...На телеэкране, – того, еще советского, – тв, четыре «действительных члена», четыре академика. Разных наук. Той, большой и серьезной АН СССР, а не «типа», коих нынче развелось, аки жуков колорадских: и «академий», и «академиков». Тут даже зависимость какая-то прослеживается: чем меньше действительной науки, тем больше академиков, чем меньше реальной (не говоря уж о действительной) экономики, тем больше реальных нотариально заверенных экономистов: квазиэкономистов…
Да, так вот. Собрались четыре академика. Три приглашенных, – переменный состав, – и один постоянный. Ведущий. Капица-сын. «Очевидное – невероятное». (Очевидное: мужику к логопеду нужно, как на работу ходить; невероятное: он ведет постоянную (регулярную) передачу на первом канале тв, покрывающем весь (!) СССР: от Чопа до мыса Дежнева, от Кушки до Салехарда. Передачу, считающуюся едва ли не самой высоко-интеллектуальной, научно-насыщенной, академически-рафинированной).
Да, так вот. Передача. И уж Бог с ними, с дикцией и слогом, но вот научность-то ее, научность...
Тема: есть ли, существуют ли, внеземные цивилизации?
Расклад почти классический: один нотариально заверенный действительный член с очень умным выражением фейса лица категорически и безапеляционно утверждает (вернее, настаивает): «нет». Второй академик, столь же категорически – «есть». Третьему легче: им вообще легко быть умными, этим, которые «потом». Словом, «партия середины». «Болото», говоря словами В.И. Ленина. Ну, Аристотель об этом несколько раньше еще проще сказал: «если об одном и том же высказываются различающиеся между собой суждения, то они либо все ложны, либо истинно только одно из них». Логика. Еще всего-навсего: формальная.
Но: три академика. На всю страну. С предельно серьезными выражениями лиц. (Ведущий не в счет: что он мычит нечленораздельно и невпопад в данной, – как и многих прочих, – передаче, разобрать сложно). Считайте: четыре точки зрения. На одно и то же. Различающиеся, и даже диаметрально противоположные. Высказываемые академиками.
Я – студент-второкурсник философского факультета КГУ им. Т.Г.Шевченко. Я смотрю черно-белый «Рекорд» воронежского производства и «меня начинают одолевать смутные подозрения...». Я ловлю себя на мысли: каким образом трое из четырех нотариально заверенных (для «рядового» советского человека: почти небожители) академиков... стали обладателями таких серьезных справок, как диплом кандидата соответствующих наук (не говоря уж о дипломе доктора наук и справке академика)?!!
Все они, за исключением того, одного-единственного, который, не мешкая и не сомневаясь ни секунды (убежден потому-что), утверждает: «есть». Ну, сродни тому, как его духовный предшественник в свое время утверждал: «вертится»...
Да, так вот, он утверждает: «есть». «Были и не пребудут».
А что ж те, остальные. Трое? Они должны были с треском провалиться и пробкой из бутылки шампанского вылететь из обоймы «брачующихся» еще на очень дальних подступах к науке, а, вернее и точнее сказать: к академической синекуре: на вступительном в аспирантуру (по философии), либо же, если уж каким-то образом проскочил либо просочился сквозь это сито – на кандидатском экзамене по ней же родимой: по философии. Разумеется, марксистско-ленинской, т.е. научной. Научной!
Ибо положение о субстанциальности материи, – краеугольный камень научной философии, – из которого непременно и непреложно следует вывод о неутрачиваемости и о необретаемости ею, – материей, – ни одного из своих атрибутов, свойств (познанных взаимодействий). Это – элементарный вывод из элементарных научно-безупречных посылок. Вывод, а не мнение, версия, гипотеза, либо глюк наукообразный. Не «я так вижу», не «я так полагаю», не «парадигма такая», не «мне так кажется» и т.п., но закон. Тот самый, который есть «необходимость, схваченная мыслью» (Г.В.Ф. Гегель). Тот самый, который не придумывают, но открывают. А когда он уже открыт, его уже никогда, нигде и никому не дано «закрыть». Ну, то есть, «закрыть» можно. Закрыть нельзя. Даже если очень-очень хочется. И даже – неймется. Неуемным и интеллектуально-бесноватым – сочувствую, но: хотеть не вредно. Так с природными (естественными) законами. Так с законами техническими, законами развития общества. Разумеется, так – с законами философскими.
«У нас есть уверенность в том, что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен и что поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет – мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 546).
У Энгельса, – в XIX-м столетии! – есть уверенность, а у местных, нотариально заверенных «классиков», обвешанных, – как оказывается, оч-чень сомнительного качества и происхождения, – степенями, званиями, премиями, лауреатствами, должностями, кавалерствами еtс.: «с одной стороны, с другой стороны...». Т.е.: «нет уверенности». А откуда же ей, сердешной, взяться, если справки – липовые?!!
Объективированной видимостью, полууважаемые и вовсе не уважаемые, сие называется. Сиречь: формой превращенной. А вы, ее персонифицированное выражение, ее носители – духовными аферистами являетесь. И проклятые 90-е и нулевые годы, когда вы косяками пошли на нерест изменой, предательством и отречением, красноречиво это продемонстрировали.
…Так это ж, заметим и подчеркнем, зарисовка «с натуры» еще с тех, советско-коммунистических времен, времен черно-белых воронежских «Рекордов»; времен, когда безраздельно господствующей в СССР и в странах «социалистического содружества», – по крайней мере: декларативно и прокламативно, господствующей – была научная идеология, ее броневым сердечником – научная философия, а ее репродуктивным alter ego – базируемый на научной философии вузовский курс (учебная дисциплина, предмет). Который «предъявлялся» в ВУЗе человеку (студенту, аспиранту, соискателю etc.) трижды: как вузовский курс, как вступительный экзамен в аспирантуру, как кандидатский экзамен. Предъявлся достаточно подготовленным и квалифицированным корпусом преподавателей. Под пристальным приглядом соответствующих государственных, партийных и комсомольских инстанций и органов. Включая и компетентные. (До сих пор меня гложет вопрос: а нафига общество кроме «компетентных» (уровень их компетенции практика третьего наката контрреволюции в нашей стране блестяще продемонстрировала и проиллюстрировала) на своей шее держало (содержало) еще и неисчислимую и прожорливую, – орду, – ораву некомпетентных?!!
Но это так, к слову. Я к тому, что даже тогда научность философская на уровне долженствования (сущности) и которая по факту (существования) – были различными научностями, зачастую – противоположными. Эх, им бы слиться, совпасть в экстазе! Ну, то есть – в действительности!!!
Что уж говорить о современном ее, – философии, – уровне, качестве научности, добротности. Вообще о постановке дела философского на всем том пространстве, которое ранее называлось «социалистическое содружество» (СССР + страны Восточной Европы) и ближайшим образом – в СССР. В том самом, который они вот уж два десятка лет исступленно и методично приучают нас называть «бывшим». Ну, и еще много каким.
Так вот, дело с научной философией у нас нынче обстоит совсем не так плохо, как вы думаете, а значительно хуже.
Вот уж два десятилетия кряду под пристальным приглядом забугорных полпредов демократии (включая и бывших соотечественников: диаспорную злыдоту) местные (мгновенно перестроившиеся за соросовские и прочие похожие сребреники – за неправедное бабло) автохтоны: ректоры универов, деканы философских факультетов, заведующие философскими кафедрами, директора академических философских институтов, заведующие отделами этих «очагов» и источников очень сомнительного качества любомудрия, нередко и «рядовая», стремительно «прозревшая» профессура и доцентура, выросшая в СССР (почитайте внимательно диссертации и пр. труды этих «светил»: мироновых, гуссейнових, лекторских и прочих «академиков» 20-летней давности) «гонят». Гонят духовную сивуху (товарная марка: «философия») и, самое паскудное и гнусное – фаршируют, а, вернее сказать: сознательно опаивают ею, – этой сивухой, – наш молодняк; тех, кто решил посвятить себя служению этой прекраснейшей из наук: философии.
Превращают доверившихся им молодых людей в духовных компрачикосов, в духовных уродцев, в духовных калек. В ментальных инвалидов. С тем, чтобы те продолжали в будущем их каиново дело: своим чередом уродовали тех, кто будет попадать в ихние сети, в ихнюю духовную паутину. Этакая, поставленная на конвейер «философская педофилия» в действии. Вот уж два десятилетия кряду. По программам, одобренным вашингтонским и похожими обкомами. Ну, а уж местных «философских» полицаев и старост, – интеллектуальных коллаборантов, – нотариально заверенных в советское время званиями и степенями, оказалась явно с избытком… Впрочем, и во время Великой Отечественной войны на временно оккупированной советской территории этого «добра» было немало и участь ихняя была незавидна: по дороге к Рейхстагу большую их часть перевешали, по делам их воздалось им. И этим воздастся…
Конечно, начиналось все это не в 1991-м году, но значительно, значительно раньше.
…Статья в одном из бесчисленных нынче «философских» журналов, нет пардон, не статья: предлагаемая каким-то нео-анонимусом «онлайн-дисскусия»: «Синтез науки, философии, искусства и религии» в рамках интернет-проекта по философии единства». Уже в названии – ложь (в лучшем случае – заблуждение). Наука и философия категорически… разведены. Разорваны. Полагаю: намеренно вполне. Или – от несусветных дремучести и невежества.
Уровень нынешних «дискутантов» (или «диспутантов»?) нынче такой, что я даже не могу заподозрить их в намеренном, – методологическом, – передергивании и наперсточничестве. В конце-концов, любой катала либо наперсточник – мастер в своем деле, и постоянно совершенствуется в своем сомнительном ремесле: кто ж хочет канделябром по башке и по ребрам?! От всей души. От тех, кого обманывал и кидал…
Публика «философствующе-графоманствующая», а, вообще говоря – покамест еще почти безнаказанно бесчинствующая и разбойничающая на безбрежных просторах интернет (в данном случае, на сайте в ЖЖ под очень обязывающим названием: «Философское сообщество ЖЖ’s journal» куда как попроще: ни образования, базируемого на научно-добротной философии, ни, понятное дело, – даже минимальной, – философской культуры, ни совести, ни чести. И – повальная инфицированность антигуманизмом, антисоветизмом, да и русофобией – изрядно. Полагаю, это именно из этого и похожих «методологических» рассадников идут гулять по свету идеологические уродцы типа «права человека», «правовое государство», «правозащитник», «узник совести», «общечеловеческие ценности», «гражданское общество», «цветные революции», «рыночная экономика», «оппозиция», «креативный класс», «средний класс», «эффективный хозяин» и пр. теоретическая и методологическая, – а, строго говоря: вся идеологическая, – похабень (у глупоты, как и у подлости, пределов – нету). Именно представители этого «сообщества интеллектуалов» как-то «совершенно случайно» голосуют на президентских выборах за «вора в законе» (кличка: олигарх) – уж такие демократы и свободоискатели – дальше некуда: и шендерович, и пугачева, и макаревич, и баумгартен, и лазарева, и сванидзе – словом: почти все субъекты «норковой революции» (ходячие контрацептивы), почти половина электоральной Москвы. Немало, однако, – как для столицы, – там предысторического сброда поднакопилось да собралось…
Разумеется, невежество философское недопустимо рассматривать и оценивать вне более обширного контекста: сознательного и уже достаточно длительного насаждения невежества уже всеобщего, тотального. «Желаешь сделать человека рабом, сделай его невежественным». Рабы – немы. Делай с рабом – что пожелаешь и не опасайся, что он/они начнут задавать тебе много и разных вопросов. А главное: искать и находить на них адекватные, – истинные, – ответы… А, буде, найдут эти ответы – неизбежно перейдут к соответствующим практикам. Вспомните российского герострата от образования и науки, открытым текстом утверждающего: «основной порок советского образования состоит в том, что оно готовило творцов…». А ведь: министр (?) образования (?!) и науки (?!!) России. Лучше его когда-то высказался лишь один, еще более рафинированный демократ: «Когда я слышу слово «культура», моя рука тянется к пистолету».
Вот почему уж лет десять кряду как (после того, как справедливо, – по-братски, – поделено между 5% «эффективных хозяев» то, что свыше 70 лет стягивалось до кучи 95% «совков») «хозяева жизни» очень вплотную и очень предметно (что в России, что в Украине, что в похожих местах) занимаются сердцевиной социализации: педагогикой. Образованием и воспитанием. «Болонка», ЕГЭ, единый центр оценивания знаний, проект нового закона о высшем образовании в Украине и прочая хренотень, призванная гарантированно и необратимо дебилизировать подрастающее поколение: сколько воплей, сколько возмущений, сколько протестов… а с фурсенок и табачников (как и с ихних геростратов-предшественников – как с гуся вода). Знать, под оч-чень пристальным и недреманным приглядом западных обкомов и местных пятиколонников вершится сие паскудство невиданное!
И можно дурачкам хоть десять проектов (от Мирошниченка, от Оробец с Яценюком, от Табачника, от Азарова etc.) закона о высшем образовании втюхивать, а это все… один и тот же проект.
Проект дебилизации, проект окончательного обращения в лимитрофы, в колонии «этих» стран. «Этой» Украины.
Если только решительно не убрать оттуда 2-х вещей: идею об этом долбанном ЦНО и идею о «докторе философии чего-то там» (всего). Вместо – кандидата наук. Милая идейка, учитывая, что особенно философия как наука, научная философия уже практически убита.
Фактически, это: похороны института кандидата наук (доктора можно не убивать: сам загнеться без полноценной корневой системы, коей есть институт кандидата). А мелочевка о вещах прочих в этих проектах – так это, чтобы замотать, довести до изнеможения «общественность» (передовую и не очень) и увести от сути. От сверхзадачи. Отрапортовать заказчикам о выполнении очередного задания. И – ничего более. Люди, будьте бдительными! На ваших глазах и при вашем безразличии над страной осуществляют операцию лоботомии! Над целой страной.
…А я-то в свои годы юные, – философские, – все думал: чего это они так дружно, – оголтело, – ополчаются на констатацию: «философия есть наука».
О, насколько же прав Маркс! «Анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны»… А перед ним – Гегель: «Теория более высокого порядка – ключ к теории более низкого порядка».
Из этого же, – упомянутого выше, – форума – один материал, который тоже почти не выламывается из ряда той сплошной никчемности, пошлости и межеумочности, которая царит и безраздельно господствует на нем, однако же содержит два, – первый и последний, – абзаца, которые являются почти абсолютной истиной, характеризирующей нынешнее состояние научной философии.
Автор «r_tobo» пишет в ЖЖ сообществе «ru_philosophy»:
«Посмотрели мы информацию, представленную на всех сообществах. Много представлено материала, а реальной науки нет вообще! От материалистической философии россияне избавились и теперь вообще нет в обществе нашей страны этой науки. Почему общество нашей страны отказалось от великой науки Маркса? Многие объясняют это тем, что строили социализм по этому учению, но получили в результате великие бедствия с гибелью огромного количества людей, крахом всей системы социализма, переходом страны к капитализму. Это является веским аргументом, против которого не в состоянии что-либо возразить только абсолютно безграмотные лица, которые не в состоянии мыслить и не в состоянии понять то, что невозможно не понять нормальному человеку. Но обладающие знаниями материалистической философии знают, что общество отказалось от учения Маркса только потому, что никто из всех членов общества СССР не смог понять суть этой прекрасной и великой науки. Это произошло потому, что россияне обладают великой тупостью, глупостью и нежеланием знать! (Это верно лишь при условии, что россияне – это перепаленные русские. – Б.Н.). В этом и заключаются все великие бедствия, которые пришлось пережить народам нашей страны.
…
Знания материалистической философии есть, но представить их огромным массам у нас нет никакой возможности. С одной стороны, центральная пресса не позволяет это, с другой стороны, россияне не желают знать! Они за невежество заплатили великую дань в прошлом, но заплатят за невежество в будущем в гораздо большей степени!».
При всем варварстве мысли и языка автора (по-моему, это эталон косноязычия), при абсолютно очевидных склонностях его к версификаторству (которое он совершенно искренне считает философствованием) и к графоманству, из этого отчаянного вскрика, вопля, стона вполне можно извлечь несколько вполне вразумительных тезисов (златоустов-то нет: а те редкие, что остались, занимаются тексттурбацией).
Итак, тезисы.
– Научная философия в нашей стране (да, и, почитай, во всем мире) убита. Прикончена.
– Мы – соучастники этого злодейства. Мы, безразличием, ленью, жлобством, пофигизмом, невежеством etc. своими.
– И последний тезис. Его очень точно и удачно сформулировал К. Маркс: «Невежество – это демоническая сила, и мы опасаемся, что оно послужит причиной ещё многих трагедий» (К.Маркс. Передовица в № 179 «Kolnische Zeitung» (осень 1843 г.). – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т.1, с.112).
И только сегодня, со своего извилисто-морщинистого высока мне стала понятна и вполне прозрачна вся незамысловатая и причина, и цель, словом: суть этих многодесятилетних борений…
Сегодня это – не просто борение в состоянии «рассеянной полноты», спорадичные, энтузиастические и факультативные наскоки отдельных нотариально заверенных, – философских, – экземпляров, но просто тотальная, основательно подготовленная и проплаченная кампания «по развенчанию». По дискредитации.
…Не, не наука она. Ну, так: особая форма жизни духа, мировоззрение, созерцание интеллектуальное, рефлексия трансцендентная, интеллектуальный фитнес и пр., и пр., и пр. Поскольку у глупоты пределов нету, то коллекционируйте эти бренды и клички, эти видения и глюки сами, мне недосуг. Главное, что она – «не наука». А тут уж и целая теория, – постмодернизм, как нельзя более кстати – подоспела. Манифест… якобы ненаучности, более того: наукочуждости, – философии. Кстати, и теория, и манифест, основывающийся на трех, – то ли столпах, то ли протезах, то ли ходулях: «якобы»; «типа»; «как бы».
Ну, т.е. – какая наука? Какая сущность?! Какая истина?!!
У каждого – своя истина!!! И тут мне стало ясным, как Божий день: так это ж ихняя, этого планктона околофилософского, этих околофилософских приживалок презренных – единственная индульгенция, – самоиндульгенция, – на век их короткий и бесславный «при философии». Ведь планктон этот, мушки-дрозофилы, мушки-однодневки эти, весь этот имитирующий подвид симулянтов вида «духовные аферисты» только при этом условии может безбедно и долго (многие числом – всю жизнь) прожить, не зная, и не ведая что такое лопата, молоток, солдатская выкладка, мастерок, штангенциркуль и много иных полезных для жизни человека, людей, общества вещей.
И не предатели они никакие, и не ренегаты (ну, разве что, самую малость – а социальные и профессиональные дегенераты). А что было предавать-то? А чем отягощены были? Честью? Совестью? Разумом? Философией?!!!
Остепенены? Не разминулись ни с одним столиком, за которым шла раздача степеней, званий, премий, должностей, лауреатств etc?
Ну, не знаю. По-моему, и ихняя остепененность – симулякр.
Ведь ей отнюдь не предшествовало научное неистовство.
Так чему же было остепеняться?
Созрели, не расцветая.
Пустоцветы. Паразиты.
Ибо: «философия – не наука». И все они – субъекты монадологии. (Лейбниц здесь вовсе не при чем). А что «при чем?».
Принцип жлоба: «Ибо мона». Это раньше: «О, Мона Лиза!». Нынче: «Лизу мона?». Такая вот монадология…
Резервом предыстории (контрреволюции, фашизма) есть… безграмотный человек. Этот резерв долго, системно, упорно, терпеливо, комплексно – потенцируется. Взращивается. Лелеется. Иногда, – время от времени, – этот потенциал активируется и актуализируется: мобилизуется в «действующую армию». И тогда он, – призванный и мобилизованный, – действует. Каковы характерные черты, признаки и особенности «резервистов»? Возьмем пока лишь одно: интеллектуальное, измерение. Пишет, как писало трехпалое, безграмотное, ленивое, насквозь пропитанное невежеством, подлостью и алкоголем существо наискосок в левом верхнем углу документов резолюции президента: «поже» (без «з»).
Пишет, – в августе 1991 г. в студенческой аудитории, на стене, мелом, метровыми буквами: «Смерть комунистам!». С одним «м».
Пишет тест (ЕГЭ) по родной (?!) речи: «Балконский заставляет доч учится грамоте». (Без двух мягких знаков, кто сам не «догоняет». Про «Балконского» – молчу).
Нет, решительно ошибался Владимир Ильич, утверждая, что «безграмотный человек стоит вне политики». Он, – невежда, – трепетно лелеется, взращивается политикой и политиками. Он, невежда, – объект, – пассивный участник, – самой брутальной, самой гнусной, самой грязной политики. Даже не объект, но слепое ее орудие. В чужих, злых и подлых, – руках.
Именно поэтому в незатейливом джентльменском наборе, в иерархии задач и приоритетов предысторических уродов наряду с «разделяй и властвуй», «чтобы обезглавить, надо возглавить» etc. едва ли не главный императив: «желаешь сделать человека рабом – сделай его невежественным».
А вы думаете, те половецкие пляски и хороводы, что их вот уж два десятилетия кряду пляшут и водят вокруг наших (что в России, что на Украине) образования, науки, культуры представители вышеназванного (уроды) контингента: иной природы, происхождения, предназначения?!!
Вся эта «многоступенчатость», «многобальность», «свободная траектория обучения», «модульно-кредитная система», «элективные курсы», ЕГЭ и пр., и пр., и пр.
Результат: «доч должна учится грамоте»…
Если то, что происходит в том сегменте духовной жизни, который вот уж свыше 150 лет, – с момента возникновения и развития научной (приходящей на смену донаучной) философии, – принято называть «современной западной философией» (в советской философской традиции это называлось «современная буржуазная философия») кажется абсурдным, бессмысленным, безнравственным, уродливым, вредным, кажется колоссальной долгоиграющей аферой еtс., то лишь по одной-единственной причине: потому, что все именно так и есть. Именно таким все, там происходящее, и является.
…Уж чересчур большой была в СССР она – диспропорция между ними: философией действительной и реальной. В 2-3 десятка можно вобрать философов действительных. Копнин. Батищев. Ильенков. Давыдова. Босенко. Иванов. Яценко. Лифшиц Мих. Науменко. Дробницкий. Канарский. Мегрелидзе. Разумеется, в многотысячном корпусе нотариально заверенных «советских философов» было множество с приличным вполне уровнем философской культуры, кое-кто добился значимых результатов в специальных философских темах и вопросах. Но сколь же посредственной была «философская» массовка, как же много было «философского» планктона, а то и просто паразитов, имеющих, – сначала, – своей целью: любой ценой «остепениться», а затем – любым способом оседлать философские «высотки», и … оттянуться. И – «поруководить»… И это – в философии-то. Тьфу, срам-то какой Господен! А ведь «руководили», аж пыль столбом! Всего лишь один плюгавенький парвеню из Минска сумел создать целую колонию имитаторов: «постнеклассиков». А сколько ж их было: посредственностей «от философии» с инициативой…
Они были смешные и жалкие, они были очевидны для окружающих, но их обходили стороной: память у них была оч-чень цепкая. Вот и вырастали сонмы этих «местных классиков», сонмы этих посредственностей (кто-то из них перед уходом в забытье успел отречься; кто-то – отрекся, но забытье медлит). Великое дело: практика. Не будем развивать тему, ибо молодняк: вонюч и непрофессионален, а с дементными «местными классиками» – скучно… Другие придут, сменив уют на контент и компаративный труд…
Все сравнят, взвесят, оценят. Зафиксируют… Увековечат… Ну, в смысле: запечатлят. Если быть точным: заклеймят и проклянут… Уповать же к нынешним: «Окститесь! Что ж вы творите?!! В смысле: вытворяете» – напрасный труд. «Не слышат». Они же: объективированная видимость. При степенях, званиях, должностях…
Что есть классика? Непреходящее в преходящем.
Именно советская философия была тем самым «прошедшим», которое содержало в себе непреходящее. Не сводилась, не исчерпывалась непреходящим (хотя и декларировала это, однако же, к глубокому сожалению, уровень долженствования, уровень существования – превзошел, задавил уровень сущности. Вместо того, чтобы совпасть в действительности).
И все же советская философия – была. Состоялась. А это значит: есть. Будет. Советская власть – она ведь тоже не состоялась как действительная и к тому же: в форме практической всеобщности. Но ведь: была. Состоялась. Как реальная. То же самое: коммунистичность (гуманизм). И процесс обобществления (власти, собственности, человека etc.) – не состоялся как действительность, и тем более: в форме практической всеобщности. Но: был. Реальный. И даже этого: их бытия в качестве реальных – вполне хватило, чтобы за 70 лет мир стал совершенно иным. Стал кардинально иным. Стал и есть. Был, есть и будет. Хотя контра давеча да нынче и прокукарекала о своих победах: решительных и окончательных…
А то с чем же они, – те, кто яростно и осатанело разрушал СССР, воюют сегодня?!! С призраками?.. Пусть стебаются… С этим контингентом спорить – здоровья надо больше, чем ума. Уж не говорю – разума. Пусть упражняются. И даже не «уп», но: «ис». Это – единственно доступный им уровень спора, уровень «полемики»: набрасывание дерьма на вентилятор. Они – нас, – повторяю, – объявили побежденными. Но мы об этом как-то не очень и подозревали, тем более: нынче не подозреваем, а, судя по ихним суетливо бегающим глазкам и очевидно дрожащим ручкам, не очень-то верят в это предприятие и они сами. «Победители». Ну, те, которые валили, рушили, воровали и кукарекали. И еще – со стремительно убывающим энтузиазмом доворовывают и, – сквозь зубы, шипеть продолжают. И – пакостить…
К слову, тем, кто получал (сейчас буду говорить лишь о философском) в свое время добротное философское образование, затем «двигал» науку философскую в режиме академического, либо же вузовского исследователя (аспиранта, кандидата, доктора, м.н.са, с.н.са и т.п.); сеял разумное, доброе, вечное в ВУЗовской аудитории в качестве преподавателя, старшего преподавателя, доцента, профессора – так вот им… легче. Они (я о пожилых и старых: предавших и отрекшихся) могут еще раз (и еще много, много раз) «прозреть». И снова стать … субъектами научной философии и нормальными преподавателями. Ну, как нормальными… С поправкой на то, что «Единожды предавший…». «В нашей ментальности Иуда не самый уважаемый персонаж»…
Да, так вот. Эти еще могут (попробовать) опять стать «девственниками» и «девственницами». Из борделя. От философии. А вот тех, кого они покалечили, кого погубили – фаршируя «философским» фальшаком, намеренно и осознанно садя на иглу антинаучной «философии», напихивая фаршем из отбросов духа, – и при этом: от имени государства вручая им диплом о высшем, – философском, – образовании – уже не исправить. Эти: родились и выросли – в духовном рабстве. В духовных помоях (чем гуще и теплее помои, тем ярче и завлекательней бренд, лейбл, упаковка). И для них это – естественно… И постмодернизм, – «у каждого своя истина», – для них нынче – индульгенция. Как вчера – «концептуальный плюрализм», «нелинейность», «прадигмальность», словом: «постнеклассика»… И что взять из увечного? Из калеки духовного. Вина: на тех «взрослых» специалистах, которые из нормальных детей, подростков и молодых людей, – сознательно и намеренно! – вырастили, слепили (ослепили), сформировали – духовных и моральных компрачикосов. Продолжают лепить. Вина – огромная и неискупимая. Что есть постмодернизм как «философская» санкция на концептуальный плюрализм? Это – методология пошлости. А, точнее сказать: пошлая и подлая методология пошлости.
Конечно, ее явный избыток нынче, этой хвори межеумочной (равно, как и ее носителей), обитающей в т.ч. и в «философских» пространствах, больных «философов», калечащих общество. Ну, той, которая идеологически в свое время, – сначала вздрагивая, оглядываясь и робко, а затем внаглую, развязно и вызывающе, – обеспечивала тотальный развал; затем ей все время было его (развала) результатов и следствий мало; жила заемным умом, штамповала свои политические, экономические, эстетические, включая и философские экзерсисы и проекты на заемных, – импортных, – клише и матрицах. Т.е. гнала, – заметьте: сознательно и зафиксируйте: отнюдь не на общественных, отнюдь не на факультативных лишь началах, – тот интеллектуальный фальшак, который и до сих пор густо сочится практически изо всех СМДИ и «официальной» философии. Из политических решений и установок. И рефрен везде один. Ну, рефрен один, аранжировки две: «Долой от Москвы!». «Даешь евроинтеграцию!». (Раньше, правда, «даешь евроатлантическую интеграцию!» орали. Потом – облом случился…). Про «долой» ничего не скажу, но ведь «даешь» может оказаться пророческим, вещим и осязаемым: под самый нос и даже – в нос… Ну, а касаемо самой сути призыва, стенания, просьбы, мольбы и упования: «даешь», так: Бог подаст…
В конце-концов, все это сотрясение воздуха, цоканье копытцами по «клаве», корпение над листом (многими листами) бумаги, которые принято, – очень часто: чрезвычайно смело и самонадеянно, в узких кругах очень ограниченных лиц, – называть философствованием (а оно-то и тянет, в лучшем случае, на превращенную форму такового: на философство) тестируется на предмет добротности чрезвычайно просто. Кому от твоей «философии» стало действительно лучше? Не за счет иных, других, многих, разумеется. Скольким людям? Людям-человекам? И не стоял/стоит ли тебе комом в горле кусок хлеба (и до хлеба), которым с тобой рассчитались хозяева за такое твое якобы мастерство. И – продолжают рассчитываться. …Не, не стоит. Бубнят: «Божья роса».
Действительная советская (научно-состоятельная) философия – к счастью, выполнила свою миссию. И – продолжает выполнять. И – продолжит выполнять.
…Над пропастью во лжи.
Именно так, почти по Сэлинджеру, можно лаконично охарактеризовать духовную ситуацию, ныне сущую в нашем обществе.
Из недооценки и сознательного небрежения наукой во времена оные, когда ее уделом было – плестись в хвосте принимаемых (и, разумеется, всенепременно – “исторических”) политических и многих иных решений, выросла и утвердилась ситуация, когда во всех случаях жизни было достаточно, можно (и должно) руководствоваться “чувством глубокого удовлетворения”.
Из сознательной установки на духовное одичание и последовательное осуществление интеллектуального геноцида в условиях современных взращено было юными натуралистами контрреволюции и умело привито «широким массам» чувство беззаветного упования исключительно на “здравый смысл”. Но это только с точки зрения здравого смысла здравый смысл является предельным и исчерпывающим основанием для дел практических. Нет. Любой второкурсник сварочного (не говоря уж о философском) факультета (если только он не “позвоночное” и не отпетый двоечник) знает, что здравый смысл, здравомыслие – это есть уровень интеллекта, не выходящего за рамки обыденного сознания. Что это знание и познание на уровне: “сколько вижу, столько знаю”. С точки зрения здравого смысла ложечка в стакане с чаем – сломана… Здравомыслие, если им ограничиться, не дотягивает не то что до разума, но даже до разрешающих возможностей рассудка. Неучет (либо же намеренное игнорирование) этих простых истин имеет своим неизбежным следствием именно то, чему мы сегодня свидетели (а кто-то и соучастники): вакханалию бездуховности, неистовую травлю всякой по-настоящему добросовестной и научно-добротной попытки осмысления и решения задач и проблем (и в первую очередь – в сфере т.н. гуманитарной: экономической, политической, социальной, культурной…).
Есть политика и есть политиканство. Последнее – это когда во власть идут исключительно на запах собственности, на запах чужим трудом добытого достояния. Когда лихорадочно переписывают законы и Конституции, легализуя (легитимируя) “черный передел”: элементарное воровство.
Есть экономика и есть ликвидный бизнес. У нас нет экономики. Экономика – это органический синтез диалектических противоположностей: производства и потребления. У нас сегодня: полное господство (видимо, именно отсюда и поэтому – господа) ликвидного бизнеса: спекуляция, ростовщичество, биржевые операции, коммерция и т.п., то есть воровство в сфере обмена и распределения. У нас – страна-лимитроф.
Есть экология, и есть экологизм – попытка уничтожить науку и технологию, попытка деиндустриализации страны, – плановая ее расчистка под рынок для чужих (80% импорта) товаров, – под заунывное бормотание «жопкина хора» и дежурной «оппозиции» о «гибнущей природе».
Есть эстетика, и есть эстетство. Субъект эстетства – озверевшая посредственность и бездарь. Эстетство – это торговля краденой красотой. Субъекты, – кодла «продюсеров», «исполнителей» etc., – эстетства – растлители от «искусства»: 10 лет – шквал опустошающей душу и иссушающей ум попсы, харда, рока. Да, воистину роковую роль был призван сыграть рок в подготовке «человеческого материала» к социальному, экономическому, политическому, духовному и пр. оскоплению. И, судя по всему, сыграл не без успеха.
Всего же печальнее то обстоятельство, что приходится констатировать: есть философия, и есть философство.
Философство – это когда полная и беззаветная готовность жить в режиме духовного сервилизма, готовность к исполнению исключительно апологетической функции, более того – к отождествлению себя с этой функцией. Философство – это когда “на потребу”, когда полная готовность “принять форму кувшина”, когда высший пилотаж умения “попадать в струю”… Когда готов безучастно наблюдать, как взращивается шестое чувство – “чувство глубокого удовлетворения”, а то и седьмое “чувство глубокой благодарности”. А когда меняется политическая коньюнктура – с такой же истовостью и верноподданническим блеском в глазах готов “философски” принять и санкционировать, – на этот раз: именем постмодернизма, – любой духовный китч и спеть ему осанну. Да что там китч. Готов именем и авторитетом философии санкционировать НЛО и астрологию, религию самого экзотического пошиба и полтергейст, спиритизм и хиромантию, словом – любую окрошку из отбросов духа. Философство – это когда взахлеб (в очередной раз “прозрев”) превозносить готов здравый смысл как предельное основание мысли и терпимо до невозможности относиться к селевому потоку “перестроечного” новояза, методично и целенаправленно обрушиваемого на головы людей. Потоку, который с энергией, равной невежеству, алчности, подлости и коварству его продуцентов, носителей и разносчиков сметает на своем пути все, на чем так или иначе: отпечаток и отблеск истины, духовности, разума, интеллигентности. Пользы, истины, добра и красоты. Творчества и свободы. Отпечаток культурной культуры, в том числе и философской. Философство – это молчание, а то и восторженно-энтузиастический лепет при виде нарастающей подмены нетленки растленкой, при виде сознательной “порчи слов” и порчи смыслов, деформации намеренной и немеренной понятийного и категориального пространства науки, научной философии. Философство – это готовность отречься (втихую либо эстрадно) от того, чему вчера служил и поклонялся в том деле, которое в свое время избрал (ну, не по приговору же народного суда) делом своей жизни. Это – предательство себя, других, всех. Ибо – предательство Дела своего. Философство – это готовность служить форме превращенной, видимости объективированной. Служить умом хоть сатане, лишь бы “капало”. Это – насаждение иррационализма средствами разума и нещадная эксплуатация “принципа лжи”: с целью насаждения и закрепления эксплуатации уже практической (ее, ее родимой). Философство – это выхолащивание из философии научной ее “живой души”, а посему – философское душегубство. Отречение от осуществляющегося диалектического противоречия, от субстанциальности материи, от теории отражения, гуманизма, свободы, творчества, культуры. Ничтожество знает лишь один способ самоутверждения – уничижение другого и других. И философское ничтожество, – философство, – только так может “уничтожать” научную философию. Помните, мы в свое время разговоры разговаривали и детей пугали “теневой экономикой”?
Так вот, если есть теневая экономика, она непременно будет иметь своими производными теневую политику, теневую идеологию, теневую нравственность, теневое искусство и, всенепременно … теневую философию. Философство то есть. Вот оно-то, как сумеречное сознание, и готово сегодня, в условиях полной легитимизации тени (сумерек) продать и предать все и вся: принципы, идеалы, ценности, землю, детей, прошлое и будущее наше. Науку. Ибо философство – это философия в ее грязно-торгашеской форме. Это есть полная готовность “философски” оформить и “оправдать” допустимость бытия человека труда, человека творчества в качестве рабочей силы лишь, в качестве товара, в качестве пролетария, в качестве средства, в качестве «профессионального кретина», в качестве “определенным образом выдрессированной силы природы” (Маркс).
Есть властители дум, а есть хозяйчики мыслишек: авторы и почитатели “нового мышления”. (Мышление же не бывает “новым” и “старым”, но исключительно: научным и ненаучным. Последнее, в свою очередь, – донаучным и антинаучным). Словом: есть Карл, а есть карлики…
Есть исторические события, способные возвести толпу до уровня народа – такова Октябрьская революция; есть исторические события, способные низвести народ до уровня толпы – такова победа фашизма в Германии. Так или похоже сказал в свое время очень высокой культуры философской и мужества научного человек – Михаил Александрович Лифшиц.
Сегодня, по прошествии более чем 80 лет с момента его появления, феномен фашизма изучен, что называется, вдоль и поперек. Ясны его природа, условия и детерминанты рождения, формирования и развития, техника и технология взращивания, культивирования, механизмы экономического, политического, социального, идеологического, психологического обеспечения и т.д. и т.п. Словом, ясно практически все. Но до сих пор мне саднит ум и душу один неотвеченный вопрос: как могло статься так, что этот дьявольский выброс антикультуры и человеконенавистничества (теоретического и практического) случился именно в Германии? В стране, давшей миру Николая Кузанского и братьев Гримм, Лейбница и Гумбольдтов, Гердера и Лессинга, Шиллера и Бетховена, Новалиса и Гельдерлина, Гете и Гейне, Канта и Фихте, Гегеля и Фейербаха, Баха и Вагнера, Вейтлинга и Бебеля, Маркса и Энгельса…
И такие пласты поистине классической, истинной, нетленной, непреходящей, общечеловеческой культуры были стерты за неполные два десятилетия, подобно тому, как влажной тряпкой смахивают слой пыли с письменного стола. И кем?? Кучкой интеллектуальных и политических босяков. Неврастеничных демагогов и полузнаек.
Какая трагическая несоотносимость. И какая страшная цена, какая непомерная дань, уплаченная человечеством; какие жертвы, принесенные на алтарь избавления от всепожирающего Молоха антикультуры.
И не о том разговор, что фашизм есть концентрированное выражение буржуазности, последняя охранительная реакция уходящего мира – это так; и не о том, что вскормили коричневых белые, остановили коричневых красные, социализм, СССР. Это тоже так, ибо это – факт. (Не мною сказано: сон разума рождает чудовищ. И что же надобно иметь вместо головы и сердца – тыкву и клок шерсти, видимо, – чтобы сегодня писать, говорить и читать безропотно слова “красный” и “коричневый” через … дефис???).
А о том разговор, что история (та самая, которая учит лишь тому, что ничему не учит) предупреждает: наукой о развитии человека, людей, общества нельзя пренебрегать. Ибо она есть историческая необходимость, переведенная на язык разума. Необходимость. И с ней не рекомендуется шутки шутить. Это если всерьез. А если не очень, то можно попытаться (в который уж раз) “опровергнуть” науку. И в первую голову – марксизм-ленинизм. Почему его в очередь первую, объяснять особенно не приходится: ибо цену знают опровергатели. Занятно другое: неистовствуют, сатанеют, “опровергают” – не зная. “Опровергают”, не ведая, что слово “марксизм” образовано не от такового: “марксист” и тем более: “нотариально заверенный марксист”, а от – Маркс. Не ведая, что марксизм (как и любая другая наука) надежно защищен своей собственной сложностью. Ну, не нравится тебе сопромат, теормех либо математический анализ – бери мегафон в руки и иди на площадь, – на Майдан, либо на Болотную, – либо взбирайся на парламентскую трибуну и – опровергай…
Кто же ее, бедную, философию научную (и не только философию, разумеется) отстоит и защитит? Если многие из тех, кого она вскормила грудью своей материнской, считают своим первым долгом “сыновним” и “дочерним” отгрызть ее сосцы?
…Жива еще научная философия. Жива, невзирая на хвалу непомерную, в удушающей и затхлой атмосфере которой приходилось ей существовать в годы “доперестроечные” и уж тем более невзирая на хулу лютую и оголтелую, эпидемия которой сегодня в самом разгаре. Хвала и хула – они ведь только на первый и к тому же диалектически непросвещенный, – беспросветный, – взгляд: антиподы. На взгляд же несуетный и понимающий – одно и то же суть.
Именно поэтому – шаманство и карнавальность, экстатика и спиритизм, провинциализм мысли и вымученные импровизации вместо опоры на фундамент науки. Философская эстрада. Пернаментный философский джаз. Сиречь – философство.
Смертельно ли философство? Нет. Эпидемия его, которая сейчас в самом разгаре, пойдет на убыль. Как всякая болезнь. А это болезнь. И главный ее (хотя и не единственный) возбудитель – невежество. И его производные: алчность и подлость… То самое, о котором Маркс провидчески заметил: “невежество есть демоническая сила … и может стать еще причиной неисчислимых бедствий для человечества”. Как в воду глядел.
Философство обречено, ибо взращивается на невежестве. И предполагает своим результатом и продуктом – невежество. Сознательно предполагает, ибо единственное, о чем оно ведает истинно – это о том, что прежде чем сделать человека рабом, его необходимо сделать невежественным. Вот и стараются сообща, вкупе с философством. Вот и опровергают истово и неистово. И чему удивляться: ну природа ихняя такая: крушить, разрушать, воровать и опровергать.
Но ведь и созидать же кому-то надо. И вовсе, кстати сказать, не для того, чтобы было кому разрушать.
Что такое «современная западная», – не марксистско-ленинская, не научная, – философия? Вернее: «философия». Это: умершая, но намеренно, – умышленно, злоумышленно, – не похороненная своевременно донаучная философская традиция. Похоронили бы по-людски, она бы так и осталась в благодарной памяти земной цивилизации младенчеством, детством, отрочеством, юностью научной философии. Основанием собственной научной несостоятельности коих было вполне естественное: «не могу».
Но: «философия – это эпоха, схваченная мыслью» (Гегель). И вот та-то эпоха, которая венчала собой, – завершала, – предысторический этап развития человечества: капитализм; зрелая форма рабства, базирующаяся на внеличной, экономической зависимости, на редукции человека труда к товару среди товаров всех прочих: к пролетарию, вызвала, – продолжает в перманентном режиме вызывать, – «к жизни» столь же «жизнеспособное», как и сама самое, идеологическое образование: тонированную и тонируемую перманентно «под науку» «современную западную философию». Типичную объективированную видимость, превращенную форму духа, или, выражаясь в терминах постмодернизма: духовный симулякр.
«Философию», которую можно, – и нужно, – спокойно и уверенно свести, редуцировать к одному истерическому и отчаянному (впрочем, вполне искреннему) воплю: «не хочу!». «Не хочу, не желаю и не буду познавать и знать истинно, научно, на уровне сущности». Ибо в основании донаучной философской традиции – «ложь принципа» (К. Маркс). В основании же того, что принято называть «современная западная философия» – принцип лжи. Намеренной, немеренной, наглой, бесцеремонной.
Так и таскает вот уж свыше полутора-ста лет: мертвая эпоха – мертвый дух. И – омертвляет все, что попадает в сферу его притяжения, его воздействия. Превращает развитие – в свитие.
«А вот философские мощи» (в смысле: философская немощь), «а кому философских мощей?!». «А вот: гвоздик от гробика, а вот пуговица от трусов, а, вот – спица от пятого колеса...».
Полутора-ста лет истовых и неистовых практик критики справа и произвольных (от: произвол) интерпретаций более чем двух-с-половиной-тысячелетней истории жизни философского духа, а затем и вовсе: взаимоинтерпретаций. Тексттурбаций. Но: сколько ноль не умножай на ноль – будет ноль. Сколько бы в этом шабаше неспонтанного «философского» мифотворчества нулей не участвовало. Профессиональных и факультативных.
«... А вот подрумяненный Платон! А вот по-новому прочитанный Плотин! А кому неизвестного Декарта? А вот экстраверт Беркли. А вот сознательно замалчивавшийся (кем? большевиков же вроде еще не было) Кант, а вот оригинально истолкованный Шеллинг. А вот филантроп Мальтус…
А кому и вовсе беспородных: Ницше, Шопенгауэра, Фрейда, Бергсона? Совсем дешево отдаем... А вот целый «философский» пароход похожего «добра»!
А есть еще и откровенная полова философская, – по бросовой цене, а можете и даром брать: Шестов, Бердяев, Тулмин, Кун, Сартр, Камю, Хайдеггер, Фромм, Стросс, Фукуяма, Арендт, Хабермас, Гадамер, Парсонс, Луман, Гваттари, Делез, Деррида, Джеймисон, Бодрияр, Лакатос…».
До бесконечности. До дурной бесконечности, ибо у глупоты, включая и «философскую» – пределов нету. Словом, перефразируя того же Бодрияра: от симуляции философии – к философии как симуляции.
Мифы, – включительно и философские, – о мертвых весьма недурственно кормят живых: проходимцев и жуликов, нарванных «философов», вызывающих к жизни, транслирующих и ретранслирующих сей изначально, с момента рождения, очень дурно пахнущий продукт. Дурнопахнущую субстанцию. Ну, и, разумеется, продлевают агонию заказчиков неспонтанного мифотворчества.
А ведь добре же известно: чем дальше от истины, тем ближе к крови.
Ленинская методология критики буржуазных теоретических конструктов и построений не является чем-то самодостаточным. Она является органическим составным элементом общего диалектико-материалистичесхого метода познания и революционного преобразования социальной реальности и действительности. В свою очередь, материалистическая диалектика «...ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна». (Маркс К. Капитал, т.1, 1955, с.20.). Ленинский метод критики немарксистских и антимарксистских теоретических построений сочетает в себе логико-гносеологический и социально-политический подход. Ему одинаково чужды обе крайности: сведение критики только лишь к обнаружению внутренних логических противоречий в критикуемых образованиях; подмена внимательного и непредвзятого рассмотрения той или иной теории такого рода разоблачением политической реакционности ее автора.
Под принципами критики чуждых и враждебных марксизму-ленинизму теоретических построений (теорий, концепций, идей, доктрин и т.п.) подразумеваются наиболее существенные положения, которые определяют характер требований к критике этих построений. Являясь принципами диалектической логики, ленинские принципы критики буржуазной идеологии вообще и ее теоретической сердцевины – современной буржуазной «философии», в частности, требуют изучения всякого явления в совокупности его связей и отношений с другими социальными явлениями, требуют исследования противоречивых тенденций в их развитии.
Одним из основополагающих принципов марксистско-ленинской критики есть принцип партийности. Как известно, под партийностью (классовостью) подразумевается определенная тенденциозность, направленность философии; такой способ ее отношения к реальности и действительности, при котором сознательно провозглашаются и отстаиваются интересы определенного общественного класса. Принцип партийности в современных условиях дает четкий ориентир в сложной исторической борьбе сил действительного гуманизма и сил, враждебных ему, требует однозначной, глубоко научной и ответственной оценки этих сил. Коммунистическая партийность, полностью совпадающая с научной объективностью – это партийность диалектико-материалистического познания и знания, науки против антинаучности, прогресса против реакции и угнетения, гуманизма против отчуждения, коммунистического будущего истории против ее классово-антагонистического прошлого, действительной истории против предыстории, творчества против свития etc.
Марксистско-ленинская критика является объясняющей по существу своему критикой. Это означает недопустимость зряшного, негативного отрицания, при котором критикуемый объект просто пренебрежительно отвергается, отбрасывается, ему наклеиваются хлесткие ярлыки и т.п. Это означает необходимость понять критикуемое теоретическое построение как исторически необходимое, исправить и углубить со строго научных позиций поднимаемые этим построением проблемы, «вышелушить из него рациональное зерно (если оно имеется) и отмести плевелы». Критика объясняющая, «критика слева», самокритика, таким образом, это критика, служащая формой дальнейшего развития науки, это поисковая, конструктивная критика. Безусловен императив: если нет самокритики, критика всегда приходит извне… Самокритика – способ развития научного духа. Такая критика способна не только проникнуть в сущность критикуемого предмета, но и увидеть в нем еще не решенные проблемы, реализовать содержащиеся в нем возможности. Блестящим примером такого рода критики может служить критика К. Марксом и Ф. Энгельсом великого немецкого философа, диалектика-идеалиста Гегеля. Как это ни парадоксально, именно основоположники марксизма, выступившие с позиций принципиальной критики гегелевской философии, спасли для человеческой культуры ее величайшее обретение – диалектику и тем самым… обессмертили имя самого Гегеля. И кто вспомнит сегодня имена тех ортодоксальных гегельянцев, («правогегелянцев», «старогегелянцев») которые не уставали называть себя последователями и учениками Гегеля и «развивали» при этом... наиболее слабые и заведомо нежизнеспособные (несостоятельные в научном плане) стороны его учения, объективно затрудняя тем самым возможность понять его действительно непреходящие, – классические, – теоретические приобретения?
Для марксистско-ленинской критики характерна активная наступательность, она исходит из принципиального требования удержания идеологической инициативы. Наступательность в борьбе против враждебной идеологии предполагает глубокое проникновение теоретического, научного разума в сущность раздираемых капиталистическое общество противоречий, всестороннего изобличения этого, давно утратившего историческую перспективу, исчерпавшего задачи социального творчества и превратившегося в исторический анахронизм строя. Требование наступательности научной критики означает также прогнозирование, предвидение новых идеологических ситуаций, своевременный учет эволюции и возможных переориентаций буржуазных идейных построений в том или ином вопросе.
В содержание марксистско-ленинских принципов критики входит также требование не только научно опровергать те или иные антинаучные идеологические (философские) теории и выводы, но и вскрывать питающие их гносеологические и социальные корни. Учитывая, что в самой буржуазной идеологии с ее концептуальной пестротой и разноголосицей, рассогласованностью отдельных точек зрения на одни и те же вопросы идет перманентная (непрерывная) теоретическая грызня, необходимо уметь использовать и интересах установления истины эти противоречия.
Известно, что наукой философия становится в средине XIX века. К. Маркс и Ф. Энгельс разработали, а затем, – самое главное, – соединили верный философский принцип – материализм, с универсальным философским методом – диалектикой. Материализм становится диалектическим, диалектика – материалистической, а философия – наукой, т.е. исторически развивающейся, логически непротиворечивой (дискурсивной и рекурсивной) системой истинного знания о реальности и действительности. Философия – единственная из наук, которая своим предметом имеет не тот или иной фрагмент реальности и действительности (частные науки); не массив реальности и действительности (природу, общество, или мышление), но всю реальность и действительность, что обусловливает всеобщий (универсальный) характер ее законов, принципов, метода, всеобщность понятийных (категориальных) форм, которыми она оперирует и т.д. Этим обусловлена сущность таких важнейших всеобщих функций философии как научной, – мировоззренческой, эвристической, методологической etc. Этим обусловлена ее центральная роль во всей системе марксистско-ленинской теории. Принцип материального единства мира (субстанциальности материи), принцип развития, принцип всеобщей связи всего со всем, принцип отражения и многое другое, что включает в себя понятие «философия как наука» обеспечивает марксистско-ленинской философии то место, которое она занимает сегодня в духовной культуре человечества, являясь ее (культуры) духовной квинтэссенцией, являясь революционной, глубоко научной теорией и методологией преобразования мира на действительно-гуманистических: коммунистических началах.
Мы вспоминаем, – и напоминаем, – об этом для того, чтобы понятнее было одно весьма принципиальное обстоятельство, учет которого необходим для понимания сущности того феномена, который мы называем современной буржуазной «философией». Как известно, марксистско-ленинская философия является результатом критической переработки более чем двадцатипятивековой домарксистской философской традиции. Донаучной философии. Если попытаться дать обобщенную, интегративную характеристику современной буржуазной «философии», то вывод будет однозначным – она изначально является откровенно антинаучной в сути своей.
Под современной буржуазной «философией» понимают те многообразные «философские» построения, произвольные умозрительные конструкты, которые появляются в период вступления буржуазного общества в свою высшую и последнюю стадию – империализм, в период, когда в основе своей уже сложилась научная, марксистская философия – диалектический материализм и материалистическая диалектика. И это не случайное совпадения. Современная буржуазная «философия» явилась реакцией на возникновение научной философии, попыткой нейтрализовать великую притягательную силу последней. Разумеется, было бы неверным считать это обстоятельство единственным, но для понимания сути дела оно является ведущим. Главным и определяющим.
Гегель в свое время называл философию «эпохой, схваченной мыслью». И если мы задаемся вопросом о социальной почве и причинах кризиса современной буржуазной «философии», то главное, на что мы должны обратить внимание, это на то, порождением какой эпохи в мировой истории и какого периода в развитии самого капитализма она является. Чувство исторической бесперспективности, призрак и реальная перспектива неизбежного конца предысторического мира и порождаемые его ожиданием страх, безрассудство, злоба и ненависть у господствующего класса, вынуждают его возводить антикоммунизм в ранг государственной политики. Соответствующие трансформации (превращения) претерпевает при этом вся буржуазная идеология, в том числе и ее теоретическая основа – современная буржуазная «философия». Прежде чем переходить к более конкретному анализу характерных черт этой «философии», выясним вопрос: в каком отношении она находится с домарксистской, донаучной философской традицией, той самой, которая послужила одним из непосредственных теоретических источников марксизма и его философии?
Как известно, во второй половине, и в особенности – в последней трети XIX века в Европе (в первую очередь в Германии, Италии, Англии, Скандинавских странах) наблюдается процесс своеобразного «возрождения» немецкой классической философии. В рамках неогегельянства, неокантианства и других наиновейших в то время философских построений предпринимаются попытки гальванизировать, возродить в новых условиях, попытаться приспособить к решению практических проблем, вставших перед капитализмом идеи и учения всей прежней и, ближайшим образом – немецкой классической философии. Об общих причинах такого внезапного интереса буржуазной теории к наследию (в том числе и философскому) прошлого К. Маркс писал: «Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям новых писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой» (К. Маркс, Капитал, т.1, 1952, с.13.).
Возврат к позитивизму О.Конта, возрождение идей Дж. Беркли и Д. Юма, попытки возврата к «очищенному» (читай: от материализма) Канту и Гегелю, усиленная пропаганда идей т.н. «отцов церкви» и в первую очередь – Фомы Аквинского, реставрация идеализма Платона и мистики Плотина и т.д. и т.п. – вот сущность отношения новейшей буржуазной «философии» к философскому наследию прошлого. Случайным ли было это? Нет. Эклектика, беспринципное смешение в некий конгломерат различных, часто взаимоисключающих друг друга, как правило, научно несостоятельных идей, взглядов и положений того или иного автора или даже целого направления философии прошлого, попытки реставрировать и вдохнуть жизнь в теории, давным-давно преодоленные поступательным ходом науки, стремление во что бы то ни стало подменить материализм идеализмом, диалектику – метафизикой, все это было следствием того, что в конце XIX в. капитализм все отчетливее обнаруживает свое историческое бессилие, все явственнее обнаруживает себя как строй умирающий.
Отсюда и следует лихорадочный поиск господствующим классом и господствующей (официальной) «философией» таких идей и теорий, которые можно было бы противопоставить научной философии марксизма, революционной теории научного коммунизма, которые попытались бы идейно разоружить рабочий класс, духовно обезоруживали бы трудящихся, уже поднявшихся на борьбу за свое освобождение (вспомним, что история уже дала первую форму диктатуры пролетариата – Парижскую Коммуну) и построение бесклассового общества. Однако, что можно противопоставить науке? Противоположное научному знание есть ненаучное знание, притом по своей природе – либо донаучное, либо антинаучное. В первом случае его ненаучность питается корнями по преимуществу гносеологическими, истине противостоит заблуждение, это знание не может; во втором – корнями по преимуществу социальными, истине противостоит ложь, это знание не хочет, не желает быть истинным, научным. Если научная несостоятельность домарксистской философии – это не вина и даже не беда ее, а объективное отражение того положения, что незрелым материальным, экономическим и всем прочим отношениям, отвечают незрелые же идеи, то сущность ненаучности (антинаучности) современной буржуазной «философии» вытекает из ее функционального назначения: быть апологией буржуазного строя, выполнять сугубо и исключительно охранительные по отношению к нему и деструктивные, разрушительные по отношению к коммунизму задачи, идеологически санкционировать… вечность капитализма, тем самим выполняя социальный заказ экономически господствующего класса. По-существу: отказывая развитию… в развитии. Неслабая, прямо скажем, задачка.
Будучи не в состоянии положительно решать в рамках буржуазного строя, в рамках тотального отчуждения встающие перед ним практические и теоретические вопросы, капитализм характеризуется все более усиливающимся негативизмом во всех аспектах его жизни. Что такое негативизм? Это очень многогранное явление, которое может проявляется в многообразных формах непосредственной социальной реальности и действительности: от возрастания агрессивности империализма до различных форм декаданса, от идеи «великого отказа» до т.н. «негативной диалектики» Адорно. Суть его и истоки (как в теории, так и в практике) все та же: утрата исторической перспективы, предчувствие того, что капитализм – общество без будущего. Этим и обусловлено то, что, будучи не в состоянии дать положительный практический и научно-теоретический ответ на коренные вопросы, поставленные ходом исторического развития, представители антикоммунизма, в том числе и в лице новейших буржуазных «философов», переносят центр тяжести на негативные задачи – задачи борьбы против социального прогресса и коммунизма. Сама являясь кризисным духовным продуктом, вырастая на почве общего кризиса капитализма, эта «философия» (и идеология в целом) сознательно фальсифицирует социальную реальность и действительность, стремится выработать и посредством огромного аппарата идеологического воздействия привить людям взгляды на бытие, на социальную реальность и действительность с точки зрения отживающего класса, дискредитировать теорию марксизма-ленинизма и парализовать революционную деятельность масс, попытаться сформировать у людей представления о будущем, не допускающие выхода за рамки, за пределы этого строя, за рамки тотального отчуждения, сформировать у людей веру в некую чудесную трансформацию капитализма в «общество всеобщего благоденствия», «народного капитализма», «организованное», «постиндустриальное», «индустриальное», «информационное» etc. общество и т.п. Современная буржуазная «философия» вынуждена расставаться даже с теми немногими элементами социального оптимизма, которые, хотя и в иллюзорной форме, но наличествовали в буржуазной философии начала и первой половины XIX века. Ее характерной чертой стало неверие в социальный и моральный прогресс, в творческие способности человека изменить мир и самое себя на разумных (коммунистических) началах. Ведущим мотивом в современной буржуазной «философии» выступает мотив бессилия людей перед игрой демонических, стихийных сил. Задача людей, таким образом, сводится не к тому, чтобы познавать и успешно изменять во благо людей этот, действительно, очень не простой мир, но вырабатывать концепции, призванные адаптировать, приспособить (читай: подчинить) человека к условиям наличного буржуазного бытия. Все сказанное, разумеется, не означает, что буржуазные «философы» не конструируют всевозможных «позитивных» теорий, концепций, доктрин. Наоборот, одной из удивительных особенностей, которые характерны для современной буржуазной «философии», является то, что современной буржуазной «философии» как чего-то цельного, последовательного, единого ... просто нет.
Есть огромное многообразие течений, направлений, философем, доктрин, школ, разновидностей, авторов, многие из которых взаимоисключают друг друга и ни одна из которых не совпадает с другой.
Кстати сказать, эта особенность буржуазной философии, известная под названием «концептуальный плюрализм», выдается буржуазными идеологами чуть ли не за главный признак, основной показатель демократизма, творческого характера буржуазной «философии». И, наоборот, тот факт, что господствующей в нашей стране и в других странах социализма была марксистско-ленинская философия, якобы есть свидетельство ее застоя и окостенелости. Дальше логика рассуждений примерно такая: одна философия, одна партия, одна цель – вот вам и главный признак несвободного, – тоталитарного, – мира (социализма). В отличие от Запада, свободного мира, где и философий – не счесть, и партий много, и целей ... Вот с целями сложнее, но если поднатужиться, то и здесь можно кое-что придумать и наскрести.
Расчет настолько же прост, насколько и коварен: ведь на уровне кажимости, на уровне видимости все обстояло вроде бы именно так. Одна философия, одна партия, одна цель. Диалектический материализм, КПСС, коммунизм. Что же касается «свободного мира», то и впрямь: десятки, если не сотни, «философий», почти столько же политических партий и у каждой, разумеется, свои цели. Словом, полная свобода.
Поскольку речь идет о критике современной буржуазной «философии» с позиций марксистско-ленинской методологии, о критике, не сводящейся к брани по адресу этой «философии» и наклеиванию на нее «ярлыков», попытаемся разобраться с вопросом о «свободе» и «несвободе» философии более обстоятельно, а самое главное – доказательно.
Итак, буржуазных «философий» много и в любой момент может появиться новая? Именно так. Как это не парадоксально, говоря «современная буржуазная философия», как уже отмечалось выше, мы не обнаруживаем за этими словами некое цельное и единое (каким надлежит быть научному) содержание. Обнаруживаем множество «измов». И почти каждый из них (и только он) претендует на звание научной философии. Что поделаешь: капитализм. Рынок. Конкуренция.
Назовем наиболее известные из этих «философий» (в скобках – родоначальник или наиболее типичный представитель соответствующей философской школы): неопозитивизм (М. Шлик), постпозитивизм (Т. Кун), прагматизм (Ч. Пирс), структурализм (Л. Стросс), неофрейдизм (Э. Фромм) экзистенциализм (Ж.-П. Сартр), персонализм (Э. Мунье), неотомизм (Ж.-Ж. Маритен), неопротестантизм (Т. Барт), тейярдизм (Т. де Шарден), неореализм (А.-Н. Уайтхед), философия жизни (Ф. Ницше), натурализм (Р. Селларс), интуитивизм (А. Бергсон), феноменология (Э. Гуссерль) постмодернизм (Ж. Бодрияр) и т.д. и т.п.
Как известно, марксизм-ленинизм, как и всякая наука, имеет своей теорией познания ленинскую теорию отражения, т.е. не конструирует мир умозрительно, произвольно, спекулируя на относительной самостоятельности сознания, а познает его из него самого, отражает в формах движения мышления формы движения самой действительности и реальности, на практике проверяет, устанавливает истинность такого познания и добытого знания, и тем самым делает реальной и действительной возможность в соответствии с познанной необходимостью практически-революционно преобразовывать его, – мир, – человеку в своих целях. Прерогативой (исключительной монополией, правом) действительной науки всегда было, есть и будет то, что она не конструирует умозрительно мир, не вымучивает абстрактные философские схемы, под которые затем пытается подогнать реальность и действительность, а то, что она берет принципом их познания определения, характеристики самой этой действительности и реальности, делает их законом для мышления. Истинные законы не придумывают, их открывают. А открыв, их уже невозможно «закрыть»... Таков марксизм-ленинизм и его философия – диалектический материализм. В этой философии, как и в учении в целом, нет ни одного слова, ни одного положения, которые не прошли бы горнило практической проверки, или не следовали бы строго дискурсивно и рекурсивно (доказательно) из истинных посылок и оснований.
Концептуальный плюрализм (множественность) же, как это не парадоксально, уже сам по себе выступает авторитетным свидетельством того, что что-то крайне неблагополучно там, где возможно относительно мирное и тесное сосуществование часто взаимоисключающих и, практически, никогда не совпадающих одна с другой философских, т.е. пытающихся изучать, постигать, исследовать одно и то же концепций, теорий и целых школ. Разве мыслима ситуация, при которой однажды воспроизведенная (отраженная) в формах движения мышления, познанная реальность и действительность, познанная истинно, (т.е. проверку практикой знание выдержало) исключала бы… точно такое ее воспроизведение (отражение) того же, взятого в том же отношении, месте, времени и т.д.
Нет. Секрет прост. Сознание как высшая форма психического отражения действительности и реальности, обладает относительной самостоятельностью, т.е. тем самым таит в себе возможность неверного, искаженного познания (донаучного), а то и заведомо ложного, иллюзорного конструирования (антинаучного) форм и реальности действительности в каких-то ее частях, а, если это вопросы философского порядка – то и субстанции в целом. В реализации на практике этой возможности и кроется суть и природа неспонтанного (намеренного) мифотворчества, характерной черты современный буржуазной идеологии в целом и современной буржуазной «философии» – ближайшим образом. Это иллюзорное, – ложное, по словам Маркса, – сознание выступает, с одной стороны (вольно или невольно) отражением кризиса и безысходности того строя, который это сознание и порождает, а, – с другой, – есть попытка выдать желаемое за действительное. И это второе обстоятельство выступает главным и ведущим. Кризис в буржуазной «философии» и обусловливается, в значительной мере, принципиальной неосуществимостью ее претензий. Этим и объясняется постоянный лихорадочный поиск «новых» путей «переплавки» объективного и субъективного идеализма, переоценки традиционных философских ценностей, попытки интегрирования множества «измов» с единой целью – объединенными усилиями противостоять диалектическому материализму с позиций некой «сверхфилософии».
Что характерно: такие бескомпромиссные, когда дело касается взаимных споров и претензий в деталях, все эти бесконечные «измы» мгновенно и начисто забывают свои внутренние распри, разногласия и противоречия, как только наступает время определиться по отношению к марксизму-ленинизму и его философии. Тут они выступают монолитно, согласованно, удивительно синхронно. Именно в такие моменты со всей отчетливостью проявляется цена и «творчества», и «свободы» буржуазной «философии», именно в такие моменты она обнаруживает свое истинное лицо, функции и назначение – быть выразителем и защитником интересов вскармливающего и содержащего ее класса. Солисты превращаются в хор, имя которому: антикоммунизм.
Мы так подробно остановились на таком характерном признаке современной буржуазной «философии», как ее концептуальный плюрализм, чтобы показать один из объективных источников, питающих ее антинаучность и иррационализм. Это, разумеется, не единственный источник, но весьма показательный. Иррационализм современной буржуазной «философии» питается и сознательным отказом от рациональности, всяческим принижением возможности истинно познавать мир, спекуляциями на проблемах т.н. непосредственного знания – интуиции, откровенным обращением к мистике, откровению и другим традиционно теологическим (богословским) формам теоретического «освоения» действительности и реальности, и, уж, конечно – полным засильем философского идеализма.
Конечно, было бы неверным утверждать, что в современной буржуазной «философии» нет вовсе рационалистических (вернее, сциентических, т.е. ориентированных на науку, тенденций и течений. Можно встретить там и звучащие (правда, очень робко) мотивы социального оптимизма, что связано с развитием современной НТР, с надеждами на усиление регулятивной роли науки и техники в различных социальных областях. И, видимо, было бы несправедливым утверждать, что буржуазные «философы» неспособны истинно решать те или иные частные, сугубо специальные философские вопросы, или, что каждый из них – отъявленный и оголтелый антикоммунист. Читатель должен понимать, что когда речь идет о негативизме, идеализме, агностицизме, антигуманизме, иррационализме, мистицизме современной буржуазной «философии», то подразумевается наиболее типичное, инвариантное, доминирующее и преобладающее в ней, – подразумевается главным образом всеобщая тенденция, которая, как мы пытались показать выше, обусловлена не столько гносеологическими, сколько ее социальными, классово-мировоззренческими, сугубо охранительными по отношению к буржуазному строю, функциями.
Ярко выраженные симптомы кризиса нынче господствующих «философских» течений (экзистенциализма, постмодернизма, неотомизма, неопозитивизма, постпозитивизма, герменевтики, феноменологии и т.п.) вовсе не означают также того, что их ожидает автоматический крах, что они сами сойдут со сцены исторического действия. Нет, они продолжают, по крайней мере, на ближайшее будущее, оставаться наиболее влиятельными школами буржуазной «философской» мысли, продолжают занимать свое место в борьбе двух мировоззрений, двух миров. В борьбе предыстории и неотвратимо становящейся действительной истории. Продолжают оставаться основными философскими противниками марксизма-ленинизма, а, посему, требуют решительного и своевременного отпора. Буржуазной идеологии противостоит и ведет с ней непримиримую наступательную борьбу идеология трудящихся, в перспективе: творцов – марксизм-ленинизм. «...Вопрос, – писал В.И. Ленин, – стоит только так: буржуазная или социалистическая идеология. Середины тут нет...!» (В.И. Ленин, ПСС, т.6,с.39.). Эти ленинские слова сегодня актуальны, как никогда. Опыт революционного движения последних лет наглядно показал и продолжает демонстрировать: если возникает реальная угроза, – а она нынче имеет системный характер и динамично усиливается, – господству монополистического капитала и его политических ставленников, империализм идет на все, отбрасывая всякую видимость какой бы то ни было реальной, а уж тем более: действительной демократии. Он готов попрать и суверенитет государств, и любую законность, не говоря уже о гуманности. Клевета, циничная и массированная ложь, одурманивание, общественности, экономическая блокада, оголтелый международный терроризм, организация голода и разрухи, подкуп и угрозы, организация убийств политических деятелей, агрессия против отдельных стран (Ирак, Югославия, Афганистан, Ливия), погромы в фашистском стиле – таков арсенал современной контрреволюции.
А предшествуют этой повседневной прозе, – слякоти, – буржуазного бытия всячески камуфлируемые под «общезначимые» и «истинные» теоретические положения современной буржуазной идеологии и, ближайшим образом, ее сердцевины: современной буржуазной «философии». И чтобы успешно противодействовать им, своевременно и предметно разоблачать их истинную суть, необходимо быть вооруженным, – что поделаешь: нынче добро должно быть с кулаками, – безупречным знанием марксистско-ленинской теории и методологии, и быть в состоянии практически воплощать в жизнь ее идеи и положения. А это и значит – обладать глубокой коммунистической убежденностью и быть субъектом высокой социальной активности.
Остановимся на более подробной характеристике некоторых, наиболее распространенных буржуазных «философий».
Неопозитивизм – результат и позднейший продукт трансформаций (превращений), которые претерпевает т.н. позитивизм. Основателями позитивизма, оформившегося как особое философское течение в 30-е годы XIX века, были О. Конт, Г. Спэнсер и Дж.-Ст. Милль. Основным положением позитивизма его основоположники провозглашают тезис, согласно которому всякое подлинное, положительное ("позитивное") знание может быть получено исключительно в результате усилий отдельных специальных наук. Философия же как самостоятельная наука невозможна и излишня. Правда, вывод этот дается в позитивизме в неявной форме: он следует из провозглашения требования стать над материализмом и идеализмом, из призыва «каждая наука – сама себе философия». Позитивизм с порога отбрасывает всю традиционную философскую проблематику, объявляет надуманным и бессодержательным основной вопрос философии, объявляет истинным только такое знание, которое основывается на непосредственном опыте человека. Взамен философии в ее традиционном значении, предлагается некий новый "синтез" знания, за которым, согласно О.Конту, при желании можно сохранить название "философия". Однако, в задачу этой новой философии не должно входить объяснение своего предмета, а исключительно его описание. Отсюда – не может быть и речи о мировоззренческой функции философии, о ее роли в революционном преобразовании социальной реальности и действительности. Что и есть нового в этой новоявленной "философии", так это тот прием, при помощи которого диалектический материализм "уничтожается" на этот раз: не "идеализм вместо материализма", а "ни материализма, ни идеализма", т.е. ради упразднения материализма можно пожертвовать и …самим идеализмом. Пожертвовать на словах, чтобы проводить его на деле.
Исторически второй формой позитивизма явился махизм, в первую очередь в такой его форме, как эмпириокритицизм. Поскольку мы уже имели возможность в одной из своих публикаций подробно охарактеризовать работу В.И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", нет необходимости подробно останавливаться на его характеристике в данном материале. Скажем лишь, что после той уничтожающей критики, которой с глубоко научных, диалектико-материалистических позиций был подвергнут махизм (вторая историческая форма позитивизма) В.И. Лениным, ему очень нелегко было поднять голову вновь. Однако прошло время, и в 20-е годы XX века начинает складываться т.н. третий позитивизм (третья историческая форма позитивизма) – неопозитивизм.
Основной вариант неопозитивистской философии – т.н. логический позитивизм, или логический эмпиризм, был разработан в основных своих чертах такими авторами, как М. Шлик, Р. Карнап, Б. Рассел, Г. Рейхенбах, Л. Витгенштейн и др. Главные идеи этой формы неопозитивизма:
– главным и даже единственным объектом исследования объявляется "язык науки", т.е. его формально-логические структуры, ближайшим образом – формулы математической логики;
– основным средством добывания нового знания объявляется принцип верификации, согласно которому проверка истинности новых данных познания заключается в их сравнении с фактами уже существующего опыта, в том числе с переживаниями субъекта;
– истина отождествляется с формально-логическими условиями ее описания, а ее развитие – с предсказуемостью возможных новых формально-логических построений.
Весь процесс познания, с точки зрения логического позитивизма, сводится к определенной последовательности операций по фиксации доставляемых органами чувств человека данных с помощью знаковых систем, к установлению формальных соотношений в рамках системы этих данных, между системами и дедуктивное выведение (предсказание) на этой основе знания о будущем опыте. Мы намеренно подчеркнули слово «сводится». Не включает в себя как элемент познавательной методологии, а сводится. Дело в том, что теория познания марксистско-ленинской философии – ленинская теория отражения вовсе не игнорирует проблематику, которую логический позитивизм желает монополизировать. И формальная (классическая) логика, и близкая ей логика математическая занимают в ней достойное место. Но: отнюдь не сводится к ней!
Здесь уместным будет напомнить одно обстоятельство. Слово "метафизика" (в смысле: философский метод) не является ругательным в марксистско-ленинской философии. Метафизический метод (и его теория – формальная логика) занимает свое место в научной философии, является вполне состоятельным и незаменимым на определенном уровне интеллекта: рассудочном, и точно так же – на определенном этапе познания методом. Его антинаучность начинает проявляться там и тогда, где и когда он претендует объяснять то, что принципиально непосильно для него, т.е. в случае его абсолютизации. Для объяснения подобного рода задач, проблем и вопросов, для их научного понимания и решения существует универсальный философский метод – материалистическая диалектика, величайшее обретение и достояние марксистско-ленинской философии. И, соответственно, теория этого метода – диалектическая логика. Соотношение же метафизики и диалектики в научной философии тоже диалектично: это моменты единой органической системы. Диалектика отрицает метафизику не отбрасывая, упраздняя, уничтожая ее (т.е. по типу зряшного отрицания), но подобно тому, как алгебра отрицает арифметику, квантовая механика – механику классическую и т.п. Т.е. – в режиме диалектического снятия.
Учет этого момента может помочь еще отчетливей увидеть те источники, которые питают метафизичность, идеализм и агностицизм неопозитивизма, в каком бы конкретном воплощении и иноформе они не выступали. Последующими модификациями неопозитивизма явились т.н. «лингвистический позитивизм», «аналитическая философия», «постпозитивизм».
Экзистенциализм – ярко выраженное субъективно-идеалистическое философское течение, безусловно, наиболее распространенное во второй половине ХХ ст. да и сегодня на Западе. Начал складываться в 20-е годы XX века в Дании (С. Кьеркегор), несколько позже – в Германии (М. Хайдеггер, К. Ясперс), во Франции (А. Камю, Г. Марсель, Ж-П. Сартр, С. де Бовуар). Особенностью экзистенциализма является то, что в центре его внимания находятся вопросы смысло-жизненного порядка. Представители этой философии сосредотачивают свое внимание на проблемах вины и ответственности, жизни и смерти, решения и выбора человека. Если же в поле их зрения и попадают вопросы, без которых полноценная философия просто немыслима (материи, сознания, развития, познания, истории и т.д.), то лишь в той мере, в какой их нельзя обойти, говоря о внутреннем, глубоко субъективном, сугубо человеческом. Казалось бы: что есть предосудительного в том, что человек с его сложнейшим внутренним миром поставлен в центр философского внимания? Однако, не говоря уж о совершенной научной несостоятельности тех средств, при помощи которых изучается экзистенциализмом человек (пренебрежение традиционными логическими формами мышления, вошедшими в арсенал научной гносеологии, абсолютизация ситуативных, – налично сущих, единичных, – моментов в жизни человека, полное игнорирование диалектико-материалистического подхода к решению гуманистических проблем и т.д.), можно выделить наиболее характерные, – инвариантные, – признаки этой «философии», характеризующие ее как антинаучную и реакционную:
– экзистенциализм беззастенчиво пытается узурпировать право на изучение человека, отказывая начисто марксизму-ленинизму и его философии в возможности ставить и научно решать вопросы гуманистического характера;
– человек в экзистенциализме крайне неисторичен: тип известного ему человека буржуазного общества выдается за человека вообще;
– последнее обстоятельство объясняет, почему экзистенциализм так враждебен диалектическому материализму, обвиняя последний в «недооценке» им человека, его «подчинении массе», «экономическом детерминизме» и т.п.;
– отказ человеку в праве и возможности изменить существующие (буржуазные) нормы жизни, в праве перестать быть страдательным, глубоко несчастным, атомизированным, тотально отчужденным, замурованным в свой собственный внутренний мир, существом;
– отвращение людей классово-антагонистического общества, людей, порабощенных капиталом от сознательной революционной борьбы за свое действительное, а не иллюзорное освобождение, за изменение мира на действительно-гуманистических, коммунистических началах. На началах научной теории действительного преобразования мира, которые вооружают людей истинным (научным) знанием того, как в действительности, при помощи действительных средств достижим действительный человек: человек как цель, самоцель и высшая ценность истории. Каждый, многие и все, то есть: в форме практической всеобщности. Цель, а не голое средство, каким он является в условиях буржуазного строя.
Последнее требование, к слову, представляет собой концентрированное выражение главной цели марксистско-ленинского учения. Ибо: лишь для ничего не понявшего в марксизме-ленинизме дело может представать таким образом, будто в нем есть хотя бы одно слово, которое было бы гуманистически нейтральным. Иными словами: хотя бы одно положение, опровергающее слова К. Маркса о том, что коммунизм – это действительный гуманизм. Другое дело, что марксизм-ленинизм не застрял, подобно многим домарксистским и нынешним (в том числе экзистенциалистской) «философским» теориям на уровне простого долженствования, на голой декларации сделать человека счастливым, неуничиженным, человеком-творцом и хозяином своей судьбы, на декларации, с которой, собственно говоря, начинала любая теория утопической традиции. Но потому и утопическая, что цели, обещания и замыслы благие, а средства их достижения или не предлагаются вовсе, или предлагаются негодные. Марксизм-ленинизм, как то и надлежит научной теории и методологии, вооружает людей истинным знанием того, как практически действовать, чтобы, достичь этого. И реальный исторический, – как положительный, так и отрицательный, – опыт социализма во всех областях жизни показывает путь, который неизменно должно пройти человечество ради своего не мнимого, – «презрением можно преодолеть любой жребий» (Ж.-П.Сартр), – но действительного освобождения.
Он очень непрост, этот путь. Непрост потому, что впервые. Непрост потому, что мир уходящий делает все, от него зависящее, чтобы помешать этому. Но лишь тот, кто за деревьями не видит леса, за бесконечной массой частных (ситуативных) проявлений жизни – магистральный путь истории в коммунизм, кто собственную зубную боль спешит объявлять неизлечимой болезнью всей истории, а прореху на собственных штанах – неизбывной нищетой всей истории, может сегодня сомневаться в исторической правоте и неизбежности коммунизма. Коммунизма как действительного гуманизма. Разумеется, речь не идет о тех, кто сознает, что капитализм бесповоротно проиграл исторический спор с коммунизмом и стремится помешать этому, не брезгуя в выборе средств: идет ли речь о размещении социального заказа на очередные «философские» «измы», призванные «отбросить», дискредитировать марксистско-ленинское учение, или о готовности сжечь всю земную цивилизацию в термоядерном пожаре.
На примере экзистенциализма особенно отчетливо прослеживаются все те средства, приемы, методы и т.п., которые применяет современная буржуазная идеология, тесно сопряженная с повседневными политическими практиками, выполняя и решая в весьма сложных условиях свои социальные функции и задачи. На уровне видимости экзистенциализм – гуманистическая философия. На уровне сущности – это брутальный и воинствующий антигуманизм. На уровне видимости – обличение буржуазного строя. На уровне сущности – его апология. На уровне видимости – ультрареволюционность (призыв к протесту, бунту, «вызову существующему» и т.п.). На деле, в сущности – ослабление и подрыв революционного процесса. На последнем моменте остановимся чуть подробнее.
Бунт, протест – это состояние (вернее – процесс), посредством которого, согласно экзистенциалистским построениям, достигается свобода. Тогда почему же господствующий класс не спешит с репрессивными действиями: травлей, запретами, арестами и т.п. Казалось бы – вот показатель силы строя, его уверенности в своем будущем и т.д. Но ... опять видимость.
Сегодня буржуазия не боится бунта. Спровоцированный или не, он легко подавляем именно в силу того, что это бунт: «специфическое выражение бессильного недовольства филистера», как его квалифицировал в свое время еще К.Маркс. В холодный пот буржуазию бросает призрак грядущей железной поступи пролетарских батальонов, сильных своей организацией, решимостью, сознанием цели и своей исторической правоты. Призыв же к бунту и сам бунт в современных условиях, когда существует научная теория и методология революционного освобождения человека труда – марксизм-ленинизм, является образцом самой циничной демагогии, средством превентивного (упреждающего) подавления социального протеста, его канализации во что угодно. Средством коварным, жестоким, кровавым и беспощадным. И заодно – средством дискредитации действительной осводительной революции. Типичным примером такого рода могут служить майские, 1968 года, события во Франции, одним из «вождей» и вдохновителей которых был Ж.-П. Сартр... А таким, «революционерам» буржуазия готова платить и платит хорошо. Дело ведь не в словах, а в делах. Да что там далекий 1968 год! Посмотрите вокруг. Полюбуйтесь гербарием и экибаной из «цветных» и «цветочных» «революций» только последних лет. В подтверждении сказанного приведем в полном объеме материал А. Вассермана «Разница между творчеством и мусором. К возможной потере Россией креативного класса»:
«Моё личное отношение к возможности массовой эмиграции тех, кто нынче всклепал на себя имя «креативный класс», описывается украинской поговоркой «сто років мак не родив, а голоду не було» = «сто лет был неурожай мака, а голода не было».
Дело в том, что само понятие «креативный» сейчас настолько модно и заезжено, что большая часть причисляющих себя к этому классу, напрочь забыла изначальный смысл термина «креативный». Это вообще-то творческий, создающий нечто такое, чего ранее не было. Но большая часть нынешнего креативного класса – так называемые постмодернисты, то есть деятели, провозгласившие идею: всё уже давным-давно создано, так что сейчас невозможно создать что-то действительно новое и остаётся лишь перепевать старое, показывать какие-то вариации на тему старого. На мой взгляд, постмодернизм – лишь способ оправдать творческую импотенцию адептов этого учения.
Скажем, если сейчас массово эмигрируют деятели вроде художника Олега Борисовича Кулика, творческая жизнь России испытает заметный скачок. Ведь сейчас усилиями постмодернистских журналистов и юристов действительно творческие художники просто не заметны на фоне этого легко продаваемого мусора.
Есть и другая сторона того же несчастья: значительная часть нынешнего креативного класса считает главным творческим занятием обгаживание собственной страны. Помянутый мною Кулик – ещё не худший образец постмодернизма, потому что он лает на свою страну в буквальном смысле этого слова, изображая из себя собаку. А, допустим, Фёдор Сергеевич Бондарчук в фильме «9-я рота» облаял страну, обессмыслив и оклеветав реально существовавший подвиг. Или, скажем, сценаристка фильма «Бумажный солдат» Юлия Владимировна Глезарова облаяла свою страну, представив творцов первого в мире космического полёта, в лучшем случае, как нищих дебилов. Причём Глезарова прекрасно ведает, что творит. Когда ей указали на историческую ложность её сценария, она ответила, что история не имеет значения, что ей важно только то, как она видит тогдашние события – а видеть их хорошо она не считает возможным, ибо всё прошлое страны было тоталитарным, а, значит, ужасным. То есть её деятельность не просто ложна, но и лжива.
Я бы мог приводить ещё множество подобных примеров – к сожалению, на свалке очень охотно растут всяческие поганки, а желающих превратить нашу страну в свалку всегда было очень много, и они уже превратили страну в свалку, по крайней мере, в своём собственном сознании.
Поэтому лично меня очень обрадует массовая эмиграция героев сахарного болота. Я даже очень надеюсь, что найдутся желающие оплатить им билет – естественно, в одну сторону.
За судьбу самих наших потенциальных эмигрантов я не беспокоюсь, потому что мы сейчас испытываем несчастье, общее для всего рыночного мира. Сейчас во всех странах, всё ещё почему-то именующих себя развитыми, процветают именно те разрушительные процессы, которые мы сейчас охотно импортируем. Вот эта самая война постмодернистов против творцов проявилась, прежде всего, на Западе – проявилась именно потому, что творцов всегда немного, а маршанам – торговцам искусством – надо торговать постоянно.
Уверен: те же кулики, бондарчуки и глезаровы найдут себе и на Западе рекламных агентов, готовых раскручивать их для того, чтобы заполнить рынок массовыми поделками. Пример «Макдональдса» доказывает: массовые поделки всегда остаются самым выгодным бизнесом. Соответственно, люди, способные изготавливать такие поделки в товарных количествах, будут востребованы.
Так что, вероятнее всего, наш креативный класс не испытает особых житейских неудобств от того, что окажется наконец в тех странах, с которых он берёт пример и подражание которым считает творческой деятельностью. И пострадавших в этом варианте не будет – что, на мой взгляд, вполне гуманно и целесообразно».
И тут же, в комментах на вышеприведенный материал мнение юзера под ником «Zhlob»:
«Позволю себе привести цитату из Булгакова, которая очень хорошо описывает, кто бежит из страны чаще всего:
«Бежали седоватые банкиры со своими женами, бежали талантливые дельцы, домовладельцы, купцы, адвокаты. Бежали журналисты, московские и петербургские, продажные, алчные, трусливые. Кокотки. Честные дамы из аристократических фамилий. Их нежные дочери, петербургские бледные развратницы с карминовыми губами. Бежали секретари директоров департаментов, юные пассивные педерасты. Бежали князья и алтынники, поэты и ростовщики, жандармы и актрисы императорских театров...».
Каков списочек, а? Как будто Булгаков это не почти сто лет назад писал, а о наших креативных и рукопожатно-совестливых!»
По-моему, выразительно, точно и убедительно…
Неотомизм. Официальная «философия» католической церкви. Разновидность объективного идеализма. Возникает в середине XIX века. Энцикликой главы католической церкви – папы Льва XIII в 1879 году был признан единственно истинной философией, соответствующей христианским догматам. Наиболее распространен в странах, где господствует католическая церковь (Франции, ФРГ, Бельгии, Италии, Испании и др.). Главные представители: Ж.-Ж. Маритен, Ж. Кальвез, Е. Жильсон, Л.-М. Бохенский, И. де Фриз, Г. Веттер и др.
Неотомизм пытается гальванизировать (возродить) в современных условиях учение Фомы Аквинского – средневекового систематизатора схоластики, одного из «отцов церкви», пытавшегося в свое время соединить в теологии (богословии) догматы христианской религии с античной философией и в первую очередь о аристотелизмом. Тем самым попытаться придать вероучению наукообразный характер.
И в современных условиях основные усилия неотомистов направляются на доказательство того, что наука и религия не противоположны и враждебны, а дополняют друг друга. Однако, декларируя на словах идею нерушимого союза веры и разума, «истины откровения» и «истины факта», на деле неотомизм всегда четко и последовательно проводит линию на подчинение философских построений теологическим. Подобно позитивизму, неотомизм провозглашает свою философию «выше» односторонности материализма и идеализма, подобно экзистенциализму – провозглашает одним из коренных своих требований счастье человека и не прочь иногда пожурить буржуазный строй за его отдельные (?!!) крайности. Но подчинена такая «теоретическая революционность» одной цели – проповеди классового мира между пролетариатом и буржуазией. Современные клирики и теологи выдвигают и пытаются философски обосновать идею о возможности перехода в результате достижения такого мира от буржуазного к некому третьему, «справедливому» обществу, где не будет ни капиталистов, ни пролетариев, которое не будет ни буржуазным, ни коммунистическим и где вся власть будет принадлежать ... ну, разумеется, церкви.
Отличительной чертой неотомизма можно считать его определенный универсализм – попытку ассимилировать (воспринять) всю гносеологическую, онтологическую, социально-философскую, гуманистическую и т.д. проблематику, сказать свое слово обо всем, что интересует человека. В отличие от неопозитивизма, где науковедческая проблематика, гносеологические проблемы являются доминирующими и экзистенциализма, пытающегося узурпировать проблему человека, неотомизм проявляет определенный демократизм и выказывает претензии на универсальность в этом вопросе.
Однако, ближайшее знакомство с философскими основаниями неотомизма: его метафизикой, т.н. аналектикой, схоластической методологией и т.д. убеждает в одном – в сущности своей неотомизм есть неообскурантизм, неомракобесие и откровенный антикоммунизм.
…100-лет тому назад Владимиром Ильичом Лениным была написана (вышла она годом позже, в 1909-м) работа: «Материализм и эмпириокритицизм». Работа, которую еще в 80-е годы прошлого столетия изучали (как принято было говорить: «в обязательном порядке») все студенты всех высших учебных заведений как в СССР, так и в «странах социалистического содружества», система образования в которых была, в основном, построена по типу советской. Ведь СССР делился с ними не только куском хлеба, нефтью, «Калашниковыми» etc., но и огромным культурным, научным, духовным достоянием, включительно и опытом постановки дела образовательного. Лучшего, к слову, и тогда, и даже нынче, в мире. И формой, и содержанием последнего. Впрочем, не бывает формы бессодержательной, равно, как и содержания неоформленного. Делился щедро и безоглядно, искренне и бескорыстно.
Изучали в курсе «диалектического материализма». Как философский первоисточник.
Пошло ли это на пользу тому делу, философским обоснованием, методологической (мировоззренческой, логической etc.) основой которого, безусловно, является данная работа? Делу созидания строя жизни, называемого по-разному, но означающего единую, – развивающуюся, – сущность: социализма, коммунизма, действительного гуманизма?
Если смотреть «без затей», на уровне «факта», с точки зрения пресловутого (и обожаемого миром уходящим) здравого смысла (того самого, который, если им ограничиваться, неизбежно превращается в предрассудок) – вроде бы нет. Не пошло. Если же уметь проникать взором теоретическим в сущность вопроса, задачи, проблемы; уметь доводить их до решения, до истинного ответа, иными словами, уметь мыслить разумно (а не застревать на уровне здравомыслия либо же рассудочности) или, что есть то же самое – быть в состоянии мыслить диалектически – определенно да.
Да сам факт, что 20 лет самого жестокого, третьего (и последнего – больше не будет) наката предыстории, наката контрреволюции (1918 – 1920; 1941 – 1945; 1985 – ...) этот самый накат в нашей стране был остановлен, измотан, обескровлен, захлебнулся, обращен вспять, побежден (хотя еще и далеко не добит) – тому свидетельство.
Ведь если противник измотан, обескровлен, если такая, – навязанная в очередной раз предысторией, – война выиграна – значит кто-то же это сделал? Делает?!! Сумел. Смог. Поэтому я бы вовсе не спешил с отрицательным ответом на вышеприведенный вопрос...
А теперь – ближе к теме.
Впрочем, еще одно небольшое, – лирическое, – отступление. Задумайтесь, почему Владимир Ильич Ленин именно в 1908-м году, за девять месяцев (февраль – октябрь) пишет именно такую, – «чисто» философскую, – работу. В год жесточайшей реакции в России на революцию 1905 – 1907 г.г. В эмиграции. Не будучи философом по «базовому» образованию? Но: являясь действительным гуманистом, действительным интеллигентом, действительным коммунистом; создателем и руководителем той политической партии, которая, – единственная, – взяла на себя политическую ответственность (со всеми вытекающими последствиями) за все, что происходило в России в 1905 – 1907гг.
Ну, с ответом на последний вопрос понятно: многие хорошо знают, что работу «Философские тетради» (29-й т. в 5-м издании сочинений В.И. Ленина) Ленин ... никогда не писал. Это: изданные после его смерти знаменитые 10 общих тетрадей, густо исписанных его характерным, убористым почерком. А что в тех 10-ти тетрадях? Путь поразительного по своей добротности и достигнутым результатам философского самообразования. Конспекты первоисточников. От «Метафизики» Аристотеля до «Науки логики» Гегеля. И много чего – между. Вопрос о причине ленинской философской компетенции – снимается.
Сложнее вопрос, почему именно в это время – работа не просто литературная (включительно и политическая), но – философская. Что такое материя? Движение? Пространство? Время? Сознание? Истина? Процесс познания? Отражение? Диалектика? И – так далее.
Ленин знал, что прочность цепи определяется самым слабым ее звеном. А исторически так сложилось, что таким «самым слабым звеном» в политической, идеологической, организационной etc. деятельности большевиков, – коммунистов, – России было на рубеже XIX–XX веков учение Маркса и Энгельса в той его части, которая есть средоточие, сердцевина его – философия.
В части развития принципа субстанциальности: учения о материи – ближайшим образом. А ведь слово «материя» – в названии научной философии. Диалектический материализм – философия как теория. Материалистическая диалектика – философия как методология. И если кому-то удается доказать, что «материя исчезла», т.е. не удовлетворяет требованию и статусу субстанции (субстанция – это то, что не нуждается в своем существовании ни в чем, кроме самое себя. Абсолютная самодостаточность. Бытие во всяком бытии. Субстанция несотворима, неуничтожима, вечна, бесконечна, безначальная, беспредельна. Она просто есть. Все есть она. Все остальное – ее продукты и свойства. (И сознание – одно из них. Но: какое!..).
Да, так вот. Если кому-то, где-то, когда-либо научно-безупречно, включительно и экспериментально, удается доказать, что «материя исчезает» – рушится, как карточный домик, все целостное здание научной философии. В т. числе и в той своей части, которая есть альфа и омега научной философии: в учении о действительном гуманизме. В учении об обществе, о человеке, о людях, о человечестве. Если больше нравится, называйте это учением о действительном коммунизме, существующем в форме практической всеобщности. Ибо только для того, кто ничегошеньки не понял в научной философии, дело может представляться так, будто бы в ней есть хотя бы одно слово, гуманистически нейтральное.
И сказанное нами – справедливо отнюдь не только по отношению к работе «Материализм и эмпириокритицизм».
Из каждого слова, написанного, либо произнесенного Лениным, светится научная безупречность, лучится непреклонная убежденность в том, что «…это возможно, что ум миллионов незримой нитью связан с внутренним содержанием событий и должен по-своему сомкнуться с ним, чтобы победить» (Мих. Лифшиц).
Словом, если теория научно-несостоятельна, негодна, одна в ряду бесчисленных, – философских, – робинзонад: ради чего огород-то городить? Лезть на баррикады, сознательно идти на такие муки и лишения, демонстрировать такую беззаветную жертвенность, развивать теорию и практику освобождения человека труда, намечать пути трансформации пролетария в трудящегося, трудящегося – в творящего(ся), стремиться осуществить переход от предыстории – к действительной истории, совершить «скачок из царства необходимости в царство свободы»? Ради чего? Во имя чего?? Зачем?!
...Великий русский физиолог Иван Петрович Павлов (ну, тот, что в Колтушах сначала нещадно резал собак, а затем поставил, – единственный в СССР, – памятник собаке) как-то сказал: «Врач лечит человека. Ветеринар лечит людей». Очень глубокая, философски безупречная мысль. Я долго ходил под ее впечатлением, а затем, как водится, усмотрел возможность ее, так сказать, «углубления и расширения». Развития.
И вот что из этого вышло:
«Хороший врач лечит человека. Хороший ветеринар лечит людей. Хороший философ лечит человечество. Плохой врач калечит человека. Плохой ветеринар калечит людей. Плохой философ калечит человечество». По-моему, неплохо. Думаю, будь жив Иван Петрович, он бы со мной согласился...
Касаемо же того, – а этим вопросом очень озабочены вчерашние приспособленинцы, – шедевр или не шедевр эта ленинская работа, скажу коротко: больше, чем шедевр. И очень сжато – об основаниях для такого вывода и утверждения.
«Исчезает не материя, а тот предел, до которого мы ее знали». Знали в виде вещества. Знаем в виде поля. Однако, ввиду ее субстанциальности, материя неисчерпаема. Даже в видах своих. Не говоря уж о единичных (непосредственных, налично-сущих) формах бытия. Мало?
Три гносеологических вывода. Если их свести к «сухому остатку», имеем: а) принцип субстанциальности материи; б) принцип отражения; в) принцип развития. Фактически: имеем те «три кита», на которых зиждется все развивающееся здание научной философии. Мало?
Ленинское понятие материи. Не определение (материя – субстанция, а посему беспредельна. А корень мыслительной, логической формы «определение» – «предел». В научной философии дают не определения, но понятия. От: «понимать»).
Так, вот, ленинское понятие материи – это предельно сжатая, лаконичная, лапидарная форма решения (философски-безупречного, диалектико-материалистического, научно-философского) основного вопроса философии. Двух его сторон. Форма научно-адекватного ответа на основной вопрос философии.
«Существует вне и независимо от нашего сознания» – то-бишь первична. «Дана нам в наших ощущениях» – то-бишь познаваема. А, поскольку все есть материя, все остальное – ее продукты и свойства – то познаваемо и само сознание. Сознание как единство (и противоположность) познания и знания.
Мало?
4. А формула, органически связавшая воедино чувственное и рациональное в познании и знании, базирующееся на практике как основе и цели познания и знания.
Мало?
5. А формула: «Сознание не только отражает мир, но и творит его». Мало? Впрочем, умному достаточно, а для тех, кому «мало», ведь не истина – главное…
И можно ли сравнить с философским мизинцем В.И.Ленина ту бездну напыщенной пошлости и высокопарного пустозвонства, теоретического кривлянья и гримасничанья, того квазинаучного фиглярства и клоунады, той нервической разрушительной, деструктивной энергии предысторических уродов, которые уже явлены миру, еще являются и будут являться всеми видами «философского», антинаучного имитаторства. Позитивизма. Нео- и постпозитивизма.
Экзистенциализма. Фрейдизма и нео. Постмодернизма?! Уж про доморощенный «срач», висящий на всяческих «ЖЖ», «РЖ», «ЕЖ», печатаемый на гектарах страниц никем не читаемых «философских» и т.п. изданий я и вовсе молчу.
И вопрос – риторический. И ответ – очевиден.
А посему, в завершение моих более чем лаконичных размышлений – о нашей с вами, – профессиональных философов, – ответственности. Перед собой, перед людьми, перед человечеством. Перед прошлым и будущим, а посему – перед настоящим. Перед делом своим – философией, наконец.
...Вначале мы предстаем перед «вопрошающим бытием». И: противопоставляем ему бытие отвечающее. Онтосу противопоставляем гносис. Однако же человек (люди, человечество) – это не только гносис. Но и – этос. И – эстэтос. И – праксис. Так вот, на пути от гносиса к праксису, на пути развития человека как субъекта универсального, целостного и гармоничного, на пути переплавки субъективности в субъектность гносис обмирщается (становится мировоззрением). Мировоззрение же – это торетическое отношение к сущему с позиций должного. Разум становится чувствующим, а чувства – разумными. Мысли «прорастают в чувства», чувствующая мысль становится убеждением и «детонирует» соответствующие практики...
Короче, ответ на уровне этоса трансформируется в ответственность. Либо: безответственность. Вот о них, о нашей с вами (и с ними, либо без них) ответственности и безответственности – заключительные мои размышления в данной работе.
Я: об уделе нашем с вами – нотариально заверенных юристов и историков, журналистов и писателей, социологов и политологов, но в голову первую: философов. Где наши помыслы, цели и предпочтения: лечить человечество? Или: калечить его? И соответствует ли истине имеющий ныне широкое хождение тезис: «прослойка превратилась в подстилку»? Да, полагаю, в очень существенной мере соответствует. И очень прав Мих. Задорнов в своем наблюдении: «Вчера в Кремле президент России в очередной раз принял деятелей науки, культуры и искусства. За порядочных людей».
Итак, некоторые соображения, которые условно можно обозначить следующим образом: «Жопкин хор»: таланты и поклонники». Вы скажете: а какое к этому отношение имеет ленинская работа: «Материализм и эмпириокритицизм»? И вообще: научная философия?
Да самое непосредственное! Владимиру Ильичу довелось иметь дело точно с таким же «хором». И мы с ним дело имеем – только персональный состав «хористов» иной: все-таки сто лет прошло. А репертуар, эстетические принципы, цели и установки, заказчики, спонсоры и продюсеры – те же. Итак.
Есть ли у меня претензии к моим коллегам по цеху философскому? Не к тем, кто вытягивает истошным, – дурным, – голосом в антисоветском, в антикоммунистическом (сиречь: антигуманистическом) «жопкином хоре»; не к тем, кто в припадке безграничной благодарности готов целовать пороги западных посольств (а, по существу и по меткому замечанию одного смелого и порядочного человека, шакалит. В них и возле них). Не имею в виду тайных и явных членов всяческих НПО и НКО, не имею в виду отмороженных держателей политических общаков очень сомнительного происхождения и еще более сомнительного назначения, функционеров и членов бесчисленных фондов, центров, институтов – т.е. подрывных политических и идеологических малин. Да просто нотариально заверенных, – в советское время! – философскими справками (дипломами и аттестатами), – уже основательно траченных молью, седых и лысых, – «профи», иногда за совесть, сплошь – за бледную зелень с завидным рвением, бодростью и нередко с неподдельным энтузиазмом, – ноздри раздуваются, губы мокрые, глаза – как у собаки Баскервилей, – вот уж 20 лет кряду обслуживающих демокруху и демокрушников. «Своих» и чистый импорт. Тех «своих», кто на голубом глазу и припадочно доказывал, и еще, по инерции, продолжает утверждать, что все 70 лет Советской власти – одно сплошное кровавое пятно. Густое, зловещее. Без вкраплений наималейших. Даже черных. Не говоря уж о светлых тонах и оттенках... Что все были задавлены. Затюканы. Затравлены. По 3 раза репрессированы. По 2 раза расстреляны. Бескультурны. Голые и босые. Скопище недоразвитых варваров. «Азиатчина». И что учиться, – всему и вечно, – нам предстоит исключительно у его высокопреподобия – у Запада. И стремиться жить мы должны – «как в Швеции и Норвегии».
...Скажу прямо, Швецию мы за 20 лет еще, слава Богу, не догнали. Но Норвегию – уже. Даже обогнали на пол-корпуса. За годы..., словом, с 1990-го по 2012-й годы с лица земли, – с лица Украины! – как корова языком слизала: 6,5 млн. украинцев. Полторы (!) Норвегии. А еще ж – не вечер... Осталось нас еще где-то около 45,5 млн. душ. Пока еще живых. Но уже тотально, – экономически, политически, духовно, культурно, – обобранных. Обнищенных. Опущенных. С более чем 100 (ста) миллиардами $ внешнего долга. Т.е., если называть все своими именами: уже списанных предысторией в небытие. Теперь, полагаю, нам следует равняться (осталось догнать) на Испанию и Данию. Вместе взятые. Тогда мы выйдем на абсолютный рекорд. Который не улучшить и не повторить. Ибо: некому будет... Ибо: воцарится абсолютная демократия и абсолютная независимость. Вкупе с либерализмом и «европейским выбором». На всей территории Украины. Останется – территория… А заселить ее: и Крым, и Закарпатье, и всю прочую – охотников во все времена было навалом. И нынче – не протопиться…
Такие вот демографические плоды целенаправленных и последовательных двадцатилетних усилий непрерывных: талантов и поклонников. Так это ж только демографические. Не менее грандиозные успехи и достижения экономические, культурные, научные, спортивные etc.
...Нет, я о «молчаливом большинстве». О «болельщиках» на матче добра со злом. На схватке, на сшибке предыстории с историей. Тех, о которых В. Высоцкий устами своего киногероя очень точно заметил: «Ты мне напоминаешь девственницу из борделя...». Достаточно дрыстоватых, чтобы быть либо активными фигурантами контрреволюционного действа, либо сознательными участниками сопротивления этому действу. Той самой моли социальной, которой с избытком в свое время развелось в складках нашего социалистического общества. Которая, в сущности, его, социализм реальный, и истратила. Превратила в труху…
…Есть. Одна. И даже не претензия, но вопрос.
Известно (один немец в XVIII ст. эту мысль сформулировал): «чтобы сочувствовать, достаточно быть человеком. Чтобы сорадоваться, надо быть ангелом».
...Так неужели ж расчеловечились вовсе? До «0»? Разумеется, согласно поэту: «Старайтесь сохранить и в подлости осанку благородства...».
Неужели же необходимо доказывать профессиональным обществоведам и людоведам (я обращаюсь к корпусу тех профессиональных философов, кто получал нормальное, полноценное в научном отношении философское образование, а не к нынешним интеллектуальным инвалидам, нафаршированным – и активно фаршируемым, – духовной тухлятиной под брендом «постмодерн». Эти в большинстве своем подавляющем даже вопроса моего не поймут, не то что не знают где, как, а, главное, зачем искать ответ на него. …Почему советское время наше, при всем обилии его недостатков и изъянов, воспринимается почти сказочным на фоне тотального (экономического, политического, демографического, духовного, морального, художественного etc.) геноцида, намеренно и в очередной раз устроенного предысторией нашему народу? Воистину: «бывали времена труднее, но не было – подлей». Ибо невежество, подлость, алчность, предательство, праздность etc. – банализировались.
«Мы жили хорошо. Потом стали жить лучше. Чтобы жить еще лучше, мы опять должны жить хорошо». Что да, то да.
Так вот. Эта одна-единственная претензия, а, проще говоря, этот один единственный вопрос мой вот в чем состоит и заключается. 20 лет на твоих глазах, т.е. на глазах того, кто (профессия обязывает и позволяет) способен видеть то, что закрыто временем и пространством (и во «вперед», и во «в назад») творится великое (не будем пачкать хорошее слово «великий», скажем: грандиозное) паскудство: убивают, изводят, развращают, обирают, растлевают, мордуют твой народ, твою культуру, твою страну, а ты, – незаурядный, талантливый, видный, известный, может даже выдающийся, а то и просто: нормальный, профессиональный философ, – незаурядно, талантливо молчишь. Философски и невозмутимо молчишь. Профессионально молчишь. Просто – молчишь. С умной мордой лица. Невозмутим. Вот уж 20 лет. Я уж не упоминаю о том простом обстоятельстве, что в нашей среде в те годы 70 – 80% профессионалов были ... членами КПСС. Куда отнюдь никто и никого не тащил силой. Сами старательно выводили: «прошу», «обещаю», «присягаю», «клянусь». И: оголтело боролись «за дело коммунизма». Ну, примерно, как сейчас – за «капитализма дело». Тьфу, прости Господи.
К слову.
Борьба за полную и окончательную победу коммунизма в мировом масштабе, – или в хотя-бы в отдельно взятой стране ... очень недурственно, в смысле: неплохо, кормила и продолжает кормить профессиональных «борцов». Борцов по профессии. За светлое будущее «борцов». Т.е. – имитаторов. Очень многие из них, судя по всему, рассчитывают: и впредь кормить будет.
Очень отчетливо и выразительно это проявляется ныне, нередко «коммунист по профессии», «профессиональный коммунист», «профессиональный революционер» (платный коммунист, коммунист на ставке, коммунист на зарплате, коммунист на окладе и советский человек (т.е. член Совета любого уровня) по профессии – совпадают. Я полагаю, что читатель догадался: советский человек – это отнюдь не партикулярный гражданин Страны Советов. Бандиты, буржуи, фашисты, жлобы, стяжатели, ворье, растлители etc. – они ведь тоже советуются. И если устанавливают (либо удерживают сверх отмеренного) свою власть – она вполне власть … советская.
Та советская власть, от одной мысли о которой, от воспоминаний о которой всю эту мразь предысторическую пробивает холодный пот и начинает трусить озноб и лихорадка, начинает бить падучая – это власть трудящихся, власть людей, ставших на путь исторического творчества, это власть людей, советующихся друг с другом, с действительным гуманизмом, с наукой. Это власть, органически соединенная с принципами и идеалами социальной справедливости и социального равенства (социализмом).
...А сколько там нынче «коммунистическая» синекура стоит? Ну, должность парламентского бизнесмена от имени «дела коммунизма»? Ну, укромное местечко в «проходной» части партийного списка? По т.н. пропорциальной системе, при которой даже блезир, даже малейшая видимость, не говоря уж о реальной возможности общественного, гражданского etc. контроля за властным междусобойчиком невозможна?!! Правда, нынче, – накопив деньжат, – к 50% мажоритарки вернулись. Ну, нынешний замордованный «одноразовый народ»: электорат, можно и так скупать…
Короче говоря: заводы и фабрики – рабочим, землю – крестьянам, «Ауди» – к подъезду.
Точнехонько так – с профессиональными антикоммунистами. И удел у них – одинаков. Ибо – сущность одна. Цели и заботы – общие. Два сапога – пара.
...Ну, молчал в 87-м – понятно, был очарован «перестройкой», «душкой Горби», перспективами перемен и пр. Это понятно. Многих забрало! Хотя уже тогда кое-что людей думающих и просто наблюдательных очень настораживало. Кто их, особенно в нашей, философской, песочнице, не ждал и не чаял – перемен?
Ну, молчал в 1997-м. Ладно: туповат, трусоват, жлобоват, кугутоват, подловат. И вообще: «сколько этой жизни», «мне что, больше всех надо», «моя хата с краю», «своя рубашка ближе к телу», «только бульдозер и курица гребут от себя, а я же не то и не другое...». А ведь: «душка» к тому времени уже откровенно проявился и состоялся как Иудушка, равно, как и всех остальных «прорабов», «общечеловеков», «перестройщиков» естественно и нутро, – планы, замыслы и цели, – для всех очевидным стало. Наружу вылезло.
Но сегодня ведь тебе терять уже нечего: потеряно все. Квалификация, имя, честь. Как еще раньше – совесть. Уважение тех, кто не потерял право говорить: «Честь имею». Чего сегодня-то молчишь? Еще раз повторяю и подчеркиваю: я о тех, кто стоически «хранит девственность». В 50-60-70 лет... Я не о революционерах. И не о хамах и холопах. Я – о «просто рабах».
Помните еще ленинскую формулу чеканную? Из «Памяти графа Гейдена?». Нет? Склероз вместе с маразмом одолевает? Напоминаю.
«Раб, который осознает свое рабское положение и борется против него, есть революционер. Раб, который не осознает своего рабства, который молча и бессловесно прозябает в этом своем рабстве, есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и находится в восторге от доброго и хорошего господина, есть холоп, хам». (Ленин В.И., Памяти графа Гейдена. – ПСС, Т. 16, стр. 40).
Пройдут годы, и внуки спросят (или подумают): «деда, (баба тоже) а ведь ты предал...». Как с этим жить? Или: можно?? Или: «легко»?! Или: «играючи»?!!
Или: «органика такая»?
...Вы полагаете, мне приятно ковыряться в этом дерьме? Дышать этим смрадом, этими миазмами из смеси лукавства, предательства, двуличия, алчности, бесчестья, трусости, жлобства?! Невежества беспросветного и воинствующего, прикрытого на скорую руку дипломами, аттестатами, степенями, званиями, должностями как фиговыми листками. А ведь цена листочков-то фиговых ... предательство. Измена. «Умение жить». Не жизнь, повторяю, а «умение жить». И – их результат неизбежный: убийство страны. Убийство научной философии. Или, нравится: дышать этим?!
Сероводородом двоедушия и невежества?! Аммиаком от дурных предчувствий, которым разит от этих «умельцев»... И, повторяю, полагаете, мне это по душе?!!
Вычищать от него нашу жизнь?!! Если полагаете – ошибаетесь, и очень сильно.
Во-первых, мне есть, а сегодня, – после массового и, подозреваю, организованного и по команде, исхода из научной философии (после ее предварительного погрома) люда около-философского, – особенно, чем заниматься в том деле прекрасном, которое я так долго и трудно выбирал и выбрал (вернее, я-то его выбрал достаточно легко и быстро, весело и играючи, а вот оно меня выбирало долго и мучительно. Не подпускало и не впускало… Присматривалось... А ведь – нельзя аплодировать одной рукой) – философию.
Во-вторых, представители нашего цеха профессионального во все времена относились, мягко говоря, с пренебрежением и известным высокомерием к жанру публицистики, а тем более – журналистики. Даже философской.
В-третьих, поэтика, стилистика, эстетика всего, нынче происходящего, – вытворяемого, – такова, что пытаясь ее постигать, объяснять и описывать, невольно наживешь славы литературного, – либо даже – философского, – хулигана. Но: какая поэтика, такая и лексика. Какие времена, такие и песни. Да Бог с ним, что другие скажут и подумают: это проблемы этих самых «других». Но: ведь можно дисквалифицироваться. Можно – себя перестать уважать...
Однако же ж, повторяю, есть времена, когда такая-сякая публицистика философская, т.е. философия, адресованная самой широкой, массовой, а нынче, после 2-х десятилетий неустанной работы агитпропа контрреволюции – «жопкиного хора»: почти тотально глупонемой аудитории, ст;ит и значит больше и дороже любых академических философских разысканий. Рефлексий. И безучастность, и невозмутимость, и отстраненность, и нарочитая неотмирность профессиональная в этих условиях – скотство суть. Намеренное и осознанное. Есть дезертирство преднамеренное – т.е. банальное предательство. Измена. Ибо: только нам дано это, – происходящее, вытворяемое и чинимое нынче, – постигать, понимать, объяснять, нейтрализовать. По роду деятельности. По роду творчества. Ибо, чтобы обезвредить боеприпас, к нему должен подходить сапер. Минер. А не дилетант-аматор, мотивирующийся правилом: «я не гинеколог, но посмотреть могу...».
Когда горит твой дом, едва ли диалог с Гегелем либо с Декартом – самое эффективное средство против пожара.
Да и публицист я – так себе. Ибо – вынужденный. По внешнему, хотя и добровольному отвлечению. Т.е. – ополченец. И если мне очень повезет, если успею и доживу – заброшу я с превеликим удовольствием это дело. Во-первых, повторяю, собственно философской работы – непочатый край. Во-вторых, подчеркиваю, публицист я вынужденно, т.е. так себе. А люблю: лучше всех. Что бы не делал. Аминь.
...Вывод: нет не устарел 100 лет спустя В.И. Ленин. Воистину, он и сегодня – живее всех живых. И в первую очередь – в деле философском. Именно поэтому смею заверить всех, уверовавших в кончину научной философии: не радуйтесь, не умерла; и не надейтесь – не пребудет.
…И в завершении этой работы: главный вопрос: а зачем оно нужно им? Ну, невежество. И, ближайшим образом, – философское?
Точнее сказать, зачем им нужно наше, – непреходящее и дремучее, – невежество? Отчего это они так неистовствуют: от времен Диоклетиана, который ввел в др. Риме в действие закон, согласно которому на горло карали всякого, кто осмеливался научить раба счету и письму (элементарной грамоте), до А.А. Фурсенки, – министра образования и науки, – проклинающего (вроде как перед продвинутой и небезразличной молодежью («Селигер – 2007») советскую школу за ее главный, – смертельный, – грех: за то, что она «готовила творцов», а надобно было: тупых исполнителей и еще более тупых потребителей. И еще всего в рамках этого интервала (от Диоклетиана до Фурсенки, от идентичного закона, существовавшего еще в XVIII ст. в Южных (рабовладельческих) штатах нынешних США до нашего МОНМС вкупе со всеми сущими ныне проектами закона «О высшем образовании»?).
Много чего и кого вместил этот интервал.
И много, – неисчислимо много, горя, несчастий, трагедий принес, несет и еще принесет.
Приведу в заключение лишь один пример, вовсе и не очевидный (ведь позволили вовлечь в «это дело» себя огромные массы оглупленных людей).
Я – о феномене «оппозиция».
Ну, вон же: по Киргизии за узбеками с кольями и «калашниковыми» охотятся люди иной национальности: «оппозиция выступила против преступного режима Бакиева». Тюльпаны победили одуванчиков…
В Грузии в парламент, и во дворец президента, – прямо по столам и креслам, – врывается сотня шимпанзеобразных «качков» с металлическими прутьями в руках, вышвыривает оттуда прежних начальников во главе с седовласой бестией, равной по своей подлости и коварству вероломному ставропольскому пятнистому подонку, садит на его место «рассаду», бережно выращенную в соответствующих парниках во главе с «нашим Мишико» – «опоозиция». Розы победили шипы…
На Украине в 2004 г. путем самых наглых и примитивных операций под рев халявного майданного «этнорока» и под лозунгом: «Долой преступный режим Кучмы!» (банда одна, кланы – разные) во всех властных кабинетах вместо самого ЛДК и его ставленников рассаживаются ставленники «Вити и Юли». Вчерашних премьера и вице-премьера. «Оппозиционеров». Апельсины победили топинамбур…
В Москве сюжет посложнее будет: там себя тоже было «оппозицией» обозвала (самообозвала) кодла предысторическая, – вы можете себе представить: Прохоров… опозиция?! И даже контрацептивы на лацканы уже было массово поцепила, и на «сахарном болоте» малехо погарцевала, но: номер не прошел. И не только потому, что денег штатских не хватило. И – не пройдет. Народ трудовой России – плечом повел и скосил презрительно-брезгливый взгляд в сторону «оппозиции». Кина – не будет. Потому как «кинщик», – предыстория, – выдохся. Рухнул без сил… Словом: «все пропало!».
А плоды невежества- то в чем? Да в том, что, пользуясь глупостью беспросветной человеческой, – а ее, глупость, надобно бережно лелеять, взращивать и насаждать, – людей удалось приучить, что политическая грызня за место под солнцем (местечко у корыта), – политическая конкуренция, – есть политическая оппозиция. А между ними столько же общего, как между детородным органом и черенком саперной лопатки. Что республиканцы в США есть оппозиция демократам (а не, как утверждал К. Маркс: «рабу раз в 4 года предоставляют выбирать, кто из представителей господствующего класса будет гнобить его следующие 4 года»). Что «тори» в Англии есть оппозиция «вигам». Что Юля – оппозиция Вите. Хрен – редьке. Шило – мылу…
Впрочем, всех, интересующихся именно этим сюжетом, я отсылаю к своей работе «Эссе о партии».
Ну, вот. Как-то так.