Глава 8
В начале мая (спустя восемь месяцев со дня «Х») у основания инопланетного «треугольника» люди разбили огромный, растущий день ото дня лагерь. Всё новые и новые гости съезжались с разных концов мира, чтобы увидеть столь колоссальное и загадочное небесное послание. К нему стремились так же настойчиво, как когда-то к разлому.
Многие из выживших уже поняли, что им предоставили выбор. Чтобы его (этот выбор) осуществить, в «треугольнике» открылось три входа, три двери.
И вскоре, буквально через пару дней, разнеслось известие о том, что время на принятие решения ограничено: края разлома начали свое медленное расхождение. По всем расчетам очередная тяга должна была включиться дня через три.
Виновником очередной жуткой катастрофы обозначили мужчину в черном рваном комбинезоне. Он сам признался в том, что спровоцировал пришельцев на продолжение агрессии. С этим человеком никто больше не разговаривал, его обходили стороной, как прокаженного. Да он и не напрашивался ни к кому в друзья. И судя по виду, никого не боялся и чего-то упорно ждал.
Он, безусловно, был не таким, как те, кто остались в живых. Отличался от всех и внешне, и жуткими манерами. Его боялись. Старались не встречаться с ним глазами. Потому что они (его глаза) ничего не выражали, были мертвыми.
Возле инопланетного объекта появились свои доморощенные проповедники. Один из них, молодой парень лет тридцати с вытянутым лицом и девичьими глазками, обрамленными густыми пушистыми ресницами, призывал всех отправиться туда, откуда прилетел «треугольник».
Оказывается, парень там побывал. Он вкусил райского беззаботного существования. «Проповедник» описывал немыслимой красоты картины чужой природы. Рассказывал о прекрасных существах, населяющих идеальные земли. Тот, чужой мир был полон красоты и гармонии. И никто в нём не знал о войне и агрессии. Выживших людей, оказывается, там (в том благодатном мире) ждали.
К исходу второго дня на общем стихийном собрании, представлявшем почти все группы выжившего населения, было принято решение: ни в коем случае не идти в первую дверь, за которой всех ждала Земля годовалой давности. Никто не хотел заново пережить катастрофу и потерю близких. Этот путь вёл в никуда!
Во вторую дверь после долгого размышления и молчания тоже не нашлось желающих войти. Люди не хотели ждать своей очереди, когда их призовет к себе очередная тяга. Все поверили словам побывавшего в будущем политика. Никто не хотел подвергаться селекционному отбору.
Нашлись среди присутствующих и те, кто хвалили небеса за очищение земли от скверны и грязи. Эти порядочные люди считали себя единственно достойными божьей милости. Со стороны могло показаться, что они удивлены тому, что так много осталось выживших. По их глубокому убеждению, божья длань простерлась над человечеством и для достойных открылись врата рая. По их же мнению, шестнадцать тяг, шестнадцать кругов ада смогли пережить настоящие, божьи люди. Но почему-то эти святоши не верили, что сами переживут семнадцатый. Поэтому они выбрали для себя третью дверь.
Третью дверь выбрали все. Потому что выбора им никто не предоставил. Овцам не предоставляют выбора. Их путь определяет пастух с кнутом в руках.
Ночью второго дня выжившие люди начали свое «вознесение». Они входили в третьи ворота и бесследно пропадали. Поток беженцев с каждой минутой увеличивался.
Те, кто были внимательными наблюдателями, заметили, что края разлома перестали расходиться. Людям давали возможность успеть совершить свой выбор.
На тридцатый день у инопланетного «треугольника» остался один человек. Последний! Он стоял у первой двери. Его не интересовал выбор других людей.
Белов желал вернуться на прежнюю Землю.
Четыре месяца форы – большой срок. Олег больше не хотел идеальных людей. Он хотел тех, кто населяли Землю до прибытия «клина».
Белов должен был снова увидеть своих попутчиков. Должен был увидеть её. Ради этого он готовился пережить всё заново. Погибшие от его рук пришельцы давали ему такой шанс, предоставили ему такой странный, ничем не объяснимый выбор.
Белов ведь оказался последним настоящим хищником, последним жителем Земли. Он выдержал их селекционный отбор. Свершился жуткий парадокс.
Он стал идеальным хищником. А, значит… научился бороться до конца за тех, кто был с ним одной, даже, может быть, не самой чистой крови!
(Конец третьей части, продолжение следует)