побочный эффект

               
Работал в  производственно – диспетчерском отделе завода холодильных  машин  «Компрессор»  человек очень интересной судьбы.  Иван  Яковлевич.    Во время войны  он занимался обеспечением фронтов горюче–смазочными материалами.  Много мотался по фронтам и армиям, старясь не оставить  боевую технику без бензина, масел и прочего, без чего  боевая техника не гнала бы фашистов в свой рейх, не добивала бы их, а превратилась бы в ненужный хлам.    Но речь не о трудных годах войны, во время которых Иван Яковлевич  неоднократно за исполнение своих обязанностей  (зачастую с проявлением  героизма!)  был награждён боевыми орденами,  а о том, что, по  освобождении Риги от фашистской нечисти,  его  назначили комендантом Риги.  Первым послевоенным комендантом.  Поселилась  его семья  на улице  Миера.  Дом  старинной постройки  с печным отоплением:  каждую комнату  украшали  редким  изразцом  печи.    Всё бы в этом жилье удовлетворяло.  Но мучили   их, как  часто бывало в старых постройках, тараканы.  Да, обычные коричневые  прусаки.  Они и не мешали жильцам, но слишком привольно себя чувствовали: не стесняясь, мотались по всей квартире. Особенно тусовались  по  ночам  в кухне  и, было заметно, что «спальными районами»  в светлое время суток у них были краса и гордость дома –  печи.  И что с ними только ни делали!  Поливали кипятком,  мазали маршруты их движения керосином, посыпали дустом,  красили пол сильно пахнущей краской, замазывали щели – всё, что только можно было придумать или услышать из «передач  сарафанного радио»…  Перепробовали все известные средства и методы, а результата не заметили: как гуляли прусаки по квартире, так и продолжали заниматься своими делами.   Махнули рукой, считая,  что сожительствовать им вместе  до…   Всегда!

Недалеко от  их дома был рижский ипподром.  Там, где сейчас выстроен новый  Рижский дворец спорта.   И любил Иван Яковлевич «играть на бегах».  А почему бы и нет?  Да и от дома близко, только перейти улицу  Весетас. Не каждый раз, но на выдающихся бегах он обязательно  ставил на какую–либо лошадку. 
Однажды шёл на бега, и увидел сидящего на траве   то ли корейца, то ли китайца, перед которым на газете лежали какие–то палочки – стерженьки.
– Что продаёшь?
– Не нада  клоп, блоха,  таракана.
– Точно?
– Совсем верно говорила.
– А  как  пользоваться  этим?
– Намазала, намазала и не нада  клоп,  блоха, таракана.
– Ну, смотри, не обманываешь?
– Моя правда говорила:  не  нада  клоп,  блоха,  таракана.
Заплатил копеечки,  взял пару палочек в карман и пошёл на ипподром. День выдался у него   везучим –  выиграл тогда необычно хорошо.  Угадал он лошадку,  и она  не подвела,  хоть и не числилась в фаворитах.  Угадал и с противотараканным  карандашом:  как исписал он все  печи этой мазюкой, так с тех пор они прусаков  не видели.  Ни одного!

Но со временем понял  Иван Яковлевич, что зря так  радостно, поверив китайцу,  щедро расписывал печки.  Да, таракашки исчезли,  но следы от того карандаша его  семья  уже много десятков лет безрезультатно  (как и до этого боролась с прусаками)   никак не может стереть с богатого кафеля  раритетных  печей.  И  керосином, и ацетоном,  и растворителем красок и лаков, и…  Не хватит и семи страниц, чтоб перечислить всё, чем  и как  она бесполезно пыталась убрать следы  противотараканного  китайского  карандаша.

Так  Иван  Яковлевич  узнал, что такое  «побочный эффект».