http://www.stihi.ru/avtor/vpgavrilin
Продолжаю начатый разговор о философской лирике Виктора Гаврилина.
В непростом стихотворении, требущем сосредосточенности и размышления "ВСЕБЛАГАЯ МОЯ ПОШЕХОНСКАЯ РУСЬ" — боль за Родину и честность перед собой переплетены( как бы мельком) с мыслями о творчестве.
Всеблагая моя пошехонная Русь
тычет в бок и крестит троеперстно.
Ни о чём не ропщу - во святые сгожусь.
Да куда!.. Надо знать своё место.
И пустую слезу, и доверье, и злость-
всё прибрало, хозяйствуя, время,
и швырнуло, как псу, здравомыслия кость,
чтоб теперь уживаться со всеми.
У Виктора никогда не бывает ничего случайного в стихах. И каждая строка отзывается в душе, как исповедальная, осбенно последние строки:
И в последней гордыне воюет с судьбой
грех писанья, что терпит бумага,
и осталось навек примириться с собой...
О, какое смертельное благо!
Сокровенным и очень личным наполнено стихотворение "МНЕ НА ЗЕМЛЕ НЕ ПРАЗДНОВАТЬ ПОБЕДУ"
Мне на земле не праздновать победу...
В круженье жизни, в призрачном лесу
я вдруг пошёл по собственному следу,
и, павшего, я сам себя несу. — какая предельная искренность!
Для кого-то на земле жизнь проходит, как мгновение, а для кого-то она становится тайной, дарованной Богом. И нужно ценить эту жизнь.
Я услыхал себя на этом свете,
в бредовом мире вЫходил свой мир.
И этот мир Поэт дарит нам, но говорит при этом:
И в эту скудость невесёлой доли
не захотят ни пройды, ни враги,
а кто сойдёт в глухие мои долы,
боготворю и след его ноги.
Стихотворение "О, ЖИЗНИ НОЧЬ, ПОКОРНЫХ СНОВ ЦАРИЦА" — считаю подлинным шедевром философской лирики Поэта. Его звучание — сродни музыке.
О, жизни ночь, покорных снов царица,
мне, нищему, покоев не готовь!
Пусть бередит меня и длится, длится
с лукавым спор и к женщине любовь.
Какая ясность мысли, отточенность мастерской работы!
Два этих чувства правды и отрады
привносят свет в прихлынувшую тьму,
в них за мытарства все - тебе награда,
и в них таится двигатель всему.
Всему, что к горизонту совершенства
стремится, так и не достав его,
сквозь смертный бой и светлое блаженство...
И это стоит золота всего.
Ганиальность — в простоте( нет ничего лишнего!) и мудрости. Красота, лаконичность стихотворения поражают. И в тоже время необыкновенно глубоко.
В стихотворении "ВСЁ ОТВЕДАЛ - И БРАГИ ВЕСЕННЕЙ" очень мудро и проницательно замечено в одной из рецензий:"Как же он был счастлив!Господи, а не кощунственная ли это мысль?! Виктор перечеркивает нашу аморфность,
наше извечное нытье, нашу мелочность... Как это прекрасно - хоть не намного приблизиться к нему... Почувствовать сквозь свои широко закрытые глаза
его свет... Ощутить его силу, его мощь, его БЕЗБРЕЖНОСТЬ..."
Всё отведал - и браги весенней,
и осеннего курева дым.
Проиграл, но осталось везенье,
что уже не умру молодым.
Поэт говорит, что он он не искал тайных ходов в жизни:
И, горбатясь над тайной простою,
я не влез в потайные ходы.
Я сметливого мира не стою,
я не стою его суеты.
И даже зная теперь о его преждевременном уходе, поражаешься тому, сколько он успел сделать. По свидетельству Нины Гаврилиной, он сделал всё, что хотел.
И для смерти не выверил силы -
не извёлся неистовством дел
к пышной святости ранней могилы
и красивого вздоха: "Сгорел!".
В глубоком, мужественно-исповедальном стихотворении"МЕРЦАНЬЕ РАННЕГО ОГНЯ" — светло и проникновенно говорится о земном уюте.
Мерцанье раннего огня,
скелет чернеющего сада
и солнце завтрашнего дня -
всё за стеною снегопада.
Хорошо, что есть снег, и что эта простота царит в побеленном уюте:
Не долетит любая весть
через помехи в снежной смуте.
Лишь простота того, что есть,
царит в побеленном уюте.
И говоришь себе в утешение:"Всё пройдёт!"
И смертной ноши благодать
любви напутствует без фальши,
и хорошо, что не видать
моей земной заботы дальше.
В пронзительном стихотворении "НЕМИНУЕМОЙ УЧА РАЗЛУКЕ" — всё предваряет и обещает Вечность. Это мгновенье так тяжело пережить. Но кто это знает, кто смог нам об этом рассказать так, чтобы душа зашлась в предсмертном холоде, чтобы знать, что "разлука будет не нежданна..."И дыхание твоё, "как ты осторожно ни дыши" - всё равно "открывшаяся рана"...
Гаврилинская тоска ожидания ухода сродни лермонтовской, но если у Лермонтова будущая жизнь ассоциировалась со сном, то у Виктора — это "вечность впереди":
Много ль надо, чтобы вдруг умолкло
трепетанье воздуха в груди...
Только что-то истово и долго
обещает вечность впереди.
И дыхание твоё"как ты осторожно не дыши" — всё равно открывшаяся рана:
И разлука будет не нежданна,
как ты осторожно ни дыши.
Долго в плоти открывалась рана.
В горьком стихотворении, как мне кажется, очень актуальном для сегодняшнего дня, " ПАСТЬЮ УЛИЦ, ТЕМНОТОЮ", говорится о "времени-хищнике":
Пастью улиц, темнотою,
длинным счётом из потерь
покажи, чего мы стоим,
время-хищник, время-зверь.
Не сразу открывается глубина этих строк Виктора. Но чем больше читаешь, тем большн высвечивается глубокий и мудрый смысл, освещённый горькой, пронзительной интонацией.
Просвищу ль свою удачу,
подари печаль вдвойне:
дай того, над кем заплачу,
кто заплачет обо мне. — как важно, чтобы нашёлся тот, кто будет переживать утрату, а такие всегда есть, кому дорого имя Виктора Гаврилина.
В пронзительном стихотворении"С ПУРГОЮ НОЧЬ И СОЛНЦЕ ЛЕТНИМ ПОЛДНЕМ" — речь идёт о прощании с землёй: Такое сильное стихотворение, что трогает до слёз.
С пургою ночь и солнце летним полднем...
О, сколько в жизни выпало погод!
И всё ж какой мы эту землю вспомним
в огромный миг, объявший наш уход?
На белый свет нам никогда не вернуться. Может быть, там, в Вечности, и красота райская, непередаваемая ничем, но радость от жизни, страдания на земле — это наша любовь, это наше человеческое "я", одухотворённое Господом.
Перед отверстой звёздною аллеей
мы обернёмся всей душой назад.
Не в силах жить, о, как мы пожалеем,
и серый дождь, и белый снегопад!
Там уже не будет больше ни ошибок, ни заблуждений. Но, Боже, как нам будет не хватать нашей милой, родной, такой прекрасной земли!
И некуда пробиться, что ни делай.
Нет подвигов и ухищрений нет
таких, чтоб возвратиться нам на белый -
о Господи! - и вправду белый свет. — эти строки просто перворачивают душу.
В прекрасном, очень светлом и красивом стихотворении"ЗОЛОТОЙ ПОД СИНЬЮ ДЕНЬ - СНОВА МНЕ НАГРАДА" — описано ощущение тёплого и безмятежного августовского дня и чувства человека, который живёт этим днём:
Золотой под синью день - снова мне награда.
Залюбуешься. Поймёшь - что там ордена!
Этой жизни от меня ничего не надо...
Неужели просто так мне она дана?
Жизнь, наполненная радостью самой жизни. И возможностью обозреть её мгновенно:
Нет, никто не выбирал, стоит ли явиться
в этот блеск и в эту тьму в плачущей плоти.
И крылатая душа - неземная птица -
до неведомой поры втиснулась в груди.
Жизнь без наград — какое это счастье! Награда одна — прекрасно прожитая жизнь.
Но за выпавшую ей тленную теснину,
словно в утешение, жизнь взамен даёт
чудный мир, который я взглядом лишь окину -
жадным взглядом, что быстрее, чем любой полёт.
В пронзительном стихотворении "НЕ ЗАСВЕТИТЬ ОГНЁМ СЛЕПЯЩИХ ГРОЗ" — слышится такая боль и горечь, что хочется плакать:
Не засветить огнём слепящих гроз
размером в жизнь отснятого портрета.
Я до тоски томительной, до слёз
запомнил мир нагромождённый этот.
Всё помнит отягощённая жизнью память: и" пчёл и гроза знакомый гул", и"касания любви" в начале жизни, и "самого себя на склоне лет, среди торжеств, уже подобных тризне", и
черёмух пену, вишен белый цвет
как возвратимость невозвратной жизни.
В чудесном, светлом и проникновенном стихотворении "В ЗАЗДРАВЬЯХ ГРОЗ ВИНО СМУРНОЕ ВЫШЛО", одном из моих давних любимых у Виктора, пейзажность тесно переплетена с философскими мыслями о смерти.
В заздравьях гроз вино смурное вышло.
Даль на излёте августа светла.
Так далеко и так просторно слышно...
Успение. Звонят колокола.
Так просто, но в этой простоте — гениальность! Чудесная звукопись. Музыка его просто завораживает.
А церковка одна на всю округу.
Но бередит заутренним баском.
И стадо с колокольцами по лугу
уводится небесным пастухом.
Мысль о смерти звучит не так пронзительно, как в иных произведениях Поэта, но всё же воспринимается светлой печальной нотой.
И смерть понять дано уже степенней,
когда остались Бог да чудеса,
и откровенней, и светлей Успенье
распахнуто, как двери в небеса.
В глубоком, ярком и запоминающемся стихотворении "ТО ЛИ ВОДКОЮ ГОЛОС ПОЖЁГ" — затронуты не только вопросы творчества, оно гораздо шире. По нему можно увидеть, как полётна мысль, как неутомимы душа и сердце, когда идёт процесс создания произведения.
Лишь слегка проведу по струне,
быть чему - отзовётся в намёке.
Так капель известит о весне
в затишке на февральском припёке.
"Из пророческих струн вещей лиры "рождаются стихи — "туманная повесть" жизни, которую сердце постигло во всей сложности и многообразии. Оно "волнуется до боли". Вот эта мука сердца, боль, с которой истинный художник творит — и есть подлинное счастье.
И по сути своей не ведун,
но порою, как надо пристроясь,
из звучанья пророческих струн
я слагаю туманную повесть.
Автор пишет, что стихи рождаются "поневоле". И это абсолютно точно, ведь поэт не может не писать, вдохновение увлекает его, и сам Господь помогает в творчестве.
И в темнотах теряется взгляд,
и волнуется сердце до боли,
и басовые струны звучат,
и под них я пою поневоле.
В непростом и необычном стихотворении с тончайшей образностью"КОНЬ МОЙ ДИКИЙ, О, ВРЕМЯ" — тема времени каждый раз находит разное решение.
Конь мой дикий, о, время, о конь мой, назад поверни! — это сказано с оттенком некоторой мрачности, как будто обрублены концы.
Разве зубы ты съел? Поскорей разгрызи удила...
Вот и вновь возвращаются в ночь отлетевшие дни,
и на ветви обратно листва от земли потекла.
Как ярко написано в одной из рецензий, "Закольцевать, обуздать Время - как в фантастическом романе, и тут же признать безысходность всего..."
Осень в лето пойдёт, за весною наступит зима,
обращённые воды отхлынут от встречных запруд,
и рассветы затянет вослед приходящая тьма,
в материнские чрева ожившие все поползут.
ЧтО грядущий предел! Нас минувшее также сотрёт,
и в себе пропадает ещё не родившийся свет. — так может сказать только человек, прошедший через все испытания жизни.
В пронзительно-печальном стихотворении "НА ИСХОДЕ ЗЕМНЫХ МОИХ ЛЕТ" — Поэт пишет о расставании с белым светом. Мысль об этом стала основополагающей в его творчестве. Привожу тест его полностью.
На исходе земных моих лет
я обрёл невесёлое счастье -
с тем, что мне подарил этот свет,
Божьей милостью долго прощаться.
А на небе уж свечи зажглись
по мою запоздалую душу...
О, продлись, расставанье, продлись!
Я твоё торжество не нарушу
ни слезой и ни жалкой мольбой,
жизнь медлительно в сердце вбирая, -
будто что-то возьму я с собой
в обитание ада иль рая.
Странно: я не готов ещё в путь,
может, в лучшее, только в иное,
и хоть как-то хочу протянуть
я своё пребыванье земное.
И доныне надежду таю
затеряться в бесчисленном люде,
и про грешную душу мою,
может, небо и вовсе забудет.
Вот отзвук этого стихотворения в двух рецензиях:"...Но не забудет, нет, а именно сейчас понимаешь вкус черного хлеба и родниковой воды, и следишь, как медленно падает немыслимой красы кленовый лист,и все в тебе так проросло твоей любовью... жизнь медлительно в сердце вбирая..."
"... из тех Ваших, после которых хочется тишины и долгого взгляда в звездое небо, тех, чьи строки уже никогда не уйдут и не забудутся. И горечь в них, и свет, и бунт и смирение, смешанные как только и бывает в человеческой душе."
В красивом и несколько печальном стихотворении "ГРУСТНО, НИНА" — передано ощущение Поэта, который глубоко чувствует жизнь и знает, как тяжело расставание.
Грустно, Нина, - немыслимый в прозе
пропадает июнь голубой,
и шумит под ветрами предгрозий
опустевшего парка прибой.
Дымным табором едут от Клина,
наливаясь дождём облака... — образная картина летнего июньского неба.
И так пронзительно остро воспринимается предел, указанный Богом:
И за вычетом всех околесиц
мне навеки указан предел...
А июнь - мой немеркнущий месяц -
мне б навеять бессмертье успел.
"...Парадоксальная мысль — о вечном цикле, о возрождении жизни в круговороте природы..." - написано в рецензии"... и всё-таки - смерть довлеет над жизнью, которая "смертельно живая", несёт на себе печать смерти, больна ею, можно сказать. Но всё-таки жизнь очень сильна, если в бесконечном пространстве, наполненной мёртвой природой, она возрождается снова и снова..."
Но и небу не всё удаётся.
Поживём без небес, как кроты,
и сойдёт помрачённое солнце
с самой светлой своей высоты.
Стихотворение"ЗИМНИЙ СНЕГ В СЛЕПЯЩЕМ БЛЕСКЕ" — освещено ярким солнцем, радостью жизни и таким сиянием души, которое проникает в каждую клеточку, читающего эти строки.
Зимний снег в слепящем блеске,
синий свет над белизной,
отдалённый и нерезкий -
это всё ещё со мной.
Зной снегов в златой полуде,
раскалённый солнца шар -
как они меня остудят
и уймут сердечный жар?
Но у Виктора всегда, как противовес позитиву, мысль об уходе из жизни.
И притихший, не капризный,
взглядом пью заката мёд...
Я до смерти болен жизнью.
Жизнь меня и приберёт.
И для смерти не отложит
ни одну живую нить...
Так любимую возможно
всей любовью разлюбить.
Очень образное, красивое и мужественное стихотворение, подтверждающее, что в авторе ещё много жизненной энергии и сердечного жара, благодаря которому он и живёт на земле.
В стихотворении"ВЕСЕННЕЕ ХМУРОЕ УТРО" — как будто бы речь идёт о весне, но это только на первый взгляд.
Весеннее хмурое утро.
Простуженный хмель за гроши.
Последняя снежная пудра
с чухонских небес порошит.
В этой сдержанной, почти бесцветной палитре бледных лиц, слякоти и мучнистой дали взгляд как бы поднимается и видит дешёвый мир человеческой жизни, в которой повторяется вот так от весны до весны вечный круговорот. Очень тонкие детали весеннего пейзажа рисует автор своим поэтическим пером.
От скуки вчерашних одёжек
с обносками улиц видней,
как мир проступающий дёшев
в прибытке довешенных дней.
И скорыми грезя пирами
с листвой, где гремит соловей,
мучнистая даль выпирает
сквозь изгородь чёрных ветвей.
И эта"мучнистая даль", выпирающая "сквозь изгородь чёрных ветвей — очень ассоциируется с пейзажем Петербурга, когда весенний воздух пропитан туманами и похож на мучнистую кашу. Концовка очень неожиданна, она сразу уводит стихотворение от описательности, окрашивая его пронзительной интонацией.
И в бледном купается бреде
бессильных надежд благодать,
и до Воскресенья и смерти,
и правда, рукою подать
Она накладывает отпечаток на всё стихотворение, которое звучит с неизгладимой печалью, я бы даже сказала, с трагизмом. Написано оно, как всегда, мастерски с тонким ощущением нашего прекрасного русского языка.
Окончание следует.