Воспоминания

Я взял ее любимого Нострадамуса, вырвал из него все листочки, наделал ласточек и выпустил их в окно. Она же образованная, начитанная, аристократия, понимаешь, манеры и всё такое, а я, значит, плебей необразованный, дворняга, значит. Вот и получай - пусть полетают центурии! Но, она всё равно ушла. А я остался. И так грустно, вдруг, стало, ночь, так тоскливо - любил ли я её? - думал я, ведь, по настоящему я любил только Катю, Настю, Надю, Оксану, Мартину, Марину, Екатерину, Надю, Таню, Аню, Вику, Маню, Варю, Иру, Инну, Нину, Еву, Олю, Лену, Лилю, Лелю, Любу, Люду, Леру, Веру, Вадик - оказался пидором, потом, Галю, Олю - но не ту для которой кольцо украл в ювелирном так, что никто не заметил, - та после Евы, - а ту, что врала постоянно, а я верил, хоть знал что врет, потом, Юлю, Машу, Лизу, Глашу, Беллу, Розу, Аллу, Дашу, Элеонору Сергеевну, Марианну, Наташу, Наташу, Наташу, Наташу, Свету, Кузю - фамилия Кузюкина, все Кузя звали, Алену, Алису, Зульфию, Анфису, Машу - но не ту блондинку, что после Юли, а ту, что не разрешала матом ругаться, хоть тоже блондинка, и опять: Наташу, Наташу, Наташу, Наташу, Наташу Иванову, Наташу, что устроила в ЖЭК слесарем, тоже Иванова, Наташу, что могла петь как Пугачева, Наташу, которую Смеющаяся кукабара* в глаз клюнула, когда она подменяла подругу в зоопарке, где та уборщицей работала, Наташу, что в зоопарке уборщицей работала, подруга той Наташи, Наташу Гендебельсман, Наташу, что недавно открытку прислала, вдруг, уже сколько времени прошло: «С Новым Годом, придурок!» - написала, Наташу, что сбежала в Мурманск на теплоходе поваром, Наташу, из-за которой я получил два года условно, Наташу, что привязывала меня к горячей батарее и издевалась, Наташу из-за которой, по совету Элеоноры Сергеевны, я хотел исповедаться и помолиться, чтоб прекратились все эти Наташи, в церковь ходил, но не пустили, потом, Наташу, что побила Элеонору Сергеевну, Наташу, что зашила меня, Наташу, что в вытрезвителе старшиной милиции работала, Наташу, что зашила меня второй раз, Наташу, что могла бутылку пива одним глотком выпить, Наташу, что зашила меня в третий раз у какого-то гипнотизера занимающегося черной магией, Наташу, из-за которой с балкона чуть не прыгнул, но передумал - слишком высоко было, Наташу, что написала в моей истории болезни: «психоз на фоне алкогольной зависимости» - это специально, чтоб Наташа с голосом Пугачевой, и Наташа Гендебельсман отстали от меня со своими алиментами, Наташу, что триппером заразила меня и Федьку, кореша моего, - все впятером лечиться ходили: я, Наташа, Федька со своей женой, тоже Наташа, кстати, и Элеонора Сергеевна, - прикольно было, потом, Наташу, что прокляла меня именем Господа, когда я отказал ей в близости из идейных соображений, потом, Наташу, что страдала лунатизмом и видела Человека Идущего, потом, Наташу, с которой мне строго-настрого запретил делить ложе Господь, несмотря на то, что души наши сливались, а после, - а после, в голове моей просветлело, и появилась Екатерина, но не та, родители которой запретили нам жениться, а как узнали что она на третьем месяце, так, вообще, увезли её за границу, - та Екатерина (не путать!) после Марины идет, перед второй Надей, что из ревности газ в кухне напустила и, уж не та, конечно, Катя, что первая в списке, что любила мне косички заплетать пока я спал, волосы тогда были длинные, рокером мечтал стать, на гитаре учился, - а другая - Екатерина Мария Ромола ди Лоренцо де Медичи, из одноместной палаты «Люкс» с телевизором и холодильником, - королева франции**! У меня был с ней, даже секс два раза, - близость, как говорит Господь, - первый раз, когда она была в беспамятстве, а второй раз, по обоюдному сговору, но муж её, отвратительный Генрих, уговорил её вернуться, наобещал ей чего-то, падла, сломал мне зуб за Нострадамуса, дал взятку дежурному, и увез её на своем, - не то Мерседесе, не то джипе, - я в технике слабо разбираюсь. Пускай едет. Буду сидеть в её палате «Люкс», пока не застукают. Ночь. Так тоскливо. Наверное, я любил её. Вспоминаю свою жизнь, смотрю в небо - луна светит. Зачем всё это? Зачем все эти чувства и переживания? Ведь, страдаю я по настоящему, я всерьез мучаюсь. Для чего? Я достал из холодильника остатки Кёр-де-Шевр, намазал на подсохший Кандаль, багета-то нет, откусил - зуб сломанный, как молнией пронзило, до самого темечка! Скотина! Здоровенный же, бугай этот Генрих. Бабам, наверное, нравится. Вот выбью ему глаз - тогда посмотрим!..  Кое-как, дожевал задними, Кёр-де-Шевр с Кандалем. Луна большая, круглая. В небе - ни пятнышка, только звезды яркие. И, вдруг, опять просветлело. Во тьме пробежал Человек Идущий, и меня озарило - чувства нужны для того, что бы их кушали! Понимаете? Как корова производит молоко не зная о его предназначении, так и человек рождает чувства и страдания, и всё это - пища! Но для кого? Кто питается пищей этой, Господи!? Кто!? Господь помедлил, дал пендаля Человеку Идущему, чтоб не мельтешил, и едва заметно кивнул мне, как бы говоря: да, ты прав, и размышления твои верны, и догадка истинна есть: чувства человека, его страдания и мучения, и вся его жизнь бессмысленная и никчемная, пустая и бестолковая, это пища - для них... и Господь указал перстом, но указал не так, что бы вверх, но и не вниз, уж точно.



* Dacelo novaeguineae или Dacelo gigas, лат. (прим. авт.)
** Слово «франции» написал с маленькой буквы исключительно из-за саркози. (прим. авт.)