Лео Лево (Леонид Волков)
НЕКТО КОТ
Из рассказов старого юриста. Быль фантазмагорическая
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом.
Идет направо - песнь заводит
Налево - сказку говорит.
Там чудеса, там леший бродит...
А.С. Пушкин. Руслан и Людмила
Со двора подъезд известный
Под названьем: черный ход,
В том подъезде, как в поместье,
Проживает черный кот...
Булат Окуджава
- Гляжу я на этого мудрого кота, - сказал Крейслер, - и с грустью
думаю о том, сколь узок и несовершенен круг наших познаний...
Э.Т.А. Гофман. Житейские воззрения кота Мурра
Рассказы старого приятеля давно стали нашей с ним традицией. Я бы сказал, превратились в ритуал с неизменными камамбером и виски. Секрет традиции состоял в том, что обычно Лев рассказывал подлинные истории из своей многогранной жизнедеятельности юриста, лишь чуть-чуть, но очень умело приправляя их выдумкой. На этот раз, однако, Лев, кажется, превзошел самого себя изощренностью правдивой фантазии. Глотнув сразу едва ли не полстакана виски, Лев словно погрузился то ли в сомнамбулическое состояние , то ли в созерцание чего-то трансцедентного, что ему подавал его внутренне зрение. Я не решался прерывать его. Я вслушивался в его похожий на чтение молитвы поток речи, который постоянно прерывался, как будто он силился что-то вспомнить или разглядеть…
ЯВЛЕНИЕ
- Я как-то попал в убежище на природе, - бормотал Лев. - Пара десятков трепаных палаток, сарайный ”дворец для престарелых”, и проветриваемая семью ветрами столовая, то есть крыша, ряд длинных скамей, и гигантская плита за дощатой перегородкой. Обитали тут странные существа, похожие на ученых. Обитатели сами добывали продукты, сами кашеварили, сами чистили картошку и нужники. Словом, весело играли в демократию. А когда повар - профессор литературы, обращался к посудомойке - членкору-математику, они говорили друг другу, примерно следующее: "Лёнечка, пожалуйста, помойте эту кастрюлечку - Непременно, Леночка, ведь в ней будет готовиться Ваше кулинарное чудо. - Конечно, Лёнечка, настоящим кулинаром может быть только женщина с самым что ни на есть высшим образованием. - А настоящим посудомоем, Леночка - только чисто мыслящий математик". Я оказался там в пронзительный ветреный майский день, и меня сразу повели на кухню для обогрева, - продолжил Лев.
- Закопченные балки крыши, каменный колосс плиты, полыхающие поленья как-то завораживали. Я почувствовал себя частью дымчатого мира, не то в сказке, не то в ином измерении. И, вглядываясь в этот призрачный мир, я заметил, что у самой плиты стоит кресло, а в нем сидит некто большой и важный. Из-за высокой спинки виднелась только крупная голова не совсем обычных очертаний.
В этот момент гигантский чайник на плите стал шипеть и булькать. Профессор-повариха засуетилась в поисках полотенца. И тут в струях пара передо мной возник взгляд. Некто медленно повернул голову. Чхом-бей! - воскликнул я, пораженный удивительно знакомым выражением темного лица известного темнокожего лидера. Да нет, Мяу-ао! Передо мной был живой портрет властителя. Раскосые в разрезе и круглые в зрачках зеленые глаза смотрели прямо. Взгляд был сонным и одновременно пронзительным. Широкие скулы казались вместилищем аккумулированной воли - такой, которую уже давно не нужно тратить на суетливые мелочи. Застывшая темная сила струилась с неподвижной маски, как бы отражая привычку к всеобщему повиновению и поклонению. Словом, передо мной были все мао-хяу и чомо-беи в одном лице. Но над лицом возвышались два треугольничка. Они-то и придавали странность очертаниям головы. В кресле, похожем на парящий в паровом облаке трон, сидел, или лучше сказать восседал, непомерно большой кот...
Леночкина рука мелькнула сбоку белой тенью, протягивая кружку. А я прикованными глазами смотрел на того, в кресле, немигающий взгляд которого был направлен прямо, сквозь и мимо меня. И я рассеянно взял горячую кружку, тут же обжегшись и пролив кипяток себе на колени. Когда я поднял глаза, передо мной снова была спинка кресла и крупная голова над ней. Я вышел. Снаружи была реальность синего неба, холодного ветра, разноцветья палаток и солнца. Но где-то там, за горизонтом гигантской серой тучей маячила властная голова.
ШЕРХАН
Утром в столовой царило странное возбуждение. Обитатели убежища перешептывались и как-то вежливо переругивались между собой.
- Приказано выбрать полномочного, так сказать, начальника над нашим временем. – сообщила рыжеволосая Аллочка, с немецкой аккуратностью руководившая всеми хозяйственными процессами убежища. Мама Аллочки в самом деле была немкой.
- Что это еще за новость, - недовольно проворчала пожилая дама в кроссовках.
- Глупость ! - поддержала ее молодая женщина в сдвинутой на лоб косынке над обветренным носом. - А может, кому-то очень хочется в начальники? -
- Выбирать – так выбирать, раз велят, - вдруг решительно заявил бессменный эрудит и докладчик по всем вопросам, он же профессор права и постоянный жилец ”дворца для престарелых”. Маленький профессор бодро вышел вперед и занял председательское место. - Есть добровольцы на высокую должность? – Добровольцев не оказалось. - Тогда предлагаем кандидатуры,- сказал профессор и сжал свою детскую ручку в кулак.
- Есть подходящий кандидат ,- поднялся во весь свой недюжинный рост членкор-посудомой. - Должность, понятно, важная, - он кашлянул в ладошку, - но поганая. - Академик обвел присутствующих многозначительным взглядом. – А давайте-ка выберем на нее вот этого коллегу! Он скромен как настоящий вождь и будет исправлять свою должность хорошо и молча, - хитро улыбнулся математик и повернулся всем телом к двери, что вела на кухню. - Верно я говорю, коллега? -
И тут я вновь увидел маску и темный взгляд вождя. Вождь невозмутимо поднял уши. Ученые засмеялись. Такое могло придти только в голову гения от математики. История повторяется – мелькнуло в моей памяти,- но конечно как фарс. 1922 год. Русские большевики выбирают генсека. Зачем нужен генсек, толком никто не знает, но уступить друг другу роль вождя нельзя…
- Вот видите, господа, коллега вполне готов оправдать ваше доверие, -сказал, между тем, членкор. И словно подтверждая слова гения, кот вспрыгнул на стоявший у председательского столика табурет и обнажил зубы, даря избирателям величавую улыбку.
- Вот вам, профессор, и волки сыты и овцы целы! - Членкор элегантным жестом руки обвел аудиторию.
- Но это абсурд! - пожал плечами профессор!
- А разве мы не живем в театре абсурда, - оживился сидевший рядом со мной рыжебородый социолог.
- Вот именно, батенька, - голосом Ленина сказал членкор! И с серьезной миной продолжил: посмотрим, дамы и господа, что из этого получится. Пред нами вождь, какого мир еще не ведал. Разве не похож он на наших кумиров. Какой гипнотический взгляд!
- Да он же красив как тигр, наш лапочка, - расплывшись в материнской улыбке, грудным голосом произнесла Аллочка. – Er scheint mir wie ein gro;er Mann mit menschlichеn F;hrers Gesicht, - перешла она вдруг на родной немецкий.
- Во всяком случае, весьма импозантен, - заметила профессор Леночка.
- Да, в нашем избраннике есть нечто киплинговское, - задумчиво почти пропела аспирантка. Похож на Шерхана. - заключила дама в кроссовках.
- Он и есть Шерхан, - улыбнулся членкор.
И все более проникаясь странным очарованием Шерхана на фоне заразительной логики членкора, академики без дальнейших дебатов признали: математик прав. Тем более что из кухни повалил аппетитный пар и фигура кандидата в вожди стала расти в нем буквально на глазах, вызывая странное возбуждение и почти подобострастное любопытство.
Так Некто стал впервые начальником над людьми.
ПАР РАССЕИВАЕТСЯ - СТРАХ БОЖИЙ РОЖДАЕТСЯ
Итак, пар рассеялся вместе с фигурой неожиданного кандидата на ответственную должность. А я решил рвануть туда, откуда пришел приказ о выборах. У подъезда знаменитого Дома человек в форме штудировал пропуска входивших, тщательно сверяя их с паспортами. "А где же Марианна Иоанновна?", - спросил я, вспомнив милейшую даму, никогда не требовавшую удостоверений, ибо каждого гостя она знала в лицо. - "Порядок пропуска утверждён приказом товарища Шерхана!" – проворчал охранник.
Так, наш кот, уже приказы отдает? Потомок Мурра? Или кот окуджавский , не требует, не просит, а только глаз его горит и каждый сам ему выносит и спасибо говорит? Да, да, каждый сам, именно сам выносит и сам эдакое верноподданническое спасибо говорит, - завертелись в мозгу мысли вперемешку с мелодией песенки.
И тут с поразительной ясностью киноэкрана возникли передо мной глаза Мао на темном лице Чомбе. И вспомнилось странное подобострастие в глазах обитателей убежища после выборов. Представить себе выражение собственных глаз я, однако, не успел, так как через весь вдруг возникший передо мной огромный экран ко мне протянулась рука профессора права. "Это наш товарищ",- уверенно бросил он охраннику, и тот молча вернул мне пропуск.
"Что происходит?"- спросил я профессора, как только мы отошли от дверей. Заглянув мне в лицо, он взял меня под руку и повел боковым коридором в сюрреалистически пустой внутренний дворик.
- Выбрали, - зашипел профессор, но голос его гулким радиоэхом отозвался в пустоте двора.
- Ну, допустим, сыграли в шутейные выборы. Однако, сюда-то как отфутболили шуточку?
- А вот так, дорогуша.
Усиленный эхом голос профессора вдруг, как в эффекте фединга, стал глохнуть, исчезать и продолжение его рассказа я словно смотрел в немом мультике с титрами. - Дискуссии, как известно, – любимое занятие академиков, – побежали титры и фигурки. - У каждого есть любимый прожект. Как царство, сиречь убежище, перестроить. Или как жизнь преобразить, заодно, человечество осчастливить. У каждого свой жар, свой пыл, свои страхи. Вот сходятся втроем, а Шерхан тут как тут. И как пиявочного нрава школьный учитель ходит-бродит вокруг маститого ученичка, высасывая его личность зелеными глазами. И то ли одобряет, то ли высмеивает. Получается – знает свое дело. Да как глянет пристально - аж душа трясется. Моргнет зеленым глазом поощрительно, хвостом помашет - оппонент невольно радуется. «Видите, коллега, сам Шерхан меня понимает, слышали, что сказал "? И действительно, все слышали. Слышали, понимаете, что сказал им кот Шерхан!!!
- Вы это всерьез, профессор? – эффект фэдинга прекратился, титры и картинки с моего экрана исчезли.
- В общем, - продолжил профессор, - понемногу стал народ жить оглядываясь, нет ли рядом зеленого глаза. Такой вот психологический эффект. А в воздухе повисло нечто - предощущение грозы, memento mori, какой-то сладкий страх.
- Сладкий?
- Да, народ боясь, как бы и полюбил Шерхана. Чем больше боялись, тем сильнее любили. И словно ждали от него поощрения. Подошел ко мне как-то сосед по Дворцу Престарелых, известный экономист, и шепотком, эдак, говорит: «Знаете, профессор, гениальную идею мне наш Шерхан подал». И с глубокомысленной серьезностью продолжает: «План-то наш государственный, оказывается, не базис, а надстройка. Я-то этой темой давно болею, но ОН, Шерхан наш, новыми фактами убеждает. Надо все заново пересматривать …». Тут кто-то подошел к нам, и замолчал экономист.
Но и это не все, мон шер, - не мог остановиться профессор. – Однажды чуть не столкнулся я на дорожке с самим членкором. Он шел с рассеянным видом и что-то бормотал. И я расслышал: «Да, он прав, в формуле есть ошибка, и он ее заметил…». Я понял, что членкор имеет в виду Шерхана.
- Не может быть, - я даже вскочил со стула. – Вам послышалось.
- Нет, дорогуша, слух у меня острый, и других математиков в это время в убежище не было. Членкор имел в виду Шерхана.
- Клевета на членкора, - хотел я крикнуть, и осекся.
- А тут и впрямь гроза грянула, – продолжил свое повествование профессор права, - и погасло электричество. И словно колдовство какое-то, никак восстановить свет не могут. Только вспышка мигнет и – снова тьма. Однако...
В этом интересном месте дверь во внутренний дворик Большого Дома открылась, и я увидел сияющую Аллочку.
- Я тебе звонила. Мы с нашим дорогим Шерханом ...
- Дорогим? -
В глазах Аллочки полыхнуло рыжее пламя.
- Ты не представляешь себе, что Он за личность...
- Личность? -
На лицо Аллочки легла тень недоумения.
- ”Личность” – не слишком ли просто? Шерхан - суперличность. Лидер, стратег, гений. А шерсть у него какая – э, настоящий мужчина. – Тут Аллочка спохватилась - Пойдем, сам увидишь.
Вслед ее словам со всех сторон захлопали двери и коридор наполнился суетой подтянутых человеческих фигур. Я последовал за Алоизой в полумрак голубой гостиной.
ЦАРЬ КОТ В ГОЛУБОМ ПОЛУМРАКЕ
То, что происходило в гостиной, напомнило мне фантасмагорию, царившую на кухне нашего убежища. В голубой дымке бесшумно перемещались стулья, которые как бы двигались сами по себе. Это осторожно занимали места посетители Совета Дома. Движение вдруг прекратилось, и на голубом фоне засветились зеленью два прищуренных глаза в овале сочной головы. Она возвышалась над укутанным в красное туловищем, погруженным в похожее на трон кресло, перед которым вытянулся вверх темный экран. Как Он, то есть Оно, то есть Шерхан, то есть Кот появилось, то есть появился, я, вроде бы, и не заметил. Просто Некто возник в центре аудитории вместе с троноподобным креслом и вместе с важным субъектом по правую ру..., пардон, лапу, в котором, хотя и не сразу, я распознал членкора Лёнечку. По левую лапу, - вот так сюрприз, - села покинувшая меня Алоиза.
Кто же он теперь, наш Некто. Он же здесь не инспектор свободного времени жителей убежища. Может быть, он вообще Инспектор Времени? Моего времени. Твоего времени. Нашего времени. Хотя причем тогда тут членкор и Алоиза? Я напряженно всматривался в сидевшего на троне. Да, это была царственная персона. Некто Первый! И в ту же секунду увидел - в кресле, а это было кресло, сидит кот, не больше и не меньше. Но нет, меж его ушами слабое сияние короны. Царь Некто? Да нет же, Кот Шерхан. А может вовсе не Шерхан, а просто кот приблудный, мышелов с убежища. Тьфу…
”В наше трудное время, коллеги, - негромко и очень отчетливо начал в полной тишине членкор Лёнечка, - перед нашим собранием поставлен ключевой вопрос: стабильность ”. - Ленечка оглянулся на высокое кресло, откуда последовало движение могучей головы и ушей.
- ”Мы не могли бы обсудить заодно назревший вопрос о бу-буфете?” - послышался не очень уверенный голос откуда-то справа. - Ученым людям все же питаться надо…».
При слове „буфет“, - или это мне показалось, - из-под усов Шерхана выглянул кончик розового язычка. В то же мгновенье он сделал кругообразное движение лапой, закончившееся легким взмахом в направлении заикавшегося оратора. Заметив это движение, Алоиза что-то шепнула членкору.
-Вы же видите, Вы уже, назначены главбуфом , - сказал членкор, совершив глубокий поклон в направлении высокого кресла, и кивнул в сторону буфетного трибуна. Присутствующие довольно рассмеялись. Некто закрыл глаза. А моим глазам из глубин зала явился энергичный рыжебородый, которого я приметил еще в убежище.
- Есть же идея, - прокричал рыжий, хитро улыбаясь и заговорщически щуря очень светлые глаза.
- В самом деле, - как бы удивляясь, спросил членкор?
- Стабильность как функция хаоса в динамике структурирования порядка, - победно отчеканил рыжий. Я чуть не вскочил. Это же мои собственные мысли, как угадал их рыжий? А может нет никакого рыжего – только я сам?
- Да, мы уже работаем над гипотезой об организующей функциональной зависимости между частицами хаоса и системой порядка, - бодро продолжал рыжий моими мыслями.
- Но Вы какой порядок имеете в виду? – перебил его знакомый ядовитый дискант, и я не без удивления обнаружил, что он действительно принадлежит профессору права.-
- Я тоже задавал себе этот вопрос, - задумчиво проговорил Членкор и посмотрел на Шерхана.
Уши головы поверх красной мантии, между тем, как звукоуловители зенитной батареи, поворачивались в сторону каждого говорившего. Ну да, - тут же вспомнил я, - ведь звукоуловители по шуму распознавали тип самолета. А тип человека? Мне показалось, что уши великого Некто молниеносно выросли, превратившись в раструбы. Глаза же оставались неподвижными, как притаившийся в темноте и готовый в нужный момент вспыхнуть прожектор. Одной серой конечностью Некто слегка постукивал по полочке под экраном, словно там были невидимые клавиши. Другая, немного искривленная, висела как плеть, время от времени выпуская когти.
Какая подсказка таится там, на сером экране, спрашивал я себя. Кто сконструировал его? Членкор, чтобы манипулировать своим созданием? Или наоборот - членкор ловит сигналы от Некоего. А может, и нет никаких сигналов. А может суперэкран просто зеркало собственных мыслей членкора и коллег, о чем они не догадываются? А понимает ли Сверхсущество, что считывает чужие мысли?
- Вы, уважаемый, того - авантюрист! – включился в спор румяный как молодое яблоко оратор из зала, в котором я узнал известного экономиста. - Броуново движение в физике давно исследовано, а в общественные науки с физическими формулами, извините, - авантюра.
- Это устарелое суждение! – взвился членкор. - Мы, ученые, ежедневно читаем и слушаем скверные вести, и не знаем, что делать, - продолжил он. Деревня не даёт хлеба городу. В городе не платят зарплат. Кто-то кого-то ограбил. Где-то - взрыв. Бушует дискуссия. С треском ломаются копья в спорах о том, как оживить безнадежную промышленность. Одни хотят спасти одичавшую торговлю, другие мечтают вовсе ее уничтожить. Ораторы-громовержцы требуют железным кулаком выбить хлеб из ленивой деревни, в то время как в ученых статьях предлагается дать невиданный простор хозяйственному мужичку. Это и есть хаос. Его можно критиковать и бояться, а можно отнестись к нему гениально творчески. – И членкор с восхищенным лицом вытянул обе руки в обращении к залу.
- Есть интеллект, который мыслит иначе и знает, в чем причина и что надо делать. Гений диалектики вдохнул жизнь в наши мертвые формулы. - С этими словами членкор Ленечка жестом римского сенатора простер руку в сторону трона.
- Богу - Богово, кесарю - кесарево. Науке - науково, начальству – начальствово, – возразил румяный ученый. – Пусть власть озаботится наведением порядка, На то она и власть со своими инструментами. -
По лицу рыжего, носившего, как я понял, фамилию Чюдис или Чубис, поползла улыбка.
- Выбор-то невелик. Либо чудеса Террора, либо Чудотворство Свободы. – Рыжий кивнул в сторону оратора.- Но все это в истории уже было. Его Величество Гений, - Чубис склонился в глубоком поклоне, который при желании можно было бы истолковать как ёрнический, - открыл нам тайну великой миссии: найти и воплотить в жизнь секрет взаимопревращения сих чудес.-
Зал заволновался. Маска вождя на моем собственном мелькающем экране странно дрогнула и пошла кругами, словно водяное отражение от брошенного камня. Маска Чомбе ,- отражение , - быстро взглянула на отражение маски Мао. Водяной круг Иосифа молниеносно перемигнулся с бликом Адольфа. Премьер быстро взглянул на Президента. Лёнечка быстро взглянул на Шерхана. Круги слились.
- Порядок через хаос. ВсемИрный порядок через всемЕрный хаос! - забормотал, как бы ни к кому особо не обращаясь, членкор, вместе с тем, благоговейно глядя в зеленые глаза того, кто возвышался над ним на своем троне. Мы математически описываем данную нам формулу …
Боже мой, Чубис, кажется, назвал кота Величеством, - поразился я. Зал затих. И тут темный экран рядом с Неким озарился светом.
Что-то дрогнуло во мне. Словно в суету привычной жизни вонзилось нечто ошеломительно высокое. Я ощутил возбуждение и одновременно растерянность. Но что это? Или мне мерещится?
В повисшей тишине прожектор вспыхнул зелеными лучами. Они устремились куда-то вдаль, и мои глаза стали искать невидимую точку. Мозг лихорадочно работал, словно сателлитная антенна, настраивающаяся на невидимый спутник. Я ощутил нарастающий в груди сладкий ужас.
- "Мир... миллионноногое насекомое… задохнётся … Хаос… Хажда, бажда, дажда, жажда... урядка, призрятка, порядка, рядка, рядка! " - заполоскался вдруг временами заглушаемый эхом голос. - "Шпана… сстана… сатана... страна ..." . Эхо смяло продолжение фразы. - “Мне...” - Снова неразборчиво, и вдруг ясное: “ Аз воздам!".
В моем мозгу с болезненной ясностью отдавалась полная напряженной уверенности речь, смысл которой я никак не мог уловить. И в голубой дымке гостиной не мог разобрать, откуда исходит весть, как возникает эта мощная энергия, где источник, где отражение, где фокус? То мне мерещилось, будто волны льются из многоголовой раковины высокоинтеллектуальной гостиной и фокусируются в голове на троне. То чудилось, будто именно голова вождя с высоты его трона посылает волны и, отражаясь, они пронизывают меня. То казалось, что я сам есмь источник волн и одновременно их приемник, попавший в странное поле усиления. И, в самом деле, кожу обжигали ознобом зеленые искры, и в истерическом восторге билось сердце. Уж не с ума ли я схожу?
- Ученым нашего Дома гением великого Шерхана даровано осветить новый путь! - выкрикнула Алоиза, лицо которой вдруг как будто раздвоилось. Одна половинка сияла отраженным светом экрана. Другая смотрелась черной в полумраке гостиной. С рыжеватых волос, казалось, тоже сыпались искры.
Вождь ученого народа шевельнул усами и теперь уже явственно облизнулся. Серая лапа легла Аллочке на плечо. Прожектор погас. Экран потемнел. На кресле-троне, приветливо щурясь, сидел симпатичный, мирный кот. И мне показалось, что он дружелюбно махнул мне лапой. Я почувствовал, как к сердцу притекает тепло. И в то же время напряженно пытался расшифровать все еще звучавшую в мозгу таинственную речь.
- Переходим к выборам, - объявил тем временем членкор Ленечка. А я тихонько двинулся в сторону выхода, поскольку испытывал неудержимое желание успокоить себя кофе. И вдруг обнаружил, что Некто исчез вместе с высоким креслом. Исчез так же незаметно, как появился. Посреди гостиной стоял лишь экран и на полочке под ним, - или это мне снова показалось, - тонкого фарфора блюдечко молока.
ПО ВОЛЕ КОФЕЙНОЙ ГУЩИ
Кофе в Доме был всегда его достопримечательностью. Нередко ради одного только удовольствия выпить чашечку настоящего кофе, ну, если повезет, приправить его бутербродом с икрой, забегали сюда мои коллеги. И вот, я наслаждаюсь уже второй чашкой в полупустом буфете, когда в него, жужжа пропеллерами слов, эдаким Карлсоном влетает профессор права.
- Mon Dieu, что теперь нас ждет? Таки избрали серую тварь в Высший Совет... Вместе с провокатором членкором и нашей гранд-дамочкой Аллочкой - воскликнул профессор, едва плюхнувшись в кресло.
- Это было ясно с самого начала, - не мог не заметить я.
Наши голоса фантасмагорически гулко отдавались в пустом буфете. Я ощутил в себе потребность спокойно разобраться в том, что происходит. Может, кофе подействовало.
- Профессор, - спросил я, - не думаете ли Вы, что ясновидящий членкор в самом деле учуял нечто в сером Некто? И, кажется, не один он...
- Чёрт их разберёт. Членкор с Алоизой наших академиков словно заколдовали. А может эта пара сама себя заколдовала. А может, коллеги просто боятся ответственности. Или ещё того хуже - дезертиры интеллектуальные, сами своих мыслей боятся. Впрочем, Вы же знаете, мой дорогой, как государственные мужи вершили дела в античном Риме. По директивам... да, да, по высшей воле, так сказать, кофейной гущи. –
Невольно я глянул на дно своей чашки, где интригующе чернел еще теплый кофейный рисунок. В нём было нечто значительное, похожее на странную голову не то человека, не то кота. И мне снова почудился неясный голос.
- Вы как всегда правы, профессор. Людям нужен внешний поводырь - оракул. Высший decision-maker. Сам умница Цезарь решился перейти Рубикон лишь после гадания на внутренностях... Кстати, не котячьих ли?
- Шутить изволите?
- Ну, шутки шутками, а вот почему же, уважаемый профессор, Вы, извините, э-э .. юлили перед сей, как Вы выражаетесь "тварью", словно она не кофейный оракул, а всамделишный Цезарь?
- Mea culpa! Но ей-богу же, не перед „ним“, а перед „ними“. Видите ли, наши дражайшие коллеги глядят интеллигентами и демократами, хотя степень их житейского невежества обычно обратно пропорциональна профессиональным знаниям. В любые суеверия и предрассудки готовы поверить.
- Так ли уж?
- А история с электричеством? Явился кот, и электричество как по волшебству зажглось, вернулся к нам в убежище свет. Как не поверишь тут, что наделен этот Некто магическим даром?
А теперь прикиньте, мой друг, в Доме и в институтах все коллеги чем-то руководят, и, разумеется, друг против друга интригуют. Иной раз чуть ли не до драки. А тут членкор с его идеей и харизма Шерхана. Можно стало интриговать именем Шерхана. Мол, не я твою идею похерил, а Великий Шерхан. Вот так судьба животного была решена навсегда. Назначили тварь хвостатую ответственным секретарем Дома. Сами себя убеждают и, похоже, начинают действительно в это верить. Иначе нельзя, иначе вся система не работает. Кто-то пытался протестовать – зашикали, затравили. Наш Секретарь – гений, а ты, мол, карьерист, рыбку в мутной водичке половить желаешь, власти захотел, хаос вносишь. А я все же председатель секции, у меня идеи, планы. И потом, должен же кто-то, хотя бы исподволь, вправлять коллегам после очередного вывиха мозги? А то все здесь смешалось – харизма, выгода, мистицизм, невежество. Словом – культ.
- Культ личности?
- Культ темноты средневековой.
НЕТ БОГА КРОМЕ БОГА И КОТА КРОМЕ КОТА
”На фоне набивших оскомину критиканских сомнений "реформаторов" и нафталинных речей ортодоксов особенно свежо и ярко прозвучала на Всенародном Всесобрании речь представителя Дома. "Порядка и благосостояния можно добиться лишь соединением воли, прозрения и успеха, - сказала одна делегатка. - И это доказал наш коллектив под руководством Секретаря Шерхана", - продолжила она под аплодисменты... Выдающийся избран в Высший Совет Всесобрания”.
Это я держу в руках газету и ...верю своим глазам. После увиденного и услышанного в голубой гостиной меня всё настойчивей грызут сомнения. Кто же он, Принявший Образ Кота? Некто, явленный нам непостижимой Природой во имя особой Миссии? Не раз ведь принимали божественные силы обличья то человека, то животного. Мир до конца не познан. Откуда в этом существе такая харизма? В общем, кажется, мы на пороге великих перемен. И все чаще я вижу, как в газетном разнобое мелькает чудесное имя. Теперь уже с черточкой посредине. ”Великий и мудрый учитель Шер-хан предложил... Тезисы Шер-хана...».
И вот, гигантский заголовок: „Великий Поворот - страна вступает в эру Шер-Хана!". Это центральная "Истина». Она сообщает, что на чрезвычайном заседании Высшего Совета выступил наш давний знакомец членкор. ”Пора,- заявил ученый,- пора перестать принижать идеи Секретаря Шер-Хана ".- Так, уже и "Хан" с большой буквы, - отмечает сознание. – «Просто преступно ставить их в общий ряд с другими. Его стратегия фундаментальна и должна стать основой нашей политики”. Так излагает событие газета, пообещав, опубликовать полный текст выступления позднее.
Вытягиваю из пачки другой листок - молодёжку. С первой страницы смотрит портрет. Два пронзительных глаза под выпукло наклоненным лбом светятся непреклонной волей и скрытой мудростью, а заполнившие остальное пространство усы несут в себе добрую улыбку. Поразительно, как удалось художнику передать натуру. Портрет затейливо обрамлен чем-то, похожим на венок, листья которого – это миниатюрные фото титулованных лиц. Я узнаю среди них членкора, профессора права, Алоизу... Вся королевская рать. В третьей, очень рабочей газете, сообщение о накале митингов в поддержку «товарища» Шер-Хана.
Что же происходит. Всего несколько месяцев назад Великий был никому не известным котом на кухне. А может быть, и не было этой кухни. И убежища вовсе не было. И шутки членкора. Может это все мне приснилось. С другой стороны, гениальность ведь не проявляется сразу. Нужны обстоятельства. Гения должен кто-то открыть. Или создать. Да, разумеется, всё началось с лихой шуточки членкора. Кто знает, однако, может, была это вовсе и не шутка была, а высочайшее парение космической мысли?
КОСМИЧЕСКОЕ ПАРЕНИЕ МЫСЛИ
ПЕРЕХОДИТ ВО ВСЕНАРОДНЫЕ ПРЕНИЯ
Да, мысль увлекает в парении. Гений - вдохновитель талантов. Гениально невысказанное пронзает талант магией и устами жрецов передаётся нам, смертным. И почему должны мы быть человеко-шовинистами? Гению, чуду природы дозволено лик принять любой. Случайно ли, что с первого же взгляда был я протрясен величием того, кто показался мне, хм... неужели, котом. И миссию свою должен ли он возвещать банальным языком человека? А телепатия? А харизма - дар вождями рожденных? Неважно, где бурлит источник идей. Да и не знаем мы, где он на самом деле. И не хотим знать. Важно, что мы верим в Сверхгения. А вера высекает мысль. И действие. «Только всегда ли праведные», - вдруг услышал я словно издалека доносящийся голос, удивительно похожий на мой собственный.
В этот момент транслировавшее какую-то бесцветную музыку радио вдруг замолкло. Затем торжественный баритон диктора пропел: ”Экстренное сообщение. Выдающийся делегат Всенародного Вссеобрания избран главой государства. Да здравствует Великий и Мудрый Шер-Хан!”. Зазвучала мелодия гимна.
***
Вихрь в голове. Вихрь несет меня на работу. Улица. Город живет еще обыденной жизнью. Очереди у не открытых магазинов. В переполненные троллейбусы с оханьем и гиканьем втискиваются пассажиры. Но от газетных стендов уже стремительно отскакивают любители свежих новостей, развертывая на ходу только что добытые издания.
Я в битком набитом вагоне. Дискуссия. Человек в рабочей куртке и грязноватой кепке, не очень твердо держит одной рукой вагонные поручни, а другой сжимает небрежно сложенную газету. ”Ну теперь он вам покажет”, - объявляет он, не обращаясь ни к кому в особенности, но почему-то глядя на интеллигентного вида субъекта, успевшего тоже с газетой в руке занять сиденье напротив. ”Кому это ”вам”, молодой человек?” - вскинулась еврейской наружности дама в шляпе с большими полями, занимавшая место по соседству с интеллигентным субъектом. ”А, всем вам...” - миролюбиво отвечает кепка. ”Порядок точно наведет”, - включается в разговор старик со следами военного прошлого на красном лице.”Порядок, да не ваш - ядовито отреагировал , наконец, интеллигентный субъект. - Товарищ Шерхан - великий ученый, крупный теоретик, и управлять будет по-научному.” - ”Вот он вас по научному и прижучит, ин-тел-ли-генция безродная!” - ехидно замечает некто в добротном костюме и шляпе”.
Дискуссия быстро перерастает в общий шум, из которого выделяются несколько голосов. ”Мы вступаем в новую эру” - басит кто-то на другом конце вагона. ”Как бы нам от этой новости не заплакать” - отвечает ему истеричный тенор. ” А вот сдать бы тебя куда следует за такие слова - трубит вдруг разъяренный дьяконский бас. - Люди с голоду подыхают, враги со всех сторон, а он критику развёл. Святую личность порочишь!" Тут двери раскрылись – вроде бы моя остановка. Вихрь. Голова в тумане.
Следующий кадр - на работе. Странно, не слышно привычной болтовни. Все уткнулись в газеты. ”Читал?” - спрашивает мой ближайший - поскольку он занимает стол напротив – коллега. Коллега выдвигает ящик стола и протягивает мне несколько листиков бумаги. ”Начальство получило по спецсвязи”, - бормочет он. Я читаю: ”Поворот. Анализ и пророчество. Исторический кризис и Пути Преодоления. Десять Тезисов Великого Учителя. ДЕСЯТЬ ЗАВЕТОВ Шер-Хана. Евангелие четырех апостолов». Я перекрестился, хоть никогда не был верующим. Кто же он, наш Шерхан? Новая инкарнация Христа? Магомет, Моисей, Будда, Наполеон? Сталин? Гитлер? Кот? Тогда, значит, я тоже кот. А, может, все мы коты…
Я погружаюсь в чтение текста.
ВЕЛИКИЙ НЕКТО ДИКТУЕТ ЗАПОВЕДИ. НОВОЕВАНГЕЛИЕ.
"1. И явился Он и сказал: Слово мое есть Творяще, а не еси Слово Суетно.
2. Судят : недуг, разврат. Ибо свобода. Ибо война всяка и кажда противу всякага же. Ибо схизм иерархический и гниенье - полей непаханных, скотов некормленых.
3. И явлены суть пророки идеи простейшая.
Истинно,- говорят, - природа семени человекова такова: не грянет миру Битвище Великое,- произрастут там бурьяны огненные - войны "малыя".
Исчезни в земле Террорство Великое, прорастут меж полей остролистом мириады из плевел ядовитых того же Террорства - "малыя", - всяка против всякога смертное борение.
И истинно же возглашаю: кровей и ущербов кровных от террорства малого стократ боле явится, нежели от Битвища Великага. Ибо при малых всех против всех сражениях не исчислимо жертв множество и никак не по планам. Благо же Террорства Великаго - учет наперед и исчисление всякая жертвы и всякое следствие.
И истинно,- говорю, - есть "малый бой" (в словоречьи : конфликты гражданские, разборки криминальные, эксплуатация социальная) - дело сорное травы людской малыя. Великое ж Террорство есть чюдо свершения Государства Великого - Държавы.”
Я вспомнил иронию рыжебородого - „чудо террора». Рыжий - Апостол?
“И еще, говорю - читал я дальше, - битвам всех против всех причина главная - падение Слова Творящего, Идеи. Войны ж Большие како же и Террорство Великия - плодоносны Катарсисом, кога кризис оный в Порядок Новый разрешается, произрастая из корня Слова Творящего, судьбоносно Нового”
У меня захватило дыхание.
“ 4.Тако вершилась субстанция Истории в далеком её от Новой Гуманности прошлом”, - гласил далее текст, поражая неожиданностью поворота и почему-то отдавая интеллектуальным дискантом профессора права. И профессор – апостол? Кто же третий?
“Однако ж, уместно ли оное в Эру ныне нам данную, в эпоху восторжества истин математических, прозрений психологических, чуда явленного электроники и света небесного зари демократии. Народу человеческому потребен ныне Хлеб Идеи, воистину Новой и того более - Новейшей.” Святые мысли! Не сам ли Членкор Ленечка вдохновился Логосом от Кота?
“ 5. Логос Новейший же и Величайший - он в светоносном открытии вервей особенных - психосомато-математских, коими, говорю вам, связуются Всехаос, ныне царствующий, и естество Всепорядка грядущего – через самперепревращение аки перевоплощение твари человеческой. Слово Новейшее есть Чудодейственная Средина - сила равнодействующая Добра Естественного меж Злом Свободы и Злом Необходимости, меж покорностью Гражданина Вольного и вольностью Раба Покорного, меж гуманностью Вождя воинствующего и страхотерпием Вождя гуманного. Здесь таинство, здесь тайна.
6.Отныне присно и вовеки веков Цель - высшее чудо Мiра - чудесное самопревращение Великого Хаоса в Великий Порядок. Тогда узрите вы: хаос есть порядок. И будет Новый порядок как новый, сердцам милый Хаос. ” –
Мне почудилось, будто я снова погружаюсь в волны зеленого прожектора. Но что же это, стало быть, они, - члекнкор, профессор, рыжебородый, - все они услышали и поняли... Услышали и поняли больше, чем я?
“7. Цель же оная достижима будет по ступеням, стопами верными и неверными, вверх по лестнице к кущам изобилия райского, шагом крупным и малым по Закону Гласа Неслышимого. А откровение сие от Шер-Хана Великого, и Ему же явлен нерукотворный эффект чудесных свойств Гласа."
“Закон Гласа Неслышимого” воспалял воображение, хотя мне казалось, что нечто похожее я уже где-то встречал. Что касается последней строки тезиса седьмого, то она невольно ассоциировалась с нежным взглядом преданной Алоизы. Вот где след четвертого Апостола.
Из семи теоретических заповедей вытекали три практических, слегка обескураживая своим неожиданным на общем фоне высокой поэзии Евангелия научно-бюрократическим жаргоном .
- Ну как? - спросил коллега. –
- По-моему, ошеломляюще и вместе с тем логично”, - ответил я.- Разве это не то, в чем мы все сейчас нуждаемся?”. Он долго смотрел мне в глаза. Потом, отвернувшись к бумагам, застыл. Наконец, он тряхнул головой и сказал: ”А по-моему, страшно, как его усы”.- ”При чём тут усы, - обозлился я.- Ты в глаза гляди и мысли читай!”
- Или как глаза его кошачьи”, не унимался коллега.
- ”Шовинист! Гумано-шовинист!” - выкрикнул я. Коллега молчал.
НЕКТО В КЕПОЧКЕ. СОН
И наступила ночь. А я никак не мог уснуть. То укрывался одеялом, то раскрывался. То утыкался в мягкую подушку, то отбрасывал её жаркое тело. В темноте перед мной возникали и проплывали образы. Вот голова Шерхана, вот что-то рыжее. То ли волосы Аллочки. То ли борода “авантюриста” Чюдиса или Чюбиса, отдельно от головы. А затем вдруг гигантские письмена Новоевангелия. Наконец я стал куда-то проваливаться. И тут отворилась дверь, и в комнату вошёл Он. Я сознавал, что сплю. Только сон этот был столь отчетливым и ярким, как если бы происходил в атмосфере, только что очищенной грозой и дождем.
Шерхан был облачен в элегантный серый френч, хорошо отутюженные брюки, заправленные в мягкие кожаные сапоги. На крупную голову его не без кокетливой небрежности была надвинута изящная фуражка, из-под козырька которой лучились приветливой улыбкой зелено-желтые глаза. Куда девалась привычная грозная маска? Коснувшись перчаткой козырька, Шерхан сделал мне приглашающий жест, смысл которого был ясен без слов. Пойдем прогуляемся. Мы вышли. И оказались на хорошо знакомой дорожке, столько раз запечатленной придворными фотографами и олеографами вождей. Шерхан неторопливо шагал, заложив конечности за спину, и слегка покачивал головой, временами оглядываясь на меня. Прогулка продолжалась уже несколько минут, когда я , наконец, решился нарушить молчание. “Ваше Превосходительство, - обратился я к нему, не произнеся при этом ни слова, - что же все-таки происходит?” - “ Не надо чинов, - также без слов ответил он мне. - Будем скромнее. И проще.” -”Простите, - спросил я, - мне очень нравится Ваша кепочка. Да и вообще всё на Вас такое элегантное. Заграница?
- Не кепочка, а фуражка, - поправил Шерхан. Заграничного не ношу. Костюмчик - местношвеевский. Фуражка - производство известной Вам Алоизы. Правда нравится? - неожиданно подмигнул он. Я почувствовал необыкновенный прилив тепла.
- “Всё же, знаете, как-то тревожно, - продолжил я безмолвную беседу. - Да и о Вас разное говорят.
- Говорят, понимаешь, - доверительно сказал Шерхан, слегка наклонив голову набок. - Ну а что бы вы все без меня делали? Что с вами будет без меня? А? - Фуражка на голове Шерхана зашевелилась и в глазах промелькнула желтая тень. Мне снова стало не по себе.
- Вы же все между собой перегрызетесь, перессоритесь, страну загубите. У меня кругом товарищи ученые, академики с профессорами, а что они могут. Одна идейка дурней другой. Один дурак столько вопросов назадает, что сто умных не ответят. Вчера пришлось одному, так сказать, мозги вправить, Охрана, понимаешь, ведь тоже дремать не должна. -
Я смутился. Шерхан продолжал.
- Аз воздам... Всем по заслугам. Всё станет на места.
По секрету скажу тебе: Аз и есмь Неслышимый Глас.- Он наклонил ко мне голову, приблизив губы к самому уху.
- Вы же меня слышите? - Я его слышал.
- Кто слышит, тот победит! Кто не слышит - тому ... - Глаза его вдруг округлились, в усах забегали искры. - Тому гореть. В геенне огненной. Увы, таков закон диалектики, добавил он после некоторой паузы и грустно развел руками.
- Однако, нам пора, - вдруг спохватился он и протянул мне лапу в перчатке. Сквозь кожу я ощутил теплую мякоть и легкое покалывание коготков.
НЕКТО В ПОЛЕТЕ
Дальнейшие события замелькали быстро и обрывочно. Вот демонстрация под лозунгом: ”Слава Великому Шер-Хану!”. Вот я выступаю на каком-то собрании, разъясняю, в чём суть гениальной стратегии Шер-Хана. Это ОН изобрел математическую модель расслоения и соединения dividе et impera 1). Об этом сам великий членкор написал в своих мемуарах. Это ОН изобрел гениальный способ тушения пожаров на земле и во вселенной. Сам главный пожарник страны в проникновенной речи говорил об этом. Да и я как-то набрел на одну идейку и взялся было за ее осуществление. Но не шло, пока я не понял, что просто позаимствовал ее у Великого, что это ЕГО идея, которую надо по-новому понять. Понял и продвинул. И пошло, пошло все дальше и все быстрее.
Вот меня куда-то то ли выбирают, то ли назначают, и ура, я начинаю проводить гениальные идеи Великого в жизнь. Это он открыл, что хаос математически ведет к порядку - я создаю в своем коллективе хаос, а потом навожу порядок. И все мне подчиняются. Но я говорю: не мне - ЕМУ. И все любят его со слезами на глазах. Меня тоже, но без слез. И я разделяю и властвую строго по математической формуле Шер Хана (уже без дефиса). И так идет и идет. Месяцы, годы...
И вдруг - замедление. Крупный план. Телефонный звонок. ”С трудом разыскал Вас, дорогуша. Вы теперь такой занятой...”. В трубке знакомый с легкой ядцой голосок профессора права. ”Хочу пригласить Вас на одно ответственное мероприятие, оч - чень ответственное. Заезжайте-ка ко мне в министерство, потолкуем немного и вместе поедем.” Звонок неожиданный, и я начинаю что-то мямлить насчет своего распорядка. ”Нет-нет, если хотите mon cher, это - обязательно. Вы не можете отказаться, коли Вас приглашает министр”. Так он уже министр! ”Да-да, и не просто министр. - Короче - жду молниеосного прибытия!”
И вот, как мне показалось, через секунду, я у него в кабинете. Удивительно, насколько кабинет преображает человека. На стене увеличенный портрет Великого, тот самый, который я видел в «Молодежке». А маленький профессор и сам заметно увеличился в размерах. Мне почудилось даже, что он растет у меня на глазах по ходу того, как развивалась наша беседа. А она была необычная. ”Мы сейчас поедем на встречу с Самим, - в несвойственной ему доселе аппаратной манере заговорил министр. - Дело ответственное. Надо спасать положение. Наш уважаемый математик, - в голосе профессора послышались знакомые саркастические интонации, - перепутал все карты. Да, Главный советник Шер Хана совершенно исказил основные положения стратегической теории главы государства”, - продолжил он, снова переходя на несвойственный ему официозный жаргон. Я смотрел на него, ничего не понимая. ”Да возьмите же в толк, дорогуша, - тон опять изменился, - Вы должны помочь мне. У Вас уже солидный авторитет пропагандиста новой стратегии. Мы вместе должны разоблачить безумца, который теперь и вовсе не в состоянии распознать, где кончается его "Я", а где возникает величие личности Шер Хана, и потому вообразил, что “он-они-оно” и есть чудо мiра. Между тем практика Неслышимого Гласа заходит в тупик. Вместо юридического канона, который я представляю здесь, и, увы, только здесь, в этом министерстве, в стране царит какая-то псевдо-математическая белиберда. И я боюсь, что этому сумасшедшему удастся на какой-то момент сбить с толку...э-э, извините, исказить своей математической абракадаброй гениальную способность Самого слышать Неслышимый Глас.”
Сознание моё мгновенно прояснилось и вместе с профессором мы тут же оказались на совещании у Великого. Обстановка была такой же, как когда-то в голубой гостиной Дома ученых. Мне померещилось даже, что мы, собственно, оттуда не выходили. ”Нам предстоит обсудить два важных вопроса,” - как и тогда начал совещание сидевший справа от Шер Хана членкор, вернее уже полный академик.
- ” Нам предстоит обсудить лишь один важный вопрос”, - неожиданно прервал его министр-профессор. Взгляд Шер Хана уперся в профессора, но трудно было понять, что он выражает - то ли осуждение, то ли любопытство. ”Да, один единственный насущный вопрос, а именно о положении дел с выполнением стратегической программы Великого Шер Хана, - выпалил профессор. В глазах Великого вспыхнул и погас зеленый огонек. ”Назрело! Давно пора!” - раздались возгласы с разных сторон. ”Шум! - нервно сказал академик Лёнечка и тревожно посмотрел на Великого.- Глава государства еще не утвердил ...”
-”Вы прекрасно знаете, как обеспокоен наш вождь, - оборвал его профессор.- До вас что, не доходят сигналы? У меня в министерском портфеле двести пятьдесят тысяч жалоб.” Академик вновь бросил тревожный взгляд на Шер-Хана. Великий, казалось, внимательно слушал. Ободренные высоким вниманием члены Совета вдруг разом заговорили. ”Вы, академик, предали учение Шер Хана” - желчно прокричал молодой человек со значком союза молодежи в петлице модного пиджака. Холодный немигающий взгляд с высокого кресла заставил его съежиться и умолкнуть. ”Мне кажется, ”Порядок - через беспорядок!” - единственно реалистичное понимание того, как на практике может быть осуществлено учение Великого Шер-Хана в условиях нашей страны”, - включился в дискуссию рыжебородый Чубис, до сих пор почему-то молчавший.
”А..., так стало быть Вы дерзаете приписывать Вождю свои собственные взгляды, от которых трясёт народ”, - разъярился профессор. - Не выйдет, дорогушечка мой! А известно ли Вам, что на Востоке уже началась резня?”
Вождь поднялся со своего кресла и мягко ступая стал ходить по комнате. Огромная голова его покачивалась на маленьком теле.
- "Я поручил институтам собрать данные. Мы заложили их в суперкомпьютер," - нервно заговорил членкор. -
- "Насколько я помню идея суперкомпьютера исходила от Великого Шер Хана" - растерянно произнес рыжебородый Чубис.
- "Конечно, но мы составили программу и - тут голос академика стал обретать торжественную интонацию - и, я могу вам сообщить - получили возможность ввести в суперкомпьютер самое Неслышимый Глас!"
Зажмурившись, Великий, казалось, одобрительно слушал.
"Итак, Вы состряпали, извините, "программу" и решили взять в плен Неслышимый Глас, подчинить его Вашему суперу, то есть, - профессорский дискант министра достиг высшей обличительной точки, - то есть лично Вам! Вы забыли о людях, Вы забыли о том, что открытый Великим эффект Гласа действует только свободно через внутренний голос каждого индивида и только закон, скрепленный авторитетом Великого, помогает нам прислушаться к нему. Ваша бессмысленная "программа", которая к тому же стоит бешеных денег, есть прямое посягновение на стратегию “Десяти тезисов”. За Ваши амбиции платит народ".- Профессор распахнул окно. С площади донесся гул. Можно было различить скандирование. ”Слава Шер-Хану! Да здравствует Порядок! Мы с тобой, Преобразователь!” Великий Некто открыл глаза.
- ”Если мы сегодня же не примем решение, завтра нас растерзают” - жалобно произнес один из присутствующих, и с мольбой в глазах посмотрел на Великого.
- ”Прекратите панику! Всё идёт в соответствии с учением, - попытался остановить надвинувшуюся бурю Академик. Вождь продолжал ходить, то приближаясь к окну, то удаляясь в угол. ”Долой!” - доносилось с площади, хотя не ясно было, кого там долойствуют.
- "Мы возвращаемся к вопросу о повестке дня”, - продолжил Академик, повернувшись всем телом в сторону Великого Некто. Вождь продолжал ходить, как бы не замечая фаворита. “Долой!” - снова донеслось из окна. Внезапно Некто сделал охотничью стойку и издал низкий рокочущий звук.
” Отставка! Вы отставлены, Членкор!” - вдруг очень спокойно и очень решительно заявил Профессор. ”Долой!” - продолжало нестись из окна. ”Да что же это такое, что происходит, что с нами будет?” - растерянно зашептала Аллочка, и молитвенно сложив руки, протянула их к Шер Хану. Глаза Великого были закрыты. Усы поднялись кверху. Уши странно шевелились. Ему было трудно. Он думал.
И тут до меня эхом докатилось, дошло, доехало, наехало, какой трагический момент мы все переживаем. Возникло чувство - мой час настал! Я ощутил вдруг с поразительной ясностью - мы нераздельны... Он - это Я, Я - это Он. Ощущение становилось всё ярче, так словно на меня сошел пронзительный свет... Некто Он стоим перед ...Некто Я... Четко не формулит das Problem, звякнуло вдруг в ушах по-немецки. Однако,.. Некто Им, то есть Некто Мне стал ясно... Ein Volk, ein Fuehrer, одно Единство…Оно дол -лжен... Некто Они должен... Решать...Решать-ся-ся. Некто Он, то есть Я. то есть Некто Мы, то есть Они, то есть Я, Кот, Он, Шерхан, Оно, Великий, Мы ...”О, спасибо Тебе, Некто Мы...Спасём Оно, Его, Их - Отечество!” - изо всёх сил закричал я.
Но странное дело - своего крика я не услышал. Словно в дурном сне, слова не произносились. И тут я осознал, что вместо слов из моего рта доносится противное, визгливое ”Мяу!”. В этот момент Шер Хан повернул голову к Математику и грозно оскаблился. ”Ура!” - с этим криком Профессор и члены совета бросились к Академику и схватив его за руки, за полы пиджака, а кто повыше - за плечи, стали выталкивать выдающегося ученого к выходу. Там, между тем уже хищно насторожилась охрана. ”Ура!” - крикнул и я, но из меня понеслось лишь странное шипенье.
Случившееся затем было выше моего понимания. Академик, как вы, наверное, помните, был отнюдь не малого роста. Но вдруг он стал стремительно расти, расти, расти и расширяться. Голова его высоко поднялась над окружавшей толпой. Вытянув поверх голов внезапно удлинившуюся руку, он воткнул указательный палец в Великого и заорал не своим голосом: ”Да ведь это просто кот, серый кот. Брысь паршивый! Брысь!”. И растолкав толпу, членкор дал Великому пинка под зад. О, ужас, в диком прыжке на меня со злобным шипеньем неслась огромная серая голова. Я зажмурился...
МЯУ!!!
Ничего не произошло. Я открыл глаза. В сумеречном дымном пространстве смутно вырисовывался деревянный потолок, огромная плита и фигуры возле неё - членкор, Аллочка, Леночка. Мимо меня со злобным шипеньем подняв хвост трубой, несся большой серый кот.”Брысь, паршивый!” - заливаясь смехом кричал членкор. Леночкина рука мелькнула сбоку белой тенью, протягивая кружку. А я прикованными глазами смотрел на того, в кресле, немигающий взгляд которого только что был направлен прямо, сквозь и мимо меня. Но теперь там никого не было. И я рассеянно взял горячую кружку, тут же обжегшись и пролив кипяток себе на колени.
”Прикорнул немного в тепле?”, - ласково сказала Аллочка.
Черт! Неужто был это сон? А может быть и вовсе не сон? Похоже я побывал в другой реальности, в астрале? Уж очень была она похожа на реальность. И вправду, я до сих пор не знаю, был ли это сон. Но заглянув в себя беспристрастно и честно, вижу я, что испытал некие особые чувства к загадочной личности создателя Эры Шер-Хана? Некое волнение, нечто вроде сладкого страха и,- боюсь произнести это слово - прилив любви к Великому Некто? А ты? – спросил Лев.
- Боже мой,- очнулся я, - конечно, ты все это выдумал? А я почти и поверил…
- Не почти, а поверил.- А почему? Да потому что история эта слишком похожа на правду. Хоть выбери вождем кота и назови его Сталин, и будет он народу Сталин. Хоть выбери вождем крысу и назови Большим Котом – и будет крыса Котом.
- Да, рассказ твой ведь притча, и притом на старую, старую тему, - хлопнул я себя по лбу: не сотвори себе кумира. –
Лев грустно улыбнулся. Лицо его вновь приняло загадочное выражение, он куда-то полез, и протянул мне фотографию. С нее смотрел Некто Кот – лицом Иосиф Виссарионович Сталин. Сходство было поразительным. Но сквозь него проглядывало другое лицо, куда боле молодое и сильно смахивавшее на крысиное.
************************************
-------------------------
ПОСТСКРИПТУМ
Этот сюжет был впервые записан лет 15 назад. А задуман – еще почти 15 лет тому назад. Тогда не было еще ни Ельцина, ни Путина, а Сталина не было уже. И вот однажды на одном международном летнем семинаре за утренним столом я поделился идеей – мол, вот выбрали куда-то кота, а он стал начальником государства. Идея страшно понравилась сидевшему напротив издателю, члену редколлегии крупного литературного журнала. Пишите, - сказал он. Опубликуете, спросил я? - Опубликуем.
Я долго возился с этим сюжетом. Он оказался безумно трудным. В самом деле, как вызвать у людей чувство реальности в такой странной истории. А мне надо было, чтобы в кота по-настоящему поверили, чтобы им восхитились, чтобы его убоялись и полюбили. Так, как верили в того и любили того, кого считали вдохновителем и творцом всего, что вокруг происходит. Ибо долгие годы меня поражало, как могли талантливые, умные, образованные люди – ученые, конструкторы, инженеры жить в убеждении, что их мысли, их знания, их идеи созданы не ими самими, а исходят от Бога. От того бога, что ездил в десяти машинах. А ведь они искренне и даже восторженно признавались в этом и после Его смерти. Авиаконструкторы, создатели танков и пушек, Физики и химики, не говоря уже о генералах.
Но одно дело понимать, а другое – показать так, чтобы дошло. Я думал, что получилось. Не получилось. Издатель не принял текст, слегка подсластив пилюлю благосклонным: «хотя написано блестяще». Вот именно.
Шли годы. Я изредка возвращался к сюжету, поворачивая его так и эдак. Мне даже подавали хорошие советы – превратить все в шутку, снизить уровень. Но я надолго забросил сюжет.
И вдруг случайно вновь на него натолкнулся. Перечитал, и увидел, как плохо хороший замысел был исполнен. И тогда я решил,было, просто рассказать о рассказе. Рассказать не фантазию, а историю фантазии. Историю, которая происходила в реальной жизни. Так появилась новая редакция «Кота».
Но едва я ее закончил, как интернет принес мне новость. Один из многочисленных, невероятно правдивых новых порталов опубликовал материал об оккультных интересах Сталина. И там черным по белому значилось, что Сталин был не человеком, а носителем некоей сверхъестественной миссии. В точности, прямо-таки буквально как мой Некто, в точности, как мой Кот. И тогда я написал нынешнюю, трпетью версию Кота, сохранив в арживе прежние. Рецензии же относятся к первой версии.
Вот так, я оказался пророком. Пророком темного царства Черных Котов.
-----------------------------------------------------
1) Разделяй и властвуй
Cпасибо за замечательный рассказ. Прочитала прячась от дождя в палатке.Наверное поэтому наиболее ясно представилась картина турбазы. И конечно кот! Вам удался портрет властителя.
Романова Мария 08.07.2011 14:19
Спасибо, Мария! Постарайтесь не слишком мокнуть. А я даже затосковал по палатке.
Леонид Волков -Лео Лево 08.07.2011 14:52