Что делать когда в свои 30 понял, что совершенно бездарен, не имел никогда друзей и хуже того даже близости с девушкой...
От этого открытия ему впервые хотелось рыдать, а может и выть долго и протяжно.
Улицы сменялись одна за другой. Экономя на транспорте, приходилось наматывать гигантские расстояния, под конец дня совершенно вымотавшись, он никак не мог найти последний адрес заказчика,а именно номер дома 4-В. Рекламный агент, с громким ненавистным ему именем Ольгерт,словно зачарованный , снова и снова блуждал по одной и той же улице.
«Чертова работа... Чертов я, и мать моя вечно стонущая и вечно больная, и чертовы деньги которых никогда нет…»
Все эти мысли и едва сдерживаемые рыдания, спазмом отдавались в горле. Ольгерт остановился перед брамой и решительно шагнул вовнутрь. Все, что ему сейчас в жизни приносило радость, так это погружение в мудрость иероглифа: он уже 6-ой год овладевал японским языком. Малахольный, зная уже в совершенстве английский и французский языки, он с отвращением относился к репетиторству. С блаженным лицом читая в оригинале Сервантеса, он как будто упивался никому не слышимой чудесной музыкой слов. А волна одержимости со временем смыла все отвлекающее и не нужное. Мать все чаще растерянно смотрела на сына...
Попав в закрытый двор-колодец, пахнувший плесенью и еще чем-то противным, Ольгерт еще больше ссутулившись, бессильно опустил руки. Дверь была здесь одна, да и то наверно от дворницкой. Оранжевым пятном она будто притягивала к себе. Прищурившись, Ольгерт с удивлением заметил на ней ставший уже заветным номер 4-В.
Потянув на себя дверь, Ольгерт увидел только ступеньки винтовой лестницы, настолько узкой и крутой, что, будучи худым, он просто втиснулся между перил. Ему казалось, что он только крутится на месте и, как штопор, ввинчивается все выше и выше куда-то в полную темноту. Казалось, что эта крученная лента вверх не закончится никогда.
Ольгерт в какой-то момент подумал, что, может, менеджеры над ним просто зло подшутили – когда снова делая по ступенькам разворот, ничего перед собой не видя, он буквально вплющился лицом в шершавую глухую стену. И в этой безмолвной тишине и кромешной тьме светилась только круглая дырочка. Ольгерт, вытянув шею, заглянул в нее и остолбенел. Там было только бескрайнее голубое небо и больше ничего.... Затертый в этой узости и совершенно потерявшись в реалиях происходящего, он, онемев от ужаса, немогущий развернуться, чтобы бежать вниз, с силой забарабанил руками по стене. И когда стена внезапно раскрылась, и в проеме возник что-то говорящий бородач, Ольгерт его уже даже не слышал.
Словно это не узкая лестница, а тиски, сдавливающие всю его жизнь, вдруг исчезли. И он впервые словно птица, раскинув руки, вдыхал до боли в легких всю мощь раскинувшегося и открывшегося ему небесного пространства.