Итак,с 20 ноября 1992года я начал работать на ДСК в должности начальника производства.На ЖБИ эта должность—кабинетная,там
начальник производства руководит отделом планирования производства продукции,размещением и обеспечением в срок заказов
потребителей и другой бумажной работой,связанной с выпуском продукции цехами.На ДСК же совсем не то—я стал фактически директором завода,выпускающего железобетонные детали для жилищного строительства.В мои обязанности входило всё,что касалось завода,плюс полное обеспечение всем необходимым стройки.Коротко,вроде,на самом деле все обязанности не перечесть.Забился женский туалет в административном корпусе или не хватило одного гвоздя у плотников на стройке—виноват начальник производства.Выросло дерево на крыше формовочного цеха из-за того,что десятилетия не проводили ремонта кровли,или сломалась деталь по дороге от завода на стройку—виноват начальник производства.Сломался дышащий на ладан автобус,сгнил напорный коллектор,вышел из строя фекальный насос,развалился старый,допотопный компрессор,не вышел электросварщик на смену,на проходной задержали ушедшего на пять минут раньше работягу,рассыпался трижды подлежащий списанию автокран,не загрузили
панелевоз вовремя из-за поломки мостового крана,не почищены от снега пути вывозных тележек из цехов,напился вдрызг и чуть не свалился в разобранную кассету формовщик,из-за бесконечных поломок работающего на износ оборудования не заформована дефицитная деталь,из-за растрепайства инженера комплектации та же дефицитная деталь не отправлена на монтаж,мала зарплата
водителю панелевоза,и он не хочет делать лишние рейсы с деталями,которые ждут(или не ждут—не важно)на стройке---и ещё сотни
обязанностей,не записанных в трудовом соглашении,но которые я безоговорочно должен был выполнять,что бы не быть немедленно
уволенным с работы.Каждое утро я должен был проводить оперативки со всеми начальниками заводских служб,причём,Строчков,
Генеральный директор,требовал,чтобы эти оперативки транслировались через громкоговорители по всему заводу.Так было давно,
когда ещё пускали завод,потом отменили.Теперь он вспомнил и решил восстановить традиции.Сначала я смущался,потом,через пару раз ,привык.И шефу ,по-моему,понравилось,как я покрикиваю на подчинённых и не лезу в карман за словом.Конечно,основные вопросы я решал непосредственно с человеком,а не по радио.Иногда необходимо было употребить выражения,которые коробят нежный слух,и я привык смотреть в глаза человеку,которому что-то приказывал.Как-то система трансляции сломалась,специалист,
который её обслуживал,уволился---и всё потихоньку забылось.У меня в кабинете только микрофон и остался.Это о начале моего
поприща на ДСК.Если поподробнее,то было так.Суханов привёл меня к Строчкову,представил,познакомились.Он расспрашивал меня о работе,зарплате,отношении ко мне на ЖБИ.Рассказывал,в основном,Суханов,я изредка поддакивал.Потом уже я понял,что мою работу Строчков видел—ЦКГ рядом с ДСК.Он спросил,чего я жду от перехода на ДСК.Я сказал,что у меня двое детей,и было бы неплохо заработать для них квартиру.Он не удивился,даже сказал,что это вполне реально,в зависимости от того,как я буду работать.Я не люблю обещаний,просто сказал,что буду работать в меру своих сил и знаний.Это его удовлетворило,и на следующий день я расписался в приказе о зачислении меня в штат ДСК,приступил к работе.Недели через две я понял ,во что вляпался…
На ДСК был принят и узаконен командно-кабинетный принцип работы ИТР.Проведя оперативку,я должен был,сидя в кабинете,
вызывать начальников цехов,отделов,служб и давать им накачку,согласно результатам оперативки.Если кто-то где-то не выполнял
задания,команды,обязанностей,независимо от причин и возможностей,я должен был взять обяснение и написать приказ об наказании,потребовать безусловного выполнения возложенного на провинившегося---чисто командно-бюрократический метод «делай,
как я сказал».Новшеством было то,что вслед за моим приказом выходил ещё один—уже о моём наказании за невыполненную
подчинёнными работу…Этого изуверства я никак не ожидал,потом дошло—проверяли мою выносливость.И я стал относиться к таким приказам равнодушнее,однако,осадок оставался всё равно.И тут ко мне обратился началиник отдела кадров РСУ.Он жил
на Бирюкова,в 8-м доме,знал меня.Вот он встретил меня в гаражах,предложил работу у них в РСУ начальником деревообделочного
цеха.Вкусив прелестей ДСК,я без раздумий согласился.Договорились о встрече с директором РСУ,встретились,он был не против.
И тут меня чёрт дёрнул рассказать об этом Суханову,который стал главным инженером и моим непосредственным начальником.
Это была ошибка,стоившая мне слишком дорого.Я не знал,что Суханов,поработав под начальством Строчкова,изменился и стал
просто сукой—он наш разговор передал шефу.Конечно,два директора не будут переходить друг другу дорогу,потому при следующей встрече с начальником отдела кадров РСУ,на которой мы долждны были определиться с моим выходом к ним на работу,я вдруг
услышал,что моя кандидатура не подходит,найден и уже работает другой человек.Я сразу всё понял.На следующий день на оперативке у Строчкова я услышал: «Ты давай,определяйся,где будешь работать…»Это было явное издевательство—шеф уже знал,что мне отказано.Я промолчал,сделав вид,что не понял,о чём речь,посмотрел на Суханова—мы сидели напротив,он опустил глаза.
И ему я ничего не сказал,но в дальнейшей работе никогда не откровенничал с ним,как раньше,считая его просто говнюком,кем он и был на самом деле…Так же говорил ему «ты»,но даже за бутылкой в заводской сауне,куда он меня приглашал,я держал язык за зубами,зная наверняка,что всё будет доложено Строчкову.В другом месте и в другое время я бы расквасил ему нос. Думаю,он это чувствовал,ведь не дурак же.Я заметил,что точно так же к нему относятся все мои коллеги,за исключением двух-
трёх стукачей,которые есть в любом коллективе.На ДСК этих стукачей было множество,это была слабость Строчкова—окружать себя доносчиками и доброжелателями.Я почти всех вычислил довольно быстро,держал с ними ухо востро,иногда использовал в своих целях,когда надо было что-то сделать,и я знал—если предложу я,дело уйдёт в песок.Нужному стукачу я вскользь подбрасывал идею,назавтра это уже была мысль Строчкова,которую мне приказывалось воплотить.В дальнейшем таким способом я провернул не одно дело,говорить об этом не хочется,ибо всё это ушло псу под хвост---в 2009-м году ДСК выпустил последнюю деталь КПД
(крупнопанельного домостроения),за четыре года до этого был продан какому-то банку,отмывающему дурные деньги,и стремительно покатился по наклонной.Сам Строчков ушёл на заслуженный отдых,оставив в директорах свою бывшую наложницу ,которая в
крупнопанельном домостроении ни ухом ни рылом,естественно,главным инженером назначили его побочного(говорят) сына,
25-летнего сопляка,купившего диплом в заочном институте при заводе ЛИАЗ,не имевшем даже отдалённого отношения к домостроению.
Сейчас то же самое во всей России—дилетанты везде,и я просто уверен—это может привести к ещё большей катастрофе,чем мы имеем на сегодня…Очень жаль моих потомков,очень жаль.Сейчас 2010 год,долго мы ещё протянем,не знаю,думаю,что нет.
Снова я о высоких материях.Это потому,что о ДСК мне писать совсем не хочется—мало хороших людей воспитал господин Строчков,а завод он и есть завод.Завод не виноват,что достался в руки негодяям,ещё при советской власти.Когда я пришёл туда,из завода
уже выжали всё,что можно,и не один раз…Мне везло начинать работу на полуразбитом оборудовании,везло на говорливых,но не
умеющих работать начальников,тупых их подчинённых—а пофигистами были чуть ли не все начальники цехов,главные специалисты.Но ворами были все.Я первое время не знал,что делать—докладывать ли директору,нет ли.Быстро сообразил,что это своеобраз-
ный стиль ДСК,и заводила—директор.Воровали все и всё—бетонные изделия,металл,арматуру,инструменты,цемент,песок,щебень,
спецодежду,пиломатериалы,раствор,бетон—короче,кто на чём сидел,тот то и имел.Как на заводе,так и на стройпотоке.Если, я
думаю,перевести в жилищный эквивалент украденное за всю бытность ДСК,можно построить ещё один город типа Орехово-Зуево…Такого на ЖБИ не было.Воровали и там,конечно,но в таких масштабах ---извините…А на ДСК воровал больше всех сам
шеф,и воровал отнюдь не по мелочи,хотя и ею не гнушался.Он воровал квартиры,если можно так сказать. А, в принципе,как ещё
сказать?В советские времена в каждом сдаваемом доме была его квартира,или его брата,свата,тёщи,тестя и т.п.Это была дань
городских властей,не безвозмездная,разумеется.Нужные люди не оставались внакладе.У Строчкова же было несколько дач вокруг
города.На самом деле,дачи строили плебеи,потому что дома строить им не разрешала власть.А патриции типа Строчкова возводили
дома,хоромы,отгораживаясь от народишка заборами и знаками «Въезд запрещён».Бывало,едешь по шоссе,в заповедном месте
съезд с дороги и знак «кирпич»--все думали ,что тут воинская часть—ан хрен там ночевал: за поворотом кирпичный забор и «дачи».
Я как-то не вникал в такие проблемы—своих хватало,но однажды побывал на строчковской вилле—и всё стало ясно.Рядом с ним
были виллы бывших и действующих начальников УВД,прокуратуры,суда,горсовета и шушеры помельче,но нужной.Потом уже
к ним присоединились бандосы покрупнее---и так мы вошли в демократию…Снова я отвлёкся…
Когда я пришёл на завод,там все свободные места были завалены браком—бракованными деталями домов.Причём,копилось это чуть ли не со дня основания завода.Склад готовой продукции на 80% был забит хламом,а нормальные детали некуда было ставить.
Этот брак с огромным удовольствием купили бы те,кто строил дачи,и даже дома.Но…Собака на сене.Сам не гам,и другим не дам.
За брак заламывали такие цены,что их никто не покупал,хотя ходатаев было много.Этот брак там до сих пор,если не вывезли на свалку.По крайней мере,в 2009году,пока я ещё работал,всё было на месте.Удивительно идиотская политика—ни себе,ни людям.
Браком были забиты и цеховые пролёты,так что моей первой задачей оказалось складирование готовых изделий.И ,конечно,резкое сокращение выпуска брака.Я уже говорил,что на заводе превалировала кабинетно-бюрократическая деятельность,выйти в цех без
галстука не мог даже инженер по надзору за кранами,хотя ему по штату положено проверять мостовые краны чуть ли не ежедневно.
Мой же стиль—делай как я.Одеваю телогрейку(зимой) или куртку(летом),выхожу в цех—так я работал на керамзите,не гнушался и брать кувалду,махал ею вместе со слесарями.Точно так же выхожу в цеха на ДСК—ни одного начальника в цехе,ни одного мастера смены.Спрашиваю Суханова—оказывается,начальники цехов встречают начальника производства на заранее назначаемых «днях
культуры».На следующей же оперативке назначаю этот день.Провожу начальников цехов по их цехам,тыкаю пальцем в их «культуру»--хоть бы один покраснел,но все старательно записывают.Назначаю сроки наведения порядка—шумят:не успеем.Говорю,что кто не успеет,пусть увольняется по собственному желанию.Уже смотрят насторожённо.Специально даю вполне выполнимые задания,
говорю,что без всяких дней культуры надеюсь встречать их ежедневно в любое рабочее время в цехе.После оперативки в 9-30,переждав немного ,иду по цехам.Встречают,значит ,сарафанное радио работает.Так отучал от кабинетного ничегонеделанья.
Ежедневная встреча без галстуков,заводил в самые грязные,скрываемые места,требовал убирать.Сразу говорил:моя цель не отдрючить вас,наказав премией,выговором,за которым следовало обязательное лишение части тринадцатой зарплаты,годовых,так как при
рассмотрении этой премии обязательно бралось во внимание количество нарушений(у меня всегда их было больше всех—это к слову),моя цель—навести порядок,поддерживать его,заставить начальников требовать этот самый порядок от своих подчинённых.
И на оперативках по селектору,которые непременно слушал первое время Строчков,нажимал именно на порядок, кроме производи-
тельности,конечно.Всё-таки,как сказал мне Суханов,с меня будут первым делом спрашивать за ритмичное обеспечение стройки деталями.Пообещал и пробил панелевоз для вывоза брака из цехов хотя бы на улицу,за забор.Провели собрания с формовщиками,
сказал,что отныне за брак они не только не будут получать зарплату,но я найду способ удерживать стоимость этого брака с виновных—и пусть забирают себе домой.Дошло до Строчкова,как ни странно,он встал на мою сторону.Количество брака резко сократилось—работяги делали всё,чтоб его не было вовсе,но не всё,конечно, от них зависело. Были и объективные причины—износ кассет,
поломки бетономешалок,некачественный цемент или заполнители и другое.Но,несмотря на эти причины,больше всего качество зависело от людей,от их отношения,дисциплины.Это-то я знал ещё по керамзиту…Качество стало лучше—значит,люди подтянулись.
На ДСК в моей производственной практике произошёл первый и не единственный несчастный случай с тяжёлым исходом.Сначала
на БСЦ,которым руководил Андрей Исаев,строчковский выкормыш,человек влез под движущуюся транспортёрную ленту,отделался
по локоть оторванной рукой…Я бы как минимум уволил начальника цеха—Строчков никого не наказал:меня не за что,я только-только пришёл на завод,а своего любимчика как можно,чуть позже он двинул Исаева главным строителем.Существовала и такая должность—третье лицо в иерархии ДСК,то есть,мой подчинённый встал на одну планку со мной.Я считал себя,да так оно и было,
четвёртым в табели о рангах,хотя главному строителю не подчинялся.Но у Строчкова первое место всегда занимала стройка,хотя
стройка—завершающий этап деятельности комбината.Без деталей,выпускаемых на заводе,стройка ноль без палочки…Этого наш
«великий и мудрый» знать не желал:на заводе он лишь искал криминал в виде опозданий,прогулов и прочих нарушений.Тогда он
с превеликим удовольствием раздувал из мухи слона.Приведу лишь один эпизод.В 14- 20 на заводе конец смены.Строчков старался
именно к этому времени подъехать к проходной.И всенепременно кого-либо ловил и обвинял в преждевременном уходе с работы.
На этом не закачивалось:он вызывал к себе в кабинет меня,начальника провинившегося работяги и обвинял нас в том,что мы на час--
да,да—на час!—раньше отпускаем смену.Возражения лишь накаляли атмосферу—на нас тут же вызванный начальник производственного отдела Каверин В. Е.писал приказ о наказании.И к этой дикости—начальник всегда прав—мне пришлось привыкнуть,а это
не так просто с моим характером.Я очень боялся сорваться и дать сдачи каким-либо образом.Чесались руки…Ведь шеф в выражениях не стеснялся,а я смертельно не люблю несправедливых обвинений.По сути,оскорбляя меня,Строчков даже не подозревал,что он
в шаге от нокаута,а я в шаге от тюрьмы…Без сомнения именно это всё стоило мне инфаркта. За дверями кабинета,видя моё белое
от злости лицо,тот же Витя Олин,начальник формовочного цеха,успокаивал: «Василич,кончай,давай поспокойнее»,--и испуганно
заглядывал в глаза.А Строчков так спускал пары.Значит,где-то что-то не сложилось,обломилось,кто-то его послал,а незначительная
неувязочка на заводе включала спускной клапан…Знал же,сука,что здесь он—царь и бог,и все будут прогибаться под него.
Однажды я не выдержал,вскочил над столом,опёрся кулаками,глядя Строчкову в глаза.К своему удивлению,увидел в них страх.Это
меня остановило,я выскочил из кабинета,хлопнув дверью.Уже в коридоре решил—будь что будет,но больше терпеть не могу.Зашёл
в свой кабинет,попил кофе,пришёл в себя и пошёл по цехам.Смотрю—в арматурном цехе встречает меня сам шеф.В нормальном
настроении он ,как и все на заводе,называл меня Васильичем.То же я услышал и сейчас: «Васильич,ты брось горячиться,здоровье
побереги»…Это было своеобразное извинение.Я ответил,что всё нормально,и тоже попросил извинения за свою выходку.Как ни
странно,после этого прекратились хамские эскапады с его стороны,более того,ко мне стали относиться уважительнее!У меня характер—не сахар,начальником и не должен быть слюнтяй,но я видел в каждом прежде всего человека,даже в пьянице и прогульщике.
Я наказывал только в крайнем случае,наказывал жёстко,даже жестоко,но это значило,что все менее жёсткие меры воздействия уже
исчерпаны.Я уже настолько разбирался в людях,что кое-кого выгонял сразу,после первого же нарушения,точно зная,что человек
не воспитуем,что в следующий раз он сделает ещё хуже.Может быть, такие обижались на меня,но подавляющее большинство
относились ко мне уважительно,как и я к ним.Сейчас,на пенсии,когда ничто не мешает плюнуть в след,со мною приветливы и доброжелательны все рабочие,с кем я работал,кто меня знает…Это греет душу.И большинство мастеров,начальников цехов поддерживают дружеские отношения,звонят,улыбаются при встречах.Я понимаю Строчкова—это человек партийной сталинской закалки,
но времена его ушли—он этого не заметил или не мог по другому.Скорее всего—второе.Исследование его характера не входит в мои планы—я только хотел сказать: начальника должны уважать,но не бояться.Я действовал в соответствии с этим постулатом,
и Строчков однажды назвал меня пижоном.Говорить он умел,делать—нет.А пижоном он назвал меня из-за того,что я терпеть не мог
носить галстук,этот символ элиты по-строчковски—и он ,видимо,решил,что я кидаю леща работягам,зарабатывая авторитет.Но
я в этом не нуждался.Я брал электродержатель,брал зубило ,молоток,показывал неумехам-слесарям и механикам,выращенным
строчковскими прихлебателями,как поменять электропривод,как склепать транспортёрную ленту,как намертво установить рельсы ,
с которых постоянно сваливались формы в щелевой камере и т.д. и т.п.Кстати,до меня в эту несчастную щелевую камеру кроме
пьяных слесарей никто не лазил.А я взял одного более-менее толкового слесаря,и за неделю мы с ним установили вдрызг разбитые
рельсовые пути,по которым в камере передвигаются формо-вагонетки.Причём,сделали это так,что об ежедневных авариях в камере
забыли навсегда.Пока я там работал—не было ни одного случая схода формы с рельс.Это—авторитетно!Начальник цеха удивлялся,
как мне это удалось.Я заставил его в чистеньком костюме и при галстуке спуститься в камеру,объяснил,что если делать головой,
руками,а не жопой и не в кабинете,то всё элементарно.Потом мы с ним подружились,даже фундаментные блоки вместе воровали,
и не только блоки.Таким образом мы сами себе доплачивали зарплату,которой Строчков нас незаслуженно лишал…Об этом,может
быть,расскажу далее.Авторитет я зарабатывал и тем,как выводил на чистую воду главного механика,патологического вруна ,вора и
лентяя,пытавшегося на оперативках запудрить мне и окружающим голову какой-нибудь элементарной технической ерундой,или
главного энергетика,действовавшего аналогично.Они не знали,что за школа—керамзитовый цех!Понятия не имели,что в их дешёвых заморочках я их заткну за пояс играючи!Главный энергетик,Анатолий Тришин,работавший в своё время на ЖБИ электриком
и мастером на формовке,быстро перестал «лепить горбатого»,понял,что я отнюдь не мальчик,и стал сотрудничать ,хоть и из-под
палки.А главный механик Герман Ющанцев,которого ,кстати,до меня Строчков поставил начальником производства,но очень быстро снял,поняв,что слова того никогда не сходятся с делами,тот ,имея институтское образование,но не имея и не желая иметь опыта,всё хотел доказать,что я не имею права занимать должность,с которой его турнули.На оперативках,желая показать свою состоятельность,всё время предлагал контрмеры,настаивая,что только они приведут к цели,а всё остальное—дилетанство.Мне надоело.
Я должен был поставить трепача на место.На конвейерном участке формовки стеновых панелей со времён царя Гороха дышал на
ладан привод толкателя формо-вагонеток в камеру прогрева.Необходимо было заменить два редуктора,соединительный вал,разбитые муфты и кое-что ещё по мелочи.Чистейшая механическая работа и забота! Ющанцев и его подчинённый,начальник
РМЦ Глухов А.А.,Царство ему небесное,всё уговаривали меня и главного инженера Суханова: «Походит»…Суханов соглашался,
я—нет.Суханов,я это знал,с техникой на «вы»,хоть и главный инженер.В ЦКГ при соответствующей подготовке аналогичную
работу мы выполняли часов за десять-двенадцать.Мой механик заранее заказывал оборудование,необходимые токарные работы –
выточка нестандартных деталей,валов,шпилек и т.п.,привозил это всё на рабочее место—дальше дело техники,т.е., рабочих рук.
На оперативке я сказал Ющанцеву и Глухову,чтобы к субботе были готовы,будем менять привод.Сказал категорически,отметя все
возражения и обычные альтернативные предложения обоих.Предварительно предупредил Суханова,что в эту субботу планирую
механические работы на конвейере—я знал,что мои механики побегут к нему с просьбой –предложением ничего не делать.Так и
случилось.Я сказал Суханову,что напишу докладную Строчкову,где обосную необходимость ремонта и сниму с себя ответственность за неизбежный простой и срыв формовки.Подействовало на осторожного главного инженера—получать перо в задницу ему не хотелось.В том,что авария неизбежна,я нисколько не сомневался—изношенное оборудование терпит-терпит,а ломается неожиданно в самый неподходящий момент—испытано на себе… Итак,в субботу я вызвал обоих начальников,слесарей,токаря и сказал,
что к концу дня буду принимать новый привод.Работы в субботу узаконил приказом,с оплатой,как положено,довёл всё до людей.
К вечеру приезжаю—конь не валялся,как говорят.Тогда я сказал Ющанцеву,что приказ выполню без него ,будем работать ночью.
Кто не может—пусть уезжает,не отпущу только токаря.Остались Глухов,совесть заговорила,два слесаря и токарь.Как оказалось,
никто даже не снял размеров валов,которые надо было точить!Я сам сделал замеры,начертил эскизы валов—дал токарю работу.
Глухову сказал,что буду действовать,как действовал на керамзите: «Я сейчас еду за водкой,а вы разбирайте старый привод».
После этой ночи Александр Александрович Глухов,упокой, Господи,душу его,стал моим --а не Ющанцева!—другом.И часам к
десяти утра воскресения привод был готов,как и мы,в смысле подпития.Добавили,отдохнули,пошли домой по БАМУ--так мы называли одну из дорог,ведущую в город.Машину я
оставил на заводе,прямо в цехе.Так за одну ночь я приобрёл друга и вечного врага—Германа.Он не показывал вида,на оперативках
присмирел,но при удобных случаях мелко пакостил,не обозначая себя—но я-то знал,чья работа…И с Глуховым он наладил отношения,и я не в претензии к Сан Санычу,но дружбы у них уже не было!Я никого не стал наказывать,просто не оплатил субботнюю
работу,вычеркнул из приказа Ющанцева,а его зарплату заплатил Глухову,похимичил малость,зато справедливость восторжествовала.За это Ющанцев доложил Строчкову,что мы выпивали во время работы.То,что он доложил Суханову—это точно,а уж кто из
них капнул шефу—пусть будет на их совести,но дивидендов это никому из них не принесло.Видимо,Строчков знал,как царица
Екатерина наказала Суворова за штурм монастыря..Как мне передали,и он сказал: «Победителей не судят».Спасибо и на том…
А Сан Саныч за стаканом мне признался,что последний раз в таком авральном режиме он работал тогда,когда строили ДСК.Ни хрена себе,подумал я,не удивительно,что всё оборудование на заводе изношено до предела,ремонтируется кое-как для отвода глаз.
Потом я понял,откуда ноги растут. «Делай,как я сказал»!—командно-бюрократически-коммунистический метод руководства,а проще—лень и дилетантизм.Проще,сидя в кресле ,наказать нерадивого работника,чем приложить усилия,потратить личное здоровье и нервы на непременное достижение стоящей задачи.Это беда всего СССР,она и привела к разрухе.А так как теперешние гегемоны—
почти все бывшие коммунисты или их дети(других во власть не пускают),то методы у них те же—и результаты будут те же,если не
хуже,ибо у сегодняшних в головах призыв Ельцина позаботиться, наконец, о своём благополучии…Свежий пример—Лужков. Это
быдло,свинья ,дорвавшаяся до корыта.Она жрала бы ещё,пока не остановили.Ограбил страну,сделал свою жену миллиардершей,
расплодил себе подобных ненасытных тварей—теперь просит политического убежища в Англии.Ясно,зачем.Чтобы сохранить
нахапанное.Политикой тут и не пахнет—чистейшая уголовщина.А валить на политические гонения—испытанный демагогический
приём всех жуликов,начиная с Березовского.И этот приём блестяще себя оправдывает—ни одного вора не вернули из-за границы,
украденное,естественно,тоже.А Лужков так вдохновенно пел: «Дорогая моя Москва...»Но Лондон ещё дороже,как оказалось.
Снова на ДСК.Зимой 1993 года Строчков устроил мне настоящую проверку на профпригодность.В посёлке Авсюнино комбинат
построил пятиэтажку,и на ней пошли трещинами панели цоколя.Дом состоял из трёх секций,около тридцати цокольных панелей треснули.
Картина была такая,что панели словно проваливались мимо опор—оголовков свай.Это могло быть только в том случае,если свайное
поле забито не по отметкам,а по пьяни.Так оно и было,но…Но цоколь делало какое-то СМУ,и на общей комиссии их представитель
заявил,что в панелях цоколя нарушено армирование.То есть,панели—заводской брак.В точках опор надкололи несколько панелей—арматура не доходила до конца изделия! То,что детали и армирование сделано по проекту—главный инженер Суханов доказать не смог,а Строчков и не пытался.То ,что трещины в панелях начинались в местах концов арматуры—факт,и доказать,что это из-за разноса свай,отсутствия должной опоры,можно было,разобрав дом…Комиссия предложила усилить цокольные панели уголком,причём так,чтобы панели опирались на уголки,лежащие на оголовках свай,то есть,уголки надо было загонять под панели с двух
сторон—с улицы и из подвала.Как раз работа для русской зимы…Иначе дом не принимали,деньги заказчик не выплачивал,а заселение уже началось.Натуральный дурдом!Короче,брак заводской,устраняет завод.Директор приказал мне собрать бригаду из одного
сварщика и четырёх рабочих,откопать цоколь,нижнюю его часть,и загнать под цокольные панели 125-миллиметровый уголок,
сварить его снизу пластинами.На автобусе меня с ребятами привезли в Авсюнино.Люди начали откапывать цоколь,а мы со сварщиком снимали размеры,необходимые для заказа уголка и пластин.Я решил приготовить уголок на заводе,по размерам пометить,привезти в Авсюнино готовый.Я отлично понял,что от меня требовалось:на работу для опытного мастера брошен начальник
производства—это и проверка на вшивость(вдруг я встану в позу,дескать,не по чину),и проверка моих способностей,как технических,так и организаторских.Нашли,чем напугать!На керамзите я делал работы,которых на ДСК не делал—и не сделал бы!—никто
и никогда.Работяг мне разрешили взять самых отпетых.Не алкашей,но пьяниц,которые переели плешь начальникам цехов.Так всегда
бывает—на сторону отдают обыкновенно тех,без кого могут спокойно обойтись сами.За пару дней раскопали около четверти всего
цоколя,и я приступил к установке уголков.Двоих оставил копать дальше,а трое работали с уголком,я сам им помогал,что их определённо удивило—ведь на ДСК даже мастер ходил королём.В обед ,смотрю,гоношатся—магазин неподалёку от объекта.Я без обиняков сказал,что на шестерых хватит две бутылки,и не более.Так и порешили,в обед все выпивали по 150,я в том числе,потом снова
дружно работали.Зимой это было даже необходимо,холодно всё-таки.Приезжал Суханов,контролировал,приезжал сам Строчков—
все были довольны—дела шли нормально,уже просматривалось окончание.В начале третьей недели нашей эпопеи Строчков
сказал: «Хватит начальнику производства гнить в этой дыре,завтра давай на завод».Увидел,что осталось поставить точку,как говорится.Оставалось обварить торец дома—два шестиметровых уголка,две пары,вернее.Потом они ещё решили взять все уголки в опалубку и забетонировать.Но это уже сделали без меня.Так вот,надо сказать,что в чём бы в дальнейшем меня ни упрекал Строчков,
эту мою работу он был вынужден похвалить,дал какую-то премию,я уж не помню.Во-первых,я подчищал чужое дерьмо,во-вторых,
это работа полевых ИТР,в третьих,работа качественная и в сжатые сроки.После того как Миша Живцов,мастер стройпотока,забетонировал этот злосчастный цоколь,дом сдали госкомиссии и о нём я больше не слышал.А между тем,работяги ,с которыми
мы делали цоколь,стали разносить обо мне по заводу добрую славу---мелочь,а приятно…И снова пошла гонка с преследованием—
по другому я не могу назвать свою работу на домостроительном комбинате.И ещё наступали тяжёлые времена ельцинских перемен.
Начинался упадок,скатывание в пропасть—катастрофа российской промышленности,которая продолжается до сих пор.Плоды не
замедлят сказаться,уже сказываются…В 1992 году,когда я пришёл на завод,он работал в три смены,в монтаже находилось до семи домов одновременно,закладывались новые цоколя,забивались сваи на новых площадках—была перспектива.Уже в следующем году
какие-то незримые силы начали торможение.Предприятия-заказчики нищали,разорялись.Особенно наше градообразующее,Хлопчатобумажный комбинат,детище Морозовых.
Друг за другом закрывались фабрики.Когда я ездил в Авсюнино,проезжал мимо Ликино-Дулёвской прядильно-ткацкой фабрики и
видел,что неподалёку от предприятия на площадке уже забито свайное поле на длинную девятиэтажку.С нами ездило звено,
занимавшееся навешиванием оголовков,они уже заканчивали эту работу.Ещё через пару недель можно перекрывать цоколь,начи-
нать монтаж дома.Это 93-й год.Цоколь стоит и сейчас,заросший бурьяном,разбитый ребятишками—негодный.Такой же цоколь,
уже перекрытый плитами первого этажа,стоит в Давыдове,и тоже негодный.Машиностроительный завод в Давыдово развалили—
заказчик сдох…Дальше пошло снежным комом.Кажется,уже в 94-м году мы сократили одну смену,значительно сократили подсобные службы—цех комплектации,РМЦ,ПСХ,гараж,снабжение.Но лично мне работать стало тяжелее—на стройпотоке Строчков не
сократил количество монтажных звеньев,а им только давай детали.А завод,на треть оголённый,не в силах был угнаться за стройкой.
Так мог сделать только соковыжиматель-дилетант,коим себя ни в коем случае не считал господин Строчков.До него дошёл мой афоризм: «Монтаж детали—20 минут,её изготовление—24 часа».На одной из оперативок он высказал мысль ,что я саботирую его приказы о бесперебойном обеспечении стройки деталями,и процитировал этот афоризм.Я сказал,что если кто-либо докажет,что я не
прав, пойду работать подсобником.Шеф усмехнулся: «Кто же будет возражать начальнику производства».Он юродствовал,ибо знал
отлично,что возразить нечего,иначе бы ему с удовольствием поддакнули,и не один.Знал,что неправ,и требовал невозможного.
Это стиль,многолетняя привычка.Я понял ,что в рыночных отношениях он работать не сможет,уже тогда закралась мысль,что под
его руководством комбинат обречён.Но я ошибся—он заложил основу,дал толчок,а развалили другие.Просто он вовремя смылся,
а это тоже своего рода талант.Завод проработал ещё в две смены,пока мэром города был Гавриленко,с которым у Строчкова были
дружеско-коммерческие отношения.Город ещё заказывал дома,по два-три в год,даже надежда появилась,что продержимся,что тяжкие времена проходят понемногу.Но оказалось—то была присказка,сказка началась в 98-м и закончилась в 2010.Длинная,однако,
сказка.Затяжная агония…Теперь уже завод работал в одну смену,все службы ужались до предела:во вспомогательных цехах по одному-два-три человека.В формовочных бригадах половинный состав,да и самих бригад вместо трёх по одной в цехе. «Жизнь стала
лучше,стала веселей»…Всех нюансов просто не описать—их так много на бывшем крупном предприятии,иные и вспоминать не хочется,противно.Это колоссальный удар по нервам—конечно,у кого они есть.Я с болью смотрел,как нормальное ,нужное городу, стране предприятие ,превращается в полудохлый скелет.Как я должен относиться к тем,кто делал это?!Как к сволочи;поневоле
вспомнишь—«вредитель».Есть глубинные причины развала,есть и поверхностные—у каждой свой автор,который внёс посильную лепту.Да воздастся им!Надеюсь на это.Я уже говорил,что воровали все,но не мы завод растащили!В самом начале своей деятельности на ДСК я организовал строительство пяти гаражей для себя.Со мной были Валера Жуков,начальник арматурного цеха,Слава
Калёнов,начальник формовочного цеха.Мы договорились с начальником БСЦ Андреем Исаевым брать у него керамзитобетон для
заливки стен и крыши гаражей.С арматурного цеха привезли арматуру,уголок,лист на ворота.В гаражах у знакомых ребят взяли
опалубку,наняли экскаватор,выкопали траншеи под фундамент.Первым делом залили фундамент на пять гаражей—два строил себе
и тестю Жуков,по одному мы со Славой,и пятый гараж мы должны были отдать женщине из исполкома,разрешившей постройку
на таких условиях.С ней нас свёл Коля Косолапов,главный инженер ещё живого ЖБИ в то время.Сначала договорились отлить свои
гаражи,а уж потом ей—обманули впоследствии,так как изменились времена и цены соответственно.Да и желание пропало какой-то
тётеньке за здорово живёшь сляпать гараж…Некрасиво,конечно,но выделить места ей ровно ничего не стоило,мало того,она потом ещё и взяла с нас штраф за незаконный захват земли.Так что кинули мы её вполне заслуженно.Я сварил четверо ворот своим
сварочным аппаратом,сварил из уголка балки для крыши---к осени 94-го у нас были готовые гаражи.Себе я с сыном Ромкой ещё
сварил,вкопал и забетонировал вместе с полом кессон—смотровую яму.Забыл сказать,что все гаражи мы сделали с металлическими
кессонами-погребами,потому что строили на болоте,которое засыпали бетонными отходами с завода.Гаражи получились супер—
тёплые,просторные,просто мечта.Это не самое большое хищение с завода—для ДСК это мелочь.Так мы просто возмещали то,что
у нас удерживал господин Строчков.А наказывал он обязательно деньгами;приказ на наказанье—значит,ты не получишь премии,
годовых,тринадцатой зарплаты,доплаты за выслугу.Каждую из этих выплат Строчков стремился урезать любыми путями,хорош был
любой предлог,но проще всего—наказание за упущения в работе.Так он писал в ведомостях на выплату.Упущения не расшифровывал,не к чему.Никто не ходил уточнять,что же он упустил,когда и где.Никогда не смогу простить ему незаслуженные наказания,оскорбления,унижения,но отомстить могу только письменно,вот здесь...Добавлю только,что правду говорят—Бог шельму метит.
Как Господь отметил Строчкова—не пожелаешь даже врагу.Он отнял у него двоих молодых сыновей.Старший,Эдуард,умер от наркоты,младший ,Лёша,задохнулся по пьяни в гараже,в своей машине.Старший сын—порядочная сволочь,его не жаль,а вот Лёшка
был нормальный парень.Всё время,сколько я его знал,он работал на заводе шофёром КАМАЗа,с ним мы даже воровали керамзитобетон на гаражи,да и не только бетон.Не было случая,чтобы он заложил кого-то,и смерть его опечалила многих на ДСК,его жалели...
Не знаю,смерть ли сыновей немного сбила спесь со Строчкова ,или возраст –он с 40-го года,но шеф стал немного спокойнее.Не думаю,что он сделал кардинальные выводы,оглянулся на свою жизнь,на свои поступки—нет-нет, у него прорывалась какая-то звериная
сущность,но прежнего Строчкова не стало.В 2004 году,кажется,нас купил какой-то,наверняка батуринский(читай—лужковский)
банк,в 2005 меня настиг инфаркт.В 2006 году,летом я вышел на работу—Строчков уже не был генеральным директором.Он оставил это место своей наложнице,молодой даме,из инженера по оплате труда сделав её сначала финансовым директором и своим
замом,а потом и генеральным директором.Чем она взяла—тайна,потому что подстилок на заводе у шефа было множество,но ни одна
не взлетела так высоко.Сам Строчков остался у неё советником,а главным инженером поставил своего побочного сына, 25-летнего парня,окончившего филиал автомеханического института в Ликино-Дулёве и работавшего около года механиком на БСЦ. Оба руководителя домостроительного комбината о домостроении имели весьма отдалённое понятие—это мягко сказано.У одной работа заключалась в перекладывании бумажек,другой вообще не имел права быть главным инженером—у него не было
абсолютно никакого стажа руководящей работы.Амбиции были,знаний,опыта,умения ---увы…Директорша уговорила меня дать свой
диплом,и меня приказом оформили главным инженером,номинально.Фактически я продолжал занимать свою должность директора
производства—так с некоторых пор стали называть начальника производства.Но поработал с новым начальством я немного---понял,
что надо вовремя сматываться.Во-первых,не хотелось быть «свадебным генералом» и учить заносчивого сопляка,во-вторых,не хотелось подчиняться дилетантке с замашками Наполеона,в-третьих,она быстро окружила себя «знающими» прихлебателями,только знали те совсем не то,а уж завода не знали абсолютно,но пытались меня учить работать…После одной такой «учёбы» я послал на три буквы её заместителя,бывшего инженера по ремонту и устранению недоделок,договорился с главным технологом завода
Храмозиным Евгением Викторовичем и написал заявление о переводе меня в технологи.Возражений не было,и я начал относительно спокойную работу в техотделе,инженером-технологом.Ещё будучи директором производства я ездил с директрисой в Москву,в
проектное бюро—она заказала новый проект,даже новую серию домов.Уже в этом голый дилетантизм—предприятие,выпускающее
детали для одной,обкатанной годами ,серии,очень трудно перестроить на ходу на другую серию,на совершенно другие детали,для
которых нет опалубки.Во всяком случае,здесь уместна поговорка о конях,которых на переправе не меняют.Но хочется чего-нибудь
такого…Да,в то время ещё был жив,Царство ему небесное,главный инженер Юрий Николаевич Петров.Как это я забыл рассказать о нём!?Петров –беженец из Туркмении.Там он работал директором завода ЖБИ,но русских прижали настолько,что он бросил всё нажитое—продал за бесценок машину,квартиру,дачу на берегу Каспия—и буквально убежал в Россию с женой и двумя женатыми сыновьями.В Орехово-Зуеве у них были знакомые,Петровы приехали сюда и купили здесь дом.Если это строение можно назвать домом.За 9000 долларов они купили сруб в посёлке Новый Снопок—это километрах в двадцати от города.Сначала Юрий Николаевич работал у нас главным механиком—Ющанцев незадолго перед этим убежал в Демихово искать лучшей доли.А главным инженером был Квашук Юрий Филиппович—мой ровесник,родившийся 10 ноября 1948года,то есть,на один день раньше меня .Он стал главным после того,как я сказал Суханову,что,будучи на дне рождения Строчкова,слышал,кого он назвал своим преемником.Суханов спал и видел себя в этом кресле,и после этого подал заявление на расчёт,ушёл.Квашук,старый соратник Строчкова ещё по ХБК, был
тоже кабинетный работник, выходивший в завод,чтобы что-то украсть.Но мне он хотя бы не мешал—это вся его работа.В конце
концов,Строчков его съел,заставил уволиться.И Петров стал главным инженером,причём ,просил меня,чтобы я не обижался,что не меня ставят,а его.Он честно мне сказал: «Василич,мне это надо!»И в самом деле ,ему надо было поднимать дом,который оказался
просто срубленным на скорую руку для продажи дырявым срубом.Когда Петров рассказывал,как они зимовали первую зиму,невольно продирал мороз по коже.Короче,он вляпался за 9000 баксов.Юрий Николаевич был простой,не слишком грамотный и
осознающий это,русский человек.Как он работал в Туркмении,не знаю,но здесь бы он дальше начальника цеха не пробился.Он был
одного со мной характера—не лез на трибуны,не горлопанил,а закатывал рукава и делал дело.Даже будучи уже главным инженером!
Таких я,особенно на ДСК,не встречал.Мы с ним сработались!Но он умер.Нелепо и неожиданно.Я в это время был дома,на больничном после инфаркта.Звонят—умер Юрий Николаевич.У него была заезженная Строчковым «Волга»,которую,как говорят,надо было
гнать в чермет своим ходом.Однажды шофёр повёз Петрова домой,на Новый Снопок.Не доехали—метрах в ста пятидесяти от дома машина
заглохла.Вдвоём с шофёром они решили затолкать «Волгу» во двор дома Юрия Николаевича.Шофёр впереди,направляя руль,Петров сзади.Машину затолкали во двор.Шофёр смотрит—Петров лежит за машиной.Закричал.Выскочила жена ,а он уже мёртвый. «Скорая» только зафиксировала смерть от разрыва сердца.А ведь Юрий Николаевич никогда не жаловался,никогда!И выглядел гораздо лучше меня,хотя примерно мы были ровесники—он с 1949года.Он был худощавый стройный мужчина ,которому
жить и жить—так думал я.Его смерть меня поразила своей неожиданностью,так же, как я не ожидал и свой инфаркт…Как всё-таки
тонка ниточка ,на которой держится наша жизнь…Я его часто вспоминаю,и всегда с болью в сердце—хороших людей так мало!
И лишний раз убеждаюсь—Господь прибирает именно хороших.Там они нужнее,что ли?Что с его женой и детьми,я не знаю.Хотя
знаю,что ещё Строчков обещал продать ему квартиру в новостройке,в пятиэтажке на улице Красина,которую мы тогда строили.
И,кажется,я слышал разговоры,что один из сыновей Петрова купил там квартиру—на этом мои сведения о семье Юрия Николаевича заканчиваются.Жену его я видел дважды.Второй раз—на похоронах,а первый,когда привозил им саженцы смородины со своей дачи.У них не было ничего на участке,я сказал ему как то в разговоре,что есть много кустов,которые я могу им дать.Привёз осенью черенки смородины—их посадили.Через год Петров рассказывал,что уже есть маленький урожай…Больше я ничего не успел –слёг сам,а потом не стало Юрия Николаевича.Пусть земля ему будет пухом.Если есть загробная жизнь,то я,когда переселюсь в мир иной,
хотел бы с ним там встретиться и иметь его в числе друзей.Не было в мои зрелые годы людей,о которых я сказал бы такое.Кроме
родственников,конечно.Вообще,об ушедших своих соратниках,которых теперь уже достаточное число,я мог бы рассказать очень
много,но…De mortuis aut nihil,aut bene---о мёртвых или ничего,или хорошо…А хорошо—не всегда правда,да и рассказам этим не будет конца.Для этого надо быть писателем.А где-то я читал:чтобы стать писателем—надо иметь железную задницу.Помилуй,Бог.
Итак,карьеру свою я закончил в должности инженера-технолога и уволился с завода в сентябре 2009 года,за год до окончательного развала домостроительного комбината.О том,как его развалила преемница Строчкова,или,скорее,система, продавая –перепродавая завод ,
писать противно и неинтересно—сколько таких заводов обращено в прах…Как бы то ни было,кончина ДСК будет навсегда связана с именем «Пиковой Дамы».Хитрец-Строчков не подставился под тяжесть такой славы,он виртуозно всегда под-
ставлял других.А глупая мартышка вляпалась,сама того не осознавая,чего о ней жалеть.Мы говорили—если не хорошо,то о трупах ничего.Так и будем.И всё на этом об ДСК,провались он пропадом.Если где и будем говорить о нём--то попутно,вскользь.По-моему,страна рушится,а тут какой-то ДСК…И вообще,опус мой приближается к завершению,осталось о семье,ну и то,что забыл,что вспомнится.