С незапамятных времён в стране нашей было принято менять фамилию – обычно это происходило в возрасте более чем зрелом, приближающемся к старости, когда человек о себе многое мог сказать определённо – преодолел, сумел, достиг, миновал – а посему имел право и честь быть наречён такою-то фамилией. Ту же, что дарована была ему родителями, он сберегал, разумеется, в своей памяти, но с некоторых пор именовался иначе, в соответствии с собственными достижениями и успехами. Или горестями и поражениями. Такое тоже случалось, и человек, удручённый несчастливою судьбой своей или же считающий не вправе обращать внимание новой фамилией на некоторые заслуги свои, изменял записи в документах так, что показывать оный не мог без стыда и краски в лице. Или без укоров совести и упрёков в честности заявленного.
Уже пятьдесят лет миновало со времён победы над демонами в Четырёхлетней войне, но Евгений Гаврилович Победоносный по-прежнему, как и в годы, что следовали за триумфальным окончанием войны, не мог – да и не желал - избавлять себя и свои воспоминания, своих родных и просто людей, встречающихся на жизненном пути, от мыслей о величии народного подвига в противостоянии с демонами. Почитал Евгений Гаврилович за нечто естественное и даже необходимое напоминать всегда и повсеместно о том, чего стоило ему и всему народу одержать ту великую победу.
Разумеется, не отказался он от мыслей и воззрений своих, оказавшись в больничной палате, персональной, предоставленной ему на особых условиях, которые заслужил он своим ратным подвигом. Несмотря на то, что недуг и атаковал ветерана нежданно и коварно, без объявления войны, он никогда б не смог сломить боевой дух старого солдата, поколебать стойкость его убеждений.
- Стерва! Да что ж ты творишь?! – гнев ветерана не имел границ.- Я ж просил борщ! Борщ просил, лярва! А ты?! Что ты вытворяешь?! Щи! Паскудные щи!
- Евгений Гаврилович... - Роза Шафрановна Крылатова, старая, многоопытная медсестра, повидавшая и претерпевшая за свою многолетнюю работу многое, была растеряна и расстроена. – Вы же сами велели давеча щи принести... Евгений...
- Молчать! Как ты смеешь победителю перечить?! Зови старшую! Будет вам нагоняй, будет! Зови старшую медсестру!
Вера Вячеславовна Грозная, старшая медсестра отделения, несмотря на свой возраст – не юный, но молодой - работником была высокопрофессиональным, а потому вознамерилась поначалу разбуянившегося больного увещевать:
- Что Вы, Евгений Гаврилович, не волнуйтесь. Вам это вредно. Всё отделение извиняется пред Вами и обещает, что более подобных промашек не случится, - она постаралась с возможной при этих обстоятельствах лаской посмотреть на пациента. – Кушайте. Вам поправляться надо.
- А ты что?! – с первых слов, что Евгений Гаврилович прокричал в ответ, стало понятно, что успокаиваться он не намерен. – Нацепила короткую юбку! Да как ты смеешь! У нас в партизанском отряде, знаешь, что за это было?! Шлюха!
- Что Вы говорите такое, Евгений Гаврилович... - постаралась вступиться за свою начальницу Роза Шафрановна. – Постыдились бы...
- Что?! Что?! Да я в боях... Да я стыда... - от гнева Евгений Гаврилович Победоносный чуть было не стал задыхаться. – Да как ты смеешь, бабка! Да я вас всех! Да я вас всех в ссылку! И тебя, старая, и всё твоё семейство фей – всех вас упеку в ссылку! А тебя, Вера... А тебя я со света сживу! Обещаю!
В коридоре Роза Шафрановна, до этого крепившаяся, расплакалась:
- Вера Вячеславовна... Да как же... В который раз... Что я ему сделала?.. Раньше не угрожал хотя бы, а теперь... У него же сын в Министерстве... Да он же... У меня внучка, феечка Фиалка... Совсем маленькая... Она же не вынесет ссылки-то...
- Не переживай, Роза, - Вера Вячеславовна была сосредоточена и серьёзна. Она, судя по всему, что-то обдумывала. – Иди в мой кабинет, я подойду чуть позже. Ещё раз поговорю с этим скандалистом. Но... Сдается мне, придётся нам с тобой всё же что-то предпринять... Знаешь что, захвати-ка ты куклу и шесть иголок. На всякий случай.