Не объявляя о наступлении, ночь захватила город, рассыпав звезды, как бисер, выронив их на гладь неба.
На гладь моря
с мутно-зеленой водой, моргающей, в спазмах сменяющейся грязно-синей; море, имеющее дно, но не имевшее никогда возможности этому дну прикоснуться к небу.
На гладь земли,
Поверхностно спящей в тумане забытых уличных снов, безраздельно принадлежавших нам.
На гладь твоей худощавой спины,
прислоненной к запертой двери, отгородившей нас от семейных драм.
Погладь мою ладонь,
не имеющей возможности даже временно остановиться любить и впитывать тепло твоих ушедших лет.
Мне не нужно чувствовать жизнь в наших жилах, мне достаточно помнить, как мы были живы,
как мы жили,
погружаясь под воду, что с силой ударяла нас о свои волны, разлитые на бесцветном песке в покрывале ночной тиши.
В большом холодном зеркале поминутно повторяется однообразие остатка твоего увядания; закрывая глаза, я нуждаюсь в его переселении.
В переселении одиночного существования,
В переселении кишащей памяти, как в лабиринте заблудившейся в мыслях о твоих светлых волосах.
Я нуждаюсь в необходимости чувствовать тебя повсюду, даже если в воздухе остались лишь крупицы твоего пепла.
Ветер унесет за собой все свои минуты, цифры, застывшие в полете.
Я разобьюсь на взлете, но иссушу все стаканы мира
до дна
моря,
сменившее рассветные краски на цвет глаз твоих…