Посреди тёмной, грязной улицы, истоптанной пьяницами разных мастей, стоял хорошо одетый джентльмен. Небрежным взглядом он окинул местность, в которой очутился: улицытеснились бесчисленным количеством фабрик, чьи трубы утыкали небо, жалко серевшее над головой; по всем возможным закоулкам валялись дырявые лохмотья, в недрах которых разлагались и хрипло урчали те, кого когда-то звали людьми; спёртый, с трудом входивший в грудь воздух впитал, казалось, всю ругань здешних обитателей, нежно окутав её смрадом пространство; тихая ночь старела прямо на глазах. Фонари, однако, светили здесь точно таким же желтым цветом, как и на родной улице джентльмена.
Джентльмен прогулочным шагом пошёл вдоль улицы, всем видомбудто отрицая факт своего присутствия в этом месте. Черты лица, четкая осанка и взгляд его отражали спокойствие, такое же, какое можно было встретить в фигурах денди, шатающихся по центральному парку. Проходя мимо очередного пьяницы, расположившегося на асфальте и вяло подававшего признаки жизни, джентльмен пренебрежительно пнул его промеж ребер. Тело лежавшего скрючилось, и в ответ ударивший получил кровавый плевок, попавший на идеальную стрелку брючины.
Через десять минут пути идущий наткнулся на прогнивший трактир,откуда доносились звуки бесконечной брани и жуткого фальцета. Недолго думая, джентльмен пересек улицу и зашел в заведение. Пространство трактира встретило гостя застоявшимся запахом рвоты и пота, к которому, однако, джентльмен мгновенно привык. Пройдя через грязную зеленую материю, ограждавшую прихожую от основной части трактира, он оказался в овальном помещении. Было ужасно накурено, со стен свисали лоскуты желтых обоев, на полу виднелись пятна давно разлитого портвейна. До крови рвали глотки измазанные в чём-то черном рабочие, требуя выпивки, драки, баек и тому подобного. Этому гаму сопутствовало музыкальное сопровождение странноговида трио: лица участников были покрыты гримом, каким обычно красят клоунов, одеты они были в истрепанные костюмы, а инструментами им служили барабан, аккордеон и виолончель. Тучный солист тянул гнетущую песню хриплыми высокими нотами, и его когда-то красивое лицо, больше остальных замалеванное дешевым карнавальным макияжем, выражало невероятное, тошнотворное отвращение ко всему происходящему.
Джентльмен, не обращая внимания на обитателей трактира, уверенно прошел к барной стойке. Он заказал у бармена с крупным носом и заплывшими желтыми глазками самого дешевого портвейна. Охватив тонкими белыми пальцами рюмку, гость сделал глоток. Ужасный на вкус напиток хило прижег язык, медленно доводя дурман до глаз. Джентльмен выпил вторую, третью и четвертую рюмку. Тут же он оперся о липкую барную стойку и его смачно вырвало на пол трактира.Оправившись, оглядевшись и немного поразмыслив, джентльмен, попутно захватив недопитую бутылку портвейна и выплеснув из неё остаток, направился к самому большому пьянице из присутствующих, игравшему в карты в углу помещения. С приличного размаху джентльмен ударил здоровенного рабочего по виску. Музыка резко и неприятно прервалась, стоявший гам улетучился. Все находившиеся в трактире устремили свои пропитые глаза на джентльмена. Он же, аккуратно поправив галстук, вежливо ждал реакции сокартёжников павшего рабочего. Секунд через пятнадцать джентльмен ударами был опрокинут на гнилой пол. Орава пьяниц пинала его в ребра, грудь и лицо, постепенно превращая последнее в кровавое месиво. На нём они наконец могли выместить всю свою ненависть к миру и к самим себе, прежде обходившись лишь собственными женами и детьми. Били долго. На финальном вздохе джентльмен что-то хотел прохрипеть, но слова его оборвались очередным ударом.
Недолго думая, несколько рабочих во главе с барменом решили: к окровавленному трупу привязать булыжник и выкинуть в находившуюся неподалеку реку. Сделав своё дело, убийцы еще несколько минут молчали и смотрели на рваное течение воды. Один из них, дабы приободрить товарищей, рассказал похабный анекдот. Компания рассмеялась и с уже облегченным сердцем отправились по домам.