Поверженные демоны.
Имена персонажей в данном манускрипте,
возможно, имеют случайные совпадения
с именами реально существующих или
существовавших ранее простых мирян,
священнослужителей и представителей
потусторонних сил.
Каждый писатель, перед тем как приступить к написанию своего будущего произведения, несомненно, сталкивается с проблемой достоверности. Серьезная литература подразумевает под собой художественное переосмысление каких-либо свершившихся фактов на основе правдивой информации. И если читатель, увлекаясь шикарными формами повествования, забывает о непреложной истине, то его легко могут обмануть писатели-пройдохи, завуалировав под правдивый рассказ какую-нибудь небылицу. Подлинность и достоверность - вот основополагающие признаки большой литературы, и любой уважающий себя литератор, если он не хочет оттолкнуть от себя и оскорбить читающую публику, должен просто-напросто, не врать. Так, например, захватывает дух описания переправы наполеоновских войск через Березину, пожара в калифорнийской гостинице, гибели "Титаника" или массового суицида в одном из сибирских городов. Если бы там присутствовала бы фальшь, или, как оказалось бы, что история была вымышлена, то читатель не испытал бы от этих рассказов ничего, кроме омерзительного отвращения.
Драматическую историю, в которой, мне пришлось участвовать, я хотел бы описать ниже. Речь пойдет о демонических сущностях, с которыми нам иногда приходится сталкиваться. В силу того, что общение с ними бывает случайными и непродолжительными, мы о них практически ничего не знаем и поэтому отсутствует страх и, соответственно, защита от них.
Меж тем, бесы могут тихо поселиться в нашем жилище или войти в самого человека. Сам процесс этого вселения подробно описан в литературе, и поэтому никто не станет отрицать, что такие случаи происходили и происходят с людьми. Но мало кто может толково объяснить причинно-следственные связи, которые привели к такому результату.
Само существо, бес, не до конца понятная и изученная субстанция, очень трудно определить, материален он или эфемерен. Очевидцы, присутствовавшие на процедуре изгнания оного, видели, как из одержимого выскакивали лягушки и, прошлепав немного своими зелеными лапами по полу, куда-то растворялись. То есть, нематериальное нечто, находившееся в человеке, материализовывалось. Или еще один пример: во время отчитки больная валялась на полу и бес, находящийся в ней, кричал, что не выйдет ни за что; "Я - бес пьянства, мне все служат",- кричал он, но потом, под давлением экзорциста, вышел в виде троих, под два метра роста чернокожих субъектов, на каждом болталась грязная веревка на шее. Недолго думая, они покинули храма через окно.
Для точного понимания вопроса "почему нас преследуют бесы" следует вспомнить историю нашу православную.
Сначала не было ничего, существовал только Бог в трех ипостасях. Бог стал первопричиной создания всего сущего, как то: небо, земля, свет, тьма, человек, все это было создано Им и только по Его личной воле. Человек изначально был сотворен бессмертным и беспечно жил в раю. Все небожители подчинялись Богу. Небожитель Сатана (Диавол), один из самых близких соратников Бога, кстати, он принимал активное участие в сотворении мира, позавидовал Ему и Его власти и захотел самостоятельно, без Его воли решать всяческие небесные дела. Бог не захотел разделить свою власть и, обладая неимоверной силой, поверг Сатану в Преисподнюю вместе с его легионами ангелов. Вся эта гвардия бывших небожителей, некогда блистательная и успешная, вместе со своим вождем Сатаной превратилась в страшных звероподобных существ - бесов и суждено было им вечно прозябать в огненной стихии ада на самом дне Земли. Через некоторое время Сатана очухался и возвратился инкогнито в рай, там он стал искушать Человека и его жену Еву, предлагая запретный плод. Делал он это из зависти, он не мог согласиться со своим теперешним состоянием, ему не хотелось прибывать в аду, сознавая, что Человек, как ему казалось, незаслуженно обитал в райских кущах. Есть и другие интерпретации этого конфликта, согласно которому Сатана соблазнил Еву до того, как был низвергнут с небес, но это лишь вопрос хронологии, не влияющий на дальнейшие события. Далее произошло грехопадение: соблазненная Ева соблазнила Человека, за что и приговорил их Господь к смерти. "У них была возможность жить без греха",- сказал Он и изгнал из рая Адама и Еву. Правда сын Божий (один из ипостасей Бога) заступился за Человека, подставив на заклание самого себя, но Бог-отец не внял ему и Человек утратил бессмертие и рай.
Первородный грех, как инфекция, перешел на всех потомков Адама и Евы. Они стали наследственно греховны. Диавол продолжил преследование Человека на Земле, т.к. считал его виновником низвержения себя с небес. Но надо полагать, что зло в этом конфликте исходило не от Человека. Зависть, тщеславие, прелюбодеяние, родились в Сатане, и Первозлодеем стал он. Не смотря на явную невиновность Человека, Сатана отдал приказ своим легионам уничтожить все человеческое племя. Надо, конечно, осознавать тот факт, что преследование Человека демонами, несомненно, сопровождалось волею Бога.
С тех пор огромные массы людей подвергаются сатанинским атакам. Бесы размножаются гораздо быстрее, чем люди и поэтому по численности особей они уже давно превысили количество населения на Земле. На каждого человека уготовано по нескольку десятков бесов, и у каждого беса существует, своя зона действия. Например, бес-хлоптун (душа какого-нибудь покойного колдуна или ведьмы) может приходить к человеку по ночам и сосать у него кровь через уши. Существуют бесы-злыдни, хлевные бесы, полевые, бесы-летуны. Летуны приходят к одиноким женщинам ночью и предаются с ними похоти, часто истощая их до смерти. Есть много разновидностей домовых бесов, тоже по направлениям, например, некоторые из них предвещают пожары, различные бедствия и смерть. Особое место среди бесов женского пола занимает Кикимора. Бывает, что она живет на болотах и у нее левый глаз находится гораздо ниже уровня правого. Любит появляться в питейных заведениях, повергая в ужас посетителей, а также позировать начинающим художникам, соблазняя их своей оригинальностью.
Если кто-то еще сомневается в том, что бесы исправно несут свою службу, то, при необходимости, я могу привести целую сотню самых достоверных примеров из газет и разных публикаций. Один из примечательных случаев имел место несколько лет назад в России, в одном из городов областного значения. Супругу одного из почтенных и известных в городе граждан - члена Городского Совета и талантливого журналиста - постигло несчастье, она заболела необъяснимой болезнью. Все было хорошо до того, как эта супружеская пара получила квартиру в одном из престижных районов города. Освятить квартиру пригласили отца Иосифа, авторитетного в городе священника. На стены квартиры по четырем сторонам света он нанес изображения креста и окропил святой водой все подсобные помещения. Как только батюшка начал совершать каждение, все присутствующие вдруг заметили, что на лице хозяйки дома появилась ужасная гримаса. Тот час она упала на блестящий паркет и стала биться в конвульсиях. Присутствующие испуганно переглядывались между собой и не знали, что делать. Муж бросился успокаивать ее, но получил отпор. Она быстро встала, и глаза ее засветились огненно-синим блеском. Тот час она бросилась на толпу гостей и начала их кусать. Под пронзительный визг и собачий лай, исторгавшийся из уст хозяйки, гости поспешно удалились, а прибывшая "скорая" ничем не могла помочь. В хрупком теле болящей оказалась огромная несокрушимая сила, она схватила за шиворот мужчину, одного из медиков, и вышвырнула из квартиры, другой поспешил незамедлительно ретироваться. На некоторое время она успокоилась и отец Иосиф, посовещавшись с хозяином, дал ей два стакана воды и приказал выпить, в одном из них вода была святая. Она не видела, что было налито в стаканы, выпила обычной воды, а святую плеснула в лицо батюшки. Опыт повторили, но результат стал таким же, мало того, она пригрозила священнику спустить его вниз головой в лестничный пролет. Отец Иосиф, расставаясь, развел руками: "Подозреваю диавольские деяния, или ликантропия". Когда же хозяин вылил на свою жену остатки святой воды, та упала навзничь, но тут же подхватилась и стала исторгать из себя какие-то фразы на неизвестном языке. Хозяин точно знал, что иностранных языков она раньше не знала. Через несколько дней, во время очередного припадка, она вдруг затихла и дыхание ее прекратилось. Муж пытался вызвать врачей, но они посоветовали ему обратиться в правоохранительные органы. Через некоторое время лицо ее осунулось и стало белым, как известь, черты заострились, и наступило окоченение.
Само существо человеческое - венец творения Господнего - на самом деле есть нечто, похожее на сосуд для входа нечистой силы. Практически нет у человека оружия для защиты от демона. Демон сильнее. Бог, когда творил Человека, не думал о том, чтобы сделать его сильнейшим над всеми. Он хотел сделать его скорее красивым, нежели сильным.
Известно, что бес входит в человека в момент вдоха, потому как состоит он из газа и огня. Бес плоти не имеет, по крайней мере, никто эту плоть не ощущал, а обличие он может принимать разное. Эта нечисть может вселиться даже в священнослужителя. Один из случаев описан С. Нилусом, известным писателем от духовенства. Он пишет, что один из предпринимателей, Мотовилов, впоследствии монах и биограф Серафима Саровского, настолько был истым православным верующим, что имел неосторожность усомниться, что в него может войти бес, ведь, как он думал, приобщающийся Пречистых и Животворящих Тайн Господних защищен от влияния потусторонних сил. "Да хрен, бес-то мне!" - Подумалось однажды ему. И в этот момент произошло нечто неестественное. Огромное облако, вонючее и дымящееся, начало входить в него. Он всячески противился и отмахивался, затыкал себе рот и ноздри, но оно неумолимо, с огромным напором, как снежная лавина, вошла в его организм до конца. С тех пор жизнь его изменилась. За тридцать последующих лет он перенес три геенские муки. Первая: он горел, но не сгорал, с него снимали сажу до семнадцати раз в день. Вторая: двое суток огонь его не жег и не согревал - рука его терпела свечу и не коптела. Третья: червь неизъяснимо и ужасно грыз его внутренности. Выползал червь через рот и уши и снова возвращался назад.
Спас Мотовилова от этой напасти святитель Тихон. На одном из богослужений Тихон возник тайно, благословил плачущего Мотовилова и стал невидимым. Мотовилов обрел радость исцеления. Так сбылось предречение Серафима Саровского по отношению к Н.А. Мотовилову, его другу.
В семидесятых годах 20-го века, в России, в одном из провинциальных сибирских городов разразились драматические события, связанные с бесовщиной. Главным персонажем этой трагедии стала девица из знаменитого в этом городе семейства Р., звали ее Лидия. Она была чрезвычайно хороша собой, что естественно порождало соперничество среди многочисленных ее поклонников. Некий В. Грицай, был тоже из знаменитого семейства, но знаменитость семьи была больше в плане криминальном, нежели добропорядочном. Отец его прославился тем, что убил своего сына Александра из ружья. Впрочем, выстрел предназначался совсем не ему, с оружием в руках отец поджидал свою, как ему казалось, неверную жену. Следующим выстрелом отец покончил с собой. Второй же сын этого убийцы и самоубийцы, Вячеслав Грицай, так же, как и его папашка, обладал неудержным нравом, в городе его знали, как самого блатного и часто похождения его сопровождались сплетнями. После долгих ухаживаний и противоборств со своими соперниками, он предложил своей Лидии руку и сердце, а она, недолго раздумывая, приняла его предложение. Тоска по сильной руке стала решающим фактором, нежели любовь
В один из апрельских дней, когда на асфальте уже появились проталины, а в небольших лужицах отразилось ослепительное солнце, многочисленная толпа зевак, все еще в тяжелых зимних одеждах, собралась на площади у дворца бракосочетаний. Новость вмиг облетела окрестности: "Грицай, Грицай женится!" - "На ком?" - "На Р.!"
Как только друзья жениха растолкали толпу, и Грицай вынес из дворца свою новую жену, какая-то неизвестная бабуля в черном одеянии преградила им путь, в руках она держала икону, это был образ Пресвятой Девы Марии. Все замерли, а невеста, вдруг закричала истошным воплем и взлетела выше деревьев, размахивая своими широкими свадебными рукавами. Толпа очумела: невиданное зрелище повергло ее в оцепенение, но кто-то крикнул: "Ведьма!" Все встрепенулись и в ужасе побежали прочь. Тогда Грицай схватил обрез из рядом припаркованной машины и стал стрелять влет. Один из выстрелов оказался удачным - невеста бездыханно упала на обледенелый асфальт. Тотчас какое-то темное облако отделилось от нее и исчезло.
Вскоре новоиспеченного жениха приговорили, к восьми годам за убийство, и никакие доводы адвокатов и свидетелей о бесовщине не возымели надлежащей силы. Сама история чем-то схожа со случаем одержимости, который произошел в 20 веке с некоей Анной Экланд, католичкой. Она против своей воли перемещалась по воздуху. Имеются неопровержимые документальные подтверждения, что Анной овладевали демонические существа. Двоим экзорцистам из США стоило больших трудов вернуть ее к нормальной жизни.
Мне было бы легко привести еще много подобных историй, но это было бы излишним, потому как и без того не остается сомнений, что человеческое существо, при определенных условиях, посещает демон, и надо признать, что такие случаи происходят с нами независимо от нашей воли и сознания. Есть основательные подозрения, что бесовщина одолевает примерно 25-30 % населения.
Как бы ни были ужасны мои подозрения, несомненно, более ужасна участь самих одержимых. Представьте себе невыносимые физические и духовные мучения человека, который вдруг понял, что он не один, что в нем есть еще что-то, а может быть кто-то, и это нечто или некто путает его мысли и поступки. Зловонный дух Преисподней, который его повсеместно сопровождает, стеснение в груди и душевные муки теперь становятся для него нестерпимым страданием.
Мне вполне понятны недоверие и сарказм, которые, возможно, будет испытывать читающая публика, наскоро пролистав мои дальнейшие описания. Однако в подлинности этих событий мне не приходится сомневаться, в силу того, что я сам был свидетелем происходящего.
Последние месяцы меня терзали приступы некоей необъяснимой болезни. Я иногда чувствовал, что кто-то мною руководит безо всякого на то моего позволения. Я часто стал совершать необдуманные поступки.
Однажды, гуляя по набережной, я вдруг случайно встретил своего старого товарища, с которым давно не виделся. Мы оба обрадовались, но я почему-то крикнул: " Петя, ты козел!" Слова эти я не хотел употреблять и поэтому удивился, как такое могло вылететь из моих уст. Петр не обратил на это внимания, мы обнялись и долго потом болтали, вспоминая свое детство. Когда я попытался извиниться за мою выходку про козла, он посмотрел на меня удивленно и сказал, что ничего подобного не слышал. Я был подавлен и последующие несколько дней меня терзали некоторые подозрения. Я припомнил, что несколько лет назад, в каком-то полуподвальном кафе пробовал курить кальян. Название табака мне было неизвестно, но я запомнил свои ощущения. То было подобие вхождения какого-то инородного тела в мои легкие. Вместе с этим дымом, приятным на запах, в меня, как мне показалось, вползало нечто объемное, тяжелое. Тогда я не обратил на это внимания - дым может быть тоже тяжелым - но теперь, после встречи со своим другом, я стал все чаще и чаще вспоминать этот случай. А, главное, я стал больше наблюдать за собой, за своим поведением. Я установил для себя строгое расписание суток. Ближе к полуночи я уже заканчивал все дневные дела и отходил ко сну. Надо сказать, что засыпал я быстро, но через некоторое время, примерно спустя два часа, я оказывался в окружении неизвестных личностей. Их подобие было нечеловеческим, они хватали меня за ноги и куда-то тащили. Сон часто заканчивался душераздирающим криком, и я вскакивал с постели мокрый от пота. Иногда мой недуг одолевал меня и днем, тогда я впадал в полуобморочное состояние и утрачивал все способности к существованию. Я чувствовал оцепенение и холод, все окружающее меня мало волновало.
Эти припадки быстро проходили, и я опять возвращался к полноценной жизни. Слабый свет в конце сумрачного тоннеля, нарастая, превращался в огромное солнце, которое дарило мне дальнейшую жизнь. Но предчувствие, что я скоро потеряю над собой контроль, и, то нечто, которое в меня вселилось, станет преобладающим в моем сознании, от чего я перестану быть самим собой, холодным ужасом откладывалось в моем сердце. А вдруг это нечто толкнет меня на самоубийство? В такие моменты я думал о своих друзьях. Только они могли бы спасти меня от неминуемой гибели. Они бы все бросили и поспешили бы ко мне на помощь.
Самые страшные мои предчувствия я поведал своему другу Петру, и тот дал мне слово, что не оставит меня в беде и остановит пагубное, роковое действие.
Помимо оцепенения и припадков, к которым я уже привык, мне не приходилось более испытывать никакого дискомфорта для своего здоровья. Однако, душа моя трепетала. Мое воображение открывало предо мной жуткие картины с участием демонов и разной нечисти, поэтому в разговорах с близкими людьми я, не умолкая, говорил о нечистой силе, о Преисподней... Перед сном я долго смотрел на себя в зеркало, я искал в себе физические черты подобия демона и не находил. Но все же, я чувствовал над собой зловещую опасность.
Ночные кошмары продолжали меня одолевать. Как только я ложился спать, тут же меня окружали демоны, эти мрачные существа пытались схватить меня под руки и куда-то тащить в свое логово. За одну ночь меня посещало множество видений, они сменялись между собой так быстро, как только меняются кадры во время съемки фильма ужасов. Среди прочих упомяну одно видение. Мне приснилось, будто я безмятежно спал, и вдруг мертвецки холодная рука коснулась моего лба. В одну секунду я проснулся и спрыгнул с кровати. Приняв оборонительную позу, я осмотрелся вокруг, но никого не увидел.
- Не бойся меня, я не хочу причинить тебе зла, - послышалось откуда-то отовсюду. Вокруг была кромешная тьма.
- Кто ты! - Вскричал я.
- Имя мое - Велиал.
После этих слов моя комната озарилась ярким светом. Предо мной стоял юноша прекрасного облика. Вся одежда и его лицо светились каким-то лучезарным блеском, сам он был величественен осанкой и поступью. Он продолжал:
- Некогда я был ангелом и обитал на небесах, но теперь я демон и низвержен. Мое право каждую ночь приходить на Землю и пополнять свое войско. Ты должен идти со мной.
С этими словами он крепко стиснул мое запястье и повлек за собой по широкому освещенному коридору. Я онемел. Холод от его руки пронзал мое тело, и мышцы сводило в судороге. Нас сопровождала, отображаясь на стенах, моя удлиненная прыгающая тень. Велиал не создавал тени.
Перспектива призвания в какое-то войско меня абсолютно не устраивала. По своей сущности я был человеком миролюбивым и всегда вел спокойный образ жизни. Воевать с кем-то мне не хотелось. Естественно я начал изо всех сил вырываться из его клещей, но юноша не отступал:
- Ты должен идти со мной. - Все время повторял он.
- Да пошел ты к ... Не успел я произнести свои пошлые слова, как мою ладонь сжали тысячи непреодолимых сил и я потерял сознание.
Наскоро опомнившись, я опять увидел пред собой это естество, этого красавца-демона. Приосанившись, он подошел ко мне очень близко и стал смотреть мне в глаза; взгляд его был бесстыдным и наглым, и, казалось, происходил из неведомого, опасного существа; словно робот, он произнес: "Ты курил кальян, вместе с дымом в тебя вошел мой сподвижник, звать его Кант; теперь ты и Кант - одно целое, единая сущность".
Надо признаться, что я уже и сам ощутил, власть демонической силы. Кто-то внутри сотрясал мое тело.
- Смотри, Кант, - повелительно проговорил он и указал на обширное поле, оно было освещено фосфорическим светом. "Я теперь Кант, - подумалось мне, - какой-то Кант... Но я же... ",- я хотел произнести свое имя и не смог.
Смотри, Кант! - Повторил он. С его словами поле открылось, и я увидел огромный дымящийся котлован. Длинные языки пламени окружали его по всему периметру, а внутри находились неизвестные и непонятные мне существа: большинство из них были похожи на огромных пауков или мух, но много было и звероподобных; один из них под три метра ростом, похожий на громадную обезьяну, огромными прыжками приблизился к нам и остановился по ту сторону огня. Его лицо было изуродовано глубокими язвами. Он узнал Велиала и стал прыгать от радости: "Мой повелитель, я открою врата!"
- Открой! - Согласился Велиал. С его словами огонь пред нами погас, и мы спустились в котлован. Помимо этих громадных насекомых и причудливо-страшных зверей я увидел много существ наподобие древних ящеров, у них были продолговатые зубастые морды, длинные, примерно до 20 метров крылья и толстые хвосты. Отовсюду разносились пронзительные детские крики. Своими когтистыми лапами эти существа раздирали человеческих младенцев и зубами рвали их плоть. Я медленно стал оседать и понял, что лишаюсь чувств. Велиал тотчас подхватил меня и опять посмотрел мне в глаза своим страшным далеким взглядом: "Кант, мы в круге первом, это не страшно, Кант!"
- Что ты хочешь от меня, Велиал? - Еле выдавил я из своей дрожащей души.
- Ты должен служить мне.
- С какого перепуга! Кто ты такой и что себе позволяешь! - Взбеленился я.
- Не шуми, Кант.
- Какой я тебе Кант, меня зовут... - И я остановился, я опять не мог вспомнить, свое имя. Велиал усмехнулся, но я заметил его некоторое волнение.
- Послушай меня внимательно, - продолжал он, - забудь свое прошлое имя, я - помощник Сатаны - Велиал, предлагаю тебе службу, ты будешь командовать полком бесов, и тебе нет смысла от этой службы отказываться. Как я только что сказал, мы находимся в круге первом ада. Посмотри по сторонам, везде нас окружают легионы бесов, эти уродливые существа на самом деле - воины Сатаны и они обладают огромной, неисчерпаемой силой, каждый из них может сдвинуть гору. Мне нужен толковый трибун и, хотел бы ты этого или нет, ты станешь им. Мне известно, что твое человеческое тело скоро погибнет. После этого ты попадешь в круг третий ада, там обычно расселяются похотливые и развратные души, а также обжоры и гурманы. Может быть, ты скажешь, что это не твой удел? Так вот, тебе уготована перспектива тяжких страданий в Преисподней, - он посмотрел на меня внимательно, - если ты, конечно, не согласишься на столь интересную работу. Кант, я верну тебе юность и любовь к твоей Лидии, невинную и чистую, у тебя будет блестящая карьера, власть и богатство. Нужна только небольшая формальность, надо подписать контракт и на теле твоем будет небольшой оттиск печати, его практически незаметно...
- Нет - нет, нет! - вскричал я.
С этими словами хладная рука отпустила меня, и я вернулся ото сна.
Ночные кошмары продолжали одолевать меня настолько, что я боялся лечь в кровать и бодрствовал до тех пор, пока не падал замертво от усталости. Но наяву мой страх возрастал десятикратно. Я боялся, что под воздействием беса смогу покончить с жизнью. Я представлял свою кончину: это, возможно, произошло бы поздно вечером, когда все мои близкие, устав от дневных забот, пожелали бы всем спокойной ночи и надели свои ночные колпаки для безмятежного сна. Одолеваемый бесом я не находил бы себе места, и, наконец, чтобы избавиться от него, пустил бы себе пулю в висок. Но это была бы легкая смерть. Во сто крат страшнее и мучительнее был бы акт самосожжения!
Жизнь моя превратилась в один сплошной комок кошмарных предчувствий и страхов. Велиал мне мерещился каждый час. Днем я его внезапно мог увидеть в любом приближающимся ко мне человеке, а ночью, мне казалось, что он хватает меня за руку и куда-то все тащит, тащит.
Своих друзей и родственников я окончательно достал рассуждениями о бесах и потустороннем мире. Я не смог с собой ничего поделать и все твердил о преисподней и кругах ада, которые могут ожидать любого, если он не будет по жизни вести себя смиренно, кротко... Сам же я стал вести осторожный образ жизни, мне было панически страшно оказаться где-нибудь далеко от дома с моими непонятными, внезапными приступами. Ведь никто посторонний не смог бы мне помочь избежать моей участи и спасти от неминуемой гибели. Но я стал бояться и своих близких, мало ли кому взбредет в голову, во время моих неадекватных поступков, сдать меня в психиатрическую больницу! Я мог доверять только моему сокровенному другу. Это был Петр. Неизвестно каким образом, но только он мог постигнуть мои помыслы и переживания.
Вместе мы обсудили план действий на случай, если меня вдруг постигнет кризис. Мы просмотрели разные ситуации, которые могли бы произойти со мной в отсутствие близких мне друзей, или людей, знавших о моей предрасположенности к этой болезни. Возможно, это была и не болезнь вовсе, а так – ипохондрические настроения. Но в первую очередь надо было ограничить мои прогулки, мне нельзя было даже на самое короткое время отлучаться из дома.
Петр запросил свободу действий, если вдруг с моей стороны произойдет попытка к самоубийству или другие немыслимые действия. Он хотел возыметь право, даже, если я буду упорно сопротивляться, отправить меня либо к экзорцисту, либо в сумасшедший дом. Подверженный смертному страху я согласился, но потребовал от него священную клятву, что он не бросит меня в трудную минуту и сделает все, что в его силах, сделает все правильно.
Но кто может обозначить грань между умственным помешательством и беснованием человека. Оба эти состояния во многом схожи, и в истории было много случаев, что, например, одержимого лечили от шизофрении, и он весь остаток жизни проводил в специально отведенных для этого местах, каждодневно, под строгим контролем, принимая препараты, гасящие его индивидуальность. Хотя, надо было просто проверить его на присутствие нечистой силы. Что он несет с собой?
Велиал, этот коварный деспот, это исчадие ада, все чаще и чаще напоминал о себе. Его болтовня на счет того, что в меня подселился какой-то Кант, потустороннего рода и племени, разрушительно повлияла на мое сознание. Внутренний голос стал шептать мне, что все кончено, сомнений никаких не остается. Мой друг Петр стал неустанно сопровождать меня на дневных прогулках. Из веселого простачка и балагура, коим он казался раньше, Петр перевоплотился в моего жесткого и непреклонного стража. Он был со мной всюду. Однажды он заметил, что со мной творится что-то неладное. Я был в большом нервном возбуждении и не находил себе места, мне хотелось уединиться. Заметив мое поведение, он решил пойти на прямой разговор.
- Нам надо обсудить кое-какие дела, - выдавил из себя Петр.
- Слушаю тебя, друг мой.
- Так как мне даны неограниченные права в случае твоего кризиса, а я считаю, что он наступил, я ставлю тебя в известность, что завтра мы едем на отчитку в Псков. - Петр произнес эти слова очень тихо и был спокоен. А я вдруг понял, что наступил новый этап в моей жизни. Когда-то надо поставить точку в этой истории. Петр еще немного потоптался у порога и произнес как-то обыденно, будто в сотый раз одно и то же: "В семь утра жду тебя внизу, у подъезда"
Нормальному человеку трудно было представить мои ночные терзания. Как только ночь своей черной поступью стала заполнять мое жилище, передо мной предстал Велиал. Не спрашивая ни у кого позволения, он нагло расположился в кресле, в самом темном углу.
- Кант, не едь в Псков.
- Откуда ты знаешь про Псков?
- Я знаю все и больше, - усмехнулся Велиал.
- Что ты знаешь еще?
- Тебя хотят отвезти к Пантелеимону, к этому вонючему иеромонаху!
- Кто такой Пантелеимон?
- Он враг нашего общего дела.
- Какого дела?
Велиал встал с кресла и начал нервно ходить взад-вперед:
- Пантелеимон истинный безумец. Разве может нормальный добропорядочный человек заниматься какими-то никому не нужными отчитками? Воистину говорю тебе, Кант, не связывайся ты с этим паскудным монахом.
- Велиал, что есть истина?
- Истина? Истина эфемерна, ее не бывает, истину придумали философы, чтобы упражняться между собой в словоблудии.
- Но, Велиал, этот термин только что употребил ты.
- Я нахожусь на Земле и говорю на вашем подлом языке, для того, чтобы меня поняли, только вы употребляете эти глупые слова, только вы, люди, ищите всю жизнь то, чего нет!
- Велиал, лучше бы ты был под Землей в своем пекле, тебя сюда никто не звал! - Изо всех сил выкрикнул я, и мысли мои смешались. Велиал занервничал:
- Кант, ты будешь гореть в огне, в круге третьем, но знай, бес с тобой! - С этими словами зловещий призрак растворился в страшной темени.
Я понимал, что рискую, низведет ведь этот Велиал в круги своя, а перспектива стать бесом была заманчива: как ни крути, а 300-400 лет в полном здравии, подбрасывай только дровишки в огонь горящих во грехе, да и вся недолга. А на белом свете? Мужик до пенсии не доживает!
С самого, что ни на есть, раннего утра забрезжил рассвет, и растворилась тьма. Петр уже ждал меня внизу; машина его была покрыта крупными каплями ночной росы, и смрадный автомобильный выхлоп по причине отсутствия ветра заполонил близлежащее окружение.
От Питера до Пскова три с половиной часа езды на умеренных скоростях. Петр, как всегда, был молчалив. Он крепко держал водительскую баранку, и, казалось, был полностью поглощен процессом езды. Только изредка бросал он взгляды по сторонам, чтобы вовремя увидеть стража порядка. Стражники скрывались в кустах и посредством приборов, инкогнито, наблюдали за обстановкой на дороге. Одного такого я почувствовал на большом расстоянии и посоветовал Петру сбросить скорость. Однако он медлил, и стало поздно. Стражник выглядел необычно: полицейская форма, казалось, была подогнана в самую пору, но некоторые части тела, как то: хвост и небольшие рога, предательски выпячивались наружу. Проверив документы у Петра, он заглянул в салон и приветливо помахал мне своей мохнатой лапой, возможно даже это было копыто, но впопыхах я не разобрал. "Счастливого пути!" - Прорычало это неведомое существо, обнажив белые клыки. Мы отправились в дальнейшее путешествие. Петр, все же, искоса стал на меня поглядывать:
- Эт что, знакомый твой, что ли?
- Нет, я его не знаю.
- Красавец, прям!
- С рогами и хвостом, какой это красавец?
Петр внимательно на меня посмотрел, взгляд его был не то удивленный, не то испуганный. Я вдруг с ужасом подумал, что Петр не видел того, что видел я.
Псков. Не стольный город конечно, но величие присутствует. Прежде всего, велик он был своими многочисленными церквушками, кои попадались буквально на каждой улице, или пустой площади. Церквушки эти были убогие, одноглавые. По сути дела, любая церковь представляла собой простой деревенский домик, примерно трехсотлетней постройки, но каждый такой домик венчал синий купол с крестом. А главное, что было в Пскове, это Кремль со своими многоглавыми золотыми куполами. Петр подъехал к самим вратам Псковского Кремля и начал вести разговор с нищими, коих тьма пруди возле этого великого архитектурного творения. Один нищий был со своей подругой, они сидели на каких-то деревянных ящиках и бубнили себе под нос: "Подайте Христа ради". Петр особо не церемонился, своей мощной ладонью он похлопал одному из них по плечу:
- Где тут в вашем Пскове можно найти отца Пантелеимона?
Нищий приосанился, почувствовав полезность свою, да и выгоду какую-то:
- Пантелеимона здесь все знают, вам надобно развернуться, да и проехать километра два прямо, а потом все правее и правее, там будет церковь Константина и Елены.
- Вот тебе полтинник и загружайся вместе со своим скарбом в машину, дорогу будешь показывать, - распорядился Петр и пинками затолкал в машину наших новых знакомых. В самую пору надо отдать должное большим организаторским способностям моего друга. Народ в салоне присмирел и задумался, каждый о своих проблемах. Я тоже задумался. Какое-то двойственное чувство не давало мне четко определиться и понять текущую ситуацию. Я и хотел ехать туда и не хотел.
Чем ближе подъезжали мы к этой ненавистной церкви, тем больше увеличивалась сила моего беспокойства. Когда луч заката ярко отразился от синего купола, я вышел из себя: "Петр, куда ты меня везешь! Поворачивай нахрен!" Я стал выхватывать из рук Петра руль, но все было тщетно, Петр был вдвое сильнее. За моей спиной заерзал нищий: "Вы зря хотите кого-либо найти в столь поздний час. Вечерняя молитва давно закончилась и Пантелеимон уже дома, ко сну готовится. Батюшка живет тут, неподалеку, все это Царева слобода называется".
Мы повернули направо и остановились у бревенчатого дома.
- Вот здесь и живет батюшка.- Нищие, собрав свои пожитки, поспешили раствориться в вечернем сумраке.
Петр постучал по калитке и через некоторое время к нему явился священник. Это был коренастый мужчина среднего роста, начинающая седеть борода едва ли могла скрыть его широкоскулое волевое лицо. Одет он был в черную сатиновую рясу, на груди отшлифованную до блеска, будто об нее кто-то неустанно вытирал сальные ладони. На шее, посредством какой-то излохмаченной веревки висел огромный крест. Священник привычным жестом протянул крест Петру: "Целуй, сын мой, и скажи, зачем пожаловал!" Петр приложился к кресту и что-то стал шептать священнику, показывая взглядом в мою сторону. Отец принял важный вид:
- Завтра, в семь утра, будьте в моем приходе, как раз среда будет, я отчитываю по средам. - С этим он и удалился в свое убогое пристанище.
Каким-то образом нам предстояло переждать эту ночь. Мы подъехали к знакомой уже церкви и, по-быстрому проглотив бутерброды, растянулись на сидениях, кто где. Странно, что этой ночью мне никто не мешал, может быть это из-за того, что я, намаявшись за день, ухнулся сразу в сон и не вспоминал ни о ком.
С восходом солнца псковские мухи стали надоедливо зудеть возле носа. Внизу, рядом с приходом этого Пантелеимона, протекала небольшая речушка, ей было тысячу лет. Наскоро ополоснув водой сонные рожи, мы стали наблюдать, как к церкви стекались прихожане, в основном женщины в своих серых одеждах и в обязательных черных платках на голове. Они, как-то смиренно согнувшись, друг за другом, входили сквозь главную арку. Арка была увенчана полуразвалившейся колокольней с огромной трещиной по всему фасаду, но, видимо, это никого не смущало; надо полагать, что если простояло это сооружение 400 лет, то и никогда ему ничего не будет.
Ровно без пяти минут семь у колокольни появился отец Пантелеимон и махнул нам рукой, призывая в храм. Мы бодро последовали за ним, каждый осознавая свою будущую причастность к новому для себя таинству.
Отовсюду происходящие новые запахи нисколько меня не смутили, хотя я и ожидал обратного действия. Наоборот, эти волшебные благовония ладана, кои веками присутствовали в этом храме, подействовали на меня благотворно.
Настоятель, пройдя через царские врата, обосновался у аналоя, чтобы приступить к своей утренней проповеди. За его спиной на всю ширину храма простирался иконостас с многоликими иконами святых и праведных. От них, казалось, исходила какая-то несокрушимая сила, которая была готова покорить все мерзкое, злое и противное православной душе.
Монотонный ропот прихожан, наконец, был прерван: "Братья и сестры, любимые мною и Господом нашим Иисусом Христом, - начал отец Пантелеимон, - все мы сегодня собрались в этом святом храме святых равноапостольных Царя Константина и жены его Елены, чтобы услышать молитвы и получить помощь от Господа Бога нашего. Если кто-то из присутствующих здесь считает себя больным, то мы поможем разобраться в вашей болезни. Но то, что вы здесь услышите, надо строжайше исполнять, ибо это закон Божий, в противном случае вы будете болеть и получать мучение от демонов.
Господь наш дает всем радость жизни, а демон, наоборот, старается все уничтожить и разрушить. Демоны несут нам раны, болезни и скорби, они обманывают нас и соблазняют на грех, они человекоубийцы, они желают смерти всякому человеку. Мы же с вами погрязли в грехах, хотя и наделены разумом и свободой от рождения..."
Протиснувшись сквозь толпу, мы подошли как можно ближе к проповеднику, чтобы не пропустить ни единого его слова. Он долго говорил о греховной жизни и пороках, о покаянии и о заповедях Божиих, о войнах и убийствах, о всесилии Сына Божьего, и о демонах, которые отходят от человека только молитвою и постом.
"Рай можно устроить на земле, если жить по заповедям Божиим, надо только покаяться и исполнять закон Христов..."
Во все время проповеди я испытывал некое непонятное для меня состояние; тело мое было охвачено мелким ознобом и необъяснимой боязнью предстоящей опасности. Но опасности не было, хотя за моей спиной какой-то мужчина все время издавал грубые нечеловеческие звуки, подобие коих я никак не мог определить. Я обернулся и увидел женщину миловидных черт и стройной фигуры. Она умолкла. Но тотчас послышался шум слева: огромный мужчина, лет сорока начал биться в конвульсиях, его едва сдерживали двое кряжистых мужиков, а какая-то баба в черном платке била его по щекам. Едва он умолк, как справа у печки заголосила пожилая женщина, поднимая вверх руки и сплетая их неимоверным образом. Монотонная проповедь, ропот толпы, неестественные рычания и жуткий вой, все это смешалось в унылую, гнетущую какофонию.
Устав от долгого напряжения, я уговорил Петра выйти в подворье, чтобы перевести дух. Псковское солнце было уже высоко, и мы спрятались в тени. Петр протянул мне сигарету, но я отказался и стал уговаривать его уехать отсюда. Петр был непреклонен:
- Зачем я тебя вез сюда за триста км!
- Но я не хочу, не хочу!
- Ничего с тобой не станет, а я же обещал тебе сделать все. Разговор окончен. - Петр нервно задвигал плечами, демонстрируя силу, и я понял, что мне придется присутствовать на этом действе до упора.
В подворье вышел отец Пантелеимон, видно, что он был взволнован, но держал себя бодро. Немного понаблюдав за нами, настоятель подошел ближе к Петру, который давился табачным дымом.
- Фу, какой смрад! - Проговорил он, но улыбка не сходила с его лица. Видимо он был расположен к общению.
Петр растерялся, затушил сигарету, но не знал, куда ее деть и озирался по сторонам. Настоятель продолжал:
- Эх, сын мой, если бы тебе пришлось со мной служить в войсках, лет двадцать назад, когда я был старшиной, то я заставил бы тебя проглотить этот бычок прямо с огнем. А сейчас, говорю тебе, брось его здесь, на камень, послушницы уберут.
Петр улыбнулся, и оторопь сошла с его лица:
- О, видать батюшка наш служивый. А разве дым от кадила вашего не есть одного роду? Противно дышать этим смрадом.
- Сын мой, бесу противно это. А православному христианину одно наслаждение вдыхать эти духовные благоухания. Здесь ладан - душистая смола, здесь фимиам.
- Я бы сигарету лучше выкурил, да и дело с концом. - От своих слов Петр воспрянул духом и горделиво посмотрел на Отца Пантелеимона, а тот продолжал:
-Эх, быстрый ты парень, не знаешь ты, какую печаль несет собой табак этот. Не буду читать тебе проповедь о вреде табака и курения, скажу тебе только, что это все козни бесовские, губят они человека, неисчислимые миллионы людей ушли на тот свет из-за них. По молодости юной губил меня этот бес табачный, да и сан я принял уже священный, но, как бы ни пытался избавиться от этого табака, как бы ни молился и не просил всех святых, все равно бес этот неотступно следовал за мной. Духовный отец мой послал меня в Ленинград, на Карповке есть Иоановский монастырь, где покоятся мощи святого Иоана Кронштадского. Спустился я в низочек этого храма, в аккурат, к могиле его святой и долго плакал и просил его, чтобы избавил он меня от сей напасти. Вдруг я почувствовал, что кто-то ударил меня в грудь, и я задышал легко. С тех пор не курил я. - Отец озабоченно посмотрел на часы. - Всем быстро в храм, сейчас начну отчитку!
Петр втолкнул меня в храм. Народу там поприбавилось. Но и изменилось все. В самом центре храма находилась купель, видимо со святой водой, а рядом стоял дьякон с огромным осиновым крестом. Двое послушников крепко держали под локти миловидную женщину, которая час назад по-звериному рычала мне в спину. Весь облик этой женщины не выражал никаких эмоций, словно все происходящее совершенно ее не касалось. Но, как только появился отец Пантелеимон, ее лицо посинело, будто от гипоксии и превратилось в сплошную гримасу. Отец молниеносно схватил ее за волосы:
- Ах ты тварь преисподняя, вот он ты где, вот он! Говори имя свое, говори!
- А ты кто такой? - Страшно захрипел кто-то из ее нутра.
Настоятель выхватил откуда-то крест с распятием и ударил женщину по голове, та упала и, будто, затихла. Толпа прихожан шумно выдохнула, и кто-то затопал ногами. Со стороны клироса послышался плаксивый голос отрока, это чтец начал читать положенную в таких случаях древнюю молитву: "Заклинаю тя, вселукавый враже человеческаго рода, древнимъ зміемъ, превеликимъ и страшнымъ именемъ Господа нашего, Іисуса Христа, ему же всяко колено небесныхъ и земныхъ, и преисподнихъ съ трепетомъ покланяется. Убойся, проклятый низверженниче, изыди, устранися, отъиди отъ созданія сего! Заклинаю тя и запрещаю ти спасительнымъ воплощеніемъ Господа нашего, Іисуса Христа, и преславнымъ его отъ приснодевы Маріи рождествомъ, имже ключи девы невредимы, целы сохрани. Убойся сего, истины сопротивниче, отъ созданія сего!"
Как только чтец умолк, Пантелеимон плеснул в лицо женщины целый ковш святой воды. Та вмиг подскочила, и двое мужчин повисли на ее руках, но сила была немыслимая. Разъяренная женщина отбросила этих двоих к иконостасу, по пути они увлекли за собой аналой и подставки со свечами. Отец схватил распятие и поднес ко лбу этой несчастной женщины: "А ну-ка говори, как тебя зовут, имя свое окаянное скажи!"
- Кант я, Кант! - Исторгся из нее хриплый бас.
У меня помутился рассудок, ведь Кант это мой... Да к чертовой матери это все!
Двое мужиков, едва оправившись от удара, все же схватили эту женщину-беса, они заломили ей руки за спину и повалили лицом вниз. Дьякон, с трудом взгромоздил на нее крест и придавил его всем своим весом. Пантелеимон схватил Библию и, что есть силы, стал лупить ею по затылку жертве: "Запрещаю тебя, запрещаю! Изыдь, изыдь, антихрист! Именем Иисуса Христа, на Священном Писании, приказываю тебе, Кант, выходи, оставь душу грешную, оставь!"
- Не выйду, не выйду, мерзкий ты и вонючий монах, чтоб ты подох! Я если выйду, так в тебя же и войду!
- Ах ты, бес смердячий! Я тебе покажу, я отправлю тебя назад, в твое огненное логово! Отведите его в придел, - приказал настоятель, - нехай посидит там до следующего раза, - он яростно замахал руками. - Кант, Кант... Хорошо, что имя свое сказал. Теперь я тебе покажу, бесовское твое племя!
Женщину с растрепанными волосами, в почти беспамятном состоянии унесли куда-то прочь из храма, а батюшка все еще не мог избавиться от гнева и ярости. Он все еще продолжал жестикулировать и творить крестные знамения в сторону двери, за которой исчезли послушники с этой несчастной женщиной. Наконец он успокоился и, глядя куда-то поверх голов прихожан, произнес: «Аминь».
Уставшие от потрясений и страстей миряне стали молчаливо рассасываться, кто куда. Некоторые подходили поодиночке к Пантелеимону и прощались, целуя ему руки. Петр засуетился. Он подошел к настоятелю:
- А как же мы, батюшка! Надо провериться...
- Проверю, проверю, сыны мои. - Батюшка взял у дьякона две деревянные коробочки. - Здесь святые мощи преподобного Серафима Саровского, - возвестил он, - отщипы взяты мною лично три года назад, когда я посещал Дивеевский монастырь. Вот, смотрите, как это четко работает, - он подмигнул мне и взглядом указал в сторону темного угла.
В темном углу, возле печки, спиной к нам стояла пожилая, немного сгорбленная женщина. Она была настолько худа, что неизвестно, какими силам держалась на своих тонких ногах. То и дело она издавала какие-то унылые, не свойственные человеку, хрюкающие звуки. За все время проповеди я иногда наблюдал за нею. Она ни с кем не общалась, мало того, к ней, по всей видимости, боялись подходить.
- Это раба Сатаны, - возвестил Пантелеимон. - Она почти ни на что уже не реагирует, кроме как на эти святые мощи. Вот, смотрите: - Он поднес эти коробки к ее спине, и та начала извиваться, словно змея. Мало того, она резко повернула к нам свое лицо с пустыми глазницами и зашипела, вытянув вперед руки. - Исчадие ада, изыдь, изыдь из Человека, уйди в Преисподнюю! - Воскликнул батюшка. - Вот видите, у нее уже нет сил, видимо бес прочно засел в ней.
Священник махнул на нее рукой, ненадолго задумался и, как бы издалека посмотрел на меня. Взгляд его был оценивающий
- Надо понимать, что болящий здесь ты, сын мой, - он сделал шаг в мою сторону, и я испуганно отшатнулся. Пантелеимон, увидев мою реакцию, насторожился. Он вдруг резко подскочил ко мне и поднес к моим ушам эти ужасные коробки с мощами. Когда же он со всей силы прижал эти мощевики к моим ушам, я четко услышал какой-то далекий шум и пощелкивание. Моя жизнь остановилась, я не дышал и закрыл глаза, мне показалось, что наступил тот самый момент, когда все станет ясно, что во мне что-то есть, что...
- Нет в тебе никакого беса, ты свободен! - Он отдал коробки дьякону и видно потерял ко мне всяческий интерес, но все ж таки обернулся и произнес: "Однако надо остерегаться. Надо поститься, надо молиться. Эта тварь всегда начеку".
Отец Пантелеимон поднес к нам крест и мы, поочередно поцеловав его, поспешили к выходу.
- А тебя, Петр, я попрошу остаться, - тоном приказа произнес настоятель. Петр, испуганно озираясь, остановился. - Подойди ко мне, сын мой...
Я вышел из храма и вдохнул чистый воздух. Пройдя три шага, я обернулся и стал неистово креститься, то и дело, поклоняясь образу, установленному над входом. Мне показалось, что огромное бремя сошло, скатилось с моих плеч, и мир стал светлым и любимым. Я тут же спустился к реке, чтобы немного охладиться, от перенесенного стресса мое лицо горело раскаленными углями. Раньше мне никогда не приходилось встречаться с экзорцистами, мало того, я и не подозревал, что существует такой чин. Поэтому было вполне понятно, почему рассудок мой внушал мне некоторые сомнения.
Но где же мой милый друг? Неужто батюшка еще что-то затеял? – Пронеслось во мне. И тут я услышал безудержные вопли, это кричал Петр. Я увидел, как он какими-то несвойственными ему скачками, прихрамывая на одну ногу, бежит куда-то прочь от церкви. Одежды на нем почти не было, и сам он был взлохмачен. Мы сели в машину.
- Что с тобой случилось?
- А, ничего, давай отсюда сваливать немедля. - Он весь дрожал.
К машине подбежал дьякон и забросил в окно одежду.
- Скатертью дорога, - не то пропел, не то прорычал дьякон.
Петр завел мотор, и мы убрались восвояси. Уже на ходу, надевая мокрую куртку, он машинально похлопал по карманам.
- Главное - документы целы!
- Да что там у вас произошло? – Не вытерпел все же я.
Петр уже пришел в себя и поглядывал в зеркало, поправляя прическу. Он сбавил скорость.
- Короче, как только ты вышел из церкви, Пантелеимон стал прикладывать ко мне со всех сторон эти коробки с мощами. Мне стало противно, и я его послал, куда надо. Тогда двое мужиков схватили меня и стали окунать головой в купель. Я чуть не захлебнулся и, естественно, стал отбиваться от них, как мог. А этот маньяк все норовил меня крестом по башке, вон, смотри, на лбу че! Потом они стащили с меня все одежды и начали искать на теле какую-то печать. Еле отбился я.
- А может в тебе и впрямь что-то есть? - Посмотрел я на него недоверчиво.
- Да иди ты... У любого что-то, да есть!
По возвращении из Пскова я стал другим человеком. Ко мне вернулось душевное спокойствие и жизненное равновесие. Я занялся спортом и стал вести активную светскую жизнь. Я не боялся один покидать свое жилище и иногда надолго уезжал за границу. Страх перед демоническими силами растворился в повседневной суете; я окреп душою и старался больше никогда не вспоминать об одержимых, об отчитках, о кругах ада и о моем путешествии в этот...
* * *