В соавторстве без устных разрешений с автором-корефаном: М.Волк.
///
Фонари ещё не ожили,.. сутулые фонари... но беспокойный ток уже бежит реанимировать люмены свечей. И сотни хирургов танцуют вокруг столов, и в эйфории счастья рождаются бледные сны.
Заводские трубы цедят чёрным: смог пропадает в небе, наполняя пустые горизонты, и кажется, мгла, которая скоро накроет звёзды, лишь сажа роботов-предприятий.
Вальяжно проплывает минтайная стайка посеребрённых облаков. Я взрываю воздух прыжком, и в круговороте безумия влетаю во временное эхо.
- Тучи, вроде как окружили, - говорит внутренний голос тебе, - уже не жаркое сол-нышко плотным кругом пухлых отростков, но желторо-оооотое, - внутренний голос сопротивляется, будто, и подкрашивает кончики бордо твоих губ.
Потом солнце изливает ауру желейного жёлтого сока и, даже склоняясь к землице, не боится рухнуть за горизонт. Кричат сойки.
Небо - оно малюет лазурью, оно страшно будит воображение и наседает, словно пресс, а зазубренные деревья стоят, как технические воины-штифты.
- Смотри, смотри, - кричит внутренний голос тебе, - тучи, отступая, лимонно обна-жают совсем скромную, ещё не яркую луну.
Ты смеёшься. А в масле огня на пурпуре небосклона уже зарделась первая звёздочка.
Плеть преисподней хлестко бьет по глазам.
Темнеет.
Приятно, как круг солнца, радужными кольцами пожирается и становится влечением к неизвестному.
Но белое поле как мелованная бумага, падают стружки времени, а расцарапанная усиками травы твоя улыбка, на мгновение становится ярче белил. До ослепления.
И вот уже не видно светила только алое марево, и будто подожгли остатки закатного небосвода, и ещё пылает над безмятежной тьмой деревьев зияющая дыра нервных окончаний.
Подползает, шипя ночь. Вползает словно. Становится в кость позвонков своей неуловимостью и произрастает видение: чистота.
////