Посмотрите на меня, пожалуйста,
Попытайтесь меня понять.
Ну хотя бы малость, из жалости,
Что с меня горемыки взять?
Я стою одинокий, брошенный,
Пара глаз – два кусочка боли.
Из одежды – плащишко поношенный,
А душой я пустой и голый.
Я и сам понимаю, догадываюсь,
Обо мне вы плохого мнения.
Я мешаю вам жить, докапываюсь,
В этот день своего рождения.
Бомж Витя (за три дня до смерти)
Вы когда-нибудь голодали? Но только так – по-настоящему, когда невыносимая боль в желудке заставляет вас ковыряться в мусорном баке в поисках хоть чего-нибудь съедобного? А на земле спали в минус пять, свернувшись калачиком, словно собака, чтобы не замерзнуть? И так каждый день?
Витя лежал на тротуаре в нескольких метрах от шикарного здания банка «Платина», вызывающе манящего своим стеклянным торсом офисный планктон, словно блесна в мутной воде глупых и прожорливых рыбешек. Небольшая лужица крови под Витиной головой уже почти засохла и теперь напоминала грязное пятно от кетчупа. Его длинную спутанную бороду и волосы, казалось, мыл только дождь, и то изредка. Вместо обуви на ногах были черные полиэтиленовые пакеты, а одежда, если ее можно было так назвать, свисала длинными грязными лохмотьями. Но главное – запах, нет, точнее, вонь – тошнотворная. Она, словно невидимая ограда, отпугивающая в радиусе трех метров все живое, отделяла Витю плотной стеной от окружающего мира. И даже по-утреннему свежий осенний воздух был не в силах выветрить этот невыносимый смрад.
Немногочисленные прохожие не обращали на Витю никакого внимания и привычно шли по своим делам. Из припаркованного на тротуаре черного Рендж Ровера с синем ведерком на крыше выгрузился тучный святой отец, похожий на моржа. Его юная спутница с фигурой топ-модели, скрытой под обтягивающим строгим костюмом, держалась подчеркнуто покорно. Батюшка громко, будто на литургии, разговаривал по телефону и, казалось, был далек от окружавшей его мирской суеты. Из-под полы черной рясы выглядывали начищенные до блеска туфли от Сильвано Латтанци, а запястье правой руки украшали часы Брегет из белого золота. Пройдя мимо неподвижно лежащего тела, парочка скрылась в дверях банка. Потом в газетах напишут, что покойный отец Всеволод, найденный в бассейне элитной сауны, являлся соучредителем «Платины» и был неоднократно замечен в сексуальных связях с девушками из модельного агентства «Эталон». Но РПЦ будет всячески опровергать эти слухи. А патриарх в своем ежегодном обращении к народу лично осудит «богохульные и еретические выпады оппозиции в адрес православной церкви и российского самодержавия».
Подошла девочка Вика. Она несколько секунд с интересом смотрела на Витю, а потом достала айфон. Но вместо того, чтобы вызвать скорую, сделала несколько снимков и как ни в чем не бывало пошла дальше. Новый айфон Вике подарил папа. Он очень любил дочурку и постоянно баловал ее дорогими подарками. Никто не знает, что уже полгода каждую ночь отец втайне от матери приходит к ней в спальню. Когда его посадят за совращение малолетней дочери, мать отправит Вику в деревню к бабушке, видимо, рассчитывая, что там девочка быстрее преодолеет психологическую травму. Однако в искреннюю заботу матери верилось с трудом: избавившись от Вики, она меньше, чем за год успеет обзавестись новой семьей. В деревне Вика окончит школу, устроится дояркой на местную ферму. В восемнадцать лет она выйдет замуж за тракториста Диму. Будут поговаривать, что он изнасиловал девушку на сеновале, когда та поздно вечером возвращалась с фермы домой. Вика залетит, и Диме придется жениться. Выкидыш осложнит и без того напряженные отношения в молодой семье. После двух лет беспробудного пьянства мужа-садиста Вика повесится в сарае. Когда ее окоченевшее тело вытащат из петли, в кармане обнаружат пошарпанный телефон с надкусанным запретным плодом на оборотной стороне. Все это время Вика будет хранить айфон как память о единственном человеке на свете, которого она по-настоящему любила.
Мимо Витиного трупа промчался на велосипеде студент мединститута Вова Лапутин. Он объехал неподвижно лежащее тело, как кучу мусора. Вова очень спешил, сегодня у него был экзамен по общей хирургии. Экзамен он, правда, не сдаст – завалится на простых вопросах, и не без помощи преподавателя. В этот же день Маша – девушка Вовы – признается, что уже несколько месяцев изменяет ему с профессором, как раз тем, что принимал у Лапутина экзамен. Ночью, напившись с горя и прихватив с собой кухонный нож, Вова отправится к Маше. Он не дойдет до ее подъезда всего несколько метров. Почувствовав сильное головокружение и тошноту, Вова присядет на лавочку, но подняться уже не сможет. Вскрытие покажет, что водка, которую он купит в ларьке возле общежития, содержала высокую дозу метанола.
БОМЖ – без определенного места жительства. В этой аббревиатуре даже нет слова Человек, что звучит гордо, пишется с заглавной буквы и является образом и подобием Всевышнего. Или всевышнего?
БОМЖ – это вонючее, бесполое существо, которое Человек презирает: собаку бездомную – и ту готов приласкать, а от бомжа старается держаться подальше. Ведь собака – четвероногий друг, брат меньшой, ласковый и нежный зверь, а БОМЖ – без определенного места жительства и точка. Мразь он подзаборная, сам себя до такой жизни довел. Наверное, бухал постоянно, нигде не работал. И неважно, что он в Афгане руку потерял, а в 94-м последние сбережения по глупости в МММ вложил. Квартиру супруга забрала, а коморка, в которой он ночевал, сгорела, к чертям собачим, со всеми документами. Все это неважно, он мог выйти из положения. Мог придти в Совет ветеранов, обратиться в милицию, наконец. А то, что его на хер послали в Совете, а менты, вместо помощи, дубинками по почкам прошлись – это неважно. Сам виноват, просто так у нас милиционеры никого не бьют…
- Мама, а кто такие бомжи? – спрашивает пятилетний мальчуган свою молодую мамашу.
- А это такие нехорошие люди, сынок. Они в школу не ходили, не чистили зубы и плохо себя вели. Если не будешь слушаться маму, тоже, когда вырастешь, станешь бомжом.
Спи, Витя, царство тебе небесное. Спи крепко, может где-то там наверху тебя впервые назовут Человеком – что по образу и подобию…