Над мутно-зелёным, с редкими полуголыми островами, заливом и портовыми сооружениями в устье некой судоходной реки носились крикливые вечно голодные чайки. Застоявшуюся от безветрия июльскую воду, местами подернутую мазутной пленкой, разрезал маленький, спешащий в порт кораблик под бортовым номером 507.
За его штурвалом стоял не вполне трезвый человек с сонным небритым лицом и потухшей «беломориной» под холеными усами. Уже не очень молодой и не без дурных привычек, человек пребывал в том благословленном возрасте, когда перезрелые жеманные невесты, завсегдатайши сухих клубных вечеров «кому за 30», еще не вызывают никакого, за исключением материального интереса.
Наметившееся брюшко с густой "тещиной дорожкой" вызывающе торчало из старого с вытянутыми коленками трико. Стоптанные тапочки, на босу ногу, источавшие явственный запах боевого 0В - толи фосгена, толи хлорпикрина, завершали туалет моремана. Это был капитан Семён Петрович Смагин, более известный среди портовой братии под прозвищем - Сёма Смак
- Приехали. Готовь веревочки, слышь, Серега - отдал команду капитан, высунув голову из иллюминатора ходовой рубки.
- Ага, понял - откликнулся лохматый парень в дырявой тельняшке, угрюмо возивший по палубе шваброй.
Нагло, почти не сбавляя, хода, чем вызвал приличную волну и наверняка не один матерок в свой адрес со стороны экипажей судов стоящих у стенки, теплоходик проскочил в дальний конец порта и лихо ошвартовался форштевнем к борту большой черной баржи, в притирку к трем таким же как он, обшарпанным судёнышкам.
С высоты ближнего маяка баржа напоминала жирную свиноматку, кормящую пестрых сосунков. На лоснящемся ее носу, в том месте, где обычно наносят названия, можно было прочесть намалеванную корявыми буквами надпись «ТИХИЙ ХОД!» со сколиозным восклицательным знаком, которому до вопросительного лишь чуть-чуть не хватило горбатости.
На кормовом флагштоке 507го успокоился и обвис серо-сиреневый флаг с намеками на звезду, серп и молот, и пышной бахромой по краю. Под палубой напоследок взоржали 150 «кобыл», которыми измеряют мощность отдельные флотские механики, и наступила тишина.
Из рубки вышел капитан Смак и выплюнул окурок в воду. Оскалившись и подняв в приветствии руку, он обратился к компании, состоящей из трёх колоритных типов, которые сидели на соседнем теплоходе и азартно шлёпали по столу картами, конечно не навигационными.
- Здорово, братва! Кто в курсе, пивко у Машки или на буграх есть?
- Здоровей видали! Приветули! Салям с алейкумом, Сёма, - нестройно откликнулась игроки -
В полчетвертого на Буграх еще имелось в наличии, а сейчас тока ежели повезёт.
Смак озабоченно глянул в рубку, судовые часы показывали начало шестого.
- Серега, бери канистру и дуй, как метеор. Заходи сразу с заду, может успеешь. Жорке скажешь, что от меня. Деньги в брюках возьми, в пистоне. Не все только! Червонец не тронь, а то без харчей останемся.
- Ага, понял - буркнул тот и, нехотя волоча ноги, двинулся к люку носового кубрика.
- В темпе, в темпе!- понукнул его Сема и почесывая волосатый живот, впал в задумчивость, надув при этом щеки и ощетинив усы.
- Эй, мужички, двушки есть, брякнуть? – выйдя из мыслительного процесса через пару минут, снова об-ратился к тройке игроков Сёма.
- Что, лень в диспетчерскую подняться? Там бесплатно брякнешь.
- Да я освежился малость, Вероника унюхает, непременно шефу сдаст, - признался Смагин, показывая пятерней на шею.
- Ладно, сейчас гляну - и некоторое время спустя, через борт протянулась рука с парой двухкопеечных мо-нет.
Порт, где стояла черно-бурая баржа, заканчивался стоянкой личных катеров, лодок и яхт, которая по-степенно переходила в пляж. За дырявым забором, напротив, так называемой "частной" стоянки, синела будка телефона-автомата. Туда и направил свои стопы капитан Смагин.
Очутившись в будке, Сёма порылся в засаленной записной книжке, плотоядно пошевелил усами и набрал номер.
- Алло, добрый день. Наталью Ивановну, будьте любезны.
- Уже нет? Ну, извините.
В задумчивости Сёма снова полистал книжку и опять покрутил диск.
- Алло, лаборатория? Лену Булевскую, пожалуйста.
- Ясно, извините.
Двояки кончались. Смагин матюгнулся, открыл дверь будки, но, видимо передумав, на удачу набрал еще один номер, уже без монеты. Когда длинные гудки оборвались, он кулаком с силой шмякнул по затылку аппарата, встопорщил в улыбке усы и заворковал в трубку:
- Светик, здравствуй, здравствуй моя хорошая, ну куда ты пропала, бессовестная? Я тебя ищу, понимаешь, звоню чуть не каждый день - истосковался весь.
- Когда звонил? Так, во вторник, в среду, в прошлую субботу опять же.
- Не обманывай, не обманывай! Тебя вечно нету. Ты лучше скажи, что вечером делать собираешься?
- Перестань, итак никакой личной жизни! Давай лучше как освободишься, ко мне. Ну да, на пароход конечно.
- Прокатимся, какой разговор!
— Не одна? С какой, с этой, с бородавкой которая?
- Нет? Годится, с Нюркой, так с Нюркой.
- Устрою в лучшем виде. Всё, заточено. Организую. Целую, лапонька, пока.
Несколько повеселевший Смак вернулся на суденышко, щелкнул в рубке магнитофоном, над палубой томно заахал популярный певец:
«Ах, белый теплоход, ах белый теплоход...»
Смагин умылся, побрился, пристрастно оглядевши себя в зеркало, выдавил едва заметный прыщик, подправил ножничками усы и освежился одеколоном "Саша". Затем, надев белую футболку с надписью - "НУ, ЗАЯЦ, ПОГОДИ!" и штаны с лампасами от спортивного костюма, он, удовлетворенно раскинув руки, уселся на скамейку впереди рубки. Блаженно щурясь на солнечный диск сквозь чёрные очки, Смагин несколько минут в такт музыке покачивал головой, но потом, видимо что-то вспомнив, прервал это занятие и крикнул в сторону игроков:
- Эй, Витек, дело есть, на сто лимонов!
Витек нехотя повернул голову, не отрываясь от карт:
- Чо?
- Слушай, Нюрка, - это такая в белом сафари прошлый раз была, с моей Светкой, помнишь? Как она тебе?
Витек прищурился, сплюнул из-под фиксы, наморщил лоб и ответил:
- Ничего бикса, а чо?
- Ачо - по-китайски дырка. Ты конкретней - на контакт идешь? И не дожидаясь ответа, уверенно продолжил - Короче так, девочки и бэмс за мной, а за тобой закусь и пойло конечно. Идет?
Витёк, худощавый, с острым кадыком и цепочкой на загорелой шее, был приятелем Смагина. Он тоже недавно получил диплом капитана и принял «202й» близнец – «507го», теплоход.
- Где сейчас водки то возьмем? - неуверенно возразил он.
- С водкой может, и запоздали, а «кониной» еще запросто затариться можно.
- Ну-ну... Деньги из колпита опять брать? У меня там итак три чирика осталось.
- Витек не жмись, макаронами и маргарином поделимся. Бутылки намедни сдадим, перебьемся, да через неделю аванс...
- Лады, уговорил, черт языкатый, кого пошлем? -
- У меня Серый за пивом умчался, какой он быстрый, ты сам знаешь, так, что твоего придётся гонцом засылать.
- Ясно. Эй, Санёк, сгоняй-ка в лавку, быстренько. Флаконов шесть Агдамчика, а нет, так водяры бери, штуки три хотя бы, ну на крайняк парочку коньяку, без пойла не возвращайся! - распорядился Витек, повернув голо-ву по-гусиному градусов на 160 в сторону своей рубки.
В десятом часу вечера 507й, или как его еще называли «пятьсот веселый», стоял, укрывшись в маленькой бухточке небольшого, обильно загаженного остатками туристических пикников, острова. Чахлые, не известно кем и зачем ощипанные кустики, не могли ни прикрыть срама, ни украсить этот, некогда непорочно-интимный кусочек суши.
Судовой колокольчик-транслятор хрипел популярными ритмами. На не успевшей ещё остыть палубе лежало пыльное, подозрительно пятнистое одеяло. На нём возвышались стаканы, некоторые с недопитым портвейном и эмалированные кружки с теплым пивом. Посреди одеяла на газете "Водный транспорт" распластались надкушенные куски хлеба, огурцы, помидоры и две головы от копченых скумбрий с широко открытыми, но безгласными, видимо по цензурным соображениям, ртами.
Этот натюрморт по периметру окружало семь тел со слегка прикрытыми местами, где у рода Homo Sapiens наиболее ярко выражаются половые признаки. Прикрытием служили мокрые пляжные принадлежности. Четверо легко определялись, как мужчины и три явно, как женщины. Головы тел блестели солнцезащитными очками, и у большей части были спрятаны от солнца за панамки и кепочки. По этой непременной пляжной атрибутике, компания походила на молодых повес и девиц легкого поведения, в изобилии населяющих в ту пору «прогнивший буржуазный» запад.
Мужской трёп прерывался взвизгиваниями и хохотом женщин. Раскованные жесты и свободные от условностей, в некоторой степени, разнузданные позы, говорили о том, что здесь все свои, что называется - «в доску».
«Бэмс» на посудине Смагина был в разгаре, когда произошло следующее, поворотное в жизни для некоторых наших героев событие.
Разливая очередной раз по «10 капель», которые, кстати, заполняли чайные стаканы примерно на 2/З их, Сема Смагин с сожалением разглядел изрядную выщерблину на горлышке уже пустой бутылки, и не раздумывая, как делал сотни раз, швырнул её за борт. Описав дугу, бутылка, с невероятной точностью, которая случается крайне редко и поэтому называется случайностью, угодила в такую же пустую и брошенную свою близняшку, болтавшуюся в этот момент поблизости. Раздался короткий смачный всхлип «ч-бэмс» и осколки двух ёмкостей исчезли с водной поверхности.
В это самое время, на глубине примерно 25 футов под днищем 507го, на гладком валуне сидел крепкий, с густой бородой и седой шевелюрой, весьма похожий на Маркса, старик. Рядом с ним примостилась обнажен-ная, поразительной красоты блондинка, с белужьим хвостом ниже талии.
Величавый старец диктовал глухим размеренным голосом на древнегреческом, блондинка профессионально быстро стенографировала его речь на куске перкалевой парусины. Красавица лишь изредка очень вежливо прерывала старика и просила повторить отдельные фразы. Любой владеющий языком древних эллинов без труда понял бы содержание трактата. Особенно часто в нем повторялись выражения, которыми пестрят сего-дня страницы газет и журналов, а именно; угрожающая экологическая обстановка, чрезмерное загрязнение окружающей среды, ПДК, исчезающие виды и т.д. и т.п., в наше время уже изрядно набившие оскомину прилежному читателю.
Неожиданно на голову старца и блондинки посыпались осколки зеленого бутылочного стекла.
- Ой, что это!?- испуганно вскрикнула белокурая красавица.
Старик пошарил в густой шевелюре и вытащил несколько острых обломков, на одном, самом крупном была приклеена бумажная этикетка.
- Аг-дам - по слогам прочитал он. - Гос-агро-пром. Проклятье! Проглоти меня отец безумный Крон! - зарычал старик. - А ну-ка, Левкотеюшка, посмотри, кто там гадит?
- Но... Владыка, ведь лучезарный Гелиос еще не покинул небосвода, светло...- робко пролепетала блондинка, но вовремя спохватилась, и с силой оттолкнувшись от валуна хвостом, стремительно взмыла вверх.
Витек, в обычной своей позе насекомого-богомола, стоял, опершись локтями о планширь фальшборта. Ему как всегда не везло, Нюрка строила глазки Сереге с 507го, а третья девица, с черной колючей бородавкой, да к тому же отвратительным характером, вовсе не импонировала ему. Он, кисло, сощурившись, цыкал из под фиксы за борт, когда в нескольких метрах от суденышка из зеленой мутной воды вынырнула молодая красавица с роскошными белоснежными волосами. Витек успел заметить, что была она без бюстгальтера, у поверхности воды светилась прекрасной формы пышная грудь. Блондинка с гневным выражением лица смотрела в его сторону, на миг их взгляды встретились.
Сердце у Виктора сжалось, в голову ударила горячая волна крови, сколько манящей и пугающей красы было в темно-синих глазах прелестной девы. Несколько секунд продолжалось чудесное видение, от избытка нахлынувших чувств Витёк онемел и был даже не в состоянии просто криком привлечь внимание своих разгулявшихся спутников. Вскоре, однако, с легким всплеском дева погрузилась в зелёную пучину. Странная гипнотическая тоска объяла Виктора, морская пучина властно звала его погрузиться вслед за прекрасной девой.
Пораженный Витёк оцепенело, простоял с полминуты, потом, очнувшись от наваждения и вспомнив инст-рукцию, опрометью кинулся к рубке, где висели оранжевые круги с цифрами 507 и надписью трафаретом «ИСП. 03.июн. 84г». Схватив, крайний, он швырнул его туда, где только что плавала беловолосая красавица и, вскочив на планширь фальшборта, без колебаний бросился следом.
Шесть человек на палубе продолжали беззаботное веселье.
- Не накупался ещё, крокодил нильский, - проворчал Сёма и подумал - Круг-то на кой хрен кидать, итак сопрели все, знает же, что списанные висят, новые-то вместе пропивали.
Светка, держащая голову капитана Смака на своих голых коленках, ехидно заметила:
- Ох, Нюрка, доведешь мужика - утопится. Все равно на ночь к нему в каюту приползешь. Или здесь, на палубе заночевать решила?
Нюрка, смазливая броская девица в тесном купальнике и пластмассовых, цвета вареных креветок, клип-сах, вспыхнула и сходу отфутболила:
- Не переживай, у порога скулить не буду, и потом в благодарность кости облизывать, как некоторые...
Тут налились ядом глаза Светика, и она хотела, было что-то ответить, но в перепалку вмешался, прикрыв ладошкой рот своей подруге, Сёма Смак:
- Девочки, давайте жить дружно! Какие вы пьяные нехорошие, не налью больше, если скандалить будете. Слушайте, девочки-мальчики, а Витёк-то где вынырнул, а?
В его голосе послышалась тревога, Сёма приподнялся на локте и вытянул шею, пытаясь разглядеть водное пространство за бортом.
- Эй, Серега, лови круг, пока не утонул, видишь, набухает уже. Шмелем, шмелем давай? Багор тащи!
В экстремальных ситуациях капитан Смагин трезвел мгновенно, пятнадцать лет регулярного потребления и от природы хорошее здоровье позволяли ему быстро перерабатывать близкие к смертельным дозы спиртного.
Более часа, до тех пор, пока не стемнело, продолжались поиски утонувшего. Шарили под водой багром и намёткой, Серега нырял раз десять, потом опять шарили, в конце покидали «кошку», все оказалось безрезультатно. Дно резко от берега островка уходило вниз.
- Амба, - устало сказал капитан Смак - Глубина здесь метров семь-восемь под кормой будет, водолазов на-до. Заводи движок, Серёга.
«Диплома лишат это точно, гадство! К этому Гамыре, чертову только попади в лапы»... - прокручивал в мозгу ситуацию Сёма, автоматически выдерживая нужный курс. - Что делать? что делать?.. Так. Шли на заправку, никого лишних не было... Витек? Витька сам напросился, до ББ.» - начала выстраиваться в трез-веющей голове капитана версия.
Через день, свежевыбритый и подтянутый, в кремовой форменной рубашке с погончиками и при галстуке, капитан Смагин стоял в кабинете перед большим канцелярским столом. На столе помещался массивный чернильный прибор с якорями и штурвалом, лежали бумаги с печатями и без, зато на фирменных бланках. Завершал ансамбль исписанный куриным почерком троечника, лист. Хмурый дядька в черном кителе с золо-тыми шевронами до локтей медленно, с трудом, словно в китайскую грамоту, вчитывался в документ, ко-торый являл собой следующее:
Старшему капитану-инспектору Приморского участка
судоходной инспекции Гамызо А..Я.
от капитана-механика т/х 507 Смагина СП.
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ
13 июля вечером следуя рейсом до ББ-19 для заправки ГСМ, я, по его настоятельной просьбе, взял с собой капитана-механика т/х 220 Авдеева В.Н., как он мне сказал - для сверки топливных отчетов. По ходу рейса, на траверзе о-ва Гремячий, в 21час 40мин, на главном двигателе поднялась температура охлаждающей во-ды. Я был вынужден ошвартоваться у острова, чтоб промыть фильтр и отстойник кингстона. Пока мы с мо-тористом Присыпчуком С.Н. были в МКО, кап-мех, Авдеев видимо решил искупаться. Когда мы вышли из МКО, его нигде не было. Mы приняли все надлежащие меры к разысканию, но обнаружить Авдеева В.Н. нам не удалось. Ни каких других посторонних лиц на вверенном мне судне не было.
15.07.85.г. кап-мех. С.Е. Смагин.
Дядька снял роговые очки, сдвинул свирепо брови и начал атаку-допрос:
- Так, и что, и что, и что?! Думаешь, я тебе поверил? Ты, Смагин, давно у меня на заметке, ты пиши все, как было, нечего мне тюльку гнать. Сколько у тебя топлива сейчас в танках?
- Да тонны нет, Алексей Яковлевич, честное слово! Можете проверить, - обиженно ответил Сема, преданно тараща глаза на инспектора.
Действительно Смагин не врал - одной тонны не было, по той простой причине, что прошлой ночью, соблюдая глубокую конспирацию, при выключенных ходовых огнях, эта тонна была выкачена в море. - В питье, - как выразился Сема. А в танках 507го оставлено, как раз столько, чтоб заправка была оправдана.
- Ты Смагин, 4го на заправке был, вот и в вахтенном запись, ты писал?
- Алексей Яковлевич, дак движок почти не гасил, все болтаешься по рейду туда-сюда. 507й подтолкни, 507й отвези, 507й отбуксируй.,.
- Почему часы наработки двигателя не проставлены?
- Виноват, Алексей Яковлевич, не успел, закрутился и эта, упустил, как-то...
- Сколько раз вам повторять!? Документация должна вестись ежедневно, аккуратно, грамотно!
- Не успел, Алексей Яковлевич, сознаю ошибку, допустил разболтанность.
- Вот так, хорошо что сознаешь - снизил тон начальник, - на премию, ясное дело, в этом месяце не рассчитывай. Представление вашей администрации будет, это я тебе обещаю. На вот распишись, что беседа по безопасности мореплавания с тобой проведена. Можешь идти пока. Документацию мне чтоб всю сегодня же в порядок привел!
- Обязательно сделаю, Алексей Яковлевич! До свидания, Алексей Яковлевич! - с трудом сдерживал радость, выпалил Смагин, черкнул в низу листа, протянутого Гамызо, свою закорючку и выскочил за дверь.
Уф, пронесло кажись,- облегченно вздохнул Сёма, прикурил и с наслаждением затянулся,- диплома не забрали, значат на тормозах дело поехало, сейчас главное под руку подольше не попадаться. Ну, Витек, Витек, добрую же ты мне подлянку подкинул - прям в праздничный пирог нагадил...
Вдруг, челюсть у Семы отвисла, горящая папироса выпала изо рта, он поперхнулся дымом и выпучил глаза. По ступенькам инспекции ему навстречу поднимался призрак в свежей желтой сорочке, с пухлым очень знакомым "дипломатом" в руке, с постоянным аккуратным своим пробором и оттопыренными ушами, не к ночи помянутый, Виктор Николаевич Авдеев.
Продолжение
http://www.proza.ru/2012/08/30/1678
Иллюстрация А.И. Голубкина