Мой батя самых честных правил,
Когда не в шутку сел за руль,
Он уважать себя заставил
Дорожный доблестный патруль.
почти Пушкин
«Пешеходов надо любить!» – заявили Ильф с Петровым в первой строчке «Золотого телёнка», горюя несколько абзацев после о том, как господа автомобилисты плотно прижали пешеходов к узким тротуарам.
Спустя почти сто лет со дня провозглашения звучного слогана, я заявляю: «Автомобилистов надо любить!»
И к тому есть веские причины:
во-первых, они – бывшие пешеходы, поэтому их число неуклонно растёт, и нынче представляют отдельную, весомую и широкую, со своим уставом, принципами и проблемами прослойку населения;
во-вторых, появился целый класс людей-«пешеходов», вернее, стоящих, которые автомобилистов категорически не любят – они прекращают их поступательное, направленное к определённой благородной цели движение, полосатым жезлом и свою нелюбовь измеряют в полне конкретных денежных единицах:
«С Вас – 70 гривен «нелюбви».
Бывает, недостаток любви, автомобилисту приходится компенсировать более крупной суммой и другими единицами денежных измерений.
Как же эту нелюбовь победить? Возможно ли это? Нужна ли здесь особая государственная программа, религиозная проповедь или чей-то недюжинный талант?
Неталантливых людей не бывает – моё твёрдое, незыблемое убеждение. В каждом из нас заложен какой-то дар, может быть, не раскрытый обстоятельствами, хранящийся, как драгоценное зерно, в глубинах нашего подсознания. Или Вашего.
Вот у моего бати он есть. Раскрытый. И именно полосатыми жезлами.
Сколько себя помню, батя всегда спешил. Первое моё о нём воспоминание: он подкидывает меня высоко вверх – на миг, на уровне моих глаз оказывается наша люстра, и тут же я лечу в его раскрытые ладони вниз, а, когда хочу взлететь к люстре ещё раз и протягиваю к нему свои ручонки, мыча что-то невразумительно, но настойчиво, он поспешно отвечает: «Нет-нет, папе пора», - и исчезает из кадра. Прогулка с ним всегда превращалась в лёгкую пробежку: идти рядом за руку было невозможно – приходилось только бежать, а иногда и лететь. «Полетели!» - восклицал отец, и мы торопились пересечь проспект на блымающий прощально зелёный свет перед сердито урчащими машинами, готовыми к разбегу.
С такой любовью к скорости батя неизбежно перешёл из разряда пешеходов в разряд автомобилистов. И познакомился с «полосатыми жезлами», с которыми вёл непрерывный, пожизненный диалог, потому как - ну никак он не вписывался в эти 40- 60- 80… Когда отец работал замдиректора на заводе по производству пива и безалкогольных напитков, вести диалог с ГАИ было очень легко: в багажнике всегда позвякивали, стукаясь друг о дружку, бутылки «Жигулёвского». «Для милиции», - осторожно шептал батя ну ухо маме, боясь ранить мою пионерскую душу, замершую на заднем сидении. В одной из поездок, «для милиции», вдогонку к пиву, пришлось отдать и пару бутылок моего любимого напитка «Буратино», чем навсегда была отбита у меня симпатия к ГАИ.
Потом батя перешёл на стройку. Проблема откупа стала острей. Пивом легче завоевать любовь ГАИ, а вот без пива.… И тогда на помощь пришли суровые прорабовские будни. Отец не грузил очередной патруль внезапно умирающей тёщей или скоропостижно рожающей женой. В ответ на любопытство ГАИ, выражавшееся в набитой оскомину скупой формулировке: «Почему нарушаем?», батя сдвигал брови, делал скорбное лицо и начинал: «Понимаете, ребята…», и дальше шёл полный драматизма и красочных деталей монолог о том, как сантехник, подготавливая к сдаче перед скорым приездом строгой, надутой как павлины в брачный период, комиссии, отстроенную, почти готовую базу отдыха к сезону, перекрыл воду и только тогда обнаружил нехватку нужных деталей. Детали находятся в магазине, магазин – в городе, город – в 70 км. Нужно срочно ехать: вся база стоит без воды!!! А потом – обратно, развозить комиссию после банкета…
Или:
Как парень-рабочий спрыгнул с лесов, приземлился на плёнку, а под плёнкой – кирпич! «Я – к бригадиру: вези его в больницу, а бригадир – ну, как специально – сегодня не на машине. Пришлось самому… Слава Богу, не перелом – только вывих, и хорошо, что только вывих! сильный правда, связки растянул: нога – сплошной синяк и надулась, как шар… А теперь нужно срочно возвращаться на работу, потому что…»
Постепенно менты тоже грустнели лицом, всё более сочувственно кивали головами в такт отцовскому рассказу и отдавали бате документы, не замечая, как с согласия их человечности и сопереживания, когда-то взращиваемых добросовестной учительницей литературы, и, вдруг, поднятого батиным рассказом со дна загрубевшей гаишниковой души, клубит пылью и уезжает возможность поправить финансовые дела их семей.
В разговорах с ГАИ батя использовал не только пиво и строительные будни. Он, в первую очередь, всегда всех поздравлял с текущим праздником. Иногда, одной его бодрой фразы «С Праздником!» в запыленное, замученное гаишниковое лицо – тоже, ведь, люди, в конце концов – было достаточно, чтоб забыть о разбирательствах и штрафе. К великой папиной радости и облегчению, начиная с 90-х, вместе с легализацией Церкви, праздников в нашем государстве стало в два раза больше.
Помню, как мы возвращались с ночной Пасхальной службы. Народ, в предрассветных сумерках, шёл в храмы с корзинками, платочками. Папина машина тоже была полна корзинками с давно освящёнными куличами и голодными людьми, не видевших мяса в течение 40 последних дней, к тому же, уставших после нескольких часов церковной службы. Отец торопился доставить нас к щедрым разговленческим столам, но не тут-то было – нас остановил полосатый жезл.
Хмурый, рыхлый рассвет. Сержант Иваненко сообщает нам свою фамилию и изъявляет желание поиметь документы на машину. С равнодушием уставшего человека и урчащим от голода желудком, я наблюдала, как отец выкрутится на этот раз.
Батя, не торопясь, достаёт бумажечки-листочки, с улыбкой начиная мурлыкать:
- С праздником Вас! Светлой Пасхой! Вот, везу дочку и внуков с ночной праздничной службы…
Сержант Иваненко, глядя в документы, едва кивает согласно головой и,
не слыша батиных речей, начинает:
- Позвольте Вам напомнить, что согласно Правилам дорожного движения, главе такой-то (точный номер главы), пункту такому-то (точный номер пункта), водитель… - и, как розовощёкий, решительный в стремлении хорошо учиться первоклассник декламирует «У Лукоморья дуб зелёный», подбадриваемый одобрительным взглядом первой учительницы, сержант отчеканивает без запинки содержание пункта. Все мы становимся счастливыми обладателями знаний отрывка из правил.
Батя, с почти искренним восхищением, восклицает:
- Какая у Вас хорошая память!
«Грубая лесть!» - констатирую я про себя скептически. – «Не пройдёт!»
Но совершенно иначе думает сержант Иваненко. Он прекращает нудное цитирование, наклоняет ниже голову, но мы всё равно замечаем, как его губы, неожиданно для него самого (и для меня), расползаются в довольную улыбку.
И вот они с батей уже сердечно поздравляют друг друга с праздником, и чуть ли не христосуются, и сержант отдаёт документы, и машина, разворачивая перегруженные бока, как базарная тётка с огромными корзинами, везёт нас домой – разговляться.
Когда поздравления с праздниками не помогали, на помощь приходила сама матушка-природа. Как-то, жарким июльским днём, мы ехали с морского побережья вдоль украинских бесконечных степей. Солнце жарило немилосердно. Мы въезжали в городок Орехов. «Он должен был бы называться «Горихив», если правильно перевести на украинский» - не успела пошутить я, как нас, на въезде в город, остановил дорожный патруль. Дородный, с блестящими капельками пота на лбу, разморенный щедрым украинским солнцем гаишник, морщась, смотрел на нас из-под фуражки. Папа наклеил «щиру посмишку» и выпорхнул из машины:
- Здравствуйте! С праздником Вас!
Гаишник удивился:
- С каким праздником?
Я торопливо перебрала в голове все существующие на тот момент в нашем государстве светские и религиозные праздники – ни один к данному дню календаря не подходил. «Надо же – осечка!» - воскликнула я про себя, с любопытством наблюдая, как батя будет выкручиваться.
- Как?- в свою очередь искренне удивился батя. – Праздник семьи, любви и гармонии! Вчера по радио всех поздравляли.
- Не знаю, не слышал, - скупо и сухо ответил дпс-ник, продолжая кружить возле машины с батиными документами в руках.
- Ну, ваша жена наверняка слышала, - нашёлся отец, вовремя заметив крупную, сверкающую в солнечных лучах обручалку на толстом гаишниковом пальце.
- Меня интересует наличие свидетельства техосмотра, - пропустив мимо ушей батин пассаж продолжал милиционер.
- Техталон на лобовом стекле, - честно ответил отец.
- Да я вижу. Меня интересует дата, - мент наклонился над лобовым стеклом, морщась, делая «козырёк» возле лба ладошкой, пытаясь оградить себя от мешающего, настырного солнца и папиных реплик: «да совсем недавно», «согласно правилам», «точно не помню – возраст уже такой». Через пару минут, вспотев и сдавшись, огорчённо констатировал:
- Выгорела!
Батя ещё шире улыбнулся, принимая от «козыряющего» гаишника свои документы.
- И где же такой праздник – «семьи и согласия» - в Демократической Республике Конго? – съязвила я, когда отец уселся на водительское сиденье.
- Нет. У нас на Украине – вчера слышал. Честно! – и мы покатили мимо не солоно хлебавших ДПС-ников в городок «Горихив».
Сейчас бате - 69. Но он ещё полон сил, работает, находясь на пенсии, и безбожно истязает подряхлевшую «копейку», носясь на ней по пыльным украинским дорогам с максимальной скоростью, за что его часто останавливают. И снова отцу приходится демонстрировать силу своего таланта. Последний случай ошеломил всех: знакомых, мента, который его тормознул и, по-моему, самого батю.
Как всегда, отец в разгар рабочего дня нёсся на всех парах по крайне неотложному делу. И как всегда, в самый неожиданный и досадный момент, его движение прервал взмах полосатого жезла, приглашая остановиться.
- Сержант Петренко! Документы, пжлсста. Куда торопимся? – вальяжно спросил мент, постукивая жезлом о ладошку.
В следующий 5 секунд батя лихорадочно соображал: «Если скажу – на работу, значит, с меня можно что-то поиметь, отвечу – пенсионер – куда пенсионеру торопиться? а ваще я торплюсь по работе на деловое свидание…»
- На свидание! – без улыбки выпалил отец последний попавшийся в башке вариант, глядя честно в милицейские глаза.
Мент вытянулся:
- Ну, батя, ну ты даёшь! – бормотал он, вглядываясь в отцовские седины и глубокие лобные морщины. – Уважаю! – твёрдо произнёс он через пару секунд, отдал бате документы, взял под козырёк и отпустил с Богом.
Вот так. Я ж говорю – дар!
Не бойтесь! Ищите обстоятельств, которые развернут многолетние смятые складки вашего подсознания и выудят оттуда зерно неповторимого, только вам присущего, таланта.
Я вот подумала: в будущем, когда автомобили конвертируют в летающие и весь транспорт перейдёт на воздушные пути, как гаишники незаметно из-за кустов будут выскакивать? И чем сержанты Петренко, Иваненко, Сидоренко будут кормить свои семьи? Может, тогда кто-нибудь из сатириков кинет клич: «Гаишников надо любить?»