«Когда говорят пушки, музы молчат»: старая и не очень-то верная поговорка. Молчат ведь не всякие музы. Тем, которые сочиняют армейские марши, живется неплохо.
Простите мне некоторое обилие цитат: когда преступники думают, что их слова никто посторонний не услышит, они цинично откровенны.
УТРО «ХРУСТАЛЬНОЙ НОЧИ»
«...Порядочный и трудолюбивый молодой человек, ведет высокоморальный образ жизни и пользуется среди соседей хорошей репутацией. Сын почтенных родителей, о которых, по словам советника Ф., можно сообщить только хорошее. Под судом не был».
О ком это? О чем?
Да об убийстве... И ведь было за что стрелять! Партийный работник, ортсгруппенляйтер, всю ночь не спавший, пришел ранним утром 10 ноября со своими тремя товарищами освобождать дом от еврейского духа, а она... Ну и не сдержался...
«....Что же касается еврейки Штерн, то речь идет о наглой и всем известной своей дерзостью особе. Поэтому является абсолютно естественной реакция ортсгруппенляйтера Фрая, столкнувшегося со столь наглым, истинно еврейским поведением...»
Так выглядит полицейская характеристика. Ее задача – вразумительно объяснить начальству и судьям, по какой причине 26-летний Адольф Хайнрих Фрай, сын крестьянина, тремя выстрелами из своего служебного пистолета лишил жизни 81-летнюю вдову Сусанну Штерн в ее квартире в городке Эберштадт, что в земле Баден-Вюртемберг.
Несомненная правота стрелявшего была изложена столь доходчиво, что райхсминистр юстиции уголовное дело прекратил...
«ЯВЛЯЮТСЯ НАГЛОЙ ЛОЖЬЮ»...
А «Хрустальная ночь» тем временем перешла в день, и был он по-прежнему «хрустальный», потому что команды кончать еще не поступало.
В тот день, 10 ноября 1938 года, Лунс П. Лохнер, президент берлинского Союза иностранных журналистов, был вызван в министерство пропаганды. Ровно в десять утра он вошел в «тронный зал» – большой, торжественный зал бывшего дворца Леопольда, в котором размещалось министерство пропаганды. И вообще-то опаздывать по таким вызовам не положено, а тут встреча с самим райхсминистром доктором Геббельсом. Что он скажет? Как станет оправдывать то, что Лохнер и его коллеги видели на берлинских улицах?
«Я видел потом, во время войны, опустошенные города и лежащие в руинах дома. Но никакое разрушение, никакие руины не произвели на меня такого гнетущего впечатления, как разгромленные еврейские магазины Берлина. Здесь вырвались наружу фанатическая ненависть и приведенный в систему вандализм. Стальные жалюзи были взломаны, чтобы ворваться в магазин и там насладиться тысячами ударов. Я видел еврейский магазин пишущих машинок, где каждая пишущая машинка, каждый арифмометр были поштучно разбиты на составные части, что потребовало, очевидно огромной и тяжелой работы. На полу извивались спиралями черные и красные чернильные ленты, валялись выдранные и разбросанные клавиши. В магазине готового платья костюмы и пальто были изрезаны ножами; в кондитерском магазине торты метались о стену и застыли на ней гротескным шоколадно-кремовым барельефом. Сверкающий хаос осколков винных бутылок на полу, лужи коньяка и ликера... Искромсанные, разорванные, загаженные ковры, занавески, картины, обои...»
Нет, это не Геббельс. Это член берлинской еврейской общины А. Шанто, работавший в ее аппарате в 1923-39 годах.
А Геббельс влетел в зал быстрыми, возбужденными шагами и сказал буквально следующее: «Все сообщения о грабежах и разрушении еврейской собственности, которые вы можете услышать, являются наглой ложью. С евреев не упал ни один волос».
Как вспоминал Лохнер, все были ошеломлены. Никто за всю свою журналистскую карьеру не сталкивался с подобной бессовестностью. Разбитые вдребезги гигантские витрины знаменитого универмага Вертхайма зияли в паре сотен метров от министерства пропаганды. А по Геббельсу, это была «наглая ложь»!
Когда люди обрели дар речи, Геббельс исчез так же внезапно, как появился.
ПОЖАРНЫМ НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ
Телефоны звонили не умолкая, телетайпы выбивали дробь своими буквопечатающими рычагами, операторы лихорадочно строчили на бланках тексты принятых радиограмм... Ранней ночью 9 ноября набирал обороты маховик ненависти. Во все отделения и учреждения гестапо поступил циркуляр:
«В ближайшее время по всей Германии состоятся антиеврейские акции, прежде всего против синагог. Вам предписывается не вмешиваться. Однако совместно с полицейскими силами предотвращайте попытки грабежа и другие эксцессы.
Поскольку в синагогах находятся важные архивные материалы, обеспечьте их сохранность.
Готовится арест 20.000–30.000 евреев по всему Райху. Это относится прежде всего к состоятельным евреям. Более точные инструкции получите этой ночью.
Принимайте самые жесткие меры против вооруженных евреев».
Непосредственной причиной этой команды стало полученное в 8-30 вечера известие о том, что тяжело раненный Эрнст фон Рат скончался в парижской клинике. Главный медицинский советник профессор Георг Магнус и личный врач Гитлера Карл Брандт, срочно прибывшие в Париж сутки назад, оказались бессильны.
Гитлер и Геббельс в это время находились в Мюнхене. Шел торжественный ужин на юбилейном съезде «старых борцов» – ветеранов мюнхенского «пивного путча» 1923 года. Кто из них первым узнал о случившемся, исследователи не сходятся: одни говорят, что Геббельс, другие – что Гитлер. Сходятся в одном: оба нациста о чем-то тихо поговорили, и Гитлер покинул собрание. А Геббельс объявил, что фон Рат погиб смертью мученика. И что месть за него будет страшной.
Судя по тому, что в дальнейшем все начальники отдавали распоряжения без всяких консультаций с кем бы то ни было, «хрустальная ночь» была спланирована загодя. Даже если бы фон Рат не умер, она все равно состоялась бы.
Речь шла ведь о присвоении всей еврейской торговой и промышленной собственности. Отсюда то и дело повторявшиеся приказы: не допускать грабежей (распустишь, на своих кинутся!) и в первую очередь захватывать архивные документы в синагогах.
Командир группы СА “Нордзее” в телефонограмме 9 ноября (время не указано) распорядился немедленно занять сотрудниками СС в форме все еврейские предприятия. И далее:
«Еврейские синагоги должны быть немедленно подожжены, еврейскую символику сохранять. Пожарным не вмешиваться. Пожарные команды должны защищать только немецкие дома. Близлежащие еврейские жилые дома также следует защищать пожарными командами,– разумеется, евреи должны оттуда изгоняться, ибо арийцы займут их спустя несколько дней. Полиции не вмешиваться. Фюрер распорядился, чтобы полиция не вмешивалась. Все евреи должны быть обезоружены. При сопротивлении расстреливать на месте. На разрушенных еврейских магазинах, предприятиях, синагогах и т. д. помещать плакаты: “Отомстим за Рата! Смерть международному еврейству!“».
Шеф охранной полиции Гейдрих приказывает, чтобы сотрудники СС участвовали в «народных демонстрациях» только в штатском. И в 1-20 ночи 10 ноября отправляет из Мюнхена под грифом “Секретно” столь важный циркуляр, что его стоит привести полностью за исключением некоторых второстепенных деталей:
«В связи с покушением в Париже на секретаря фон Рата следует ожидать сегодня ночью с 9. на 10. 11. 1938 на всей территории Райха демонстраций против евреев. Для контроля за этими событиями приказываю:
1) Руководителям полицейских участков или их заместителям немедленно после получения данной телеграммы связаться про телефону с местным политическим руководством – гауляйтерами или крайсляйтерами – и обсудить с ними те вопросы проведения демонстраций, к которым соответствующий инспектор или иной полицейский руководитель имеет отношение. В разговоре нужно сообщить политическому руководству, что Германская полиция получила от Райхсфюрера СС и шефа полиции следующие указания, которые должны соответственно учитываться политическими руководителями:
a) Необходимо принимать только такие меры, который не несут никакой угрозы жизни немцам или их собственности (например, поджог синагог должен производиться, только если нет никакой опасности распространения пожара).
b) Предприятия и квартиры евреев могут только разрушаться, но не разграбляться. Полиция обязана наблюдать за выполнением этого приказа и задерживать грабителей.
c) На торговых улицах следует особенно обращать внимание на то, чтобы не-еврейские предприятия были безусловно защищены от убытков.
d) Иностранные граждане – даже если они евреи – не должны быть затронуты.
2) При условии, что указанные в 1) предписания соблюдаются, полиция не должна мешать демонстрациям, наблюдая только, чтобы соблюдались предписания.
3) Немедленно после поступлении данной телеграммы полиция должна конфисковать во всех синагогах и служебных помещениях еврейских учреждений культуры все имеющиеся архивы, чтобы они не пострадали в ходе демонстраций. Это касается материалов, ценных для истории, а также современных налоговых деклараций и т. д. В отделения СД эти архивные материалы не передавать.
4) Обязанность руководить действиями полиции безопасности, касающимися демонстраций против евреев, лежит на полицейских участках, если только инспекторы охранной полиции не дают иных указаний. Руководить действиями полиции безопасности могут должностные лица уголовной полиции, а также сотрудники СД, специальных частей СС и общей СС.
5) Как только события этой ночи это допустят, во всех районах под руководством специально назначенного лица следует задерживать столько евреев – особенно состоятельных, – сколько могут вместить имеющиеся арестные помещения (подчеркнуто мною. – В. Д.). Задерживать следует прежде всего здоровых мужчин, невзирая на преклонный возраст. После проведения указанных мер немедленно связываться с компетентными лицами в концентрационных лагерях для максимально быстрой перевозки евреев в эти лагеря. Обратить особое внимание на то, чтобы с задержанными на основе настоящего приказа евреями не обращались жестоко».
«Следует ожидать»! Можно подумать, что Гейдрих терзается дурными предчувствиями. А последняя фраза документа – пример какого-то особенного иезуитства: прекрасно зная, на что способны и к чему приучены его молодцы, Гейдрих старается уйти от ответственности и переложить ее на «стрелочников».
ВЗОРВАТЬ ИЛИ ПОДЖЕЧЬ
Такой короткий и не оставляющий сомнений приказ поступил в “бригаду 50” сил СА в 3-00 ночи 10 ноября. Он касался всех без исключения синагог города Дармштадта и должен был быть исполнен без малейшего промедления. Об исполнении предписывалось доложить не позже 8-30, а выполнять «акцию» исключительно в штатском.
Специально подчеркивалось, что нанесение ущерба близлежащим домам, населенным «арийцами» (в тексте употреблено именно это слово), не допускается. А будут выражения недовольства или попытки грабежей, – решительно пресекать.
По-видимому, сроки исполнения были поставлены разным отрядам разные, так сказать, «с учетом объема работы», потому что штандартенфюрер СА «штандарта 250» докладывал о результатах только в 9 часов утра: «...между 4-30 и 6-00 синагоги в Брухзале сожжены до основания. В дальнейшем в течение ночи разрушались синагоги в Визлохе, Валлдорфе, Майше. К настоящему времени сожжены до основания синагоги в Филиппсбурге. Штурмовым отрядом «111/250» разрушены синагоги в Зинхайме, Нидерштайне, Неккарбишофсхайме, Хоффенхайме, Велленберге и Иттлингене».
Он же сообщал, что в еврейских магазинах толпы народа разбили все витрины. И что поднятый по тревоге отряд СА установил возле этих магазинов посты, чтобы не допустить грабежей.
Да, охрана выставлялась, – но уже после того, как директивно поднятый «народный гнев» был удовлетворен. Цена же словам о «толпах народа» известна: всё те же молодчики в штатском. Много ли подонков вне рядов СС и СА радостно к ним примкнуло, мы не знаем.
Погром не утихает весь день. В три часа дня оберфюрер СС Фриц Кацман из отдела СС “Зюдост” (спустя несколько лет, уже в чине группенфюрера, получил известность как организатор бойни евреев в Лемберге), сообщает, что его люди сожгли всего одну синагогу, зато разрушили еще две, да разгромили не менее 500 магазинов и не менее 10 гостиниц. Умер этот преступник своей смертью в 1957 году в Дармштадте...
«...С ЦЕЛЬЮ ИХ ЖЕ БЕЗОПАСНОСТИ...»
Во всех рапортах сообщалось, что гестапо берет под арест «с целью их же безопасности» раввинов и известных евреев. Число арестованных измерялось каждый раз многими десятками и сотнями, и в донесениях они, понятно, безымянны. Но иногда встречаются имена: «Известный своими связями с иностранцами и пользующийся дурной репутацией раввин Нойбургер». Уж очень высоко держал голову, должно быть...
А потом всюду в донесениях читаешь зловещие фразы вроде такой: «50 сотрудников СС и 50 полицейских будут откомандированы сегодня вечером в качестве конвоиров для отправки заключенных в концлагерь Бухенвальд».
ПРОСИМ ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ
Чуть выше я написал, что не известно число подонков, примкнувших к погромщикам. Но я ошибся. Известна по крайней мере одна организация «добровольцев»: Силезское управление Германского рабочего фронта (слово «рабочего» не должно вводить в заблуждение). А еще точнее – Земельный союз Силезских торговцев углем, город Бреслау, Воллштрасе 1. Еще точнее – исполнительный директор этого союза, фамилию свою предусмотрительно не указавший.
Именно 10 ноября (время не указано, но из контекста можно сделать вывод, что донос поступил в конце дня) он сообщил, что по его наблюдениям в первой половине дня еврейское предприятие «Гольдманн Ко & ГмбХ – Уголь – Кокс – Брикеты – Древесина» осуществляло поставки угля со своего угольного двора на Восточном вокзале, так что повозки экспедитора Макса Бенке (Бреслау, Фридрихштрассе 31) были доверху загружены. Г-н директор не сомневается, что этот экспедитор работал для евреев. Кроме того, от имени своего Союза г-н директор просит обратить внимание на странный факт: еврейское предприятие Ольснер (Бреслау, Гогенцоллернштрассе 58) «не было затронуто акцией против евреев».
Науськивание? А как же! Ведь если отбросить словесную шелуху о «всемирном еврейском заговоре против национал-социалистической Германии», действия гитлеровцев против евреев преследовали две простые цели. Во-первых, ограбить, присвоить чужую собственность и деньги. Во-вторых, устранить конкурентов.
АРИЗАЦИЯ
В немецкой экономике евреи нельзя сказать, чтобы играли решающую роль. Но среди еврейского населения Германии самодеятельных работников (владельцев в основном мелких предприятий и всякого рода кустарных мастерских, а также врачей, адвокатов и т. д.) было сорок шесть процентов, тогда как среди немецкого – только шестнадцать. Поэтому так бросались в глаза еврейские фамилии на вывесках мелочных лавочек и сапожных мастерских. Но, конечно, среди евреи были не только розничные торговцы. Еврейские фамилии носили маклеры по недвижимости, служащие банков и сами банкиры, промышленники металлургической отрасли и машиностроения. Обширные международные связи со своими единоверцами обеспечивали хорошие конкурентные позиции.
Впрочем, во многих областях хозяйства, особенно в банковском деле и оптовой торговле металлами, роль евреев в экономике достигла максимума в 1913 году, а с начала Первой мировой войны непрерывно падала. Тем не менее, оставалось еще много лакомых кусков, соблазнительных для пришедших к власти гитлеровцев.
Особенно для второго лица в иерархии – Германа Геринга. Он возглавлял концерн «Герман-Геринг-Верке» и бесцеремонно требовал от промышленников, в том числе и “арийских”, передавать часть своих заводов концерну, поскольку-де это государственное предприятие работает на пользу райха. Не гнушался никакими средствами, вплоть до захвата заложников, да не каких-нибудь: одного из братьев Ротшильдов, Эугена, который думал, что его, миллиардера, всемирно известного банкира и промышленника, тронуть побояться. Наивный человек! Он сидел в Праге, и вошедшие в марте тридцать восьмого в город гитлеровцы арестовали его ровно через два дня.
Освободить обещали по-хорошему: пусть подпишет контракт купли-продажи, – а как же иначе! – и передаст в «Герман-Геринг-Верке» два металлургических завода, один в чешской Остраве, другой в Швеции. Два месяца торговались. Не насчет смехотворной этой суммы, – а каким способом всё оформить, чтобы сохранить видимость корректной сделки. Потом барона Эугена доставили на французскую границу и там обменяли на портфель с документами...
Аппетит приходит во время еды. В апреле 1938 года всем «отечественным» евреям Германии и Австрии было приказано добровольно заявить, сколько у ни находится за границей имущества и предметов роскоши. «Иностранные» евреи должны были сообщить, какое имущество имеют на территории Германии.
Так гитлеровцы узнали, что 135.750 «чисто германских» евреев имеют за границей имущество стоимостью семь с хвостиком миллиардов райхсмарок. А почти десять тысяч «иностранных» и чуть больше двух тысяч евреев без гражданства – собственники имущества в полмиллиарда райхсмарок.
Деньги эти стали целью. “Хрустальная ночь” и стала отправной точкой к ее достижению.
Она подстегнула и «аризацию» – переход еврейских предприятий под юридически легальный контроль «чистых в расовом отношении» конкурентов. Откровенный, грубый захват, наподобие большевистского в 1917 году, гитлеровцы полагали опасным из-за возможных иностранных санкций.
«Добровольная» аризация шла с января 1933 года: владельцу-еврею еще разрешалось выбирать наиболее выгодные для себя условия сделки из предлагавшихся несколькими покупателями.
А начиная с «хрустальной ночи» пошла аризация принудительная, с государственным предписанием о продаже. И, естественно, с обязательной для продавца ничтожной ценой: видимость «коммерческой сделки» соблюдалась свято.
Оформляли договоры банки. Они предлагали делающим списки того, что аризуется, и получали коммерческий процент со сделки. Да и сами прибирали к рукам то, что было выгодно. Так, как в марте 1939 года «Дрезднер банк», «Дойче банк» и их младший партнер «Кредитанштальт дер Дойчен» поделили меж собой консорциум трех еврейских банков: «Дрезднер банк» получил «Бёмише Эскомпт банк», «Дойче банк» – «Бёмише Унион банк», а «Кредитанштальт дер Дойчен» достался «Лендер банк».
И ВДРУГ ВСПОМНИЛ О ЗАКОНЕ
Убытки, нанесенные еврейским предприятиям, составили двадцать пять миллионов райхсмарок. Одних витрин было разбито на пять миллионов.
Геринг специальным распоряжением приказал пострадавшим устранить за свой счет весь этот ущерб, «возникший как результат народного возмущения 8, 9 и 10 ноября, вызванного заговором международного еврейства против национал-социалистической Германии». А страховые полисы имеющих немецкое гражданство евреев, государству конфисковать.
Но граждане не выходят на работу, когда отправляются громить других граждан. «Хрустальная ночь» экономически ударила не только по евреям, но и по «арийским» предприятиям. Да и международный престиж Германии отнюдь не поднялся. Иностранные журналисты, вопреки указаниям Геббельса, честно сообщали о том, что видели собственными глазами и слышали от людей, не только евреев.
Видимо, поэтому 11 ноября Геббельс выступил в официозе «Фёлькишер Беобахтер» со статьей, которая могла бы называться «Задний ход!»:
«Справедливо и понятно возмущение немецкого народа, узнавшего о злодейском еврейском убийстве германского дипломата в Париже. Во всех городах и поселках страны еврейские дома, магазины и предприятия подверглись акции возмездия. Сегодня я призываю все население страны строго соблюдать распоряжение о прекращении демонстраций и акций возмездия, безразлично каким способом они производятся. Окончательный ответ на еврейское покушение в Париже будет дан путем закона и соответствующих постановлений о евреях».
Слова “все население страны” предназначались для заграничного использования. Мы ведь знаем, в каких отрядах служило это “население”.
А вот какие будут постановления, говорил на следующий день после погрома Геринг. Он предупреждал, что если против Германии будут приняты какие-либо меры, «то, разумеется, мы, в первую очередь займемся основательным сведением счетов с евреями внутри Германии».
КАКОВ ЖЕ ИТОГ?
Гитлер пришел к власти 30 января 1933 года.
Уже 22 марта возник близ Мюнхена первый концентрационный лагерь – Дахау.
1 апреля все того же тридцать третьего года начался бойкот еврейских магазинов и торговых домов, евреев-врачей, евреев-адвокатов... (Сегодня смысл слова «бойкот» не очень понятен, но он был обязателен для всех членов нацистской партии и приобретал иногда трагикомические формы: нотариус Курт Прелле был исключен из партии и лишен права на работу, потому что без его ведома жена купила 10-пфенниговую открытку в лавке, принадлежащей еврею Кону.)
26 апреля основано гестапо.
В сентябре 1935 года на съезде нацистской партии в Нюрнберге были приняты законы, которые лишали евреев всех гражданских прав.
Пятилетнюю годовщину своего прихода к власти «фюрер» отметил по-своему: По сообщению Гейдриха было разгромлено 7500 еврейских магазинов и предприятий, сожжено 101 синагога (по другим источникам – 267), убито 35 (по другим источникам – около 100) евреев, 30.000 (по другим источникам – 20.000) отправлено в концлагеря.
Через несколько дней газета эсэсовцев «Дас шварце корпс» печатает статью: «Евреи – что дальше?». В ней рассматривается вопрос: почему самые жесткие меры не были приняты против евреев уже в 1933 году?
И дается ответ: «...в те годы у нас не было такой вооруженной силы, какой мы располагаем нынче. В то время евреи могли бы натравить на нас народы мира. Зато теперь о том, стоит ли на нас нападать, хорошенько задумаются даже самые крикливые демократы. Мы больше не будем прислушиваться к воплям мира и никакая сила не будет способна нам помешать».
Затем излагалась программа: выгнать евреев из немецких кварталов и поселить там, где они смогут общаться только между собой. Заклеймить отличительными знаками. Отнять право иметь дома и земли в Германии. «Ибо немец не должен повиноваться землевладельцу-еврею и кормить его своим трудом».
Тут полезно вспомнить, что среди германских лауреатов Нобелевской премии евреем в то время был каждый четвертый, хотя среди населения Германии – только каждый десятый.
Сегодня слова «Хрустальная ночь» произносятся по всему миру, и в России тоже. В них звучит скорбь. В Германии к скорби примешивается покаяние.
Но в российском Интернете на сайте, название которого не сообщаю, чтобы не делать ему рекламы, – безнаказанно светится стихотворение «Убить жида» и еще целая подборка ему подобных.
Оказывается, это репертуар некой российской рок-группы.
Оказывается...