Глава 1
Четвертое августа. С самого утра много облаков. Все низко. Кажется, что скоро пойдет дождь. Замечательно. Улицы пусты, мне хочется кофе, для этого я поднимаюсь из кресла и иду на улицу. Одевая ботинки, нахожу на полу второй комплект ключей, их оставила Эрла. Странно. Пытаюсь припомнить, как давно она уехала от меня неделя или это было вчера. Все путается в моей голове. Я никак не могу разобраться в себе. Все время хочется остановиться и разложить все по полочкам, но как только это сделаешь, земля опять начинает кружиться и полки падают вместе с содержимым. С каждым годом пытаюсь понять себя все меньше и меньше. Выхожу на улицу, здесь прохладно, почти холодно это радует. Как замечательно все таки устроен человек: голова на верху. Поэтому ветер приносит моей голове только свежесть, в отличие от ног, которым достается пыль и мусор – но им наверное не так страшно – на них кеды. Мне плохо дома. Всегда было плохо. Ещё, когда жил с родителями, тогда, правда, я думал, что перееду и дома сразу станет хорошо, я не буду бродить по улицам и засиживаться допоздна, где угодно лишь бы не идти домой, но нет, я живу один, а домой так и не хочется. Так и сидит во мне это: дома – плохо. Хорошо в других районов больших городов. Не в тех, где живешь ты, а в тех, где риск встретить знакомого просто испаряется. Где бы я ни жил, я всегда брожу по ним, я чувствую себя хорошо и в безопасности только среди чужих мне людей. Люблю скользить сквозь редких прохожих, мне кажется, им тоже это нравится. На пустых улицах не так много людей и, наверное, все кто здесь есть получают такое же удовольствие как я. Ты не один, но тебя никто не толкает, не задевает случайно плечом и не наступает на ногу, как в толпе. Ты видишь людей и не запоминаешь их. Вместо этого ты примечаешь дома, деревья, а люди лишь фон. Дождь моросит. Странно мелкие злобные капли всегда приносят, куда больший дискомфорт, чем настоящий большой ливень. С людьми та же беда.
Я поворачиваю домой. У подъезда стоит грузовик, такой же обшарпанный и неприметный как весь этот город , в подъезде выбиты лампочки и дома я не включаю свет, погружая себя в бархат сумерек. Слегка хочется есть. Сколько я не ел? Наверно последний раз был перед тем, как Эрл запульнула в меня тарелку спагетти и собрала вещи. Так, когда же она исчезла из моей жизни? Конечно, совсем этого ещё не произошло, я помнил о ней, но с каждым разом моя квартира отпускала их все легче и легче, выталкивала их почти целиком. Так в первый раз, тогда была Эмма, я везде натыкался на её вещи, подушки пахли ей, поглаженных её рубашек, мне хватило ещё на месяц , а в зеркале застыло её отражение. Сейчас же в зеркале был я: глаза бешенные потерянные, рот слегка приоткрыт, волосы взъерошены да уж красавчик! Нужно было поесть, но я закурил. Нет не так. Я включил проигрыватель, поставил пластинку и закурил. Играл Луи Армстронг. Голова гудит, я пересекаю комнату и кладу её на оконное стекло – так легче. Грузовик ещё не уехал из него появляются вещи. Выглядит глупо, как будто кто - то переезжает не в квартиру, а на улицу, вот здесь у него будет кухня, здесь ванная. Некоторое время я развлекаюсь, фантазирую на эту тему. Но, по сути, мне все так же скучно. Снизу в глаза мне посмотрела девушка, и я задернул шторы. В ней есть, что- то знакомое и противное.
Ночью я не сплю. Раньше я мог спать по восемнадцать часов, остальное время проводил в забытье, сейчас я плохо сплю ночью поэтому днем воспринимаю всё нечетко, мир как бы касается меня, но через толстое одеяло. Мне 23. Завтра понедельник. Мне жарко, я открываю окно и сдергиваю простынь напал. Снова курю. Я слишком много курю. Лежать становится невыносимо, и я выхожу на балкон, натянув плащ, потому что там дождь. На соседнем балконе стоит девушка, голая. Темно, но бронзовая кожа просвечивается через мрак, как луна через тучи. У кожи это получается лучше. Этой ночью она явно выиграла. Она стоит спиной, по ней бегут ручейки, аккуратно огибая ухо и вниз по шее вперед, другой с кончиков волос между лопаток, ещё один по руке через запястье спускаясь со среднего пальца. Их много. Они её касаются. Я им завидую. Она поворачивается. Я больше не курю – сигареты вымокли. В ней слишком много знакомого - она мне противна. Я ухожу спать, теперь уже до утра.
Глава 2
Утро начинается в двенадцать. Ищу по комнате сигареты, шторы закрыты. Но даже так понимаю, что за ними тепло и светит солнце. В такие дни на улице слишком много прохожих. Не люблю это. Принимаю решение зайти на работу, взять задание с собой. В сотый раз пообещать, все сделать вовремя. И похотливо посмотреть на секретаршу. Я знаю, ей это нравится, женщинам вообще это нравится. Так что в следующий раз она меня прикроет. В офисе беру дешёвое автоматное кофе. На улице противно. Решаю скрыться в кинотеатре, в зале темно, а в обед ещё и пусто. Беру билет на любой фильм, лишь бы пойти. В зале никого нет. Но все равно пахнет попкорном. Этот запах не уйдет отсюда, даже, если снести все в радиусе 100км, он не исчезнет, даже после ядерной войны. Ходить в пустое кино научила меня Карла, она тут плакала. Здесь её никто не жалел. Ей это нравилось.
К правой ноге подкатилось, что - то маленькое. Я опусти глаза и увидел губную помаду. Следом за ней и девушку. В этот раз она хотя бы одета. Забрала помаду и исчезла. Я не досмотрел фильм до конца. Вышел на улицу и закурил. Опять она. О нет. В ней все слишком искусственное. Она, молча попросила закурить. Из сумочки показались красные Marlboro. Как часто я мечтал, чтобы девушки, раз уж они взялись курить, курили именно Marlboro, а не эти ароматизированные зубочистки, от которых воздух вокруг становится тошнотворным. И вот она стоит на вечерней пустой улице и курит мои любимые сигареты. Всё как я хотел. Может, стоит влюбиться в неё? Пока я думал, она медленно зашагала прочь. Вот теперь она действительно мне нравиться!
Она открывает шторы и говорит, что ей тут нравится, первый раз она что-то говорит и это именно та фраза, за которую я обожал Мэри. Я боготворил её буквально, за то, что она не была молоденькой девочкой, желающей похиповать назло родителям и обществу, но по - настоящему любила этот матрас на полу и даже сшила к нему цветные простыни, эти широкие подоконники, на которых она читала мне обрывки старых газет, стопки которых стояли в прихожей, с тех пор, как я въехал сюда. Эту плиту, которая только с ней издавала такие необыкновенные запахи. С утра она задирала шторы и включала проигрыватель, чтобы мы могли не просыпаться со всем городом, а нежится на все тех же красочных простынях и есть фрукты с той самой тарелки, которую она откопала в каком - то антикварном магазинчике. Её пластинки так и стоят у меня. Тарелка убрана на шкаф. А газеты я выбросил. Вообще, когда она ушла, я хотел выбросить всё. Но мне быстро надоело. Оказалось, я слишком ленив, чтобы стирать человека из своей жизни. Это произошло само собой.
Мы пили воду. У меня так давно не было девушки, что даже чая не оказалось под рукой. Я всегда завтракал на работе или по пути туда, а бывало, и вовсе не ел. Правда я смог отыскать старые соломинки и наковырять льда в холодильнике, её это насмешило. Я впервые услышал её смех. Он разный: тогда был звонкий. И глаза блестели. Я расслабился.
У неё черные маленькие ногти и длинные тонкие пальцы. Она пахнет корицей. И вообще похожа на корицу. Странная она: вроде девушка - должна быть сладкой сдобной, но горчит. Вообще я не хочу описывать её, даже когда её нет, я не люблю её представлять в ней что - то не дает мне покоя, что - то недосказанное при всей её предсказуемости.
Утром она убегает к себе и возвращается с кашей. Это мне наказание. Что ж, пожалуй, справедливо. Она смеется и радуется своей затее, пытаясь отыскать у меня столовые приборы. Когда долго не ешь, есть неприятно, но она смотрит, как в детстве мама, и я съедаю все. После чего она довольная исчезает из моей квартиры. Она почти всегда молчит. Балкон наглухо закрыт, и тишина становится невыносимой. Открываю все окна нараспашку, чтобы впустить к себе город. Я так долго прятался от него, но очень тяжело прятаться от кого – то, если ты находишься где - то глубоко в нем, и город мгновенно отыскивает меня и принимает в свою жизнь. Я иду в магазин. Нет на рынок. На самый шумный тесный рынок. С множеством людей. Я буду торговаться. За каждую копейку, не для того, чтобы сэкономить, а чтобы насытиться людским общением. Я буду огрызаться, каждому, кто наступит мне на ногу, лишь бы слышать людей. Больше людей. Буду улыбаться младенцам на руках усталых матерей и строить рожи детям постарше. Я буду подмигивать девушкам, и махать знакомым. Спрошу о новостях у почтальона, и может, даже зайду в спортивный бар. А главное я куплю продуктов. Много. Так много продуктов, как только смогу унести. Фрукты, овощи, крупы, сладости, соки и кофе, специи и заварку, пару бутылок хорошего вина и мясо, и птицу, мед и масло, орехи и семечки, муку и молоко, соусы и сыры, хлеб и ягоды, творог и варенье и главное цветную скатерть - я прикую её к плите. Сделаю так, что ей не нужно никуда будет уходить, навсегда вымолю прощение за воду и соломинки, оставлю её с собой рядом сладкую и горькую, молчаливую и звонкую, с светящейся кожей и Marlboro в красных губах, её такую разную, любую до последнего непонятную, только бы каша не была прощальным подарком. Только не это.
Глава 3
Она обиделась. Да, да. На что? Постойте, вы, что действительно знаете на что обижаются женщины? Вот и я о том же. Я даже больше, чем уверен, что она сделала это задолго до того, как показала мне, что обиделась. Я заметил это, когда она потухла. Глаза опустились. Умолкла. Совсем. Не так как обычно. Замкнулась. Наверное, до этого было несколько минут увядания. А может даже не минут. Ладно, хоть не говорить: «ну ещё скажи, что не знаешь за что?». Да, она не так глупа. Более того, она вообще не глупа. Она здесь. Готовит мне ужин. Пахнет так, будто это будет лучший ужин в моей жизни. Невыносимо. Хожу по комнате и курю. Нет, действительно, сколько можно играть в идеальную жену. Лучше бы она в слезах бросилась на улицу. Я бы не побежал. Нет. Слишком не практично бегать по улицам, когда я знаю, где она живет и могу спокойно дождаться её там. Но нет, она улыбается и напевает «we would be so happy you and me no one won’t to tell us what to do». Мне больно. Но не так, как бывало с Марией, тогда я злился, кричал, потом куда -то бежал, падал и, наконец плакал и бил кулаками от бессилия, сейчас все было иначе. Точнее, если честно все было так же, просто в другом месте, на этот раз в голове. Там я метался и сходил с ума, внешне же был спокоен. Чувства дальше головы не шли. Никак. Только какая-то тяжесть опустилась и застряла в груди. Я начал кашлять и отбросил сигарету. Давно стоило бросить курить. Но я не могу. Даже женщины, любимые женщины бросаются легче, чем сигареты. Но вообще я слаб. И женщин бросаю не я. Она всегда уходят первыми, быстро, медленно, с достоинством, нехотя, убегая, впопыхах, спланировано, предварительно вывезя все вещи, в слезах, с криками, молча и громко, легко, болезненно, вызывая легкое нет из глубины меня, шутя, не навсегда, в ссоре, оставшись «друзьями», в ветер, на солнце, пешком, на такси, к другим, к родителям, в пустые маленькие комнаты, к подругам, в будущее, возвращаясь к прошлому, перечеркивая все, стараясь сохранить лучшие моменты в своих воспоминаниях, любя, ненавидя, прощая, забывая, с надеждой, но даже, если они знают, что больше никогда не вернутся сюда, и я им уже не нужен, они все равно ждут. Ждут мои шаги за своей спиной, потому что любят, потому что им приятно это, как женщинам, потому что чувствуют превосходство, потому что начитались романов и пересмотрели романтических фильмов, но все они уходят. А я ставлю B.B.King always on my mind, варю кофе и курю. Она не убежала, и даже не ушла, она здесь. И в её молчании и нахождении на одном месте больше присутствия, чем когда либо. Она, как будто заполняет собой квартиру, нависая надо мной. Её обычно неловкую, быструю всегда очень легко воспринимать. Не сегодня. Её не больше чем всегда. Сегодня она тяжелая. Решаю уйти сам. Что -то новое. Натягиваю пальто. Ему придется поработать. Ливень. Я нарезаю круги вокруг дома. Не курю. В груди тяжело. На улице пусто. За все время встречаю только пару, быстро укрывающуюся в подъезде. Холодный воздух забирается в ноздри. Прохожу бар. Сейчас бы, очень кстати. Желтый грязный свет. Засыпающие посетители. Скучающий бармен. Но нет, он закрыт. То ли ремонт, то ли праздник. Ветер усиливается, а с ним и брызги, решаю вернутся домой и лечь спать. Подхожу к дому. Она. На балконе. Голая. Никакой фантазии. При этой мысли, я улыбаюсь. Она видит меня. И тоже улыбается. А потом швыряет в меня весь свой прекрасный ужин. Я смеюсь. И не могу отвести от неё взгляд. И только после фразы : «и долго ты собираешься там торчать?», как по свистку срываюсь с места. Пролетая по несколько ступенек за шаг, врываюсь в темную квартиру и сразу нахожу её –кожа опять светится, как маяк. Бегу на его свет.
Глава 4
Просыпаюсь. Она рядом. Волосы разбросаны по подушке. На них падает свет, и они переливаются рыжим. Я смотрю сверху и вижу солнце. Такое как рисуют в детстве. С длинными лучиками, улыбающееся солнце. Странно. Как будто то солнце, которое с неба нашло себе замену, и спряталось у меня. Я не люблю обнимать кого- то во сне. Пусть просто человечество признается, что это неудобно. И перестанет это снимать во всех фильмах, и проблема будет решена. Но девушки считают, что это обязательно. Где логика? Если вы легли с ней в постель, то обязательно должны плохо выспаться и быть с утра уставшим? Она как Маргарет, первая отворачивается. Ох, эти ночи с Маргарет, самые лучшие ночи. Она была тоненькой и независимой, поэтому занимала мало места и не приемлила объятий. Касаться кого- то это совсем другое дело. Чувствовать человека. Но не сжимать его. Не пытаться его задушить, а предоставить полную свободу, зная, при этом, что все равно будешь ощущать его тепло рядом. Я иду в ванную. Кажется, я выгляжу счастливым. Как давно она со мной? Она вообще со мной? Да она бывает в этой квартире, и даже проводит здесь ночи, и я не требую полного обладания ей, но почему она все ещё мне противна? Как будто она уже была в моей жизни и ничем хорошим это не закончилось. Сегодня выходной. Точнее воскресенье. Утро. Тепло. Я иду в магазин. По дороге, через центральный парк. Весна. За ночь зацвела черемуха. Я решаюсь на дерзкий поступок. Пару раз проигнорировав слова «ой что вы делаете то», я, наконец, заполняю свои руки целой охапкой белых веток. Несусь домой. Надеюсь, она ещё в постели. Дрыхнет. Не разбудишь. Нет, ну это уже черт знает что! Стараюсь. А она валяется. Конечно, ничего не случится с цветами за два, а то и три часа её сна, но как же я? Готов. Хочу удивить её. Даже не шевелится. Проспала бы все самое важное. Но я не позволю. Запрыгиваю на кровать, и трясу над ней, некогда достоянием общественного парка, так, что маленькие белые комочки похожие на снег медленно пикируют на простыни, на её лучики и ей на лицо. Морщится. Потирает глаза пальцами и стучит ногами, пытаясь сбросить меня. Настаиваю, и она просыпается. Шутя, ругается, что на улице весна, а я превратил нашу кровать в зиму с первым снегом. Предлагаю поиграть в снежки. И тут же получаю горсть цветов в лицо. Пока отдираю лепестки от языка, она заняла оборону в самом удобном месте - ванной. Мне туда не добраться, поэтому просто курю. Воспоминания. В снежки мы играли с Лизой. Уговорила меня на одну из этих бессмысленных поездок за город. Было хорошо. Как на поздравительных открытках. Пара играет в снежки, в одинаковых вязаных варежках, стоит снеговик, а за ними дом, горящий теплыми огнями, в котором ждет большая семья и всегда уютно. Но после съемок оказывается, что варежки куплены в соседнем ларьке, снеговик из пенопласта и его из года в год извлекают из коморки, в преддверии праздников, а дом бутафорный. Началась зима. Мы остыли. И эта поездка была точкой. Она удалась. Как запятая выглядела бы нелепо и наигранно, а как точка в самый раз. Тогда я тоже получил жирный снежок в лицо. А потом мы долго гуляли. Промокли. Грелись в деревенском баре. Под ночь вернулись домой. Каждый в свой. Я подвез её. Была единственной, кто ушел не из моей квартиры. Она берет простыню . Выходит на балкон и вытрясает гору лепестков на тротуар. Красиво.
Глава 5.
Есть девушки. Точнее в твоей жизни она будет всего одна. Которую ты увидишь однажды. Маленькую молчаливую и задумчивую, резкую решительную и несдержанную, теплую нежную и спокойную, дерзкую жесткую и вспыльчивую, покорную скромную и тихую. Разную. Всё в ней будет разное. Глаза: закрытые, блестящие, улыбающиеся, плачущие, приоткрытые, смотрящие на тебя. Губы: красные, замерзшие, целующие, обветренные, зажатые, говорящие с тобой. Руки: тонкие, сильные, умелые, ледяные, шекочющие, мягкие, касающиеся тебя. Голос: тихий, севший, приветливый, высокий, поющий тебе. Волосы: длинные, непокорные, разбросанные, мягкие, натуральные, как бы ты к ней не прикоснулся, прилипающие к тебе, золотые нитки. Смех: громкий, детский, задорный, веселящий тебя. Улыбка: широкая, искренняя, ухмыляющаяся, смутная, дающая тебе понять её счастье. И вот однажды ты увидишь её и подумаешь, что, если вдруг тебе когда-нибудь так повезет, что эта девушка, она, будет твоей, будет рядом с тобой, ты никогда не заставишь её плакать, не оставишь. Ты любуешься ей и ненавидишь тех, кто посмел когда-то уйти, расстроив её. И каким-то образом тебе везет. Просто она становится слева от тебя и остается там. Втекает в твою жизнь, не пытаясь перекраивать её под себя. И тебе начинает казаться, что она в твоем доме, в твоей жизни, в твоих планах это так логично и просто. Как будто это было ясно с самого начала. И ты привыкаешь. Тебе хорошо. Идет время. Она остается такой же гармоничной в картинах твоих будней. Ты куришь, ходишь в кино работаешь и есть она. И тебе не приходиться производить каких-то сложных подсчетов, чтобы сложить это в единое целое. Тебе хорошо. Иногда она плачет. Ты куришь и все продолжает течь. Долго. Это действительно продолжается долго. И в какой-то день с чувствами, притупленными практически под ноль, ты собираешься и уходишь. Оставляешь её. Закрываешь дверь и не жалеешь об этом. Немного жалеешь её и возможно даже себя, но не о своем решении.
Каждый человек имеет свой запах, который складывается из его мыла, зубной пасты, духов, квартиры, мест, где он бывает, транспорта, на котором он перемешается, запахов людей, которые его касаются, у неё он отсутствует. Насморк. Мне кажется, что у меня насморк, когда я обнимаю её. Нет запаха.
Чередуются слайды дней. Узнаю, что квартира напротив пустует уже несколько месяцев. Понимаю, почему нет запаха и такая странная. Понимаю и ухожу. Но возможно ли оставить девушку, которой никогда и не существовало? Курю…