ПОСЛЕДНИЙ ПАССАЖ ЕВРОПЫ
У Сергея Есенина есть удивительная по точности характеристика жизненного пути человека: “...каждый в мире странник: придет, зайдет и вновь оставит дом”.
Именно эти слова о путнике, быстро забытом оставшимися, приходят на ум, когда думаешь о берлинце – императорском архитектур-советнике Франце Аренсе.
В свое время он был хорошо известен в профессиональных кругах, но сейчас никто не назовет ни его дат рождения и смерти, ни города или деревни, где он появился на свет, ни оконченного им учебного заведения: “у нас нет никаких сведений о его частной жизни”,– признается авторитетнейший “Всеобщий лексикон искусств”. И ушел он из жизни так же незаметно, как появился. Последним его местожительством в 1933 году – том самом, когда запылал рейхстаг,– назван в “Лексиконе” Шмаргендорф, бок о бок с Далемом. А потом – пустота... В этих аристократических берлинских районах более чем свысока смотрели на дорвавшихся до власти “коричневых”. Может быть, эмигрировал в Швейцарию? Не исключено, он ведь построил в Цюрихе здание кантонального управления... А может...
Но вернемся в самое начало того века, когда Аренс был одним из крупнейший зодчих Берлина. Он выполнял масштабные проекты, но не особняков или дворцов, – его дух больше привлекали громадные автобусные парки и еще более громадные универмаги.
Впрочем, нет. Один дворец он все-таки построил: “Фридрихштрассепассаж”, – самое крупное торговое здание города и последний пассаж такого рода в Европе. Его сооружение началось в 1907 году и закончилось через 15 месяцев. Такую невероятную скорость обеспечили новые германские строительные нормы, разрешившие применять железобетон для гражданских сооружений,– Аренс отличался смелой приверженностью к новейшим материалам и технологиям.
И к самым современным изобразительным решениям, разумеется: пассаж был выполнен в манере раннего “югендштиля”, который во Франции называли “арт нуво”, а в России “модерн”. Слегка изогнутое, чтобы оставить нетронутой старую застройку, здание насквозь прорезало квартал своими двумя галлереями, выходя одним богатым фасадом на Фридрихштрассе, другим – на Ораниенбургерштрасе.
А над фасадами, облицованными желтоватым ракушечником, любимым отделочным материалом Аренса, на 48 метров вверх поднялся ажурный купол. Его железобетонная конструкция была абсолютной архитектурной новинкой. Он прикрывал внутренний световой двор диаметром 29 метров. Там возле стен высились аллегорические фигуры Америки, Африки, Азии и Австралии, символизируя всемирность германской торговли.
Нарочито обнаженный кое-где железобетон подчеркивал богатство всего остального – золотые и серебряные рамы окон, рельефы из майолики и мозаичные картины на стенах. Свет с высоты струился сквозь голубоватые стекла купола и арочных крыш, отражался от красноватых стен и мозаичных полов, насыщая воздух пассажа восхитительной необыкновенностью. А в галлерее, ведущей к Фридрихштрассе, внимание приковывала арка знаменитого венецианского моста Риальто, – разумеется, только копия, – но еще один символ. Торговые помещения – “Голубой зал”, Желтый зал” и другие – назывались залами вполне заслуженно. Акустика одного из них, занятого фирмой музыкальных инструментов, была такого класса, что в нем впоследствии устраивали концерты.
Но Аренс любил и умел применять не только новейшие строительные материалы и технологии, он был еще и непревзойденным “функционалистом”. Его проекты осуществлялись всегда ради каких-то технологических нужд, торговых или промышленных, и мы даже сегодня поражаемся исключительной продуманностью движения потоков материалов и машин, неизбежных в этих зданиях. Например, товары внутри пассажа доставляла небывалая система вертикально-горизонтальной транспортировки. Для удобства расчетов с покупателями была устроена центральная касса, куда пневмопочта мгновенно переносила деньги со 150 “торговых постов”, возвращая взамен кассовые чеки и сдачу.
Инвестор Отто Маркевич истратил 7 миллионов золотых германских марок на сооружение этого чуда архитектуры. Он мечтал объединить под одной крышей, на площади 21000 квадратных метров, множество торговых предприятий, и добился этого: помещения взяли в аренду около ста фирм. Маркевич надеялся, что пассаж, созданный на основе американских идей организации торговли в больших городах, станет образцом для всей Германии. Увы, финансовая часть грандиозного коммерческого предприятия была проработана недостаточно (к чему Аренс, понятно, никакого отношения не имел). Уже спустя полгода дом был продан с аукциона. Его новым владельцем в феврале 1908 года стал конкурент – хозяин другого универмага, Вольф Вертхайм, но расходы на содержание здания-гиганта и ему оказались не под силу: в начале 1914 года, словно предвидя грядущую Первую мировую, он продал пассаж крупнейшей электроэнергетической корпорации Германии, могущественной АЭГ.
В ту войну Берлин не бомбили. А после бомбежек Второй мировой пассаж выгорел и частично разрушился. Восточногерманским коммунистам отнюдь не хотелось восстанавливать “упаднический” модерн – в 1982 году руины были взорваны... Еще раньше, в 1953 году, взорваны были военные останки первого в Берлине железобетонного здания – универмага “Яндорф”, построенного Аренсом в 1905/6 годах...
Ну а славу мастера организации производственно–технологических процессов Аренс получил в конце 1890-х годов. Он тогда, несмотря на молодость, был приглашен на должность третьего архитектора Имперского Почтамта, сооружавшегося на углу Ляйпцигерштрассе и Мауэрштрасе и ставшего впоследствии Музеем почтовой связи.
Инициатором строительства был имперский генерал-почтмейстер Генрих фон Штефан, выдающийся специалист почтового дела, полагавший, что Берлин вполне достоен быть центром мировых коммуникаций. Ведь в Германии тогда насчитывалось десять тысяч телеграфных отделений, намного больше, чем в любой стране любого континента. Аренсу было поручено обеспечить удобство обработки почтовых отправлений и загрузки фур, перевозивших почту на вокзалы. Он справился с задачей блестяще.
И когда 19 ноября 1905 года на улицы Берлина вышли первые автобусы фирмы “Берлин-Омнибус-Гезелльшафт” – конкуренты конных омнибусов и трамвая, – то те, кого это касалось, вспомнили об Аренсе. Год спустя он построил свой первый автобусный гараж в Веддинге, на Узедомштрассе, потом еще, еще, – последний по счету, возведенный в 1930 году, действовал и спустя полвека!
Гараж же на 200 автобусов в Шарлоттенбурге, законченный в 1928 году, был знаменит двумя вещами: стальным ажурным сводом, перекрывшим без единой колонны пространство в 54 метра, и первой в истории Берлина механической конвейерной мойкой с темпом 15 автобусов в час.
Это сейчас каждый знает, что это такое – механическая мойка, а тогда... Министр общественного транспорта с восхищением рассказывал журналистам, что машины моются водой снаружи и снизу, высушиваются теплым воздухом, потом корпуса полируются, салоны чистятся пылесосами, чтобы каждое утро пассажиры входили в идеально чистые автобусы.
“Коньком” Аренса при сооружении производственных зданий были арочные конструкции, и он наращивал их размеры от проекта к проекту. Последним был параболический свод шириной 82 и длиной 100 метров, перекрывший в том же 1928 году автопарк в Трептове. Сейчас это здание на Айхенштрассе 4 известно многим: рядом громадный “блошиный рынок”, а под сводом – зрелищное предприятие “Арена”.
Бетонный медведь возвышается над бывшей проходной, наружные стены украшены экспрессионистскими барельефами из весьма необычного материала – кирпича. Их создал Арминиус Хаземанн – скульптор, график, живописец, автор гравюр на дереве. Приглашая этого ветерана войны оформить гараж, Аренс не ошибся.
Выступающие из стен кирпичные фигуры рабочих продержаться в неизменности еще много десятилетий, противостоя любым кислотным дождям и безжалостному солнцу.