Она сидела на кухне и смотрела в окно.
За последние годы все сильно изменилось. Соседние дома вместе со старыми яблонями давно исчезли, на их месте появились грязно-серые добротные здания. Под окном уже не первый год щебетали на быстрых и резких языках. Становилось все непонятней и запутанней жизнь вокруг.
Она любила налить чай, присесть к окну, и не очень внимательно разглядывать прохожих. В её сутках были часы ПИК, но были и спокойные длинные минуты, когда она могла не суетиться и не переживать за все, как это положено старым людям. Она наслаждалась тишиной и ценила детали.
Она не общалась с подругами, которых было еще много для её возраста. Ей были тягостны божественные нравоучения, вдруг захватившее когда-то пространство вокруг неё. Любимые ей девчёнки стали злыми и напористыми, будто они уже взметнулись на небо и воспарили над ней. Пусть парят, решила она, и перестала им мешать. И они ей.
В молодости она была достойно-красивой. Никогда не перечила судьбе, с покорностью принимая всё, редко споря и мало огрызаясь.
Она была любима в своей жизни. И любила.
И чем дальше жизнь отталкивала ее от того времени, тем милее и добрей делались воспоминания. Жизнь со своим мужем она помнила по дням. Да, ей пригодилась хорошая память, и она постоянно ее тренировала, боясь забыть то, чем жила последние годы. Она придумывала себе разные упражнения, лишь бы не разрушить тот уютный и ласковый домик, выстроенный годами в ее голове.
А может, просто нельзя было забыть 115 дней? Их было ровно столько.
Она любила сына, таким, какой он получился. Хотя, не внешне, не по характеру он не был похож не на нее, не на мужа, но по другому и не могло быть. Он был не родной.
Не родившийся, а приставший случайно вечером, а потом оставшийся навсегда. Он один раз попросил поесть, а потом уснул на стуле. Она не смогла его прогнать, а сам он не ушёл.
Она им не гордилась, хотя, наверно должна была это делать, ведь он стал известным математиком. Она его просто любила, не задумываясь о силе этого чувства.
Она сберегла его коллекцию монет, с которой все и началось. Маленькому сыну нравилось считать деньги, но только те, которые звенят и блестят. Потом, он начал складывать из них какие-то, только ему понятные, формулы.
Она бережно их отмыла и сложила в холщевый мешочек. Она знала, что когда-то подарит ему, и он обрадуется, ждала красивую и гордую дату, которая пока не настала.
А пока, она постелила на круглый стол белоснежную салфетку, бережно стала раскладывать монетки, в какой-то, только ей ведомой, последовательности. Она аккуратно их трогала длинными старыми пальцами, улыбалась своим воспоминаниям, и жила.