье в Монино род Волиных; не осуществилась мечта
петербуржца из величественных, истинно русских вятских краев – до-
жить жизнь в отчем доме… Но впитанное моей душой родное, вятское
уже никогда не умрет и не ослабнет, пока на земле хожу; а может, и за
гробом…
Вдруг проявляет себя с необыкновенной силой половое желание. Нет,
вру – не вдруг, бесы затягивают меня издалека. Начинается с очередного
увлечения телепередачами. Сначала смотрю только новости и один «при-
личный», как правило, наш телесериал. Потом хочется посмотреть и по-
здние передачи. Как и говорят святые отцы, искус идет от сердца, а разум
командует рукам переключать каналы, найти бы что-нибудь этакое…
А вот и оно: эротическая ночная передача. И я уже не в силах пере-
ключить, задерживаюсь минут на пять. Этого достаточно, чтобы пройти
все стадии «полового акта», даже не прикасаясь к виновнику; и сразу про-
тивное чувство стыда, и вины, греха, и ощущение себя «нищим и окаян-
ным…» С горечью вспоминаю недавнюю исповедь в храме. Исповедуюсь
в том, что стал опять увлекаться телевизором. Молодой батюшка, отец
Виктор (в нашем храме все священники, за исключением настоятеля, мо-
лодые, до сорока лет) говорит по ходу исповеди.
– Смотреть можно не только новости, но и другие достойные переда-
чи. Страшен не сам телевизор, а греховное пользование им.
Внутри меня рождается возражение, которое на исповеди не имею
права высказать: страшен, страшен телевизор тем, что затягивает, расслаб-
ляет, добавляет «масла в огонь»; а бесы тут как тут!
Сегодняшней ночью – многосерийный сон. Сначала мы с тобой ку-
шаем, я угощаю тебя бананами и мороженым. Значит, нужно угостить кого-
то, лучше детей, тем же. И в церковь отнести. Следом снится: приходит
усопший брат Виталик и ты; я предлагаю вам послушать мои песни о тебе,
посмертные. Наверное, это совет записать песни, ведь в них призывы к
Господу о прощении, слова раскаяния, любовь небесная к тебе, призыв к
вере и к жизни по заповедям.
Сейчас у меня, кроме работы над книгой, три главных дела: церковь и
совершенствование (здесь и избавление от страстей и пристрастий, борь-
ба с темнотой в душе своей, изучение глубин православного учения, доб-
рые дела); дачные работы и воспитание внука, по мере возможностей;
148
попытки донести до людей наработанный творческий материал – песни и
стихи.
В делах моих церковных наблюдается поступательное движение, не
очень быстрое, – все-таки, живу «в мире», т.е. в грешной, полной соблаз-
нов действительности. Защитой против соблазнов – Твоя, Господи, по-
мощь мне и в делах житейских, и в делах духовных. И твоя, сопутница
любимая, любовь ко мне, не ослабевающая с твоим уходом, и мое покаян-
ное состояние, и любовь к тебе духовная, которая переплетается с воспо-
минаниями о счастливых земных временах нашей супружеской жизни. И
я, по мере сил, преодолеваю в себе плохие, грешные начала – излишнюю
скупость (пусть скуп и не для себя), иногда прорывающийся гнев, отвле-
кающие от молитвы и от Тебя, Господи, мысли, будто бы и безвредные, но
пустые, ненужные. А то и дурные, нехорошие, связанные с соблазнами
жизни; еще хуже мысли-сомнения, мысли-уныния, мысли-роптания…
Огромное мое достижение (оно, собственно, и не мое, скорее, Твоею, Гос-
поди, волею данное мне) – неутомимо утоляю жажду познаний в Право-
славии, выискивая нужную литературу в библиотеке православного цент-
ра; уж очень долго блуждал в потемках: сначала – в студенчестве – диа-
лектического материализма; потом, через много бездумных, скрашивае-
мых только литературным творчеством и общением (по твоей инициати-
ве, любимая!) с природой, лет – оккультизма, йоговских теорий, или со-
временных «учителей» типа Лазарева. И теперь, когда открылась возмож-
ность познания Истины, хочется узнать и понять как можно больше. А,
кроме книг, – беседы с опытными верующими, выяснение вопросов у свя-
щеннослужителей. И еще – осмысление снов, как таинственных сигналов
о помощи тебе, или о твоих напоминаниях по поводу праздников церков-
ных и мирских. Например, снится мне перед сорок первой, посмертной
годовщиной нашей супружеской жизни: мы с тобой готовим подарок к
празднику, он – в скромном кульке, внутри цветы, рюмка. Подарок хочет
взять знакомая женщина, но мы даем ей только посмотреть его. Значит,
напоминаешь мне о годовщине. Но что означают цветы и рюмка? Воз-
можно, нужно положить цветы тебе на могилу, и, может, отметить этот
день посещением церкви?
Или сон в мой день рождения, через десять дней после годовщины
супружеской жизни… Мы с тобой в каком-то учреждении, похожем на
поликлинику. Собрались уходить и я обнаруживаю, что на мне нет обуви.
Возвращаемся, поднимаясь вверх, ты задохнулась от нагрузки. Я нежно,
духовно успокаиваю тебя и иду дальше сам, искать обувь, сон обрывает-
ся. В обоих снах ты молодая, лет тридцати. Смысл сна великий: без обуви,
– значит, вдовец. Но пока мы вдвоем, обувь была; значит, можно надеять-
149
ся, что Господь признал наш брак. А теперь я – один, и должен «искать
обувь», т.е. трудиться во имя Божие, чтобы заработать нам с тобой небес-
ный союз после моего ухода из земной жизни… Этот сон – одобрение
моей верности тебе, рекомендуемой Церковью: «Соединен ли ты с же-
ною? Не ищи развода. Остался ли без жены? Не ищи жены» (Ап. Павел. 1
Кор. 7,26. – Ю.Ч.).
Что мистическая связь с тобой существует, убеждаюсь и наяву, не толь-
ко во сне. Вот, случай: захотелось почитать стихи вдруг, хотя давно не
читаю художественную литературу. Иду, по какому-то наитию, к одной из
полок с книгами (у нас их три), выбираю первый том сочинений Есенина.
Открываю обложку: на первом, чистом листе твоя подарочная подпись:
«Гена! О, для тебя все счастье наше и дружба верная моя!» Как по сердцу
резанули строки, написанные твоей рукой… Как будто ты сама говоришь,
молодая, двадцатисемилетняя мама и моя молодая жена… Сколько дове-
рия, сколько преданности в этом коротком, скупом двустишье! Как это
характерно для тебя, никогда не любившей словоблудия! Теперь часто в
вечернюю пору, перед чтением Священного Писания и духовных книг,
прочитываю наугад одно-два стихотворения из этого сборника, и не глаза-
ми – душою читаю твое поздравление. Чудится в нем и укор тоже: «Я с
тобою навсегда и все тебе отдала, а ты споткнулся на ложной любви, пре-
дал…» И, как правило, слеза появляется, слеза покаяния и любви… Гос-
поди, помилуй мя грешного! Раньше думал, что ты сама сочинила эти стро-
ки, но в одном из стихотворений сборника нахожу их. Значит, ты выбрала
нужные слова у Есенина, своего любимого поэта. Тут же, в сборнике, заг-
нуты некоторые листы, – видимо, на них любимые твои стихотворения.
Так ты меня возвращаешь к нашей счастливой поре и открываешь то, что
не открылось мне (в силу непонимания и недостатка внимания к духов-
ной твоей жизни), когда ты была рядом… Надеюсь, по воле Божией дано
мне это посмертное общение с тобой…
Сделаны мною и попытки стать нужным людям песнями и стихами,
противопоставить их льющейся рекой рок- и поп-музыке, скверному шан-
сону с хрипом, матерными словами и тюремной тематикой; залезающим
в дебри лукавого стихам и любовно-боевиковой «литературе». Противо-
поставить не только своими сочинениями: у нас в литобъединении столько
замечательных поэтов! Есть и авторы-исполнители; и большинство авто-
ров зовет к свету, к духовности. Вот бы, организовать этот потенциал, ис-
пользовать его здоровую, народную струю в городском масштабе! Из опыта
выступлений убедился, что и детьми, и взрослыми, и простыми людьми, и
интеллигенцией творчество мое востребовано. Так было и в Придонске в
концерте для селян, так было и в Приливске при исполнении моих песен
150
разного жанра, в т.ч. и православных. Понимаю, что без помощи чинов-
ников городской администрации не обойтись.
Поэтому и начинаю с предложения будущему мэру перед выборами.
В нем даю развернутую программу привлечения местного творческого
народа. Предлагаю организовать концерты-встречи приливских авторов и
исполнителей в трудовых коллективах, школах, интернатах, детсадах, даже
в тюрьмах; добиться в области и выделить средства на открытие в При-
ливске дома творчества, где бы сосредоточены были здоровые силы горо-
да; где бы проводились встречи, концерты, конкурсы, продавались книги,
записи песен, картины и любые другие результаты творчества приливчан.
Такой дом мог бы стать альтернативным центром культуры по отноше-
нию к городским дворцам, пичкающим горожан заезжими «звездами» того
же рок- и поп-искусства. И культурным центром для всех близлежащих
сельских районов; в нем можно было бы наладить «обмен» коллективами
творческими: горожане выступают в селах, сельские авторы, исполните-
ли – в доме творчества. Мне кажется, на этом, «провинциальном» уровне
нужно создавать культурный фон, культурную сеть, в противовес прогнив-
шей, захлебнувшейся в «бизнесе» и прозападном влиянии «центральной»
эстрадной культуре. Так рассуждаю, отдавая свое предложение в избира-
тельную комиссию. Несмотря на боль утраты, я полон энергии в «борьбе
за души людей» на поприще искусства. Особенно «точу зуб» на рок-музы-
ку, «музыку преисподней», – так называют ее святые отцы Церкви, – став-
шую уже и в России образом жизни.
Такое название рока имеет под собою реальную почву: основой его
является бит-ритм (ударник, бас-гитара), действующий возбуждающе на
половые инстинкты и отрицательно – на нервную систему и мозг (анало-
гично галлюциногенным наркотикам). Бас наиболее влияет на центры
мозга, отвечающие за чувственную сферу секса, агрессии, насилия. Рок –
крайняя черта инструментальной музыки, изобретенной потомком Каина
Иувалом для удовлетворения чувственных влечений, далекой от Бога и
ангельского пения, и созданной для потомков Каина с целью устроения
«царства божия» на земле. Рок-музыка сродни используемой магами, ча-
родеями, колдунами – прямыми слугами дьявола и злых духов; с ее помо-
щью идет атака на личность и душу человека. С этой мощной индустрией
зла буду бороться вместе с единомышленниками, с помощью своих про-
стых, идущих от сердца, песен, которые наш руководитель литобъедине-
ния на одном из моих концертов назвала «добрыми»… Что ж, это – уже
немало…
По наивности своей считаю, что чиновники, особенно «от культуры»,
не только понимают, что в сфере литературы и музыки (как и вообще в
151
сфере культуры, и во всех сферах) идет ожесточенная борьба темных сил
с Божественным Светом за души людей (а что в мире может быть, по оп-
ределению Самого Спасителя, важнее души?), но и по совести, и по долгу
службы стоят на стороне Света. Поэтому, когда вновь избранный мэр При-
ливска, выполняя мой наказ-предложение, дает поручение городскому
отделу культуры заняться этим вопросом, и руководитель отдела просит
меня подойти для консультации, со светлым чувством спешу в админист-
рацию Приливска. Увы, первые же минуты разговора с руководительни-
цей показывают, что надежда на успех дела иллюзорна: чиновники не на
стороне Света. «А чего ты ожидал? Разве не знаешь, что мир не ищет
Истины?» – корю себя, слушая собеседницу.
– Знаете, мы просмотрели ваши предложения, и можем сказать толь-
ко одно: чтобы реализовать предлагаемую вами программу, нужны день-
ги, а денег у нас нет. У нас, в отделе культуры.
– Но в моем предложении был пункт о выделении в бюджете города
статьи расхода на эту программу. И у области можно просить деньги –
дело-то хорошее. Наверное, вам надо идти к помощнику мэра по финан-
сам, обращаться к мэру, в городскую Думу…
– Видите ли, есть много более важных дел, требующих финансирова-
ния. Поэтому идти мне куда-то нет смысла.
– А спасение от моральной деградации, духовное воспитание – разве
не важное дело? А привлечение своих авторов, исполнителей, несущих
«светлое» и «чистое» – не важное дело? – еще не теряя оптимизма, взы-
ваю к руководительнице.
– Не надо только о «светлом» и «чистом»! К нам потоком едут с кон-
цертами звезды эстрады, любимцы публики, и люди идут на концерты. А
вы предлагаете «идти в народ» – в заводы, фабрики, фирмы. А вы знаете,
что теперь туда без разрешения хозяев этих ООО и ОАО даже сотрудни-
кам нашего отдела нельзя попасть? – кажется, хоть одну не зависящую от
нее причину нашла уважаемая Ирина Ефимовна! И то – можно при жела-
нии и эту проблему решить, да нужно желание. А желания у чиновницы,
как я понял, и нет. Она продолжает говорить, а я встаю.
– Извините, я все понял. До свидания. – Значит, им, которые руково-
дят культурой в Приливске, «светлое» и «чистое» не нужно. А чему удив-
ляться? Против Света действует хорошо отлаженная индустрия дискотек,
казино, порно-боевиковых (как правило, зарубежных) фильмов, теле- и
радиопередач. Впечатление такое, что существует стройная система уп-
равления культурой, действующая против Света. Может, я ошибаюсь: у
нас в литобъединении продолжают сочинять, читать и петь о «светлом»,
хотя и мало верующих. Правда, члены объединения в основном люди в
152
летах, а если появляются молодые, начинают «буровить» (я имею в виду –
в своих произведениях), искать «новые формы», лезть из кожи духовной.
Может, и правда устарели наши идеалы, наши формы? Но я знаю, что
многие люди тянутся к нашему светлому, «устаревшему», т.е. души их
еще не загрязнились, хотя и далеки от Православия.
Значит, есть стратегия продвижения дикого, западного – его худших
«творческих» достижений, и придушения своего, национального, россий-
ского? В чем причина, пока не могу понять: надеюсь, что – пока…
В эту неделю происходят два важных события в моей «послесчастли-
вой» жизни, жизни, которая потихоньку наполняется новым смыслом и
содержанием (нет, рядом остается и ущемленное – без тебя – «я», и пони-
мание довлеющих надо мною грехов, и сожаление о невозможности мно-
гое исправить, переиграть) – Божественным, Небесным. Божественное –
это стремление к выполнению заповедей Божиих, к изменению своего ук-
лада, – и бытового и духовного, – жизни. Небесное заключается в незем-
ной, небесной любви к тебе той частью души, которая уже созрела для
этого. И вот, на пути Божественном – впервые мое участие в одном из
важнейших Таинств Православной Церкви – в соборовании (елеосвяще-
нии). Мне довелось прочесть об этом Таинстве, на котором призывается
благодать Божия на участников Таинства – для исцеления их телесных и
душевных болезней, отпущения забытых, без злого умысла совершённых
грехов. Но увидеть все воистину и испытать на себе – совсем другое дело!
Когда семь священнослужителей, после чтения семи мест из посланий
апостольских и евангельских повествований помазывают елеем лицо, щеки,
руки, грудь каждому прихожанину, стоящему с зажженной свечой. И го-
рящие в блюдце с пшеницей семь свечей, и трепет священный при пома-
зании создают необыкновенный душевный настрой, состояние возвышен-
ное и неповторимое… С соборования ухожу светлым, не допускающим
мысленно совершения каких-либо грехов; если, Господи, будешь забирать
меня в пути, забери меня во время такого пути, как этот! Не пьяного, не
злого, не с блудными мыслями; а светлого, удаленного от мирского всего,
парящего душою в Твоих местах!
Другое значительное событие, – наконец, окончил правку первой книги
моей будущей дилогии. И, со словами «Господи, благослови!» приступаю
ко второй. Сначала будет вольная, расширенная на волне творческого взлета
запись; потом уточнения, стыковки, добавки, сокращения, работа над пред-
ложениями, словами. Но все это – после того, как появится черновик. А
сейчас прошу у Господа вдохновения и мудрости: если доведется её чи-
тать другим людям, любые искажения Истины недопустимы. И начну,
153
пожалуй, со второй части, где герой, пережив потрясения социальные и
личные, намечает себе путь «узкий» до самой кончины земной…
Последнее время стали часто общаться с Петром по телефону; очно
общаемся редко – несколько раз были в творческих собраниях, по несколь-
ку – гостили друг у друга. Разговариваем подолгу: « об жизни», о творче-
стве – с чтением и разбором новых стихотворений. Просмотрел я подбор-
ку его стихов, которую предлагаю ему довести до сборника. Замечаний
много, есть и существенные. Но Петр не спешит браться за правку, что
вызывает во мне недоумение и желание подтолкнуть его, вызвать взрыв
самолюбия, без которого трудно сделать эту нудную работу (правку, под-
готовку к печатанию) – ради того, чтобы появился венец творческого го-
рения – сборник стихов. Но все напрасно, Петя продолжает творить но-
вые стихи, и я у него, как штатный консультант, – критикую, помогаю и в
который раз подогреваю его тщеславие для работы над сборником. Зато
тема духовная, занимающая значительную долю времени в нашем обще-
нии, приносит свои плоды. В беседах на эту тему стараюсь передать Пет-
ру свой небольшой православный опыт и знания, которые постоянно по-
полняются мною из Священного Писания, духовных книг и общения и
прихожанами. Часто беседы проходят в спорах, Петр не все воспринима-
ет без возражений и сомнений. Мне приходится убеждать, обращаться по
конкретным вопросам к источникам знания, о которых только что гово-
рил. Идет взаимный процесс духовного обогащения, я «расту» не только,
как неофит (начинающий христианин, мне почему-то не нравится это ча-
сто употребляемое слово), но и как начинающий миссионер. Позже сам
Петр с присущей ему искренностью скажет: «Из тебя вышел бы хороший
проповедник!»
Петр, невольно помогая мне расти и крепнуть духовно, сам воспри-
нимает положительно часть моих мыслей и утверждений, которые не что
иное, как воспроизведение фактов, положений и поучений Церкви, узнан-
ных мною из православных источников. Тем самым Петр тоже развивает-
ся, как предрасположенный к Православию. Сегодня это подтвердилось
тем, что он первым заговорил по телефону о возможном своем крещении;
не обошлось и без небольшого поучения.
– Если решусь на крещение, – только в кладбищенской церкви (это
самая старая из церквей в Приливске). Во-первых, там крестились и дети
мои, и внуки. А, потом, здесь церковь по духу чище, чем другие.
– Чем же она чище?
– Тем, что батюшка хороший, тем, что старинная. Вот, в вашем храме
(я хожу в головной храм, где настоятель – благочинный всего Приливско-
го округа) настоятель – из хозяйственников, работал в стройконторе, а
154
теперь таинства совершает. И, вообще, люди о нем отзываются нелестно
(я знаю, что слухи о «недостойном» батюшке циркулируют в Приливске,
причем, больше в среде нецерковных «будто бы христиан»).
Приходится ему прочитать мини-лекцию о значении священства в
церковных делах.
– Так. Ты говоришь, люди осуждают – недостойный протоиерей. На
чем основывается твое мнение? На слухах? Но, коль он ведет службы,
значит, обучался духовным знаниям. А потом был рукоположен (это очень
серьезное таинство) и допущен для служения Церкви Христовой. Службу
он ведет нормально, сам не раз присутствовал (он, как протоиерей, слу-
жит по воскресеньям и праздникам) на его службах. А что был строите-
лем, разве это грех, наоборот: смотри, как он восстановил храм, сколько
сделал дел – и новые храмы построены, и монастырь открыт, и право-
славный центр. И даже, если бы он и был в чем-то грешен (а грешны мы
все!), то сила и могущество таинства не зависят от личных качеств свя-
щенника. Люди, идущие на службу, на таинство, получают по вере своей
от Самого Бога, через Духа Святого. Ты сам подумай: чего бы стоила ре-
лигия, установленная Самим Сыном Божиим, существующая века, если б
её таинственная, неземная сила и могущество зависели от недостатков её
слуг! Священнослужители лишь свидетели данной Богом властью через
таинство священства, а сила таинственная религии скрыта от глаз наших
и всегда жива. Кстати, не от тебя первого слышу такое неверное мнение,
даже от верующих. Тебе креститься и тебе, конечно, выбирать в каком
храме, но об ошибке своей насчет «хороших» и «плохих» священников –
подумай.
Петр поддакивает, но без энтузиазма. Понимаю, что сомневается –
такая уж натура недоверчивая. «Расстаемся», недовольные друг другом.
В комнату заглянула Валерка, дает угощение – вкусное печенье (она
часто «балует» меня «вкусненьким», когда оно у них появляется); глаза
заплаканные, в руке – газетная вырезка.
– Прочти, папа. Стихи Вероники Тушновой… Прямо про маму…
Читаю.
Я в лесу подтаявшем, около ствола
маленькую, мокрую шишку подняла.
И теперь в кармане я ее ношу,
выну, полюбуюсь, лесом подышу.
Выну и порадуюсь, что тогда в лесу,
может быть, последнюю, может, предпоследнюю,
а, может быть, и просто встретила весну…
155
И уже – мы оба с влажными глазами. И я обещаю себе: непременно
сочиню мелодию к этим стихам, и буду петь хотя бы сам себе.
Смотрю на Валеру, нахожу так много общего у нее с тобой: и в лице
(милое выражение лица, округлый подбородок), в движениях, в поведе-
нии… Вспоминаю, как ты рожала её.
…После поездки в Монино все внимание наше направлено на пред-
стоящие роды. Месяцы летят, как минуты, и уже ты – в декретном отпус-
ке. Последние недели, последние дни… Ты вернулась с обследования,
врачи говорят, что все нормально.
– В этот раз почему-то страшновато, – мы сидим поздним вечером,
времени около двенадцати, Илья спит. – В первый раз и сомнения не было,
а сейчас… – Я успокаиваю, целую тебя, поглаживаю выпирающий живо-
тик.
– Не переживай, Ла… Ты же моя уральская девочка, крепкая, смелая.
Все будет хорошо, врачи же сказали – все в порядке.
– В порядке-то в порядке, да возраст уже для родов великоват… И
пополнела я прилично… – Действительно, ты пополнела, подбородочек
округлился, но как он мил на фоне твоего милого лица!
Я тоже втайне переживаю за тебя и за будущего ребенка, но виду не
подаю, «держу марку».
– Мы с тобой после второго сына еще двух дочек родим!
Ты смеешься, но вдруг лицо твое напрягается.
– Ой! – вскрикиваешь. – Неужели началось?
– Ларочка, давай вызывать «скорую». Лучше с запасом, чем с опозда-
нием. А то начнутся схватки – что я буду делать?
– Будешь роды принимать, – улыбаешься ты через силу. – Еще не вре-
мя, еще потерплю. Когда сильно будет хватать, тогда вызовем.
Часа два ты еще борешься с подступающими схватками, но даже твое
прирожденное терпение на исходе, и между «Ох» и «Ой» полукричишь:
«Вызывай!». Скорая приезжает на удивление быстро, минут через двад-
цать. Растерянный, разволнованный твоими вскриками, наскоро одеваюсь
и вывожу тебя к машине. Но моя попытка сесть в «скорую» пресекается
врачом.
– Будущий папаша, вам ехать ни к чему! Все, что надо, мы сделаем,
на то и специалисты. А вы будете только нервировать роженицу, да и мес-
та в машине нет. А завтра утром милости просим в больницу, там все рас-
скажут и объяснят.
Внутренне протестуя, целую тебя.
– Ла, я возьму такси и подъеду сейчас, да?
– Нет, не надо, котик. Что ты будешь там делать? У больницы ночь
156
замерзать (как всегда, думаешь в первую очередь обо мне)? – Конечно, ты
права. В родильных домах еще действует жесткая пропускная система,
внутрь и днем не попадешь, не то, что ночью.
Сплю урывками, не могу дождаться утра. В шесть часов бужу Илью,
он растерянно озирается, не поймет в чем дело, – ему в школу во вторую
смену.
– Илюша, я бегу к маме в больницу. Скоро приедет бабушка, она при-
готовит завтрак и отправит тебя в школу. –Насчет «отправит» я перебор-
щил: Илья мальчик самостоятельный, может и завтрак приготовить, и сам
себя «отправить» в школу.
– Хорошо-о-о… – Илья, протирая глаза, плюхается на диван.
Дверь в приемную роддома, конечно, закрыта – рано еще. Стучу в
окошко, на мой вопрос, как узнать то-то и то-то, следует замедленный
ответ сонной дежурной.
– Слева на стене все данные, читайте.
Лихорадочно ищу Шестопалову Ларису: где ты, родная моя? Родила
ли ночью?
Есть! Шестопалова: девочка, вес 3500 г, рост 44 см.; рост кажется мне
подозрительно малым, стучу опять в окно. Дежурная сестра успокаивает
и принимает от меня увесистую передачу – учтен негативный опыт при
рождении Ильи. На мою записку отвечаешь коротко: все хорошо, похожа
на меня, родила через полчаса после приезда в больницу. Ой да умница!
Дотерпела до больницы!
На крыльях счастливого возбуждения лечу к ближайшему телефону-
автомату. Нужно позвонить мамочке, обрадовать – она уже, наверное, у
нас. Правда, мама хотела внука…
– Мама, Лара родила, все нормально!
– Кого?
– Девочку. – Минутное молчание. И – наконец.
– Внучечку?... Слава Богу! Как назовем?
– Лара предлагает назвать Валерией, Лерой.
– Хорошее имя, – в трубке слышится всхлипывание. Но это, уверен,
счастливые, радостные слезы.
Теперь у нас растет славная, кареглазая но белокурая девочка с глаз-
ками-пуговками, твоей курносинкой и милым подбородком. Только нача-
ла ходить, мы всей семьей – в близлежащую дубовую рощу, которую «ос-
воили», как только переехали в новую квартиру. Роща, по преданию, зало-
жена еще при Петре I, была вырублена немцами во время оккупации и
вновь возрождена. Валера внесла светлую струю в наши гуляния в роще и
«пикники». Как раз в это время мы задружили семьями с нашим сотруд-
157
ником Борей Мининым и его женой, учителем английского языка Лилей.
У них тоже дочь Валеркиного возраста, а Борис, изысканный, остроум-
ный, интеллигентный – основной исполнитель «шашлыковых» закусок
на природе, с сухим вином. Шашлыки дополняются искусно приготов-
ленными тобой салатами. Мы наслаждаемся общением с близкими по
интересам и уровню знаний людьми, упиваемся видом природы и играми
наших прелестных дочек. Счастливое время…
А зимой – походы в ту же рощу, но уже с санками. Их у нас двое:
одни, со спинкой, для Валерки, другие – для отчаянных съездов Ильи с
горок, которых в роще несколько. И все наши вылазки фиксируются тво-
им «Зенитом»… На фотографиях ты везешь Леру на санках по свежевы-
павшему снегу, Илья с Лерой барахтаются в снегу, съезжают на санках с
горки. А вот две наших семьи, мы и Минины у «шашлыков». Это счастье
общения, доверия, наслаждения материнством и отцовством – только осоз-
най его, улови душою, пойми умом и сердцем!
…Недавно в телепередаче о роли денег в отношениях женщины и
мужчины, на фоне типичных для нашего неправедного времени высказы-
ваний о том, что деньги – необходимая составная часть любви, светлым
лучом «прочертил тьму» рассказ петербургского артиста. Он, любящий
свою жену бескорыстно и чисто, проснулся ночью. То ли лунный свет и
ночные мягкие тени, то ли что-то еще (а я думаю – Благодать Божия) выз-
вали у него обильные слезы восторга и радости, когда он смотрел на лю-
бимую спящую жену. «Счастливый человек! – подумал я. – Он осознал
смысл земного счастья, брака в апогее своей семейной жизни». А я? По-
нял эту суть, когда любимой жены уже нет рядом, на земле; и теперь до-
живаю в молитвах, грустных воспоминаниях, покаянных и сожалитель-
ных мыслях… Не могу не вспомнить слова одного из древних учителей
христианства: «Как приятно иго двух сердец, соединенных одной надеж-
дою, одним учением, одним законом. Нет между ними, супругами никако-
го раздора ни в душе, ни в теле». И, пусть мы были тогда далеки от Церк-
ви видимо, но, наверное, души и сердца наши интуитивно придержива-
лись принципов христианской морали. И тот мир, и радость в нашем доме
после рождения Леры, был, конечно, результатом любви. Да где её можно
и проявить, как не в родном семействе?! Здесь «дышит доброта, бродит
любовь и развивается лучшее, что есть в характере». Так и у нас, несмот-
ря на мою нехорошую «натуру», благодаря твоему терпению и самоотвер-
женности, часто проявлялось и тепло, и доброта, и счастье…
…Мы не можем сейчас похвастать материальным достатком. Это даже
из фотографий видно: на Лерке сшитое тобою пальтишко, брюки, связан-
ная тобою же шапочка. Мы тоже в видавших виды пальто, дешевой обуви.
158
Но ведь недаром в народе говорят: на что и клад, когда в семье лад. А лад
этот дороже золота и всякого богатства земного. И, конечно, немалая со-
ставляющая нашего семейного счастья – дети, наша к ним любовь и от-
ветная их – к нам. Как трогательно смотрится нежное, любовное отноше-
ние Ильи к младшей сестренке! Он и нянчит её, и «катает» в коляске, он
учит её ходить, регулярно утром выстаивает в молочной кухне очередь за
детским питанием для неё. Время летит незаметно (наверное, потому, что
счастливое!), дочечка уже бегает во дворе и всегда чувствует покрови-
тельство брата, часто прибегает к нему с жалобой на очередного обидчи-
ка. Лера тоже отвечает брату любовью и полным доверием.
…Эти отношения сохранились у них и по сю пору. Сейчас Илья в
плавании на рыболовном судне (решил подзаработать), и Валерка откро-
венничает.
– Скучаю за Ильей. Недавно вспомнила, как вместе праздновали его
день рождения у них в «усадьбе», так всплакнула маленько…
Уверен, что любовь, теплота отношений в семье текли от твоей доб-
роты, самоотдачи, тихой, неприметной внешне, – разве что делами, – та-
кой нужной нам любви твоей… И когда в молитве произношу слова о
возможных грехах твоих «или яко небреже о чадех своих», непроизволь-
но делаю отрицательный жест головой…
Как бы навеянный воспоминаниями, сегодняшний сон: мы с тобой
среди сотрудников твоих. Я нежно, духовно обнимаю тебя и говорю: «Мы
хорошо прожили жизнь на земле!», и ты отвечаешь: «Да, хорошо!». Зна-
чит, ты оцениваешь нашу семейную жизнь, как хорошую. Несмотря на
нанесенные мною обиды, невнимание, эгоизм, даже… предательство…
Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя грешного! Ла, люби-
мая! Прости меня, окаянного! Об этом и новая песня о тебе…
Жизнь стаей журавлиной пролетела,
Не дал тебе того, чего хотела.
И не всегда был добрым и хорошим…
Все забросала быстрых дней пороша…
Но остались, но остались моменты счастья,
дни у нежности моей во власти…
В памяти моей и Божьей тоже…
Мне они теперь всего дороже! Всего дороже…
Весну политическую следующего, после твоего ухода, года знамену-
ет убедительная победа Путина на президентских выборах. США все так
же поддерживают Ющенко, кандидата в президенты Украины «американ-
ского толка». В Ираке гибнут солдаты США, полицейские и мирные жи-
тели. Искусственная кровь, о которой трубят американцы, будто она со-
159
здана в США, была получена в России 25 лет назад. В прессе сообщение
еще об одном чуде, свидетельствующем о том, что Господь не совсем ос-
тавил нас, скатившихся в бездну греха: во время недавнего пожара в мос-
ковском Манеже чудом уцелела икона Спасителя. Стол, где она стояла,
сгорел, но икона не пострадала. Такое впечатление, что огонь перед ней
остановился…
Путин после выборов активнее взялся за реформирование страны, но
действует взвешенно, осторожно. А вот тревожное сообщение об увели-
чении озоновых дыр: наверное, влияют выбросы отходов в атмосферу и
частые космические рейсы… Утвержден новый премьер – Фрадков (вра-
щался в «зарубежных» кругах). Опять теракт, теперь в Испании – проти-
водействие исламских экстремистов однополярной политике США не ос-
лабевает. Сообщение о тайных связях некоторых российских олигархов с
американскими медиаструктурами.
И опять наша, христианская сенсация: в Лондонском институте фи-
зики на обратной стороне Плащаницы обнаружено не замеченное ранее
изображение человеческого лица, обладающее эффектом трехмерности,
причем, по размерам и положению совпадает с основным образом. Уче-
ные считают, что изображение появилось в результате воздействия на ткань
огненной энергии, возможно, в момент Воскресения Спасителя. Может
быть, это проявление той Божественной Энергии, которая, по словам Мак-
сима Исповедника, постоянно просвещала прямыми лучами Его плоть?..
В газетах промелькнуло опасение: «Аль-Каида» (террористическая
исламская организация) в состоянии создать «грязную» атомную бомбу
из радиоактивных веществ. Госдума готовит ряд непопулярных реформ –
о жилье, медицине, образовании, приватизации лесов и водоемов. Сенса-
ционные материалы в прессе об издевательстве американских солдат над
пленными иракцами. Зловещий прогноз ЦРУ США: в 2015 г. Россия рас-
падется на шесть государств…
Появилась возможность съездить в Холмогорки к отцу Григорию, он
приехал надолго – мама сильно болеет сердцем. После разговора с Зиной
встретиться с ним желание огромное. Хочется поговорить со священнос-
лужителем не экономя время, выяснить вопросы, которых накопилось не-
мало. Без труда уговариваю Петра составить мне компанию.
– Кстати, о. Григорий разъяснит тебе и суть крещения, а то ты моим
доводам не внемлешь.
– Нужно ли что-нибудь купить из продуктов?
– Да, если есть возможность: он здесь без работы, пенсия у мамы
небольшая. Я куплю крупы, пряников, молока.
160
– Лады! Тогда я возьму мясного и… бутылочку крепкого. Как он на
это посмотрит?
– Сослуживец говорил, что не отказывается.
Десять часов утра, мы уже в Холмогорках, ищем дом о. Григория.
Оказывается, не дом у них, а бедная-бедная хата, с глиняными стенами,
обитыми искореженными листами из тонкого алюминия. Калитка запря-
тана в кустах смородины; мы смело входим во двор, но навстречу нам с
лаем бросается небольшая белая дворняжка. На её лай из хаты выходит
высокий, плотный мужчина лет около сорока, с бородкой, усами и длин-
ными, как принято у священников, волосами. Он босиком, хотя начало
мая и земля еще холодная. На молодом, широкоскулом, прямо-таки юно-
шеском лице – пытливые, с хитринкой, карие глаза. Сочным приятным
баритончиком спрашивает.
– Вы к кому? – Петр опережает меня, шустрый ты наш!
– К о. Григорию, иеромонаху.
– Правильно попали, это я. – Теперь мой черед.
– Мы по рекомендации общего знакомого, – называю имя, – очень
хочется поговорить, многое выяснить, как начинающему христианину. А
Петр еще и не крещен, хотя и верует.
– Ясно! Ну, что ж, располагайтесь тут, в хате у нас неуютно, видите –
живем бедно.
Мы садимся на доску, лежащую поверх двух чурбанов у самой хаты.
Из нее выходит мама о. Григория. Она тоже крупная, тучная, ноги «нали-
тые» – типичный признак болезни сердца. Передвигается с трудом. Са-
дится с нами на доску, теперь можно рассмотреть ее лицо: тоже широко-
скулое, с крупными чертами, волевое. Оказывается, долгое время работа-
ла охранницей на одном из заводов в Приливске, знает город хорошо. Рас-
сказывает она связно, напевно, с украинским акцентом. Близкие по возра-
сту, мы – я и Петр – быстро находим с ней общий язык. Ее жалобы на
здоровье указывают на те же признаки сердечной болезни, которые были
и у тебя: затрудненное дыхание, лежа трудно дышать, боль в грудной клет-
ке. Живо вспоминаю время твоей болезни, это волнует и бередит душу,
вызывает желание помочь этой женщине.
– Лида, вы врачам показывались?
– Врач поселковый смотрела, но ничем не помогла. – Вспомнил, сколь-
ко мытарств мы с тобой перенесли, пока разобрались врачи с диагнозом.
Знакомая картина… Даю себе слово помочь ей в определении диагноза и
лечении: как будто хочу загладить свою вину воображаемую за то, что не
сумел тебя сберечь… Мы возвращаемся к разговору с о. Григорием.
– Какие вопросы у вас, рабы Божии?
161
– Вопросов много. Но сначала хочу подарить вам сборничек, кото-
рый недавно вышел в печать. Стихи и песни православные моего сочине-
ния, называется «Святая Троица, прости нас». В двух храмах городских
прочитали, одобрили. – О. Григорий открывает сборник, читает несколь-
ко стихотворений. С минуту ничего не говорит, смотрю – у него слезы на
глазах. Он крестится, глаза – в небо.
– Господи, велика воля Твоя! В пожилом возрасте – да пришла благо-
дать Твоя к рабу Твоему! – мы с Петром молчим, понимая и сердцем чув-
ствуя непритворность и святую основу охвативших его чувств…
– Так какие вопросы у вас?
– Да, вот, Петро сомневается еще, достоин ли он крещения. Боится,
что после крещения никаких грехов нельзя будет ему допускать. В том
числе и повторной женитьбы: у него, как и у меня, не стало жены, только
моя ушла позже.
– Что касается женитьбы, здесь надобно вспомнить поучения святого
апостола Павла: «Безбрачным же и вдовцам говорю: хорошо им остаться,
как я (ап. Павел был девственник. – Ю.Ч.); но если не могут воздержаться,
пусть вступают в брак; ибо лучше вступать в брак, нежели разжигаться»
(1 Кор. 7, 8-9. – Ю.Ч.). Посему и греха не будет, если захотите вступить в
новый брак.
– И сколько Церковь допускает повторных браков? – Ну и Петр, как
далеко смотрит вперед!
– Это вопрос непростой. Как бы вы ответили на вопрос: какова цель
брака, в чем Господь заложил его смысл?
– В первую очередь для продолжения рода? – сразу отвечает вопро-
сом на вопрос Петро.
– Брак мыслится, как прообраз «духовного союза Христа с Церко-
вью», где и духовное, и земное соединяется, – неуверенно добавляю я;
для меня самого не совсем ясна суть брака, как «прообраза».
– Да, нужно вам еще потрудиться, чтобы понять Божественную суть
брака… Попробую вам прояснить её в принципе… Если вы прочтете Биб-
лию внимательно, то увидите, что прежде был сотворен Богом Адам. Но
сотворен был Адам и с мужской и с женской природой: «Бог сотворил
человека… мужчину и женщину… и нарек им имя – человек»… (Быт. 5,
1-2. – Ю.Ч.). В этом изначальном соединении в одном лице первоначаль-
ного человека мужской и женской природы и есть основа нерасторжимо-
сти брака. Потом Ева была волею Божией рождена от Адама. Книга Бытия
прямо говорит, что рождение Евы состояло в том, что она была «взята от
мужа» (Быт. 2, 23. – Ю.Ч.). И теперь, когда две природы разделены между
двумя людьми, они объединяются в браке в вышеличном единстве, т.е.
162
как бы восстанавливая первозданное единство. И их единство, мужа и
жены, важнее всех связей на земле (даже с отцом и матерью). Все понят-
но, рабы Божии?
– Что значит «вышеличное» единство? – это Петр.
– Т.е. преодоление своего, личного каждого из супругов, готового сде-
лать все для другого, пожертвовать всем, забыть про свое «я». А теперь
двинемся дальше. Петр считает целью брака продолжение рода. Это ошиб-
ка. Этой ошибке были подвержены даже такие столпы христианства, как
Григорий Нисский, Святой Максим Исповедник, И. Златоуст в ранних ра-
ботах своих, и многие другие. На самом деле, в Библии о размножении
человека говорится ранее, чем о браке – в общей истории творения, где
Бог благословляет животных и человека на размножение одними словами
«плодитесь и размножайтесь». Т.е., размножение является прямым про-
должением творения животного мира и оно, обратите внимания, не имеет
отношения к браку. Да вообще ко всему, что и отличает человека от жи-
вотного. Т.е. человек благословлен (а не подвержен Завету на рождение,
как говорят протестанты), как и животные, не в смысле личности, а как
представитель всего человеческого рода. Петр, вам понятно? – Петр отве-
чает утвердительно, но не удерживается от вопроса, который я не задаю,
потому что многое об этом прочитал и привел читателю в рассуждениях о
половой любви.
– Понятно, что рождение дано Богом не в связи с браком. Но тогда в
чем же цель брака?
– Не спешите, Петр, дойдем и до этого. О браке Библия говорит осо-
бо, там, где повествуется о творении (точнее, рождении, т.к. творение мо-
жет быть или из ничего, или из неорганизованной материи) жены. Здесь-
то и появляется человек как личность, он проявляет здесь свое отношение
к Богу не как к Творцу, но как к Богу Завета. По Библейской антропологии
в человеке есть область сердца (область сознания и свободы) и чрево (об-
ласть бессознательной и животной жизни, свободной от моральной ответ-
ственности). Недаром же Бог благословил сразу и на размножение и пита-
ние (Быт. 1, 28-29. – Ю.Ч.), т.е. размножение относится к области бессоз-
нательной жизни.
Когда речь идет о браке, здесь человек – носитель сознания и свобо-
ды, берущий на себя и подчинение внешнего мира, и своей внутренней
физической жизни ради высших духовных целей. Самым сильным прояв-
лением сознания и свободы становится брак. Тут-то Библия и определяет
основную цель брака – жена должна стать «помощницей» мужа. В чем? В
хозяйстве? Так для этого мог быть годным и мужчина. Оказывается, слово
«помощник» более точно переводится с еврейского «сотворим ему вос-
163
полняющего, который был бы перед ним». Т.е., восполняющего в бытии,
близкого к мужу. Но близкого не только «по месту», но в духовном, мета-
физическом смысле – «и будут как одна плоть» (Быт. 2, 24. – Ю.Ч.), т.е.
одно существо. Вам трудно сразу все объяснить, скажу только, что едине-
ние супругов представляет таинство, сопоставимое с таинством Пресвя-
той Троицы.
– А в чем таинство Пресвятой Троицы? – опять Петр.
– Об этой расскажу вам, рабы Божие, потом, когда вы возвыситесь в
знаниях. Сейчас только скажу, что таинство Троицы в любви, Любви Бо-
жественной. К такой-то любви и призвана стремиться супружеская пара.
А такая любовь приводит к высшему бытию. А высшее бытие – Бог, Тро-
ичный в лицах. Как раз человек, созданный по образу Божию, в браке
несет в себе тройческую жизнь, т.е. самозамкнутое бытие. И в отношени-
ях Святой Троицы заложены отношения, сходные с отношениями мужа и
жены. Как Бог-Отец есть глава Христа, так и мужчина – глава жены (1
Кор. 11, 3. – Ю.Ч.). Как Христос есть сияние славы и образ бытия Бога-
Отца (Евр. 1, 3. – Ю.Ч.), так и жена – слава мужа (1 Кор. 11, 7. – Ю.Ч.). Как
Сын, хотя и покоряется Отцу, есть Бог, так и жена, хотя подчиняется мужу,
но свободна и равна ему по чести. Так же и в Церкви – тело (святые, пра-
ведные) подчиняются и связаны любовию с Иисусом Христом. Поэтому и
Церковь, связанная подобием со Святой Троицей, едина по существу, но
множественна в лицах. Т.е. в браке человек может достигнуть подобия с
жизнью Высшего Бытия.
Смотрю, Петр начинает терять нить рассуждений о. Григория, и про-
шу иеромонаха.
– Может, особо вдаваться в глубину вопроса сегодня не будем? Мне
кажется, Петро получил слишком много «информации к размышлению».
– Хорошо, будем сокращаться. Из всего, сказанного мною, следует
главный вывод: цель брака – не в детях и не в чем-нибудь вне самих суп-
ругов, а в достижении ими богоподобия в своей семейной Церкви и в Цер-
кви Христовой. А она и есть последняя цель и завершение всей мировой
истории.
– Понятно… – Петр ожесточенно трет виски пальцами. – Тогда как
считать тех, кто не в браке, или… – Петр запнулся (я ему сказал про дев-
ственность о. Григория) – девственников?..
– Да, есть суровые евангельские слова об отказе от семьи для Царства
Божия (Мф. 10, 21, 34-39. – Ю.Ч.). Но это скорее подтверждает важность
брака в достижении последней цели. А если христианин отказывается от
брака и от самого себя, это не самоубийство, а перевод своей жизни от
эгоизма на начала любви. Значит, и отказ от любви брачной, от семьи не
164
разрушение, а расширение сферы деятельности христианина, без измене-
ния ее смысла и цели – жизнь в Боге. Ведь если семья – малая Церковь, то
и Церковь Православная – большая семья! (1 Тим. 3, 5. – Ю.Ч.).
Теперь можно перейти и к повторным бракам, о чем Петр пережива-
ет, – о. Григорий улыбнулся. – Церковь допускает повторные браки, хотя и
не приветствует, и с каждым новым браком предъявляет определенные
требования к участникам. Т.е., вступите вы, Петр, в новый брак, греха
будто и нет. Но есть другая сторона этого дела. Ведь брачная любовь име-
ет важную черту – свою исключительность. Поэтому второй брак есть
некоторая измена по отношению к первому. «Брак по природе один, как
одно рождение и одна смерть», – ответила сестра Григория Нисского Мак-
рина, когда после смерти мужа ей предложили выйти замуж за другого.
Если вы женитесь во второй раз, значит, у вас не было полного единения с
первой женой. Может случиться, что единение вы найдете во втором бра-
ке, и он будет признан в Церкви, невесте Христовой, т.е. спасены будете
со второй супругой. Но чем больше браков, тем меньше вероятность ис-
тинного единения и спасения… Так что, Петр, повторный брак ваш зави-
сит от первого и от того, как проживете во втором. А крещение, убирая
первородный грех, – Геннадий вам, наверное, рассказывал, – дает шанс на
спасение. Если ж другие будут грехи после крещения, – есть возможность
покаяться в них в церкви, в таинстве исповеди.
– Все-таки мне непонятно, почему первородный грех Адама и Евы
стал общим для всех людей, для каждого человека? – задаю вопрос пото-
му, что еще не нашел обстоятельного ответа в литературе.
О. Григорий улыбается.
– Ответить на этот вопрос просто, как вы, наверное, прочитали в За-
коне Божием, –будет для вас, людей образованных, недостаточным. Отве-
тить сложно – будет долго и не все понятно. Давайте перенесем ответ на
другое время, думаю, Господь даст нам возможность разобраться в перво-
родном грехе. Давайте остановимся на том утверждении, что в результате
греха произошло единение духовного в человеке (сознания) с инстинк-
тивным, таким, как, например, инстинкт продолжения рода. Если до греха
люди знали об инстинктивном бесстрастно и «не познавали» его, то после
грехопадения они познанием, соединенным волей и чувством, «узнали»
добро и зло, т.е. узнали это разумом практическим, пережили наготу и
различие между добром и злом, – своим существом.
Кажется, Петр исчерпал свои ресурсы на познание истин, излагае-
мых о. Григорием.
– Да, много мудрости в речах твоих (мы перешли с иеромонахом на
165
«ты»). Но нужно немного освежить голову, передохнуть. Давайте сделаем
перерыв.
Мы прерываем разговор. О. Григорий показывает огород, вскопан-
ный им под посадку овощей.
– Засадил половину площади картошкой, надо еще копать и сажать
лук, чеснок, морковку. Да здоровья нет, с трудом тружусь. – Меня удивля-
ет его сетование на здоровье, он не похож на больного, разве что полно-
ват. Все разъясняется из последовавшего за этим разговора, но уже после
«застолья» в хате. «Застрельщиком» застолья стал, конечно, Петр.
– О. Григорий, как ты смотришь на скромную выпивку? У меня в
сумке бутылка водки…
– Положительно смотрю. Пойдемте в хату.
Мы заходим в первую комнатку с печью, служащую то ли кухней, то
ли спальней (диван в углу), то ли складским уголком: тут и чашки-тарел-
ки, и продукты, и инструмент. Выгружаем продукты на стоящий тут сто-
лик, с бутылкой и закуской проходим в следующую комнату – с кроватью,
телевизором и старой, много лет послужившей мебелью. О. Григорий при-
глашает нас к столу у окна; крестимся у большой, под стеклом, иконы
Спасителя и «организуем» стол. К нашей закуске хозяева добавляют варе-
ную картошку и вяленую распластанную рыбу.
– Вот, так живем. Мама спит здесь, я в прихожей. Рыбачим помалень-
ку, море-то рядом. Гоняют, правда, – глаза о. Григория зажигаются хит-
ринкой, – но нас пока Господь миловал. – Рыбачат они с моим сослужив-
цем, рекомендовавшем мне о. Григория, и с его сыном.
Петр разливает спиртное; выпив, о. Григорий крякает, и, закусив, мы
задаем еще кучу вопросов, на которые хозяин отвечает толково и доход-
чиво; правда, когда говорит «здесь мудрость», открывает нам истины не-
явно, чтобы сами доходили до них, своим умом. Так, упомянув об ИНН
(идентификационный налоговый номер), о котором несколько раз я слы-
шал по телевизору и толком не понял, что это такое, о. Григорий говорит
расплывчато.
– Слышали что-нибудь об ИНН?
– Нет, – Петр совсем «не в курсе».
– Волнуется народ православный из-за этих ИНН, устраивает стояния,
молебны. А чего волнуется? Вводят вместо имен, фамилий номер, их за-
меняющий. Правда, имя человеку дается Господом, и Ангел-Хранитель
по имени назначается.
Мы с Петром никак не реагируем, поскольку не представляет важно-
сти затронутой темы. Это позже я вспомню слова о. Григория, когда про-
читаю книги наших православных святых, писателей по этому вопросу и
166
передам их смысл уже крещеному Петру; да и сам заволнуюсь-задума-
юсь… А сейчас мы переводим разговор на житейские темы, о. Григорий
рассказывает о себе.
– Я ведь еще в школьниках стал верующим. И шельмовали меня, со
школьных лет начиная: и пионерская организация, и комсомол… Потом в
Приливском детдоме пытались перевоспитать… И в церковь не пускали,
и беседы антирелигиозные проводили. Темные люди, сами во мраке ходи-
ли и других тащили за собой в ад…
– А как стал иеромонахом? – интересуется Петр.
– Когда подрос, помогли мне церковные отцы поступить в Киево-Пе-
черскую семинарию, окончил, проходил послушание монахом. Был руко-
положен в сан иеромонаха и послан в один из храмов в Украине, недалеко
от Чернобыля. Характер у меня ершистый, правду люблю. Перевелся в
сельский приход в Беларуси. – Обращается ко мне, – мне Игорь, твой со-
служивец, сказал, что у тебя отец родился в Борисове, Гомельской облас-
ти.
– Да, так и есть. Поэтому особенно интересно было встретиться с
тобой; Игорь говорит – приход в селе недалеко от Борисова, так?
– Да всего в пятнадцати километрах, село Корма! Вот уж надо съез-
дить тебе со мною туда. Сейчас-то меня, наверное, отчислили: отпраши-
вался на неделю, а получилось, уже месяц тут.
– И все из-за меня! – Подала голос мама иеромонаха, сидевшая на
кровати и до этого момента не участвовавшая в разговоре.
– Мама, перестань! Ты же не виновата, что сердечко твое не работает.
Как же я могу бросить тебя одну? Так, вот, храм в Корме непростой. В нем
захоронены нетленные мощи блаженного о. Иоанна Кормянского. Умер
он в 1917 году, в 1991-м нетленные останки его из деревни Огородная
перевезли и захоронили в Кормянском храме. Он при жизни стяжал бла-
годать Святого Духа, творил чудеса, изгонял бесов, по молитвам его исце-
лялись люди. Блаженный о. Иоанн имел дар прозорливости. Да, сейчас я
вам подарю книгу «Святой Праведный Иоанн Кормянский», в составле-
нии которой принимал участие и я, раб Божий.
О. Григорий достает два экземпляра книги, тут же подписывает и да-
рит нам с Петром по экземпляру. Надпись его благодатью Святого Духа
осеняет меня теперь все время… Читатель, не могу не привести текста
дарственной надписи: «Благословение Божие да хранит вас на жизнен-
ном пути! В знак признательности и уважения. Май 200… г. Иеромонах
Григорий…»
Мы опять усаживаемся на доске и о. Григорий много рассказывает
нам нужного и важного. Рассказал он и о причине своего болезненного
167
состояния: попал под облучение во время аварии на Чернобыльской атом-
ной электростанции.
– По этой причине не гнушаюсь выпить несколько рюмок, когда пред-
лагают. Врачи рекомендуют облученным потреблять спиртное в меру. И
теперь при таком молодецком виде – инвалид, сердечко на пределе рабо-
тает… Напоследок задаю мучающий меня вопрос, – да и Петра он интересу-
ет, – насколько мы грешны, как и миллионы людей в безбожной тогда стра-
не, в том, что не обвенчаны со своими женами. Читатель знает, что я мно-
го поработал в вопросе: будет ли Господь считать такой брак действитель-
ным на Небесах? Священное Писание и труды о браке святых отцов до-
пускает брак двух христиан без венчания, все равно это малая Церковь.
Но мне важно узнать мнение достойного служителя Церкви и верного
Твоего раба, Господи; ведь это вопрос вопросов для меня – можем ли быть
вместе в загробной жизни с моею любимою и незабвенною, единствен-
ной сопутницей, рабою Твоею Ларисою?.. Ответ о. Григория таков.
– Основной грех на тех, кто создал и поддерживал безбожный режим.
Но и ваш грех есть: могли и тогда найти возможность обвенчаться, да и
советской власти уже много лет нету. Поэтому кайтесь, молитесь, просите
Господа, да и дастся вам по молитвам вашим. – Тут же приходит покаян-
ная мысль: ведь предлагал тебе обвенчаться с год назад, ты отказалась,
хотя и не резко. Надо было уговорить, упросить – не смог; значит, грех на
мне…
На прощание обещаю посодействовать в диагнозе и лечении мамы о.
Григория.
Мы снова вместе. Во сне… Кормлю тебя соусом (надо в храм отнести
овощи для соуса), потом ты принесла рыбу: надо кормить кошек, а я, глу-
пый, их отгоняю. Наконец, ты хочешь уехать, я прошу остаться, но ты
отказываешься: мол, как вдвоем спать на одной кровати? Ты молодая, лет
30. Значит, напоминаешь, что брачная земная жизнь для нас невозможна?
Знаю, что невозможна, но молю Тебя, Господи, и Тебя, Матерь Божия,
чтобы духовная наша связь, любовь небесная в Господе сохранилась, ког-
да окончу путь земной. Конечно, если будем достойны… Встретилась ли
ты с бабушкой Тамарой?.. Она, наверное, принята Господом в хорошую
«обитель», как истинно верующая, церковная, делами подтвердившая
веру… Утром рассматриваю фотографию, где ты маленькая, лет трех, с
мамой и тетей Софой. Они молодые, красивые, но с грустными глазами. И
вспоминаю нашу грустную поездку на Урал…
…Телеграмма была и неожиданной, и нет: «Приезжайте срочно, умер-
ла мама. Никита». Такие телеграммы всегда неожиданны, но в последнюю
168
поездку меня поразил нездоровый вид Тамары Ивановны. Она осунулась,
щеки ввалились, зубы начали крошиться. Причиной было, по ее словам,
сердце. Последние два года они жили в вашей «избушке» четверо – она,
Никита с женой и дочкой Тамарой (в честь бабушки). Такое совместное
житье в тесноте, как правило, не приносит здоровья старикам, живущим с
молодыми: и непокой, и недомолвки с невесткой… Да еще и Глаша, неве-
стка, пристрастной к вину оказалась… Винить кого-то из них никак нельзя:
как говорят, диалектика жизни… Но свою вину я осознал, и вина в том,
что не пригласил такого дорогого для нас человека пожить в нашей двух-
комнатной – все же вольготнее.
На следующее утро мы оформляем с тобой отпуск без содержания, а
через день – в знакомом таком аэропорту Кольцово в Екатеринбурге. Фев-
раль месяц, мороз около тридцати градусов, а мы по неосмотрительности
(да и до того ли было) одеты легко: я в туфлях, ты тоже, короче – для
нашей приливской погоды. Для меня неосмотрительность эта особенно
может повредить здоровью – после операции на почке сопротивляемость
упала и плохо переношу холод, одеваюсь всегда «с запасом». Но мысли о
холоде заглушаются нашим стремлением побыстрее добраться до Зыря-
новки, успеть на похороны. К вечеру мы уже на месте. Приехали тетя Софа
с дядей Колей и жена покойного дяди Леши. Их и Никиту с семьей приня-
ли на ночлег соседи, мы будем ночевать в избушке. Тело покойной лежит
в горнице, на раздвижном столе. Поплакав у тела, пришлось заняться скор-
бными делами. Ты у соседей участвуешь в приготовлении завтрашней
трапезы, а я успеваю на рытье могилки на новом кладбище в Сосновом
Бору. Земля глубоко промерзла, поддается только лому. Меня надолго не
допускают к рытью, копают в основном Никита и его двоюродные братья.
Для согрева и «поддержания духа» Никита взял с собой несколько буты-
лок водки, и братья периодически выпивают по рюмке.
Когда пришло время ночлега, спрашиваешь.
– Не побоишься ночевать в нашей хате? Холодно будет, окно откры-
то. Да и мама покойная рядом…
Соглашаюсь без колебаний, хотя такая ночевка может обернуться для
меня простудами-осложнениями. Спим в валенках, полушубках, шапках,
которыми снабдили нас сразу по приезде. Сплю урывками, часто просы-
паюсь, вижу тебя, сидящую у изголовья покойной. Ночь ты практически
не спала, отдавая дань любви и уважения родившей и воспитавшей тебя.
Не доедая, не досыпая, беспокоилась она о вашем с Никитой хлебе на-
сущном. Экономила на своем питании и гардеробе, чтобы одеть вас по-
лучше. И когда разлетелись вы из родимого гнезда, отказывая себе во всем,
169
посылала посылки. А к нашим приездам собирала вкусные угощения, сла-
дости для внуков, дефицитное пиво для зятя…
Нам же удавалось редко отвечать посылками, не говоря уже о день-
гах. В этом мы часто каялись, но росли дети, не хватало зарплат, и всё
откладывали благодарность до лучших времен… Да, нам было матери-
ально трудно всегда, но обрати я свою волю и внимание, поддержи тебя в
стремлении помочь маме, и можно было бы чаще собирать хотя бы не-
большие посылки ей, да и денег посылать немного… Об отношении к
близким думаю, просыпаясь в очередной раз в эту скорбную ночь. И виню
себя, лишний раз убеждаясь: как мало мы заботимся о других и как мало
делаем добра даже в ответ на тепло, участие и заботу…
Встаем рано – нужно везти тело покойной в райцентр на отпевание в
церкви. Таково завещание покойной, да и церковный клир желает провес-
ти этот важный обряд для своей истовой прихожанки в храме. Никите на
работе выделили грузовик, и ровно в восемь утра грузим гроб в кузов с
откинутыми бортами. Мы, родственники, садимся у гроба по краям кузо-
ва. Печальный эскорт малой скоростью движется в райцентр. Дорога за-
нимает около часа времени, и мороз успевает изрядно потрепать мое не-
стойкое теперь к холоду тело. Впрочем, я мало думаю об этом. Все мое
существо в каком-то оцепенении, оцепенении печали и соприкосновения
с таинственным, непостижимым явлением смерти человека, близкого и
дорогого…
В церковь гроб заносим головой усопшей к алтарю, по четырем сто-
ронам зажигаются светильники. И – служба отпевания, смысл которой –
показать судьбу человека: «Ты – земля и в нее возвратишься», и моление
Святой Церкви о прощении усопшей грехов и о Царствии Небесном для
неё. Потом – чтение утешительное и заупокойное, разрешительная молит-
ва (ею отпускаются грехи раскаянные и забытые). Ход отпевания шепо-
том поясняет мне Оня, они с сестрой, конечно, здесь. Мы все прощаемся с
покойной целованием под трогательную, вызывающую слезы молитву:
«Придите, последнее целование»… Обходим с поклонами гроб, испраши-
ваем прощения за невольные обиды, еще раз прощаемся с незабвенной
Тамарой Ивановной… Ты плачешь, плачут тетя Рита, тетя Софа и жена
Никиты Глаша.
Тело закрывают простыней, батюшка посыпает крестообразно песок
со словами «Господня земля и исполнения ея, вселенная и все живущие
на ней», и гроб закрывают крышкой. Лицом к выходу выносим гроб под
ангельское «Трисвятое».
…«Трисвятое» («Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмерт-
ный, помилуй нас» – три раза) называется ангельской молитвой, потому
170
что отрок из Константинополя услышал ее, будучи неведомой силой под-
нят на небо и опущен: ее пели святые ангелы.
…Обратный путь кажется длиннее. Гроб в могилу опускают часа в
два пополудни. Опять слезы, бросаем по щепотке земли, засыпаем моги-
лу. Сделали холмик, возложили цветы и венки… Теперь дорогого нам че-
ловека не увидим на этой земле. По словам Они, там другой путь ее ждет
и другая жизнь, о которой я ничего не знаю…
Вечером, прибрав в хате после помин, мы сидим перед фотографией
Тамары Ивановны. Ты, привалившись к моему плечу, беззвучно плачешь,
я утираю тебе слезы носовым платком, сам на грани слезной тоски, целую
твои мокрые щеки.
– Ларочка, Ла… Родная моя, не надо. Так устроена жизнь, ничего не
поделаешь…
…Если бы горе это произошло сейчас (конечно, при условии что ты
жива), когда смысл жизни проясняется для меня благодаря познанию за-
чатков Истины, я бы объяснил-успокоил тебя, рассказав о цели создания
Святой Троицей человека – о Православной Церкви. О том, что человек
имеет две природы – животную и духовную (душу, дух). Тело земное вре-
менно, а сущность вечная человека – душа, остается, и для праведных
людей душу ждет счастливое упокоение в другом, вечном мире, мире Гос-
поднем, в лоне Авраамовом; а после воскресения в новом, духовном теле
– вечное блаженство со Христом и во Христе. Что тело земное – лишь
оболочка для трудов духовных на земле, чтобы заслужить это блаженство,
блаженство Небесное… Что нужно не убиваться за ушедшими из земной
жизни, а молитвами помогать им получить прощение грехов и счастли-
вую Небесную жизнь. Что смерть земная – не конец, а начало новой, со-
вершенно отличной от земной, жизни там, где нет ни времени, ни про-
странства… И еще многое мог бы рассказать и многим успокоить… Но
тогда темнота моей души была полной и благодать Божия еще не направи-
ла меня на познание Истины.
…Наутро мы, вся родня и друзья, собрались за завтраком в вашей
хате. Печка натоплена, в домике тепло. Никита разыскал банки с марино-
ванными грибами, вы с Глашей жарите картошку с лосятиной, раздобы-
той накануне несчастья Никитой у знакомого охотника. Водку пьем из за-
потевших бутылок – лежали в сенях. Твой энергичный, неунывающий дядя
Коля невесел. Разливает водку по рюмкам.
– Что ж, ребята… Схоронили мы Тамару Ивановну, дорогую и люби-
мую… А жизнь продолжается, растут наши дети и внуки. А память о на-
ших ушедших всегда с нами… Выпьем молча… – Он опрокидывает рюм-
ку, и все – следом.
171
Спиртное затормаживает тоску-переживание, подкатывает тихая все-
понимающая грусть… Мы, оставшиеся в живых, чувствуем себя еще бо-
лее близкими, сплоченными. И, разъезжаясь на следующий день по до-
мам, оставляем в душе надолго это чувство близости и душевного род-
ства…
…Почти одновременно мы с Петром получаем удары с наиболее чув-
ствительной стороны – с творческой, литературной. Решил я показать свои
рассказы в редакции газеты, где не раз печатали мои стихи. Рассказы вышли
в сборнике, но подумал – может, напечатают в газете. Редактор, невысо-
кий, полный, шустрый еврей, знаком мне хорошо, и рассчитываю на уда-
чу. Заодно захватил и стихотворные сборники, на всякий случай.
– В чем вопрос? – обращается ко мне Кушман, редактор, как будто
видит меня впервые.
– Валентин Иванович, принес вам кое-что из своей прозы и поэзии,
может, что-то выберете для публикации.
Маленькие глазки Кушмана сужены не по-доброму. Подержав сбор-
ник прозы в руке, даже не открыв, он небрежно и в то же время зло броса-
ет.
– Вряд ли что-то напечатаем, проза ваша никудышняя. – Ошарашен-
ный, стараюсь держаться в рамках приличия. К слову сказать, рассказы
смотрели в редакции приливского литературного сборника «Солнечные
часы», готовы были печатать, нужно было сделать исправления в несколь-
ких местах по их замечаниям. Исправления я сделал, но появилась воз-
можность внести рассказы в свой сборник, и в «Солнечные часы» они не
попали.
– Вы что, читали эти рассказы?
– А зачем их читать, если я знаю, что они плохие? – На лице его появ-
ляется противная, издевательская усмешка, выражающая и торжество силь-
ного, и ожидание скандальной моей реакции. Ясно, ему почему-то нужно
меня унизить, оскорбить, причем не по существу, а просто так, за что-то, о
чем я не догадываюсь. В улыбке его даже удовлетворение, что я вовремя
появился, – наконец-то можно со мною поквитаться за что-то. Редакцион-
ные работники (помещение общее и для редактора и для сотрудников), в
основном молодежь, прислушиваются к разговору. Некоторые одобритель-
но подхихикивают.
– А стихи мои вы тоже знаете? – показываю сборники, в которых
хвалебные отзывы приливских литературных «асов».
– И стихи у вас плохие, хотя я их и не читал. И даже отзыв Александ-
ра Никитича (аса) ничего не значит.
172
Все это настолько неожиданно, непонятно, что теряю на минуту дар
речи. Еще бы: человек, который еще недавно пропускал мои стихи в пе-
чать в своей газете, издевается надо мною, состоявшимся поэтом, которо-
го «печатали» в разных городах СНГ, а уж в Приливске – и не сосчитать;
которого рецензировали до десятка литконсультантов и специалистов!
Пытаюсь разозлиться, но злости нет – удивление; понимаю, что Кушману
«заказали» меня низвести до нуля, чтобы больше и не пытался публико-
вать свои произведения. Но кто «заказал» и за что?
Все, на что меня хватает – спросить.
– Да вы сами-то пишете что-нибудь, чтобы оценивать других? – Его
стихов или прозы я не встречал ни в газетах, ни в сборниках Приливска.
Он не отвечает, смеется нагло, издевательски. Редакционная публика
бросает обидные реплики. Зажигаюсь полуобидой, полузлостью.
– Я просмотрю ваши стихи в периодике и покажу, что они ни на что
не годятся! – Будь это раньше, я, со своей импульсивной натурой, ответил
бы ему во всю силу своего темперамента; может быть, перевернул редак-
торский стол и дал Кушману в физиономию. Но только не теперь…
Правда, в горячке иду в центральную библиотеку – искать публика-
ции Кушманских творений. Но, увы, в картотеке не нашел ни одной его
публикации за последние десять лет. Зато моих достаточно, в том числе и
сборники стихов, песен и прозы. Жаль! – А у самого уже нет желания
отвечать гадостью на гадость, мстить – не тот я теперь человек. Больше
занимает причина спектакля. Может, из-за спора у «Славян»?.. Подходя к
дому, уже прощаю Кушману его нападение, ведь недаром молюсь ежед-
невно: «Господи, прости и помилуй всех клянящих, ненавидящих, прези-
рающих, желающих сделать и делающих зло мне и моим родным, близ-
ким…»
В этот же вечер звонит Петр. В последнее время у него не заладились
отношения с руководителем литобъединения, тем самым, который давал
мне рецензию, и не плохую, на первый мой сборник стихов. Судя по рас-
сказам Петра, он, как и многие поэты, «ударился» в модернизм, требует от
членов объединения писать по-новому, «искать новые формы», забыть
слово «любовь», оно, видите ли, «набило оскомину». Подборку стихов
одного из «новых» поэтов я читал, читал с чувством горечи и сожаления:
незаурядный талант свой поэт вложил в недобрую, неангельскую «фор-
му», содержание и цель явно не направлены к свету, скорее, наоборот.
Автор этот представлен, как победитель конкурса. И здесь чувствуется
какая-то, явно не Божия, направляющая рука… Возможно, и руководи-
тель объединения испытывает давление со стороны власть и деньги иму-
173
щих мира сего… И выхода у него только два: или следовать «направле-
нию», или лишиться работы, которую вновь найти ох как непросто…
Петр со своими искренними, патриотическими и «светлыми» стиха-
ми никак не вписывается в «модернизм», и руководитель начинает крити-
ковать не только действительные недочеты в стихах Петра, но и доходить
до оскорбительных оценок типа «у вас стихи, как у школьника», «стихи
не выдерживают никакой критики» и т.д. А Петр старается доказать свое
право писать так, как «душа велит», и сегодня пошел в литобъединение с
двумя новыми, очень неплохими стихотворениями, которые прочел мне
накануне по телефону. Было несколько существенных недочетов, и я об-
ратил внимание Петра на них. Он исправил не все, и руководитель, конеч-
но, зацепился за недочеты, и опять сделал оскорбительное обобщение. И
Петр, спокойный и доброжелательный Петр, не выдержал.
– Я ему все выложил. Сказал, что он придирается ко мне, назвал его
отношение ко мне недостойным. И еще много чего сказал. Вышел из зала
заседаний, сердце так схватило, что с полчаса пришлось посидеть в объе-
динении. Сейчас таблетки сердечные глотаю. Но я на этом не останов-
люсь, напишу ему открытое письмо. Пойду на следующее заседание и
докажу, что мои стихи не хуже, чем у «модернистов». – Мне жаль Петра и
понятны его переживания: знаю, для творческих людей неудачи вызыва-
ют сильные стрессы. Но надо преодолеть обиду, злость и оставить все это
на совести обидчика. Рассказываю ему свою историю с Кушманом.
– Петя, понимаю, сочувствую. И все же советую на этом поставить
точку, постараться простить, покаяться и забыть. Иначе душу во зле и не-
прощении затемнишь и себя доведешь до инфаркта. Лучше давай дорабо-
таем твои стихи до сборника, он и будет твоим ответом.
– Да, пожалуй, ты прав… «Зациклился» я, чувствую – и здоровье по-
дорвал. – Петр по натуре человек мягкий, деликатный и этот инцидент
для него – большое испытание. На следующей неделе он попадает в боль-
ницу из-за сердечного приступа, и я несколько раз в течение двух недель
проведываю его и «поднимаю дух».
Делание добрых дел на этот раз реализую в помощи больной маме о.
Григория. Договариваюсь с врачом, лечившим тебя в больнице и за неде-
лю поставившим на ноги, об обследовании Лиды в поликлинике, где те-
перь работает Ольга Ивановна (тот самый врач). Договариваюсь с о. Гри-
горием, что он привезет маму на электричке, а здесь, в Приливске – дове-
зем на такси. Но из вагона о. Григорий выходит один.
– Не захотела ехать! Не смог уговорить! Конечно, ей тяжело, но ведь
– надо! Ты уж, Геннадий, извини за беспокойство.
174
– Не расстраивайся, о. Григорий, придумаем что-нибудь. Только схо-
жу к врачу, предупрежу: она, бедная, сегодня в отпуск идет и осталась
ради обследования.
Продолжение нашей встречи предлагаю провести у меня в гостях:
молодежь на работе, внук в школе, можно посидеть, поговорить. О. Гри-
горий покупает пластмассовую бутыль пива, я – рыбы, и едем к нам. Пот-
чую гостя, чем Бог послал, и продолжаю постигать православные исти-
ны, которых или еще не познал, или не осмыслил, читая Священное Писа-
ние и православную литературу.
– О. Григорий, проблема у меня с молитвами. Настраиваюсь на мо-
литву, молюсь. Но постоянно отвлекаюсь: то о делах текущих задумаюсь,
то о прочитанном в православных источниках. И не знаю, дает ли такая
молитва пользу? Как от этого избавиться, ума не приложу!
– Читать все одно нужно. Пусть отвлекаешься, пусть нет тщательной
молитвы. Господь услышит и поможет. Постепенно и придет к тебе чис-
тота в сердце.
– Почему сердце? Я считал, что главное – душа, в ней все сосредото-
чено. Сердце ведь чисто физиологический орган.
– Не скажи. Оно непостижимым образом связано с душой, со всеми
ее переживаниями. Вспомни Новый Завет: Сам Господь раскрывает «тай-
ну сердца»: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21. –
Ю.Ч.). И «Да не смущается сердце ваше», «Возрадуется сердце ваше» (Ин.
14, 1; 16, 22. – Ю.Ч.). А прп. Макарий Великий говорит, что сердце правит
всем организмом и все помыслы душевные в нем. А прп. Нил Синайский
сравнивает сердце с домашней Церковью, т.е. в сердце может поселиться
и Господь, и дурные помыслы.
– Но ведь дела определяют подвиги христианские?
– Нервные узлы сердца – то место, где душа таинственно связана с
телом, есть даже такое понятие, как «душевное сердце» – в нем проявля-
ется душа. Поверь, не слова и даже не дела иногда (они могут делаться
для вида), а сердце показывает истинное состояние души. Оно может быть
и высоким, духовным, и низким. Помнишь: «Из сердца исходят злые по-
мыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства,
хуления. Это оскверняет человека» (Мф. 15, 19-25. – Ю.Ч.).
– А как же разум, ум?
– Ум может оправдать низкие поступки человека, если сердце его ис-
порчено. Почему и важно христианское воспитание с детства, оно очища-
ет сердце. Если человек сердцем своим не ладит с умом, он неспокоен,
раздражен; а чистое сердце несет людям свет, радость и счастье. – Слу-
шаю мудрые слова о. Григория и думаю: вот почему ты редко раздража-
175
лась, не поддавалась ненужным эмоциям, недостойным поступкам и сло-
вам – сердцем своим была чиста, кисанька любимая… И распространяла
свет, незлобие и в производственном коллективе, и в семье, и просто в
общении с людьми… А уж мне доставалось столько этого света, что хва-
тило бы на многих и многих мужей! – А о. Григорий продолжает.
– Все, что есть в сердце человека, – доброта, кротость ли, нищета
духа, – все остается и за гробом в бессмертной душе и сохраняется в веч-
ности. От того, что принес ты в своей душе в тот мир, и зависит спасение
твое: попадешь ли в Царствие Небесное, или нет…
– А достижения ума, способности – в науке, в искусстве? Есть они
какой-то плюс там, за гробом?
– Эти достижения сами по себе не имеют значения (разве как способ-
ствовавшие очищению сердца) для пригодности души к Царству Небес-
ному. Врата Царства откроются простому человеку, но с чистым сердцем.
Но могут не открыться ученому, такому, как ты, если сердце твое не очи-
щено.
– Но ведь наука мне помогла приблизиться к вере. Изучая физику, я
понял, что в видимых процессах присутствуют невидимые, но управляю-
щие процессом силы; теперь я знаю, что – Божественные силы.
– Правильно, Геннадий. От познания ты перешел к истинам Божиим,
Его Заветам; значит, пошел путем изменения своего сердца (души) – от
гнева, сластолюбия, гордости и прочих грехов к желанию стать милосер-
дным, смиренным, покорным воле Божией. И теперь предстоит тебе не-
простой переход от «жестокого» сердца к «мягкому» – оно обычно бывает
у детей. Вот и стремись к детской чистоте и невинности в сердце своем.
– Но если ум уходит к ненужным, порою мерзким мыслям, как мне
его бороть еще не очищенным сердцем?
– Ум твой будет по мере очищения от страстей укрепляться в борьбе с
помыслами. Наконец, он соединится с сердцем и будет усматривать Боже-
ственные мысли. Но для этого трудиться нужно неустанно, раб Божий
Геннадий.
Потом я достаю далеко упрятанную книгу «Философский камень», в
которой сомневаюсь: как будто православная, приводятся и используются
наши молитвы. Но намешано в ней что-то много: там и йоговские при-
емы, там и методы выхода души из тела, общения с усопшими, лечения.
Еще в первую встречу выяснил вопрос, существуют ли в Православии
приемы общения с невидимым миром, как у йогов, оккультистов. Ответ о.
Григория был однозначен.
– Таких приемов нет, и каждый, кто предлагает такие приемы, да еще
привлекает православные молитвы, иконы, находится не в Православии,
176
а совсем в других, бесовских началах. В Православии каждый святой,
праведный приходит к общению с Божественными силами (с Пресвятой
Богородицей, ангелами, святыми, которые у Господа), даже с Господом,
индивидуально, своим путем, в меру своего «обожения» (т.е. приближе-
ния сердцем своим, помыслами и делами, к Богочеловеку – Иисусу Хрис-
ту).
О. Григорию хватает нескольких минут для беглого просмотра «Фи-
лософского камня», чтобы вынести приговор книге.
– Смесь йоги, оккультизма, шаманства. А то, что подделана под пра-
вославную, разумей её хуже чем просто безбожную книгу. Не место ей в
доме православного христианина.
Тут же, на глазах у о. Григория, рву книгу и выбрасываю в мусорное
ведро.
– А обложку с ликом Божиим, что на Плащанице, можно взять? Ниче-
го, что она с этой книги?
– Нет, ничего. Чистоту Божью ничто не замутит.
После ухода о.Григория вырезаю изображение Господа и вставляю в
рамку под стекло. Всматриваюсь в лик Божий: какое благородство в лице!
И в то же время, красота и величие поистине Божественные. «Надо отне-
сти в храм, освятить», – думаю вслух и смотрю на изображение. Лицо,
правда, выглядит старше, чем у Богочеловека в тридцать три года. Может,
это – результат мучений, принятых Спасителем?
Как бы для разъяснения моих сомнений, через несколько дней в гос-
ти ко мне заглядывает Зина. Показываю ей изображение и делюсь с ней
впечатлением от лика.
– Лик мне кажется старше тех лет, в какие Спасителя распяли… –
Зина ошарашивает меня.
– Это и не Иисус Христос… А сам Бог-Отец…
– Но… откуда у Отца человеческий лик?
– Так он уже проявлялся в образе Мелхиседека. Помнишь, который
принес в дар Аврааму хлеб и вино?
– Помню. Он благословил Авраама после победы. О нем же говорит и
апостол Павел в послании к евреям. – О Мелхиседеке я помню все прочи-
танное. И что Иисус Христос – Первосвященник по чину Мелхиседека,
что Мелхиседек – царь Салима (т.е. царь Мира), что он не имеет ни начала
дней ни конца жизни и, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священни-
ком навсегда. И ему отделил Авраам десятину от добычи.
– Выходит, это на Плащанице… Господь Бог-Отец?
– Здесь вся святая Троица. – Продолжает поражать меня Зина. – Ви-
дишь ли, есть компьютерный портрет Спасителя на кресте, он снят с
177
Плащаницы; там, где нос Творца, видишь, – слабое изображение креста с
распятым Христом. Отсюда и сделано увеличенное изображение лика Спа-
сителя, оно и соответствует возрасту Иисуса Христа. – Действительно,
если всмотреться, видны очертания креста и распятого Человека.
– А вверху, в волосах Отца видишь светлое место? Это Господь Дух
Святой, изображен в виде огня.
Господи, велика воля Твоя! Как еще яснее можно показать нам, нера-
зумным, что Ты действительно Троичен в Лицах, и – что происходит с
Одною из Ипостасей, значит, происходит с Двумя Другими! Вот явление
одного из чудес, которое доказывает, что Бог есть, что Он всесилен, что
все написанное в Священном Писании – Истина!
Второй день делаю попытку привезти врача к Лиде в Холмогорки.
Сегодня она увенчалась успехом. Врач из поликлиники, приходившая к
тебе не раз по вызову, поддается на мои уговоры и, рискую нарваться на
«гаишную» проверку, просит шофера «Скорой помощи» свозить ее в Хол-
могорки. Там, не имея на руках даже истории болезни (ее не отдали Лиде
в районной больнице, где она перед этим лежала), она – замечательный
врач и человек! – устанавливает довольно точный диагноз (я сужу по ана-
логии с твоим заболеванием, о котором знаю не меньше любого врача),
назначает серьезное и длительное лечение и выписывает рецепты на ле-
карства. И даже денег не берет за услугу, только просит заплатить шоферу
за бензин и за риск.
Врач уезжает, а мы с о. Григорием долго сидим в их уютном дворике.
Лида извиняется за неприезд, а о. Григорий крестится.
– На все воля Божия! Раз не получилось тогда, значит, так надо было.
Зато получилось сегодня. И не надо сокрушаться: сокрушаться – значит
не следовать воле Божией, а проявлять свою. А это нехорошо. – Меня удив-
ляет такая постановка вопроса о воле человека. Как я понимаю, Господь
по образу своему дал свободу выбора и волю человеку. Об этом и спраши-
ваю о. Григория.
– Да, человек создан со свободной волей, свободой желаний своих и
устремлений, – как созданный по образу Божию. Но тут мудрость. С од-
ной стороны, имеем предведение Божие всей судьбы человека; с другой
стороны – свобода выбора у человека. То есть, как бы противоречие, это и
есть одна из Божественный тайн. Все завист от того, чем наполнена воля
человека: чувственными, плотскими стремлениями, или стремлением к
совершенствованию, к горнему.
– Хорошо, очистил я волю от всего плохого, осталось только хоро-
шее. А дальше?
178
– На твой вопрос хорошо отвечает архиепископ Иоанн: когда очис-
тишься от зла, тогда все, что думаешь и делаешь, становится даром, «схо-
дящим свыше». То есть, все хорошее совпадает с желанием твоим: а чело-
век всегда ответственен за то, как живет на земле, и тем творит судьбу
свою – земную и небесную.
– Но если человек свободен, какова роль предведения Божия?
– Свобода человека не абсолютна, она абсолютно только у Всевыш-
него. Есть внутренние законы «сердца» (помнишь, мы говорили о значе-
нии сердца?), есть влияние на душу и Божией благодати, и темных сил,
если человек остался без благодати. Тогда он и бунтует против ограниче-
ния воли. И только вера в Бога, в то, что Он выше всякого совершенства,
поможет уйти от искушения бунтовать, от чувства зависимости. И чело-
век тогда живет в Боге и Богом, он любит Его, как Отца родного. Ты вот
говоришь, что воля твоя сильна, что многого достиг в науке, творчестве
благодаря ей. Что ж, это – великий дар Божий, и лучшее его применение –
достигать богоугождения и стяжания Духа Святого Божия… Ведь люди
со слабой волей поддаются земному, плотскому течению жизни, и у них
мало вероятности достигнуть выполнения духовных желаний сердца в
земной жизни.
Говорить с о. Григорием можно долго и интересно, но до прибытия
электрички, идущей в Приливск, остается пять минут. Мы обнимаемся, и
я бегу к остановке, успевая только крикнуть: «Скоро заеду!». С этого дня
мы часто общаемся с о. Григорием и в Приливске, и в Холмогорках. Быва-
ет, понемногу выпиваем, но беседы наши от этого не становятся менее
содержательными и – для меня – познавательными. Само присутствие
иеромонаха, его поведение, его сердечная чистота помогают мне стано-
виться на капельку лучше в каждую нашу встречу. Временами, когда нет
поучений от о. Григория, отношения наши близкие, дружеские. Чувствую,
что и я нужен сейчас о. Григорию, как человек, которому можно поведать
и о сокровенном, и поделиться переживаниями. А поделиться ему есть
чем. Действительно, непросто оказаться в другой стране без документов
на право проживания в ней, а, значит, без возможности найти работу свя-
щеннослужителя (другая работа, хотя она тоже требует документов, свя-
зана с оставлением монашества и категорически неприемлема для о. Гри-
гория). Отсюда и отсутствие средств на пропитание, почему о. Григорию
и приходится ловить рыбу. По его признанию, денег у него осталось мало,
пенсии маминой едва хватает ей на питание и на лекарства. Но самое не-
выносимое для него, – это я чувствую сам, без какого-либо упоминания с
его стороны, – оторванность от Церкви, от проведения служб. Попытка
войти в среду Холмогорских священников окончилась неудачей: то ли ба-
179
тюшки увидели в нем конкурента, то ли их смущает его неопределенность
с жительством. Когда же о. Григорий попробовал совершить обряды у сель-
чан (у него есть антиминс и разрешение проводить обряды. Антиминс –
освященный архиереем плат с частицей мощей святого), их отношение к
нему еще более ухудшилось.
Глубину душевного мучения и душевной боли этого, по моим пред-
ставлениям, святого человека, девственника и верного служителя Божия,
мне довелось постичь в очередную встречу на нашем дачном участке. Когда
готов суп и «печенка» из «полупечки», разложены продукты на нашем с
тобою столике, я достаю бутылку портвейна с некоторым опасением: а
нужно ли? Ответный «ход» о. Григория удивляет и пугает: «Зачем нам
столько?» – у него в руках бутылка водки и бутыль пива.
– О. Григорий, да мы же это все не выпьем!
– Одолеем, сын мой, одолеем, – его умные, проницательные глаза озор-
но прищуриваются, а руки уже открывают «белую».
После водки мы заметно пьянеем. У меня – легкое подташнивание,
явный признак того, что «норма» наступила. А о. Григорий слегка рас-
слабляется и рассказывает о себе многое.
– Ты, Алексеич, думаешь, наверное: какой неустойчивый иеромонах.
Водку пьет, добывает на пропитание случайным трудом, расклеился, рас-
терялся. Да, есть всего понемногу… Но вся моя жизнь была испытанием
ради Господа и научила терпению и смирению… Верующим стал в шко-
ле, терпел много обид. На третьем году учебы мама вышла замуж во вто-
рой раз (отец оставил нас, когда мне было чуть больше года), стала жить в
Холмогорках и отдала меня в Приливский интернат. Там и школу закон-
чил, оттуда попал в Киево-Печерскую семинарию…
О. Григорий достает из сумки православный церковный календарь
пятилетней давности, в нем вкладыш «Епископат русской православной
Церкви». Он рассказывает о епископах, архиепископах, митрополитах. Со
многими он знаком, с некоторыми оканчивал одну и ту же семинарию,
только позже на несколько лет.
– А после семинарии довелось послужить в армии. – Это для меня –
новость.
– И что, проблемы, как у верующего, были?
– Можно сказать, не было. Единоверцы держались вместе: были и
баптисты, и мусульмане. Ничего, притерпелись, привыкли. После армии
поставили меня секретарем к архиепископу Придонскому, т.е. в эти края.
Недолго пробыл в этой должности – тянуло к людям, к службам, храму.
Перевелся на Украину, там и застал меня Чернобыль, добренько облучил-
ся тогда… А пять лет назад перевелся в Беларусь, в Кормянский храм.
180
Там лучшие годы моего служения Господу – благодарные прихожане, за-
мечательный храм, исследование трудов земных Иоанна Кормянского. А
теперь, сам видишь, в каком оказался положении…
– Почему же не попросишься у Приливского протоиерея на службу
здесь, вблизи Холмогорок?
– Ну, нужно гражданство получить, а это и денег и поездок требует.
Потом, места вблизи нет, а далеко служить не могу, надо рядом с матерью
быть. А с нею тоже душевные хлопоты, она не очень меня привечает, пен-
сию тратит на себя, а меня гонит, хотя без меня пропадет. Она ж любит
вкусно поесть, пива попить.
– Пиво? Да ей же таблетки прописали!
– А что таблетки? Купил ей два вида. Одни из них, самые сильные,
неделю попила и бросила. – Обидно, старания мои пошли «насмарку»:
через неделю нужно было сообщить результаты лечения врачу, чтобы скор-
ректировала порядок лечения… Получается, добрым делом не добился
результатов…
О. Григорий, между тем, продолжает рассказ свой о сокровенном.
– Трудно тебе поверить будет, Алексеич, но при всей своей любви к
Господу, людям, осталась в душе моей обида на мать… За детство свое
сиротское, за отсутствие любви должной (иначе, разве отдала бы меня в
детдом). Нет, ни зла, ни темного чувства не затаил, любовь движет мною,
иначе не приехал бы, не бросил бы все ради нее. И долг сыновний свой
выполню до конца. Если доживу… Плохо чувствую себя после Чернобы-
ля. Да беда в том еще, что и сейчас она не проявляет любви, – скорее
наоборот, говорит, что нахлебник (хотя деньги у меня еще остались), го-
нит: чего, мол, приехал? Но, как ни вороти, грех этой обиды, пусть и не
злой, никуда не денешь, и в нем каюсь и у икон, и в храме…
Разговор о женщинах начинаю я, вспомнив нашу с тобою встречу,
счастливую пору, когда трудности и лишения для нас были нипочем. Сво-
им рассказом затронул, видно, струночку в душе о. Григория, которую он
не трогал много лет.
– Когда отслужил в армии, встретил девушку, полюбили друг друга.
Потом решил идти в монахи, сказал ей. Она так плакала… И сейчас еще
помню ее лицо… – В голосе о. Григория появились печальные нотки. На-
верное, где-то в глубине души оставила свой след песчинка сожаления о
том, что могло бы случиться и не случилось… Мое сочувствие собесед-
нику смешалось с восхищением и уважением к мужеству молодого парня,
преодолевшего боль расставания с любимой девушкой ради «узкого пути»
в земной жизни. Немногие, наверное, смогли бы повторить этот, не вне-
шний, – внутренний подвиг…
181
Потом о. Григорий рассказал, что его вызывали в КГБ, как «ненадеж-
ного», долго допрашивали, потом все же отпустили, ограничившись вну-
шением.
– Да, страшное было время для верующих. По духу своему безбожно-
му было оно антихристовым, некоторые из христиан считали даже его
«последним». Тут надобно вернуться к временам, когда православная Рос-
сия приняла на себя крест «Третьего Рима» (или еще говорят – «Третьего
Израиля»), т.е. народ наш стал народом-богоносцем. Но случилось с ней
то же, что и с двумя первыми народами-богоносцами – израильским и
византийским. Вместо того, чтобы приумножить свое духовное богатство,
подменили Божие «кесаревым», захотели мирового владычества. А это –
противу замысла Божия: вот Господь и попустил крушение Российской
империи.
После октябрьского переворота антихристианская власть во главе с
Лениным и стала преследовать Церковь нашу. С одной стороны, истреб-
ляли духовенство физически, рушили храмы. Страшно сказать: были уби-
ты и умерли в лагерях почти все архиереи и священнослужители. Но это-
го безбожникам было мало, они старались подменить в душах людей хри-
стианские истины смесью язычества, атеизма, даже (какое кощунство!)
ветхозаветного иудаизма – вспомни моральный кодекс строителя комму-
низма, взятый из закона Моисеева.
– О. Григорий, но почему духовность в культуре, во внешних быто-
вых отношениях была высока? В сравнении с нынешней бездуховностью,
«свободой» во всем, тогдашняя духовность выигрывала.
– Видишь ли, Алексеевич, сатана умен и изощрен в своих действиях.
Он побуждает безбожников ввести в «коммунистическую мораль» осно-
вы ветхозаветной, дохристианской морали. Они как бы прикрывали ис-
тинную суть богоборцев, их гнусные дела, создавали внешнюю видимость
духовности в их «морали» (ведь ветхозаветная, Моисеева религия до при-
хода Иисуса Христа и была самой духовной среди народов земли). Так
безбожной власти удобнее было проводить войну против Православия в
России.
– О. Григорий, с советской системой понятно. Но сейчас, мне кажет-
ся, при внешней свободе вероисповедания, при хорошем взаимодействии
власти и Церкви, души растлеваются более изощренно и более глубоко.
Так что это за время – наше, сегодняшнее?
– Да тоже антихристово, только еще ближе к последним временам; да
лукавый действует под новыми лозунгами «Свобода, равенство, демокра-
тия», «все для человека», и еще куча других. Об этом говорит игумен Ан-
тоний (Логинов): новая химера вторглась к нам с Запада, и берет она свое
182
начало, как и «призрак коммунизма», от злых духов. Теперь изломанных
душевно в советское время людей опьянила свобода и демократия, и лу-
кавый толкает их в другую крайность: свобода растления, неоязычество,
оккультизм и всякие секты. А в делах нынешних слуг антихристовых много
общего с теми, советских времен. И желание «глобализации» (мировая
революция и мировое сообщество), и создание концлагерей (у советских
безбожников – в одной стране, у нынешних «глобалистов» – во всем мире).
И ложь, и двойные стандарты; и поголовный контроль за людьми (теперь
– электронный), и приведение всех к единой «вере» – безбожию. Да, от-
стаивать истину нынче сложнее намного, потому что лукавый подрывает
Церковь скорее духовно, чем физически. Спасение только в Церкви, в Гос-
поде. Поэтому молись, раб Божий Геннадий, совершенствуйся. А сейчас,
– о. Григорий молодецки повел плечами, – давай, Алексеич, поборемся.
– Да какой с меня борец? И тебе ни к чему.
– Да пошутил я! Хоть и здоровья нет, а выпил – и кровь взыграла.
Все-таки, сорок лет всего мне, животная природа, плоть проявляет себя.
– Мучает неудовлетворенность мужская?
– Конечно, мучает, дает о себе знать; иногда посмотришь на девушку,
женщину плотским взглядом, да простит Господь меня за этот грех… По-
том каюсь, исповедуюсь. Ладно, пойду тебе дров из рощи натаскаю.
О. Григорий отправляется в рощу, минут через пять появляется у хаты
с огромным бревном.
– О. Григорий! Ну, зачем ты таскаешь такую тяжесть?
– Ничего, сын мой, ничего! Это только первое! – и он приносит еще
четыре таких же здоровых бревнышка. – Ох, устал я, Алексеевич! Плесни
мне пива в кружку. – Вид у него, и вправду, стал неважнецкий: пот ручей-
ками стекает по щекам, лицо побледнело.
После нескольких минут отдыха о. Григорий наклонился над столи-
ком и почему-то полушепотом обратился ко мне.
– Алексеевич, вижу, ты истинный христианин, хотя и начинающий.
Хочу предложить тебе святое дело… Помнишь, я показывал вам с товари-
щем твоим иконы? – действительно, в первый наш приезд к нему о. Гри-
горий водил нас с Петром в маленькую комнатку, третью в хате, располо-
женную в задней ее части. Под большим секретом он показывал несколь-
ко десятков иконных холстов, висевших по стенам комнатки. Разных раз-
меров и в разное время написанные, они не произвели на меня особого
впечатления, может быть, потому, что были не отмыты и не отреставриро-
ваны.
– Помню.
183
– Так вот… Там есть очень дорогие, старинные иконы. Очень доро-
гие… Если их продать, можно на эти деньги построить храм, свой храм,
чистый и безгрешный… Не секрет, что не все храмы и приходы соблюда-
ют каноны и правила Святой Церкви. Недавно показывали по «ящику»
священника, который организовал при храме «православный рок-оркестр»,
представляешь?! А наша церковь будет носительницей слова Божия. Но
нужно найти покупателя… Не возьмешься ли за это дело?
Двойственное чувство охватило меня. Я понимал о. Григория, его
желание построить свою церковь, где бы он был настоятелем и отцом для
прихожан. Уверен, он и копейки бы не истратил на себя из заработанных
на иконах денег. Но, даже не вникая в то, откуда эти иконы у иеромонаха,
не мог совместить два понятия: иконы и продажа, даже для святой цели.
Правда, в первый момент подумалось – шутит о. Григорий. Но он был
серьезен. Мелькнула мысль: «Испытывает меня, не поддамся ли соблаз-
ну». Забегая вперед, скажу, что перед своею кончиной отдал иконы о. Гри-
горий своему отцу духовному, а было ли его предложение проверкой или
нет – тайну эту унес святой этот человек с собою, в загробную жизнь…
Ответил я так, как подсказало сердце, искренне и уверенно.
– Нет, о Григорий, это не для меня. Посмею высказать свое мнение об
этом, как православный православному, пусть и большой у тебя чин. Уве-
рен, что иконы должны храниться в храмах, или в коллекциях знающих
иконопись верующих. Не знаю и не собираюсь выяснять, как ты их при-
обрел, но уверен, что честным путем: может, дарили прихожане, может,
находил выброшенные. Но торговать ими, считаю, – дело нехристианс-
кое, недостойное.
О. Григорий молчит, только покряхтывает.
– Раз уж случился у нас откровенный разговор… Уважаю твой духов-
ный сан, прислушиваюсь к твоим мудрым поучениям, преклоняюсь перед
твоей чистотой телесной и верностью заповедям. Но в житейских делах
мой возраст, да и опыт, и чутье дают мне право подсказать, посоветовать.
Кому же еще это сделать, как не мне, ведь мы сейчас так близки душа-
ми… О. Григорий, понимаю, в какой непростой ты ситуации, и боль ду-
шевную твою понимаю. Но нужно переломить свою хандру и что-то сде-
лать, чтобы здесь, около мамы найти свое место в Церкви. Не знаю: мо-
жет, просить, умолять, чтобы дали место, помогли получить вид на жи-
тельство. Хочешь, я буду просить протоиерея, настоятелей в Приливске?
Рука моя на плече у о. Григория, смотрим в глаза друг другу.
– Не обижайся. Грехи мои в сто раз больше твоих, вся прошедшая
жизнь – грех… Но я должен тебе все это сказать…
О. Григорий молчит с минуту, тоже кладет руку мне на плечо.
184
– Да, Алексеевич, прав ты и с иконами, и насчет остального… Пока
еще деньги есть, но буду думать, как выбираться из этой куралесицы. А
помогать не надо, сам разберусь. И спасибо за откровенность, благослови
тебя Господь…
Расставшись на ж.д. остановке «Холмогорки» с о. Григорием, всю
дорогу остаюсь под впечатлением разговора, общения с ним, с этим уди-
вительным иеромонахом, живым, реальным подвижником, с которым, на
огромную пользу, свел меня, ты, Господи… Стоит перед глазами его грусть
в лице, когда он вспомнил о девушке, с которой, возможно, был бы счаст-
лив, выбери он путь более «легкий», т.е. семейный. Почему «легкий»? Об
этом говорил нам о. Григорий в первую встречу. Да, в семье реализуется
малая Церковь. Да, семья не только и не столько подобие Церкви, но она
есть сама Церковь. Ведь уже райская семья совпадает с Церковью, а хри-
стианская наша Церковь – продолжение Церкви райской, где новый Адам
– Христос заменяет ветхого Адама (1 кор. 15, 22; – Ю.Ч.). Но девство,
выполняя ту же святую цель – жить в Боге, – труд более тяжелый… Пред-
ставляю: чтобы отказаться от тебя в ту, счастливую пору нашей первой
близости, какой степенью пренебрежения к прелестям мирским и какой
необычайной любовью к Господу должен был я обладать…
Последние недели меньше уделяю внимания своему внутреннему «я»,
мало обращаюсь к тебе. Да и понятно: общение с о. Григорием требует и
внимания, и определенного духовного напряжения, и сил. Это – период
«практического» усвоения Православия, период хождения, пусть времен-
ного, «в учениках», когда перед тобой, рядом с тобой живет, общается,
живой, не книжный, служитель Божий. Который не в храме после литур-
гии тебе, как одному из многих, стоящих в очереди, отвечает коротко, –
другие ждут, – на поставленный вопрос. И, конечно же, живой повседнев-
ный пример иеромонаха с жадностью впитывается и сердцем, и душой; и
этому впитыванию, этому обучению примером нельзя не отдавать всего
себя мне, жаждущему познания, как губка – воды.
Поэтому сегодня после вечерней молитвы с нетерпением открываю
«твой» альбом фотографий… Где только не побывали мы с тобой, люби-
мая Ла! И почти всегда с «довесками» – детьми, внуками. На этой фото-
графии «довесок» – десятилетняя Валерка, а находимся в Петербурге, точ-
нее в его пригороде, в тридцати минутах езды от центра города.
…Мы в гостях у тети Софы и дяди Коли. Их сын Митя вернулся из
армии, женился, и они все живут в трехкомнатке – недавно получили, –
но, конечно, находят место для гостей. Приезд наш отмечаем длительным
застольем, в котором главное – не выпивка и еда (хотя угощают нас, «го-
лодных» провинциалов, по царски: и колбаса, и сыр, которые в Приливске
185
трудно достать; и мясные блюда), а душевный, неторопливый разговор-
беседа, разговор-воспоминание: о вятских и уральских местах, о тех, кто
сейчас не с нами, об ушедших из этой жизни…
Ложимся спать поздно, но встаем рано: наша задача – в течение деся-
ти дней побывать во всех примечательных местах северной столицы. По-
недельник, хозяева на работе, и мы, насладившись вкусными, с барани-
ной, щами, сваренными накануне тетей Софой, выбираем для посещения
Эрмитаж. С большим трудом, выстояв огромную очередь, покупаем биле-
ты и весь день – мы в объятиях произведений искусства. Здесь и живо-
пись, и скульптуры, даже восковая фигура Петра Первого, выполненная в
размере один к одному. В два часа пополудни мы не садимся, а падаем на
специально установленные для отдыха скамьи. И, как всегда, твоя забота
и любовь на высоте: ты достаешь из сумки пирожки и маленький термос с
кофе. Естественно, за день нам не удалось осмотреть все, что есть в этом
замечательном музее. В памяти надолго останутся: малахитовый зал, гроб-
ница с тысячелетней мумией и еще много самых впечатляющих экспона-
тов. Уставшие, но счастливые возвращаемся из Эрмитажа, оживленно де-
лимся впечатлениями – как близки наши интересы!
А, вот, Пушкино и Петродворец мы посещаем в компании и под руко-
водством Мити и его жены Наташи. Митя свободно ориентируется во
множестве маршрутов, по которым снуют автобусы, и мы, с двумя пере-
садками, доезжаем до Царского Села. По пути к музейному комплексу
встречается нам универмаг, и Валерка, любительница магазинов, затяги-
вает нас туда. Приходится купить ей модные босоножки, а мне ты подби-
раешь две летние рубашки очень хорошего качества. Правда, их покупка
ощутимо опустошает нашу отпускную кассу. Смотрю на твое пятилетней
давности платье, самовязанную кофту из бывших в употреблении ниток.
Мне становится стыдно за эти рубашки.
– Лара, давай сдадим рубашки и купим тебе красивое платье, ты же
хотела обновить свой гардероб. – Но ты, вечно жертвующая всем ради
семьи, непреклонна. – Посмотри, какое качество хорошее, когда еще ку-
пим такие. А я могу потерпеть с покупкой.
…Рубашки эти послужат мне много лет, я и сейчас их ношу. Они бу-
дят во мне укоры совести, вновь и вновь напоминая: как мало я заботился
об обновках тебе, ведь важны они не сами по себе, а как проявление доб-
рого отношения и любви…
…Идем по улочке с небольшими старинными домиками, ведущей к
Царскосельскому лицею. На одном из них мемориальная доска, где напи-
сано, что в нем жила семья российского историка Карамзина. Зову всех
остановиться.
186
– Стойте, это же дом Карамзина! Его царь поселил в этом доме, обес-
печил жалованием, чтобы он писал историю России. В этом домике бывал
молодой Пушкин, он даже был по-юношески влюблен в жену историка.
Какие люди здесь бывали – цвет русской культуры! Зайти бы, посмотреть.
Но меня торопят – не успеем осмотреть главные достопримечатель-
ности. Прежде всего спешим в лицей, но увы – он на ремонте.
– Как не повезло! – сокрушаешься ты, – не побывать там, где Пушкин
учился, ходил, сочинял стихи…
Осматриваем здание снаружи, ты читаешь стихи Пушкина: «Так! Музы
вас благословили, венками свыше осеня, когда вы, други, отличили почет-
ной чашею меня». Валерка удивляется: «Откуда ты знаешь это стихотво-
рение? Мы такое не учили». Мы смеемся, понимая друг друга: Пушкина,
как и многих классиков, мы в юности изучали не только по школьной про-
грамме.
Следующий объект нашего внимания – Екатерининский дворец с его
ухоженным парком, посыпанными песком дорожками. По ним ходили в
свое время царственные особы и известные исторические личности, си-
дели в великолепных беседках, стояли, любуясь водной гладью очищен-
ных водоемов… Мы воспринимаем зрительно кусочек истории нашей
России, впитываем «аромат веков»… Хорошо быть в едином духовном
порыве со своей «половиной», с единственной и неповторимой. Пытаем-
ся и до Валерки донести наши впечатления – что-нибудь да останется,
задержится в ее памяти и в сердце, поможет в становлении личности.
На другой день – Петродворец с его неповторимыми фонтанами с
позолотой, о которых тут же приходят мне строки:
«Петродворцовые фонтаны… Хрустальность брызг, текучесть вод…».
Заглянули в домик Петра I с названием «Мон плезир». За время отпуска
побывали мы во многих памятных местах, известных любому туристу: в
кунсткамере, музее восковых фмгур, в летнем саду и летнем дворце Пет-
ра I, в Петропавловском соборе и в Исаакиевском, и еще во многих мес-
тах. И то, что здесь отъелись на мясных продуктах, и то, что увозили де-
фициты – сгущенку, сервелат, сыр и прочее, не главное, что мы приобрели
в этой поездке. Главное – в светлых впечатлениях духовных от увиденно-
го, от общения с родственниками. И еще – прибавление в нашей душев-
ной близости, самой важной в наших отношениях…
…Воспоминания смешиваются с острой любовью-тоской, сами со-
бой нанизываются на острие памяти строчки будущей песни.
Хочу сравнить тебя с зарей,
к весне проснувшейся землей,
с блестящей, в капельках, росой
187
сравнить…
Хочу, как много лет назад,
в тот, наших светлых дней парад.
Ловить твой взгляд, ловить твой взгляд,
любить…
Во сне ты со мной в редакции и поддерживаешь мой призыв писать
не о богатых больше, а о бедных. Потом чищу тебе яблоко; ты в светлом
платье, радостная, молодая, берешь его с улыбкой. Значит, сочувствуешь
и поддерживаешь после неприятного посещения редакции. И, наверное,
одобряешь мой неответ Кушману злом на зло, как и ежедневное чтение
молитвы о прощении делающих нам зло. Конечно, молитва эта пришла
мне свыше, по Твоему благословению, Господи, как логически необходи-
мое звено в моем скромном продвижении к Тебе. Так же, как и другая,
благодарная: «Господи, спасибо, что дал мне возможность проявиться и
прожить эту временную жизнь – испытание на земле, познать Тебя через
проявление в тайнах материального мира. За то, что дал возможность ис-
пытать необыкновенные, светлые чувства в душе, связанной с телом – их
не дано испытать даже ангелам. Спасибо за то, что пережил все этапы
человеческие, приносившие мне эти чувства: сын, муж, брат, отец, дед.
Спасибо, что через сопутницу мою любимую дал мне возможность по-
знать природу, созданную Тобою…».
Размышляя об истоках моей любви к тебе, прихожу к выводу: и бе-
зобразия, и излишняя жажда жизни, приводившая к грехам, были след-
ствием безумной уверенности, что основа, «воздух» моей жизни, т.е. ты,
всегда рядом, всегда со мной. Потому и любовь свою непомерную к тебе
осознал и оценил, – не в глубине души, а зримо и осязаемо, – когда не
стало тебя здесь, на земле. Ведь с твоим уходом сразу исчезло ощущение
полноты земной жизни, ощущение легкости и куража… Уход стал и чер-
той, за которой приходит понимание смысла жизни – воспитание «внут-
реннего» божьего человека, обожение, чтобы заслужить блаженство в
Царствии Небесном и вечную духовную супружескую близость за преде-
лами видимого мира, «за гробом». И не случайно теперь в любой жизнен-
ной ситуации всегда спрашиваю себя: а как бы ты поступила в этом слу-
чае? И, чем чаще выбираю то, что сделала бы и ты, тем ближе к заветной
цели… Тем ближе к христианскому рассуждению: лучше дать, чем взять;
не суди других, ищи причину в себе; воздержись от лишних слов, особен-
но грубых; старайся сделать хорошо другим, а себя ограничивай. И мно-
го-много еще таких «мелочей», из которых складывается результат этой
жизни. Как хочется, чтобы он был хорош! Чтобы заслужил я у Господа
188
право быть с Ним и с тобою на небесах; и вместе, в любви Небесной и
согласии славить Его вовеки…
Петр уехал в турне по местам своего детства в Краснодарском и Став-
ропольском краях, где провел, как и я в Приливске, свое военное и после-
военное детство: годы войны, разрухи, голода. Отдыхает от моих настав-
лений и поучений, от которых ему не удалось уйти в последние, перед
отъездом, встречи. Спор-поучение начался с заявления Петра, что он смот-
рит сериал о хироманте.
– Смотрю с интересом. Поражаюсь его способностям предсказывать
события и судьбы людей. Хотя и сомневаюсь, что такое бывает.
– Бывает, Петро, бывает. Только вот от кого этот дар? Ты недавно ска-
зал, что созреваешь к крещению в православную веру. А христианин дол-
жен если не знать, то угадывать сердцем, что полезно для его души, буду-
щей вечной жизни, а что – нет. Так вот: самое опасное – общение с астро-
логами, магами, хиромантами, экстрасенсами.
– Почему?
– Да потому, что общение с ними, восприятие их теорий и дел – это
прямое обращение к бесам, падшим духам.
Петр покашливает, – признак смущения.
– Ну, не знаю… Что-то я сомневаюсь насчет бесов, духов…
– Вот-те на! Петр, надо читать православную литературу. Уже в За-
коне Божием приводятся факты из Библии, а Библия – то, что передано
Самим Богом для людей через пророков. А факты такие: до сотворения
видимого мира Господь сотворил тварных духов – ангелов. – И я повто-
ряю то же, что объяснял не так давно Мишуле. – Ангелы были высшей,
средней и низшей иерархии. И один из Серафимов, самой высшей иерар-
хии ангелов, восстал против Бога, был изгнан Богом из Царства Небес-
ного. За ним последовало большое число ангелов разной иерархии. Они
и выполняют желания своего «руководителя», т.е. добиваются поклоне-
ния и преданности ему людей. Главный злой ангел, сатана, заставляет
своих подопечных, падших духов, делать зло, совращать людей на грех,
гордиться своим безбожием и богомерзкими делами. Беда в том, что они,
как и ангелы, обладают сверхспособностями (только меньшими, потому
что удалены от Бога), имеют большие знания об устройстве и законах
вселенной, могут преодолевать законы видимого мира. И как раз через
хиромантов, экстрасенсов, оккультистов, астрологов совращают нас на
грех, овладевают нашими помыслами и губят души. И Господь жестоко
наказывает людей, народы, города и страны, где люди поддаются этим
слугам лукавого.
189
Поэтому беги от таких фильмов, передач, книг, астрологов, таких как
Глоба (потомок персидских магов), экстрасенсов вроде Кашпировского.
И помни: за такой грех нет прощения.
От этих хиромантов до бесов – один шаг. Сколько известно случаев,
когда люди доверялись бесам, получали от них сверхвозможности, а по-
том кончали жизнь самоубийством, сходили с ума. А главное, свяжешься
с ними – душу свою погубишь, так как такой грех один из самых тяжких в
цепи мытарств.
– Мытарств? Что это? – Коротко объясняю суть мытарств по описа-
нию блаженной Феодоры. Описание мытарств произвело впечатление на
Петра. Но вижу – существование бесов для него – еще экзотика. Надеюсь
все же, он будет осторожнее подходить к своему отношению к хироман-
там и им подобным…
– Да, Гена! – кричит Петр, когда я уже собираюсь уходить. – Чуть не
забыл! Тут ходили по квартирам две женщины, предлагали Библию да-
ром. Говорят, что тоже верят в Бога. Называются, по-моему, «Братья Иего-
вы».
– «Свидетели Иеговы», – поправляю Петра. – Да, есть такая секта, с
центром в Бруклине, в США. Они считают себя знатоками Библии, но не
признают Божества Иисуса Христа, а значит, и то, что дева Мария – мать
Божия. Не признают Святого Духа, как третье лицо Троицы, т.е. Его Боже-
ства. Короче, не нашего они православного «поля ягоды». А с Библией
такая история. Библия имеет несколько переводов. Наиболее достовер-
ный ее перевод с еврейского на греческий язык был сделан, начиная с
середины III века до н.э., в Александрии, по инициативе царя Птоломея
Филадельфа. Перевод был выполнен 70-ю учеными евреями, для этого
были приглашены грамотные благочестивые иудеи, знатоки Библии и гре-
ческого языка. В это время еврейский народ с нетерпением ждал прише-
ствия мессии, предсказанного пророками, и поэтому перевод был сделан
предельно точно, скрупулезно. Интересен случай, происшедший с одним
из переводчиков, или как их называют, толковников, – с иерусалимским
священником Симеоном-богоприимцем. Ему досталось переводить мес-
то из пророчества пророка Исайи «Се, Дева во чреве примет и родит Сына
и нарекут ему имя Иммануил…». В Библии стояло слово «талифа» – дева.
Симеон засомневался – как это дева родит Сына? И к нему явился ангел,
упрекнул за неверие и сказал, что он, Симеон, не умрет до тех пор, пока не
увидит исполнения пророчества Исайи. Очень старый уже в то время св.
Симеон дожил до рождения Иисуса Христа и, встретив Деву Марию с
Сыном в Церкви, сказал: «Ныне отпущаеши раба твоего Владыко…». В
190
честь этой встречи и существует большой наш православный праздник.
Догадался – какой? – Петр морщит лоб, задумывается.
– Стой, стой! Так это – Сретенье, встреча! Неужели так и было?
– Опять сомневаешься? Все так и было. Так, вот. Переводом 70-ти
пользовались и Спаситель, и апостолы. Новозаветные священники тоже
использовали практически весь перевод из текста 70-ти. Им пользуется и
наша Православная Церковь. Когда же большинство евреев не приняли
Христа, когда еврейские вожди начали борьбу с христианами и с апосто-
лами, они стали доказывать, что пророки Ветхого Завета не относились к
Иисусу Христу, как к Мессии, что Дева Мария не есть Богородица; не
стали признавать, что Иисус Христос был рожден сверхъестественно, до-
казывали, что от Иосифа. Поэтому уже в переводе II века н.э. с еврейского
на греческий были принципиальные неточности. Этот перевод взяли за
основу и масореты (еврейские филологи), работавшие над текстом биб-
лии в V-X веках н.э. А старые рукописи были уничтожены. Потом появи-
лись еще переводы, тоже неточные. В России в 19 веке был сделан «лука-
вый» перевод с еврейского масоретского текста Библии. Но наша Церковь
не признает искаженные переводы, ведь перевод 70-ти был устроен Са-
мим Богом, как правильная, истинная основа против всяких попыток ис-
казить Истину.
Вот почему пользоваться нужно только Библией, которая взята с тек-
стом 70-ти, и с благословением наших православных иерархов. Понял,
доверчивый ты мой? – Петр смущенно благодарит.
– Ну, спасибо за разъяснение… Видишь, какой я необученный.
– Хорошо, необученный. У меня к тебе предложение. Касается бла-
женного Павла. – Блаженный Павел хорошо известен горожанам, даже
неверующим. Он родился на Украине, в дворянской семье, но избрал путь
скромного подвижника. Подвизавшись в Приливске, блаженный Павел
сплотил вокруг себя благочестивых верующих, которые хотели жить по
заповедям Божим. Так же жил и сам старец, почивший в конце 19-го века.
Не так давно он был причислен к лику святых и его святые мощи перене-
сены из скромной гробницы на старом кладбище в головной храм При-
ливска. Позже дворик, где проживал блаженный Павел и его ученики, был
открыт, как святой уголок. И мое предложение Петру как раз касается это-
го святого уголка.
– Давай сходим к старцу Павлу, в его флигелек, где он жил и почил. –
Петр с удовольствием откликается на предложение. – Когда?
– Да хоть завтра. Уголок открыт каждый день, в течение всего дня.
– Хорошо, завтра в двенадцать встречаемся у трамвайной остановки.
191
От остановки мы идем до боли знакомыми улочками – переулками.
Сразу от остановки – два здания радиотехнического института, в одном
мы работали с тобою, когда приехали из Невинска; в другом, более по-
здней постройки, проходила защита моей кандидатской диссертации…
Все здесь дышит памятью моего военного детства, когда мы жили вот в
этом флигельке во время оккупации Приливска немецкими войсками. Квар-
тальчик по улице (тоже моего детства) Чехова, и мы скоро будем у цели.
Здесь, в Тургеневском переулке, мне довелось провести свое отрочество и
юность – родители снимали квартиру… рядом с флигельком и двориком,
где жил блаженный Павел. Об этом я и рассказываю Петру по дороге.
– Жили мы рядом с учениками, точнее, ученицами св. Павла, в начале
пятидесятых. Я тогда окончил школу, учился в техникуме, и, уже будучи
студентом института, приезжал сюда, как в «отчий дом». Жили тогда в
соседском дворике четыре ученицы Павла. Жили скромно, тихо, одева-
лись всегда в темные монашеские одежды. Приходили к ним люди, види-
мо верующие, а я с интересом и настороженностью одновременно наблю-
дал за ними и за их гостями: в то безбожное время они казались мне, неве-
рующему, абсолютно не вписывающимися в бодрое советское время, вре-
мя пятилеток и всенародной любви к «отцу и учителю» И.В.Сталину. Воз-
можно, тогда получил я сигнал Божественной благодати от блаженного
Павла.
– Почему ты так думаешь?
– Понимаешь, до переезда сюда, на Тургеневский, мы жили у Ни-
кольского храма, он тогда еще был действующим; потом, уже при Хру-
щеве, его превратили в склад. Мы, мальчишки, иногда забегали в храм,
постояв несколько минут, убегали, так и не понимая значительности всего
там происходящего. И даже, бывало, рвали свежие огурцы на грядках в
церковном дворе. А теперь посещаю в основном этот храм, молюсь там,
причащаюсь, прикладываюсь к раке со святыми мощами старца Пав-
ла… Ведь в этой жизни ничего нет случайного, мы живем или по воле
Божией, или не по воле Его, третьего не дано. Значит, Господь отклик-
нулся на мое робкое движение к нему, и помогает. Наверное, и через
блаженного Павла…
Как дороги мне эти постаревшие флигельки в тихом, не затронутом
переменами нынешнего времени, переулке…
Нет ни больших особняков, которые непомерно плодятся в Приливс-
ке на месте скромных, затерянных во времени домиков, ни ярмарки доро-
гих иномарок. Разве, что дом на углу, у которого мы фотографировались и
с Никитой, и с тетей Софой, приезжавшими к нам в отпуск, отремонтиро-
ван, обработан цементным раствором «под шубу». Да в дворике, где жил
192
блаженный Павел, сделан новый забор и ворота, выкрашенные в ярко-
зеленый цвет. На воротах – расписание работы святого уголка. Заходим во
двор.
– Представляешь, сколько лет прожили рядом, а сейчас, как и ты, пер-
вый раз захожу в этот двор!
Узкий проход внутри дворика, вдоль флигелька, окна которого не вы-
ходят в переулок. Огибаем глухую стенку хатки-флигелька, побеленную
известью. Еще направо, и сразу – вход в коридорчик, тут бачок со святой
водой на стареньком столике. Из коридорчика спускаемся по ступенькам
(здесь все на уровне полуподвала) в прихожую, где стол с литературой
православной, свечами, иконами. Женщина продает нам свечи и показы-
вает в комнатку налево.
– Там можете поставить.
Но мне почему-то хочется пройти прямо, в комнатушку – спальню
святого старца. В спальне старинная кровать, накрытая, как, наверное, и
при его жизни, покрывалом. Икон много, но не могу оторваться от боль-
шого изображения Спасителя. Лик Господа вышит на ткани. Истово мо-
люсь (и Петр тоже) и всматриваюсь в черты Богочеловека. Какое краси-
вое, печальное и Божественное лицо! Господи, совершенство Твое, как
Богочеловека, сквозит и в каждой черточке лика Твоего! Взрыв бесконеч-
ной любви и преданности во мне вызывает слезы. С земным поклоном
молимся с Петром. Какая светлая, духовная атмосфера в домике Прилив-
ского подвижника! Петр зовет меня в следующую комнату, но я остаюсь
еще минут пять в этой: мысленно представляю, как старец молился на сон
грядущий, как обращался к Господу у этого лика…
Петр опять зовет меня в следующую комнату. Она побольше, но все
равно мала, не более десяти метров квадратных. Здесь иконы и св. Павла,
и Спасителя, и Матери Божией. У стены ящик с песком, в нем вставлены
горящие свечи. Мы тоже ставим свечи, молимся у каждой иконы. Свет-
лое, не тревожное состояние души, мир в ней… Иначе и быть не может,
здесь присутствует Дух Божий и благодать Господня.
Выходим из домика и нас приглашают откушать женщины, суетящи-
еся у плиты летней печи, у второй, еще меньшей хатенки. Наливают борщ,
компот, и свежеиспеченную булочку подкладывают к компоту. Выйдя из
дворика, молча идем до самой остановки. Говорить слова не хочется, го-
ворим душами. Мне кажется, сейчас Петр и я близки, как никогда с начала
нашего знакомства…
После второго нашего общения на дачном участке не видимся с о.
Григорием недели две. В эти недели уделяю много внимания ужесточе-
нию режима жизни: не пью спиртного, пытаюсь прекратить курение, но
193
отрешиться от него труднее. Еще немного, чуть-чуть, и брошу совсем. И
нахожу в себе силы душевные, чтобы повторить попытки выйти к аудито-
рии, к народу со своими песнями и стихами, противопоставить их совре-
менной «попсе» и модернистам от поэзии. Шансов «выйти» почти нет, в
этом я убедился, пробуя призвать к «чистому и светлому» Приливский
отдел культуры. Осталась надежда, что зараза «новых» веяний в искусст-
ве не охватила еще сельское «культурное» руководство – сельские жите-
ли, уверен, тянутся (как и добрая половина городских) к нормальному
«Божескому» творчеству.
Да, и моя, и та, другая музыка раскрывает человеческую душу, пси-
хику для встречи с невидимым миром. Но каким миром? Уверен, что мои
песни (и стихи) открывают путь к Божьему миру, Небесному; это не само-
мнение – ведь теперь я знаю цену искусству, она определяется, повто-
рюсь, не увлекательной формой, не «сверхновыми» приемами, а тем, к
чему призывает продукт творчества: к Светлому, Божьему, или темному,
дьявольскому. К сожалению, современная поп-музыка все больше впиты-
вает в себя основные элементы рока (о роке сказано уже достаточно), осо-
бенно в «произведениях» наших «продвинутых» молодежных групп. Да и
«приличная» поп-музыка не обходится, как правило, без ударника и бас-
гитары, бьющих «по мозгам» и затрагивающих низкие, животные инстин-
кты. Мои песни, исполняемые под гитару, и словами, и мелодией призы-
вают к раздумью напополам с грустью (ведь наша грешная земная жизнь
– серьезный повод для грусти). Они просят задуматься о себе, о смысле
жизни, о вечном, об Истине…
Поэтому и рвусь «в бой» почти при нулевом шансе на успех – пони-
маю, что все, кроме верующих, дальше и дальше уходят от Бога. А «поле
боя» – сельская культура и ее, культуры, руководители. Прихватив свои
сборники стихов и песен, еду в Осиновку, центр района; в ней живет Илья
с семьей, и я, конечно, повидаюсь со своими родненькими. Доезжаю на
электричке до Осиновки, не дожидаясь автобуса, идущего от вокзала к
центру, иду пешком километра три по живописной окраине райцентра.
Такая прогулка поднимает настроение и укрепляет мой боевой дух. Пер-
вым делом – в местный дворец культуры, нужно выяснить возможность
выступления, для начала, в этом внушительном здании. Прежде загляды-
ваю в концертный зал: он современен, расположение рядов амфитеатром,
большое количество мест. Думаю, смогу с этой шикарной сцены воздей-
ствовать на слушателей и силой слова, и выразительностью мелодии: уве-
рен, большинство их здесь, в селе, не испорчены стремлением к модерно-
му, западному, «с клубничкой». У меня, правда, не оперный баритон, но
музыку он чувствует, им я управляю достаточно умело; хорошее отноше-
194
ние слушателей к моим выступлениям подтверждает это. А если получит-
ся контакт с администрацией, можно выступать и в сотрудничестве с во-
калистами, и чтецами.
Директор клуба, молодой, лет тридцати пяти, в принципе не возража-
ет против выступления во дворце, согласен содействовать и главным выс-
туплениям – в селах района.
– Через два дня к нам съедутся на совещание руководители сельских
администраций, и можно будет вам выступить перед ними после совеща-
ния. Сразу и сагитируете их на выступления в селах. Я сейчас уезжаю в
город, а вы пройдите к нашему руководителю группы по организации ме-
роприятий и оговорите детали. Зовут ее Нина Васильевна.
С Ниной Васильевной мы мило беседуем, договариваемся о моем
выступлении на совещании, обмениваемся телефонами. Но в конце бесе-
ды – неожиданный совет.
– Но все-таки нужно вам оговорить выступление во дворце, да и дру-
гие, с заведующим райотдела культуры.
Первый вопрос Иосифа Львовича мне не понравился.
– Вам, наверное, надо платить? – ненужный вопрос. Ведь он прекрас-
но понимает, что мне нужно тратиться на переезды, на аппаратуру. И еще
он должен знать основной принцип в таких делах: чтобы встреча моя (или
нашей группы) со зрителями-слушателями была плодотворной, человек
должен захотеть пойти и потратиться на эту встречу. Вопрос, как потра-
титься? По опыту своему знаю, что лучший вариант – благотворительный
концерт, когда слушатели, оценив первые песни (стихи), жертвуют кому
сколько не жалко. Из пожертвованных денег большую часть трачу на по-
мощь бедным, в церковь, немного оставляю себе на концертные расходы.
Так и излагаю завотделом.
– Не знаю, не знаю… Надо подумать… – вижу, что мое появле-
ние в Осиновке для Львовича головная боль. Он даже не пытается
познакомиться с тем, что собираюсь «нести» жителям района. – А
насчет выступления на совещании… – тянет шеф культуры, – может,
для начала выступите в нашей районной библиотеке? Там каждый
выходной тематические встречи, вот и сделаем в следующий выход-
ной ваше выступление. После этого вернемся к разговору о выступ-
лениях в районе. – Я соглашаюсь: конечно, это не то, на что рассчи-
тывал, но, в конце концов, должен же завкультурой получить пред-
ставление о «качестве» моих будущих выступлений. С завбиблиоте-
кой договариваемся быстро – она рада принять городского автора:
«Приезжайте, будем ждать!».
195
Душевное свое расстройство «лечу» в уютной, на десять соток, усадь-
бе, где живет Илья. Дома только он (у него сегодня выходной), все на ра-
боте, в школе, по делам.
– Отец, как я рад, что заглянул! – Илья чинит сарай, но сразу прекра-
щает работу и быстро накрывает стол, стоящий во дворе, в виноградной
беседке. – Все собираемся с Ниной к вам, да дела, дела – не переделаешь.
Илья разливает самогон, который гонит со знанием дела и который не
хуже заводской водки, накладывает котлеты с картофельным пюре, режет
помидоры и огурцы.
– Закусывай, закусывай, – приговаривает он, когда мы выпиваем по
первой, – сам готовил. А ты специально, или по делам здесь?
– Да по делам творческим. Пытаюсь нести «светлое» и «чистое»
сельскому труженику. Но вижу, не очень начальство ваше к этому распо-
ложено.
– Знаешь, батя, я очень уважаю твои песни. Не хуже они тех, что поют
сейчас на эстраде, а лучше. Но народ испорчен, им подавай «звезд» с под-
танцовками, оркестром и прочей мишурой. Не все, конечно, «клюют» на
эту шумиху, больше молодежь зеленая. Наше поколение, – Илье тридцать
пять, – воспитанное на песнях Макаревича, Гребенщикова, – еще может
понять и принять твои песни. А более старшее поколение и подавно будет
их слушать.
– Вот это меня и печалит, сынок. Молодежь отучена от душевной,
светлой песни. И, по-моему, кому-то это надо.
– Наверное; теперь деньги – главное. А современная поп-музыка при-
носит доход, вот ее и продвигают. – Илья наливает еще по рюмке.
– Сынуля, я ж не пью теперь, одну рюмку выпил за компанию, эту
только пригублю для приличия. А насчет денежной стороны, ты, может, и
прав. Но не последнюю скрипку играет здесь и администрация музыкаль-
ная на местах. Я, вот, пообщался с вашим завкультом и понял – ему не
только не нужно «светлое» и «чистое», а он этого и не хочет. И не только
из финансовых соображений.
– А почему?
– Этого не знаю. Пока не знаю, но думаю, разберусь: читаю сейчас
немало православной литературы, там много мудрости. Надеюсь разоб-
раться, в чем смысл жизни. Уже сейчас кое-что ясно.
– Отец, поделись со мною немного знаниями, – Илья просит серьез-
но, без улыбки. Я, насколько могу, объясняю схему и цель создания всего
Богом, из которой вытекает и цель, смысл жизни каждого человека. Илья
слушает с интересом, задает вопросы. Познавательный «зуд» у него от
меня, а праведность, как и у Валеры, от тебя. Когда я собираюсь уходить,
196
он, провожая меня до остановки автобуса, сокрушается. – Жаль, что спе-
шишь, интересно было пообщаться, послушать твои рассуждения.
Уже в автобусе тень вины перед сыном ложится на душу: мало об-
щался с ним в его подростковые, юношеские годы. Да и сейчас, когда он и
сам не может много времени отнять от семейных своих дел, я все равно
мог бы чаще заезжать.
Передо мною около двадцати человек расселись за длинным библио-
течным столом. Разброс по возрасту велик – от девчонок-школьниц до
пожилых, околопенсионного возраста мужчин и женщин. Девчушки скром-
но (не дошла еще сюда городская «западная» развязность!) просматрива-
ют мои сборники, разложенные на столе, мужчина лет сорока, требова-
тельно, по военному, спрашивает.
– Ну, что, начнем? – «Начнем-то начнем, но с чего начинать? Начну с
Родины». Пою «Мне родиться доля выпала», последние слова слушатели
поют со мной – так бывало всегда при исполнении этой песни. С первых
минут ясно – люди понимают, что хорошего и нужного вложено в мои
песни. Для них слова «любовь, родина, печаль, надежды» много значат.
Особенно почувствовал это при исполнении песни о тебе, написанной не-
давно. Предисловие к ней – мой небольшой рассказ о моей единственной,
незаменимой, светлой. А в песне, особенно припеве, – боль-печаль моя…
Я иду по дорожке, по тропинке лесной,
я иду по дорожке, нашей только с тобой…
Я иду по тропинке, но один я теперь…
Вот, за этой сосною – в наше прошлое дверь…
Все просят повторить последний куплет, особенно пожилые.
По тропинке-дорожке жизнь, как поле прошли,
но завяли, завяли быстрых лет ковыли…
У женщины лет тридцати, учительницы осиновской школы – слезы
на глазах… Пожилой мужчина смущенно крякает, девчушки, тоже с влаж-
ными глазами, смотрят в стол… Несколько человек поочередно выража-
ют – искренне – сочувствие. Искренность эта усмиряет мою боль, приоб-
щает к любви человеческой, добавляет тепла и надежды на благодать Гос-
поднюю, на наше с тобою единство в Царстве Божием…
Когда программа встречи подходит к концу, и я исполняю песню о
солдатах в Чечне, волевой, с военной выправкой мужчина, требовавший
начинать встречу, задает мне непростой вопрос.
– Вот вы о Родине пели, и стихи у вас о России толковые. А как дума-
ете, где моя Родина? По национальности русский, родился и жил в Гру-
зии. А как началась катавасия с отделением республик, пришлось уехать в
Россию (знаю много примеров, когда русским приходилось уезжать из быв-
197
ших республик из-за национального неприятия; уезжать спешно, отдавая
почти даром жилье, теряя права гражданина). Я люблю Грузию, она стала
мне родиной. А приходится жить здесь. – Что я могу ответить ему? Он
считает меня, пишущего, мудрым и способным решить любую жизнен-
ную проблему…
– Да, Родина, – где родился, где провел детство, где родительский
дом. Но Родина и та, откуда ты родом, на языке которой лепетал первые
слова, где близкие по крови люди. Вам повезло, что из любимой страны
вы вернулись тоже на Родину.
Мужчина хмурится – недоволен ответом. но исполненная вторая пес-
ня о Чечне смягчает его: оказывается, Валентин (имя его узнал позже)
много раз бывал в то смутное время в Чеченской республике – перевозил
на вертолете боеприпасы, продовольствие, оттуда вывозил тела погибших
солдат…
– Вот ты поешь (переход у славян на «ты» – уже почти дружба), что
снайпер ждет подмены. А снайпер «работает» в данной точке один, пока
не доберется до цели.
– Учту. Я ж не участвовал в военных действиях, о снайперах узнал из
телевизионной передачи; переделаю.
Мы беседуем уже вдвоем, остальные слушатели сердечно поблагода-
рили, пригласили еще приезжать и разошлись. Я напеваю Валентину еще
одну «военную» песню, расстаемся мы дружески; завбиблиотекой Нина
Викторовна выражает свой восторг проведенной встречей, обещает доло-
жить завкультурой об успешном моем выступлении.
– Надеюсь, вы еще не раз выступите у нас в районе! – кричит она мне
вслед. Не знаю, не знаю… Завкультурой даже не пришел на встречу. Да и
разговор мой с ним оптимизма не принес. Что ж, посмотрим, может при-
гласят для поездок по району.
Нет, не пригласили. Правда, позвали в жюри районного фестиваля
песни. Но приехать на фестиваль я не смог – разыгрался радикулит. Чест-
но говоря, и не хотелось особенно быть судьей в оценке исполнения со-
временных, «барабанных» песен со скудным набором слов в одной фразе,
повторяющейся помногу раз. Почему мы, молодежь наша, скатились до
упрощенных, со смежной рифмой стихов, визжащих и шумящих звуков,
которыми портят даже хорошую мелодию. Нет, есть очень неплохие пес-
ни, но их единицы и пробиваться им сквозь сонм однотипных, с завыва-
ниями «под джаз», необычайно трудно.
Другая попытка выступления в богатом рыболовецком селе Марты-
новка тоже не увенчалась успехом. Договорились с директором клуба (клуб
в Мартыновке шикарный) о моем выступлении, детали решили уточнить
198
по телефону. Но звонка так и не последовало… Все это возвращает меня к
вопросу: равнодушие это, или кем-то направляемая тенденция? Если тен-
денция, значит, кому-то (и, может быть, не на уровне видимого мира) это
нужно, кому-то не по нутру наши «отсталые» идеи, мелодии, художествен-
ные формы, чувства. Случай с Петром в литобъединении, где и слово «лю-
бовь» (вспомним еще раз: Бог – это любовь) преследуется в поэтических
взлетах души, подтверждает мое предположение.
Частично ответ подсказывает сербский архимандрит Иустин (Попо-
вич) в своей книге о православии и экуменизме. Прежде всего, в книге
дано краткое, но емкое определение православного христианства. Сущ-
ность его, о которой я будто бы и знал, но как-то разбросанно, смутно, по
Иустину такова: вся тайна Православной веры заключается в Церкви, вся
тайна Церкви – в Богочеловеке Иисусе Христе. А вся тайна Богочеловека
в том, что Бог стал плотью («Слово плоть бысть» – Ин. 1, 14 – Ю.Ч.) и
вместил в человеческое тело всецело Свое Божество, все Свои Божествен-
ные совершенства, все тайны Бога. Небольшое человеческое тело вмести-
ло Бога с Его (всеми!) бесчисленными Бесконечностями. Но: при этом
Бог остался Богом, а тело осталось телом, в Едином (тем не менее) Лице
Богочеловека Иисуса Христа. А Богочеловек – совершенный Бог и совер-
шенный человек. Здесь сливаются в единую тайну все тайны неба и зем-
ли, в тайну Богочеловека и, следовательно, в тайну Церкви, как Его Бого-
человеческого Тела. И вся жизнь Богочеловеческого Тела-Церкви в исти-
не: все сводится к Телу Бога Слова, к воплощению Бога и к Его вочелове-
чиванию. Истина эта и позволяет нам жить-быть «в доме Божием», кото-
рый «есть Церковь Бога живого, столп и утверждение Истины» (1 Тим. 3,
15 – Ю.Ч.). В этом и все домостроительство нашего спасения, тайна кото-
рого открылась с воплощением Сына Божия и основанием Его Церкви. С
нею все Божие богатство, Божия слава и добро стали навсегда нашими,
достоянием каждого человека в Церкви. А через воскресшего и вознесен-
ного Богочеловека осуществился предвечный план Пресвятой Троицы –
соединение в единый вечно живой организм всех: ангельских существ,
людей и всех богосозданных тварей. В Церкви Бог дал нам все средства
для святой и непорочной нашей жизни в Богочеловеке, он нас усыновляет
через Сына Своего, соединяя время с вечностью. Значит, и спастись мы
можем только живя в Богочеловеке и в Его Церкви, причащаясь Плоти
Его и соблюдая заповеди Его.
Так, вот, по Иустину, Европа отклонилась от этой основной истины –
вне Церкви и Богочеловека нет истинного христианства и христианина.
Богочеловеку, жизни в нем противопоставлен так называемый «гуманис-
тический прогресс», в основе его принцип: «Я-де тело и ничего кроме
199
тела смертного». На этот принцип работает и наука, и философия, и куль-
тура, в т.ч. и искусство. Т.е. – прямой отход от Бога, послабление греху;
этика сводится к инстинктивным стремлениям, человеку противостоит
Христово человечество. Европейская культура имеет теперь основани-
ем не Богочеловека, а человека; а человек поклоняется идолам. Понят-
но, кто руководит человеком, в том числе и в искусстве: в музыке, лите-
ратуре. Прогресс противопоставлен преображению, обожению челове-
ка во Христе.
Теперь мне понятна картина «завоевания» России: отошедшая от Хри-
ста-Богочеловека Европа (и, конечно, Америка) несет нам свои псевдо-
христианские ценности в поэзии, музыке, киноискусстве и калечит души
россиян, особенно молодежи. Успехи в завоевании душ молодых нехрис-
тианским искусством налицо, я вижу это повседневно. Далеко ходить не
надо: Мишуля тоже увлекается «репами», «роками», хотя чувство меры,
музыкальное чутье позволяет ему оценивать песни, и выделять лучшие из
них: такие есть, особенно у нас в российской эстраде. И все же ответ Иус-
тина неполный. Бешено развивающуюся индустрию порочного искусства
нельзя объяснить только «рынком». Понятно, исходит это от лукавого, но
каковы механизмы его действий в человеческом обществе; каковы тайны
стратегии этого процесса, понятно, направленного на приближение цар-
ства антихриста, о котором говорит пророк Даниил, апостол Иоанн-Бого-
слов? Господи, дано будет мне понять все это? Или достаточно верить в
тебя, исполнять Твои заповеди и молиться за родных, близких, любимых
и незабвенных?..
Затосковал я за о. Григорием, не хватает мне неторопливой и мудрой
беседы с ним, его умных с хитрецой глаз, его духовного спокойствия и
чистоты. Лида встречает меня в дворике, сидя на доске-скамейке.
– А Григория нет, ушел к морю, сети проверить. – Выяснив, прибли-
зительно, место, спешу к морю. Берег зарос камышом, но вот широкий
проем, навстречу мне шлепает о. Григорий, улыбается. Обнимает, троек-
ратно целуемся. У него в руке ведерко, в нем – рыбешка, с полведра.
– Вовремя Алексеич, посетил. Будем уху варить, сейчас только пере-
дохну, намаялся. Уключина шатается, натрудился веслом.
Мы садимся на взгорке, где сухо, на дебелую, разросшуюся траву, я
достаю завтрак – когда еще будет уха, а время – обеденное.
– Рассказывай, Геннадий, раб Божий, как время коротал-использовал?
– Пытался добиться выступлений со своими песнями, стихами. И в
городе, и в селе не нахожу интереса у начальников по культуре. А люди
слушают с удовольствием.
200
– Да, сложно тебе сейчас добиться выступлений перед народом. Все
деньгами делается, а денежным людям нормальные, добрые песни не нуж-
ны: им подавай разухабистые, бессовестные, непотребные. Ты не пере-
живай, раз не получается, значит, не время. Будет нужно, Господь помо-
жет случаем, встречей нужной. А пока читай больше, пиши то, что набо-
лело. Только смотри на все с высоты своего христианства, с высоты прав-
ды Божией. Это большую пользу принесет людям, если удастся напеча-
тать книги.
– Стараюсь, пишу. Только много еще не ясно для меня, много хочется
узнать, понять. А не все в книгах нахожу. Взять хотя бы тайну Святой
Троицы. Читаю, что тайна Троицы велика, что она нераздельна и неслит-
на. Что богооткровенная истина о Троице впервые явлена Богом в момент
Крещения Иисуса Христа. Бог являет Себя миру, как Единство в трех Ли-
цах (Ипостасях). Тогда Дух святой сошел на Спасителя в виде голубя, а
Отец голосом с небес говорит : «Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое
благоволение» (Лк. 3, 21-22, – Ю.Ч.). А хочется хотя бы намек на эту тай-
ну.
– Эк ты хватил, Алексеевич! Больно много хочешь знать. Но простым
умом человеческим эту тайну не понять. Ты вот ученый человек, а как ты
поймешь, что 1=3 и 3=1? А ведь Троица и есть Единица в Троице и Трои-
ца в единстве.
– Да, трудно понять… Это похлеще нелинейной геометрии Лобачев-
ского, где две параллельные прямые пересекаются…
– Вот, вот. Приобщиться к тайне Троицы можно только через измене-
ние и обновление своего существа, или через покаяние, что значит – пере-
мена ума. То есть через преображение. А равенство Троицы Единице Гос-
подь Сам подтверждает в Ветхом Завете. Пророк Исайя слышит от Госпо-
да «Кого Мне послать? И кто пойдет для Нас» (Ис. 6, 1-8; – Ю.Ч.). Ви-
дишь, опять равенство между «Мне» и «Нас». Так и по православному
учению, отцами которого были Василий Великий, Григорий Богослов и
Григорий Нисский, Троица – в трех Ипостасях.
– Что значит Ипостась?
– По-гречески это близко по смыслу к слову «сущность» – существо-
вание. Но слово «сущность» потом стало означать общность, а ипостась
относится к персональному конкретному бытию. Так, вот: Отец, Сын и
Святой дух – три полноценные Личности (Ипостаси), каждая имеет пол-
ноту Бытия и является Всецелым Богом. Отец не треть Бога, а Бог, Сын
тоже Бог и Дух Святой Бог. Но все три вместе – один Бог, а не три. Что
трудно переварить истины Божии, кандидат наук?
201
– Но хоть какой-то намек есть: почему три раздельные ипостаси –
один Бог, и каждая из них – тоже Бог Всецелый?
– Что могу тебе открыть? Помнишь, в Священном Писании сказано:
«Бог есть Любовь» (1 Ин. 4, 8; 4, 16; – Ю.Ч.)? В этом вся суть. А любовь
должна иметь свой объект, т.е. любовь ищет другого. Одинокая Сверхлич-
ность (монада) может любить только себя, а самолюбовь – это не любовь.
,Такая единица не есть Сверхличность, также, как и человек ощущает себя
личностью только через общение с другими личностями. Двоица Сверх-
личностей тоже не преодолела бы свою замкнутость полностью, так как
отношения (любовь) в Двоице таковы: Сверхличность, принося в дар свою
Сущность, сразу получала бы ее назад по закону взаимности. А это уже –
не подлинный дар любви и благодати.
В Троице же, где полнота любви, каждая Ипостась, каждая Сверх-
личность обращена к двум Другим любовью Своей. И Божественная лю-
бовь в Троице проявляется в искупительном подвиге Сына Божия. Но сами
отношения Единиц в Троице все равно остаются непостижимыми для нас.
Одно могу сказать, что отношения внутри Троицы – это Любовь,
Любовь абсолютная и Любовь жертвенная. Вот тебе хоть какое-то объяс-
нение к тому, что Троица Сверхличностей имеет единую Сущность и Аб-
солютно Бытует, как неслияная и неразделенная. Ну, и хватит с тебя на
сегодня. – Не знаю, как благодарить о. Григория за просвящение мое: мо-
жет быть, если время мне еще Господом отпущено будет, и найду в книгах
крупицы мудрости, которые он мне преподает. А, может, не успею… А о.
Григорий обращается к делам житейским.
– А я сейчас помогаю на уборке кукурузы, за это выдают нам «коча-
нами» плату.
– А лекарства пьет мама?
– Перестала, говорит – не помогут все равно. И не переубедишь, уп-
рямая, как не знаю кто. А состояние ее – сам видишь – хуже и хуже…
– Жаль… Доктор хороший, могла бы помочь. Ладно, скоро электрич-
ка, пойду я. Уху отложим на другой раз.
– Да я тоже с тобой. – Довожу о. Григория к его хате, сердечно проща-
емся.
– Будешь в городе, о. Григорий, заходи. Спасибо за знания и… за теп-
ло душевное. Спаси вас с мамой Господи!
Снишься ты мне, как правило, по важным датам – дни наши рожде-
ния и твоего ухода, дни ангела, в большие церковные праздники, время
очередного заказа на сорокоуст тебе. Смысл снов почти всегда – с просьбой
молиться, или напоминанием о важном для нас обоих дне: молись, мой
сопутник и глава семьи в нашей земной жизни, а в небесной – равный
202
член малой семейной Церкви. Не исключение и этот сон за три дня до
твоего рождения на земле. Сначала ты в больнице, в уголке между крова-
тями, а я вывожу тебя оттуда, даю стаканчик кофе. Потом ты за прозрач-
ной перегородкой из оргстекла, просишь освободить и получаешь мою
помощь. Понятно, что просишь молиться за тебя, освобождая от тяготы
грехов. Следующий сон не могу сразу объяснить. Мы за столом, на нем
пять сосудов, пустых, цилиндрических, как мензурки. Ты просишь их на-
полнить, два раза повторяешь просьбу. Смысл сна разъясняется в храме,
когда заказываю панихиду и ставлю две тарелки с кутьей на канун: мне
напоминают, что нужно купить, помимо двух свечей за здравие и упокой
(их я всегда покупаю), еще по две свечи к каждой тарелке с кутьей и одну,
чтобы держать свечу во время панихиды. Итого – пять… В ночь после
поминовения, как награда мне за это – сон: сидишь молодая, в светлом
легком платье, я обнимаю тебя с небесной нежностью, ты отвечаешь мне
исходящей от тебя неземной нежностью… В этом сне – как бы утвержде-
ние, что поминовение зримо помогло тебе. И чувствую, на душе стало
светлее, уменьшилась тоска, которая сквозила не так давно, в годовщину
твоего ухода из жизни, когда из сердца моего она вылилась в песню со
словами:
Уже, как год, от счастья вдалеке,
Плыву, плыву по жизненной реке…
Плыву, плыву, мечтая утонуть,
но продлевает Бог мой грустный путь…
Год, прожитый мной в полусне,
год: он – без мечты о весне…
Год, прожитый мной без тебя,
без тебя, без тебя…
Сейчас же печаль и тоска разбавляются пока еще невеликим потоком
любви к Господу; они растворяются в океане Божией любви, и уже не так
тоскливо, не так страшно сознание того, что земное наше счастье в про-
шлом. Появилась надежда на повторение этого счастья, но на других, не-
бывалых высотах, в Церкви Христовой…
На фоне грустно-строгой «послетвоей» жизни у нас радостное собы-
тие: Лера оканчивает университет, блестяще защитив дипломный проект
по экономике в Москве. По этому поводу, сразу же после приезда – скром-
ный «банкет» с пирожными, газированной водой и легкой «балованной»
закуской, в основном направленной на удовлетворение Мишиного вкуса:
сухарики, шоколадные батончики и кукурузные хлопья. Со стаканом воды
в руке произношу тост в честь этого самого радостного события после
твоего ухода.
203
– Прежде всего, хочу сказать большое спасибо тебе, Андрей – за по-
мощь моральную и материальную жене! Уверен, она отплатит тебе доб-
ром, семейным уютом и счастьем, – Андрей довольно посапывает, стес-
няется: не любит, когда хвалят, но приятно. – Ну, и нам с мамой спасибо,
ведь старались, помогали, как могли. Правда, Лера?
Лерка со слезной дорожкой на щеке улыбается, целует Андрея и меня.
И повторяет, расплескивая ситро: «Спасибо вам, родные мои, родные
мои…». Смотрю на нее, молодую красивую женщину в расцвете лет, очень
напоминающую тебя, – манерой разговаривать, двигаться, смеяться… На
память приходит лето, проведенное в доме отдыха втроем, с восьмилет-
ней Лерой: Илья остался дома, на попечении моей мамы.
…Прелесть этой поездки уже в том, что добираемся мы в дом отдыха
на теплоходе вверх по Дону. Мелькают прибрежные хутора с усеянными
фруктами деревьями, зеленеющими всякой южной «всячиной» огорода-
ми, живописные разноцветные суда и суденышки.
А вот и она, пристань назначения! Прибрежные деревья, кустарник,
дорога для автомашин и пешеходная тропка. Коттеджи дома отдыха «Ме-
литопский» высятся над береговым полесьем и пляжным песком, уют-
ные, манящие курортным покоем и природной близостью. И – чудо! Нам
дают место в одном из расположенных у самой реки коттеджей. «Номер»
не простой, – с балконом, выходящим к реке. Вид необыкновенный! Как
раз напротив санатория река разделяется двумя длинными островами на
три рукава. Ближний к нам, – «курортный»: здесь купается санаторная
публика и народ из близких станиц, потому что у санатория намытый пе-
сок и хороший пляж. Средний рукав – «рыболовный», в нем мы не раз, на
«прокатной» лодке, будем искать удачи в рыбалке и не раз наловим рыбы
на поджарку. А по третьему, дальнему, проплывают величественные теп-
лоходы, грузовые суда и прочая «мелочь».
Особенно таинственно и романтично по вечерам. Мы выходим на
балкон, наблюдаем небесные светила, всматриваемся в таинственные око-
лоречные заросли, вслушиваемся в шум реки и пение цикад. Чудесное
время душевного покоя, единения душ и задушевных разговоров! Днем
же мы окунаемся в водоворот курортных дел: четырехразовое поглоще-
ние вкусно приготовленных блюд, купание в реке и солнечные ванны, ве-
черние танцы, массовки и киносеансы. Есть место и приключениям, даже
опасным. Однажды, прогуливаясь по ближней рощице, наткнулись мы на
колонию грибную: грибы непонятные, что-то между груздями и коровя-
ками. Признаки вроде бы съедобных грибов, и ты, наш биолог и заслу-
женный грибник, приходишь к выводу: собирать. Набрали их килограмма
два и понесли в санаторную кухню.
204
– Не пожарите нам грибы? – спрашиваешь у повара.
– Пожарим, почему не пожарить.
Что ж, будем есть грибы! И день сегодня не простой, – твой день
рождения. Потому берем литр разливного вина, сладостей и устраиваем в
своем уютном номере маленький «сабантуй». Валерка, правда, не захоте-
ла грибов, а мы с тобой вспомнили Урал, Зыряновку, грибницу. Отпразд-
новали славно, но к ночи стало нам дурно, затошнило, затрясло. Спасибо,
запаслись мы активированным углем, часа через два оклемались и пове-
рили, что будем жить. Не знаю, что нас спасло: вино ли, таблетки уголь-
ные. Но утром проснулись мы бодрые, полные жизни и готовые к новым
курортным радостям. Потом, вернувшись домой, ты посмотрела грибные
справочники и утвердилась во мнении, что грибы были съедобные. То ли
нахватали они ядов, то ли повара не сделали нужной обработки – чистки
кожуры, кипячения в воде вместе с головками лука.
Другое приключение, любовного характера, пришлось своей тяжес-
тью на мою нервную систему. Оно же показало и силу моего чувства к
тебе, хотя и подпорченного излишней ревностью. Как-то заснул после обе-
да, просыпаюсь от оживленного разговора, нет, скорее мужского моноло-
га, поощряемого твоими короткими репликами. Прислушался, и кровь
закипела – мужчина чуть ли не объясняется моей Ла в любви!
– Вы симпатичная женщина, а заперли себя в четырех стенах, не по-
являетесь на танцах, на вечерних прогулках.
– Но я же здесь с мужем и дочкой, с полусмешком (ишь ты!) – отвеча-
ешь ему не без кокетства.
– Ну, и что? Здесь многие женатые и замужние флиртуют. У меня
тоже жена со мной, но я с удовольствием погулял бы с вами по берегу
реки, куда-нибудь подальше от глаз людских…
В этот момент на сцене, то бишь, на балконе появляюсь я, пылающий
ревностью и одолеваемый чувством самца-собственника.
– Что это за невзрачная личность пристает к моей жене? – кричу с
порога, одним взглядом оценив ухажера: действительно, невзрачный, лы-
соватый, с брюшком, низкорослый. Короче, соперник никудышный. По-
чти без паузы продолжаю. – Вот, что, Ионыч (почему назвал его именем
чеховского героя, до сих пор не знаю), давай-ка, топай от нашего балкона,
и чтобы я тебя больше здесь не видел!
Мужчина, растерявшийся от моего натиска, послушно уходит, но ус-
певает галантно поклониться тебе и сказать «до свидания». И тут вы с
Лерой, попавшей на «последний акт» спектакля, начинаете смеяться не-
удержимо и весело. А Лерка прыгает по балкону и выкрикивает.
– Ага! Значит, любишь маму, раз ревнуешь!
205
Сначала я злюсь, но наконец понимаю, что выгляжу совершенным
дураком. И хохочу вместе с вами, обнимаю тебя, смеющуюся, и искренне
признаюсь.
– Правильно ты, Лера, подметила: ревную, потому что люблю!
Инцидент заканчивается нашим совместным, в обнимку, танцем на
балкончике. И, хотя «Ионыч» и после этого постоянно оказывается ря-
дом, – то впереди нас в кинозале, то за соседним столом в столовой, –
ревность больше не терзает меня. Да и ты не даешь мне никакого повода
для этого. «Ионыч» же, наверное, напуганный моим грозным «выходом»,
к балкону так больше и не подошел.
…Ревность… Теперь, вспоминая эпизод с «Ионычем», понимаю, на-
сколько темна была душа моя. Чувство собственника, исходящее не из
любви к тебе (которая, конечно, имела место и тогда), а из «гордости» –
«оскорбленного» достоинства, владело мной. Как следствие – обидные
слова, насмешка. А ведь это отступление от заповедей – не осуди ближне-
го, не вырази ему презрения, не допускай «сатирического» отношения к
людям. Вот сколько допущено было мною нарушений христианской эти-
ки…
Но, оказывается, и сейчас может случиться ситуация, в которой суж-
дено впасть в грех, и в большой… Так и получилось сегодня. Андрей,
после ухода своей мамы из жизни, перестал выпивать лишнего, и в семье
у Леры наладился мир и понимание. И все же сегодня вечером, на замеча-
ние Лерки, что он пьян и поздно пришел, взбунтовался. Слово за слово, и
уже он бросает на пол телевизор, бросается на Леру… И тут понимаю, что
должен остановить его, преподать урок действием. Но действие выбираю
– не христианское… Достаю топор из кладовой, подхожу к нему и кричу.
– Слушай, сопляк! Если не прекратишь безобразить, клянусь, пущу
топор в дело! Убью! – выкрикивая эти страшные слова, знаю наверняка,
что не сделаю того, о чем кричу. Но ведь в словах тоже грех огромный…
Андрей замирает, трезвеет на глазах. Не знаю, может, он поверил моим
словам, – только садится на пол и плачет, как мальчишка. А Лера прилепи-
лась к нему, тоже плачет и целует, целует… Скажу сразу: больше таких
скандалов Андрей не устраивал. Но на мне тяжким грузом повис грех,
грех страшных слов. Месяц я молился, каялся, не решаясь идти на испо-
ведь и на причастие. И, наконец, покаялся, даже был допущен к Причас-
тию. Ла, любимая, прости меня за этот срыв, отбросивший меня от Исти-
ны! Господи, помилуй мя, грешного!
О. Григорий у меня в гостях: был на рынке в Приливске, зашел за два
часа до отправления электрички в Холмогорки.
– Граммов по пятьдесят для «сугреву»?
206
– Нет, нет! – о. Григорий машет рукой, – подальше от этого греха!
– А средство от облучения? Для здоровья?
– Здоровья Бог даст, и слава Ему. А помирать придется, и на то – воля
Божия.
Мы едим свежий пахучий борщ, запиваем компотом.
– Ну, что, раб Божий, молишься?
– Молюсь, о. Григорий, много молюсь; и в церкви, и дома. Читаю
много, размышляю, и вопросов появляется немало.
– Какие, например?
– Ну, взять такой: Господа нашего Иисуса Христа называют новым
Адамом; но ведь после воскрешения Он имел другое, духовное тело. Вы-
ходит, и Адам был сначала в «духовном» теле, а после согрешения полу-
чил «кожаные» одежды?
– Нет, не так. Адам и Ева имели душевное тело, только, в отличие от
нас, безгрешное, не различающее добра и зла, не чувствующее стыда. Но
чтобы получить духовное, прославленно тело, первым людям нужно было,
заметь, – по своему желанию, имея свободу решения, – соблюдать запо-
ведь Божию о невкушении плодов с дерева познания. Сделай они выбор в
пользу непринятия греха – все поколения людей стали бы безгрешными, с
духовными бессмертными телами. Конечно, если бы не повторили Ада-
мов грех.
– Вот как… А я считал, что Адам и Ева были изначально с духовными
телами.
– Нет, они были с нашими душевными, но не отягощенными, как мы,
грехом телами. Почему и Спаситель наш, воплотившись, был новый Адам,
имеющий свободу грешить или не грешить. Разница в том, что Господь не
поддался греху, будучи облечен в человеческую плоть, и тем победил ад и
смерть, и дал нам возможность спастись для Царствия Небесного. А Адам
с Евой, согрешив, стали смертными и обречены были добывать хлеб на-
сущный в поте лица своего.
Теперь, после спасительной жертвы Христа, воскресшие люди будут,
как и воскресший Христос, иметь не душевную плоть и душевное тело, а
духовное, прославленное тело, бессмертное и не нуждающееся в жизнен-
ном начале плоти (1 Кор. 15, 49-50. – Ю.Ч.). А, значит, не будет и проявле-
ния плоти – питания и размножения, как было у Адама с Евой. Не будет,
как у них, смены дня и ночи, солнца и луны, а будет вечный свет, исходя-
щий от Господа.
– Понятно… Выходит, не выбери первые люди путь греха, не нужно
было бы такому количеству людей прожить на земле, чтобы пополнить
количество ушедших с мятежным серафимом ангелов?
207
– Ишь, куда тебя повернуло! Так можно считать, что, – не согреши
ангелы против Бога, – не нужно было бы создавать человека! Но предве-
дение Божие (не предопределение! – Господь дает свободу выбирать и
ангелам, и людям) предусматривало и грех ангелов, и грех первых людей.
И, что в силу Своей Любви к созданному Им, Бог пошлет Сына Своего
для спасения грешных людей, и именно из их среды наберутся святые –
ангелы, но с телами, соединившие в себе и временное, и вечное. А ты
особо не мудрствуй лукаво, себя преображай. Убьешь в себе «ветхого»,
получишь Благодать Духа Святого – тогда и откроется тебе Истина. Да, я
обещал разъяснить сущность и снятие первородного греха при крещении:
кое-что поясню тебе, а ты «переваришь», переосмыслишь, и более просто
объяснишь другу своему, чтобы подвигнуть его к таинству крещения.
Чтобы понять сущность греха, нужно обратиться к учению Максима
Исповедника. Здесь мудрость: все сотворенное Богом имеет свои перво-
основы – идеи – веления Божественного Слова (Логоса) – тварные семен-
ные логосы. Логосы пребывают в другом, внепространственном и вне-
временном мире (современные метафизики называют его трансценден-
тальным). Логосы выражают себя в видимом мире человеком, животным,
растением или, говорят, тропосами (образами). У человека есть логос тела,
души и духа, они и объединены человеческой личностью. Например, ло-
гос тела человека (соматический логос) позволяет сохранять личностную
сущность тела, несмотря на то, что телесный состав тела меняется и об-
новляется на уровне молекул; но тело остается то же. Оно и соответствует
старому, но и не равно ему, хотя бы из-за изменения возраста. Когда Спа-
ситель говорит о единстве тел в супружестве (Мк. 10, 8. – Ю.Ч.), он имеет
в виду единство на уровне сущностей, логосов.
– Выходит, от греха пострадало не само тело человека, и стало смер-
тным, а его первооснова?
– Не торопись, дослушай. После грехопадения соматический логос
подвергся повреждению, так же, как и логосы души и духа. В него вошло
«семя тли», в виде «вируса» - идеи-энергии тленности, болезни, умира-
ния. Вообще-то, само умирание происходит теперь из-за добровольного
отлучения человека от Света Божия – источника жизни, растраты невос-
полняемой жизненной энергии. Вот почему обожение позволяет избежать
тления. Сама смерть не имеет семенного логоса, ее истоки – в мнимом
люциферическом логосе. Демоны питаются темной греховной энергией
человека, тем самым отбирая жизненную энергию.
Воплощение Божественного Логоса позволило уврачевать все три ло-
госа за счет принесения в жертву искупления Пречистой Плоти, прошед-
шей через крестную смерть и Воскресение. Если в смерти человек лиша-
208
ется (правда, временно) своего земного тропоса и уносит в иной мир только
логос, то Богочеловек преобразил свой физический Тропос в более совер-
шенные образы и сделал его способным усвоять предметы физической
материи. За наши грехи Господь принес выкуп в виде энергии страдания,
ее дьявол хотел получить от грешников, но от Христа ничего не имел (по-
мнишь, в Писании говорится?), потому что во время крещения Спаси-
тель, как человек, вобрал в себя невместимый запас жизненной энергии,
ею он расплачивался за грехи рода человеческого в умирании и смерти
человеческой. Он вступил в ад с огромным запасом Небесной энергии (по-
мнишь Фавор?), и бесы отступили, смерть потеряла власть над невольни-
ками ада, умирание прекратилось.
– Но мы, люди, не способны преобразовать плоть так, как сделал Спа-
ситель…
– Да, мы не способны сохранить плоть нетленной, не считая редких
случаев у святых. Но смерть нашего физического тела временна, и отни-
мет она только видимую материю тела. А сама сущность тела – сомати-
ческий логос, останется, и в день Воскресения по слову Творца восстано-
вит наше тело! И оно будет подобно нашему земному, только из соответ-
ствующих духовному телу элементов органической материи. И оно будет
вечным, и в блаженстве, и в мучении. А чтобы быть в блаженстве вечном,
нужно быть с Господом в Церкви, жить по заповедям Его, причащаться
Честных Даров, т.е. тела и крови Господней. И первый шаг к этому – кре-
щение… Там семя тли выбрасывается водой покаяния из глубины нашего
духовного сердца на его поверхность. А в глубину насаждается семя жиз-
ни вечной, отмеченной печатью Духа Святого. А демоны получают свой
долг из сокровищницы крестного страдания Победившего их…
Минуты три я перевожу дух. Мне, «технарю» и хорошему «филосо-
фу» (в вузе по философии у меня было «отлично», жаль, что давали нам
много «материализма» и мало глубоких философов – Соловьева, Трубец-
кого, Ильина), достаточно понятны излагаемые иеромонахом истины Пра-
вославия. Но какова глубина, какова стройность мыслей, подтверждаемых
Священным Писанием, да уже и современной наукой! И, конечно, исто-
рией развития человечества и жизнью Православной Церкви. Внимая этим
истинам, начинаешь понимать и верить в смысл всего происходящего на
земле и в Небесах. И смысл этот исходит от тебя, Господи, Создатель и
Спаситель каждого из нас, вместе с животным миром! А о. Григорий, с
улыбкой посматривая на мое просветленное лицо (это я чувствую, хотя и
не вижу себя), приговаривает.
– Принимай, раб Божий, зерна мудрости. – Потом становится серьез-
ным.
209
– Если ум твой не отяжелел еще от моих поучений, сразу же надо бы
объяснить тебе и глубокий смысл Таинства Причащения, потому как заго-
ворили о логосах.
– Не отяжелел, слушаю очень внимательно!
– Помнишь, я говорил, что Спаситель сделал Свой Тропос способ-
ным отождествляться с предметами материальными. Вот это отождеств-
ление с хлебом и вином и совершается в Церкви на Божественной литур-
гии. По воле священника, на принесенные Честные Дары сходит нетвар-
ная Энергия Духа Святого, которая перед этим проходит через Сомати-
ческий Логос Сына Божиего. Она усваивает Логосу хлеб и вино, как но-
вый Тропос. Хлеб и вино становятся телом и кровью Христовой. Нет, при-
рода хлеба и вина остается той же, но соединяется с Божественной При-
родой через Логос Тела и Крови Христовой, через наитие Духа Святого.
Иначе говоря, в Евхаристии Соматический Логос вознесенной (помнишь,
мы говорили, что у Спасителя и Плоть и Логос вознеслись в лоно Божие?)
Плоти Сына Божьего заимствует у логосов хлеба и вина их конкретный
земной тропос. Соединение же происходит через Божественные энергии.
Этому – свидетельство многих православных подвижников: они видели
Свет или Огонь, сходящий на Святые Дары в момент их преложения. Так
же Дух Святой сошел на апостолов в день Пятидесятницы, сошел в виде
огненных языков.
– Выходит, в Причастии происходит повторение Тайной Вечери?
– Не совсем так, даже совсем не так. Это – не повторение, не воспо-
минание. Поскольку на Тайной Вечери Спаситель определил Таинству это-
му раздвинуть временные пределы, то Причастие – наше вневременное
участие вместе с апостолами в Тайной Вечери, в том что единожды совер-
шилось на земле во времени. Мы в этом Таинстве находимся в вечности,
почему и рекомендуют при поминании родных причаститься в этот день,
т.е. оказаться с ними «на равных» – не в земном временном мире, а в Не-
бесном, вечном…
Провожаю о. Григория до ж. д. вокзала, – это недалеко, – сажаю его в
электричку и понимаю, насколько он близок стал мне за этот небольшой в
общем-то период нашего неслучайного общения… А вот общение с Пет-
ром больше приобщает меня к мирской жизни, от которой, правда, я и сам
еще не готов совсем отойти. Двойственность моего положения, – с одной
стороны добровольного миссионера, приглашающего его в лоно нашей
Церкви, а, с другой стороны, сопереживающего с ним земные хлопоты и
ситуации, – понуждает временами окунуться в земные заботы и отвлекает
от грустных мыслей и переживаний. Об одном из таких отвлечений мы
договорились на сегодня: проведем время со своими внуками в располо-
210
женном недалеко от Петрова дома парке, бывшем питомнике, красивом,
окультуренном, усаженном рядами деревьев, с несколькими спортивны-
ми площадками. На одной из них, на футбольной, мы и начали, раздев-
шись, разминаться с мячом. Подошла группа местных ребят, постарше
Миши и Петиного внука Славика, предложили сыграть двумя командами
в футбол, на двое ворот. Мы с Петром легкомысленно соглашаемся; нам
добавили паренька, и две команды в пять игроков начали соревнование.
Тут-то и почувствовали мы, что такой футбол – уже не для нас. Я, не
сумев обработать мяч, упал и «подломил» позвоночник, а Петр, красиво
пройдя с мячом от ворот до ворот, задохнулся и стал жаловаться на серд-
це. И, все-таки, общение с внуками и свежий воздух, завтрак на природе
дохнули на меня забытой прелестью той, счастливой жизни, жизни с то-
бой. Когда все вокруг было светлым и радостным, и пьянящее бездумье
кружило голову и не вызывало желания задуматься: а зачем я живу? Мне
даже показалось, но ненадолго, что все как прежде: где-то за деревьями
прогуливается моя любимая Ла, и у меня есть время расслабляться, гре-
шить и просто наслаждаться жизнью. Но это состояние, пришедшее во
время игры в футбол, быстро прошло. Конечно, не обошлось без наших с
Петром споров. За завтраком он, не в первый раз заикнулся о том, как
хорошо было, материально и духовно, в советское время. И не в первый
раз я горячо возражаю, начинаю «воспитывать» Петра, многое прочитав и
обдумав после наставлений о. Григория.
– Пойми раз и навсегда, Петро! Советский период – очередной этап
подготовки к приходу антихриста. Да, была мощная «пролетарская» им-
перия со всеми плюсами государственного управления – бесплатное обу-
чение и медицинское обслуживание, отдых по путевкам, низкая квартпла-
та и многое другое; с богатыми ресурсами, доходы от которых, за вычетом
воровства, нерационального вложения денег, все получали практически
поровну, система исключала большой перекос между богатыми и бедны-
ми. Но власть по сути «антихристова», детище лукавого. Лукавый дей-
ствует изощренно. С одной стороны, начинается жестокое физическое го-
нение на Церковь – разрушение храмов, уничтожение священства. В то
же время подменяются духовные христианские ценности новыми, безбож-
ными, коммунистическими – смесью язычества (поклонение «кумирам»
– Маркс, Энгельс, Ленин), атеизма (материя первична, сознание, дух –
вторичны), сатанизма (кощунство, убийство архиерея и монахинь утопле-
нием в котле с кипящей смолой, епископ посажен на кол, архиепископ
Тихон повешен на Царских Вратах!) и иудаизма, привнесенного, навер-
ное, евреями, которых было много в революционном движении из-за дис-
211
криминации этого народа в Царской России. Отсюда, возможно, и стран-
но высокая духовность в искусстве, о которой ты говоришь.
– Почему?
– Если ветхозаветные ценности и преподносились под видом «рево-
люционных», это не мешало призывать народ, людей творческих к идеа-
лам Моисеевым, а они, эти идеалы, были даны Моисею Богом и призыва-
ли к добру, не имея только Христовой заповеди «возлюби и врага своего».
И в то же время использовались двойные стандарты: носители коммунис-
тических идей в руководстве страны не брезгают убийствами, истязания-
ми в концлагерях, морально развращены. А упор на материальное делает
людей заложниками земных устремлений, не имеющими «Бога в душе».
Народ развращается, он отходит далеко от Бога и готов служить любому,
кто позовет его в секты, оккультизм, хиромантию, астрологию, о которых
мы с тобой уже говорили. Сам видишь, что творится сейчас с людьми:
верят во что угодно, но только не в Истинного Бога. И лишь Православная
Церковь способна вернуть нас на путь истины. Ведь для христианина ма-
териальное – не главное.
Петр вяло пытается спорить.
– Так, что – нынешнее время лучше? Ни материального, ни духовно-
го – посмотри, что показывают по телевизору, вспомни наши литератур-
ные с тобой переживания.
– А я и не говорю, что лучше, кроме единственного, важного момен-
та: дали нашей Церкви дышать, приняли закон о свободе вероисповеда-
ния. Но наше время тоже антихристово, западная ересь и грязь полилась
потоком, ради денег многие готовы пойти на самые гнусные преступле-
ния. А сколько развелось «религий», сколько лжехристов появилось, сколь-
ко сект чувствуют себя вольготно! Под Церковь теперь подкапываются
«идейно», готовится объединение религий в одну антихристову, насажда-
ется развращенная мораль.
– Да ладно, я ж понимаю. Сам знаешь, я за материальное не держусь,
могу прожить одним хлебом – и такое бывает: истрачу деньги на помощь
детям и сижу без копейки. Это, наверное, привычка наша людская – хва-
лить прошлое. А нынешнее время я в стихах своих ругаю (у него есть,
действительно, такие стихи).
– Что ругаешь, ладно. Хотя с ругани начиналась и большевистская
революция. А христианину надо не ругать власть, а себя улучшать и дру-
гих призывать к вере.
Петр виновато сопит, мы жмем друг другу руки и зовем внуков, кото-
рые невдалеке играют в мяч. И, пусть с потерями, но все равно провели
212
время с пользой: и отдохнули, и внуков познакомили, и выяснили еще
крупицы истины…
Снова набережная становится местом моей встречи со своими потен-
циальными читателями и слушателями. К «стоянию» здесь толкает меня и
неудача в попытке организовать планируемые выступления; и, конечно,
желание разбавить мою печаль пропагандой своего творчества, как мне
кажется, нужного людям в наше малодуховное время. Разложил сборни-
ки, включил магнитофон и готов вступить в «контакт» с каждым, кто за-
интересуется моими стихами и песнями. А интересуются мало, много
меньше, чем в прошлом году: чувствуется ослабление тяги к чтению, по-
знанию, поиску духовного. При этом, сейчас процесс деградации стреми-
тельнее по сравнению со временем, когда ты еще была рядом со мной,
когда довелось мне много выступать и в школах, и в библиотеках, и в кон-
цертных залах, перед школьниками особенно. Не удивительно: необычай-
ное распространение компьютерных игр с их виртуальными «прелестя-
ми», изобилие кассет и дисков с мерзкими фильмами о привидениях, вам-
пирах, о разврате, музыка «из преисподней», пропаганда «шикарной», до-
бытой преступлениями жизни – все успешно действует на наших изуро-
ченных неверием приливчан (как и на всех россиян)… Однообразие рав-
нодушия нарушают только трое молодых, лет по двадцать, парней, под-
выпивших и потому веселых и предрасположенных к общению. Увидев у
меня православный сборник, они интересуются – верующий ли я. Утвер-
дительный ответ является началом разговора о вере. Мое краткое изложе-
ние ее сущности и особенностей находит живой отклик, ребята посерьез-
нели, благодарят меня за то, что «еще есть истинные русские, чтущие Бога».
Разговор получается интересным; выясняется, что один из них вышел из
заключения на свободу и встретился с друзьями юности. Что уж случи-
лось у них, выяснять было некстати; наговорив мне кучу лестных слов,
они приобрели кассету с песнями и сборник, я подарил им православные
песни и стихи. Очень тепло попрощавшись со мною, ребята пошли даль-
ше, а мне их душевный порыв добавил оптимизма: есть еще в русской
душе место вере и любви, пусть и меньше теперь таких душ, и пусть мно-
гим придется прийти к добру через творимое ими зло, как и разбойнику
из Священного Писания…
Уже собираясь уходить, вижу склонившееся к моим сборникам до
боли знакомое лицо. Неужели Саша Попов? Со времени выполнения раз-
работки для К. (на которую он и навел меня) довелось видеть Сашу один
раз, года через два после распада СССР и прекращения работы. Тогда он
ушел с кафедры физики и работал в НИИ одного из заводов. И, вот, через
десять лет, неожиданная встреча! Все тот же худощавый, стройный, с ум-
213
ными глазами Саша Попов , но и повзрослевший, но и возмужавший с тех
пор, как мы работали у Фомина.
– Геннадий Алексеевич! Как я рад вас видеть, лицезреть через много
лет! – знаю, что слова Саши искренни, он всегда чувствовал душевную
мою к нему привязанность и отвечал тоже большой приязнью со значи-
тельной долей тепла, что само по себе было удивительно для его рацио-
нальной, углубленной в размышления натуры.
– Это ваши стихи и песни? Должен сказать, для меня такое уклонение
от науки в сторону искусства кажется странным и… поразительным.
– Возможно, Саша, если не знать истории этого «странного», как ты
говоришь, перехода. А поэтические поползновения начали одолевать меня
еще больше двух десятков лет назад. Были и первые публикации, и член-
ство в литобъединении. А потом – сборники стихов и, после ухода на пен-
сию, записи песен, частые выступления. Теперь же плоды своих трудов
пытаюсь донести до людей, а в трудах – мои чувства, мысли, отношение к
окружающему миру.
– Но я смотрю, у вас и сильно изменилось отношение к окружающе-
му миру? – Саша берет православный сборник, листает его. – Вы стали
верующим?
– Да, произошел естественный процесс: перехода от животного су-
ществования к науке, от нее к искусству, а потом – к вере. – И я излагаю
Саше смысл православного взгляда на пять «сфер» деятельности; между
третьей и четвертой – мое нынешнее положение. – То есть приближаюсь к
пониманию Истины, к пониманию смысла жизни.
– То есть, к православным истинам?
– Да, они и определяют смысл жизни.
– И как же трактует православие этот самый смысл жизни?
– Попробую объяснить его, используя замечательную работу нашего
православного философа Е.Н. Трубецкого, она так и называется «Смысл
жизни». Он начинает с сознания, которое не только относится к состоя-
нию психики, но и приподнимает нас над нашими изменчивыми состоя-
ниями к чему-то сверхпсихическому, т.е. к смыслу, без которого нет со-
знания. Улавливаешь? Согласен?
– Да, пока все улавливаю, согласен.
– Т.е., все изменчивое, меняющееся относится всегда к чему-то неиз-
менному, истинному. Как ты думаешь, что для осознания жизни, деятель-
ность человека, человечества является неизменным, определяющим, т.е.
истиной?
– Ну, истинными для меня, как гражданина, служат законы морали,
определяемые устройством государства, его законами.
214
– Но ведь в течение истории человечества столько раз менялось уст-
ройство общества: рабовладение, феодализм, капитализм. И каждый строй
предлагал жить по своим законам.
– Ну, и что? Я уверен, что истина определяется социальными услови-
ями общества. Мне, например, непонятно, как можно простить грехи, как
Иисус Христос прощает грехи разбойнику и обещает ему Царствие Не-
бесное? – Ох, непрост Саша, знаком и с Новым Заветом!
– О смысле прощения отвечу позже. Сейчас давай продолжим наши
рассуждения. Трубецкой предлагает простой пример на тему движения –
полет стрелы в цель. Здесь налицо противоречие: стрелу нужно мыслить
в движении и в покое, т.е. в смешении изменяемого реально процесса дви-
жения и неподвижного смысла его. У стрелы нет покоя ни в одной точке,
но мысль, оценивающая полет стрелы, воспроизводящая путь полета, свя-
зывает все меняющиеся точки полета с общим смыслом полета (движе-
ния) и его результатом – попаданием в цель. Т.е., этот смысл – истина; он
не является участником движения, а стоит над ним и судит о нем истинно.
– Допустим, – чувствую, Саша готовится возражать.
– А раз допускаем истину, то можем считать, что над нашими мысля-
ми и мнениями, в том числе законами о которых ты говоришь, существует
некая безусловная истина – мысль. И она существует независимо то того,
есть ли субъект со своими мыслями, или его нет. Иначе говоря, истина –
производная безусловного, или абсолютного сознания. И она едина, но в
ней есть всякое психическое, субъективное переживание.
– Но ведь всякое сознание присуще только данному человеку, инди-
видуально! И над ним нет единого, а мера – человек.
– Это ложное представление, Саша, и оно было опровергнуто еще
учением Платона и Сократа, которые пришли к сверхиндивидуальному,
вселенскому и безусловному сознанию. И истина безусловного сознания
– это синтез уже завершенный прежде, чем я успел осознать эту связь,
связь единого с индивидуальным. Потому что в истине последствия даны
одновременно с причинами. А раз есть абсолютное сознание, значит, есть
всеединый ум, всевидящий и всеведающий, обладающий смыслом всего
действительного и видящий этот смысл во всем.
– Хорошо, примем это как рабочую гипотезу. Но пока неясна связь
ваших рассуждений со смыслом жизни.
– Теперь обратимся непосредственно к смыслу жизни. Согласись, что
жизнь человечества сама по себе не имеет смысла, – это замкнутый по-
рочный круг, чередование рождений, смертей – с борьбой за существова-
ние в промежутке. А войны, кровь, революции, гонения? И если нет како-
го-то высшего смысла, высшей истины, стоящей над этой «биологичес-
215
кой» круговертью, то какой в ней смысл? И я понимаю, что есть что-то
пребывающее вне этой бессмыслицы, какая-то точка опоры над хаосом. И
только через подъем к безусловному, всеединому сознанию, о котором мы
говорили вначале, можно спастись от бессмыслицы, от многих субъек-
тивных истин. А это безусловное сознание не зависит от нашего бытия,
оно есть объективно, даже если нами не сознается. Согласен?
Саша, приподняв подбородок, с минуту смотрит вдаль – по опыту
знаю, что это момент напряженной работы Сашиной «мыслительной сис-
темы».
– Согласен, что должна быть идея, мысль, объединяющая набор мне-
ний, «истин», традиций. Но это опять же государственные, социальные
институты, в которых используется опыт мудрейших, светлых умов.
– Прежде всего, если ты имеешь в виду ум, как материальный объект,
т.е. мозг, то это всего лишь исполнительный механизм, как микропроцес-
сор в ЭВМ, управляющий процессами расчета, записи и т.д., но управляе-
мый программой, используемой компьютером. Так, вот, «программой»
нашего мозга, которая определяет каждого из нас, как личность, имею-
щую сознание и самосознание, и есть «кусочек» того самого абсолютно-
го, всеединого, вневременного и внепространственного Сознания, Абсо-
люта, Сверхличности – т.е. душа! А Сверхличность – это Бог!
– Но почему именно Бог? Если есть что-то вне нашего материального
мира, то это может быть вселенская мысль, разлитая в потустороннем про-
странстве и управляющая материальными процессами… Хотя лично я
сомневаюсь в существовании такой мысли, несмотря на работы Эйнш-
тейна, современных физиков, которые скорее приводят к мысли, что есть
еще неисследованные свойства материи. А все неизвестное всегда таин-
ственно и кажется сверхъестественным.
– Не буду пока оспаривать последнее твое утверждение, а попытаюсь
довести до тебя цепочку моих рассуждений об Абсолютной Истине – о
Боге, о смысле жизни. Если мы допускаем существование Абсолютной
Истины вне нашего временного мира, а мир этот несет в себе бессмысли-
цу – он даже не имеет цели и логического завершения, – то логично ду-
мать, что полнота и логическое завершение земной жизни заключается в
пересечении временной, «горизонтальной» жизни, точнее, ее пути с веч-
ным «вертикальным» Абсолютом. Т.е., независимо от веры в Христа, –
это крест. И если такое пересечение позволяет достигнуть имеющей глу-
бокий смысл цели, то тогда решается вопрос: зачем мы живем, страдаем,
стареем, умираем.
И только христианство, которое основано на Священном Писании (а
Оно есть Божие Откровение нам, людям), подтверждаемом самой жиз-
216
нью, определяет и цель, и конечный результат земной жизни, т.е. опреде-
ляет смысл жизни. И, заметь, доказательно!
– И в чем же эта великая тайна? – Эх, Саша, не вник ты в глубочай-
ший смысл христианского учения, хотя и прочитал, видно, Новый Завет!
– А тайна, которую предсказывали пророки Ветхого Завета, стала явью,
когда в человеке воплотился Бог Слово, Иисус Христос – Богочеловек. В
том, что Бог воплощается в мире, а мир приобщается к полноте Боже-
ственной жизни, и есть положительное решение вопроса о смысле жизни.
И решение это осуществляется через крестные страдания Богочеловека, в
Котором – нераздельное и неслиянное единство Божеского и человечес-
кого. Вот разрешение основного вопроса жизни – выход из порочного
круга, в котором вращается мир. Через Богочеловека мир приходит к ло-
гическому концу – для каждого из нас через веру в Иисуса Христа и пре-
одоление тварного эгоизма, появляется возможность достижения полно-
ты бытия в вечной жизни в Богочеловеке и с Богочеловеком.
– И все-таки, не уловил я в ваших рассуждениях доказательства ис-
тинности христианского учения жизнью. – О, раз Сашу волнует частный
вопрос, значит, для него, человека думающего, мои «рассуждения» (пусть
он проповедь Истины называет так) представляются разумными.
– Понятно, что я построил свое доказательство в какой-то мере схе-
матично, ведь чтобы детально обсуждать христианское учение, требуется
твое знание Священных Писания и Предания (есть и такое), и работ свя-
тых отцов, философов, богословов. Приведу лишь некоторые примеры.
Когда первые люди согрешили и были лишены рая и жизни вечной, Гос-
подь, по любви Своей к ним, вершине Своего творения, пообещал изба-
вить их от греха и вернуть к жизни вечной. Ветхозаветные пророки, из
откровений Божьих, сообщили подробности спасения через Сына Божия:
назвали и имя, которое будет ему дано в человечестве, и от кого родится
необъяснимым способом, и даже подробности его распятия: «и к злодеям
причтен будет» (распят с разбойниками), «разделили ризы Мои между
собою и об одежде Моей бросали жребий)» (распявшие Его действитель-
но делили Его одежды). Короче, достаточно сравнить предсказания Вет-
хозаветные с тем, что описано в Новом Завете; но для этого нужно прочи-
тать и осмыслить и тот и другой.
– Не знаю, не знаю, Геннадий Алексеевич… Конечно, заманчиво ве-
рить, что после смерти будет вечная жизнь. Да и логика определенная есть,
если верить вашим ссылкам на историю, исполненную по вашим Писани-
ям. Но я ведь их не изучал, и не могу сделать вывода с чужих слов.
– Конечно, конечно: это ведь только информация к размышлению. –
А сам думаю: «зацепил»-таки Сашу, склонного к анализу и ищущего во
217
всем логику. И «наживка» здесь – о бессмыслице земной жизни, как тако-
вой, без Творца и логического (это особенно, кажется, Сашу заинтересо-
вало) завершения её, причем, с великим смыслом для людей.
За спором не заметили, что уже стемнело, что мы ушли с места моего
«стояния» и сидим у самой каменной лестницы.
– Жаль, Саша, что спор наш не окончен, но, кажется, пора расходить-
ся. Надеюсь, еще поговорим, когда ты более детально изучишь Право-
славное толкование смысла жизни.
– Договорились. Только не думайте, что вы меня в чем-нибудь убеди-
ли. – А я так и не думаю: главное, заронил в жизненное кредо Саши горо-
шинку сомнения, и то слава Богу.
Мы расстаемся наверху, поднявшись по лестнице. Домой еду с чув-
ством удовлетворения, смешанного с тихой грустью о времени, когда при-
ходилось в договоре с К. решать трудные, но и интересные вопросы опто-
электронной техники, в которой наиболее полно проявляются тайны со-
зданного Тобою, Господи, мира…
Нет, не пропали мои духовные труды, недаром делился с Петром сво-
им скромным опытом веры и самым важным из прочитанного в право-
славной литературе.
– Приветствую тебя, свет Геннадий Алексеевич! Созрел я, друг ми-
лый мой, для крещения, – слышу в телефонной трубке энергичный соч-
ный баритон Петра. – На следующую субботу наметил я это важное дело.
Сказали, взрослым крестные отцы и матери не нужны, но ты ведь при-
дешь в храм на старом кладбище? Все равно ты мне, как крестный отец!
Тебя Господь послал мне для просвещения и наставления на путь истин-
ный.
– Ну, моей заслуги тут – никакой, все от Бога. – Отвечаю так, а само-
му приятно, все-таки, – конечно же, по воле Божией, – внес, хоть и малую,
лепту в приближение Петра к такому важному шагу в жизни.
Крещение Петр принимает в кладбищенском старинном храме «Всех
святых», как и обещал. Он сосредоточен, собран, торжественен, даже со-
чинил по этому поводу трогающее сердце стихотворение.
– Как ты думаешь, можно подарить это стихотворение батюшке? –
спрашивает он меня и показывает листок с красиво оформленным тек-
стом, под которым подпись «будущий раб Божий Петр». Мне не очень по
душе этот его мирской жест, в котором проглядывается творческое тщес-
лавие. Но разве можно отказать Петру в исполнении этой слабости в та-
кой торжественный день! Я и сам готов написать идущие от сердца тор-
жественные, наполненные любовью к Господу и ко всему Им созданному
строки – для меня этот день не менее радостный и светлый, чем для Пет-
218
ра. А он волнуется, снимает куртку и подает мне её и свой неизменный,
модный портфель.
– Держи, я пошел. – При виде его среди принимающих крещение,
лысоватого, пожилого (он самый старший из них) и смиренного, теплая
волна духовного восторга охватывает мою душу… И он, мой некрещеный
до этого дня друг, становится сразу ближе во много-много раз…
Не буду описывать обряд крещения, это делалось ранее. Разница, раз-
ве, в том, что крестили сразу человек десять, расположенных кругом око-
ло чана со святой водой, и батюшка поочередно выполнял требуемую пос-
ледовательность таинства. После окончания обряда Петр, оживленный,
взволнованный, спешит ко мне, мы троекратно целуемся, мы, два челове-
ка, ступившие в разное время на порог Церкви Христовой. Сумеем ли
заслужить и Благодать Божию – пропуск в Царствие Небесное – верой,
молитвой, делами добрыми, внутренним преображением?.. И стяжанием
Духа Святого. Последняя мысль возвращает меня к недавнему разговору
с о. Григорием. Речь зашла о цели жизни христианина. Взахлеб объясняю
о. Григорию, как я ее понимаю.
– Стремиться к преображению, обожению – через молитвы, бдение,
пост и всякие добрые дела: милостыня, помощь бедным, уход за боль-
ным, церковный труд.
– Все ты правильно говоришь. Но что значит – преображение? Как ты
это понимаешь?
– Значит – избавляться от всего плохого в себе, отказываясь посте-
пенно от своих земных привязанностей эгоистичных… Воспитывать в себе
любовь к Господу, к другим людям, жить для других.
– Все это так. Но в словах твоих нет стержня, без которого не будет
«Царства Божия внутри вас есть». Под Царством Божиим Господь разу-
мел благодать Духа Святого. Тебе надо почитать о нашем великом святом
Серафиме Саровском, особенно воспоминания его «служки» Н.А. Мото-
вилова. Он, о. Серафим определяет главную цель жизни христианина, как
молитвенное стяжание Духа Святого, оно-то и есть то преображение, о
котором ты говоришь. А молитвы и все остальное, хотя и нужны, но они,
по словам святого, есть лишь средства, способы, через которые приобре-
тается эта конечная цель. Не думай только, что о. Серафим первый опре-
делил цель жизни христианина. Об этом говорили и Макарий Великий в
книге «О совершенстве», и Симеон Новый Богослов. В «беседах» Мака-
рия Великого сказано: «Да будет предметом искания одно: иметь Господа
в уме; работает ли кто, читает, молится ли – да имеет оное не пристающее
стяжание Духа Святого, ибо не дано и невозможно человеку искоренить
грех собственною силою; бороться с ним, противостоять – в твоих силах,
219
а искоренить может один Господь…» Чувствуешь – без стяжания Духа
Святого не справиться тебе с грехами, не преобразиться. Так определяет
цель всех живущих по Богу и Симеон Новый Богослов: благоугождение
Господу Иисусу Христу и примириться с Богом Отцом через приобрете-
ние Духа Святого, и через это получить спасение. А без искания Духа
Святого напрасен всякий труд и суетно всякое делание наше и бесполезен
путь, не ведущий к этому.
Но почему велико значение слов именно о. Серафима: он сам стяжал
Дух Святый, что и было им показано Мотовилову в одной из бесед. По-
нял, раб Божий Геннадий? Так что – обязательно изучи все об отце Сера-
фиме. И, главное, старайся следовать его советам.
После нашего разговора я перечитал об отце Серафиме все, что на-
шел в библиотеке. Мне открылась простота и вместе с тем величие наше-
го российского святого, молитвенника и провидца, целителя тел и душ
припадавших к его помощи паломников в Саровскую пустынь, создателя
и покровителя чудного святого места – Дивеевской обители. Как плохо,
что, молясь перед его иконою, не знал раньше о нем почти ничего, хотя
душою и тянулся к его светлой личности…
Сегодня занялся «реконструкцией» своего молитвенного уголка. Он,
правда, не совсем в углу, но отделен от прочих вещей книжной полкой,
стоящей на стареньком, с четверть века возрастом, серванте. Изображе-
ние Господа с Плащаницы, икону Спасителя и икону Божией Матери рас-
положил вверху, ниже – известных святых российских: Серафима Саров-
ского, Сергия Радонежского, Иоанна Кронштадтского. Тут же – и наш по-
кровитель российский, Николай Чудотворец. Еще ниже – святые покро-
вители, по имени которых определены наши дни ангела. Здесь же и бла-
женный Павел – наш, приливский, родненький святой. С этого дня в ут-
ренние и вечерние молитвы мои входят обращения к каждому святому.
Вспомнив мнение епископа Иллариона (Алфеева) в его книге «Таинство
веры», что православным христианам нужно молиться за всех, и некре-
щеных, и инославных, ввел в молитвенные списки некрещеных родных,
близких, друзей.
С радостью замечаю, что без добрых дел уже не мыслю себя, они как
бы вплетаются в каждый день моей жизни, о них думаю прежде всего,
вставая в новое утро. Стал экономить на своих запросах, чтобы помочь
близким, сходить к больному родственнику или соседу в больницу с гос-
тинцем, побаловать внуков, лишний раз подать милостыню. О приноше-
ниях в Церковь уже и не говорю. Желание делать добрые дела довлеет
надо мною теперь, как одно из необходимых жизненно важных стремле-
ний, таких, как работа над книгой, почитание твоей памяти и всех доро-
220
гих сердцу родных и близких. Что ж, мал шажок, но ценен. И еще одно
постоянное стремление не оставляет меня: стараюсь вспомнить забытые,
упущенные на исповеди грехи. Неделю назад каялся в одном из них – не
смог уговорить тебя на венчание. Несколько раз, помнишь, предлагал со-
вершить это из семи таинств, правда, не представляя еще всей его важно-
сти для будущей жизни в небесах, да и здесь тоже. А теперь приходится
умолять в молитвах Господа – считать нашу семью «малой Церковью»,
как союз двух христиан…
Наверное, наградой за мое скромное движение к Тебе, Господи – «дач-
ный сон»: ты спишь на нашей лежанке, я нежно, не по-плотски, обнимаю
тебя, но не бужу. Ты просыпаешься, нам хорошо вдвоем не по-земному –
насколько это «хорошо» прекраснее земного уюта – трудно выразить че-
ловеческим языком. Ты говоришь: «Что нам надо еще для счастья? Разве
отопление сделать?» Эти слова понимаю так: ты тоже хочешь встретиться
и быть вместе там, в Небесах. Но для этого просишь тепла, добра, любви
земной и небесной, а, значит, и молитв, и поминовения, и памяти, вечной
и неизменной… И вспоминаются дни взаимного земного тепла, любви и
земного счастья в семье нашей, «остатке рая»…
…Нам с тобою, – как ценным работникам, разумеется, – дают недо-
рогую семейную путевку: экскурсия по Дону и по Волге на теплоходе. А
семья-то наша – я, да ты, да Лера (Илья служит в армии). Мы обитаем в
уютной каюте, правда, не одни: четвертый пассажир – Вокшин, сослужи-
вец, будущий шеф и соратник по заключению договора с К., о котором я
вспомнил, увидев Сашу Попова. Его сын с бабушкой – в другой каюте,
поэтому наша часто становится местом встреч двух семей; мы попиваем
пиво с прихваченной из Приливска вяленой рыбой, а детей балуем сладо-
стями. И главное не в пиве, а в интересных беседах. Вокшин хороший
рассказчик и юморист, мы с тобою знаем множество песен, хороших, ду-
шевных. В том числе тех, которые всегда пели в Зыряновке. Наши беседы
и спевки мы, бывает, переносим на палубу в утренние и вечерние часы,
когда проплываем у живописных донских берегов, уже знакомых нам с
тобою по плаванию в дом отдыха на Дону, где проявил я свою супружес-
кую ревность. А потом – шлюзы Волгодонского канала и красавица-Вол-
га, российская артерия, река, объединяющая не только запад и восток Рос-
сии, но и все населяющие её народы. Свою любовь к великой русской
реке я не мог не выразить стихотворным слогом.
Я Россию Волгой меряю,
шириной и глубиной.
И в безбрежность Волги верую,
и земли своей родной.
221
Верю в удаль молодецкую
и размах российских дел,
и в судьбу, как сказка, дивную,
в наш блистательный удел…
Сколько о Волге написано стихов и песен; вот и я, грешный, тоже
имел смелость воспеть тебя, великая река! И сколь велика полнота счас-
тья, когда Волгой и волжскими берегами любуюсь я не один, но и моя
семья! Нет только Ильи, нашего дорогого солдата, но, как он любит по-
вторять, он «душой всегда с нами». Мы стоим, держась за поручни, Лера
между нами. Как ни сильно очарование рекой, мы переводим с тобой взгля-
ды друг на друга. Валерка понимает «важность момента», соединяет наши
руки, а свою ладонь кладет на них.
– Папа, мама, не стесняйтесь, обнимитесь! – Мы за спиной Леры об-
нимаемся и целуемся, а вывалившийся из каюты Вокшин успевает щелк-
нуть фотоаппаратом, приговаривая.
– На долгую память потомкам!
…Он и подумать не мог, насколько его шутливое утверждение ока-
жется серьезным… Сейчас, когда мы с тобой находимся в разных реаль-
ностях, фотографии возвращают меня, детей и внуков к тем ушедшим, но
незабвенным временам…
…Первый город на нашем пути – Волгоград, здесь я окончил инсти-
тут, здесь прошли счастливые студенческие годы, беззаботные и полные
оптимизма. Здесь все мне знакомо, но я, будто в первый раз, с жадным
интересом осматриваю достопримечательности: и Мамаев Курган, и дом
Павлова, и панораму Сталинградской битвы. Конечно, побродили мы и
по величавой, одетой в мрамор и бетон набережной, побывали в центре, у
«дома Паулюса» и у городского театра. Город тот же, что и много лет на-
зад. Но какая разница между теми, студенческими временами и нынеш-
ней встречей с Волгоградом! Тогда, – бедный, свободный студент, но оди-
нокий, без «сопутницы-помощницы»; и теперь: прошедший немалый путь
инженерской работы, так и не разбогатевший материально, но неизмери-
мо богатый тобою, детьми, твоими уральскими и вятскими родственника-
ми, обретший вторую родину – уральскую и вятскую. И это все – в допол-
нение к моей родне: мамочке, брату, племянникам, т.е. к моим любимым
приливчанам. Теперь и не знаю, что больше люблю: родное, с детства лас-
кающее тело и душу Азовского море; или уральский сосновый, чистый,
ягодный и грибной лес с его полянками, редкими болотами и буреломом;
или вятский еловый, на первый взгляд, мрачноватый, лес, постепенно по-
коряющий своею величавостью, таинственностью, основательностью. И
222
все это пришло с тобой, подарившей мне и еще одно небывалое счастье –
детей. После Волгограда плывем вниз по течению в Астрахань, здесь нам
организуют несколько экскурсий, одна из них – в Астраханский Кремль.
Наша каюта прихорашивается, готовится к «мероприятию». Меня же тя-
нет «налево», я совращаю и Валерку.
– Что особенного в этом Кремле? Давай лучше сбегаем на астраханс-
кий рынок, говорят, там дешевая паюсная икра. Там же и астраханской
рыбы возьмем к пиву.
Ты возмущена.
– Вот, тебе на! Значит, оставляете меня одну в Астрахани?
Я отделываюсь шуткой.
– Почему одну? На экскурсии будет много знакомых лиц. – Действи-
тельно, добрая половина пассажиров – сотрудники нашего КБ, здесь даже
директор и главный инженер. Лерка поддакивает, и, сойдя с теплохода,
получаем от тебя еще один упрек.
– Лишаешь себя и ребенка духовной радости. Разве можно сравнить
икру, даже паюсную, с богатством познания наших памятников истори-
ческих.
А после экскурсии показываешь фотографию.
– Видите, у меня теперь память есть. Как грустно станет, посмотрю
на нее и наберусь хорошего настроения. – И нет в твоем голосе ни обиды,
ни раздражения, а только грусть.
…Справедливость твоих упреков понимаю сейчас, когда смотрю на
фотографию, где ты – среди экскурсантов на фоне Астраханского Кремля.
Внизу – дата и место фотосъемки…
Кстати, икры и воблы мы не купили – базар оказался закрытым по
случаю выходного дня. Как ты была права: память оказалась сохраненной
фотографией. И я могу пережить не раз тот год, тот день, то мгновение,
которое ушло, кажется, безвозвратно, и в котором ты жива и близка, ки-
санька любимая…
Опять у меня «трудная» беседа с Петром. Началось все с его ирони-
ческой фразы.
– Вот, ты говоришь о христианских чудесах, а я сомневаюсь. Чтобы
поверить, нужно убедиться на основе фактов, результатов экспериментов.
– Да пойми ты, голова садовая, на то они и чудеса, что не поддаются
законам видимого мира. Они происходят Божиим повелением, а сам Гос-
подь, как Истина вне времени и пространства, непостижим «для челове-
ков». Ведь законы природы определены и управляются через тварных ду-
хов Богом. Поэтому в необходимом случае, по воле Божией, в данном ме-
223
сте и в данный момент они могут быть изменены. Но технику этого изме-
нения ты не измеришь никакими приборами.
Давай не будем говорить о чудесах, которые творил Господь, они опи-
саны в Священном Писании. Ты их не видел, я их не видел и в них ты
сомневаешься. Возьмем такие чудеса, которые видели и описали конкрет-
ные люди, а результат их и даже сами чудеса можно увидеть сейчас, в
наше время.
– Какие же это чудеса?
– Пожалуйста: чудо первое – нерукотворный отпечаток изображения
Господа на плащанице. Сколько раз за многие столетия противники Пра-
вославия хотели доказать, что изображение «рукотворно», не смогли. По-
пытались доказать, что это – более поздняя подделка, мол, материал име-
ет давность не около двух тысяч лет, а восемьсот. Но уже и наука опровер-
гает это утверждение – не учтено изменение структуры ткани в результате
воздействия не известной науке энергии. Исследования плата, которым
была обмотана голова Спасителя, косвенно подтверждает двухтысячелет-
нюю давность материала плащаницы. Вот тебе и факты, и эксперименты.
Петр глубокомысленно почесывает нос.
– Да, это впечатляет, правда, я не могу изучить результаты исследова-
ний. Но доверяю самим ученым. Какие еще чудеса?
– Приведу тебе пример, в котором чудо наблюдал конкретный чело-
век, и даже сам испытал это чудо. И описал его. Приведу тебе выдержку
из воспоминаний Н.А. Мотовилова, которого о. Серафим Саровский окор-
млял. – Достаю конспект по книге С. Нилуса «Малое в большом», где
приведены записи Мотовилова.
«…Тогда о. Серафим взял меня весьма крепко за плечи и сказал мне.
– Мы оба теперь, батюшка, в Духе Божием с тобою! Что же ты не
смотришь на меня?
Я отвечал.
– Не могу, батюшка, смотреть, потому что из глаз ваших молнии сы-
пятся. Лицо ваше сделалось светлее солнца, и у меня глаза ломит от боли!
О. Серафим сказал.
– Не устрашайтесь, ваше боголюбие! И вы теперь сами тоже светлым
стали, как и я сам. Вы сами теперь в полноте Духа Божиего, иначе вам
нельзя было бы и меня таким видеть…»
И еще.
«– Что же чувствуете вы теперь? – спросил меня о. Серафим.
– Необыкновенно хорошо! – сказал я.
– Да как же хорошо? Что именно?
Я отвечал.
224
– Чувствую я такую тишину и мир в душе моей, что никакими слова-
ми выразить не могу.
…
– Что же еще вы чувствуете?
– Необыкновенную радость во всем моем сердце.
И батюшка Серафим продолжал.
– Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою
Своего наития, тогда душа человека преисполняется неизреченною радо-
стью, ибо Дух Божий радостотворит всё, к чему бы Он не прикоснулся…
– Что же еще вы чувствуете, ваше боголюбие?
– Теплоту необыкновенную!
– Как, батюшка, теплоту? Да ведь мы в лесу сидим. Теперь зима на
дворе, и под ногами снег, и на нас более вершка снегу, и сверху крупа
падает… Какая же может быть тут теплота?
Я отвечал.
– А такая, какая в бане, когда поддадут на каменку, и когда из нее
столбом пар валит…»
– Мог бы и больше прочитать про это чудо, но, по-моему, и так впе-
чатляет, а?
– Да… Нечего сказать… А что значит: быть «в Духе Божием»?
– Когда любовь к Богу-Троице превыше всего, Бог Дух Святой сходит
на человека, соединяя его с Божественной Сущностью. Тогда человек мо-
жет увидеть невидимое, испытать необыкновенное, неземное и проявить
небывалые возможности. Т.е., Царствие Божие оказывается внутри чело-
века. А вот тебе чудо, которое происходит и в наше время. И ты можешь
его увидеть и проверить, нужно всего лишь поехать в места, где есть ми-
роточивые иконы. А такие места есть и в России.
– Что значит мироточение?
– Миро (жидкость нерукотворного происхождения) выступает на ико-
нах. Или капает, распространяя необыкновенное благоухание, и обладает
необыкновенными лечебными свойствами. Описывают результаты иссле-
дования состава миро, появившегося на иконе Божией Матери – оно ока-
залось по составу близким к человеческой крови… Как правило, мирото-
чение начинается в связи с какой-нибудь знаменательной датой в Право-
славной Церкви.
Петр пытается еще сопротивляться, наверное, не очень надеясь на
победу в споре.
– Но можно ведь вызвать это мироточение искусственно. Например
ввести какой-нибудь компонент в материал иконы, в грунтовку, в крас-
ки…
225
– А ты знаешь, что много случаев мироточения наблюдается в ико-
нах-копиях, изготовленных на картонках фотометодами!
Кажется, удалось пробить брешь упорного недоверия к чудесам Бо-
жественного свойства.
– Точно, такие чудеса на копиях есть? – После моего утвердительно-
го ответа Петру ничего не остается, – тогда сдаюсь!
Но чтобы закрепить успех, привожу общеизвестное чудо, которое
много веков наблюдает масса паломников и туристов в Иерусалиме, у гроба
Христова – благодатный Огонь, сходящий на святой гроб Господень под
Светлое Христово Воскресение.
– После молитвы православного патриарха Иерусалимского Огонь
зажигает свечи у всех находящихся в церкви и первые 15 минут не обжи-
гает ни кожу, ни волосы, ни одежду.
– А не могут как-нибудь это подделать? Ну, с помощью химии, элект-
роники? – Ох, этот сомневающийся Петр!
– Во-первых, Огонь стал появляться в первом тысячелетии, когда не
было электроники. Потом, как можно что-то подделать, когда последова-
тели иудейской веры и мусульмане ищут эту «подделку» веками, чтобы
опрокинуть Православие. Но вот незадача: благодатный Огонь исходит на
лампады Православной Церкви даже тогда, когда ближе ко Святому Гробу
висят другие – армянские, французские. Во время владычества турок ар-
мянский иерарх добился права вызвать схождение Огня молитвою вместо
православного патриарха. Последний вышел из храма и стал у колонны, а
у армянского иерарха никак не появлялся благодатный огонь. И вдруг ко-
лонна, у которой стоял патриарх, треснула, из нее вырвался Огонь и рас-
пространился по всему храму. Еще интересная деталь: Огонь никогда не
сходил на Пасху католическую (по новому стилю празднуемую), а только
на Пасху православную (по старому стилю).
Петр смотрит на меня с примесью восхищения.
– Ну, выкрутил ты, Алексеевич! Силен убеждать. Но, вот, почему у
нас с тобой не бывает чудес?
– А это как сказать. Вот, я, например, переживал, почему никогда не
вижу во сне свою любимую тещу Тамару Ивановну, которая подвигнула
меня на крещение, за которую молюсь ежедневно. И недавно снится сон:
мы в комнате перебираем овощи, или грибы; комната похожа на комнату в
домике Тамары Ивановны, где мы провели с Ларой счастливые дни уха-
живания моего. Выходим во двор, там теща в светлом платье, улыбается и
спрашивает: «Тебе понравилось у нас?» Я, в светлом же состоянии души,
отвечаю: «Да, очень, как будто на Урале побывал!» Проснулся, и радостно
так на сердце, покойно… Ну, разве это не чудо, что Господь дал мне воз-
226
можность встретиться с любимыми, дорогими, – можно сказать, по моей
просьбе?
Петр больше не задает вопросов – явный признак того, что мои труды
не пропали даром.
Еще одна маленькая победа… В спорах-поучениях с Петром и сам я
утверждаюсь в вере и стремлении стать достойным тебя, Ла… И прибли-
зиться хотя бы на миллиметр к Тебе, Господи… Собственно говоря, не так
уж и далеко удалось мне уйти от Петра в делах православных. Да, верую в
Тебя, Боже, безусловно, осмысленно, вера моя подтверждается и испол-
нением предначертаний Твоих, и последними достижениями науки. Уме-
ло защищаю Православие в спорах с атеистами, сектантами и просто ма-
ловерующими или сомневающимися. И, конечно, пытаюсь воспитать в
себе «внутреннего человека», избавиться от грехов, страстей и даже при-
страстий… Научиться делать добро, служить другим. Но еще мне далеко,
– как и недавно крещеному Петру и во многом сомневающемуся, – от
конечной цели – стяжания Духа Святого, о котором говорил о. Григорий.
Как часто отклоняюсь от намеченного пути, делаю шаг назад! Борьба с
собою «плохим», изнуряющая и не всегда успешная, продвигающая впе-
ред медленно, мизерными шажками… А времени, может быть, уже и не
осталось: об этом тебе, Господи, только ведомо… Как далек еще я от на-
меченной цели – иночества, то ли в миру, то ли вне мирской жизни…
Сейчас же совмещаю свою скромную церковную жизнь (участие в
службе один-два раза в неделю, а еще – в праздники, дни вашего помино-
вения, рождения и ангела, годовщин ухода вашего из земной жизни. И
обязательно – в день продления сорокауста для тебя) с творческой дея-
тельностью, главное в которой – «Исповедь», к окончанию её постепенно
подбираюсь.
Этим июнем добиваюсь выступления в клубе института – с песнями
о войне, Родине, родном городе – в день начала Великой Отечественной
войны, 22 июня. Олег Каблуков, директор клуба, одно время работал в
нашем КБ, потом – в сфере искусства и, как оказалось, стал хорошим ре-
жиссером. Он устроил мне жесткую проверку, да и понятно: работая в КБ,
знал меня в совершенно другом качестве – как «спеца» по микроэлектро-
нике. Сначала Олег попросил принести сборники моих стихов и кассеты
с записью авторских песен. Меня это несколько покоробило – еще бы:
много выступлений в разных аудиториях, сборники стихов рецензирова-
ли специалисты. Кассеты и сборники я все же принес, и через пару дней
сижу в уютном кабинете Каблукова.
– Прочитал стихи твои, послушал песни. Понравился больше сбор-
ник стихов о России и нашем городе, да они и по тематике подходят для
227
нашего вечера. А с песнями осталась неясность: показалось, звучит твой
голос глуховато. Хорошо бы послушать в натуре, с гитарой.
Желание выступить у Олега велико: в родном институте, с которым
связаны долгие годы жизни, благородная тема – войны и родины… А об
этом у меня достаточно и стихов, и песен: ведь и сам я – дитя войны; в
четыре года увидел немцев в Приливске, а в шесть лет с мамой и братом
встречал наших солдат-освободителей на одной из улиц города… Поэто-
му с гитарой пришел, спел несколько песен в микрофон. Мнение Олега,
строгого ценителя и недоверчивого «продюсера», было положительным.
– Знаешь, в натуре намного лучше, чем мне показалось при прослу-
шивании аудиозаписи. Ты извини, что я так придирчив, но вечер ответ-
ственный, будет много ветеранов войны, и институтских, и со стороны.
Теперь о программе концерта. Песни, штук пятнадцать, отбираешь сам. А
стихи твои выбрать и прочитать доверь уж мне и моим сотрудницам.
– Но им трудно будет вжиться, это нужно пропустить через душу…
– Не переживай, и мы «пропустим» их. Во-первых, тебе будет трудно
и петь, и читать стихи; во-вторых, вечер должен быть лишен однообразия.
А за девчат – их у меня трое – не переживай: они сумеют передать твои
чувства!
Вечер начался с документального фильма о начале войны, возвращая
к тем трагическим событиям многолетней давности. Публика, среди кото-
рой много ветеранов в военной форме, с наградами, заволновалась. Жен-
щины достали носовые платочки…
– А сейчас посмотрим посещение братской могилы воинов, павших
при освобождении Приливска, нашей общественностью и городской ад-
министрацией. Оно заснято на кинопленку сегодня утром. – Олег прокру-
чивает короткий репортаж с места событий, где он выступает в роли кор-
респондента.
– Приступаем к художественной части нашего вечера. Сегодня тему
Родины, войны и малой родины представляем вам творчеством бывшего
работника института, кандидата технических наук, а теперь поэта и авто-
ра-исполнителя песен Шестопалова Геннадия Алексеевича!
После дружных аплодисментов стихи о войне читает сам Олег. И по-
том мои песни чередуются со стихами. Но каковы девчата у Олега! Стихи
звучат вдохновенно, доходчиво, проникновенно; с каждым стихотворени-
ем возрастаю в своих глазах как поэт. Жаль, что ты не видишь моего три-
умфа… А триумф налицо: видно, что мои переживания в стихах и песнях
трогают слушателей. Да и каких слушателей! Переживших весь ужас вой-
ны на фронте, в голодном, холодном тылу. Многие подпевают, и я настра-
иваюсь на душевный контакт с двумя женщинами-ветеранами в форме, со
228
множеством боевых наград, сидящими в первом ряду. Лицо одной из них
кажется знакомым, но не могу вспомнить, где встречались.
После заключительного стихотворения «Я Россию Волгой меряю…»
в исполнении Олега он благодарит автора, т.е. меня, и исполнительниц,
но на этом вечер не заканчивается. Женщина со знакомым лицом просит
слова.
– Сейчас скажет несколько слов благодарности ветеран войны, заслу-
женный врач России Таисия Григорьевна Дроботенко! – названная фами-
лия опрокидывает меня в прошлое. Да ведь это главврач диспансера, ко-
торая добилась для меня квартиры после операции на почке! Сколько раз
с благодарностью вспоминал я эту женщину, которую видел всего два раза!
Сколько раз порывался узнать, работает ли, жива ли? И вот она, живая,
довольно энергичная для своих лет, произносит слово благодарности, об-
ращенное ко мне.
– Спасибо, Геннадий Алексеевич, за ваше светлое, яркое творчество,
за дух патриотизма в нем, за ваше выступление!
Она, конечно, не помнит меня, сколько таких больных прошло через
её сердце и руки! Теплая волна благодарности накрывает меня… Выска-
киваю на сцену и беру Дроботенко за руки. Она удивлена, но с улыбкой
ждет, что скажу.
– Дорогие друзья! Сейчас меня благодарил человек, который достоин
во много раз большей благодарности и от меня, и от многих людей. За что,
вы спросите меня? За то, что вернувшись с войны, Таисия Григорьевна
отдавала время, энергию, сердце на служение больным людям как врач, а
потом – главврач тубдиспансера. За то, что помогала больным улучшать
жилье, а это было ох как непросто! Она, фронтовик, с огромным трудом
добилась и для меня благоустроенной квартиры. В ней мы прожили долго
и счастливо с женой, вырастили детей, теперь в квартире живет дочь с
семьей. Низкий вам поклон, Таисия Григорьевна, от имени всех, спасен-
ных вами, получивших помощь, согретых теплом вашим! Спасибо по-че-
ловечески, по-христиански! Вот образец служения людям, к которому при-
зываю я в своих песнях!
Непланируемая, возникшая стихийно сцена вызывает бурные апло-
дисменты в зале. Мы с Дроботенко обнимаемся, и понимаю, что это, без
преувеличения, самый лучший мой творческий вечер. И, что удивитель-
но, он оказался возможен в это малодуховное время, когда «светлое» и
«чистое» не очень-то и востребовано… Вот оно, доброе дело, к таким
делам нужно стремиться мне, верующему, в творческой своей жизни. Пока
живу в миру…
229
Иду с участка на остановку электрички по «нашей» тропинке в роще.
Знакомые повороты, приметы «давят» на душу грустью воспоминания, а
посвисты птиц призывают к блаженству. «Как в раю, ведь там ангелы поют
для Бога небесные песни, услаждают своим пением небесный народ. А
нам, людям, «нищим и окаянным», Господь вместо ангелов создал птиц,
и их пение дает нам отдаленное представление о блаженстве райском.
Поистине, ни одна тварь не создана Творцом напрасно…» Когда выхожу
на дорогу, покрасневший солнечный диск приближается к горизонту. Впе-
чатление такое, как будто иду к солнцу, и оно близко, рядом; и осталось
идти к нему всего ничего. В душе рождаются первые слова и мелодия
песни: она о Небесах и о тебе… Припев звучит страстно и возвышенно.
Как мне до рая добраться?
Как стать святым, не сломаться?
Как стать смиренным и мудрым?
Как мне до рая добраться?!
До рая…
Действительно: как дотянуться до рая, до Света Божьего? Кажется,
ясно – как. Достаточно, вроде бы, взять на вооружение, к примеру, крат-
кую исповедь Святителя Игнатия Брянчанинова. Он делит грехи так: про-
тив Бога, ближнего, самого себя, грехи смертные, грехи хулы на Духа Свя-
того и вопиющие на небо об отмщении. Каким же грехам подвержен сей-
час? Верование снам (в оккультном смысле), приметам, ворожбе – не верю,
сонник Валеркин ликвидировал, хотя она им дорожила. Твое появлении в
снах принимаю только после проверки крестным знамением и упомина-
нием имени Христова. И только те, где ты просишь о молении за тебя, о
пожертвовании, где нет ничего плотского, а тем более бесовского.
Могу отбросить сомнение в вере, нехождение в церковь (хотя и редко
хожу), лицемерие в Богопочитании, ропот и тем более хулу на Бога даже в
душе, желание покончить с собой, напрасную божбу, неисполнение обе-
щанного Богу, кощунство. Бывает, шевельнется внутри вопрос к Господу:
почему лишен твоего присутствия земного? Но он сразу перекрывается
покаянием – Господь дал счастье мне – тебя, а я не ценил, не берег… И
сожалением, что – не повторить, не переиграть жизнь; и чувство вины
своей…
А вот леность, рассеянность в молитве, иногда нарушение или неточ-
ное соблюдение постов не преодолел. Не избавился еще от скупости на
подаяние, осуждения ближних, подозрительности, гнева (хотя и редко стал
он проявляться). В грехах против себя страдаю (очень редко) ложью, боль-
ше по «необходимости», уже слабым, но не изжитым самолюбием, чув-
ствительностью к огорчениям и обидам…
230
Грехов смертных (гордость без границ, иудина жадность к деньгам,
зависть вплоть до злодеяния) за собой не чувствую, а все равно Господь
определяет – Ему видней. Что ж, грехов еще полно, да к ним страсти и
пристрастия. Господи, дай мне силы и воли побороть с Твоей помощью
грехи, достичь добродетелей – разумности, мужества, целомудрия и спра-
ведливости!
Целомудрие… Казалось бы – ушел окончательно от половых позы-
вов плоти, даже в снах. Но, вот, случай, говорящий: не дремлет лукавый.
Перед Петровым постом исповедался с вечера, дома читал последование,
молитвы ко Причастию. Заснул с чистыми мыслями и готовностью к При-
чащению. А ночью… Снится белокурая красавица, агрессивная, разврат-
ная. Не успеваю ни защититься крестным знамением, ни уклониться от ее
бесстыдных ласк. Интимная близость с посланницей от лукавого… А ут-
ром – раскаяние, смешанное с удивлением: откуда появилась у меня брешь
для бесовской атаки? Спешу на утреннюю исповедь, чувствуя себя мерз-
ко, гадко. Повторно каюсь, теперь уже в ночном грехе, батюшка все же
допускает к Причастию… Так глубоко сидит, выходит, во мне грех, что
даже самому неведомо…
Достойно выдержал Петровский пост: без нарушений, без спиртно-
го. А, главное, без лишних разговоров, споров, конфликтов: пора благо-
приятная, все дни провожу с тобою, любимая Ла, на участке. Беседую,
кушаю с Господом и тобою, и с другими усопшими, дорогими сердцу мо-
ему. Молюсь у иконы Богородицы с Божественным Младенцем. Иногда
только перебрасываюсь скупыми фразами с соседкой Валей – пора горя-
чая. Поливы, прополка, сбор урожая, рыхление грядок: да разве перечис-
лишь все дачные дела, большие и малые. Да и надо ли: ты прекрасно зна-
ешь их, больше десятка лет мы с тобою, любовь моя, отводили душу в
этом активном общении с Божьей природой; урожай для нас никогда не
был единственной целью дачной возни, – сколько чего собрали, и ладно.
Мы и теперь вдвоем трудимся в нашем «уголке, райском, земном». И живу
я в соответствии со Священным Писанием: «Усердно стараться о том, что-
бы жить тихо, делать свое дело и работать своими собственными руками»
( 1 Фес. 4, 11. – Ю.Ч.). «Не отвращайся от трудной работы и от земледе-
лия, которое учреждено от Вышнего» (Сир. 7, 15. – Ю.Ч.). Почему-то сей-
час особенно понятен мне смысл этих поучений, почему-то теперь полу-
чаю еще большее удовлетворение в работе на земле. Если раньше копание
было не очень желаемым видом работ, то теперь нахожу в нем не только
успокоение, но и удовольствие. И жалею: почему не было раньше такого
тяготения к земле, к обработке её, когда ты была здесь? Разве дал бы я
тебе копать землю с твоим больным сердцем; ведь сейчас прекрасно вска-
231
пываю весь огород, даже обработал заброшенные, заросшие травой, угол-
ки…
Не заметил, как подобралась середина лета и твой день рождения.
Около этого дня – до него и после – ты приходишь ко мне во сне, напоми-
ная, что нужно заказать обедню к дню рождения. Как четко напоминаешь
о себе в нужные дни, любовь моя! Во сне мы с тобой на кладбище, гово-
рим об участке дачном новом, ты зовешь меня посмотреть его, и мы ухо-
дим. Значит, не только посещения храма с обедней просишь ты, но и при-
хода на кладбище, к могилке твоей, её уборке. Сон и своего рода предска-
зание об установке памятника. Илья, вернувшийся из плавания, предлага-
ет сделать надгробье самим. Мне хочется возразить, что христианину до-
статочно убранного, обложенного кирпичом холмика с крестом, но знаю,
что бесполезно. В нынешнее время многие излишне заботятся о внешнем
виде погребения – подороже и посолидней. И Илья с Валерой настаивают
на цементном, с плиткой, надгробье. Напрасно им рассказываю историю,
как Зине, моему православному наставнику, во сне явился усопший сын
нашего приливского протоиерея, тоже бывший священником, и просит
убрать множество венков (ненужный для православных христиан обычай)
со своей могилы: «Давят они на меня!» И рассказ этот их не убеждает:
надо делать, как у людей! – вот тебе и весь сказ.
Делаем крест тебе у Ильи в усадьбе, помогает внук Дима.
– Пока заканчиваем, – говорит Илья, когда большой восьмиконечный
крест сбит. – Я его лаком вскрою, украшу пластинками, а через недельку
вместе с заливкой и поставим.
Еду от Ильи в автобусе и вспоминаю простую могилку Тамары Ива-
новны в Зыряновке. Обложенную по периметру кирпичом, с деревянным
крестом, на котором внизу закреплен портрет, заказанный тобою в При-
ливске.
…В походе на ее могилку я участвую с тобой, Валеркой, Никитой и
двумя его дочками через десять лет после ухода из земной жизни моей
любимой тещи, «крестной моей». Тогда Никита, получив квартиру, про-
дал домишко, в котором началась наша с тобою любовь, который много
позже опишу в стихах и даже сочиню мелодию к ним: «Знакомый дом,
знакомый дворик, в зеленом платье огород. Пригрелась кошка на заборе,
за лесом – низкий небосвод. Объятья нежные черемух скрывают блеск
оконных глаз, скрипит скамейка, на которой, бывало, сиживал не раз…»
Теперь Никита с женой и дочками живет в типовом двухэтажном доме
и настойчиво зовет нас в гости. И мы приезжаем, вернее, прилетаем чу-
десной августовской порой в Тюмень, где Никита ждет нас в своем видав-
шем виды «Москвиче».
232
– Молодцы! – кричит он, обнимая нас своими могучими руками. Он
пополнел, но по-прежнему жилист, могуч, выглядит настоящим богаты-
рем. – У меня тоже отпуск начался, повожу уж вас по лесным местечкам!
Правда, погода не грибная, видите – сухо все. – Действительно – сушь,
земля и покрытые пылью здания и деревья просят дождя. – Уже месяц ни
капли не капнуло, для наших мест непривычно. – Фразы у Никиты корот-
кие, рубленые: он не любит много говорить.
Мы выезжаем из шумного хаоса аэропорта, и «Москвич», чувствуя
профессионала за рулем (у Никиты 1-й класс), несется по накатанной
широкой дороге, ограниченной с обеих сторон плотной стеной дорогого
моему сердцу соснового леса! Стройные высокорослые сосны приветству-
ют нас своими лохматыми руками-ветвями: «С приездом, южане! Хлеб-
ните нашего хмельного уральского воздуха, обнимитесь с редкими в на-
шем лесу березами, укройтесь под нашими ласковыми веточками от зноя!».
Ты, словно услышав их призыв, просишь остановить машину у живопис-
ной березовой рощицы, чудом вклинившейся в сосновый монолит.
– Пойдемте, обнимемся с березками! – кричишь ты, вылезая из ма-
шины. До чего мы одинаково думаем и чувствуем с тобой и в твоем лес-
ном краю! Кажется, он нас покрывает плащом взаимопонимания, повы-
шенной обоюдной нежности, возврата к нашей молодости, к блаженству
первых лет семейной жизни…
Валерка первая обнимает молодую березку, наверное, не понимая того
глубинного значения этого действа, которое оно имеет для нас с тобой.
Для тебя – это встреча с родиной; обнимаясь с березкой, ты пьешь её жи-
вительную энергию, поверяешь ей затаенное, сокровенное – и грустное, и
радостное. Я обнимаюсь с березкой-Россиею и ее лесными просторами,
рождающими во мне стихотворный взрыв.
Я пью лесную благодать,
листвы прохладу под ветвями.
Вдыхаю сосен аромат,
с лесными здравствуюсь краями.
Как много дней, как много лет
я здесь, у этих сосен не был…
Не слышал трелей соловья,
не находил грибных колоний…
Лес-батюшка, ты видишь: я
склонился пред тобой в поклоне!
Обнимаясь с березкой, я обнимаюсь с тобой, молодой, манящей, двад-
цати с небольшим лет… Но Валерка не позволяет углубиться в размышле-
ния, хватает нас за руки и кричит.
233
– Давайте водить хоровод вокруг березки! – Мы упираемся – несо-
лидно, вроде. Но от нее не отвертеться: выбираем березу, отдельно сто-
ящую (чтобы простор был, – поясняет дочка), и «водим хоровод» то в одну,
то в другую сторону. Мало того, дочечка заставляет нас еще и песню петь.
– Начинайте, начинайте петь, и чтобы – про березку! – Мы выискива-
ем в памяти только одну песню: «Березы, березы, родные березы не спят».
Никита, с сигаретой в руке, посмеиваясь, наблюдает за танцем. Проезжа-
ющие водители и пассажиры приветственно машут нам руками, что-то
кричат. Счастье переполняет душу, но, наверное, не только мою. Замри,
мгновение!
Не успели мы повторить в очередной раз скудный отрывок песни, как
незаметно подкравшаяся туча разразилась настоящим ливнем, буйным и
устойчивым. Он не прекратился и тогда, когда мы подъехали к Никитино-
му дому. Но прежде «заскочили» в совхоз «Рассвет», где купили несколь-
ко буханок хлеба, свежего, необыкновенно вкусного, из свежей высоко-
сортной муки, которым совхоз славился еще в годы моей работы в Зыря-
новке. А было то четверть века назад…
Это наше посещение Урала, после десятилетнего перерыва, как ни-
когда насыщено впечатлениями, количеством посещаемых мест, видов
отдыха. Главное наше занятие, конечно, – грибы. Надо же, дождливый
сезон совпал с нашим отпуском, словно балуя нас; на один день дождя
приходится два-три дня бездождливых. Где только не побывал наш «де-
сантный отряд»! А в отряде – мы втроем и Никита с дочками: Раей – один-
надцати лет, и Катей – восьми. С утра загружаем в машину корзины, вед-
ра, провизию; в машину впрыгивает Розка, дворняжка, наш седьмой член
«команды». Название этой шустрой, длинношерстной собачонке дали в
память первой Розки, которая охраняла нас с тобой во время свиданий у
вашего незабываемого домика с черемухами у окон…
Загрузившись, едем «куда глаза глядят». Сегодня мы в Красной Поля-
не, небольшом местечке недалеко от Зыряновки. «Охотимся», в основ-
ном, за груздями, самыми ходовыми из грибов. Их солят в большом коли-
честве, можно и мариновать. Груздь – гриб непростой, с хитринкой, пря-
чется в траве, под опавшей листвой. «Вычислить» его можно по бугорку,
бывает, – едва заметному. Но если уж расковырял один, ищи еще рядом –
должно быть семейство. Август – как раз его, груздя, месяц, а лес у Крас-
ной Поляны очень богат груздями. Поэтому мы надеемся на хорошим
«улов». И точно – уже пять ведер наполнили, и расходимся в разные сто-
роны для последнего «броска». Валера ходит с девчатами, а я держусь
тебя – ты же моя уральская Олеся. Да и за тебя переживаю, периодически
окликиваю. Ты возмущаешься: «Да что ты – Лара, да Лара? Здесь я, ря-
234
дом!» Поэтому иду долго молча, а когда окликнул – не отзываешься. Пос-
ле третьего «Лара!» беспокойство заползает в меня, обжигает мыслью: «А
вдруг не докличусь? Самому не выбраться, не отмечал, в каком направле-
нии иду». Успокаиваю себя, перебирая грибы в корзине: она уже полная.
Вид грибов, плотных, с воронкообразной шляпкой и завернутым вниз лох-
матым краем, с гладкими белыми ножками, успокаивает на минуту. Крик-
нув безуспешно еще пару раз, пытаюсь сосредоточиться на красивой строй-
ной сосенке с молодыми побегами-свечками, на кончиках которых крас-
неют небольшие шишечки. И, когда, немного успокоившись, на свое
«Лара!» слышу нежное, веселящее душу «Ау», возвращаюсь к жизни и
бегу, раскачивая корзину, на твой спасительный отзыв: значит, с тобою
все в порядке, и ты выведешь меня из леса! Ты удивленно и даже сердито
спрашиваешь: «Да что с тобой? Испугался?» И отвечаешь на поцелуи.
– Испугался. И за тебя, и за себя. Но, главное, когда услышал твой
голосок любимый, понял, что ты не только путеводная моя звезда в ураль-
ском лесу, но и во всей моей непутевой жизни! – Ты слушаешь мои дифи-
рамбы, как музыку любви, а говоришь совсем не то, о чем поет твое «я», –
уж такая ты у меня уральская, белорусская, вятская – сдержанная натура.
– Ладно тебе врать-то! Скажи, что испугался. – Но вижу: думаешь не
так и веришь моему «лесному» признанию…
В один из грибных походов попадаем мы на ягодные поляны, кото-
рые нас с Лерой приводят в восторг (для тебя – это знакомая картина, так
же, как и для Никиты, Раи и Кати). Сначала набираем пару литров костя-
ники, красной, кислой, с косточками. Её здесь не считают за ягоду, но ты
грозишься сварить из нее компот-морс: «Как раньше продавали на ста-
кан!» Ее краснеющие кисточки разбросаны в траве, как лампочки на но-
вогодней елке. Потом находим, не без твоего чуткого руководства, и соби-
раем… Нет, лучше скажу об этом стихотворной строчкой, написанной в
этот же вечер.
…Встречает лес, как лучший друг:
краснеет всюду костяника,
и попадается, не вдруг,
в траве запрятавшись, брусника.
Черники синяя слеза
скромна, печальна, неприметна.
А неба синие глаза
сияют меж сосновых веток…
После лесных походов мы обязательно заезжаем к реке, где и устраи-
ваем привал с «банкетом». Нехитрую снедь – вареную картошку, яйца,
огурцы запиваем квасом или компотом из ягод. Речка Пышма лениво те-
235
чет, много раз изгибаясь, меж лесистых берегов, нежаркое уральское сол-
нце гладит тело ласковыми, незнойными лучами. Ты ложишься на спину,
подложив под голову ненужную в теплый полдень куртку, разбрасываешь
в стороны руки.
– Господи, какая благодать! – А благодать и вправду велика: жгуче-
синее небо с редкими облаками, льющийся живительным потоком сол-
нечный свет, убаюкивающий шорох речного течения… А вокруг – уходя-
щие далеко, к горизонту лесные зеленые дали…
Сюда же, в это укромное место с хорошим подходом к воде, мы при-
езжаем и на рыбалку. Рыбешка некрупная, но много. Поэтому каждая наша
рыбалка завершается дома приготовлением ухи и жареной, с яйцами, рыбы.
А грибные походы позволяют нам баловаться грибницей (суп с растерты-
ми грибами) и «царским» блюдом – картошкой жареной с грибами, со
сметаной. За шумным, веселым ужином обсуждаем все подробности ны-
нешнего похода и строим планы на следующий день.
Наши походы прерываются трехдневной поездкой к твоей подруге
Тае, которая, отработав тридцать лет главным зоотехником колхоза, ушла
на пенсию и тихо, мирно живет в деревне, в заработанной честным тру-
дом усадьбе с большим огородом и всеми удобствами в доме. Дочка её,
Мила, почти одного возраста с Лерой, встречает нас с восторгом.
– Ой, как здорово, что вы приехали! Будем ходить по грибы! А с то-
бой, Лера, в клуб – на танцы и в кино! – Мила смеется, прищурив свои
раскосые глаза: мама Тая – чувашка. Она в молодые годы вышла замуж за
парня моложе себя, а через год после рождения Милы разошлась с мужем
– не мог он избавиться от сильнейшей тяги к спиртному. С тех пор прожи-
ла одна, ради дочки. Но неудачная семейная жизнь не сломила и не озло-
била её. Тая всегда энергична, весела, добра к людям. Но строгости не
лишена.
– Какие из вас танцоры? Рановато еще по танцам вам расхаживать!
– Ну, мама! Мы хоть посидим, посмотрим на людей, себя покажем.
– Ладно, ладно, посмотрим. Да, Лара? Но завтра – все за грибами в
лес! А сейчас идите с Лерой, нарвите огурцов на салат.
Огурцы у Таи отменные: две небольшие грядки приносят каждый день
по ведру огурцов.
– Уже и засолили, сколько могли, а они все не кончаются! Не знаю,
куда девать. Выручите, если возьмете с собой ведра два.
На следующее утро Тая поднимает нас рано, в пять часов: «Грибы
любят ранних охотников!» Как тяжело вставать в такую рань! Зато, как
чудесно, шагая к лесному массиву, увидеть восход солнца, будто всплыва-
ющего из темной полосы леса!
236
– Идем сегодня в березовую и осиновую рощи. Будем собирать под-
березовики и подосиновики, – объявляет Тая по дороге к лесу. Такие «элит-
ные» грибы нам еще не приходилось с тобой собирать. Они по виду близ-
ки к белым грибам (да и по вкусовым качествам) – с красивыми шляпка-
ми, мощными ножками, крупные, настоящие «аристократы».
Мы, старики, разбрелись по рощам, с азартом и радостными вскрика-
ми выискивая запрятавшихся в траве «королей» грибов. А молодежь ду-
рачится, влазит на деревья, сражается шпагами-ветками, фотографирует-
ся, а потом разжигает костер: мы взяли с собой сырой картошки – на «пе-
ченку». А я не налюбуюсь на красоту берез. Своими будто лакированны-
ми листочками они грациозно плывут по зеленому еще травяному ковру.
И напоминают деревенских невест, чистых, неиспорченных пороками
«цивилизации». Они одеты в ситцевые платки и в белые холщовые руба-
хи – стройные, гибкие, светловолосые. Среди них чувствуешь себя радос-
тно, свободно; наверное, потому, что кроны у них прозрачные, стволы
белые…
Когда корзины полны и «печенка» съедена, с неохотой уходим из это-
го березово-осинового рая. Мгновение, остановись! Конечно, на ужин –
жареные грибы, конечно, по несколько рюмок черемуховой настойки. И –
песня, запевает Тая, эта песня – ее любимая.
«В лесу, говорят, в бору, говорят,
Растет, говорят, сосеночка…»
Летят дни, летят недели… Но мы, конечно, не можем не побывать у
наших друзей, Васи и Насти.
– Сколько ж мы не виделись? – вопрошает Вася, обнимаясь с нами,
представляя нам своих повзрослевших дочерей – их у Васи с Настей двое.
Одна – однолетка Ильи; когда ему было четыре года, мы впервые побыва-
ли в гостях у друзей. Они живут теперь в трехкомнатной квартире и нам
выделяют отдельную комнату на ночлег. Но до сна мы успеваем хорошо
посидеть на кухне: Вася угощает нас самогоном, сделанным из картофель-
ной браги.
– Стоит до готовности всего неделю, эфирных масел почти нет. Да я
еще и тройную очистку делаю. – Действительно, Васино спиртное по ка-
честву не уступает лучшим маркам заводской водки, и выпив граммов по
двести, наутро не чувствуем ни желудочного диссонанса, ни головной боли.
– Рассказывайте, рассказывайте, как вы там! – торопит Настя, хотя
мы регулярно переписываемся с ними. Понятно – живой разговор лучше
эпистолярного обмена новостями.
– Да как… Вот, Гена защитил кандидатскую диссертацию, стал на-
чальником лаборатории. Сына женили, мы вам писали: внучек появился.
237
– Молодцы! – Настя хлопает в ладоши. – Все у вас путем! А мы тоже
растем. Вася окончил техникум, работает главным инженером районных
сетей. А я также бухгалтером в сетях. Одну дочечку выдали замуж.
– Все ясно! – врывается Вася в разговор с полной рюмкой в руке. –
Так давайте выпьем за то, что у нас все хорошо! А потом мы расскажем
вам зыряновские новости. Вы ж не были у нас десять лет. Представляете:
десять!
Наутро, позавтракав, приготовив еду и Васиного «зелья», идем на их
дачный участок, он недалеко, километра два. Еще с вечера решили прове-
сти на участке весь день.
– Вот наши хоромы! – с гордостью объявляет Вася, открывая калитку.
– Построен нами без посторонней помощи, из отходов и бракованных
стройматериалов!
«Хоромы» – это аккуратненький домик, метра четыре на три, стены
которого оббиты планками, действительно, из отходов древесины, но об-
работанными и покрытыми лаком. Три аккуратных окошка, шиферная
крыша – все как надо. Молодец Василий – за что ни возьмется, все ладит-
ся! Внутри тоже уютно: маленькая кухонька с обеденным столиком и че-
тырьмя табуретами, и электроплиткой на встроенном столике; комната-
спальня, с диванчиком и шкафом для одежды.
– Сначала мы подкрепимся, – предлагает Вася, – а потом подышим
воздухом, посмотрите наши достижения в сельском хозяйстве. – Настя
смеется. – Скажешь тоже, достижения! Все как у всех.
«Подкрепляемся» мы часа три. Но не столько едим и пьем, сколько
беседуем, делимся тем, что накопилось за долгие годы нашего расстава-
ния.
– А теперь – за работу! – Настя делает маленькую экскурсию по уча-
стку. Здесь и малина, и клубника, и весь набор нужных овощей. Деревья
небольшие, лет по пять, но уже, по словам Васи, дают урожай. Венцом
всех достижений блестит стеклом теплица. Здесь и ранние овощи, и рас-
сада. Мы с тобой «безземельные», у нас нет участка, поэтому с азартом
беремся помогать ребятам: полоть траву, рыхлить землю. Наконец, самую
трудоемкую работу – вскапывание и пересадку клубники – оставляют нам
с Васей. Работаю до обильного пота, но с удовольствием и азартом. Захо-
телось тоже иметь дачный участок, о чем делюсь с тобой. Ты не проявля-
ешь должного внимания к моей идее. И не знаешь, что через три года
такой участок у нас будет, да не в садовом товариществе, а прямо в селе –
настоящая усадьба! В завершение этого чудесного дня (мгновение, оста-
новись!) ты делаешь несколько снимков, и памятные фотографии; благо-
даря тебе, будут они не раз возвращать нас в этот незабываемый август…
238
…Улыбаясь в объектив твоего фотоаппарата, я еще не знаю, что через
три года Никиты не станет здесь, на земле, что не смогу уже ни разу побы-
вать с тобой на Урале – грядет сметающая на своем пути все сложившиеся
отношения, уклад жизни, перестройка…
…Такие же фотографии останутся во время нашего прощания с Ни-
китой и его семьей, Таей и Милой, Васей и Настей, на перроне Зыряновс-
кого вокзала. И еще – стихи о прощании с лесом…
Я покидаю вас, леса…
Опять судьба дорогой манит.
Но ваша дивная краса
в разлуке сердце затуманит…
Увижу, будто наяву,
берез веселое гулянье,
в кровинках ягодных траву,
рябины красной полыханье…
…Зачем, скажет читатель, вшиваю в полотно повествования о своем
духовном совершенствовании, стремлении к любви Небесной, нити вос-
поминаний о моментах любви и счастья жизни земной? Я и сам много
думал об этом. Думать начал после разговора с о. Григорием о полноте
жизни. Говоря о полноте жизни в Боге, иеромонах подчеркнул, что она
наиболее проявляется в Церкви.
– Только в Церкви человек, приобщаясь к Истине и вечности, подни-
мается духом выше ангелов, серафимов, херувимов, потому как путь вос-
хождения его дальше серафимов, херувимов и всех ангелов! Это – тайна
всех тайн! Почему и Церковь самая святая тайна Божия.
С тех пор вопрос этот меня занимает необыкновенно. И, кажется, на-
чинаю понимать великий смысл неодолимого желания сопровождать опи-
сание моей нынешней «неплотской» жизни моментами той, дохристианс-
кой для меня; ведь в каждом кусочке воспоминаний содержатся те крохи
духовные – взаимного добра, чистой любви, а, значит, те ростки любви
Божией, которые смогли повернуть (как жаль, что это случилось так по-
здно!) мою жизнь на путь осознания Истины, от «внешнего» человека к
«внутреннему». И эти кусочки из временного, преходящего, как моменты
полета стрелы, о котором рассуждает Трубецкой (об этом я рассказывал в
споре с Поповым), входят в Абсолютную Истину, которая – вне времени и
пространства. Это – как при выращивании кристаллов, когда весь про-
цесс зиждется на зародышах. И, наверное, все светлое в этой жизни –
подготовка к достижению полноты жизни в Богочеловеке. И главным «за-
родышем» моего стремления к Истине являешься ты, посланная мне Гос-
подом, как помощь, как способ выведения меня из мрака безбожности.
239
Ведь, по объяснениям святых отцов Церкви, наши души при совместной
жизни, беседах взаимодействуют на тонком душевно-духовном уровне.
При этом степень взаимного воздействия зависит от уровня очищеннос-
ти: более чистая духоносная душа положительно влияет на загрязненную,
а сама может отягощаться грехами более загрязненной души.
И, выходит, воспитание мое духовное шло всю жизнь от тебя – с бо-
лее чистой душой, рядом с твоими и моими родными – людьми замеча-
тельными. Да и со всеми хорошими людьми, встречавшимися на моей
жизненном пути… И никуда не деться от тех «моментов счастья душевно-
го», которые моя неугомонная память предлагает, когда пишу о дне сегод-
няшнем… Я верю, что все счастливые духовно отрезки жизни нашей (как
и у всех людей) Господь вмещает в абсолютной памяти Своей; и они –
непременная составляющая той великой полноты жизни в Боге, которой
достигают святые еще при земной жизни. Это подтверждается тем, что
душа, покинувшая тело, может увидеть (воспроизвести?) фрагменты зем-
ной жизни. Значит, и Господь может воспроизвести фрагменты духовные
из жизни любого человека, семьи, страны? Не знаю… Могу только наде-
яться на это.
Верю, что полнота жизни в какой-то мере достигается в любом деле,
если оно – для Господа, в любом действии или ощущении, если оно – с
Господом. Это и пение птиц, вызывающее чувство восторга и благодаре-
ния Богу. Это и помощь ближнему, и доброе отношение (даже в мыслях!)
к людям, это и труд на земле во славу Божию, с мыслью о Нем. Это и
чистый поцелуй со светлой, небесной нежностью, и милостыня без сожа-
ления, «ради Христа»… И восхищение природой Божией, с пониманием,
что она – Его безвозмездное благо грешному человечеству. Даже настав-
ления наших святых отцов и священнослужителей о том, что, вкушая пищу,
нужно думать о Господе и об усопших, которые в Нем, становятся понят-
нее с точки зрения полноты жизни. Выходит и трапеза, обращенная к Богу,
а не ради удовлетворения чрева и получения удовольствия, есть таинство,
священнодействие. Наверное, выполняя все в жизни этой с именем Божи-
им, в том числе, трапезу, мы как-то помогаем и нашим усопшим. Св. Роди-
он, затрагивая тему о влиянии бесов на людей, говорит, что бесы через
грех портят душу человека и потом воспринимают порочные действия и
чувства грешника, как темную энергию, впитывают её не физически, а
существом своим и тем переживают духовно те темные страсти, на кото-
рые толкают грешника. Может быть, по аналогии, и души умерших реаги-
руют на то, какие действия и мысли у земных людей, близких и родных. И
светлые мысли, и дела, творимые с Богом, во имя Его (даже трапеза) как-
то улучшают их состояние, положение в бестелесном мире?.. И это помо-
240
гает усопшим и живущим на земле быть в единении, в полноте жизни и в
Господе?..
Наверное, Господь считает возможным открыть, основываясь на не-
пременности свершения всех этапов Его домостроительства, суть проис-
ходящих в мире и в России событий. Наверное, я созрел для того, чтобы,
восприняв их, не озлобиться, не впасть в отчаяние, не заразиться мраком
национальной ненависти. А оценить место свое в Божием мире, роль и
значение, – в исполнении домостроительства, – и религии, и народов; в
том числе ключевую роль еврейского народа, в наличии которой мне при-
шлось убедиться в жизни не раз. И обрести, наконец, правильное, – вне-
национальное и беспристрастное, – понимание этих событий. И выбрать
такой путь и поведение в этот непростой отрезок истории человечества,
которые только и могут привести к спасению моей души…
Мне попадается в библиотеке (но я знаю – случайного ничего не бы-
вает!) объемистая книга, изданная по благословению одного из архиепис-
копов, техническую часть книги консультировал академик по информа-
ционной технике. В ней для меня – все откровение: и факты, и выводы, и
общая постановка вопроса. Речь – о тяжком испытании для православных
христиан в связи с грядущей электронной глобализацией (правильнее ска-
зать – идущей уже) и идентификацией людей планеты, в том числе и рос-
сиян. Автор дотошно, со знанием Священного Писания и его положений,
касающихся темы событий, законопроектов и технических достижений в
деле электронной глобализации, излагает свое видение происходящего в
мире и в стране. По мнению автора, решающий этап перед вторым при-
шествием «спасителя»-антихриста готовится сейчас, в наше время. При
этом признаки и детали самого процесса странным образом умалчивают-
ся средствами массовой информации. В книге впервые встречаю откры-
тое утверждение (а не полушепотом передаваемую «интригу») о суще-
ствовании мирового правительства, евреев по национальности и сатанис-
тов по религиозным убеждениям… О неприятии Спасителя частью иуде-
ев мы уже говорили, это для меня не новость. Не новость и то, что не
принявшие Христа ждут прихода нового Мессии, антихриста, о приходе
которого говорит и пророк Даниил, и апостол Павел («…ибо день тот не
придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек гре-
ха, сын погибели» (2к Фесс. 2; 3. – Ю.Ч.). Автор утверждает, что мировое
правительство и готовит приход антихриста.
Но почему он все-таки считает нынешнее время последним перед ан-
тихристом? Прежде всего в книге обосновывается предсказание И.Богосло-
ва о клеймении людей «…и он (зверь) сделает то, что всем – и малым, и
великим, богатым и нищим, свободным и рабам – положено будет начер-
241
тание на правую руку или на чело их. И что никому нельзя будет ни поку-
пать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя,
или число имени его… число его шестьсот шестьдесят шесть» (Откр. 4, 9.
– Ю.Ч.). И тут же апостол предупреждает: но «…кто будет поклоняться
зверю и образу его и принимает начертание… то будет пить вино ярости
Божией… и будет мучим в огне и сере». И этим автор меня не удивил:
Новый Завет перечитываю регулярно, в том числе и «Откровение». Прав-
да, читая о метках, никогда не думал, что их готовят уже сейчас. Не думал,
потому что ничего об этом не знал. А автор доказывает, что это имеет
место быть. Но о метках позже. Сначала о том, как мировое правитель-
ство собирается «охватить» все население планеты этими самыми «мет-
ками» – задача почти невыполнимая…
А автор утверждает, что способ всеобщего клеймения выработан, и
не сегодня: глобализация, революция невиданных масштабов. О ней еще
в 1968 г. говорил один «из слуг мирового правительства» (выражение из
книги) З. Бжезинский: «Мир стоит на пороге трансформации, которая по
своим… последствиям будет более драматичной, чем вызванная француз-
ской или большевистской революциями». Другой труженик глобализма
Д. Рокфеллер в 1991 году накануне развала СССР благодарил СМИ за мол-
чание в течение 40 (!) лет: благодаря этому, говорит он, «мир сегодня бо-
лее предрасположен к созданию единого мирового правительства».
Суть «трансформации», по словам автора книги, заключается в со-
здании единообразного мирового сообщества «общечеловеков» без роду
и племени – серой безымянной массы. Именно безымянной, потому что
вместо имен людям будут присвоены так называемые идентификацион-
ные номера (коды). Утверждения автора кажутся мне бездоказательными.
Как это можно охватить своим «вниманием», через «метки» поработить
людей всей планеты? И как связать с последними временами перед при-
ходом антихриста? Но автор не дает расслабиться, атакует фактами (час-
ти из них я сам свидетель), разъяснениями, техническими пояснениями и
перечислением достижений в области будущего клеймения людей. Ока-
зывается, построение мировой системы уже осуществляется – с помощью
электронной компьютерной сети, которая позволит вести слежку за каж-
дым жителем планеты, управлять им, контролировать доходы и расходы,
давать или не давать «добро» на получение жизненно необходимых благ.
А если надо, то и наказывать. Ключом к вхождению в систему будет как
раз упомянутый код человека, заменяющий фамилию, имя, националь-
ность, гражданство.
Но как прибирается к рукам эта самая личность? Оказывается, по-
этапно: после принятие кода он вносится в страховое свидетельство, в
242
налоговые и платежные документы (вот почему спрашивал нас в первую
встречу о. Григорий, что мы думаем об ИНН – налоговый код, который,
оказывается, уже вводится в России, вызывая у многих верующих недове-
рие – не первый ли это шаг к клеймению, к меткам), в документы меди-
цинского страхования, в паспорт (личный код). Затем – электронные кар-
ты, электронные паспорта, биоидентификация (отпечатки рук, генетичес-
кий код и др.). И, наконец, вживление в тело человека (в руку или на лоб –
как в «Откровении» Иоанна Богослова…) электронного микрочипа (не-
большое устройство, осуществляет связь – с использованием кода – с элек-
тронной системой). Уже на первых этапах идентификации отказ от кода
может лишить человека жизненных благ. У христианина же первые эта-
пы, показываемые автором, вызывают тревогу: если это уже элемент клей-
мения, то наказание Божие, по Иоанну, неотвратимо и не прощается!
Но и для нехристиан электронное мировое управление несет угрозу
свободе, нормальной человеческой жизни. Основываясь на высказывания
«отцов» глобализации, автор предлагает вниманию наводящее ужас раз-
витие событий в мире. В «электронном концлагере», с помощью неогра-
ниченных финансов и современных средств информационно-вычислитель-
ной техники, небольшая группа людей будет управлять человечеством,
каждый житель земли станет составной частью электронной системы.
«Электронный концлагерь» позволяет реализовать диктатуру, упраздняю-
щую понятие государства, нации, ее культуры, религиозной принадлеж-
ности, семьи, семейного очага. Система, говорит автор, будет поощрять и
наказывать, воспитывать человека в духе неевангельской морали: бесстыд-
ство, наркотики (даже обязательно), однополые браки, «свободный секс»,
порнография. В первооснове такого устройства мира – не любовь и доб-
ро, а информация. В таком информационно-электронном пространстве,
разбитом на так называемые «соты» (до 20 тыс. человек), из которых убе-
жать невозможно, люди вынуждены принимать навязанные системой «цен-
ности», жить в виртуальном мире, забыв о реальности, о Боге (полная
аналогия с наркотиками!). Да, если все это сбудется, какое ужасное буду-
щее ждет человечество…
Не хочется верить автору без доказательств организационной и тех-
нической возможности подчинения человечества мировому правительству
и поголовного клеймения. Автор же, как бы отвечая на мои вопросы, при-
водит ряд международных решений, направленных на глобализацию: это
и разработка Хартии земли, и рекомендации по созданию всемирного уп-
равления в 1992 году; это и 53-я Ассамблея ООН, и саммит тысячелетия в
Нью-Йорке, и ряд других. А как же с подготовкой государств мира к «гло-
бализации», с установлением единых порядков? Автор утверждает, что
243
она идет, да мне и самому это видно. Идет под лозунгом демократии и
свободы, идет разными методами: «тихим» завоеванием экономическим
путем, подготовкой «цветных» революций (Грузия, а теперь и Украина),
прямым военным вмешательством (Афганистан, Югославия, Ирак)… На
очереди, утверждает автор, ликвидация национальной власти в Ливии,
Сирии, Судане, Эфиопии, Северной Корее и даже… в России… Что же,
свидетелем этих попыток в России являюсь и я, тут с автором не поспо-
ришь.
На мой мысленный вопрос: «А где же технические средства для уп-
равления людьми с помощью «меток», в книге исчерпывающий ответ.
Оказывается, уже существует международный стандарт EAN-13 с числом
«666», позволяющий сочетать личный код с «центральной» вычислитель-
ной системой. А в России принят стандарт о штриховом кодировании при-
менительно к стандарту EAN. Личный код, посмертный номер человека,
можно ввести и в микрочип, вживляемый в тело человека. Этот код и яв-
ляется ключом доступа человека к информационным и материальным ре-
сурсам, в зависимости от его поведения по отношению к установленным
системой правилам. А система будет решать судьбу человека вплоть до
«изъятия» из нее, превращения в изгоя и даже физического уничтожения…
Автор ссылается на международные и российские законы, которым про-
тиворечит введение личного кода, рассказывает о формах противления
людей введению кода. Вспоминаю, что, еще не зная этой книги, подписал
в храме протестное письмо, лежавшее у входа на столике…
Дается в книге и разъяснение числа 666, со ссылкой на Паисия Свято-
горца. Во время расцвета Иудейского царства евреи облагали другие на-
роды налогом в 666 талантов золота (Священное Писание – Ю.Ч.) и сей-
час вводится это число как символ покорения мира под эгидой мирового
правительства. А покорение это должен завершить, по мнению не при-
нявших Христа, «настоящий» мессия. А этот мессия – антихрист… Есть и
другие объяснения смысла числа «666», мистические. Во всяком случае
автор показывает, что число это участвует в процессе информационной
глобализации. А забава ли это молодых богачей (так утверждает диакон
Андрей Кураев), или знак «Зверя», имя его, как предсказывает Иоанн Бо-
гослов, каждый должен определить для себя, исходя из мнения руковод-
ства Православной Церкви и того, что подсказывает ему сердце… Вот
корень вопроса, который встает передо мной после прочтения книги. Ведь
это вопрос вечной жизни в Боге, или вечной муки без Него. И на какой
стадии движения к меткам мне, христианину, нужно сказать «нет!», что-
бы, будучи изгоем для мира, остаться верным Господу, любви Его ко мне,
грешному… Тебе, любимая, уже не надо думать об этом, ты не на греш-
244
ной земле; но и спасение твое зависит от моих молитв и Церкви, а они не
должны быть подвластны служителям антихриста… Нужно узнать мне-
ние нашей Церкви, наших истинных христиан, – насколько мы близки к
последним временам, как нам не попасть в сети лукавого…
Что касается технической стороны глобализации, то автор раскрыва-
ет достижения в этой области со знанием дела. Для подавления «стропти-
вых» стран разработаны новые виды оружия необычайной эффективнос-
ти, один из них использовался в Ираке. В США создана самая мощная
супер-ЭВМ, разработаны средства слежения и управления человеком, в
том числе чипы для вживления в тело человека. По разработке чипов с
идентификационным кодом, для связи с внешней компьютерной систе-
мой, работы ведутся уже более 30 лет (!). Голова идет кругом от обрушив-
шейся на меня информации, но как она нужна мне, автору книги, в кото-
рой герой живет в наше непростое время! Ведь нужно обращать читателя
к сущности бытия, и земного, и небесного, для чего важно разобраться и в
делах земных. Потому что моему герою, на его пути к Богу, это жизненно
важно: не в последние времена вступили мы, люди нынешней эпохи? Да-
леко ли зашла его любимая Россия, «третий Рим», в своем движении к
«электронному раю», в котором реально осуществить клеймение людей,
оторвать их от Бога, веры и любви? И на это православный писатель дает
ответы; они неутешительны. В России многое сделано на пути глобализа-
ции: на совещание в Чебоксарах «Электронное правительство электрон-
ной России» предложено ввести электронные паспорта; разработана про-
грамма по «вхождению граждан России в глобальное информационное
сообщество», в плане программы принят ряд законов при планируемых
десяти; ведутся работы по воздействию чипов на психофизическую сис-
тему человека.
Рассказывает автор и о реакции верующих на первые этапы глобали-
зации в России: введение налогового кода, новых, с графой для личного
кода и магнитной памятью (для будущей записи всех данных о владельце)
паспортов. Верующие устраивают молитвенные стояния, пишут обраще-
ния к Патриарху, часть из них не принимает налоговый код и новый пас-
порт. Высшие иерархи, Священный Синод успокаивают верующих: не
пришло еще «то» время, наши молитвы отсрочат его по воле Божией. Но
все же ведут консультации с высшими чиновниками о недопустимости
принудительного присвоения кода, ограничивающегося права человека и
затрагивающего религиозные чувства верующих…
Несколько дней понадобилось мне, чтобы «переварить» прочитанное.
Все в книге мне понятно, хотя и неожиданно. Только насчет последних
времен, которые автор усмотрел в наше время, сомневаюсь: не раз уже
245
даже великие святые ошибались, предсказывая даты конца света. И пусть
сейчас много признаков и технические возможности говорят в пользу пре-
дантихристова времени, грешно создать ложную панику, ошибиться… Не
знаю, не знаю…
Для начала решил сходить с Зине с Васей: оба христиане со стажем,
церковные, знают, что думают обо всем этом прихожане, священнослужи-
тели. Зачитываю Зине основные моменты книги, набросанные начерно,
спрашиваю.
– Что думаете вы о прочитанном? Что советуют отцы духовные, ба-
тюшки?
Вася молчит, добродушно посмеивается. Зато Зина, не по-уральски
говорливая, не оставляет мой вопрос без ответа.
– Да говорят разное. Наши, церковные считают, что не надо брать
паспорта, мол, антихристово это дело. А батюшки успокаивают, говорят,
чтобы не волновались: еще никакого клеймения нет, если начнется, нам
скажут.
– А как ты сама думаешь?
– Я думаю, сердце каждому подскажет. – Потом добавляет, – да к тому
времени Господь нас приберет.
Ушел, а сердце точит червь сомнения: что правильно? Откликнуться
на призыв автора книги – «трезветь», не принимая документов с личным
кодом? Или положиться на наших иерархов и следовать совету И. Брянча-
нинова: «Смиренномудрием спасается от них, и они не могут прикоснуть-
ся к нему». Но он же и говорил еще 150 лет назад, что христианству при-
дется удалиться из среды человечества, предоставляя мир падению. Его
предсказания созвучны с мнением автора, который приводит высказыва-
ние старца Анатолия Оптинского о еретиках, должных войти в Церковь
насилием и устроить гонения на истинных пастырей, и тогда истинному
христианству придется уйти из церквей, потерявших Дух Божий. Напра-
шивается мысль – ехать к о. Григорию.
На другой день – в знакомом дворике со старенькой оградой и требу-
ющей капитального ремонта избой – жду, когда на лай собачки выйдет о.
Григорий. После наших летних встреч и откровенного разговора на дач-
ном участке мы виделись несколько раз, беседы были недолгие, но сер-
дечные и полезные для меня не только содержанием, но и атмосферой
духовного подъема и причастности к жизни человека, отдавшего себя слу-
жению Господу. О. Григорий не обиделся на меня за отказ от его (так и не
знаю, серьезным оно было или нет) предложения об иконах и относится
ко мне так же тепло и участливо, обстоятельно и доходчиво отвечает на
мои вопросы и сомнения. И сейчас, появившись в дверях, приветливо улы-
246
бается, идет навстречу и – крепкое объятие с троекратным поцелуем. Мне
приятно, что он, праведник Божий, здоровается со мною, грешным, как с
равным. И светлое состояние овладевает мною, как и всегда при встречах
с о. Григорием.
– Как чувствует себя мама? – первый мой вопрос. Мне совестно: в
последнее время редко бывал у них, чувство вины и скрываю этим вопро-
сом.
– Плохо по-прежнему, даже хуже стало. Не слушается, не лечится,
пиво попивает. Да сам погляди, – он ведет меня в хату поздороваться с
Лидой. Она действительно выглядит неважно, с трудом приподнимается с
кровати, садится.
– Ой, дорогой гость, да редкий! – вызывает она опять во мне волну
виноватости. – А я, Гена, совсем никудышная стала… По огороду уже не
могу работать, вся надежда на сыночка. – Сыночек смотрит на нее сочув-
ственно-осуждающе и, дав с нею поговорить, выводит меня во дворик.
– Что нового в городе, в мире творится? – спрашивает о. Григорий,
внимательно слушает, хотя знаю, что он просматривает новости в старень-
ком, советского выпуска телевизоре.
– Ну, для меня самая впечатляющая новость – прочитанная недавно
книга. Там и об ИНН, и о мировом правительстве, и о последних време-
нах. Но, главное, автор приводит столько фактического материала, что
поневоле задумаешься: а не приблизились ли последние времена и вправ-
ду. И если хотя бы малая доля правды в его предсказании об антихристе
близком есть, то не уйти от вопроса: коли наступают последние времена,
как быть мне, христианину с клеймением этим, начиная с ИНН, электрон-
ного паспорта? – Говорю, а интуитивно улавливаю: иеромонах знает об
этом давно, и я – не первый, кто просит у него совета. И первые его слова,
как последние у Зины.
– Зачем так переживаешь, Алексеевич? Господь подскажет, когда и
как поступить, чтобы греха не сотворить. А коли надо будет, и заберет к
себе…
Но мне хочется получить от него хотя бы намек на совет: велика ли
сейчас вероятность последних времен? И, если они действительно прихо-
дят, буду следовать совету апостола Иоанна Богослова – не «поклоняться
зверю и образу его (числу 666) и не принимать начертание на чело свое,
или руку свою…» Только как узнать, что правильно делаю, а не поднимаю
ложную панику, которая – тоже грех… А инстинкт самосохранения заглу-
шает совесть: а нельзя и не брать ИНН, паспорт и клеймо? И существо-
вать без гонения – забраться куда-нибудь в глушь (на тот же дачный учас-
ток), и молиться, молиться, молиться…
247
– Нет, не видно в этом спасения, – обрывает с улыбкой ниточку моей
надежды о. Григорий, – коли начнутся гонения, найдут везде. И выход
один – стоять в истине.
Его слова звучат авторитетно, убедительно, ведь он с юности живет
жизнью отверженного. Да и сейчас, ради сохранения веры и духовного
сана, не имея прописки в России, права служения в здешних храмах, он не
может отъехать далеко от больной своей матери и терпит лишения. И дав-
но уже привык добираться в Холмогорки из Белоруссии и назад «автосто-
пом» и попутными электричками.
– Хорошо! – продолжаю возражать, – но ты не будешь отрицать, что
время решать уже пришло (пусть не последнее время еще). Хотя бы из-за
опасности утери христианином имени, которое дается человеку Богом при
крещении, и замены его числом. Да еще и с тремя шестерками. Ведь по
имени человек уникален пред Богом, а по номеру – перед сатанинской
системой. Да что я тебе объясняю, ты прекрасно знаешь, что говорил об
этом Павел Флоренский, наш православный мыслитель, – и вычитываю
записи из блокнота. – «Окончательная утеря имени… означает гражданс-
кую и историческую смерть… наоборот… закрепление места своей ре-
альности всегда обозначалось, как создание имени». Высшею степенью
этого является вечная память имени соборным сознанием Церкви, и, на-
конец, Богом. «Памятование Богом имен значит вечное существование этих
«я», а окончательный разрыв с бытием равносилен забвению Богом име-
ни, или уничтожение его в Книге жизни».
– Знаю, конечно, знаю. Могу и добавить, что отвлеченное «я» не при-
емлется в православной (и не только в православной) религии. Да и по-
нятно: духовная жизнь христианина требует незатуманенности мыслей.
Частое же употребление «я» вызывает духовную размягченность. – Дей-
ствительно, о. Григорий редко использует это местоимение.
– Что ж, и это довод, хотя и косвенный. Недаром же дети до трех лет
не применяют «я», как проявления первородного греха. Также и высоко-
духовный человек не злоупотребляет «я».
– Верно, верно; вижу – продвигаешься в познании. Правда та, что
имя – мера чистоты, а «я» – признак прелести. Недаром, когда человек
уходит от нас, или из этого мира, мы взываем его по имени. – О. Григорий
задумчиво почесывает бородку. – Но мы, Геннадий, говорили о нынеш-
них временах… При всем том, что похожи они на последние, еще не отби-
рают имен у христиан, тем паче не клеймят. А микросхема в паспорте –
тоже не обезличивание.
– Но шаг к нему!
– Да, шаг. Но чем кончится этот шаг, не знаем. Не знаем, будет ли
248
следующий. Много зависит от нас самих: повернемся лицом к вере, к по-
каянию, к Богу, Он и отодвинет следующие шаги. – О. Григорий достал
книгу, – нынешнее время сходится с предсказаниями Серафима Вырицко-
го: «…Когда не гонения, а деньги и прелести мира отвратят людей от Бога,
и погибнет куда больше душ, чем во времена открытого богоборчества. С
одной стороны – будут воздвигать кресты и золотить купола, а с другой –
настанет царство лжи и зла… Гонения будут принимать самый изощрен-
ный характер…». То же говорит и преподобный Лаврентий Черниговс-
кий: «…Купола будут золотить как храмов, так и колоколен. А когда за-
кончат все уже, наступит время, когда воцарится антихрист».
Но похожие времена были не раз, а конца света, как видишь, нет.
– Только тогда не было мирового технического инструмента к подго-
товке прихода антихриста. Хотя, наверное, все события – те же револю-
ции – были подготовительными этапами приближения последних времен.
Сейчас же технические вопросы обезличивания государств, народов и
каждого человека решаются с помощью электроники, развитой экономи-
ки и современных средств явной и тайной войны.
– А разве я спорю, что время нынче бесовское, когда люди многие
отвернулись от Бога, когда Запад исповедует не Спасителя, а «гуманизм»,
заменяет Бога человеком, а под «демократией» понимает вседозволенность,
исполнение любых греховных потребностей. Но главное помни: Церковь
Божия была и будет тем непоколебимым и единственным столпом, что не
изменит, не обманет – потому глава ее Сам Господь Иисус Христос. Если
ж начнем паниковать, прятаться в лесах, на дачных участках, то кто же
заменит нас? Как раз слуги антихриста и заменят: тогда уж точно прибли-
зятся «последние времена».
– Понимаешь, автор поднимает еще один важный вопрос. Он доказы-
вает, что «глобализация» – это разрушение государств, создание единого
сообщества «общечеловеков» без роду и племени. Цель глобалистов –
информационное общество без расовых и национальных признаков (язы-
ка, религии, культуры, истории, национального духа, наконец). Это страш-
но для всех людей, а для православных – тем более. Ведь национальное
чувство не противоречит христианству, а получает от него свой высший
смысл, единство людей в духе и любви, стремление к дарам Святого Духа,
которые даются каждому народу. Об этом пишет наш православный фи-
лософ И. Ильин. – Достаю блокнот. – «У каждого народа… свое чувство
права и справедливости… свой душевный уклад, национально-выстра-
данная культура… Так нам всем дано от Бога… Мысль – погасить это
многообразие… – могла бы зародиться только в больной душе…». Как
хорошо он сказал о многообразии: «Каждому народу подобает и быть, и
249
красоваться, и Бога славить – по своему. И в этой самой многовидности –
уже поет и возносится хвала Творцу». И разве не касаются нас, христиан,
эти подлейшие планы? Разве мы не должны вскрывать, освещать перед
людьми темные дела «глобалистов»? Ведь сатана больше всего боится,
когда на свет Божий выходит правда о его лукавых делах. Да, паниковать
не надо, утверждать, что нынешние времена – последние. Но надо стоять
в Истине, трезветь и объяснять людям всю правду о глобализации: куда
она ведет и от кого исходит (мы-то знаем – от лукавого).
– Но согласись, бороться за отмену ИНН и клеймения должен не от-
дельно взятый христианин, а Церковь. И было послание Священного Си-
нода, там – протест против сбора информации о гражданах. А Архиерей-
ский Собор напоминает о праве Церкви сопротивляться влекущим людей
ко греху.
– Нет, я говорю не о борьбе политической, а только о разъяснении
нами, христианами, общей схемы происходящего в мире. Кому, как не нам
знать тайные пружины, которые используют ведущие мир к атихристу? И
вскрывать действие этих пружин. А это и есть борьба с духами злобы
поднебесья, о которой говорит апостол Павел (Еф. 6,12 – Ю.Ч.). Помнишь:
не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но обличайте. А святитель Авер-
кий (Аушев) призывал бороться с проявлением зла и греха в своей соб-
ственной душе, но и не бояться вскрывать и обличать зло повсюду, где оно
себя обнаруживает. По его словам, – и я согласен с ним, – самое страшное
не распознать антихриста, когда он явится.
– И я согласен. Только не надо суетиться, хотеть что-то сделать не-
медленно, а что – и сам толком не знаешь. Православную Россию, да и
весь православный народ, может уберечь, отодвинуть последние времена
вера и духовные подвиги. Вот что надо принять для себя главным, пони-
маешь? И еще хочу сказать тебе; об этом и апостол Павел говорил, – есть
у тебя талант к писанию угодных Богу произведений: пиши! Говоришь, у
тебя начаты рассказы, романы: пиши. Но призывай в них к вере, разъяс-
няй о делах лукавых – вот, то и будет твоим вкладом в отдаление антихри-
стовых времен. Хотя их не избежать, так предначертано от века.
– О. Григорий, объясни, пожалуйста: как понимать такое противоре-
чие. С одной стороны, пришествие антихриста неизбежно, а за ним – пре-
ображение земли и неба, воскресение мертвых и Суд. И мы молимся за
свершение этих Вселенских событий, когда произносим слова из Симво-
ла Веры: «…Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». А с дру-
гой стороны, мы молимся, чтобы отодвинуть приход антихриста, это обя-
зательное звено в цепи перечисленных событий. А люди, приближающие
250
мир к антихристу, служат лукавому и совершают огромный смертный грех.
Как это?
– Да, это противоречие. И их немало в цепи мироздания. О некоторых
мы уже упоминали: о нераздельности и неслиянности человеческого и
Божественного в Спасителе, о Святой Троице. А предательство Иуды? Спа-
ситель как сказал о нем: «Один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня»
(Мк. 14, 18 – Ю.Ч.) и «Впрочем, Сын Человеческий идет, как писано о
Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: луч-
ше было бы тому человеку не родиться» (Мк. 14, 21 – Ю. Ч.). То же и с
теми, кто, в силу греха своего – непринятие Христа и ожидание антихри-
ста, завоюющего для них мир земной, – служит лукавому. Скажешь, угод-
ные Богу дела домостроительства делаются и большими грешниками?
Получается, так. Да, противоречия эти, называются они антиномии, впле-
таются во всю историю Вселенной, земли и человечества. И в этом Боже-
ственная тайна, недоступная людям… А разве может ум человеческий
постигнуть тайну появления в мире зла, его отвратительную роль в мире,
но и его же необходимость для нашего будущего воскресения? Так что,
раб Божий Геннадий, не мудрствуй, не отвлекайся от главного – молит-
венных дел и дел, угодных Богу, положись на Господа, стремись стяжать
Духа Святого.
Несмотря на убедительные доводы о Григория, продолжаю спорить
сам с собою уже в электричке. Как поступать если «клеймение» продол-
жится введением электронного паспорта. А личный код? За ним дело не
станет. В новостях промелькнуло стыдливое сообщение о том, что Госду-
ма приняла о нем закон в первом чтении… Это один из десяти законов по
введению России в глобальное электронное сообщество. Отказаться от
паспорта? Но сам патриарх всея Руси просит верующих не пугаться пас-
порта, а многие ретивые священники готовы за отказ от паспорта нало-
жить на «отступников» наказания, вплоть до отлучения от Церкви. И тог-
да можно лишиться главного – церковных таинств, без которых нет обще-
ния с Богом… Но ведь жили в советские времена истинные христиане без
Церкви внешней, а таинства совершали тайно, у духовных отцов (Зина
испытала это на себе)? А те верные Христовы слуги, которые тайно моли-
лись в лагерных бараках и погибали за веру? Не знаю, не знаю… Хорошо,
что есть время разобраться, сверить и разрешить свои сомнения в коллек-
тивном разуме Православной Церкви. В любом случае нужно рвать нити,
связывающие с грешной мирской жизнью. Нужно отмаливать свои грехи,
очищать сердце от накипи душевной. И – бодрствовать. И вскрывать тем-
ные дела лукавого, например, послать в Госдуму обращение с разъясне-
251
нием, куда ведет принятие личного кода для верующих и остальных лю-
дей, будущих «частиц» глобальной электронной системы…
Скоро твой день ангела. Готовлюсь идти в церковь, закажу обедню.
Пусть в церкви помянут тебя и всех наших – маму, бабушку Тамару, Ники-
ту, всех родственников. В этот же день исповедуюсь и причащаюсь. Пе-
ред Причастием все мы, прихожане, исполняем «Символ веры» и «Отче
наш», вместе с церковным хором. Сегодня, как никогда, почувствовал, что
все мы, стоящие в храме, члены Единого Тела Христова, в едином порыве
славящие и молящие Главу Этого Тела. И выше, значительнее такого еди-
нения не мыслится никакое земное товарищество и объединение. А заме-
чательное музыкальное исполнение хором жемчужин православного мо-
ления, отличимое своею чистотой и значительностью от любого мирского
музыкального шедевра, даже гениального?! Как прекрасен, Господи, со-
зданный Тобою мир звуков, мир красок, мир слов, мир высоких чувств!
И еще одно незабываемое событие в этот необыкновенный день: с
Украины, из Почаевской Лавры, привозят Почаевскую икону Божией Ма-
тери. Приложиться к ней собирается множество людей. Я занимаю оче-
редь и через час с замиранием сердца целую Святыню: «Матерь Божия,
Царица Небесная, спаси всех нас молитвами Твоими к Сыну Твоему и
Богу нашему!». Замечательное завершение твоего дня ангела! В эту же
ночь во сне мы с тобою зажигаем огни у двух, нерукотворного вида соору-
жений, похожих на вышки. Может быть, молитвы мои дошли до Тебя Гос-
поди? Обстановка в мире как бы подтверждает беспокойство автора книги о
судьбе России. В послании президента отмечается снижение рождаемос-
ти в России, что грозит ей сильным уменьшением населения в ближай-
шие десятилетия. Западные фирмы скупают акции российских предприя-
тий и банков. Грузинский лидер, задруживший с Америкой, грозится то-
пить российские корабли у берегов Абхазии, требующей у Грузии незави-
симости. Два пассажирских самолета, маршрут которых пролегал вблизи
двух атомных электростанций, оказались захваченными террористами и
взорваны, не долетев до АЭС… Радикальные средства информации наме-
кают на вынужденный расстрел самолетов силами ракетных войск; и что
заказчики захвата планировали два взрыва, – с помощью самолетов, – на
атомных электростанциях, последствия которых для России были бы тра-
гичными… Что ж, крепнущая при Путине, православном верующем пре-
зиденте Россия, не нравится многим, в т.ч. и «глобалистам». В Ираке про-
должается сопротивление американской оккупации в форме терактов (по-
тери американцев уже больше тысячи). Госдума пытается законами огра-
ничить показ по телевизору эротики, убийств: попытка не удалась – уж
252
больно закрутилась машина морального разложения, идущая от слуг лу-
кавого. Путин ужесточает систему управления на уровне губернаторов –
«демократия» буксует, во власть попадают часто не «радетели за народ».
Буш вновь выбран президентом, на Украине Ющенко, ставленник запад-
ной «демократии», побеждает действующего президента Кучму. Радост-
ное событие для нас, православных христиан: патриарх всея Руси Алек-
сий II получает награду в связи с 75-летием. И еще радость – Тихвинская
икона Божией Матери вернулась в Свято Троицкую Александро-Невскую
лавру. Таков мир, о котором я ужасался, читая книгу о глобализации…
Петр «испортился». Необыкновенная жажда жизни, пробудившаяся
в нем на исходе седьмого десятка, после кончины жены, побуждает его на
несбыточные (я так считаю) и обманчивые в нашем возрасте желания. Он
ищет встреч с женщинами, как правило, намного моложе его, знакомится
методами. которые хороши разве что на четвертом десятке (стихи своего
сочинения, пылкие и возвышенные признания). После нескольких встреч
(бывает, и интимных) они расстаются. Причины банальные – молодой
женщине нужны от Петра не столько «вздохи при луне», сколько угоще-
ния, финансовая поддержка. А денег у Петра, хотя он и «сторожует» в
добавку к пенсии, мало. К тому же, имея натуру щедрую, он помогает
дочери, у которой больной муж, балует внука. Самое неприятное, что «жен-
ская» тема становится одной из центральных в наших беседах. «Надо бу-
дет поговорить с ним. Хотя понятно его стремление к романтике, она со-
провождает его восхождение в поэзии. Но эта обманчивая романтика от-
даляет его от веры и увеличивает наши с ним расхождения, тянет меня
назад, к плотской жизни, дальше от тебя, любимая. И от Тебя, Господи,
Боже мой… Неужели приходит время расстаться с Петром? А казалось,
мне удалось повести его за собой к «узкому», трудному пути…».
Сегодняшняя молитва моя вдруг обрела новое качество. Молясь Гос-
поду, стал физически чувствовать, что Господь рядом со мною и в то же
время Он вездесущ, велик, всемогущ. И я, молящийся грешный человек,
настолько же ничтожен перед Ним, насколько и близок к нему. А в молит-
ве к Божией Матери ощутил, как Она велика, многосильна и одновремен-
но милосердна и добра. Отсюда и небывалое преклонение перед ней, со-
творенной, но стоящей выше Херувимов и Серафимов, ближе, – из всех
сотворенных, – к Богу…
Сажусь за рабочий стол, но что-то не пишется. Перебирая в уме со-
бытия последних месяцев, прихожу к выводу, что мышление мое граж-
данское сильно изменилось, приблизилось к Истине: «Как должны быть
благодарны мы, верующие (да и все россияне) тем, через кого Господь
сломал антихристову советскую систему. Тем, через кого произошел ду-
253
ховный подъем после развала СССР, появилась свобода вероисповедания,
прекратились гонения на Церковь». С удивлением и радостью отмечаю,
как сильно преобразилось мое отношение, за несколько немногих лет веры
и покаяния, не только ко смыслу жизни вообще, но и к происшедшим гроз-
ным событиям перестроечного отрезка времени… Прежде всего испари-
лась та ностальгия о советских временах (за нее, кстати, в большей мере
ошибочно принималась грусть – воспоминание о наших с тобою встрече,
женитьбе, супружестве, которые сами по себе прекрасны, безотноситель-
но ко времени и эпохе); она нет-нет да проявляла себя. Ведь я не представ-
лял всего ужаса «системы», уничтожившей физически более ста тысяч
представителей духовенства. Сатанинский характер этой «системы» был
страшен еще и тем, что христианские ценности подменялись в течение
десятков лет смесью язычества, атеизма и пр.
И Ельцин, о котором думалось, как о преступнике, разломавшем един-
ство славян, предстает теперь в совершенно ином свете. Как человек, раз-
валивший (используя результаты перестройки Горбачева) советскую им-
перию, ее партию, ее КГБ, ее бюрократическую систему, после чего сво-
бода слова, вероисповедания и другие свободы стали реальностью. Ко-
нечно, все это произошло по воле Божией, Господь «восстановил и зажег
духовный светильник нашей Церкви». Он дает России шанс вернуть свое
духовное православное лицо. Теперь мне личность Ельцина открывается,
как Богом данная для возрождения России. И разделение славян после
Беловежской Пущи видится положительным, не только как политически
верный шаг (сдерживание желающих отделиться могло обернуться граж-
данской войной), но, главное, как имеющее Божественный, вселенский
смысл: не должна была Россия в этот переломный момент подменить Бо-
жие «кесаревым». Иначе существование России как государства потеряло
бы смысл для Господа. Спасибо, Господи, даешь шанс возродиться Рос-
сии, как центру Православия… И ради этого, главного, должны быть про-
щены и Горбачеву, и Ельцину те значительные издержки и потери, кото-
рыми сопровождался процесс ломки богоборческих сил, названный пере-
стройкой. Но и этим живительным процессом, происшедшим по воле Бо-
жией, воспользовался лукавый, чтобы заменить грубое советское бого-
борство более изощренной западной «демократией», направленной про-
тив Бога и Православия…
Шагаем с Петром от остановки электрички в Холмогорках к местно-
му кладбищу. Привела сюда нас печальная новость недельной давности,
когда позвонил мне товарищ о. Григория по Холмогорской рыбалке и мой
бывший сослуживец Панов.
254
– Хочу тебе, Гена, сообщить печальное известие… Ушел из этой жиз-
ни в жизнь небесную о. Григорий…
Минуты молчания требуется мне, чтобы привыкнуть к мысли: о. Гри-
гория, моего неформального духовного отца, с которым совсем недавно
говорили о «клеймении» и глобализации, нет на земле…
– А… когда это случилось?
– Неделю назад. Он ведь не здесь скончался, не в Холмогорках.
– Не понял. А где же?
– Неделю назад уехал он к своему духовному отцу в Дубовский район
в нашей Придонской области, побыл там день, а на другой тихо отошел к
Господу… Перед этим исповедался и причастился, и провел службу. По-
хоронили его на нашем Холмогорском кладбище, в церковном дворе…
– А как найти его могилу?
– На ней поставили большой деревянный крест с козырьком от дож-
дя, без таблички пока. Что? Подробности? Расскажу при встрече.
А сейчас мы продолжаем с Петром неоконченный разговор о его «пло-
хом поведении».
– Ты упрекаешь меня в излишней жизненной активности, особенно в
любовных делах. Гена, не виноват же я, что кровь бурлит. Вчера познако-
мился на рынке с симпатичной женщиной сорока лет, у нее торговая точка
там.
– Опять на рынке! – прерываю его; мне известен дальнейший ход со-
бытий по аналогии с его предыдущими любовными историями. – Петр, я
столько потратил сил духовных на твое становление как христианина! И
не жалею, ведь ты сам, добровольно пошел по этому пути, увидел для
себя необходимость обращения к Господу. Вспомни сон, который ты рас-
сказывал. Будто ты на турнике, на высоте выполняешь сложные фигуры, и
тебя судят строгие, в белых одеждах старцы. А главный из них говорит:
«Да, он способен взлететь». И ты отрываешься от турника и с восторгом
летишь в пространство из света… Помнишь?
– Помню…
– А ты устремился в блуд! Хорошо бы – нашел женщину по душе и
женился на ней, это не осуждается Богом. Об этом и апостол Павел сказал
в одном из своих посланий. Правда, он же говорит, что если вдовец не
будет искать жены, то это лучше, чем искать. Да, ты поэт, романтик, жаж-
дешь впечатлений. Но посмотри на себя: старый лысый пень со вставной
челюстью, подошел к возрасту такому, когда о смысле жизни надо думать,
о Боге, постараться оставить свой след творческий, коль дан тебе талант.
А ты тратишь время и силы, уже и ограниченные, на флирты с женщина-
ми, на чтение стихов своих меняющимся подругам! Понимаю, когда выс-
255
тупаешь в аудитории, или хотя бы в компании, тем самым приносишь слу-
шающим какой-то духовный плод. Извини, что так резко, но, честное сло-
во, заслужил. Вот, сколько уж мы говорим с тобой о сборнике, – ведь ни-
чего не делаешь?
Лысина Петра виновато наклонена ко мне. – Не делаю, Гена, не де-
лаю… – И тяжелый вздох – покаяние. – Не сердись… Я ж стараюсь стать
верным рабом Божиим, молюсь, нищим подаю.
– Я не сержусь. Просто твои уклоны в грех, хочешь не хочешь, разво-
дят нас в разные стороны и приближают к расставанию: без обиды, без
упреков. Да, у нас с тобою много точек соприкосновения. Но главная – в
православном единении, в вере, а без этого дружба наша теряет смысл…
Я знаю – Петр очень дорожит нашей дружбой, ценит мое участие в
его литературных делах, взаимный обмен нашими творческими новинка-
ми. Мы с ним своего рода минилитературное общество, в котором Петру
можно «отвести душу» чтением своих стихов, рассуждениями, услышать
мою похвалу (а иногда и мягкую, необидную критику), самому покрити-
ковать мои стихи и песни. И меня не удивляют его слова, звучащие ис-
кренне.
– Гена! Только не пугай меня расставанием! Ты знаешь, что значит
для меня наша дружба, наш литературный союз и христианское братство.
– Знаю, конечно. Но, кстати, о христианском братстве: честно скажи,
давно ли был в церкви? – Петр мнется.
– Ну, еще не был после нашего с тобою посещения… – А посещение
было больше месяца назад. – Но ведь, главное, веровать в Господа, мо-
литься…
– Нет, дорогой, нам с тобою, грешникам нужно регулярно исповеды-
вать свои грехи, очищаться Причащением Святых Тайн Христовых.
– Но не все же святые посещали храмы, а жили где-то в уединении…
– Эка хватил! Святые – да, но не мы с тобою. А что касается святых,
хороший ответ на твои уловки дал преподобный Онуфрий, живший в IV
веке и не покидавший пустыню. На вопрос, как он причащается, препо-
добный ответил, что к нему сходят ангелы Господни и принимают Пречи-
стые Тайны Христовы, и причащают его. Понял?
– Понял… – после минутного молчания и тяжелого вздоха. – Честное
слово, найду женщину для семейной жизни. И будем с нею в церковь хо-
дить…
Почти верю ему, и, примиренные, поднимаемся по асфальтирован-
ной дороге от железнодорожного полотна к шоссе, ведущему из Прилив-
ска в Придонск. Через пять минут сворачиваем в прохладу кладбищенс-
ких деревьев и движемся по утоптанной тропинке вглубь кладбища, к цер-
256
кви. Увидев первые могилы, делаем крестное знамение: «Упокой, Госпо-
ди, души усопших рабов Твоих…». Ограда церковного двора чисто ус-
ловная, из растущих в ряд деревьев. Вот и могила о. Григория с большим,
покрытым темным лаком крестом. На могиле – недорогая ваза с живыми
цветами, много и искусственных, воткнутых прямо в землю. Мы вставля-
ем в вазочку гвоздики и несколько минут молимся об упокоении души
раба Божия иеромонаха Григория. Поминаем его купленными на вокзале
булочками и минеральной водой – на предложение Петра купить чего-
нибудь «погорячей» я ответил категорическим «нет»: негоже такого чело-
века, как о. Григорий, поминать спиртным! Заодно прочел Петру малень-
кую лекцию – как поминать православных, об этом в Псалтири сказано
однозначно: «при поминании недопустимо ставить на стол… напитки как
бы для умерших», «апостольские правила запрещают употребление вина
и других спиртных напитков на поминальных обедах».
Вспоминаю тебя, твою одетую теперь в цемент могилку… Господи,
как тяжело быть у могил, где покоятся, разрушаясь, тела тех, с кем общал-
ся, кого любишь, кого касался в дружеском православном объятии, или в
порыве нежности… И знаешь, и уверен, что истинная сущность их жива,
хотя и невидима для человеческого глаза, и находится в другом измере-
нии… Но как не хватает общения с ними, их любви, тепла, наставлений,
советов! И совершенные ошибки! И вину свою перед ними уже не испра-
вишь, разве что можно эти ошибки искупить молитвами за их души. Зна-
чит, буду молиться и за тебя, любимая жена, и за тебя, дорогой сердцу
наставник…
Да, смерть подстерегает нас и наших близких везде и всегда. Мы,
рожденные, по словам архимандрита Иустина Поповича, «из таинствен-
ного брака материи с духом», одним концом погруженные в материю, дру-
гим – в сверхматерию (в дух) , постоянно испытываем зловещее дыхание
смерти. Мы кружимся в колесе жизни, рождаемся, растем, учимся, же-
нимся, рожаем детей, испытываем духовные взлеты; но последняя наша
остановка, – это мы точно знаем, – смерть. И задумываемся: зачем нам
дается жизнь, если в конце – смерть? И понимаем – только разрешением
проблемы смерти может быть решена проблема смысла существования
человека… Но человеку эта задача не по плечу, она разрешима для Бого-
человека! Он победил смерть своею крестною смертью и воскресением.
Переход из смерти в бессмертие способен теперь совершить и человек –
если сможет жить в Господе, «обожиться»… И только вера поможет нам,
людям добиться того, чтобы тело наше стало ценно для Бога и достойно
вечной жизни рядом со Спасителем. И единственный путь не расставать-
ся с нашими усопшими родными и близкими – это веровать и оправды-
257
вать веру делами… И пусть добро, тепло, пример праведности, данный
тобою, любовь моя, и тобою, о. Григорий, будут мне поддержкой в стрем-
лении к «узкому» пути и ослабят боль потери…
– Посмотри, какая красота там, внизу! – возвращает меня к действи-
тельности Петр, когда мы выходим из кладбища на дорогу, параллельную
трассе на Придонск.
Действительно: кладбище расположено на возвышенности, а через
дорогу, за нешироким подсолнечным полем – укутанная зеленью низина.
Слева – почти скрытое деревьями живописное здание местного пансио-
ната, а мимо него, меж камыша и кустарника течет неширокая речка, нео-
жиданно расширяющаяся в огромное водохранилище.
– Наверное, рыбы в этом «озере» во-о-дится! – тянет Петр, восхи-
щенно осматривая открывшийся красочный пейзаж.
– За чем дело стало? Давай приедем сюда с удочками, о. Григория
проведаем и рыбки половим. – И возвращаюсь к памяти о. Григория, –
хорошее место уготовил Господь нашему незабвенному иеромонаху для
захоронения тела… Наверное, и там, у Господа заслуживает он достой-
ной «обители». Праведник, девственник, Божий служитель, попавший в
непростую жизненную ситуацию, нашел он возможность и силы душев-
ные вернуться в Церковь служителем ее. И отойти к Господу с теми ува-
жением и почетом, которых и достоин…
– Да, соглашается Петр, – нам бы такими предстать перед Господом…
– Размечтался! Нам бы свои большие грехи замолить. А некоторым
не в меру прытким самцам еще и изменить свое неуемное поведение.
– Согласен, – Петр шутливо толкает меня в плечо, и мы начинаем
несильно боксировать друг друга.
– Надо зайти к Лиде, проведать. – Петр возражает.
– Не успеем. Электричка через пять минут. А следующую три часа
ждать.
– Ладно, – соглашаюсь, с сожалением, в пользу доводов Петра, – при-
едем с Зиной, тогда и зайдем. Нужно к ним с Васей забежать, договорить-
ся.
Заходить не пришлось, встретил Зину с Васей по пути домой.
– Христос посреди нас! – приветствует Зина, и я отвечаю ей словами
одного из наших, приливских праведников: «Сейчас и всегда!» – Хочу
поделиться печальной новостью… О. Григорий, крестник мой, отошел к
Господу…
– Знаю, знаю. Я как раз из Холмогорок, с Петром ездили на его мо-
гилку. Только не выяснил подробностей его кончины, не успел увидеть
его друга из Холмогорок.
258
– Мне все рассказали. Зайдем к нам, и тебе поведаю.
И, прихлебывая чай с уральскими «шаньгами», узнаю подробности
завершения земного пути дорогим о. Григорием.
– Ты же знаешь, Геннадий, как тяжело ему жилось последнее время.
Ни работы, ни дохода, ни общения с прихожанами.
– Конечно, знаю. Мне ли не знать его внутреннего напряжения и сер-
дечного страдания из-за невозможности быть в Церкви, служить в храме,
исправлять обряды за стенами храма. Где-то близка для него была грани-
ца, за которой может даже святого одолеть уныние и, – страшно сказать! –
отход от Церкви…
– Да уж видно, снизошла на него благодать Божия, почувствовал при-
ближение конца земной своей жизни. Поехал к духовному отцу Никоди-
му, который окормлял его еще в юношестве. Ему уже около девяноста лет.
Отец Никодим договорился, чтобы разрешили о. Григорию отслужить
литургию в ихнем храме. А перед этим исповедался и причастился раб
Божий Григорий… Пришел он после службы умиротворенный, светлый.
Покушал и лег спать. Отец Никодим говорит: «Зову его утром, зову, – не
отвечает. Наверное, думаю, еще спит. Зашел в комнату, чтобы укрыть его,
а он смотрит в потолок неподвижными глазами. И улыбается…». На дру-
гой день и привезли его в Холмогорки, и похоронили…
О. Григорий… Знакомство наше продолжалось не более года, а время
общения и вообще было незначительным. Но по емкости познания право-
славных основ, по количеству излитой на меня через этого человека бла-
годати, по значительности влияния примера его доброты, смирения, ду-
шевной чистоты, которыми поразил меня он с первой встречи, общение
наше можно считать измеряемым многими годами. А пример мужества, о
котором свидетельствует советский период жизни о. Григория, мальчика,
с детства познавшего Господа и претерпевшего за это немало лишений? А
потом юноши, монаха, которому досталось унижения от безбожных лю-
дей, и от допросов в КГБ… Да и в наше время, вплоть до последних своих
дней, нес он нелегкий груз грубой, неласковой земной жизни, оставаясь
верным слугою Божиим, сердечным, ровным в общении, поучающим не-
навязчиво, нешумно…
Насколько значимой для меня была наша, безусловно, не случайная
встреча, осознаю позже. Но и сейчас, сразу после кончины иеромонаха
тяжесть духовной потери придавила меня. Потеря эта в сравнении с поте-
рей тебя – другого характера. С тобой ушли земное тепло, любовь, ра-
дость общения, чудо «одного тела», сопровождавшее меня на протяжении
многих лет супружества; и сам уход твой перевернул сердце и ум мой,
повернул к осознанию грехов, покаянию, начальной стадии обновления.
259
И – к сожалению о своей «темноте» душевной, мешавшей мне при жизни
твоей земной отдать всю полноту тепла и любви, которые таились в душе
до времени и проявились только после твоего ухода...
С о. Григорием – другое. Он, как первый указатель на моем пути к
Господу, давал мне зримое, видимое направление на этом пути своим лич-
ным примером, – помимо бесед и поучений, которые не могли не отло-
житься золотым осадком в моей душе… И, значит, он помогал мне, по
воле Божией, продвинуться на шаг к «узкому» пути. Господь ненадолго
послал его мне, но общение с ним и память о нем сделали и сделают, если
буду жив, больше в моем становлении, как христианина, чем годы одного
книжного познания. А, значит, благодаря ему смогу приблизиться на ша-
жок к Богу, тем самым, – и к тебе… И помочь, молитвами, делами, пока
нахожусь здесь, на земле…
С Зиной договорились съездить на могилку о. Григория и зайти к Лиде,
которая осталась на попечении семьи моего сослуживца – холмогорца. И
я – снова в Холмогорках, у могилки дорогого моего иеромонаха, теперь с
Зиной. На могилке много цветов.
– Наверное, кто-то сегодня поставил, свежие, – замечает Зина, оправ-
ляя могильный холмик.
– Да, – соглашаюсь, и мы приступаем к поминальной молитве: «По-
кой, Господи, душу усопшего раба Твоего Григория, и елико в житии сем
яко человек согреших…».
– Сорок лет только минуло Алеше (Зина называет о. Григория мирс-
ким именем), и забрал его Господь. Значит, выполнил он свое дело зем-
ное… – Зина говорит это без удручающей печали. Она прекрасно знает,
что земная смерть – «сеяние». По словам апостола – «сеется тело смерт-
ное». Значит, земная смерть – порог, через который душа устремляется к
Богу, в мир вечной Истины и блаженства, – для достойных.
– Да, в сорок лет он был намного ближе к Богу, чем иной человек – в
семьдесят… О. Григорий жил уже, – как Христов человек, – Небом и по
законам Божьим. Он всегда виделся мне, как Божий человек. А ведь обща-
лись мы с ним не так уж много…
В хате матери о. Григория нас ждет сюрприз: к Лиде приехали прихо-
жанки из Троицкого храма в селе Корма, в Белоруссии, где вел службы о.
Григорий. Здесь же жена и дочь моего сослуживца. Лида плоха, не встает
с постели. Еле слышно спрашивает, прерывая слова характерным сердеч-
ным кашлем.
– Гена, как я рада, почему не приезжал? Мне так плохо… – Чувствую
себя виноватым: нужно было в прошлый раз, с Петром, зайти…
260
– Так это вы поставили цветы на могилке? – обращается Зина к Нине
и Тане, белорусским христианкам.
– Да, мы только что с кладбища, – отвечает Нина, худощавая, темно-
волосая женщина, лет тридцати пяти. – Мы здесь уже три дня, хотим по-
больше узнать о здешней жизни о. Григория, о его служении здесь. Ведь
это необыкновенный, святой человек и служитель Божий. Знаете, когда
служил литургию в нашем храме, собиралось рекордное количество при-
хожан. Все любили его – как проповедника, как священнослужителя, как
человека Божия. Народ к нему тянулся душевно; с ним можно было пого-
ворить, излить душу, выяснить все, что волновало, тревожило. Такого слу-
жителя Божия нельзя забывать, нужно хранить память о нем людскую. –
После небольшой паузы Нина обращается ко мне.
– А вы не расскажете, как здесь о. Григорий трудился, кого окормлял,
в каких храмах службы вел?
Задачу задала мне Нина… Как объяснить ей ту непростую ситуацию,
в которой оказался иеромонах, гражданин Украины, имеющий вид на жи-
тельство в Беларуси и проживающий без каких-либо прав в России? Не
должен же я ей рассказывать, как приходилось ему добывать пропитание
ловлей рыбы, случайной работой, огородом! Как отказали ему в местном
храме участвовать в службах, причем, на законном основании – не росси-
янин… Как тяжело было ему жить вне Церкви, вне служб и проповедей,
вне окормления верующих (не считая, конечно, меня, его друга и одновре-
менно ученика-послушника)… Какая трагедия в связи с этим разыгрыва-
лась в его познавшей Бога душе… Поэтому отвечаю кратко, стараясь в
этой краткости дать почувствовать им, преданным его прихожанкам, что
пастырь их прожил здесь, в Холмогорках нелегкий – и материально, и
духовно – год.
– Знаете, Нина и Таня, о. Григорию здесь пришлось много отдавать
времени на уход за мамой, на огородные дела. А участию в здешней цер-
ковной жизни мешало его положение не россиянина. Мне посчастливи-
лось в это время быть с ним в близких, дружеских отношениях. У меня
перед встречей с о. Григорием окончила земную жизнь любимая моя суп-
руга, и знакомство с ним (конечно, не случайное) было для меня, как при-
падение к чистому источнику, дающему силы пережить трагедию потери.
Пример его девственности, преодолевающей непростые искушения для
сорокалетнего мужчины, мужество борьбы с собою (о борьбе этой он мне
говорил в откровенных беседах-поучениях), врожденное смирение и кро-
тость, доброта и незлобие, любовь ко всем людям (свидетелем такой люб-
ви я был не раз) – все это притягивало, вызывало стремление быть похо-
жим на него, глушило тоску-печаль моей утраты, укрепляло веру мою. И,
261
необыкновенная удача! – о. Григорий сам раскрылся мне душою… На-
верное, я единственный из людей, кому он поведал о своих трудностях
здесь, в Холмогорках, да и вообще о самом интимном. Мне, стоящему на
много ступеней дальше от Господа, он доверял сокровенное!
Я сейчас пишу роман о грешнике, осознавшем свои грехи и покаяв-
шемся, но находящемся в начале пути к Истине… И не могу не взять за
прототип о. Григория, как одного из важных действующих лиц в станов-
лении этого грешника на путь праведный. Собственно, он даже не один из
героев, а как посланник Божий, стоящий выше других действующих лиц.
Он – пример и живущим на земле в это время, и ушедшим с нее.
Вижу, женщины поняли, что я хотел сказать. А то, что в романе пока-
жу светлый образ о. Григория, обрадовало их необыкновенно; Нина это
выразила так.
– Замечательно, что напишете о батюшке, о нашем отце духовном!
Особенно хорошо будет, если в романе будут описаны ваши откровенные
беседы с батюшкой. Пишите быстрее, мы вам поможем издать книгу. Ведь
это святой человек! Не знаю, говорил ли он вам, что ему дана была Госпо-
дом способность изгонять бесов из людей? А это очень серьезное дело,
вы, наверное, знаете.
Да, я знаю, что экзорцизм (так называют практику изгнания злых ду-
хов) – дар Божий, требующий высокой духовной чистоты от выполняю-
щих это действо. И опасен для него – ведь бесы мстительны, могут на-
слать болезнь на пастыря, или еще как-то отомстить.
Женщины показывают нам с Зиной фотографии, на них о. Григорий
беседует с прихожанами в церковном дворе, стоит на фоне храма. Потом
они дарят нам иконки Божией Матери с благословением Митрополита
Минского и Слуцкого Филарета, Патриаршего Экзарха всея Беларуси. И
иконки святого праведного Иоанна Кормянского, нетленные останки ко-
торого и хранятся в Кормянском храме, недалеко от родины моего отца; в
этом храме и вел службы о Григорий. У меня слезы на глазах, вызываю-
щие удивление собеседников. А мне вспоминается моя боль – отчаяние
после разъединения славянских народов в 1991-м. Она особенно сильна
была после двухгодичных моих поездок в Беларусь, Украину и домой, в
Россию. Поездки эти как бы объединяли три народа в выполнении укра-
инского заказа на разработку сложного оптического прибора для «обо-
ронки». В то время душа моя насыщалась славянским духом и каждая из
славянских кровей моих дышала поочередно пьянящим воздухом: то ук-
раинским, то белорусским, то домашним – российским. И, вот, после раз-
вала СССР, болезненного разъединения славянских народов и возрожде-
ния духовной России из обломков перестройки, после начавшегося пре-
262
ображения меня самого из «ветхого человека» – эти нити нового едине-
ния с Беларусью (да и с Украиной, ведь о. Григорий по рождению украи-
нец и одно время служил в украинском храме); только теперь духовного,
православного, на уровне Божием… Да, наверное, единство на этом уров-
не и есть та единственная основа для возможного будущего объединения
славян; вспоминаются высказывания (приведенные в книге архимандри-
та сербского Иустина (Поповича), нашего пророка, апостола, мученика
Ф.М.Достоевского: формула русской и славянской будущности – Право-
славие и православное дело. Достоевский уверен: «Величайшее из вели-
чайших назначений, уже осознанных русскими в своем будущем, есть на-
значение общечеловеческое, есть общеслужение человечеству – не толь-
ко России, не общеславянству только, но всечеловечеству». И иконка свя-
того праведного И. Кормянского, которую я прикреплю рядом с нашим
приливским святым Павлом, и к которой буду обращаться в молитвах, –
послужит мне символом новой, духовной связи… Как и то, что ты – бело-
руска по папе…
– Приезжайте к нам в Корму, привозите книгу свою, когда окончите, –
приглашение Нины и Тани как бы знамение этой связи: «Вот тебе и объе-
динительная суть Православия».
Пришлось расстаться с Петром… Какая-то нездоровая энергия его,
направленная, как он говорит, «на любовь» (а, по-моему, попросту не ог-
раничиваемое волей стремление к женщинам) стала меня не только удив-
лять и возмущать, но и пугать. Во время очередного рассказа о новой влюб-
ленности пришлось обратить его внимание на возможную природу такой
активности.
– Петр, – начал я мягко, внутренне переживая предстоящую потерю
друга и не желая свести разговор к телефонному скандалу, – тебе не ка-
жется, что эта энергия твоя – сомнительного свойства. – Петр прерывает
меня непривычно для него резко.
– Хочешь сказать, она от лукавого! Но я чувствую себя полным жиз-
ни, а в присутствии женщин душа моя поет от восторга!
– Петр, мой интерес к женщинам тоже не пропал, ведь это один из
самых сильных инстинктов, заложенных в человеке. И, когда он разыгры-
вается во мне, спешу подавить его, чувствую греховность свою и испове-
дуюсь в Церкви, понимая, что это – грех. Не призываю тебя следовать
моему примеру и подавлять этот инстинкт напрочь – такой удел я выбрал
сам. Но и бездумно следовать ему, как ты, христианину недопустимо.
Петр «убивает» меня наповал, оправдываясь.
– Но я же каждое утро молюсь, каюсь, прошу Господа помочь мне не
грешить.
263
Да, видно сейчас повернуть Петра на путь праведный мне не по си-
лам, не хватит ни глубины убеждения, ни благодати Божией во мне: само-
му еще многое нужно побороть в себе ценою немалых усилий.
– Да кому нужны такие твои молитвы, если ты не пытаешься бороть-
ся со своей плотью! Да хотя бы исповедывался и причащался в храме. –
Успокоившись, говорю о главном. – Знаешь, нам лучше расстаться… Со-
ветую тебе, как желающий добра: подумай, откуда в тебе эта энергия, раз-
берись, к чему стремится душа твоя. И, коль хочется тебе продолжения
радостей житейских, найди подругу для жизни семейной, земной…
Петр подавленно – это я чувствую даже по телефону – молчит. Потом
спрашивает.
– Но можно, я буду иногда звонить тебе, чтобы об жизни поговорить,
обменяться мыслями…
– Нет, Петя, лучше не надо. Тебе нужно пожить в кругу своих стрем-
лений, прийти самому к желанию совершенствования – через посещение
Церкви, покаяние, причастие, чтение Закона Божия, катехизиса, Псалты-
ри, регулярного чтения Священного Писания, трудов отцов Церкви. И тогда
Господь сведет нас, и мы будем рассуждать одинаково, и понимать одина-
ково смысл жизни… Тогда появится и смысл общения…
Конечно, грустно… Конечно, обидно… Хотелось бы с Петром остав-
шиеся земные дни быть вместе, как с единомышленником, как с братом
во Христе… Но, видит Господь, нет у нас с ним сейчас общего пути. Мо-
жет, появится… Ведь и я после крещения не сразу, и не без помощи Божи-
ей, обратился к Истине. Правда, у меня был намного больший запас вре-
мени, чем у него…
Грусть расставанья с Петром залечиваю молитвами к блаженному
Павлу и праведному Иоанну Кормянскому – один святой российский, дру-
гой – белорусский. А молитва одинакова:
«Моли Бога о всех наших, белорусских, вятско-уральских и приливс-
ких…». И снова мысль о духовном единстве славян – в голове. А разве
наше с тобою общение и в земной, и – теперь – в небесной жизни не оли-
цетворяет единения, и реального, и духовного, славян? У тебя смешалась
белорусская и русская (вятская) кровь; у меня – тоже белорусская и рус-
ская, украинская, да еще и греческая, тоже связанная с Православием: ведь
от Византии Святая Русь получила эстафету нашей Христовой веры. Вот
и получается: в том, что Господь послал мне тебя в сопутницы, есть скры-
тый мистический смысл… В одной из посвященных тебе песен такие слова.
Белорусы мы с тобой по отцам,
и славяне мы с тобой по матерям.
Православные мы. Православные мы.
Православные.
264
Господь дает мне возможность еще продвинуться по пути познания
сути происходящего на земле. Значит, считает меня готовым к этому не-
простому знанию, которое требует мудрого к нему отношения и правиль-
ного, христианского применения… Этот новый шаг познания начинается
у моего «родного» Свято-Никольского храма, у которого мы, прихожане,
убираем мусор, ровняем дорожки, срезаем высокую траву – сегодня наш
«субботник» перед приближающимися праздниками – Пасхой. Я работаю
в паре с бородатым коренастым братом: он срезает траву, снимает слой
накопившейся у бордюра грязи, а я перебрасываю все это в кучу, которую
вывезут машиной. Мы работаем со стороны спуска в рыбзавод, в начале
спуска – угловая усадьба, в маленьком флигельке которой мы когда-то
жили… Свято-Никольский храм, тогда – Никольская церковь, был еще
действующим…
Свято-Никольский храм… Мне кажется, всю свою грешную жизнь,
шел я к нему. А, значит, Господи, – к тебе… Война… После возвращения
с Украины, куда маму с братом и со мною гестапо послало на строитель-
ство укрепрайона, по доносу одного из жильцов двора, мы находим жилье
в двухэтажном доме у мясокомбината. На первом этаже – немецкий штаб,
во дворе полно машин и солдат, а дом – мишень для наших летчиков и
артиллеристов, ведь линия фронта рядом. Мама с братом Виталиком (он
на пять лет старше меня) пропадают на рынке: нужно заработать на еду,
ведь нет ни работы, ни денег, ни вещей, которые уже обменяла мама на
продукты в ближних селах. Мы с бабушкой остаемся дома. И когда рядом
с домом раздается череда взрывов, бабушка становится на колени и чита-
ет «Отче наш». Я, пятилетний мальчуган, молюсь вместе с нею. С тех пор
эту великую молитву, подаренную людям Самим Спасителем, помню наи-
зусть…
То, первое прикосновение Божией благодати заглушается со време-
нем безбожной советской действительностью: вступление в пионеры и в
комсомол, атеистические философские науки в техникуме и институте,
атмосфера безбожия, преследование за посещение храма и участие в об-
рядах. Но Господь не оставляет меня Своею милостью, приглашает заду-
маться о вере, о Церкви… После возвращения отца с войны мы снимаем
флигелек как раз в этой самой усадьбе, которую я могу сейчас рассмот-
реть в минуты передышки.
Храм уже тогда занимал мое воображение. Мы, подростки, иногда
заходили внутрь храма, неверующие, некрещеные, но чувствующие ду-
шою какую-то непостижимую и притягательную тайну в убранстве хра-
ма, в торжественности и строгости богослужения…
Третье прикосновение Божией благодати происходит через блажен-
265
ного святого Павла, когда нам пришлось сменить жилье и снять квартиру
по Тургеневскому переулку. Оказалось, рядом двор, где жил и умер в кон-
це 19-го века старец Павел. Сейчас я узнал и прочел многое о нем. О том
периоде моего прикосновения к Божественной тайне я рассказывал Петру
во время посещения этого святого дворика.
Потом, после окончания института, была работа на Урале, счастье
встречи с тобой, наша свадьба и возвращение всей семьей (ты беременна
Ильей) в Приливск. И, благодаря – незабвенной памяти – Тамаре Иванов-
не, – следующее важнейшее в моей жизни событие – крещение мое и
Ильи… Впрочем, думаю, – это было уже следствием другого звездного
события, когда Господь послал мне тебя в сопутницы-помощницы…
И снова длинный, в десятки лет, период мирской, без Церкви, жизни
– семья, работа, наука. Но что-то происходит в душе, она мечется в поис-
ках Истины. Начинаю писать стихи, в них размышления о любви, добре,
вечности, о смысле жизни. И первые, еще неосознанные упоминания о
душе, о вере, о Боге. Потом – жизненные трудности перестройки, с одной
стороны, и появившаяся свобода вероисповедания; они вызывают жела-
ние раздумывать о религии, читать о ней. Из всех религий выбираю Пра-
вославие, ведь я крещен в нем. И – перелом в душе моей после ухода
твоего из земной жизни, и уже осмысленное посещение храма, храма Свя-
то-Никольского. Хотя есть храмы и поближе к моему дому. Но ведь это
храм моего детства, восстановленный трудами наших подвижников! И в
нем – святый мощи святого Павла, канонизированного, как блаженного
святого угодника Божия. И моего молитвенного покровителя…
– Вот и мы приложили руку к украшению любимого храма, – как бы
угадав мои мысли, замечает напарник, – я, почитай, уже лет пятнадцать в
нем молюсь.
– А я совсем недавно начал ходить, еще двух лет не прошло. Но знаю
этот храм с детства, еще до Хрущевской кампании по закрытию храмов.
– Зато сейчас много новых храмов открывается, оживает православ-
ная Русь.
– Да, но вот, например, автор одной книги, – называю автора и книгу,
утверждает, что в этом процессе есть и оборотная сторона: приближает он
нас к последним временам, когда храмов много, а многие из них уже и не
православные… И ссылается на известных подвижников и святых.
– Ну, до последних времен еще далеко. Будем молиться, так и не ско-
ро наступят. Автора этого читал, тревога его не напрасна. И путь этот, к
антихристу, начался давно, еще до появления Господа нашего, Иисуса
Христа, на земле. Вы не читали книгу Сергея Нилуса «Близ есть при две-
рех»?
266
– Нет, не читал.
– А о «Протоколах собраний сионских мудрецов» слышали что-ни-
будь?
– Слышать слышал, но не читал.
– Сергей Нилус приводит их в своей книге. Очень рекомендую, про-
чтите эту книгу, она вам откроет глаза на многое. Только, прочитав, не
озлобляйтесь. Помните, все делается по воле Божией…
Взяв книгу Нилуса, стал сразу читать сами «Протоколы», чтобы со-
ставить свое мнение о них. Содержание, идеи и мысли, там изложенные,
оглушили своей четкостью, жестоким рационализмом и исполняемостью
«протокольных» планов, чему и я свидетель…
Читатели могут сами изучить книгу Нилуса, нашего замечательного
российского православного писателя, выпустившего несколько томов со-
чинений о Серафиме Саровском и других наших праведниках. Не дове-
рять ему оснований у меня лично нет, несмотря на фантастичность приве-
денных им материалов и сведений. В том числе и тому, что «Протоколы»
были тайно добыты из книги протоколов первого Сионского конгресса в
Базеле в 1897 году. Они подписаны Сионскими представителями 33-й,
высшей степени посвящения, а хранились в Сионской Главной канцеля-
рии, находившейся тогда во Франции. И тому, что все началось давно, до
рождества Христова, когда часть евреев принялакаббалу – учение и обря-
ды черной магии. А приняли ее от халдеев – сабеистов, потомков Хама
(неправедный сын Ноя), которые, по мнению магов каббалы, унаследова-
ли ее от сынов Каина. Тем самым, принявшиекаббалу стали орудием сата-
ны. И распятие Христа стало для них вторым первородным грехом. Сата-
нинские основы этого учения приняло и масонство. Появился инструмент
борьбы против Бога. И, тоже до рождения Христа, за 929 лет, Соломоном
и другими иудейскими мудрецами был «замышлен в теории» политичес-
кий план мирного завоевания для Сиона всего мира. Для завоевания ис-
пользуется мудрость символического змия, главой которого является пра-
вительство тайное, скрытое ото всех. Змий проникает в основные струк-
туры встречающихся государств и разлагает их конституционным либе-
рализмом, экономическим расстройством, подрывом моральных устоев.
И все же приведу некоторые ключевые принципы, заложенные в «Про-
токолах». Прежде всего, в основу всего ставится власть и золото. «Жду-
щим» завоевания мира (а, значит, прихода антихриста) вменено манить
«гоев» (христиан и всех неевреев) политической свободой, которая есть
идея, а не факт. Тем самым, рушить государства, единоначально управля-
емые (монархия, к примеру, заменяется демократической республикой), с
помощью капитала завоевывать каждую страну (помните движение змия?).
267
Идти к цели в связке с масонством, и такая власть непобедима, т.к. являет-
ся незримой – пока не укрепится и не лишит всех шансов ее подточить.
Еще принцип – результаты оправдывают средства (!), сила и лицемерие
(!), не останавливаться перед подкупом, обманом, предательством для до-
стижения цели – мирового господства (!).
Ох, Господи, дай перевести дух! На этом можно было бы и остано-
виться, но нет, дорогой читатель, не могу не передать тебе смысла даль-
нейших положений этого документа, каждое из которых потрясает душу,
вызывает ощущение, что не дело это рук человеческих, а самого против-
ника Бога и его слуг… «Протоколы» не скрывают, что только самодержа-
вие и деспотизм позволяют цивилизованно управлять народами и против
этого направлена деятельность «ждущих». И все здесь годится: и поощре-
ние пьянства и разврата, и террор. А как приманка – слова «Свобода, ра-
венство и братство» (а это противоречит установлению Божиему «у всех
келии разные»!), забрасываемые «гоям», хотя в природе нет таких поня-
тий, как категорий…
Как созвучны планы, мысли и достижения «ждущих» с фактами из
книги автора, описавшего планы и цели глобализации! Да и с действи-
тельностью, будь она в прошлом или в настоящем. А ведь «Протоколы»
обнаружены (а начали составляться задолго до опубликования С. Нилу-
сом) еще в конце 19-го века. И перенесение борьбы на экономическую
почву, где «ждущие» непобедимы; и использование для растления «гоев»
таких учений, как дарвинизм, марксизм, ницшеанство. И использование
прессы, как мощного орудия управления государством, которая уже тогда,
по мнению мудрецов, завоевана «ждущими». И признание в том, что «жду-
щие» заинтересованы в вырождении «гоев», для чего и применяют мето-
ды втягивания их в ряды коммунистов, социалистов, анархистов (а теперь
еще и террористов – примеч. автора). И создание экономических кризи-
сов (мудрецы говорят – золото уже в руках у «ждущих»), и устройство
бунтов, революций, переворотов. Мудрецы признаются, что Французская
революция делалась «ждущими», тайна ее подготовки известна только им.
Можно полагать, что и восстание декабристов (среди которых были масо-
ны), и революции 1905 и 1917 года делались по сценарию «ждущих». Да
это и подтверждается появившимися, ранее скрываемыми, фактами, до-
кументальными фильмами, документами.
Следующий принцип касается и нас, верующих: готовить Царя – дес-
пота сионской крови, для чего, в союзе с масонами (или, скорее, управляя
их движением) подорвать веру, вырвать из умов «гоев» сам принцип Бо-
жества и Духа, заменить их голой экономикой, материальными потребно-
стями. А централизация власти в виде Сверхправительства («руки его бу-
268
дут протянуты во все страны, как клещи, и покорят все народы») – разве
не реализованная наполовину сейчас, в начале 21-го века идея? Предус-
мотрен у мудрецов и кадровый вопрос: для исполнения задуманного гото-
вить исполнителей в своих особых школах, этаких сотрудников-гениев,
но не «гоев». Они должны, видимо, быть в составе сверхправительства и
в его огромном окружении – экономисты, банкиры, промышленники, мил-
лионеры. А утверждение мудрецов, что орудием для государственных пе-
реворотов станет голосование, сразу соотносится с нынешними события-
ми в Украине, Грузии, Ираке… Страшным намерением звучат слова «Про-
токолов» о необходимости сломать значение «гоевской» семьи (а ведь се-
мья – это «малая Церковь»), ее воспитательную, духовную роль. Не слу-
чайно в планах «глобалистов» нынешних – лишение простых людей се-
мьи, родины. А либерализм, ядом которого «ждущим» уже тогда удалось
заразить некоторые государства, от которого родились конституционные
государства? Конституции же, по мнению мудрецов, – школа раздора, раз-
лада, споров, несогласий, бесплодных партийных агитаций и тенденций.
Благодаря либерализму и конституции уже тогда появились «дети респуб-
ликанской эры» – государства, в которых правители заменены («ждущи-
ми») президентами, утверждающими и распускающими парламент. Муд-
рецы планируют в итоге перейти к изъятию всякой конституции и призна-
нию всемирного самодержца (читай – антихриста). А признание его, по
мнению мудрецов, нужно инициировать разладом, враждою, борьбою,
ненавистью, даже мученичеством, голодом, прививкой болезней, нуждою
в среде «гоев». Свою позицию по отношению ко всем «не ждущим» муд-
рецы определяют так: «гои» – баранье стадо, а мы для них – волки». Учи-
тывая рассеянность племени «ждущих» и было создано тайное масонство,
его не знают даже «гои», привлеченные в показную армию масонских лож,
для отвода глаз. Планируется приобретение мировым правительством боль-
шинства средств массовой информации, в прессе – масонская солидар-
ность, все связаны тайной. Беспокойных «гоев» – отвлекать от политики
увеселениями, забавами, страстями, народными домами, конкурсами, иг-
рами (как соответствуют планы мудрецов и нынешнему положению ве-
щей в России!). О религии мудрецы говорят особо: когда «ждущие» воца-
рятся, не нужна никакая религия кроме ихней – о едином боге (имеется в
виду сатана). Поэтому нужно разрушить все религии, в переходный пери-
од пусть будут и атеисты. Противящихся своему воцарению «ждущие»
будут казнить, послуживших им «гоев» – сошлют в дальние страны. Муд-
рецы уверены в достижении конечной цели, ведь способность мышления,
выдающийся ум даны им Богом и предназначено им править миром. И
царь израильский, избранник Божий от семени Давида, станет патриар-
269
хом мира – так считают мудрецы. Что касается христианской религии,
под нее «ждущими» заложении мина в виде свободы совести (о такой «сво-
боде» рассказано в книге о глобализации, которую я анализировал ранее).
Храмы мудрецы обещают не трогать (во всяком случае, открыто), пока не
воспитают молодежь в переходной, а потом в своей вере. В новом госу-
дарстве – царстве мировом, введут вместо валюты золотом валюту сто-
имости рабочей силы, тогда же можно уничтожить фондовые биржи и
другие финансовые институты…
Голова идет кругом… Не могу сосредоточиться ни на одной мысли…
Господи, зачем Ты даешь мне эти знания? Верю – так надо, раз на то Твоя
воля. Но что я должен делать с узнанным, с этим набором зла? Наверное,
чтобы познать Истину, понять в свете этой Истины события нынешние,
прошедшие в недавнем прошлом при моей жизни, и не только моей… Не
скрою, желание понять, разобраться в смысле происходящих событий
живет во мне давно. Еще лет двадцать назад, начиная роман о маминой
жизни, о революции семнадцатого года, пытался понять и объяснить чи-
тателю, за что, по чьей вине прожила она нелегкую, полную грозных со-
бытий жизнь (революция, гражданская война, Великая Отечественная вой-
на, разруха, голод, мизерная пенсия, трудное житье в старости). Но понял,
что мне нечего сказать будущему читателю – не смогу ответить на постав-
ленные вопросы. На 50-й странице роман был прерван. И только вера,
этот ключ к Истине, стала мне Ее приоткрывать. Правильнее, – Ты, Госпо-
ди, по моей вере. Но, получив такой сногсшибательный ответ на многие
вопросы, не в состоянии мыслить, делать выводы. Как?! Избранный на-
род, первым познавший Бога и взрастивший Деву Марию, в котором про-
явился Сам Господь, уже до прихода Спасителя, в лице своих вождей и
иерархов, стал орудием сатаны и ведет человечество к приходу антихрис-
та?! Но ведь не только «Протоколы» и книга С. Нилуса, – история и собы-
тия, свидетель которым я сам, убеждают в этом. Да и объясняют многое, в
моей жизни в том числе! Господь помогает мне разобраться до конца, при-
чем, очень скоро…
Прекрасное августовское утро, праздник Преображения Господнего.
Я в Свято-Никольском храме.
После литургии служба прерывается для освящения фруктов и меда –
яблочный Спас! Мне выпадает место в углу, откуда: слева – храм, а прямо
– «кусочек детства дорогого», угловой двор, где мы снимали флигель; тог-
да и произошло мое первое знакомство с внутренним убранством право-
славного храма; об этом мною рассказано ранее. Зеленый ковер травы у
стены храма, спуск в рыбзавод, родной и близкий, до конца дней моих,
дом детства – все это сливается в восторженное, но и ностальгически гру-
270
стное чувство преклонения перед красотою творения Божия, и сожале-
ния, что времена детства прошли и никогда не вернутся, как и все времен-
ное… Вот уже рядом со мною отец Виктор, мой духовный наставник, он с
улыбкой обильно обрызгивает меня и мои яблоки святой водой. Она попа-
дает мне на лицо и обжигает святою благодатью, в душе рождается и стре-
мительно растет желание славить тебя, Господи. И я почти кричу, утирая
лицо ладонью: «Слава Тебе, Господи, слава!». И тут же слышу негромкое.
– Поистине благодать Божия сошла на христианина.
Оборачиваюсь: рядом со мною, через человека, – мужчина с которым
мы работали на уборке территории у храма, и который посоветовал мне
прочитать книгу Нилуса. После освящения и окончания службы мы идем
к остановке трамвая вместе.
– Давайте познакомимся толком. Меня зовут Петр (надо же, и снова –
Петр!). Удалось вам почитать Нилуса?
– Да, вы знаете, прочитал рекомендованную вами книгу. Поразила
она меня несказанно, появилось много вопросов. Но главное, что не укла-
дывается в голове: как совместить в одном народе, избранном Богом, и
заслугу в проявлении на земле Спасителя, и стремление завоевать земной
мир при помощи антихриста?
– Но ведь вы уже заметили, что все в мире построено на противоре-
чиях. Так и здесь: народ, первый познавший Бога и ждавший Спасителя,
своей духовной мечте сразу же противопоставил свою земную, прими-
тивную мечту – добиться могущества земного в отместку за долгие годы
порабощения другими народами. Когда я говорю «народ», то имею в виду
определенную часть его. Возьмите иудейских апостолов и тут же – иудей-
ские фарисеи, неслучайно названные Иисусом Христом «сборищем сата-
нинским». Т.е. часть иудеев стала исповедывать сатану, приняв на воору-
жение каббалу еще до первого пришествия Христа. Она-то и исполняет
планы мудрецов, готовит человечество к приходу антихриста. Мы, право-
славные, молимся за спасение мира, за провал дел сатанинских. Но мы
молимся и за другое: «чаю воскресения мертвых и жизни будущего века».
А воскресение мертвых должно следовать за царствованием антихрис-
та… Вот вам еще противоречие, касающееся еврейского народа.
Петр прощается, подошел его трамвай.
– Мы еще увидимся с вами? – спрашиваю с надеждою: уж больно
заинтересовал меня третий Петр.
– К сожалению, нет. По совету духовного отца, и по своему стремле-
нию ухожу в монастырь. Я, знаете, начал рисовать иконы, духовные отцы
оценивают их высоко. Буду молиться и писать… Прощайте, спаси вас Гос-
поди!
271
Крепкое рукопожатие, христианское объятие, и я теряю третьего Пет-
ра, только начав общаться с ним. Если первому Петру мне должно было
помочь в быту, второго повести к крещению, то третий мог бы повести
меня к Тебе, Господи. Но такова воля Твоя, чтобы получив толчок от этого
Петра к размышлению, додумать самому… В трамвае «перевариваю» все
сказанное Петром. Что он говорил о единой армии антихристовой? Что
она объединяет и наследников сионских мудрецов – в первую очередь, и
масонские организации, разбросанные по всему миру. И сторонников гло-
бализма и клеймения, и проповедников «единой» религии, скрывающих
свои истинные цели под маркой экуменизма (т.е. вселенскости, которой
воистину обладает только Православная Церковь, вера во Христа-Богоче-
ловека)…
– Да и все отпадшие от христианства православного религии, секты,
многие из которых рядятся в одежды христианские. И, конечно же, все
разновидности антихристианской философии: кабалисты, оккультисты,
теософы, мартинисты, спиритисты, палладисты-люцефиристы, и прочая.
Что касается экуменизма, то советую вам прочесть работу архимандритов
Серафима и Сергия «Почему православному христианину нельзя быть
экуменистом». Смелая и нужная книга! Ведь и многие из верующих не в
состоянии разобраться в том, что ВСЦ (всемирный совет церквей) – ору-
дие второго «щупальца» спрута под названием «глобализм», и цель его
есть подрыв Православия и подмена (постепенная!) его «единой» сата-
нинской религией. Например, для начала оставить из всех таинств только
крещение и Евхаристию. В своем стремлении экуменисты братаются с
масонами, глобалистами и вместе с ожидающими прихода «мессии» –
антихриста предлагают людям земное царство вместо того, которое гото-
вит для праведных Господь. Да что я вам рассказываю, вы все прочтете в
этой книге. А в работе Г. Алексеева «Римо – католичество и экуменизм»
узнаете, как далеко папизм отбросил католичество от Богочеловека, при-
знающее безгрешность папы и призывающее к объединению Правосла-
вия, иудаизма и мусульманства в решениях Ватиканских Соборов. Чув-
ствуете, как эта позиция близка к экуменизму?
– Какое же место занимают во всем этом революционеры, социалис-
ты, коммунисты?
– Они исполняют свою роль в общем движении змия, о котором – в
книге Нилуса. А цель та же, что и у всех богоборцев – ликвидация само-
державных государств, замена их республиками, т.е. все – по сценарию
сионских мудрецов. Причем, часто они, революционеры, даже не пони-
мают своей жалкой роли, и кто ими руководит, искренне считая, что несут
свободу угнетенным и счастливую жизнь народам. А потом топят эти на-
272
роды в крови. Так было и с французскими, и российскими революционе-
рами. Несчастные люди, забывшие Бога!
Восстанавливая наш разговор с Петром, вспоминаю возмущение од-
ного знакомого коммуниста, человека отзывчивого, неглупого, высокооб-
разованного. С каким упоением он ругал «этих дерьмократов-глобалис-
тов», поносил евреев – врагов России. Не понимая, что сам оказался в
компании «ждущих» антихриста, исходя расовой, подобно нацистской,
ненавистью ко всему еврейскому народу… Вот уж, поистине насмешка
лукавого, играющего на чувствах грешного человека…
И это – последние штрихи к пониманию происходящего во вселен-
ной, в видимом и невидимом мире; вот и смысл, и цель всего созданного
ясны благодаря тебе, Господи. Только вера в Тебя, приближение к Истине
дала мне настоящее знание, только из него исходя имею право писать свою
книгу и призывать читателя к свету, к добру, к Любви – Богу… А Истина
вписывается в великую схему Божьего домостроительства, в котором толь-
ко и может найти человек абсолютную логику, смысл жизни и свое место
во временном земном и в невидимом, – Царствии Небесном, – мире… И
можно сколько угодно спорить, «последние времена» у нас сейчас, или
нет, но ясно одно: планета Земля, а с нею все человечество движется к
великим и страшным событиям – воцарению, недолгому, антихриста, вто-
рому пришествию Христа, воскресению мертвых, Страшному Суду и
жизни будущего века… Отодвинуть (но только отодвинуть, не убрать!)
предстоящие нам стадии домостроительства Господнего можем лишь ве-
рой и усиленными, искренними молитвами…
Попробуем, уважаемый читатель, еще раз вместе представить вели-
чественную картину событий, которые уже произошли и еще произойдут
в созданном Святой Троицей мире. Картина эта вытекает из объяснения
смысла жизни человека, смысла существования всего сотворенного и
объясняется пророками, апостолами, православными святыми и филосо-
фами, как абсолютная, подтверждаемая исторически и не подлежащая
сомнению Истина. Это и есть Божие домостроительство, задуманное из-
вечно и осуществляемое Создателем с целью спасения грешного челове-
чества. Напомним себе кратко, схематично его последовательность, вклю-
чая и предшествующие домостроительству события.
– сотворение Богом ангелов, бестелесных духовных существ;
– бунт части ангелов против Бога, во главе с одним из серафимов (са-
таны), война ангелов, во главе с Архангелом Михаилом, против падших
духов и изгнание их в преисподнюю;
– сотворение Создателем вселенной, земли, растительного и живот-
ного мира;
273
– наконец, появление венца Божьего творения – человека, существа,
созданного «по образу и подобию» Божию, совершенного и бессмертно-
го, сочетающего в себе и материальное тело, и дух; «общий Завет» Бога и
человека;
– грехопадение первых людей, изгнание их из рая, лишение бессмер-
тия и требование Создателя – добывать пищу «в поте лица своего»; раз-
вращение людей и увеличение ими греха; потоп и сохранение праведного
Ноя на земле;
– благодаря Своей любви к человеку, пусть и грешному, Создатель
заключает частный Завет с избранным, ведущим родословную от Сифа,
еврейским народом, который должен подготовить воплощение на земле
Спасителя – Бога Слова;
– ключевой, решающий в Божьем домостроительстве момент – воп-
лощение от Духа Святого и Марии Девы Сына Божьего, Сына Человечес-
кого Иисуса Христа, давшего людям «Новый Завет» – путь к спасению
для каждого человека; своей крестной смертью победившего дьявола в
аду и саму смерть, воскресшего и вознесенного к Богу-Отцу; создавшего
Церковь – конечную цель домостроительства, главой которого является
Он Сам, а Телом – все истинные христиане, праотцы, пророки, апостолы,
святые, мученики за Христа;
–оскудение веры и любви на земле; приход антихриста, его ужасное,
но недолгое правление, жестокое испытание для верных Христу право-
славных христиан;
– второе пришествие Спасителя во славе, победа Его над сатаной,
низвержение сатаны и его приспешников в ад;
– конец этого света, воскресение мертвых, Страшный суд;
– вечное блаженство с Господом бессмертных членов Церкви торже-
ствующей, и вечное мучение грешников.
Такова последовательность Божьего домостроительства. А конечный
его этап и цель – создание Церкви торжествующей, членами которой яв-
ляются совершенные существа, но прошедшие достойно временную зем-
ную жизнь, полную грехов и соблазнов, сумевшие стать святыми. Кото-
рые, по словам отцов Церкви, выше ангелов, имеют в отличие от них,
духовное тело, аналогичное их земному по форме, и сочетают в себе пол-
ноту жизни – небесной и земной.
Вот она, великая цель божьего домостроительства – соединение Не-
бесного и земного, которое произошло сначала в Богочеловеке, а потом и
в его последователях! Все – и вселенная, и небо, и планеты, и звезды, и
все на земле работает на него: только надо обратиться к Заповедям Хрис-
товым, наполниться любовью, лежащей в основе их, последовать приме-
274
ру Богочеловека. Ведь Он своей недолгой жизнью на земле показал, ка-
ким должен быть человек, чтобы стать бессмертным и счастливым. Не
случайно живет во мне великая благодарность к Господу (выражаемая в
молитвах) за мое проявление на земле – этот бесценный шанс стать мне,
твари, подобным Богу, как члену Церкви торжествующей; за возможность
пережить все стадии временной человеческой жизни, этого чудотворения,
этой составляющей полноты жизни. За то, что для улучшения моей гре-
ховной натуры послал сопутницей-помощницей тебя, единственная, лю-
бимая и незабвенная жена моя…
Теперь и картина происходившего и происходящего в наше время на
земле предстала во всей своей полноте. События, очевидцем которых до-
велось и мне стать, со всей очевидностью подтверждают исполнение на-
меченных в «Протоколах» планов. В России «ждущие», которые «свали-
ли» самодержавие через две революции, провоцируют народ на разлом
СССР и богоборческого коммунистического режима, т.е. совершают доб-
рое, угодное Богу дело. Но (о хитромудрость «отца лжи») совершают во
имя следующего этапа завоевания душ большинства россиян для будуще-
го антихриста! И опять (как и в революциях) – во имя «свободы и демок-
ратии». Оживление веры Православной, восстановление храмов не вхо-
дило в планы «ждущих», но у «лукавого» есть целый набор средств, что-
бы попытаться сломить и Православие – уже упоминаемые масоны, «гло-
балисты», экуменисты, сектанты, псевдохристиане. И мощные средства
печати, СМИ, культуры, оказавшиеся в их руках в ходе перестройки. Вся
эта армия антихристова действует уже не так грубо, как советские бого-
борцы, они планируют приручить верующих к новой «единой» вере, по-
степенно подменяя истинные православные ценности (таинства, апостоль-
ские правила, постановления и каноны Вселенских Соборов, даже Само-
го Спасителя) ложным учением, ложными богослужениями, ложным хри-
стом… Конечно, развитие техники и экономики скорректировало какие-
то детали, изменило методы завоевания мира – вместо «меток», предска-
занных апостолом Иоанном Богословом, – электронные чипы; вместо то-
тального полицейского контроля – мощные компьютеры, учитывающие
всех и вся, и определяющие, кому «ни покупать, ни продавать»; вместо
взрывов метро, планируемых на крайний случай мудрецами – мощная
машина СМИ, экономическое давление, современное оружие, – атомное,
волновое и еще Господь знает какое. Но уже сделанное «ждущими» под-
тверждает реальность выполнения планов «мудрецов» на данном истори-
ческом этапе. И самое страшное достижение – отвращение большинства
людей, особенно молодежи, от Бога, от Спасителя… Но еще раз напоми-
275
наю себе, что эта гениально задуманная «операция», вдохновляемая са-
мим «отцом лжи», вписывается в схему Божьего домостроительство!
И в этой схеме поистине велика и трагична роль еврейского народа,
проявляемая во всей цепочке домостроительства. Народа богоизбранного
«ключевого», – как теперь говорят, – во всей истории человечества. И пока
человек не разберется в этой роли, он будет далек от истины, «ударив-
шись» или в сатанизм, или в антисемитизм и нацизм, или в терроризм.
Поэтому, наверное, дано мне было так часто сталкиваться с представите-
лями этой нации и на работе, и в быту, и в искусстве… И пытаться разоб-
раться в ее роли…
Богоизбранный народ… Его богоизбранность прослеживается осо-
бенно после потопа, когда от праведного Ноева сына Сима (в отличие от
Хама) появляется (от Сала) потомок Евер, родоначальник еврейского на-
рода. Моисей так и называет в «Бытии» Сима отцом сынов Еверовых, здесь
же он входит из общей истории человечества в частную историю сынов
Евера (евреев). Избранность еврейского народа подтверждается даже та-
ким моментом, как близость еврейского языка к первоначальному, до Ва-
вилонского столпотворения; считается, что евреи и не участвовали в стро-
ительстве Вавилонской башни.
А что же мы, славяне? Как далеки мы от избранного народа? Оказы-
вается, славяне – потомки третьего Ноева сына – Иафета, занявшие Евро-
пу и весь Север. А о Иафете сказано: «И да вселится он в шатры Симовы»
(ПС. СХХХ1.13.14 – Ю.Ч.). Шатры – Церковь, сохраняемая в потомстве
Сима и принявшая под кров свой и «в участие наследия своего» (Кол. 1,12
– Ю.Ч.) и язычников, потомков Иафета.
Богоизбранный народ… Немногими своими представителями он че-
рез века проносит верность Единому Богу, заключая с Ним Заветы, обща-
ясь с Ним, воспевая Его, стараясь быть верным Закону, предсказывая при-
ход Спасителя – мессии, обещанного Богом еще Адаму…
И в недрах еврейского народа Божественным Промыслом готовится
приход в мир Спасителя: в длинной цепи поколений растет духовное со-
вершенство всех, причастных к этому великому событию. И, наконец, бла-
гословенная чета Иоаким и Анна дают миру Ту, Которая, благодаря Своей
ангельской чистоте, была удостоена Создателем чести родить Богочело-
века. Ту, Которая стала связью между «умилостивившимся Небом и про-
щеной землей, Которая имела в Себе все человеческое, кроме греха, и все
Небесное, кроме Божественной сущности». Она рождает Сына Челове-
ческого, Он же Сын Божий, Бог Слово, второе Лицо Пресвятой Троицы.
Народ еврейский исполнил Частный Завет, свершил невиданный доселе
на земле подвиг!
276
И в этом же народе, в другой его части, в худшей, происходит обра-
щение к «отцу лжи», принимается от него инструмент для свершения его
дел – каббала. Обращение это – давнее, задолго до прихода Спасителя.
Лукавый «сбивает» эту часть евреев на путь греха, обещая им господство
земное и земного царя иудейского. И никто иной, как он, лукавый, подска-
зывает царю Соломону: начинай готовить план завоевания всего земного
мира. И план «замышляется в теории»… И, возможно, Господь отнял бла-
гословение от Соломона не столько за многоженство и постройку язычес-
ких капищ для жен, сколько за планы покорения мира для антихриста,
которые сейчас и приводятся в исполнение его, Соломона, потомками…
Эта, худшая часть народа, оказавшаяся у власти в годы служения Спаси-
теля, не приняла Его и «Новый завет», и совершила второе великое, но
достойное страшного наказания дело – распятие Христа. Но – помните о
противоречиях? – дело это есть необходимое звено в цепи Божьего домо-
строительства (только через крестную смерть Богочеловека могло прийти
к нам, грешным, спасение…). И его кто-то должен был совершить… Так
же, как и будущий приход антихриста, и новые гонения на верных Хрис-
ту…
Поэтому не давайте себе возгореться ненавистью к еврейскому наро-
ду – ни к худшей, ни, тем более, к лучшей его частям! Не спешите приме-
нять бранные слова «долой жидов!», замышлять «еврейские чистки» по
примеру фашистов! Не забывайте, что этот народ – избранный. он избран
для всех великих дел в Божественной истории человечества – и для славя-
щих Господа, и для грешных, но таких необходимых в исполнении замыс-
ла Божьего…
Вспомните слова апостола Павла, гонимого иудеями, в защиту избран-
ного народа.
«…Неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо и я Израильтянин, от
семени Аврамова, из колена Вениаминова. Не отверг Бог народа Своего,
который Он наперед знал» (Рим. 11, 1-2 – Ю. Ч.). А обращаясь к язычни-
кам, принявшим Христову веру, предупреждает.
«Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви.
Если же некоторые из ветвей отломились (иудеи – прим. авт.), а ты,
дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока мас-
лины,
То не превозносись пред ветвями; если же превозносишься, то вспом-
ни, что Бог силен опять привить их.
Ибо, если ты отсечен от дикой по природе маслины и не по природе
привился к хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к
своей маслине.
277
Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, – чтобы
вы не мечтали о себе, – что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до
времени, пока войдет полное число язычников.
И так весь Израиль спасется, как написано: «придет от Сиона Изба-
витель и отвратит нечестие от Иакова;
И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их». (Рим. 11; 16-18,
23-27 – Ю. Ч.)
Догадываюсь, читатель, – ваш вопрос уже на кончике языка: а надо
ли бороться со «ждущими» и их многочисленной армией? И как бороть-
ся?
Конечно, надо. Но не с «человеками», а с грехом в них. А чем бороть-
ся? Повторяю еще раз: никто не придумал нового после слов Господа: «…
только постом и молитвою». Да еще, – вскрывая дела лукавого, вынося их
из тьмы на свет Божий (ведь грехи – от лукавого)… И, конечно, укрепляя
Церковь Православную. И – трудами на благо России Православной.
Эта борьба, борьба духовная, может отодвинуть приход антихриста.
она поможет, по предсказанию пророка Малахии, обратить во времена
антихриста многих иудеев в Христову веру; и огромная заслуга в этом –
пророка Илии, который будет возвращен из «некоей потаенной области»,
где он находится после вознесения в теле…
Господь посылает мне нового друга – христианина. «Нового» – сказа-
но не совсем правильно: его я знал много лет назад. Это мой первый на-
чальник в электромонтажном управлении, куда был направлен молодой
инженер Геннадий Шестопалов, т.е. я. А управление, – тебе это, любимая,
известно, – находилось в твоей родной Зыряновке.
…Из Екатеринбурга доезжаю до Зыряновки утром, поездом. И попа-
даю на ваш скромный вокзал. На мой вопрос «Как добраться до СМУ-4?»
небольшого роста кряжистый мужчина дает исчерпывающий ответ.
– Перейди на ту сторону «железки», сворачивай налево и шуруй вдоль
полотна, пока не увидишь поселок. Это РТС (ремонтно-тракторная стан-
ция); обойди ее слева, тут новый деревянный забор – это и есть твое СМУ.
– А доехать ничем нельзя?
– Какой тебе доехать! Пешочком, пешочком!
Путь до СМУ показался мне неблизким, впечатление это усиливало
наличие чемодана с вещами. Наконец, вхожу на территорию СМУ, с тру-
дом открыв мощную калитку. Во дворе пара грузовиков, трактор, неболь-
шое строящееся кирпичное здание. И справа – деревянная одноэтажная
постройка, почему-то с двумя входами по торцам. Поставив чемодан у
двери с надписью «Начальник СМУ-4», стучусь. «Входите!» – голос звон-
кий, молодой, но с внутренней низковатой силой. «Вперед!» – мысленно
278
подстегиваю себя и открываю дверь. За мощным двухтумбовым столом,
перед которым стоящий поперек стол со стульями для совещаний, – лет
тридцати, розовощекий, красивый, пышущий внутренней энергией кре-
пыш.
– Шестопалов Геннадий Алексеевич, прибыл к вам после окончания
института на должность мастера.
– Строков Глеб Кириллович, как вы догадались, начальник СМУ. –
Он приподнимается подать мне руку; оказывается невысокого роста, с
сильной, «неинтеллигентской» рукой.
– Рад вашему прибытию, специалисты нужны. У нас мастера почти
все самоучки, мой заместитель имеет только среднее техническое образо-
вание. Так, Сталинградский институт… А сам-то откуда?
– Приливск, Придонская область.
– Да ну! Я ведь сам краснодарский, сосед твой, области рядом. А за-
канчивал институт железнодорожного транспорта в Придонске! А теперь
вот уралец, уже шестой год в Зыряновке. Работал механиком на железной
дороге, потом «по зову партии» оттрубил три года секретарем райкома
комсомола. Теперь здесь, на передовом участке: идет вторая электрифика-
ция, – ведь на Урале, в селах были в основном локомобили. Сейчас задача
– довести электроэнергию до районов, сел, поселков. Так что попадаешь,
Геннадий Алексеевич, в самую гущу событий – наше СМУ электрифици-
рует три района. Для начала потрудишься здесь, в ближних бригадах; тут
сейчас проводится электролиния к подстанции, линия соединит подстан-
цию с соседним райцентром и районом. Еще ведем линию высоковольт-
ную же в свой райцентр.
Разговор прерывается звонким, певучим тенором.
– Глеб Кириллович! Нужна машина, у Иванова бригада стоит, ждут
материалы и указания – проблемы с установкой портальных (усиленных
– прим. автора) опор по обе стороны реки Урги. – Со звонким голосом в
кабинет вбегает невысокий, с лицом татарского типа, светловолосый, где-
то за тридцать лет, мужчина.
– Михаил Ефимович, ты как нельзя кстати! Знакомься – наш новый
мастер, молодой специалист Шестопалов Геннадий Алексеевич. А это –
мой заместитель по технической части, Хомутов Михаил Ефимович, класс-
ный специалист, прошедший путь от монтажника-верхолаза до зама на-
чальника СМУ. – Михаил Ефимович, бери-ка ты молодого специалиста и
езжайте вместе; сразу и начнешь вводить его в курс дела. – И ко мне, – а
вещи пока оставь у меня в кабинете. В конце дня подскочите, а я догово-
рюсь о твоем жилье – наша уборщица хотела взять постояльца.
279
…Постепенно вникая в курс дела, я хорошо познакомился и со Стро-
ковым и с Хомутовым. Оба мне понравились, хотя и характерами различа-
лись. Глеб Кириллович – в меру строгий, не нервный, хорошо владеющий
искусством руководить (сказывался опыт работы секретарем комсомола),
к тому же чуткий к людям. Мне он сразу же пообещал жилье – полдома с
участком: «Но только после женитьбы!». Хомутов же – мягкий, не злой,
как и Строков, но принципиальный, когда дело касается соблюдения тех-
нических требований. И начальник, и зам. помогали мне освоить практи-
ку монтажа, оформление документов – нарядов, актов сдачи работ, и мно-
гое другое. Благодарность им за это я пронес через всю свою жизнь, но
приезжая с тобою в Зыряновку, как-то не находил времени встретиться с
ними, посидеть, поговорить. В последний приезд наш узнал только, что
Хомутова не стало…
И вот недавно в письме Настя, с которой мы продолжаем переписы-
ваться после ухода из земной жизни Васи и тебя, между прочим сообщает
мне, что Строков на пенсии, живет в райцентре, стал верующим и ходит в
тот храм, в котором мы с Ильей крестились много лет назад! Незамедли-
тельно испрашиваю у Насти его адрес и пишу письмо Строкову, начиная
его словами «Слава Отцу и Сыну и Святому Духа ныне и присно, и во
веки веков!». Ответ настолько тепл и дружественен, что сразу записываю
Глеба в друзья, как брата во Христе, и просто как человека. В его ответ-
ном письме – фотография молодого Строкова и нынешнего. Молодой сто-
ит с ружьем, рядом с убитым оленем (и в те времена я знал, что Глеб заяд-
лый охотник), но старый тут же комментирует фото с позиции православ-
ного христианина: «Сейчас даже не помышляю об охоте. Как-то на ры-
балке сижу тихим утром на лодке. Подлетела к лодке и села на воду уточ-
ка, ныряет и смотрит на меня своими бусинками-глазами. Взгляд этот пе-
ревернул мне душу и изменил отношение к живым существам, тварям
Божиим… И раздал я четыре свои ружья. Теперь не могу убить никого
живого…». Как мне знакомо это изменение отношения к живому всему:
сам теперь даже муху убить не решаюсь…
В следующем письме Глеб рассказывает, что как нештатный сотруд-
ник музея межрайонных энергосетей, где последние перед пенсией годы
он работал начальником, пишет историю электрификации трех районов и
просит прислать свои воспоминания о моей работе в Зыряновке и в рай-
центре Бутово (ты его, любимая, помнишь, была там). Посылаю Глебу и
стихи свои, описывающие тот период жизни, и короткие воспоминания,
где – и о работе, и о тебе, и о Тамаре Ивановне, и о Зыряновке… Воспоми-
нания пишу со слезами на глазах: светлое прошлое наше нахлынуло, зато-
пило и вспышкой любви к нему, и грустью-печалью о невозвратном… Глеб
280
пишет, что, читая мои стихи о тех, уральских временах, пожилые сотруд-
ницы энергосетей тоже плакали… А после Петровского поста Глеб дела-
ет мне великий подарок: присылает заметку о «моем» храме, Петра и Пав-
ла, а в ней – фото самого храма, его настоятеля и торжественного богослу-
жения в храме. На фото виден и Сам Глеб; постаревшее, но легко узнан-
ное мною лицо – нахожу без труда. Оказывается, храм моего крещения
особенный. Построенный около трехсот лет назад, он остался неосквер-
ненным и все время действующим даже в богоборческие советские вре-
мена. Господи, как Ты добр ко мне грешному, посылая и друга-христиани-
на, и весточку о храме, где молилась моя любимая теща и где ее отпевали
после кончины! О храме, где сделан мною первый шаг в Православие…
Вчера встретился со «вторым» Петром. Встреча случилась на рынке,
в сутолоке снующих в поисках дешевых продуктов людей, и застала обо-
их врасплох. Первым опомнился Петр.
– Алексеевич, здравствуй! Увидел тебя минутой раньше и постеснял-
ся подойти. Но Господь свел нас лицом к лицу, и я очень рад!
– Я тоже, – говорю это искренне, ведь молюсь утром и вечером за
Петра, часто вспоминаю душевные наши встречи и разговоры за скром-
ной закуской с чаем. Тут же Петр опережает меня в следующей моей фра-
зе – ему хочется сразу высказать главное, в чем я упрекал его до расстава-
ния.
– А я сейчас встречаюсь с одной женщиной, может быть, будем жить,
как муж и жена. – Он не уточняет, будет ли их статус закреплен законным
браком, или венчанием: понимаю, что ко второй женитьбе он не готов, но
перестал метаться в поисках, как он говорил, «доброй, скромной, уважи-
тельной женщины». Собственно, это он и хотел пояснить мне, не дожида-
ясь вопроса.
– Желаю вам счастья и благополучия, – опять же искренне отвечаю –
моя надежда иметь другом одинокого, как я, Петра растаяла еще тогда, в
последнюю нашу беседу. Когда стало понятно, что мы идем пока по раз-
ным дорожкам. И сейчас чувствую и понимаю это острее и глубже. Для
него земная жизнь еще полна очарования и надежды на земное же счас-
тье; для меня главная цель – оборвать с этой жизнью побольше нитей,
насколько хватит сил и стремления к горнему… А кто из нас двоих в пос-
леднюю минуту жизни на земле будет ближе к Тебе, Господи, знаешь только
Ты… Я могу споткнуться по дороге к «узкому пути», а он, наоборот, в
какой-то момент взлететь духом…
– Сколько раз порывался позвонить тебе, посоветоваться. Женщина
моложе меня, и мне кажется, что я у нее не один… – Понятно: Петр уже в
тенетах земных переживаний, сомнений, ревности; и, возможно, новое
281
потрясение даст ему толчок к духовному возрастанию. А сейчас он не
нуждается ни в совете, ни в поучении, ни в призывах посещать храм. Рас-
стаемся мы, не договариваясь о дальнейшем общении, и это логично; пока
пути у нас разные…
И еще один праздник после Преображения, который подарил восторг
устремленного в небеса духа моего, позволил почувствовать, как близко
могу подняться душою к Тебе, Господи, – Успение Пресвятой Богороди-
цы. После литургии должен состояться крестный ход, ко мне подходит
церковная служительница и спрашивает, не возьмусь ли я нести икону
Божией Матери. Странный вопрос – разве позволю отказаться от такого
почетного дела?! Да я всей душой желаю быть ближе к Церкви, ее делам,
повседневным и праздничным, участвовать в этих делах! Правда, немножко
и страшновато: все-таки, в первый раз буду идти крестным ходом не про-
сто, а как ответственное лицо. Поэтому, немедленно подтвердив свое со-
гласие, тут же робко спрашиваю.
– А что для этого надо делать?
– Сейчас принесут иконы, и все покажу.
Приносят иконы, хоругви – мне достается Почаевская икона Богома-
тери, сравнительно небольшая, старинная. Подсматриваю, как правильно
ее держать, а служительница командует:
– Станьте парами – мужчина и женщина, впереди хоругви, потом ико-
ны; расстояние между напарниками – метра два. Выходим!
Выйдя из храма, следуем за священнослужителями, стараясь соблю-
дать «дистанцию» к впереди идущим и между напарниками. Сворачиваем
влево, и, обходя храм, идем до спуска в рыбзавод, к дому моего детства.
Если бы ты знала, какие возвышенные чувства переполняют меня! Поис-
тине душа моя сейчас с Богом и со всеми вами, ушедшими в небеса! Вот
она, Церковная общность, угодная Богу! Вот оно, единство христиан в
искреннем порыве к Истине! Вот она, христианская любовь к Богу, Мате-
ри Божией, ко всем святым и друг к другу! И все это происходит у «мое-
го» храма, храма моего детства; в месте, где мальчишкой ходил, играл в
прятки, выполнял в тесной комнатушке школьные уроки, помогал маме
по хозяйству, участвовал в мальчишеских потасовках, гонял мяч. И… не-
явно, скрыто, – чувствовал близость Тайны, сокрытой в величественном
здании Никольской церкви… Необыкновенно ясно ощущаю соединение
в этот момент всей моей жизни – от малолетства до старости – в единый
миг вечности, подвластный Всевышнему.
Невольно сравниваю наше возвышающее душу шествие с празднич-
ными демонстрациями советских времен. Какая огромная пропасть меж
теми ощущениями и этими, крестными! Тогда нам безапелляционно вру-
282
чали портреты «вождей», знамена, не слушая возражений: «Надо!». Скре-
пя сердце, принимали «нагрузку», несли, отбывая не радующую сердце
повинность… А сейчас – душевный подъем, неописуемый восторг и не-
горделивая радость – я тоже член Церкви Христовой!
А на следующий день – уже в который раз! – поминаю тебя с Ильей и
Лерой у памятника, «архитектор» которого Илья.
Памятник не похож на типичные: или металлические, или из двух
плит: горизонтальной и вертикальной с надписью о датах рождения и смер-
ти. У тебя в цементную плиту вделан камень с плоскими сторонами, но
произвольной формы. Я заказал табличку из нержавеющей стали, где, кро-
ме дат, слова ап. Павла из Нового Завета «Любовь никогда не перестает».
Плита покрыта плиткой, памятник выглядит аккуратным и необычным:
многие посетители кладбища подходят, рассматривают, читают надпись
на табличке.
– Хороший памятник мы сделали маме, – говорит Илья, нужно поста-
вить скамеечки и столик для поминания.
А я вспоминаю, как мы этот камень вывозили из села Прибрежное,
где находится наш дачный участок. Около ж.д. станции вывалили целый
вагон таких камней. Они долго лежали, – видно, не находили им примене-
ния, – и я предложил Илье вывезти один для твоего памятника. Он на
следующий же день попросил друга подвезти нас на «Жигулях». Догово-
рились с начальником станции и выбираем камень «на свой вкус», не очень
большой, плоский. Но тяжел оказался камешек! Илья и друг с трудом при-
поднимают его, и я спешу на помощь: даже втроем с трудом донесли до
машины – а расстояние метра три, не больше.
– Да сейчас камешек выглядит аккуратным, а тогда, на станции, зас-
тавил нас напрячься.
– Это уж точно, – подтверждает Илья, – если бы не батя, не донесли
бы до машины.
– Так давайте помянем нашу мамочку, – Лера разливает в стаканчики
напиток (приучил-таки я и детей не поминать спиртным).
«Упокой, Господи, душу усопшей рабы твоей Ларисы, прости ей все
прегрешения, вольные и невольные. И даруй ей Царство Небесное…».
Смотрю на твою могилу и пытаюсь оценить, какая часть души еще
связана с твоими останками… По убеждению одного православного пи-
сателя-ученого, душа есть набор тварных духов (он их называет интелли-
генциями) разной степени иерархии (сложности). Находясь не в матери-
альном мире, они тесно связаны через сердце с человеком и одновремен-
но с миром духовным. Такой подход позволяет понятно объяснить и что
происходит во сне с душою, и что происходит с ней, когда жизнь тела
283
прекращается. Тайнов (такова фамилия автора) считает, что в момент смер-
ти душа «покидает» тело, в нем «остаются» низшие интеллигенции, отве-
чающие за состояние атомов и молекул тела, образующих его клетки. Их
роль заключается или в сохранении, по благодати Божьей, тела нетлен-
ным, или в его химическом распаде… А «высшие», отвечающие за жизнь,
покидают тело. Они же отвечают за сознание и высшие духовные прояв-
ления человека… «И возвращается прах в землю, чем он был; а дух воз-
вращается к Богу, Который дал его» (Еккл. 12, 7 – Ю. Ч.). Чувствуют ли
оставшиеся интеллигенции наше присутствие?..
– Папа, как ты думаешь, видит мама нас у ее могилы? – Лера как
будто прочитала мои мысли.
– Наверное, видит, – отвечаю, сам очень надеясь на это…
Получил от Глеба письмо, не письмо, а письмище: большой конверт,
в котором опять целое сокровище, и даже не одно. Во-первых, юбилей-
ный календарь, посвященный сразу двум датам – пятнадцать лет район-
ным электросетям и двухсотпятидесятилетие вашего райцентра! И все это
отражено в юбилейном календаре, есть фотография здания управления
электросетей, фотография храма Петра и Павла, блистающего позолочен-
ным куполом. Второй подарок предваряется словами Глеба в письме: «По-
сылаю карту, которую, считаю, тебе надо иметь, как память о тех местах,
где прошла часть твоей юности и начало трудовой жизни». На карте, ох-
ватывающей территорию четырех районов, показаны новые районные
электросети – четыре, а раньше был один РЭС на все районы. Но главное,
любимая, – названия деревень, которые мы электрифицировали, зазвене-
ли песней воспоминаний во мне. Ведь все это там, где ты родилась, жила,
училась в школе. Где мы встретились с тобою в тот незабываемый Новый
год! Это там, где случилось мое «боевое крещение», как инженера и как
гражданина: ведь я участвовал в великом деле – мы несли людям электри-
ческий свет. В этих деревнях вместе со своими бригадами вел кочевую
жизнь, мерз на морозе, решал технические вопросы. В этих деревнях пос-
ле включения электричества сельчане чествовали нас, как героев, как ку-
десников! И эта производственная моя жизнь слилась воедино с личным
счастьем, потому что Господь подарил мне сопутницу-помощницу, т.е. тебя,
на долгие годы земной жизни. А, если заслужу прощение у Господа за
грехи свои, то наш союз, как образ «духовного союза Христа с Церко-
вью», продлится вечно… Господи, помилуй нас грешных!
Если бы ты знала, как мне захотелось вернуть это время, опять встре-
титься с тобою и со всеми, с кем общался! Мчаться в машине в любую
погоду в деревни Завьялово, Горбуново, Белая Елань с материалами для
бригад в кузове, с зарплатой для монтажников. Размечать с бригадирами
284
линии электропередач, производить техническую приемку электроподстан-
ций (комплекс для преобразования электроэнергии, поступающей к по-
требителям), намечать бригадам планы работ на неделю. И… ждать воз-
вращения в Зыряновку, где на каникулы приехала студентка Невинского
пединститута Лариса Шитова. И вот – озарение! Можно все это вернуть,
повторить… в книге, в романе. И я клянусь себе: если окончу эту книгу,
книгу всей моей жизни, и Господь еще оставит меня на земле, – напишу
(если не пойду еще «узким путем») роман о тех двух уральских, зырянов-
ских моих годах, о нас с тобой, о замечательных людях – твоих родствен-
никах, друзьях, электромонтажниках, просто хороших людях, окружав-
ших нас в то время. И, конечно, о первых моих начальниках – Строкове и
Хомутове. И пусть время тогда было недоброе, богоборческое – люди все-
гда остаются «образом Божьим». А повторить в книге мне хочется ощу-
щение добра, сочувствия, взаимопомощи, настойчивости и терпения в
работе и в жизни, царившей между теми нами, «шестидесятными». Кор-
нем же книги, если она «случится», будет наша с тобой любовь, о которой
я готов писать бесконечно… И пусть грехи наши в этой книге бледнеют
перед светлой стороной человеческой души…
Сегодня приснился последний сон о тебе, успеваю описать его в кни-
ге, окончание которой так близко. Снится, что Господь вернул тебя на зем-
лю; ты молодая, лет тридцати, лицо твое вижу ясно. Счастливый, говорю:
«Теперь могу высказать, как сильно люблю тебя, ведь при жизни твоей не
успел». Мы ходим вместе, счастливые, умиротворенные. Потом ты пошла
за чем-то, я жду, волнуюсь. И вдруг… появляешься по пояс из-за облаков
и говоришь: «Не жди, я ушла совсем».
Проснувшись, первым делом задаю себе вопрос: что значит твое про-
щание из-за облаков? Может встречи наши в снах закончились? Тогда как
грустно будет мне на земле без наших небесных свиданий! Если это и
вправду так, то твоя душа упокаивается, отходит от земных впечатлений и
переживаний? Но этого-то и добиваюсь, испрашиваю у Господа молитва-
ми, милостыней, добрыми делами. И впредь буду заказывать сорокоуст
тебе, молиться, заказывать обедни и панихиды, – ведь в них спасение твое.
А я? Конечно, тяжело без небесных встреч, но ведь души наши все равно
вместе, связанные любовью, правда? И, потом, я «повзрослел», стал бли-
же к Господу, к святым, которым молюсь утром и вечером. И главным
моим желанием будет, пока хожу по матушке земле, – сделать все, что
можно, для твоего спасения…
На объемистое послание Глеба отвечаю не менее объемным. В боль-
шом конверте посылаю карту Приливска, подправленные «уральские вос-
поминания», которые Глеб, в напечатанном виде, прислал на доработку. В
285
карте отмечаю все храмы (их восемь) и места моего проживания, их шесть.
Каждое место связано с определенными событиями, которые кратко опи-
сываю Глебу. А еще – копии фотографий наших приливских храмов. «То-
то обрадуется Глеб!» – с этой мыслью оформляю отправку по почте свое-
го послания. Жду с нетерпением ответа. Но письмо получаю не из вашего
райцентра, а из областной больницы… У Глеба ухудшилось здоровье – у
него была операция на прямой кишке и удалена почка. Об этом он мне
сообщает впервые, и сердце наполняется состраданием и братской любо-
вью. Надо молиться и молиться за здравие моего нового – старого друга,
брата во Христе! Не медля ни дня, пишу ответное письмо с утешением и
поддержкой, сообщаю об отосланном большом конверте и его содержа-
нии. Жду ответа Глеба из больницы: в письме он писал, – предстоят дол-
гие исследования и лечение. Ответ приходит быстро, но… от лечащего
врача: «Пациент выбыл…» Посылаю письмо Глебу домой и жду ответа.
Ответа нет… Потерплю еще немного и пошлю повторное… Господи, со-
храни и помилуй!
Осталось дописать последние листы моей «Исповеди»… Еще уйдет
время на правку, печатание, попытки опубликовать ее. А потом… Главное
дело моей жизни завершено, и есть два пути; какой из них мне предназна-
чен, знаешь только Ты, Господи. Первый путь – завершится моя земная
жизнь. Что же, я готов; в том смысле, что основные земные дела оконче-
ны: любимые дети и внуки самостоятельны и давно живут своей жизнью.
Даже Мишуля повзрослел, стал серьезным, увлекается компьютером – ох,
уж эта компьютеризация в информационном мире! Знаю прекрасно, куда
это все ведет, но не в моих силах остановить безумное движение челове-
чества к «электронному раю». Да и, как мы выяснили, движение это –
необходимое звено в цепи Божьего домостроительства. Но мои беседы с
внуком не прошли даром: все же не снимает Мишуля нательный крестик,
который я ему подарил с полгода назад. А не готов я идти этим путем из-
за недооконченности своего духовного развития: и мужское начало не
потушено полностью, и некоторые вредные привычки остались, и добра,
и любви порою не хватает в сердце моем. В пользу же такого пути говорит
мое желание быть там, где ты; и осознание того, что все этапы моей вре-
менной земной жизни пройдены. А ведь эта жизнь во времени – тоже нео-
быкновенное, прекрасное чудо, сотворенное Тобою для нас, непослуш-
ных детей Твоих, Господи! Уже потому, что отличается от вечной, без из-
менений и без времени, жизни. Потому и полнота жизни определена То-
бою, Господи, как соединение вечного и временного…
Другой путь – если Господь решит, что я не домолился за вас и сам
должен еще искать стяжания Духа Святого, – идти дальше, как и наметил
286
вскоре после твоего ухода из земной жизни. Тогда совершилось мое ис-
тинное обращение к Богу, тогда испытал я непритворное раскаяние в гре-
хах прошедшей до этого дня жизни. И особенно – в грехах, совершенных
по отношению к тебе, сопутница-помощница моя… Тогда понял, что ты –
единственная из женщин, любимая и незабвенная половина нашей семьи
– Церкви, данная мне Господом не только для семейного счастья, но и для
направления меня на путь истинный. А направляла ты своей добротой,
преданностью, чистотой сердечной, любовью к природе Божией, которой
сумела заразить и меня. В ответ же часто получала и черствость, и гру-
бость, и эгоизм. Даже предательство… И все это ты сумела перенести,
перетерпеть, простить… Не озлобиться, не ответить предательством на
предательство, не разорвать супружеских отношений… А несла бремя
семейной жизни, как мама, жена, бабушка, хозяйка, как трудолюбивая и
любимая в коллективе работница… Итак, второй мой путь – к утраченной
людьми боголикости, т.е. к Богочеловеку. Ведь он на все запросы духов-
ные человека отвечает как Бог по-человечески, а на потребности челове-
ческие – как человек по Божьему. Как говорит Иустин Попович, Господь
решил проблему Бога и человека, потому что по земному реально показал
«нам в Себе Бога, который есть абсолютная Истина, абсолютное Добро,
абсолютная Справедливость, абсолютная Любовь и Мудрость в совершен-
ном единстве с человеком. Он показал нам и человека в его безгрешности,
бессмертии и совершенстве. Богочеловек одинаково реально показал и
«Бога в Его совершенстве и человека в его совершенстве».
Мне же, преодолевшему в себе не все еще черты «ветхого человека»,
нужно стремиться в своем внутреннем «я» к Богочеловеку, как критерию
наивысшей ценности. А в критерии этом – черты идеального человека,
показанные нам Спасителем: чистота сердца, смирение, кротость, служе-
ние ближним и любовь к ним, правдивость, мудрость, безгрешность. Буду
стремиться к этому, и тогда появится возможность совершить переход из
смертного к бессмертному, стяжав Духа Святого. Самое главное – иду к
Тебе, Господи, с открытым сердцем и огромным желанием стать ближе к
Тебе, к Царству Небесному. Иду и к тебе, сопутница-помощница люби-
мая, ведь встретиться надеюсь только в мире Божием, Небесном… Дойду
ли?.. Пусть в этом мне помогает мечта: вдвоем, малой Церковью нашей
воспевать Господа вечно в Царстве Небесном...
P.S. А по какому пути направишь меня, Господи, – на то воля Твоя…
Конец.
287
Для связи 89185797459