Я всегда была девочкой особенной.
Много думала, обо всем на свете, а больше всего – о любви и смысле жизни, о чем же, собственно, еще? О любви мечтала, смысл искала. Порой мне даже казалось, что это не два разных направления, а одно, и найдя любовь, я обрету смысл жизни, или же открыв смысл жизни, найду любовь. Конечно, юному сердцу моему больше нравился первый вариант и я страстно желала эту чертову любовь встретить.
Мечтала, и ведь понимала сама, что раз я уже намечтала что-то, то оно уже никогда не сбудется.
Ошибалась, разочаровывалась (сейчас мне смешно это вспоминать, но тогда было больно: а как же, разрушенная, несбывшаяся мечта!), шла дальше.
Однажды одна моя веселая коллега сказала:
- Анастасия, ты не умная, ты – заумная. Даже нет: ты – замороченная.
И я понимала, что она права, что я – словно кастрюля с кипящим маслом на маленькой кухни – перебор, опасность.
Силой мыслей своих, кипящих в моей голове, я чувствовала себя обособленно от остального мира, от окружающих меня людей. Еще бы, такие кастрюли, как я, редко встречаются в мире мисок и чашек. И мне было одиноко, пусто, тревожно. Очень одиноко. Очень пусто. Очень тревожно. Как-то на почве полного отчаяния случился у меня телефонный роман. Познакомились в каком-то чате, стали перезваниваться, говорили подолгу и обо всем, СМСки писали. Он буквально признался мне в любви. Решили встретиться, я поехала в Краснодар. И как только увидела, то чуть не забежала обратно в автобус и не поехала домой! Какой-то маленький, плюгавенький, а я – воплощение бутона розы в человеческом обличье! Он понял все по одному моему взгляду. Я радостная возвращалась домой: еще одна иллюзия распалась на куски, и слава богу!
А потом меня занесло довольно далеко от дома. Я была уже взрослой девочкой, но какой-то зажатой. Понимать себя я научилась, а вот выражать – нет. И все топталась на месте, месила грязь, опустив глаза. До сих пор помню, как на вокзале в Ростове купила пачку Парламента, вот, думаю, покурю… Но ни в Ростове, ни в Рязани, ни в Москве так и не смогла закурить: вокруг столько народу, как можно? Я даже материться не умела, в уме мысли в мат складывались, но на язык не шли.
Я встретила своего будущего мужа. История самого знакомства у нас довольно киношная, как-нибудь потом расскажу, не сейчас. Получила то, что мне было так нужно: заботу, любовь, дом. И начала оттаивать. Работала я в то время барменом в ресторане и вот в один ну очень запаристый вечер, когда у меня в баре яблоку некуда было упасть, ко мне – занятой до чертиков – докопались две козы: то им бутерброд не так подан, то музыка не такая. Отношу «не такой» бутерброд на кухню, говорю, сделайте, девочки, с ним что-нибудь, чтобы эти две от меня от…..сь. Щас мы им б…ь сделаем! …. ……. …… ну и в таком духе. – ответила мне кухня.
Ну, е…. й и прочее из великого трехэтажного – разразилась я. И так классно мне стало! Вернулась, улыбаясь в бар, говорю: девчата, кухне к сожалению некогда, так что ешьте, пожалуйста, что дали! Ну примерно так. А кухня мне потом рассказывала, что наш пожилой шашлычник, мирно подпиравший стенку в отсутствие заказов, аж челюсть уронил, услышав мои матюки. Да ну и что? Зато я весело доработала тяжелую смену, а это – самое главное.
Научилась курить. Утром, заварив кофе, закуривала Парламент и была счастлива! У меня появились настоящие подружки. Я стала проще. Чуть проще.
Как-то мы ехали на какой-то семинар в Москву. 10 часов практически непрерывной дороги, включая московские пробки. Мне было так плохо от этой дороги, что я почти ничего не помню из той поездки. За два дня до этого я узнала, что беременна.
Когда на первом УЗИ мне показали маленькие ручки на мониторе и сказали: ну, вы видите? – А чьи это, ваши?(честно, я – тупая, ответила доктору именно так!) – Нет, ваши.
Я плакала: это были маленькие ручки моей Алиски. Живота у меня еще не было, а ручки у десятисантиметровой Алиски уже были.
Домой мне хотелось невыносимо, и я смогла убедить всех, что жить там, в этом чертовом Гусе я не буду. Что никакая квартира меня не удержит, я поеду домой, к маме.
До сих пор этот мой шаг обсуждается в нашей семье, но мне все равно.
Роддом вспоминать я не хочу, кроме одного момента. В 6 часов вечера 12 декабря меня, прооперированную, привезли в палату. А в 9 часов утра 13 декабря я еле ковыляя отправилась в палату новорожденных смотреть на свою Алиску. Она была как китаец: красненькая, крепенькая, с опухшими закрытыми глазками. Моя девочка. Я приходила к ней каждый день, целовала через пеленочку её ножки и была безмерно счастлива.
Когда Алиске не исполнилось еще и полугода, я стала сдавать: вес 52 кг, аппетита нет, постоянные головные боли. Когда узнала, что я вновь беременна, я была в жутком шоке: что же делать? Муж сказал как что? Оставлять. А я боялась, что из-за кесарева меня отправят на аборт. Но, спасибо нашей акушерке Бабенко Оле, меня убедили, что все будет нормально, что аборт вовсе не обязателен.
Так и вышло. 23 февраля утром на свет появилась моя Даша. Кесарево делают при местной анастезии, так что я, лежа на операционном столе, оба раза видела, как моих девочек вытирают, взвешивают, слышала их плач. От счастья плакала. Про Дашку сказали: ой, да вы посмотрите, у неё ямочки на щечках! Дашка была похожа на грушу из-за формы головы, а во всем остальном – жутко деловая и самостоятельная, с самого малечка.
Я и не заметила, как две этих блондинки переменили мою жизнь!
А потом наступил еще один важный момент: я придумала группу Раздольная тудэй, и понеслось мое самовыражение.
Устроилась на работу.
Сейчас два моих дела связаны с журналистикой, да я, честно признаться, ничего больше и не умею, кроме как выражать в словах и фотографиях воспринимаемую мной действительность.
Изредка мне мечтается о чем-то таком, ну прям таком… А так, я теперь не мечтаю, я отчетливо знаю, что и как будет в моей жизни. Ах, какая же это свобода, когда ты властен над своими мечтами! Режиссером кино, писателем, путешественником – я не воплотила ни одной своей мечты, но мне, дуре, так хорошо! Я чувствую, что мое главное предназначение – стоть охренительно классной бабушкой для своих будущих внуков! Ну, а если на пути к этому мне придется воплощать и свои старые мечты, то что ж, придется шевелиться.
Год назад одна девушка мне сказала, что когда-то давно она хотела быть на меня похожей, что я была такой красивой, интересной. Еще она сказала, что во мне чувствуется порода. Я так удивилась этому признанию, вот уж никогда бы не подумала такого…
Да, я и сейчас особенная. Я – кастрюля с кипящим маслом в мире мисок и чашек. Но кухня моя стала больше, и других кастрюль на ней поприбавилось. Мне больше не одиноко. Хуже того, мне откровенно хорошо. Хорошо, когда дети мои беззаботно гуляют. Замечательно, когда я смотрю любимое кино. Превосходно, когда я, натянув наушники, просиживаю допоздна за компом и выстукиваю на клавиатуре очередной свой шедевр. Мне все равно, нравится кому-нибудь то, что я пишу или нет. Знаю, что обязательно найдутся те, именно те, для кого я и пишу, кто меня поймет, кому я открою глаза, и он в моем творчестве увидит удивительно-прекрасный мир…
Странно, но я не чувствую себя на свои 27. Бывает – плохо выгляжу, спина болит или ноги, но как-то я - не тетка. Мне до сих пор смешно вспоминать, как летом 2011 на меня, выгуливающую детей, одетую в шортики и маечку, с укоризной смотрели две тетечки: надо же, малолетка, а детей нарожала! Когда я им честно призналась, что я далеко не малолетка, они так удивились.
Сидит во мне какой-то жевжик и он не дает мне стать тетей под стать возрасту. Когда я вижу прекрасно-ухоженные и до жути скучные и неинтересные лица, я все боюсь, что стану такой же, но куда ж мне, у меня ведь жевжик!
В начале этого года у меня случился нервный срыв:я вдруг почувствовала себя такой маленькой, слабенькой, словно стою на краю пропасти, обдуваемая всеми ветрами и мне так холодно, и так я устала, и нет никого рядом, чтобы набросить мне курточку на плечи и увести туда, где тепло. Я, которая всегда мечтала опереться на более сильного, сама стала такой опорой, сама стала сильной. Поэтому развернулась и ушла с этого обрыва, сама оделась потеплее и заварила себе горячего чая...
Я не подвожу итог, не планирую бдущее, я просто иду своим путем, и, куда бы меня не занесло, я все равно выверну на свою дорогу.