***
Аглая, в качестве завхоза и уборщицы, оказалась весьма ценным приобретением. Вся документация у неё была в идеальном порядке, и отчёты, на которые Степанида, запершись у себя на складе, тратила целый день, Аглая делала часа за два. В остальное время тщательно мыла полы и стены, протирала матовые плафоны или поливала и опрыскивала цветы. Она была страстной любительницей бегоний, приносила из дома черенки и уставила все подоконники в ДДТ разнообразными горшками.
Гала и не подозревала, что у одного растения может быть столько сортов: цветы были махровыми и крупными, от кипенно-белого и нежно-лимонного – до тёмного бордового и редкого фиолетового. Она взяла себе несколько отростков, и уже представляла, как замечательно они будут смотреться в низких вазонах на резном крыльце её дома.
В кабинет она отобрала три бегонии с кремовыми и жёлтыми соцветиями, напоминавшие ей любимые чайные розы. Они оживляли глубокий проём окна, затянутого морозными узорами.
Гала иногда находила время, чтобы полистать свою старую тетрадь, в которой всё реже появлялись написанные ровным каллиграфическим почерком важные мысли известных людей. Над последней фразой она задумалась: «Равенство – самая прочная основа любви». Это сказал Лессинг, и ему стоило доверять. Запись Гала сделала после встречи с Рудольфом.
От мыслей её оторвала Магда, которая, по своему обыкновению, шумно ворвалась, бросила лисью шубу на кресло, и села напротив:
- Я с новостью. Ты знаешь, что прошла регистрация?
- Какая? Нет, я ничего не знаю.
- Всё-таки ты малохольная, Галина. Выборы на носу, всё кипит, а ты сидишь тут, как наседка в курятнике.
- Вы не правы, Магда Ивановна. Последнее задание ваше выполнено. Вот график родительских собраний. Приходите на любое, только через час после начала. Тема у нас педагогическая, а вот в конце – можно и о выборах…
- Это хорошо! Зато теперь известны все кандидаты. Главный – наш шеф, это ясно. Мы к нему двух своих «паровозов» прицепили, с ними проблем не будет.
- Что? Каких паровозов?
- Да не бери в голову, это тебе и знать незачем. Наша, внутренняя кухня. От коммунистов известный болтун Выдрин идёт, а вот один новенький вдруг вынырнул. Боюсь, непросто будет. За ним, видно, и деньги, и связи….
- Ничего не понимаю! Да кому наш посёлок нужен? Кто позарится на место главы?
- Точно, далека ты от политики. Территория у нас – суперперспективная. Просто замерло всё до рассвета. Но ведь кончится когда-нибудь эта перестройка-перестрелка. И начнётся стройка!
- Вот оно что. Хотя я абсолютно уверена, что выберут вашего шефа. Сколько вы с ним добра для людей сделали!
- Наивная ты, Галина. Разве люди добро помнят?
- Да уж… Низы вечно всем недовольны. Вы лучше скажите, что мне нужно делать?
- Сегодня вечером тебе листовки завезут. Дашь команду своим, чтобы распространили. И по домам, и по точкам, где народу много.
- Бесплатно?
- А зарплату вы где получаете? Не у нас?
- Да мы её вообще-то уже три месяца не получаем…
- А кому сейчас легко? Бюджет у нас не резиновый, чтобы деньги на выборы тратить. Вы – наш ресурс. На кого ещё положиться? Можешь, правда, им пообещать, что дополнительную ставку я выбью, часы поделишь на всех. Ну, ради стимула.
- Вот это замечательно. Магда Ивановна, везите листовок побольше. У меня сейчас девчонки молодые работают, я их загружу по полной. Пусть побегают ради нашей победы.
- Отлично. Ладно, я по школам поехала. Водителя жди к вечеру, он тебе всю печатную продукцию привезёт.
Действительно, всё складывалось отлично. Если даже пятая часть всех газет и листовок Боровикова попадёт в ДДТ, и она уничтожит агитационную макулатуру, определённая польза для Рудольфа от этого будет. Гала почувствовала даже некий азарт и волнение… Чтобы успокоиться, достала из стола маленькую шахматную доску, расставила фигуры и погрузилась в разбор одной замысловатой партии.
Но сосредоточиться не удавалось, всё время перед глазами всплывало лицо Рудольфа, его крупные и ухоженные руки. Она думала и о словах Магды о предстоящих выборах, потому что Рудольф на вопрос о его интересе, отшутился: «Я, в некотором роде, – игрок. А политика – самая забавная игра». Она крутила в руках чёрную королеву и подсчитывала плюсы, которые может ей принести выигрыш Рудольфа.
Позвонил муж и напомнил, что родители сегодня ждут их в гости. Гала ответила, что чуть задержится на работе и придёт позднее. Водитель Магды появился уже в седьмом часу вечера и занёс несколько объёмных пачек в кабинет. Галина сложила их в стенной шкаф и закрыла дверцы на ключ.
Она с удовольствием отзывалась на приглашения свекрови, потому что не надо готовить ужин и можно отдохнуть за обильно накрытым и красиво сервированным столом. Елена Павловна обожала посуду, поэтому у Галы никогда не было проблем с подарками. На новый год она положила под ёлку чайный набор дулевского фарфора, и свекровь с восторгом любовалась почти прозрачными нежными чашечками с ручной росписью. Гала и себе хотела такой, но Магда, с которой они ездили на склад, где сохранились старые, ещё советские запасы, сама взяла второй сервиз.
Рынки ломились от дешёвой китайской посуды, но Гала опасалась её брать, не доверяя сомнительному качеству. Однажды соблазнилась и купила керамический горшок, но драцена, которую в него устроила, сбросила один за другим острые листья и молча укоряла сухим тонким стволиком.
Свекровь приготовила фаршированного чира, испекла брусничный пирог и выставила на стол свою фирменную наливку из жимолости. Гала жмурилась от удовольствия, отщипывая кусочки рыбы. В какой-то момент она посмотрела на склонившегося над тарелкой Николая, увидела ровную плешинку, прикрытую редкими сероватыми волосами, длинное лицо с плохо выбритым подбородком и узкими бледными губами, и выронила тяжёлую серебряную вилку. Она громко звякнула, оставив еле заметную щербинку на краю овального блюда.
Почему раньше её так не задевала явная некрасивость и худоба мужа? Она свыклась с его обликом, как могла, старалась его приодеть и приукрасить. Он был хорошим отцом и примерным мужем, чего же требовать ещё? Не два горошка на ложку, как любила повторять её мать.
В деревне о старых девах говорили жалостливо, сочувствуя их несчастливой судьбе. Гулящим и смелым бабёнкам мазали ворота дёгтем, плевали вслед, и строго следили за своими мужиками, чтобы не поглядывали в их сторону. Деревенское презрительное отношение к разведёнкам-брошенкам, печать даже не третьего, а какого-то пятого сорта на этих женщинах, помнилось Галине неясным ощущением от подслушанных сплетен и негромких разговоров. Когда Маргарита разошлась со своим красавцем-мужем, Гала испытала не только укол радости, но и с облегчением вздохнула: ей такой позор не грозит. И считала, что ей повезло с Николаем, всё у них складывалось ладно. Правда, никогда она не задавалась глупыми вопросами: люблю, не люблю…. Ей казалось, что эти метания пристали девочкам до семнадцати лет. Хотя и в том возрасте её обошли эти страдания, оставаясь киношными и книжными историями для украшения жизни.
А вот сейчас, когда всё так устойчиво и определённо, взялись откуда-то эти мысли, доставляли неудобство, как жёсткое бодыльё в мягком стогу сена.
Гала подняла вилку с пола, собрала посуду и унесла на кухню. Оленька помогала ей, щебетала что-то, рассказывая о событиях в детском саду. В комнате приглушённо работал телевизор, был слышен тихий разговор, и Гала потрясла головой, будто вытряхивая наносное и ненужное. Она умылась холодной водой и вернулась за стол.
Продолжение http://www.proza.ru/2012/04/07/887