- Папочка! - на шею бросается маленький родной человечек и обнимает, смотря своей умильной мордашкой. Мимо проходит подросший ребёнок, бросает «Привет, пап» и идёт дальше по своим, почти уже подростковым делам.
Обнимаю её, держа на руках, и целую в висок с коротенькими шелковистыми тёмными волосами, и мы вместе идём в гостиную, где кое-кто мучает бедную скрипку. У дочурки уже все пальцы болят от этого инструмента, но нет, мать, как заправский надзиратель в нацистском концлагере... чёрт, вспомнил как не к месту. Поморщившись, слава богу, забываю про то, что подумал - маленькое солнышко верещит и спрыгивает на пол, мчась тискать кота.
- Привет, - улыбаюсь, подхожу и целую в мягкие губы без вечной тёмно-вишнёвой помады. Янтарные глаза в домашнем свете без опостылевших рубиновых линз.
Как я соскучился... Да, всего один день на работе. Но я соскучился.
Ладонь ложится на её поясницу, и притягиваю её к себе. Скрипка отставлена в сторону, а не между нами, ну слава богу.
- Привет, - бархатистый голос ласкает уши.
Шёлк её волос по лицу, улыбаюсь, как влюблённый дурак-подросток, вдыхая её запах, пусть это длится вечно, вот такая она, дома, моя, родная... Дикий мявк кота, радостный визг девочки. И я открываю глаза.
Открываю... сон? О господи.
Выключаю поющий будильник: да-да, я тебя понял, старина, уже встаю.
Оох... Серый в темноте потолок равнодушен, ему нет дела до того, что у меня только что, можно сказать, жизнь оборвалась. В который раз. Да, та самая жизнь, кторую видишь во снах, в которой мы вместе, у нас семья, дом, дети... Из всего этого есть только дом. Ну да, дом, - горько усмехаюсь. В котором сейчас пусто, тихо, нет ни животины, не говоря уже о жене и детях.
Закрываю глаза, прокручиваю снова всё, что видел. Запомнить, запомнить бы на подольше...
Будильник верещит во второй раз. Да заткнись ты, господи. Нет, день без тебя, как всегда. Блин, кто тебя трогал? Я их порвать хочу.
Нашёл что вспомнить сейчас. Придурок, страдалец несчастный. Взрослый мужик, а ведёшь себя, как стеснительный юнец. Заяви права, да хоть укради, утащи подальше, как в сказках дракон принцессу утаскивает... ну да, а потом эта самая принцесса дракона или убьёт, или уйдёт от него.
Так бля, вставать надо.
Телевизор говорит о новых одноразовых всё-офигенски-сбривающих-успокаивающих-раздражённую-кожу бритвах, потом сразу о новом кофе, затем погода, пробки и остальные мелочи жизни. С влажных волос на спину капает вода, потерев голову, кладу полотенце на шею и замираю с кофе над ноутбуком. Так, афиши, концерты, мне концерт нужен, один определённый... сегодня? Как вовремя. Отлично.
Допивая кофе, собираясь, думаю, что стоило бы завести собаку. Умильного щенка такого. Хотя жена всё же лучше.
Тёплая кожа сиденья согревает, комфортная обстановка клонит в сон, но нельзя. Я с напряжением высматриваю среди выходящих из здания консерватории людей одну единственную фигуру. Дамы в вечерних платьях, подростки в джинсах и куртках, мужчины в дорогих костюмах, девушки в шерстяных платьях-кардиганах, машины, люди... Ну где же ты, где же. Ты пойдёшь позже - это естественно. Когда весь поток зрителей пройдёт. Наверняка с пышным букетом - и не одним. Надеюсь только не с другого выхода.
И что я ей скажу? С порога прям: «Ирэн, выходи за меня замуж». Ну да. Прямо так она и согласилась. Мне её хотя бы к состоянию «встречаться» подвести. Ну, один раз получилось, получится и второй. Да и, в конце концов, я ей не противен, она меня не ненавидит. Нет, ну если она кого-то другого любит... Убью нахрен. Нет, просто уже не могу. Просыпаться и понимать, что зудит, любишь её, как идиот, а её нет рядом. Потому что она где-то там, в квартире с двумя братьями. Демон этот ещё... Противный парень. Странный какой-то.
Ирэн...
Никакого вечернего платья: свитер, ветровка и джинсы. Волнистые волосы, ранее собранные в причёску, сейчас просто стянуты в хвост. Футляр со скрипкой у кажущейся хрупкой девушки. У которой внутренней силы хватит на десятерых. Так же сильно и её умение дать от ворот поворот. Пошёл.
Мотор мягко заурчал, подкатился прямо к высокой лестнице, по которой спускалась девушка. Естественно, заметила ненормальное поведение машины, притормозила, присмотрелась, поняла - чья, гордо задрала нос и пошла спускаться дальше, пытаясь чуть скосить. А нет, дорогая, не выйдет.
На пятом заходе игры в кошки-мышки она всё-таки смирилась и решила пойти теперь напролом. То есть, прямиком ко мне, на что я ей любезно открыл дверь.
- Подвезти?
Мгновенные просчёты вариантов и выбор наиболее выгодного.
- И сама бы справилась, но что я, отказываться от помощи буду?
Запах её терпковатых духов распространяется по салону и полосой тумана застилает мне разум, футляр со скрипкой бережно лежит на коленях. Ненормально - так любить этот чёртов музыкальный инструмент.
- Адрес не изменился, верно?
Она только фыркает, опускает стекло со своей стороны и жестом уточняет: «Не против, если я закурю?». Да пожалуйста. Помогаю зажечь сигарету, в окно устремляется дымок с привкусом ментола.
Вечерний город сияет всеми огнями фонарей и проезжающих машин, пробок, как назло, не было, так что подъехали мы к её дому быстро. К сожалению.
- Спасибо, что подвёз, Дэниел.
Она уже открывает дверь, когда я останавливаю её звуком её имени. Оборачивается. Опять эти ужасные рубиновые линзы и вечная холодная стена между нами. И через это я хочу пробиться?
- Не выходи пока.
Тёмная бровь взлетает вверх. Господи, смотрит, как на малолетнего приставучего глупого щенка, сморозившего дурость...
- Да закрой ты дверь, пожалуйста. Сейчас пойдёшь.
Презрительно фырнув, тем не менее закрывает дверь и садится, всей позой говоря раздражённое «ну?». Молчание под Джо Дассэна, романтика та ещё. В гробу я видал такую романтику с приторным французским привкусом.
- Ирэн, я хочу, чтобы ты была со мной.
Смотрю прямо на неё, как смотрят после смерти на бога, вершащего суд, если есть этот главный судья. Ресницы дрогают, она прищуривается.
- А мне-то что?
- Да ничего, только то, что моё желание касается тебя.
- Это только твоё желание, Макс.
Когда раздражаешься, в ход идёт второе имя, да, я помню.
- Ирэн, я люблю тебя.
Дрогнувший уголок губ, куснула.
- Меня люб...
- Сотни, тысячи мужчин, кто увлекается классической музыкой, да. Но ни один из них не любит тебя так, как люблю я. Не как произведение искусства, но как любимую женщину.
Хмурится. Когда ты хмуришься, становишься так сумрачно красива.
- Давай... - не успеваю договорить.
- Я пойду.
- Как всегда? - улыбаюсь, но самому вот прям сейчас смерти хочется.
- А ты заслуживаешь чего-то иного? - столб леденящего душу презрения. Дверь открывается, впускает холод с улицы, она быстро выходит. Стук каблуков по асфальту, огибает машину, обходя её, как прокажённого зверя... Вылетаю из салона, хватаю её за локоть, разворачивая к себе и, пока не опомнилась, целую в губы. Мгновенная преграда из зубов и сжатых губ. Отпихивает и так и полыхает надломленной злобой.
- Кхер, пошёл к чёрту!
Прижимаю к себе, несмотря на гневное сопение и строптивые попытки высвободиться. Дышу её запахом, зарывшись в волосы, аккуратное ушко рядышком, согреваю дыханием.
- Я люблю тебя. Больше никто тебя так не любит, как я.
Всё внутри дрожит от этой обнажённой близости и страха. Окончательно оттолкнёт, забудет, проклянёт, возненавидит... Отпускаю её, боясь взглянуть, и возвращаюсь к машине. Сажусь в тёплый салон, когда сзади с металлическим хлопком закрывается подъездная дверь.
1.04.2012