Когда днём мой личный адмиральский час затягивается, ночью сон долго не приходит.
Вроде и тихо почти, но только приляжешь и сомкнёшь глаза, сразу обступают десятки звуков.
Натруженно сипит вентиляция. Где-то какой-то скрежет. Сколько еще осталось мне здесь? Восемьдесят дней до приказа, потом какие-то копейки… Кто-то вслух учит устав, кто-то пробежал за переборкой, где-то уронили что-то тяжёлое, металлическое, похоже на огнетушитель. Грохотнул металл по металлу. Где-то далеко повздорили двое или сразу трое, быстро перешло в крик и, кажется, мордобой. Кто-то рядом заговорил во сне, быстро-быстро. Ничего не понятно. Замолк. И сразу же снова, то прося, то угрожая. За двоих, значит. Ну их к чёрту. Вот у Швейка хорошо рассказано про какие-то кнедлики. Вкусные, наверно, штуки. И такие, и такие. Хоть бы раз посмотреть на эти кнедлики. Какой они формы, на вкус? С другим в этой книге понятнее. Сосиски там, сардельки, ветчина, шкварки всякие… А кнедлики... Уж так хвалил, так хвалил. Ну какой тут сон. Зря после обеда придавил до половины четвёртого. Сливовица еще у Швейка была, самогон, наверное…
Господи, ну почему на флоте почти каждый день что-нибудь красят. Так можно надышаться и сдохнуть, как тот хлеборез на БПК. Покрасил свою хлеборезку, закрылся и уснул. Полтора года служил уже, не карась. И так глупо... Тёмная история.
- Серёга, ты спишь?
- Почти да.
- Пошли побакланим.
- Ну, пошли.
… Две с половиной атмосферы пара, вылетающие из чёрного резинового шланга в кандейку с водой, быстро превращают сырой картофель в варёный. Мы тем временем одну за другой открываем банки с тушенкой. Четырёх, пожалуй, хватит. Теперь слить воду, в которой варилась картошка. Перед тем, как бросить в картошку тушёнку, выбрасываем и сливаем из банок жир, твёрдый и жидкий. Вместо него в ход идёт высокий трёхгранный кусман бело-жёлтого сливочного масла, срезанного углом сверху вниз из только что открытой упаковки. С тушёнкой мы перебрали. Ладно, будет такое мясное пюре.
Витька Пашкевич, хитро оглядев компанию, достаёт из-за пояса маленькую детскую резиновую грелку. В ней что-то булькает, и все мы знаем, что именно.
… Первая порция спирта - молодому коку Валерке. Он еще недавно спал, но при слове «шило» быстро настроился на сотрудничество и уже в который раз обеспечил нам базу.
- Спасибо, ребята! ДэМэБэ неизбежен!
- Тебе спасибо, Валера! Будь здоров!
Кружка, каждый раз наполняемая священной прозрачной жидкостью на полтора-два пальца, по очереди обходит остальных троих участников трапезы. Немногословные тосты сопровождаются воздушными чоканьями и киваньями. Холодная вода, принимаемая из носика чайника на запивочку, глухо шипит внутри живота, встречаясь с неуёмной энергией спирта.
Каждый вооружён ложкой, тарелок не требуются. Размешанные тушенка с картофелем и сливочным маслом выхватываются ложками и пропадают в зубастых ртах, улыбающихся счастливому моменту.
После третьего круга тостов тянет побазарить. У каждого своя тема.
Когда наступает мой черёд, я полушёпотом декламирую ребятам стихи Евтушенко. Как ты женщинам врёшь обаятельно, сколько в жестах твоих красоты... Это сразу же надоедает моим собеседникам, наливаем еще.
Слово переходит Витьке Пашкевичу. Он рассказывает о знакомстве на танцплощадке КНК с новой Светой. У него все светы, эта уже восьмая. Пашкевич показывает руками, где какие формы, и белая эмалированная кружка с черной каемкой в его руке описывает рискованные дуги.
- Да пей ты уже!
… Грелка заметно пустеет. Валерка уже кивает носом и вдруг, прижав ладонь к сердцу, виноватым шепотом подводит черту:
- Ребята, дорогие, дорогие ребята, ребята мои дорогие, как с вами хорошо. Дорогие ребята, мне вставать через два с половиной часа!
Дорогие ребята наливают еще по чуть-чуть, кружка постепенно очерчивает последний на сегодня круг.
Пашкевич прячет грелку на поясе под робой. Через несколько минут, когда мы пойдём восвояси, грелка займёт место в рукаве его шинели. Шхера не ахти какая, но и так сойдёт, пока никто еще не докопался.
Не пойду сегодня спать в свой кубрик. Если Пашкевич заснёт первым и захрапит, пропало дело, не заснуть мне уже. Иду к вертолётчикам, в их кубрик под верхним ангаром. Меня там хорошо знают и я имею туда зелёный коридор. Там есть место, которое наверняка свободно на этой неделе. Просто матрац, ну и достаточно.
Тут у них немного тише, хотя тоже есть свои диезы. Сон, наконец-то, обступает меня мягким пленом. Вот вернусь домой - надо перечитать про Швейка. Что у них там еще подавали, что наливали... И Валерку надо будет спросить про кнедлики, может приготовит хотя бы пару штук... Хотя какие, нафиг, сейчас кнедлики - на сытый-то желудок…