15 января
Ездили с Вадимом Костылевым в Воткинск. Взялись оформить две пельменных и Кафе "Росинку".
По пути купили восемь килограмм отменного мясного фарша. Как-то похоже на поездку в Москву. В Ижевске мясо такого качества купить можно, если работать в Правительстве.
Возили нас по всему Воткинску на "Москвиче-426", как самых дорогих гостей. Я с ходу сделал эскиз Кафе. Даже сделали замеры.
11 апреля 1976 года
Дневник нашёл случайно. Остался один чистый листок. Все остальные чистые листы грубо вырваны. Кроме жены некому. Ну да напишу в последний раз. Год пролетел в бешенном темпе. Заказы, этюды, опять заказы. Борьба за жизнь. Тяжёлая борьба. Худсоветы изматывают.
Несколько раз ездил на этюды с Ложкиным А.Е. Он сейчас - заместитель Председателя Союза художников УАССР. Да событий много было, но все как-то в суете жизни поблёкли. Интриги на работе, и дома вечное обсуждение недостатков домочадцев.
Энергии уходит много впустую. 2 апреля был выставком. Одобрили мою композицию с заводской темой - "Дизайнеры". Предложили сделать графическую серию из трёх листов.
Сомневаюсь в такой целесообразности. Зачем?
17 апреля
Кажется, я допрыгался. В туберкулёзном диспансере обнаружили туберкулёз. Мой ослабленный организм, скормленный на макаронной диете, дал серьёзную трещину. Кашляю постоянно.
Жена спит на полу. Я кашляю всю ночь на постели в одиночестве. Утром мать встречает меня во дворе и предлагает выпить какую-то жидкость в горячем виде. Пью. После этого иду на работу. На работе стараюсь кашлять или через раз, или выхожу из мастерской. На воздухе кашляю меньше.
Нахожусь под угрозой, что могут выгнать с работы. Здесь ведь всё связано с пищеблоком.
27 апреля
Вернулся с работы. У дома стоит огромный грузовик. Здоровенный парень тащит на спине мой холодильник. Жена стоит возле машины и нагло лыбится. Даже ничего не говорит. Парень закинул холодильник, закрыл заднюю дверь фургона, оба залезли в кабину, и ни спасиба, ни насрать. Уехали. Я поднялся на второй этаж и обомлел. Четырёхлетний сын сидел на холодном полу голой попой.
Комната была в таком виде, будто в ней побывал Мамай со своей ордой. Поднялась с первого этажа мать. Принесла стул, сказала:
-На, вот, будет хоть на чём посидеть.
Она думала, что Нина забрала обоих детей, и тоже удивилась, что один "довесок" находится на втором этаже не в том виде, в каком положено. Конечно, немедленно ребёнок был одет и даже слишком.
Я опять закашлялся. Мать опять принесла бурду. Я выпил, как обречённый на погибель.
В туберкулёзном диспансере у меня взяли анализы мокроты, успокоили. Сказали, что мне три месяца больничного обеспечены. В санатории подлечат. Может даже вылечат полностью.
Я же думал о том, где я мог подхватить такую заразу, если ни с кем, кроме жены, не общался в тесном содружестве.
9 мая
Теперь ночи превратились в смесь дикого бодрствования. Через каждые пятнадцать минут я зверски кашлял. Мать запретила мне закрывать на ночь на замок входную дверь, поднималась с горячим напитком. Такая жизнь продолжалась и продолжалась. Но на работе я вдруг кашлять перестал. Умирающим не выглядел. Денег заработал прилично. Хватило сил съездить в комиссионку на мотоцикле несколько раз и восстановить обстановку в комнате полностью, какой и была.
19 мая
В туберкулёзном диспансере встретили с заполненной санаторной картой. Взяли анализы окончательные и глаза вылупили. Лёгкие были чистыми, как слеза.
Прощай болезнь! Прощай жена!
Post Skriptoom
2012 год
Тетрадь нашёл в своих архивах. Очень сожалею, что всю жизнь не писал дневник. С моей памятью, которую считаю уникальной, писать было необходимо. Даже сейчас, прочитав сам то, что записывал, не помню, чтобы это происходило на самом деле. Но факты, записанные сразу после событий, не могут быть подвергнуты сомнению.
Жизнь прожита так, как она прожита. Изменить уже ничего нельзя.
На этом дневник инженера считаю законченным. Могу только сказать, что без самостоятельного инженерного образования, я не смог бы так успешно работать и художником.
Ведь я часто работал над проектами, в которых инженерное образование со знанием сопромата необходимо.
30 марта 2012 год