Галя брела по улице, не различая дороги. Если бы вчера ей кто-то сказал, что с ней случится такое, она бы не пошла на это чертово обследование.
- Неужели тебе трудно пройти медкомиссию, - сказала ей пару дней назад начальница Мария Сергеевна. - Пойдешь, поставишь галочку - и тема закрыта.
Ежеквартальная медкомиссия всегда выводила Галю из состояния равновесия.
- Ненавижу больницы, я себя там чувствую куском мяса, - жаловалась Галина своей лучшей подруге Ире. - «Девушка разденьтесь, девушка - оденьтесь», - прямо роботы бездушные.
- Ну, ты, Галчонок, даешь, - резонно заметила Ирина, сладко затягиваясь сигаретой. - Насмотрелась сериалов про «Скорую помощь» и «Общую терапию», и теперь все это на обычную жизнь примеряешь. Зато у нас лучшие патологоанатомы в мире, так что причину смерти точно установят.
- Слушай, Ирка, ты своим черным журналистским юмором точно меня в могилу сведешь. Пойдем лучше коньяку хряпнем - это лучший наркоз для мозгов, чтобы я об этой медкомиссии не думала.
За ночь коньяк выветрился, так что в поликлинику Галина пришла в прескверном расположении духа. Себя она успокаивала одной мыслью - завтра в это же время все уже будет позади.
Обход врачебных кабинетов шел, как по маслу, осталось пройти гинеколога, и она свободна на следующие три месяца. Впрочем, здесь у Галины никогда проблем не было: раз в полгода она ходила к знакомому доктору, а здешняя врачиха Веруня, зная об этом, не мордовала ее всяческими процедурами. Каково же было удивление Гали, когда, зайдя в кабинет, она увидела мужчину средних лет в дурацкой врачебной шапочке и костюме цвета линялой бирюзы.
- А Вера Петровна где? - спросила она упавшим голосом.
- Я за нее. Вера Петровна на югах косточки греет, - безразличным голосом ответил ей врач.
Мысленно ругая себя за то, что не поинтересовалась в регистратуре, кто из врачей принимает, Галина все же была уверена, что этот «лекарь женский болезней» согласится подписать бумажку.
Но Василий Иванович, так звали врача, был непреклонен.
- Может, Вы больны, а я фитюльки всякие буду подписывать, - вспылил врач. - Будьте любезны пройти осмотр.
Такого стыда Галина не испытывала давно. Хотя, казалось бы, с чего? Взрослая баба, - дочка Юлька ее уже на голову переросла, - да и опыт общения с мужиками приличный: к своим 35 годам она пришла с двумя разводами, кучей случайных романов и одним постоянным занудой- любовником, который сто пятьдесят раз позвонит по телефону, прежде чем прийти. И вдруг испугалась врача.
Галина не предполагала, что через пять минут после осмотра ей придется услышать воистину страшную вещь.
- Вам нужно срочно делать операцию, констатировал врач. - А вы еще хотели, чтобы я вашу бумажечку подмахнул. Берите в охапку халат и тапки, и завтра же жду вас в отделении.
…Вечером, вволю наплакавшись, Галя напилась, что называется, в хлам. После выпитой на двоих бутылки коньяка Ирка старалась ее урезонить, но Галя повторяла только одно:
- Все равно умирать, так почему бы перед смертью не напиться. И открыла бутылку красного крымского вина...
Утро началось головной болью и закончилось «непоходом» на работу. Галя провела весь день в слезах, а следующий ознаменовался перемещением в больницу. Как только она прошла «таможенный осмотр» в приемном отделении и ее поместили в палату, тут же появился Василий Иванович.
- Вот он, благодетель, - зло про себя подумала Галя, но при этом лучезарно улыбнулась и пригласила доктора присесть.
- Некогда рассиживаться: пару-тройку дней на анализы, и - операция. Я вам, Галина Михайловна, прямо скажу, у меня есть подозрения на онкологию. Будем надеяться, что все обойдется.
Василий Иванович не очень доверял таким женщинам, ему казалось, что на них ни в чем нельзя положиться. Хлипкое тельце, хлипкая душа. Точно с детства по морозу в тонких колготочках бегала, а теперь каменеет при слове «операция». С тех пор, как умерла жена, он ни в чьи проблемы вникать не хотел. Слава Богу, что тогда не спился, а то ведь с должности заведующего отделением сняли, хорошо хоть от плановых операций не отстранили. И Димка - пятилетний сын - замкнулся в себе после смерти матери, с каждым днем все дальше отдаляясь от отца.
Его Марина была особенной - основательной, настоящей русской красавицей. Она тоже когда-то пришла к нему на прием, и так отчаянно стеснялась, что он уж и сам засомневался, что сможет провести осмотр. Потом была свадьба, и рождение Димки. Василия пропустили в родзал, и он по-настоящему осознал, что такое рождение ребенка. Сотни раз принимая до этого роды, он относился к ним как к чисто физиологическому процессу, а тут родной сын, да еще копия любимой жены.
Марина заболела неожиданно, когда Димке исполнилось четыре года: упала в обморок на улице, который потом легко объяснила ему недосыпанием. Обмороки стали повторяться чаще, жена ослабела и похудела. А через два месяца было поздно: врачи поставили диагноз - «рак мозга».
- Что ж, я об этом знала, - как можно спокойнее проговорила она. - Мне это цыганка в детстве нагадала, после того, как моя мама умерла. Знаю, ты врач, во всякие мистические вещи не веришь, но у нас проклятие по женской линии. И бабушка, и мама умерли от «болезней головы». Я рада, что не сошла с ума, как бабушка, так что, прими этот факт как данность судьбы.
С того момента жизнь Василия Ивановича - удачливого врача и счастливого семьянина - превратилась в ад. Василия освободили от ночных дежурств, чтобы он мог быть рядом женой, и каждую ночь, сидя у кровати умирающей, он видел, как она угасала. Никогда не сможет простить он себе того, что крепко спал, когда его жена в последний раз вздохнула. Возможно, как раз в этот момент ему снилась здоровая и красивая Марина, которая все время повторяла одну фразу: «Боже, как мне хорошо». Сон был настолько осязаемым, что, открыв глаза, Василий не сразу понял, что это всего лишь игра подсознания. Он даже хотел рассказать свой сон жене, но увидел, что она спит. Василий не сразу догадался, что гнетущая тишина сковала комнату потому, что он не слышит дыхания Марины... Соседка потом говорила ему, что в этом нет ничего странного. Так уж заведено: когда человек переходит в мир мертвых, он не хочет, чтобы ему мешали.
- Ты бы кинулся ей уколы делать, искусственное дыхание, и этим только бы помешал покойнице. Ей там хорошо, она же тебе сама об этом сказала.
После похорон Василий Иванович, доктор от Бога, как его называли пациентки, по-черному запил. Его ежедневное «остограммливание» длилось полгода, пока однажды, мучаясь от похмелья, он услышал слова собственного сына. Обращены они были не к нему, а к фотографии Марины.
- Мама, - серьезно и как-то не по-детски устало говорил Димка. - Сделай так, чтобы папа опять меня полюбил, а то он как будто тоже умер. Если его не будет, меня заберет бабушка, а она заставляет есть гречневую кашу и не разрешает пускать мыльные пузыри. И вообще мне очень плохо... Тогда Василий впервые не напился вечером, и на следующее утро пошел на работу без похмельного синдрома.
С тех пор прошло почти пять лет, и в должности заведующего отделением его так и не восстановили, и в холостяцкой жизни Василия Ивановича мало что изменилось. Случайные женщины не задерживались у него в доме, да и представить себе, что кто-то займет место Марины, он не мог.
А теперь вот эта Галина, есть в ней что-то особенно. Кажется, она постоянно готова ринуться в бой, защищая свою территорию.
Конечно, откуда было знать Василию, что Галина уже давно работает на трех работах: официально - в детском саду, а, так сказать, в свободное от педагогической деятельности время занимается переводами и написанием дипломов. А что делать: у Юльки серьезные проблемы с кровью, и ей нужно усиленное питание, а ее папаша и не вспоминает о существовании дочери.
Так и размышляли эти два одиноких, чужих человека друг о друге и о превратностях судьбы. Перед операцией Галя отчаянно трусила, хотя в глубине души была уверена, что ее врач все сделает правильно.
За три дня до назначенной операции Василий, как обычно, пришел на обход. Он знал, что в палате кроме Галины никого нет: остальные его пациентки отпросились домой. Вошел он незаметно, и увидел, что женщина беззвучно плачет, даже не пытаясь вытереть слезы. Василий Иванович как лечащий врач хотел было урезонить нервную пациентку, и вдруг неожиданно для себя сказал:
- Если так дело дальше пойдет, стены палаты плесенью от сырости покроются. А чтобы депрессия окончательно не захватила вас, давайте сегодня вместе поужинаем.
От удивления Галина перестала плакать, и с недоумением уставилась на врача.
- Какой ужин, я же в больнице лежу, отсюда в рестораны не отпускают.
- А зачем нам рестораны? Я куплю, все что нужно, и после работы к вам загляну. И чтобы этого халата и тапочек не было.
- Совсем снять? - игриво поинтересовалась Галя.
- Вижу, приходите в себя, но я не это имел в виду. Попросите подругу привезти вам вечерний наряд и косметику, а об остальном антураже я сам позабочусь.
Когда Галя пересказала свой разговор с врачом Ирке, та мигом примчалась «подругу на званый вечер наряжать».
- Что за рюшечки и бретелечки? - скривилась Галина, увидев воздушно-лавандовое облако Иркиного вечернего платья.
- Нормальный прикид. Ты же не памятник, задрапированный в покрывало, а живая женщина. А то - покрывало падает, а под ним бронзовая статуя, не то что обнять, дотронуться страшно.
- Свои инструменты обольщения оставь при себе. Мне нужно было нормальное платье, желательно черное, а ты мне какие-то перья Малибу принесла.
- Зная твое занудство и постоянное отсутствие либидо, я прихватила с собой чопорный наряд, который тебя устроит.
И Ирина показала подруге простое платье из черного атласа, которое отлично сочеталось с классическими черными лодочками. Одобрив наряд, Галина быстро оделась, подкрасилась и причесалась. До свидания оставалось пятнадцать минут, но Василий Иванович пришел раньше времени.
-Так вот вы какой, Чапаев, - сказала Ирина, помогая элегантно одетому доктору выгружать продукты и вино из пакета.
- Почему Чапаев? - удивленно спросил он.
- О-о-о, - протянула Ира, - да вы с Галюсиком пара. А посему не буду вам мешать, да мне еще и в редакцию надо заскочить.
- Гореть тебе в аду! - вместо слов прощания сказала Галина.
- А у журналистов индульгенция, - парировала Ирина, и исчезла, оставив после себя восточно-пряный запах новомодных духов.
А Василий и Галина, как будто для них естественно вместе готовить ужин и поедать его при свечах в больничной палате, на удивление хорошо провели время. Казалось, медсестры и нянечки куда-то испарились, и этот вечер окончательно растопил между ними лед непонимания. Галина призналась, что почему-то считала Василия повинным в своей болезни, он же, в свою очередь, поведал ей, что прозвал ее фифой.
- Странное какое-то свидание у нас с вами получилось, - сказала на прощание Галина. Мы совсем не похожи на влюбленных, скорее на друзей, которым нужно решить общую проблему.
ПОЧТИ ЭПИЛОГ
Через три дня, прооперировав Галину, Василий увидел, что проблема действительно есть, и серьезная. У своей пациентки он обнаружил опухоль, и не нужно было ждать результатов гистологии, чтобы определить ее свойство. Но даже не это потрясло Василия Ивановича. Когда он увидел Галину после операции - беспомощную, как куклу, всю обвешанную трубками, то почему-то вспомнил, как принимал Димку. И тогда, и сейчас он видел перед собой не просто человеческую плоть, а родного человека, и не хотел даже думать о том, что с ним что-то может случиться. С Мариной все было не так - она всегда была недосягаема, слишком хороша для него, и даже в болезни казалась совершенством. Если бы Василий не знал, как Марина мучается, подумал бы, что она изображает из себя героиню. На это раз Василий был абсолютно уверен, что они вместе с Галиной справятся с болезнью, и первое, что он сделает после ее выписки, - поведет в настоящий ресторан. Они будут есть, пить и обязательно танцевать. Ведь в тот вечер он так и не решился пригласить Галю на танец...