Ехали без остановок. Вместе с золотым, летним закатом добрались до станции. Ворота причудливо сбитые из отшлифованных кусочков корней деревьев оказались закрыты. Анатолий позвонил в висящий на воротах колокольчик, вошел в калитку и почти сразу же столкнулся с крепким, полноватым мужчиной его лет. Анатолий коротко представил их друг другу:
– Тая, это Лев. Я тебе о нем рассказывал. Лев, это Тая. Я ее нашел.
На что Лев едва заметно кивнул. Короткие темные волосы на его круглой голове торчали во все стороны, умный взгляд серых глаз буравил насквозь через толстые очки. Одет он был в линялую синюю майку и непонятного цвета шорты, обнажавшие кривые волосатые ноги. Говорил мало и категорично, двигался быстро, энергично. Открыв ворота и показав Анатолию место парковки мотоцикла, Лев подошел к Тае, взял за руку и как маленькую девочку повел к горящему во дворе костру.
Взревел мотор мотоцикла, и Анатолий исчез из поля зрения Таи. Доведя Таю до костра, Лев тоже исчез тоже. Тая нашла свободную чурочку и слилась с сидящей вокруг костра толпой. Трещал хворост, шалил ветер, бросал в лицо пригоршни едкого дыма. Кто-то пел под гитару, вокруг сидящих у костра людей сновали дети, создавали много шума и суеты. Пахло шашлыками и печеной картошкой. Тая вспомнила институтские времена и на какое-то время потерялась во времени и пространстве, забыла где она, кто она, как здесь оказалась. Ей было хорошо. И было совсем не важно, кто сидит рядом, кому она передает насаженную на палку печеную картофелину. Ее присутствие тоже ни кому не мешало. Пьянило все: запахи, звуки песен, голоса людей. Вспомнить о том, что завтра рано утром снова в путь, что пора спать, что могут быть и еще какие-то дела, кроме костровой эйфории, было невозможно. Здравый смысл первым сгорел в волшебном пламени роскоши человеческого общения.
Народ спорил о путях развития биоценозов, потом о заповедных зонах, какими они должны быть, а главное, сколько и насколько реально это реализовать. Ровно в полночь из темноты вышел человек и вылил на чудесный костер ведро воды. Этим человеком был Лев. Все послушно встали и побрели спать. Тая тоже была вынуждена подчиниться общему ритму. Спали вповалку, на полу, в спальниках.
Проснулась она рано, тихонько выползла из спальника и ушла бродить по саду, выращенному на берегу горной речки Ак-суйки. В Тае все еще клокотало очарование ночных посиделок. Наверное, это очень здорово жить коммуной, среди единомышленников, двигать науку, втайне знать, что в чем-то ты определенно избранный. Ведь только избранные позволяют себе страдать и радеть о судьбах всего человечества, искренне веря в то, что они реально могут изменить мир к лучшему.
Она смело искупалась в глубокой самодельной запруде,сделанной в русле холодной горной реки. Набрала огромную чашку упавших абрикосов, что бы всем хватило, поймала себя на мысли, что не хочет отсюда уезжать никуда и никогда. Утро на станции начиналось рано, и не только для Таи. То там, то тут мелькали люди, у каждого были свои обязанности, и от своевременного и качественного их выполнения зависело общее выживание и благополучие. Помогая дежурной по лагерю накрывать стоящий в саду стол к завтраку, Тая не удержалась и спросила, нравится ли ей тут. Лариса горько улыбнулась, сказала:
– Первый летний месяц очень нравилось, потом стало смертельно скучно. Все время одно и то же. Те же лица, те же темы умных разговоров. Но прежде чем мир спасать – спаси себя. Я так думаю. Вон домики опять докрасить не успеют. Сад весной не обрезали. Общее – значит ничье? Ну это уже известная истина. Да и, кроме работы, проблем хватает. Меня лично после рождения старшей дочки сильно стал мучить страх: случись что, где искать хорошего врача? Пришлось даже фельдшерские курсы окончить. Потом ездила раз в неделю в Каракол, к портнихе Анечке, брала у нее уроки. Учеба – тоже тема проблемная. Наши дети – те, что зимуют с родителями, все экстерном школьную программу проходят, а это требует кучу времени и родительских нервов. В городе я бы уже давно не только кандидатскую, но и докторскую сделала, но где мне. Вот Вероника уже подрастает, теперь ее учить надо. Раньше я здесь век сидеть не собиралась, а теперь не знаю, смогу ли вписаться в городской ритм. Льву моему другой жизни не надо, он помешан на своей селекции, верит, что двигает науку. Каждую партию студентов встречает как родных детей. Мы здесь единственная пара живущая тут так долго. Остальные не выдерживают или уезжают вместе всей семьей, или жены переезжают в город, и наведываются c детьми на лето. Ну и или разводятся... Преподают где-нибудь, диссертации пишут. Я же погрязла в ведении домашнего хозяйства. Всему уже научилась: и шить, и заготовки на зиму делать, и за скотиной ухаживать. Посмотри на мои руки. Мама моя, когда к нам приезжает, глядя на меня, в ужас приходит, а Льву, по-моему, все равно. Сама не понимаю, зачем я так тут живу? А тебе у нас понравилось?
– Да, очень.
– И что, смогла бы променять свою городскую жизнь на нашу глушь и тишь?
– Не знаю.
– Мой Лев много лет мечтает перетащить твоего Толю к нам, на ставку электрика, что ли. Толя ведь с техникой на «ты». Но только, по-моему, не приедете вы к нам на поселение. Толя твой странник по натуре, ангел, спасатель. А если ты с ним, то тебе, как и мне, выбирать не придется. Есть такие люди, которые находят постоянство в непостоянстве. Твой из таких... И это довольно редкий дар, скажу я тебе. Ты им еду отложи, они пока все не перечинят, есть не придут. Поверь мне, я уж их знаю.
На запах еды начал подтягиваться народ. Закипел огромный самовар. День властно вступал в свои права, шумели дети, играя со щенками колли, расходились по своим делам взрослые. Тая с Ларисой вымыли посуду, понесли в домик. Таю поразила печка, оригинально облицованная речной галькой, покрытой лаком. В доме пряно пахло душистыми травами, вдоль стен в коридоре и комнате стояли высокие стеллажи с книгами. На стенах висели многочисленные картины. В детской на полу валялись сшитые игрушки из войлока. После завтрака Толя снова исчез. Тая осталась его ждать в домике. К Ларисе подтянулись студенты с отчетами о пройденной практике. Формализмом тут не пахло, Лариса была строга и справедлива. После жарких и не всегда лицеприятного разбора курсовой, расставались в итоге довольные друг другом. Каждому студенту, получившему зачет, вручалась самодельная карта – схема проезда до станции с детским рисунком на обороте. Тая, глядя на общение Ларисы со студентами, проходящими у них на станции практику, поняла, что никуда она не уедет, чтобы она ей ни говорила, какой бы несчастной и строгой ни казалась. Потому что она нужна тут и мужу, и студентам, и другим жителям этого маленького мира. Это только ей самой кажется, что она ничего не меняет, а на самом деле легко и умело организовывает и контролирует всю местную жизнь. Нет, нет, никуда она отсюда не уедет. Прикипела сердцем, справилась со всеми страхами, научилась всему, что нужно уметь, подолгу живя в уединении. Это у нее игра такая – быть недовольной, чтобы никто не догадался, как же сильно она уже успела врасти в это место.
Внезапно нашелся Анатолий, руки его по локоть были вымазаны в мазуте, глаза сияли. Тая, подавая ему смоченную в солярке ветошь, думала над словами Ларисы. А ведь похоже, что она права насчет Анатолия -странник он. Обладая особым даром оказываться в нужном месте в нужное время хочет реализовать эту свою способность, как можно полнее.
Они заспешили в путь. Предстояло сделать небольшой крюк – заехать к гончару Алексею в деревню Аксуйка, передать ему кое-какие запчасти, и дальше уже прямиком к заветному озеру.
До Аксуйки добрались быстро. Была суббота. На местном небольшом рынке, вырастающем по выходным прямо вдоль дороги, Алексея увидели сразу. Он сидел в окружении своих крынок, мисок, пиал, глечиков. Торговля шла бойко, по ходу он принимал заказы от местных хозяек. На подъехавший мотоцикл Алексей внимания не обратил. Толя предложил Тае понаблюдать за процессом торговли, сказал:
– Давай посмотрим. Уверяю, это шоу стоит того, чтобы его лицезреть.
Не соврал, так и оказалось. Самым интересным в процессе торговли было предъявление выполненного заказа заказчику. Начиналось все с традиционного обмена приветствиями, после которого наступала многозначительная пауза. Алексей вел себя так, как если бы совсем не понимал, чего от него хочет клиент. И буквально за секунду до того, как тот был готов отойти от Алексея, он вставал, переставлял ящики с соломой и черепками и с первого раза доставал нужную посудинку. Потом находил нужную запись в тетради в клеточку, и уже вдвоем они начинали заниматься обмерами и осмотром заказа. После чего клиент доставал деньги, а Алексей бережно упаковывал вещицу. Затем шла церемония прощания. Все делалось прилюдно и служило еще и рекламным целям.
Прием заказа производился с еще большей тщательностью. Обсуждалось все: ширина горлышка, с носиком или без носика, с ручкой или без; если с ручкой, то с какой ручкой. Тая за полчаса присутствия рядом с торгующим Алексеем узнала о посуде и нравах живущих тут людей очень много нового. Пиала, оказывается, может оставаться пиалой и при этом быть с крышечкой. Сама крышечка может быть с выемкой для ложечки или с дырочкой для пара. Прилепленная шишечка на крышечке, мало того, что может быть разной формы и величины, она еще может быть одновременно и свистком. Крыночка для молока может быть того объема, какой захочет хозяйка. Для этой цели у гончара была припасена трехлитровая банка с водой, чтобы проверить, того ли объема получилась крыночка. Насмотревшись на клиентов Алексея, Тае ее клиенты показались просто ангелами. Но, похоже, Алексей и его хозяюшки очень друг другу нравились. Они как бы перетягивали канат – кто кого. Алексей сдастся первым или у них иссякнут придирки и требования к нему. Если кто-то говорил, что хочет как у кого-то, то толпа разочарованно начинала гудеть, и хозяйке приходилось озвучивать свои собственные желания.
Тая совсем не хотелось уезжать от забавного гончара, но Анатолий посмотрел на часы. Выгрузил ящик с запчастями из мотоцикла, отнес на телегу к Алексею. Тот кивнул и сразу помахал им рукой. Езжайте, мол, не до вас. В этот день для него никого важнее его клиентов и быть не могло. И Толя это знал.
Вот и конец дороги, полной приключений и впечатлений. Через несколько часов они увидят синюю гладь озера, а уж где остановиться, решать им. Можно поискать приюта на прибрежных турбазах, можно разбить свой лагерь и жить дикарями. Сначала нужно доехать, осмотреться и понять что и как.
Шел восьмой день путешествия. Если возвращаться теми же темпами, то пора уже ехать назад – подвел итог Анатолий, скользя взглядом по безбрежной глади озера. Тае, похоже, было решительно все равно, вперед или назад. Такой полноты бытия она не испытывала никогда прежде. Все события слились в одно непрерывное здесь и сейчас, если чего и хотелось, так это продолжения путешествия. Решили, что утро вечера мудренее, и встали лагерем прямо на песчаном берегу, немного не доехав до городка Каджи-Сай. Тот факт, что Чолпон-Ата находится прямо на противоположном берегу, никого из них не беспокоил. Стояла средина августа. Взгляд всюду натыкался на спелые алые ягоды зизифоры. Тишину нарушал только плеск волн. Обсыхая на горячих камнях, молчали. Подолгу смотрели то на воду, то на небо, то на горы. Как будто бы там, в дали, можно разглядеть что-то очень важное. Тая спросила:
– Как ты думаешь, люди, которых мы встречали, счастливы?
– Определенно да.
– А почему? В чем их секрет?
– Ну, это сложный вопрос. Во-первых, они все на своем месте. Не важно, осознают это или нет.
– А можно сказать, что место их выбрало?
– По-моему, можно.
– Знаешь, я никогда в жизни не понимала слов «это живая планета».
– А теперь, думаешь, поняла?
– Думаю, что да. Мы были с тобой в разных местах, но всюду я чувствовала, что пространство заботится о живущих в нем людях, а люди заботятся о пространстве. Между ними как бы существует некая незримая связь. Причем отношения строятся на партнерстве. Никто никого не разрушает. Ни люди пространство, ни оно их. Сразу можно этого и не увидеть, я ведь почти всех их поначалу начинала жалеть: того нет, этого нет, хотят, но не могут. И лишь повнимательней присмотревшись, понимала, что они живут в ладу с окружающей их жизнью. Можно сказать, смещаются в гармонии с миром.
– Я думал об этом. Может быть, не такими словами, но думал. Это как наряд одному идет, а другому нет. Важно найти свой неповторимый стиль.
– Да, согласна. Свой стиль находят далеко не все. А еще важно найти своего человека, – при этих словах Тая положила голову ему на плечо. Помолчали.
– А знаешь, ты права, все эти люди нашли друг друга. А еще они нашли свое дело, которому служат верой и правдой. И у них у всех какое-то особенное, почтительное отношение ко всему живому в целом. Понимаешь все через запятую: люди, овцы, свои, чужие, большие маленькие.
- Не понял, о чем ты, объясни.
- У всех эти людей, ну, вот у пастух он же к своим овцам относиться как к родным детям.
- Продолжай.
- У пасечника странная семья – пчелы, уж, ворона, ондатры, он же со своей живностью, выстраивает партнерские отношения. Он с ними дружит.
Каждый получает то, что ему нужно, не нарушая чужих границ. Соблюдается некое равновесие между правами и обязанностями каждого.
Может быть, поэтому им и удалось найти на большой Земле свой маленький личный рай?
– Согласен, не исключено, что ты права.
– А как думаешь, мы сможем найти свой рай?
– Думаю, мы уже нашли. Ведь непостоянство тоже может быть постоянным. Как ты считаешь? Тебя ведь не очень утомило наше путешествие?
– Согласна, непостоянство тоже может быть постоянным. А наше путешествие меня совсем не утомило. Мне жаль, что оно подходит к концу.
– А я, напротив, считаю, что наше путешествие в неведомое лишь начинается.