Я гуляю по ночам и морщусь от яркого света.
Я хожу по крышам и заглядываю во все окна.
Пару раз я сорвалась с крыши, при этом упав в лужу грязи или сугроб.
Сбежав из приюта, я наконец смогла считать себя матерой и знающей жизнь.
Я кошка. Кошка, умеющая писать.
Еще совсем маленьким несмышленным котенком я потеряла своих родителей. Мать сбила машина, А отец... об отце я вообще ничего не знаю, и, вероятно, это будет очень близко человеческим детенышам, читающим то, что я пишу. В моем сиротстве никого не виню. Я очень умная кошка. После смерти и исчезновения каждого из родителей, я поняла, что еще с пеленок меня ждет взрослая жизнь. Прямо так и подумала: "детка, не беда, что тебе два месяца, пора взрослеть". В картонной коробке, в которой я увидела свет и в какой жила, стало слишком тесно для моего маленького,но далеко не кошачьего, ума. Тем более, взрослой кошке не подобает жить в многослойной бумаге, воняющей испражнениями соседних котов, не считавших меня способной на соперничество. В мою однокомнатную "квартиру" сердобольные люди положили рваную простынь, тоже далеко не первой свежести. Я бы даже и не притронулась бы к ней, если бы у меня был выбор, а еще средства, позволяющие согреться в январские морозы. Счастливая судьба смазливых котят, которых приносят домой на рождество маленькие дети в розовых курточках - не моя история. Внешность - далеко не блеск. Глаза огромные, словно я страдаю от несварения желудка, и разного цвета - один голубой, другой ярко-желтый, шерсть полувыщипанная, коричневато-бежевая, какая-то болотная, лапы тонкие -ужас, кажется, что ступлю - и переломятся. Особое внимание следует уделить хвосту - он у меня невероятно худой и длинный, как у крысы. такое сравнение, хоть оно и очень верное, оскорбительно для кошки, пусть она и такая маленькая, неопытная и дальше своей коробки ни разу в жизни носа не высунула. У меня есть собственное достоинство.
Итак, я решила отправиться в далекий путь познавания мира. Первые шаги были далеко не героическими. Точнее, их вообще не было. Я много дней не ела, и просто, когда пыталась подняться, упала обратно в вонючую простынь. Когда я все же научилась кое-как двигать своими ногами-спичками, снег больно ожег мою нежную кожу на подушках лап. зрачки сузились от яркого света, отраженного снегом и льдом. Я сразу продрогла, волосы на моей худой спине встали дыбом, обнажив розоватую нежную кожицу. Первое, что пришло в голову, добраться до какого-нибудь дома, и, проскользнув вподъезд, мало-мальски согреться.
Сейчас я не знаю, как мне, наверно, чудом, удалось добраться до кирпичной пятиэтажки, ведь я была лакомым куском для голодных собак, в изобилии носившихся по двору.
Но, войдяв подъезд, я поняла, что выполнила только первый уровень игры под названием "Жизнь", а точнее, "Выживание". Желающих погреться набралось около пяти. И все они были взрослымир котами и кошками, многие из которых находились на постоянном содержании старух из подъезда. Они выделялись внушительными животами и властным ленивым взглядом. Увидев эту кампанию я невольно поджала хвост, как собака. Самый важный из котов, как я поняла, хозяин подъезда, окинул меня презрительным взгладом и пренебрежительно махнул лапой.
Тогда я еще не знала, что означает этот жест в немом кодексе уличных котов.
Заметив мое непонимание, кот соизволил заговорить.
- Иди отсюда, и без тебя хватает дармоедов.
- Мне только погреться, и я уйду, оставив вас в покое. - Мой голос звучал хоть и тихо, но твердо.
- Знаем мы эти байки! - заявила облезлая кошка без одного глаза, которая, видимо, тоже была здесь авторитетом. - Сначала тянут свою песню, а потом -шмыг вквартиру, и только вас, недоростков, и видели!
- Я не такая.
- У нее еще наглости хватает перечить матерым котам! - воскликнул ленивый кот и со всей силы пнул меня когтистой лапой в бок. Я отлетела к двери, легкая, как пушинка. Но обжора явно не знал, с кем столкнулся.
Я вскочила, слабо зашипела, вкладывая в это шипенье всю свою ненависть и страх, и, выпустив когти, бросилась на жирное пузо. Кот дико взвыл и все вокруг, включая одноглазую кошку, вцепились в меня. Всеми силами они отодрали меня от хозяина, который не ожидал такого отпора от хилого двухмесячного котенка, и буквально вышвырнули за дверь.
Больно не было. Было обидно. Бок кровоточил и ссаднил. Я поднялась, прихрамывая, и добралась до огромного сугроба, с наслаждением свалившись в него. единственной радостью было то, что я все же порядочно подрала того лентяя, который не оставил мне, беспомощному котенку, ни единого шанса навыживание.
Сколько пролежала, не помню. Очнулась через три недели в приюте для животных. В темной клетке с единственной металлической миской, наполненной чем-то пометообразным. Но, желудок давал знать о себе все настойчивее, и я, с утробным урчанием, быстро засунула морду в вязкую гадость. еда показалась мне поразительно вкусной, и я буквально заглатывала, а не слизывала это месиво. Будь я не так голодна, я бы и смотреть на это не стала. кошки различных пород из других клеток изумленно смотрели на меня. Я не обращала внимания.
Прошел еще месяц. Никто не собирался меня забирать из приюта к себе домой. Я, как могла, проводила это время с пользой. Газеты, куда я ходила по делам, лотка я, видите-ли, быда недостойна, я досконально изучила вдоль и поперек. Каракули на них я быстро разобрала и смогла читать, что там пишут люди о большом мире. Их искусство слога поразило меня и я решила во что бы то нистало выбраться из приюта.
Красотой меня бог не наделил, зато наделил умом. какая-то пожилая женщина отвратительной наружности и с писклявым голосом выразила желание меня забрать. Жилось мне у нее, мягко говоря, не сладко. Не буду рассказывать, как мне удалось бежать, это слишком печально, но от того путешествия в мусоропроводе у меня остались далеко не радостные впечатления.
Итак, прошел еще год. Я перебивалась случайными подачками и объедками из мусорки. я так вытянулась и похудела, что стала напоминать свою тень, и даже собаки обходили меня стороной.
Но случилось то событие, которое в корне изменило мою жизнь...