3.Всем смертям назло
1943 год. Госпиталь. День и ночь сюда с передовой поступают бойцы. Палата, в которой дежурит Галина Хоменко считается самой тяжелой. Сюда размещают смертельно раненных солдат после сложнейших операций. Надежды на выздоровление не было почти ни у кого. Врачи делали всё возможное. Выжить можно было, имея большую тягу к жизни и, хотя бы, чуть-чуть везения. Или, как говорила баба Груня, если Боженька поможет, то боец выкарабкается из лап смерти.
В такой же палате когда-то лежал муж Галины. Осколком мины ему перебило ноги. Их пришлось ампутировать ещё в полевом госпитале. Под ключицей застрял ещё один кусочек метала. На раздробленные руки наложили гипс. На голове марлевая повязка оставила открытыми глаза, дырочки носа и рот. Вот в таком виде танкист Микола Хоменко прибыл на санитарном поезде в госпиталь.
Галина в тот момент его не узнала, да и некогда было ей присматриваться к очередному поступившему бойцу. Через несколько часов пребывания солдата в палате, его не стало. Здесь и выяснилось, что это он, её Микола.
Каждый день здесь освобождаются койки. Больных переводят в палаты для выздоравливающих. Но очень часто приходится хоронить солдат в братской могиле, а родным отправлять похоронки.
Сейчас они в родной Украине. Госпиталь находится в большом доме, но порядки те же. Такая же палата для тяжелораненых бойцов. Такая же текучесть раненых. Только в правом углу задержался один солдат. От соседей он отгорожен передвижной ширмой. Мужчина лежит без движения. Его, как куклу, протирают спиртом и водой, перевязывают с трудом затягивающие раны, дают пищу.
Битву под Ржевом недаром назвали мясорубкой, там полегло немало российских бойцов. Рота, в которой служил Николай Кузнецов, должна была занять деревню Жуково. Немцы пошли в контратаку. Медсёстры на своих хрупких руках вытаскивали раненых с поля боя. Оказав первую помощь, тяжелораненых солдат погрузили в полуторку и, в сопровождении медсестры, отправили в тыл.
Буквально, через несколько минут после их эвакуации, немцы предприняли очередное наступление, предварительно забросав деревню и прилегающие дороги, по которым спешили на помощь красноармейцы, бомбами. Ценой жизни солдат целой роты, поставленная задача была выполнена. Советские войска отвоевали очередную порцию русской земли.
Утром похоронная команда, которая собирала трупы после налёта немецких самолётов, случайно заметила, что Николай жив. Его, обгоревшего и переломанного, в полевом госпитале слегка подлатали, наложили повязки и на санитарном поезде отправили в тыл.
- Как мучается родной. И жить, не живёт… И умирать – не умирает,- горевала баба Груня.- Лежит и спит, просыпаться не желает. Сколько можно так лежать.
– Выживет. Наверное, Божья Мать его защищает, среди мёртвых нашли,- проговорила Галина.
- С чего ты это взяла?
- А я в кармашке образок Казанской Пресвятой Богородицы нашла. Гимнастёрка почти вся сгорела, а карманчик, где лежала иконка, цел. Второй карман обуглился, военный билет превратился в пепел, а она цела. Вот, я и считаю, что заступница наша его спасла. Как придёт солдатик в себя, я ему её отдам.
- Раз он верующий, я помолюсь за него,- тихо промолвила баба Груня.- Бог даст, вытащим его из лап смерти, прогоним косую.
- Я слышала разговор врачей, что ему никакие лекарства не нужны, всё равно помрёт. После таких ран не выживают,- сказала нянечка, протиравшая полы в палате.
- Типун тебе на язык,- возмутилась баба Груня. – Что ты мелешь. С верой ко всему подходить надо. Плохие слова, за собой плохое тащат.
- Живых в морг не отправляют,- заявила Галина.- Раз здесь задержался, то жить будет. Просто ему нужно время.
Что это? У всех Микол судьба такая, уходить от нас молодыми, думала Галина, в очередной раз, делая перевязку. Мой помер, а этого я не дам смерти забрать у меня. Каждую свободную минуту она садилась на краешек постели, брала его за, свободные от гипса, пальцы и говорила с ним, говорила. Она рассказывала о себе, о муже, который погиб в самом начале войны. Спрашивала о семье. И хотя солдатик не отвечал, Галина продолжала заваливать его вопросами и сообщать обо всём, что делается в госпитале, на улице, на фронте.
Так прошла неделя. Однажды утром на неё глянули большие чёрные глаза и проникли в самое сердце. Николай пришел в себя. Однако, живым был только пронизывающий, цепкий взгляд, который неотступно следовал за медсестрой от койки к койке, на которых лежали раненные солдаты. Потянулись долгие дни. Однажды все услышали голос раненого бойца.
- Я в больнице? – прозвучал первый вопрос мужчины.
- Ты в военном госпитале. Два месяца уже, - сообщил ему больной с соседней койки.- Мы уж думали, что ты вообще не заговоришь. Лежал и молчал, как дитя спеленатое. Одни глаза торчали. Тебя как зовут?
- Вроде бы Микола, так сестричка называет.
- А фамилия? Откуда прибыл?
Солдат замолчал, видимо, пытаясь вспомнить, кто же он такой. Прошло немало времени, как Галина услышала тихий шепот своего подопечного.
- Кто же я? Я не знаю… Ничего не помню…
Раны постепенно заживали, но мужчина оставался беспомощным. Нет, он уже научился самостоятельно передвигаться по госпиталю, себя обслуживать. Но контузия слишком часто давала о себе знать. Открывались сильные головные боли, которые не снимали никакие лекарства, мужчина терял сознание. Когда приступ проходил, он не знал, где находится, не ведал, куда ему идти. Отыскивая свою палату, мог попасть в любую, самую отдалённую часть госпиталя. До сих пор не смогли выяснить его настоящее имя, село или город, из которого он прибыл в воинскую часть. Никто не знал, где можно найти самую малую информацию об этом раненном бойце…
Больного следовало выписывать под надзор родственников. Но куда? В военном билете, который нашли в его обгоревшей гимнастёрке, целым оказалось полслова «Нико…», остальное всё обуглилось и рассыпалось при малейшем прикосновении. Надеялись, что память вернётся к нему, или кто-то из сослуживцев его узнает, но пока этого не произошло, записали Николаем Бесфамильным. Начали оформлять документы, чтобы отправить в глубинку России, в пансионат для участников войны, но вступилась Галина Хоменко.
- Я его возьму к себе домой, на фронт идти он всё равно пока не годится, - заявила она.- Я здесь рядом живу. Буду присматривать за ним, лечить его дальше, пока не найдутся родные.
Для своего постояльца, Галя выделила детскую комнату. Когда-то они с Миколой мечтали поставить здесь кроватку… Но не суждено тому случиться. Не успели они обзавестись ребёнком. Война все планы порушила. Теперь вот, этому взрослому мужчине требуется уход, как за маленьким дитём. Если не накормить его, так он и не вспомнит, когда ел в последний раз. Галина водила Николая по квартире, показывая, где что находится.
Ночь прошла спокойно. Утром, покормив Николая и объяснив, что картошка и молоко с хлебом на столе, Галина ушла в госпиталь. Она беспокоилась, как пройдёт первый день без неё. Чтобы мужчина не ушёл из квартиры, она закрыла его на ключ. Лишь бы кран не забыл завернуть, вдруг воду дадут, а то соседей затопит. На всякий случай оставила дубликат ключа своей подруге и соседке Таисье. Потянулись монотонные дни, наполненные тяжелой бесконечной работой.
В госпитале думать о постояльце было некогда, операции следовали одна за другой, каждого бойца нужно было разместить по палатам. О Николае вспомнила только тогда, когда на его койку клала очередного тяжелораненого солдата…
День за днём бежали недели. Однажды, поздним вечером, возвратившись с дежурства в госпитале, она увидела нетронутый обед и Николая, лежавшего на диване.
- Ты что, сегодня с постели не вставал? И ничего не ел? Сейчас будем ужинать.
- Я не хочу.
- Хочу, не хочу, а есть надо. Иначе ты не выздоровеешь. Сил не будет что-то вспомнить.
- Я стараюсь, но здесь всё чужое.
- Ничего, не всё сразу. Ты для начала сил набирайся. Садись, ешь и я с тобой чай попью,- говорила Галина, накрывая на стол.- Я сегодня так устала. Эшелон с ранеными пришёл. Вздохнуть некогда было.
Она смотрела на мужчину и представляла его сильным, здоровым, жизнерадостным. Его смоляные глаза когда-то искрились смехом, а сейчас они заполнены тягучей тоской и неуверенностью в завтрашнем дне. Ей было бесконечно жаль этого, потерявшего себя, мужчину. Галина не знала, как ему помочь.
- Давай-ка, мы с тобой посмотрим мой семейный альбом. У тебя мама есть?
- Наверное, была. Иначе, как я на свет появился.
Николая не заинтересовала ни одна фотография, с безразличным видом он перекладывал снимки из одной руки в другую. На него смотрели незнакомые люди и не вызывали ни каких ассоциаций.
Галина взяла свои детские снимки. В школьные годы она часто ездила в пионерские лагеря, даже в Артеке побывала. Фотографии хранились в отдельном конверте. Она смотрела на своих друзей и рассказывала Николаю о далёком детстве.
- Речка,- вдруг услышала она.- Мы ходили купаться на речку, рыбачить.
- Это Днепр. Тебя привезли оттуда, там твоя часть воевала. Я любила в пионерском лагере отдыхать. Мы с подружкой Тайкой каждый год туда ездили. Там и с Миколой подружилась. Он через две улицы от меня жил, в другой школе учился. Если бы не лагерь, то не встретились бы.
Галина, почувствовав заинтересованность своего постояльца, стала рассказывать о жизни в пионерском лагере, как тайком сбегали купаться на Днепр. Как однажды, она чуть-чуть не утонула, когда с мальчишками наперегонки поплыла. Тогда её Микола спас. С того дня они и подружились. Боялись потерять друг друга, вот и поженились перед тем, как он в армию ушёл. Только потеряла она его ещё в сорок первом. Война многих забрала, никого не пощадила…
Тут Галина замолчала, заметив, что Николай её не слушает, погрузившись в свои мысли.
- Мы в пионерском лагере на Волгу купаться бегали,- вдруг проговорил он.- Тимошка, это мой друг, лучше всех плавал. Они с русалкой соревновались, кто быстрее до бакена доплывёт.
- Кто такая русалка,- тихонько спросила Галина. Она боялась прервать воспоминания Николая.
- Это Дуська, моя соседка. У неё глаза зелёные, волосы как солома пшеничная и длинные- длинные. Из-за них её русалкой прозвали. Русалочка,- как-то тепло, по-особому Николай произнёс это слово и замолчал.
Галина тоже молчала. Она боялась прервать эту тоненькую ниточку, тянувшуюся из далёкого прошлого. Но вдруг сердце молодой женщины гулко стукнуло, словно предупреждая её о чём-то, затем замерло на мгновение и вновь забилось. С горячей кровью к голове понеслись тревожные импульсы. Галина испугалась, что Микола всё вспомнит и уедет от неё на свою Волгу. Противоречивые мысли бились в голове. Женщине хотелось, чтобы этот мужчина, сидевший так близко от неё, всё вспомнил, но она так боялась потерять его.
- Поздно уже. Пошли спать. Мне рано вставать,- сердито бросила женщина.
- Можно и я пойду в госпиталь. Найди и мне какую-нибудь работу,- попросил Николай, не обратив никакого внимания на её изменившееся настроение.- Я устал от бесконечного безделья. Мужики воюют с немцем, а я дома, под тёплым бочком бабы пригрелся. Ты работаешь, а я, здоровый мужик, у тебя на шее сижу.
- До, здорового, тебе ещё, ой как, далеко. Но, наверное, так лучше. Будешь постоянно на людях, займёшься нужным делом. Рядом с мужиками тебе, и впрямь, лучше будет,- задумчиво произнесла она.- Бог даст, память быстрее возвратится.
Через несколько дней Николай стал работать при больнице. Главный врач госпиталя его хорошо помнил и дал разрешение принять на работу. Его так и записали Бесфамильным Николаем, своё имя он не вспомнил.
Оказалось, что новый конюх хорошо управляется с лошадьми. И для женщин, работающих в больнице, Николай стал хорошим помощником. Два раза в неделю на станцию приходил санитарный поезд. На телегах раненых перевозили в госпиталь. Как-то раз на его повозку попал солдат из его взвода. Вот здесь-то все и выяснилось.
- Колька? Ты ли это? А мы думали, что тебя потеряли. А ты вот где. Ты же Колька Кузнецов?- к вознице обращался раненый боец.- А я Никита Гусев. У нас с тобой окопы по соседству были.
- Не помню,- помотал головой Кузнецов.- Здесь меня Миколой все кличут. Только так меня сестричка назвала, своего настоящего имени я не помню.
- Колька ты, Николаем Иванычим тебя зовут, фамилия твоя Кузнецов, родом из Куйбышева. У тебя был друг, Тимофей. Его после ранения в другую часть направили…Так он рассказывал, что вашу машину бомба подбила. Мы думали ты погиб. Из части домой похоронку послали. В тот день много наших полегло, живых единицы были. Тимошка тоже чудом жив остался… Он видел, как тебя волной из кузова выкинуло, ты как свеча горел.
В госпитале Николай сразу же отыскал Галину, сообщил ей свои новости, пообещал вечером рассказать обо всём подробнее. Он ушёл на конюшню. Женщина занялась своими делами. Но из головы не уходила мысль о том, что теперь её Микола уедет к своей семье в далёкий Куйбышев. И она опять останется одна…
Нет, не одна. Галина провела ладонью по плоскому животу. Микола ещё не знает, что здесь растёт маленький комочек их неожиданной быстротечной любви.. Несколько дней назад она поняла, что у неё внутри, несмотря на все тяготы военных лет, зародилась новая жизнь. Какая судьба уготовлена её будущему чаду? Будет ли она к нему благосклонна?
Теперь, когда Микола узнает, где его семья… Но, может быть, у него нет семьи? Нет жены, детей, он, ведь, ещё молод. Возможно, он не успел жениться? Завтра сделают запрос и всё сразу выяснится. Она заплакала, заранее переживая отъезд Николая.
- Хоменко, ты что здесь слёзы льёшь? Тебя в операционную требуют. Быстрее, быстрее. Я тебя по всему госпиталю разыскиваю, а ты в ординаторской спряталась.
Сказать Миколе о ребёнке или промолчать? Может быть, пусть спокойно едет к своей жене. Или её, всё-таки, нет? В таких раздумьях прошёл весь день.
Для Николая день тоже выдался не спокойным. За полгода, которые он прожил в квартире хирургической сестры Галины Хоменко, он впервые задумался о своём отношении к этой молодой женщине вернувшей его к полноценной жизни. Отправляться в неведомое ему было страшно. Кто ждёт его дома? Мама? Мать, конечно, ждёт любого. Жена? Была ли у него жена? Николай не помнил и не хотел вспоминать о какой-то далёкой жене. Он вдруг понял, что полюбил Галочку, заботливую хохлушку и другой женщины ему не надо.
Поздно вечером, Николай и Галина сидели на кухне и тихо беседовали.
- Завтра пойду к главному врачу, расскажу о встрече с однополчанином. Теперь знаю, кто я. Если врачи позволят, то попрошусь на фронт.
- Ты хочешь уехать от меня..,- взволновано пролепетала Галина.
Но её тихие слова, мужчина услышал.
- Нет. Не от тебя. Война ещё не окончена и я не хочу от неё прятаться.
- Но ты же ничего не помнишь… Как ты будешь воевать?
- Я не помню, что было в моей старой жизни. Но то, что происходит сейчас, я всё знаю и хорошо помню. А там, глядишь, и прошлое возвратиться.
Галина слушала радостный возбуждённый голос Николая, а у самой сердце сжималось от страха перед разлукой с любимым. Вдруг, он не вернётся к ней. А если его слова о любви сказаны в порыве страсти… Уедет и не вспомнит обо мне. Так бывало с медсёстрами. А если там жена… Кого выберет он: прошлое или настоящее? И она решилась.
- Микола, я должна тебе сказать… Я не имею права молчать. У нас с тобой будет ребёнок!
- Ребёнок? – Горячая волна прокатилась по всему телу, разнося приятную весть. Свои слова, он перебивал поцелуями.- Ты говоришь правду? У меня будет сын?
- Или дочь. Кто-то будет…
- Я рад, я очень рад! Мы должны пожениться.
- А вдруг, у тебя уже есть жена?
- Это выяснится со временем,- отмахнулся он,- пока мы этого не знаем. Я скоро уйду на фронт, а у моего сына должен быть отец. Мы завтра поженимся.
- Или дочь,- тихо прошептала Галина. – Мы поженимся… А если жена… Как переживёт это жена. Как переживёт, когда узнает, что ты ушёл к другой.
- Я не ушёл, я полюбил другую… Галина, не мучай меня. Я не помню, была ли у меня когда-то жена… Ты моя жена перед богом. Для моей неведомой жены я давно умер. Никита сказал, что мне домой послали похоронку. Пусть всё так и остаётся, пусть все считают, что я погиб. Вернусь живым с войны, тогда и объявлюсь. Ты выходила меня, вернула с того света. Благодаря тебе я живу. Мой сын должен носить мою фамилию.
- А если будет дочь,- вновь промолвила Галина.
- Сын, дочь… Это мой ребёнок и я его уже сейчас люблю,- целуя женщину, бормотал мужчина. О том, что там, в далёком селе у него растёт дочка, Николай не вспомнил…
Утром Кузнецов и Никита Гусев пришли к главному врачу.
- В нашем госпитале на излечении находится Никита Гусев. Он меня узнал и может подтвердить, что я Кузнецов Николай Иванович,- заявил конюх, записанный Бесфамильным.- Можно сделать запрос в эту часть, там же сохранились мои документы. Единственное у меня желание, пойти на фронт, бить врага. Прогнать фашистов с нашей земли. Чтобы мой сын родился и не слышал разрывы бомб.
- На фронте нужны бойцы, если не на передовой, то в хозроте сгодишься непременно,- задумчиво проговорил военный врач.- Завтра подготовлю документы для военкомата.
Я не знаю, и придумывать ничего не буду, как Николай и Галина договорились в Загсе, но их брак зарегистрировали. Николай взял фамилию жены. Врачи и медицинский персонал отпраздновали это важное событие новой семьи Хоменко.
Прошло ещё несколько дней. Николай отбывал в воинскую часть. Вот тут-то Галина и вспомнила про иконку Казанской Божьей Матери. Из лоскутка сшила чехол и положила туда образок. Велела мужу спрятать его, никому не показывать.
- Пусть наша Заступница и дальше тебя охраняет. Владычица Преблагословенная, возьми под свой покров семью мою,- молилась она перед иконой, стоя на коленях.- Не допусти внезапную смерть без покаяния. Сохрани мужа моего от врага лютого, от огненного запаления. А я буду прославлять имя Твоё Святое всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Николай уехал, а его жена продолжила свою работу в госпитале. Каждый делал своё дело, Николай уничтожал фашистов, Галина лечила раненых бойцов и ждала мужа.
(окончание следует)