Тамара Спектор. С чего начинается родина?
С чего начинается родина?
С картинки в твоём букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.
А, может, она начинается
С той песни, что пела нам мать,
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
М.Матусовский
Первый год последнего десятилетия ХХ века. Самолёт, битком набитый взволнованными, уставшими советскими евреями всех возрастов, – от стариков до грудных детей, – летит высоко-высоко, очень близко к Тому, кто своим невидимым перстом указал землю, на которой они должны жить, размножаться и строить свою еврейскую жизнь.
Евреи же, народ непослушный, да и нетерпеливый: нет урожая – ушли в Египет; нет хорошего заработка – ушли в другие земли; тревожная ситуация – «миролюбивые» отправились туда, где мир; усиливается антисемитизм – поехали... А антисемитизм, как грибок-паразит, он всегда и везде: только при неблагоприятных для него условиях в споры превращается, а при благоприятных – расцветает поганым цветом.
Народ Книги приобщался к своим разным родинам своими талантливыми умельцами, врачами, музыкантами, художниками, поэтами, артистами, педагогами, воинами, государственными деятелями. Евреи способствовали процветаниям этих «родин», в трудные грозовые годы защищали их, отдавая свои жизни. Евреи старались учиться, трудиться лучше «аборигенов», чтобы их ценили, уважали и даже любили до поры до времени… Не зря, мол, хлеб едим, мы такие же граждане, мы так же любим нашу Родину, на земле которой родились. Мы женимся на «аборигенках», выходим замуж за «аборигенов». А вера в благополучие мало- помалу выветривается, испаряется, улетучивается в облака, а облака перерождаются в угрожающие тучи.
…И вот мы в памятном 1991году – в облаках, в румынском самолёте, заполненном евреями. . ОВИР лишил нас гражданства, пенсии и квартиры, правда, оставил нам ничего не значащие медали «Ветеран труда», которыми мы так гордились. Мы лёгкие, как птицы, с четырьмя чемоданами, полными барахла, и почти пустыми кошельками, вмещающими по 164 разрешённых американских долларов на душу.
«Возвращаемся» на крыльях самолёта, но обескрыленные, туда, откуда наши предки, далёкие во времени и не далёкие в своих решениях, ушли много тысячелетий тому назад. Они ушли, вместо того, чтобы бороться за свою землю как другие народы, в ту далёкую пору, когда государства создавались, когда границы их определялись кровавыми боями, беспощадной рукопашной: что в драке захватил, отстоял – то моё. За каждый изгиб границы лилась кровь. Не было миротворцев типа Организации Объединённых наций.
Как, например, создавались Соединённые Штаты Америки? Испанцы, французы, англичане и все, кому ни лень, имевшие свои очерченные границами государства, ринулись, уничтожили, загнали в резервации местное население, захватили территории аборигенов, создали новое государство, которое теперь, через несколько веков, указывает кому и как жить. Государство сильное, самоуверенное диктует правила поведения крошечному, совсем юному под древним именем – «Израиль». И все другие государства, определившие свои границы войнами и захватами территорий в Х-ХУ111веках, берутся осуждать, критиковать, диктовать, угрожать стране, которая только стремится стать равноправной с другими.
И вот, конец ХХ века, и очередной самолёт в небесах берёт курс на Израиль, на Тель-Авив. И сердца евреев – репатриантов замирают в воздушных ямах, а ещё больше – из-за страха перед будущим.
Над нами Бог, под нами облака, обнажающие в своих разрывах далёкую, незнакомую землю и бесконечное пучинное море. А море – как необъятный двор, в который выходят огромные окна стран – соседей: Испании, Франции, Италии, Югославии, Греции, Турции, Сирии, Иордании, Египта, Ливии, Туниса, Алжира, Марокко и крошечная форточка Израиля. Море, окружённое разными странами, море среди разных земель, море Средиземное...
Почему же всем мешает незаметное на политической карте мира это крошечное пятнышко в виде маленького зародыша? Мизерная форточка, выходящая на Средиземное море. Мы видим его в иллюминаторах самолёта и потрясены тем, что нам предстоит жить на берегу этого «коммунального» моря. Мы станем средиземноморцами – левантийцами – израильтянами.
За иллюминаторами – кромешная тьма, и вот мы различаем, наконец, грозди и россыпи жёлтых и голубых огней. Это Израильская земля! Огни приближаются, крупнеют, и сердце томится в ожидании какой-то новой для нас и детей наших неизвестной жизни. И так хочется, чтобы жизнь эта была светлой и радостной!
Многие говорят, что почувствовали толчок в сердце, когда вышли из самолёта и ступили на землю Израиля – Землю Обетованную. Я, грешница, не испытала ничего, кроме радости окончания этого длительного пребывания в небесах. На меня пахнуло майским южным теплом, терпкими незнакомыми запахами. Мои ощущения были близки к тем, которые возникали на юге той страны, в которой я родилась, родила детей и ежедневно «рожала» жизнь свою.
Самые низменные чувства возникли при виде изобилия еды на столах в специальном зале аэропорта: аппетитные гамбургеры, солнечно-оранжевые апельсины, соки, кофе – и всё бесплатно, и всего много, и всё всем достанется и ещё останется! Детишки радостно и шумно окружили столики с подносами, самоварами и жадно поглощали угощения. Изголодалась по хорошей пище наша советская детвора в доживавшем свой век СССР. Там у них были голодными не желудки, а глаза. Они в жизни не видели такого изобилия, да ещё и бесплатного. Слышать – слышали, а видеть – не видели. Уши у советских людей были сытые, а глаза – голодные. Поэтому-то самое первое впечатление по прибытии на Землю Обетованную было то, что всем нам стало сытно.
В Тель-Авиве мы прожили один месяц, как в новокаиновом тумане чувств. Волею случая мы переехали жить в Мевасерет Цион, изумительный городок в горных окрестностях Иерусалима. Перевёз нас на своём автомобиле замечательный израильтянин – Моше Гершуни, человек пенсионного возраста, прежде работавший водителем автобуса в «Дане». Он – старожил Израиля, приехал маленьким мальчиком с родителями из Польши. Участвовал в становлении страны, пройдя все войны. Всю дорогу из Тель-Авива до Мевасерет Циона он рассказывал о происходивших в этих местах тяжёлых смертельных боях. Его рассказы подтверждались сохранившимися то справа, то слева остатками укреплений, окопов, разбитых танков и орудий.
Мы слушали его с большим интересом, при полном незнании истории становления и укрепления государства Израиль, куда мы приехали не как туристы, а навсегда. Трудно было представить, что перед нами живой типичный представитель кровоточащей истории молодой страны.
Нас поразила смена климата, природы, изумительные леса, в которых, по рассказам Моше, каждое дерево – пихта, кипарис, сосна – посажено руками наших современников – евреев, живущих в одном веке с нами. Мевасерет Цион показался нам не другим городом, а другой страной. Я не буду описывать совершенно потрясающие панорамы, открывающиеся с любой точки этого городка. У меня просто не хватит словесных красок.
Я только хочу поделиться тем чувством, которое начало рождаться в моей душе.Меня постоянно преследовало ощущение, что, помимо благ земных, есть неземные, и эта, неземная благость, начинается с окрестностей Иерусалима. Я впервые ощутила первозданность жизни – притом, что окрестности Иерусалима стары, как мир. Эти земли были обильно политы потом и кровью человеческой. На них создавали и разрушали, сеяли и выжигали, насаждали и вырубали... Какая ещё земля на нашей планете знала такие боли? Где ещё так благословляли и поругали?
Именно здесь, в Мевасерет Ционе, глядя поздно вечером в тёмную пучину Иудейских гор, я впервые осознала, что мои предки, в неизвестном мне далёком-далёком поколении, жили здесь, на земле Иудейской, и я вернулась... Нет, я не вернулась к себе домой. В понятие «мой дом» люди на всей планете вкладывают один-единственный смысл, и нет необходимости его объяснять. Мы же пока обречены жить в чужих домах, вдыхать незнакомые чужие запахи. У нас нет своих стен, которые бы нам помогали.
Я вернулась туда, где жили мои очень далёкие предки, и меня это волнует. И я ощущаю гордость за себя, за нас, за детей моих и внуков, за то, что у нас хватило сил оставить всё плохое и хорошее в «той» жизни и подняться сюда, в Иудейские горы, в новую жизнь со всем её предстоящим хорошим и плохим.
Это ещё не чувство дома, не чувство родины, это – зародыш нового для меня состояния, осознания смысла вопроса: с чего начинается Родина? И дай Бог этому хрупкому, зыбкому чувству окрепнуть и развиться, и не быть уничтоженным тем коловоротом жизни, в котором мы оказались!..
Сентябрь 1991года
Мевасерет Цион.
Продолжение следует