Сегодня я отправился под Красную. У брата свои дела, он не поехал, поэтому я поехал один. Выехал рано. Еду смотрю на перекрестке стоит мужчина с поднятой рукой - просится. Я глянул, рядом с ним лежит рюкзак и чехол со снастями. Как-то сразу на ум: «Рыбак рыбака…».
Я остановился, открыл окно и узнал этого мужчину. Три дня назад я также рыбачил под Красной, а он проезжал мимо меня на велосипеде, остановился, поздоровался, посмотрел, как я ловлю и поехал дальше вниз по течению. Он обратился ко мне:
- Не подбросите до Ковалевки?
- А может сразу до Красной?
Он немного отпрянул от окна, но потом, узнав меня, поздоровался.
- А, это Вы. А Вы что, под красную?
- Да.
- Ну, значит, мне повезло.
Я открыл багажник, он уложил свои снасти, сел представиляс Андреем. Я тоже назвался. Он стал объяснять, что ловил вчера под Красной, что сейчас там хорошо идет и сом, и сазан, и другие.
- Я, в основном, сейчас сазана и сома беру, иногда так побросаю спиннинг – жереха. А вчера приехал с рыбалки, я вообще на велосипеде обычно езжу на рыбалку, нормально подготовился к сегодняшней, правда, немножко заднее колесо спустило, но я его вечером подкачал . А сегодня подхожу, смотрю, опять спустило колесо. Я взял насос, стал качать, смотрю, не закачивается. Я разбортировал,а там, оказывается, не проколото, а трещина, причем такая, что не заклеить никак. А запасной камеры нет, магазин открывается сами знаете когда. А я там поставил вчера и на сома и макушанки. Решил на попутных доехать, добраться до места. И вот мне так повезло.
Едем мы так, разговариваем, у Пригородного я хотел свернуть, а он говорит: «Давайте поедем дальше, перед Ковалевкой свернём к Кубани».
- Но там же протоки, как мы проедем?
- Нет, там уже протоки пересохли, проехать можно будет.
Раз человек знает, я поехал. Не доезжая до Ковалевки, он мне показывает, где спуск, предлагает съехать на грунтовую дорогу. С одной стороны кукурузное поле, а с другой стороны уже начинается прикубанский лес. Мы ехали вдоль кукурузного поля. Там уже к тому времени созревает высокая кукуруза. Выше двух метров. Я присмотрелся, там на каждом стебле, или бодылке, как её называют у нас, по три початка, которые у нас, в свою очередь, называли кочаном. А я помню, что в детстве, начиная с 7-ого класса, мы практически в сентябре не учились. Нас отправляли на сельхозработы. К школе приходила в назначенный час машина. Машины в то время были такие, бортовые, ГАЗ-51. Там от борта до борта лежали доски, на эти доски мы усаживались и ехали в поле. Чаще всего приходилось убирать кукурузу. Мы вручную выламывали початки. Тогда то ли не было комбайнов, то ли колхозы были бедные, не закупали. И вот мы, школьники, собирали кочаны, початки, выламывали руками, у нас такие мешки были, пытались их веревкой привязать на шею. Складывали туда, сколько можно донести, а потом вываливали в кучу. К этому времени, ко второй половине сентября, кукуруза уже созревшая, высохшая. Листья у неё становятся сухие. Железом или фольгой не назовешь, но довольно неприятные. Края такие, что можно было и обрезаться. Царапались, обрезались… Весело было в то время. Кукурузу убирали, иногда подсолнухи. Но подсолнухи, я почему-то помню, убирали комбайны, после которого на поле оставалось много гляпок. И вот нас, школьников, выстраивали в цепочку, и мы двигались вместе с учителем по полю, собирая гляпки от подсолнухов, естественно, с семечками, складывали также в мешки, а потом где-то в одном месте ссыпали.
И вот, сейчас, любуясь этой кукурузой, мы подъехали к высохшим протокам. Андрей предупредил, что сразу после того, как переедем протоку, нужно будет взять резко влево. Я так и сделал. Там такая дорожка между кустов шла. И метров через пятьдесят мы выехали на красивую поляну. Она была небольшой, обрамленная громадными деревьями, названия которых я не знал. Мы в детстве как прозвали такие белолисткой, так я их и зову – белолистка. У них листья с одной стороны белые. Чем-то отдаленно напоминает лист мать-и-мачехи. Они вырастают большими. Ствол иногда бывает в два обхвата.
Андрей сказал, что здесь можно остановиться. Он вышел, посмотрел и сказал, чтобы я устраивался здесь, а он пойдет вниз – там у него стоят сомятницы и макушанки. Я стал осматриваться. У одной из белолисток сделан был стол на хороших столбиках, скамейки и навес. Навес опирается на белолистку и покрыт карбонатом. Я сначала подумал, что это пленка, а как поближе подошел, так это оказался карбонат. Рядом ещё был орешник, а там вроде как стояла теплица. Я ещё удивился, как это так, зачем в тени строить теплицу. А потом я присмотрелся и понял, что это не теплица, а такой оригинальный шалаш. Мне даже интересно стало подойти посмотреть, как он сделан. А сделан он был довольно оригинально: орешник не такое уж большое дерево, но у него довольно гибкие стволы. Так вот эти гибкие стволы от орешника были связаны в верху и получалось как бы дуги. Несколько таких дуг оказывались связаны и обтянуты пленкой. Торцевая сторона также была затянута в пленку. А передняя стенка была завешана пленками так, что они перекрывали друг друга, образуя вход и выход. Внутри тоже очень оригинально было устроено: везде положены поддоны - такие, которые сейчас применяются для транспортировки товаров. Эти деревянные поддоны плотные, использовались в шалаше в качестве спальных мест. Если положить надувной матрас, то вполне можно спать. Внутри шалаша росло дерево, ветки которого использовались как вешалки. Набиты там были крючки и висели несколько плечиков. Был также небольшой столик здесь же около дерева. Вспоминаю, как у Сабанеева, у Никитина описываются рыбацкие шалаши. Помню, Сабанеев описывал, как правильно строить шалаш, чтобы он был непромокаемым, как ветки нужно класть. А сейчас как просто: взял, обтянул пленкой и вот тебе шалаш. У Никитина так описано рыбацкое утро: «Рыбаки в шалаше пробудились, сняли сети с шестов, весла к лодкам несут…» Да, хорошее дело, когда человек рыбалкой занимается, когда он близко к природе…
Я стал оглядывать эту поляну, заметил ручеек такой чистый, и там какие-то емкости в нем лежат. Я попробовал, вода очень холодная, аж зубы ломит.
Я облюбовал хорошее место, решил рыбачить здесь. Поставил макушанки и решил пойти посмотреть, что там дальше расположено. Наткнулся на старицу – глубокую вымоину, в которой ещё вода осталось. Везде пересохло, а здесь осталось. Я вспомнил, как мы в детстве такие старицы находили. После войны ещё оставались воронки. И весной, а иногда летом, случались наводнения, все затапливалось кубанской водой, и, когда вода спадала в ямах, в воронках оставалась рыба. К концу сентября вода испарялась, но в глубоких местах оставалось немного воды, а в ней рыба. Деваться ей было некуда, по берегу, она ходить не может. То, что цапля не смогла выловить, то мы пацаны приходили к таким старицам, раздевались и начинали воду мутить. Поднимался ил, у рыбы забивались жабры, внизу она не могла уже дышать, она поднималась на поверхность и пыталась ртом чистую воду с кислородом прогнать через жабры. Но мы, конечно, это видели, брали её руками и ловили таким образом.
Вот, я посмотрел на эту старицу, припомнил все. Конечно, мутить воду мне не захотелось, и я вернулся опять на свое место. Поставил закидные, а немного погодя все-таки решил проверить эту старицу.
Взял удочку, леска у меня была где-то 0,2, и поплавочек пошел к этой старице. Ловил на червячка. Как только я забросил, поплавок ещё не коснулся воды, как у меня сразу что-то попалось. Я подсек, оказался карась, где-то грамм 400. Я поправил наживку и забросил снова. И опять: не успел только поплавок коснуться воды, как на крючок попался соменок. Тоже где-то грамм 400. Я пошел, взял садок и начал складывать туда рыбу. Так и ловилось: то карасик, то сазанчик, то ещё какая-нибудь рыба, которая осталась после наводнения. Чувствовалось, что старица рыбой перенаселена.
И вот, я вновь забросил удочку, а поплавок остался стоять. Очевидно, подошла какая-то крупная рыба. Стал ждать, и правда: поклевка. Поплавок сделал несколько колебаний и плавно пошел под воду. Я дал ему немножко отойти и подсек. Почувствовал, что там приличное что-то. По поклевке я определил, что это сом. Но поскольку у меня лесочка 0,2, то я особо не удерживал. Дал ему поплавать, но подводя к себе при этом. Немножко помучил таким образом и, подведя ближе к берегу, стал замечать, что сом этот около двух килограмм весом. Я его вынул, также положил в садок и посмотрел, что у меня в садке уже достаточно рыбы. Решил, что мне сегодня рыбы много не надо. Достаточно будет на уху. Домой рыбу везти нет смысла. Родственники и соседи уже вежливо отказываются. Значит, пришло время переходить к стилю: «поймал-отпустил». Может, сазанчика, карпа ещё отпущу, а вот хищника у меня как-то не поднимается рука отпускать. Помню, как-то с зятем в Ленобласти ловили. У него так: он хищников до килограмма, а щук вообще до двух килограмм, - всех отпускает. А у меня как-то не поднимается рука отпускать. Он мне сказал, что я неправильно поступаю, раз не отпускаю молодых. Я ему ответил, что не знаю, кто больше вреда природе приносит – я, который хищников поймал, или ты, который хищника отпустил. Чтобы щуке нарастить вес до килограмма, ей надо не меньше 20 килограмм хорошей рыбы съесть: плотвы, подлещиков, уклейки, карасей и пр. Поэтому спорный вопрос, надо ли хищников отпускать. Хоть и говорят, что хищники являются «осенизатороми», очищают водоем от больных рыб, но, тем не менее, мне кажется, что большое количество хищников ни к чему. Поэтому и сейчас сома мне не очень хотелось отпускать.
Я пришел на свое место, тем более слышал, что сигнализатор срабатывает. Пришел и вижу, что сигнализатор сработал на сомятнице. Я подсек и почувствовал, что там большая рыба. Здесь-то я уже, конечно, не опасался. Здесь у меня стоял и шнур, и крючки и мультипликатор – все надежное. Стал подводить. Где-то четыре с небольшим килограмма попался сом. Посадил на кукан, а та рыба у меня в садке.
Сработал сигнализатор на макушанке. Я подсек, попался сазан тоже где-то около двух килограмм. Время как раз такое, что рыба хорошо берется. В это время она жирует, запасается, предвидя скорую зиму. Я не стал забрасывать макушанку, решил, что пусть так постоит. Рыбу было девать уже некуда. А сомятницу все-таки поставил.
Я достал стульчик, сел в тени. Смотрю, идет Андрей. У него на плечах, как коромысло. Помню, в детстве мы тоже на коромыслах носили воду, потому что тогда были общественные краны с водой. У нас были краны с кубанской водой - эта вода, как техническая считалась, т.к. была мутная. Также была питьевая, чистая, которая шла с артезианских кранов. Воду в ведрах на этих коромыслах носили. Андрей, значит, такую палку приспособил, на одной стороне этой палки сом, наверное, килограмм 15 был, а с другой три сазана. Наверное, тоже общий вес был примерно равный. Принес, положил: «Смотрите, сколько у меня попалось», - сказал он и предложил:
- Давайте уху сделаем.
- Давайте, а из чего? Я вот тоже наловил.
Он предложил вариант, чтобы он занялся рыбой, а я казаном и костром. Я пошел, достал казан. Он посмотрел и сказал, что столько будет много. Давайте вот этот казан. Я посмотрел, у него там под кручей целый склад был, вроде шкафа. И на одной из полок лежал приличный казан. Он дал мне этот казан и указал, что брать воду нужно из родника. Я это знал, т.к. уже пил оттуда. Я у него спросил про емкость в ручейке.
- А это холодильник! Сюда мы кладем продукты, когда идем на рыбалку. Пойманную рыбу чистим и там же складываем. Двое суток она замечательно хранится даже в летние жаркие дни.
Я набрал воды в казан, подцепил на тренову, развел костер. Андрей в это время разделывал рыбу. Он отсек от сазана голову так, что передние плавники остались нетронутыми, предварительно счистил чешую миллиметров на 50-80 от головы и под плавниками. Также снял с хвоста чешую. Вырвал жабры, отсек голову и хвост - все это он сложил в ведро с водой. Разрезать он стал не по брюху, а по спине. Оттуда вынул внутренности и промыл. Рядом с ним стоял тазик, куда он и положил рыбу. Также он поступил с остальными. Я смотрю, куда столько рыбы? Голова и хвосты сазанов, да ещё и соминая голова. Я промолчал, видно было - человек знает, что делает. Все головы он тщательно промыл, тщательно вырезал жабры. А я все это время наблюдал за ним. Подал мне тазик и сказал, что когда вода закипит, запустить головы и хвосты. Я спросил, поместится ли столько. На что он утвердительно кивнул головой.
Дальше он достал какой-то мешок из рюкзака. Я понял, что это соль. Он разложил холщевую тряпочку, положил туда тушку сазана, посыпал солью. Затем достал укроп, порезал и положил вовнутрь. Сложил, завернул в тряпочку и убрал в полиэтиленовый пакет. Так он проделал со всеми сазанами. Уложив все в пакет, он унес это в тот «холодильник».
Затем принялся разделывать сома. Здесь он поступил по-другому. Выделил хребет, стал разрезать на куски, сделав, таким образом, филе. Также, как и в прошлый раз он засалил кусочки, но теперь не свежим укропом, а семенами укропа. И также все уложил в холщевые тряпочки и пакетики, которые он сложил в большой кулек, после чего отнес в холодильник. Хребты он разрезал на несколько частей и передал мне, сказав, чтобы это я тоже положил в уху.
Вода закипела, и я опустил туда рыбу. Рыба закипела, я снимал пену, добавил ингредиенты, какие обычно клал брат. Когда уха, на мой взгляд, была уже готова, я пошел к машине и достал бутылку водки. Андрей странно посмотрел на меня. Мы на тот момент перешли уже на «ты», а тут он вдруг обратился ко мне на «Вы», по имени-отчеству. Извиняется.
- Можно Вас попросить не добавлять водку в уху.
Я удивился, мне казалось, что все так уже давно готовят. Но, раз Андрей не хочет. Я поставил её на стол. Настаивать не стал. Уха готова, начал разливать. Стал открывать водку, он опять извиняется и просит ему не наливать. Я удивился, почему. На вид здоровый мужчина, на больного не похож.
- А что так?
- Да, Вы знаете, я не употребляю её.
- Что, совсем?
- Когда-то много употреблял, а сейчас просто видеть её даже не могу. Отвращение вызывает.
Я удивился, но раз человек не может видеть, я убрал её обратно в машину. Интересно, думаю. Однажды я такое слышал от попутчика в поезде. Он тоже рассказывал, как в его колхозе появился человек, который двумя-тремя фразами отучил его от водки.
Он попросил не обижаться из-за того, что он отказался от водки.
- Дело все в том, что когда я в школе учился, я очень хорошо играл в футбол. Уже в 10 классе меня взяли в хорошую команду. Я прочитал как-то, что Стрельцов, игравший в Торпедо сломал себе карьеру, попав в тюрьму. И говорят, что он так владел мячом, что мог запросто в форточку попасть. Мне эта фраза очень понравилась, и я стал отрабатывать удары на меткость. У меня это получалось, я с 11 метрового в ворота в девятку бил. Практически не брались мои мячи. Ни один вратарь, не знаю, смог бы Яшин взять… Но никто из знакомых вратарей не мог отразить мой удар, потому что я прямо в притирку попадал всегда. Футбол – игра такая… Короче, связку порвал, травму получил. Один раз, второй раз. Два-три месяца каждый раз приходилось ногу лечить. А потом, не скажу, что выгнали, но смысла в команде меня держать уже не было. Поскольку футболист, который не может бегать - не футболист. Списали меня. В футбол я перестал играть, пошел на курсы шоферов. И в это время немного пристрастился выпивать. То пивка, то водочки. Получил удостоверение шофера третьего класса, устроился на работу. Тогда я окончательно пристрастился к алкоголю… Что для шофера водка? Это штрафы… А через некоторое время у меня и вовсе отобрали права.
Это сейчас говорят, бомжи. А тогда их называли тунеядцами. В парке у нас было одно кафе «Голубой Дунай». И вот мы, алкаши, лодыри, будем говорить, там и собирались компанией. Иногда где-чего удавалось подработать. Были у нас и такие, которые умудрялись красть, кому-то в карман залезть или выпросить. Приходили туда и работящие люди с получки. У них попрошайничали. Иногда давали, иногда нет. И драки были. К этому времени у меня мама умерла. Я продал её дом, а деньги все пропил. В карты играл. У меня даже неплохо получалось. Мог в очко передернуть, умел определять, когда человек блефует. Когда начали уже руки трястись, пару раз передернул так, что было заметно. Побили меня тогда за жульничество. А потом с трясущимися руками уже не в карты играть… Пропил я дом. И как-то раз, когда я опять околачивался возле этого Дуная, хотелось хотя бы кружку пива выпить – опохмелиться. Смотрю, по аллее идет мужчина с тростью в чистеньком костюме, белой рубашке и галстуке. Он зашел в «Голубой Дунай», попросил минеральной воды. Он достал кошелек, а там денег очень много было. Я подумал: раз богатый человек, то, может, угостит пивком. Я его попросил. А он так на меня посмотрел… И со словами «Нет, не угощу», взял бутылку минеральной воды и отошел к столику. Ах, ты гад такой, думаю. Интеллигент тоже! Полный кошелек денег и пожалел на кружку пива… Такая злость меня взяла! Думаю, сейчас бы дать тебе по голове и забрать все деньги. И так в меня эта мысль врезалась! Думаю, а что? Сейчас я так и сделаю. Я вышел, а там неподалеку валялись кирпичи. Я взял полкирпича и думаю, вот он сейчас выйдет, я ему шмякну и заберу его кошелек. Я спрятался за дерево и стал ждать. Смотрю, он вышел и спокойно пошел по дорожке. Я глянул – никого. Я пошел быстрее, нагоняю его, поднял кирпич, замахнулся. Не знаю, то ли у него глаза были на затылке, то ли ещё что-то, но он, не оборачиваясь, раз – и мне подставил свою трость. А я смотрю, на конце трости у него лезвие. Упер он мне его прямо в грудь – в сердце, и я вдохнуть не могу. Вдыхаю, а оно меня колит.
- Ты что-то хотел сказать?
А что я скажу, когда у меня рука над головой с кирпичом. Я стою и не могу дышать. Только вдыхаю, а лезвие мне прямо в грудь колет.
- Ну, опусти кирпич, что ты его держишь.
Я бросил кирпич. Руки трясутся, ещё бы, чуть человека не ударил. Мог и убить…
А он так на меня посмотрел и говорит:
- Пьешь?
- Пью.
- Больше пить не будешь.
Опустил трость, что-то щелкнуло, лезвие спряталось. Он достал кошелек, оттуда взял деньги, не дал мне, а бросил.
- На, иди, выпей!
Повернулся и пошел не оглядываясь.
А меня такое зло опять взяло. Надо все-таки его было кирпичом! Ведь не дал в руки, а швырнул, как собаке.
Я подхватил эти деньги, посчитал. Здесь хватит на две бутылки, ещё и на пиво. Я половину спрятал в карман, а половину зажал в кулаке и побежал в «Голубой Дунай».
И тут что-то такое со мной случилось... До этого меня трясло прямо, так пива хотелось, хотя бы глоточек маленький. А тут раз, и деньги в руках. А выпить не хочется. Думаю, перенапряжение после того, что пережил. Я зашел, попросил маленькую чекушку и кружку пива. Думаю, вылью я эту чекушку в пиво, такой кайф будет.
Я взял, а меня аж мутит. И до того сильно! И это меня, который за бутылку водки чуть человека не убил. А тут вообще не хочется.
Думаю, ладно. Я уж отдельно тогда. Взял стакан, открыл водку. Ну, прямо не хочется и всё! Нужно быстрее, чтобы никто не появился, а то ведь выпросят. Подношу ко рту, а у меня сама рука назад, рот не открывается. Один запах, а меня уже тошнит.
Тут как раз зашли тунеядцы. Увидели, что передо мной и пиво стоит, и бутылка. А мне этой водки не жалко. Раньше черта с два дал бы. А тут говорю: «Берите, пейте за мое здоровье». А сам ушел. Думаю, наверное, заболел.
Пошел я домой. Думаю, ну всё, заболел. Помню, в прошлом году, когда Митька вот также заболел. Мы, шаткомовцы, сбросились и купили ему целую бутылку водки. Пришли к нему, стали его угощать. А он отказывается – не хочу, мол, и все. Мы и так, и сяк. Самим, конечно, жалко отдать целую. А он не стал пить, отказался. Мы выпили за его здоровье, а он через пять дней умер. Может, и у меня такая же болезнь? Если я отказался совсем от водки? Поверить не могу, как я так оставил и водку, и пиво… Ладно. Пойду домой. Хотя какой дом? Так, в сарае жил у подруги матери. Там ни вещей, ничего. Так, топчан да лохмотья валялись. Пошел, лег и думаю, ну все, пять дней осталось. Лег и уснул.
Не знаю, сколько проспал. А проснулся, представляешь, выпить не хочется, а вот есть ужас, как захотелось. Сказать по правде, чувство голода я уж и не помню, когда испытывал. Когда ещё играл в футбол, помню, вот тогда побегаешь на тренировке и после есть хотелось зверско. А потом, когда начал выпивать, я перестал чувствовать голод. Так, только чувствовал, что хотелось выпить. Прямо с утра просыпаешься и хочется выпить. А там потом становится хорошо, ты обо всем забываешь. А тут проснулся, так вдруг есть захотелось! Думаю, ну всё, это, наверное, у меня перед смертью так. У меня-то деньги в кармане остались, думаю, дай-ка куплю что-нибудь себе покушать. Пошел, купил колбасы, хлеба. Ты знаешь, я с таким аппетитом съел колбасу и хлеб, а выпить совершенно не хотелось. Пришел, полежал, думаю, а чем бы заняться. У нас как у шаткомовцев было, у нас главное занятие было бутылки собирать. Собирали, в основном, на стадионе. А я когда ходил в магазин, видел афишу, что завтра футбол. Обычно перед матчем на стадионе убирают, так что шаткомовцы приходили, помогали. За это им разрешали бутылки брать. Я лежу, думаю, пойти что ли на стадион, бутылки пособирать. Ну, меня, правда, пускали чаще, чем остальных тунеядцев. Помнили меня, когда я ещё играл, когда был лучшим... Некоторые болельщики ещё помнили мои удары. Директор стадиона тоже помнил меня. Он частенько мне разрешал после самого матча пройти собрать бутылки. Так не хотелось мне проходить через парк, где был этот «Голубой Дунай», опять с этим шаткомовцами встречаться. Не тянет меня.
Я пошел к стадиону, смотрю, там у стадиона народ. Я почти мало, кого знаю, но директора знаю. Я подошел к нему, говорю: «Слушай, можно бутылки пособирать будет?» - «Да, иди», - говорит. Что-то сказал сторожу и меня пропустили. Пришел на стадион, бутылки обычно лежат либо под лавочками, либо возле забора, куда их болельщики кидают. Я нашел, собрал несколько. Раньше было так: собираешь и считаешь, сколько копеек примерно получишь, сколько можно будет купить потом себе спиртного. А здесь вообще никакого интереса нет. Собрал, посмотрел на поле. Завтра игра, а разметка смазана. Я знал, где лежат инструменты, мел. Думаю, а что? Делать нечего, дай-ка я разметочку поправлю. Я взял тележку и начал подправлять разметку. Я ни на кого не обращаю внимания, подправил у одной штрафной площадки, боковую, пошел к другим воротам. Заодно смотрел, где бумажки подобрать, кое-где трава уже подросла. Я не обращал ни на что внимания, поправлял себе разметочку в центре круга. Смотрю, стоит директор стадиона, смотрит на меня: «Ты, Андрюха, что делаешь?» - «Да вот, смотрю, что завтра футбол, а разметка стертая». – «Но я же тебя не просил» - «Да, знаешь, не надо просить, я бутылки собирал, решил заодно и разметку подправить». Он махнул рукой, мол, занимайся дальше. А мне как-то эта работа и в радость была. Я пошел, разметку сделал, взял грабли, косу стал подкашивать траву.
Короче, прилипился я сюда к стадиону. Скамеечки начал ремонтировать. Директор стадиона сказал, что вот, кладовка, вот инструменты, можешь пользоваться. Там было большое довольно помещение. Оно даже лучше было, чем сарай. Я у него спросил разрешения там ночевать. Он посмотрел на меня, помнил, какой я был игрок в прошлом: «Черт с тобой, живи». К тому же, там душевые есть, я с его разрешения и душ принимал после работы. У меня деньги остались ещё с тех пор, как мне мужчина тот дал, ещё я бутылки собирал и сдавал. У меня набралась таким образом по тем временам неплохая сумма. Я купил себе нормальные брюки, рубашку, стал бриться. Стал приводить себя в порядок. Отсчитал я пять дней, а мне наоборот не помирать, а жить хочется. И бодрость у меня откуда-то появилась, и даже в ногах какая-то сила. Посмотрел на руки, а они у меня трястись перестали. И голова вроде бы свежая. Не пойму, что со мной случилось. Мои шаткомовцы иногда мне встречались, все говорили, ты что, Андрюха, совсем что ли пива с нами не выпьешь? А у меня от одного воспоминания ком в горле вставал, а тут ещё они мне предлагают. И общаться с ними после этого не хочется.
Вот, я так все дни на стадионе, где что починю, где подкрашу, где скошу. Естественно, на тренировки смотрел. Мне там один мальчик очень понравился. На меня был похож, и удар у него похожий был. Я как-то спросил, как его звать. «Вася», - говорит.
- Вася, а ты меня помнишь?
- Да, дядя Андрей, говорили мне, что Вы когда-то лучшим были. Так в девяточку попадали, как никто другой.
- А хочешь, я тебя научу?
- Правда?
- Правда, давай научу.
Мальчишка с удовольствием согласился. Я сделал такую рамочку, вроде форточки. Я тебе говорил, что Стрельцов попадал в форточку. Я эту рамочку вешал на ворота и показывал ему, как попасть в неё. Смышленый мальчишка попался. Удар он освоил быстро. Конечно, у меня уже не тот удар был, не та прицельность. Но теорию я ему объяснил, и он её усвоил. Он стал бить в девятку так же, как и я когда-то. Потом я эту рамочку перевешивал и в центр, и на штангу вешал, чтобы не только в девятку. У него и это получалось.
Я как-то у него спрашиваю:
- Слушай, Васька, а у тебя дружок-то есть в команде?
- Да, вот Петька.
- Так Вы вдвоем-то и тренируйтесь. В футболе, а особенно в нападении, очень важно иметь того, кому можно дать пас.
Стал я их учить, как точно давать пас. В то время были школы олимпийского резерва. Они где-то выступали, их заметили и забрали в одну из этих школ. Родители согласились, отпустили их туда. А я так на стадионе и прижился.
Однажды, поехал на Кубань, велосипед уже себе купил. Приехал на Кубань и очень мне захотелось порыбачить. Так и пристрастился. Видишь, у меня даже неплохо получается. Сколько поймал рыбы...
А я знал, что из этой рыбы хороший балык получается, особенно из сома. Обычно я балык пять дней, как минимум, держу засоленным. Достаточно 10 часов, как говорят, чтобы соль истребила всех микробов. Я – нет. Я выдерживаю пять суток. Вот в этих полиэтиленовых пакетах я с боку на бок их перекладываю.
На пятые сутки я их вывешиваю, чтобы они подвяли. Сом жирный, очень жирный. И представь, сколько энергии в одном кусочке? Я как-то с нашим врачом разговаривал, который на стадионе работал. Все-таки дети, особенно юноши – им тяжело 90 минут выдержать. Да я и сам помню, что раньше первый тайм ещё бегаешь – ничего. А второй тайм уже и ноги трясутся и руки. Надо как-то пополнять энергию. Я ему говорю: «Слушай, так я ловлю сомов, у меня получается такой балык». Я принес, угостил доктора и предложил давать в перерыве это детям, чтобы те пополнили запас сил. Не эти твистеры, марсы, сникерсы и т.д. А вот – кусочек сомятины натуральной. Врач выслушал и сказал: «А давай попробуем!»
Налавливал я много. Принес как-то, мы порезали небольшими кусочками. И вот, игра юношей, первый тайм закончился. Пришли в раздевалку. Обычно врач всех обязательно обсмотрят после первого тайма. И вот, они сидели, отдыхали. А он принес на подносе и говорит: «Вот, ребята, скушайте по кусочку».
На следующий день я убирал стадион: разметку поправлял, бумажки подбирал. Бутылки я уже собрал. Смотрю, идут ко мне Грач с врачом.
«Грач» - так его все называли, потому что у него фамилия была Грачёв. Как сейчас говорят, был самый крутой авторитет. У него был и базар, и ресторан, и магазины, за границей у него даже свой бизнес имелся, квартиры и в Москве, и в Питере. Говорили, что он администрации крутил головы как только хотел.
И вот, смотрю, что они с врачом направляются ко мне. Грач со мной здоровается: «Андрюха, привет!»
- Ну-ка расскажи, чем ты вчера моего пацана кормил.
Я смотрю на врача, а он:
- Да, я вот сказал, что вчера дали им балык, который ты делаешь.
- Покажи-покажи, что у тебя за балык там такой.
Мы пошли, я показал ему балык, дал кусочек. Он взял в руки, стал обнюхивать, точно охотничья собака со всех сторон. Мы стояли с врачом смотрели.
- Дай нож.
Он разрезал по всей длине и опять чуть ли туда нос не вставил в этот разрез. Затем отрезал кусочек справа и положил в рот. С задумчивым видом начал жевать медленно-медленно. Мы смотрим, сколько он так ещё будет. А он жевал, жевал, жевал. Потом остановился, проглотил, промычал что-то невнятное. Потом вырезал кусочек из середины и опять положил в рот. Снова долго жевал, а когда, наконец, проглотил, то сказал:
- Да…
Потом увидел сазана. Тут же он у меня лежал.
- А это что?
- А это сазан.
- Ты что, и это детям даешь?
- Нет, сазана даже не хочу и рекомендовать, поскольку у него косточки. У сома-то один хребет, костей нет. Поэтому балык получается без костей. А сазана лучше не давать. Потому что даже, если маленькая косточка застрянет между зубов, то уже нельзя будет полностью сконцентрироваться на игре. А в футболе нельзя, чтобы что-нибудь отвлекало, я по себе знаю. Поэтому доктору я порекомендовал только сома давать.
- Ладно, хорошо. Только ты это, дай мне этого балыка.
- Пожалуйста, возьмите.
- А ещё есть?
- Есть.
- Дай мне ещё куска три.
Я дал ему эти три куска.
- А сазана?
- Вот.
- А ещё есть?
Я дал ему ещё двух сазанов, положил в большой пакет. Смотрю, он полез в карман, достает деньги.
- На вот тебе.
Я начал отказываться, объяснил, что это подарок.
- От денег грех отказываться, так у нас пословица гласит. Дают – бери, бьют – беги. Поэтому бери, их ещё не отменили.
- Но здесь много.
- Слушай, денег много не бывает. Нет в мире человека, который бы мог сказать, что денег у него много. Поэтому бери. Я у тебя покупаю.
Где-то дней через десять снова приезжает на стадион. На этот раз один.
- Слушай, вот такое дело. Понимаешь, я поручил своим, и они тоже сделали балык. Сома, сазана с Астрахани привезли. Засолили, завялили. Но не получилось у них, как у тебя. Что-то они не так делали. Я вот, что решил. Не буду я у тебя рецепты брать, пускай сами делают. Вкусно у них, но не так, как у тебя. Давай договоримся, ты мне для моего ресторана будешь поставлять балычок.
А я в это время уже работал. Меня директор стадиона официально принял на работу уборщиком.
- Это не проблема, это мы сейчас уладим.
Мы зашли к директору. Он ему говорит, что Андрей теперь будет кое-что для него делать, поэтому чтобы работой меня не загружали.
- А мне что? Он знает, что делать. У него график ненормированный.
- Вот это разговор! Слушай, ну и жарко тут у тебя. У тебя пивко есть?
Директор полез в холодильник, достал три банки пива. Пододвинули и мне. Они открыли, стали пить. А я не открываю.
- Ты что?
- А я не пью.
- Как это? Мне тут сказали, что ты спился, в алкаша превратился, в шаткоме околачивался.
- Да, было время. А сейчас – нет.
- И совсем в рот не берешь?
- Нет, не беру.
- Ни пиво, ни водки?
- Нет.
- И что, утром просыпаешься и не хочется холодненького?
- Нет, не хочется.
Грачёв посмотрел на директора.
Когда мы вышли, он меня спросил: «Слушай, Андрюша, скажи, а как это ты бросил?»
Я ему ответил, что и сам не знаю: раз и отрубило. То ли выпил уже свою норму, то ли ещё что. Прямо не хочется, отвращенье такое.
- Может ты скрываешь? Подшился? Закодировался?
- Да не знаю я. Просто наступил момент и мутить меня стало от спиртного. Вот Вы сейчас пили, а мне аж тошно было.
- Андрюша, ты погоди. Расскажи мне лучше. Сам хочу избавиться от этой дряни. Чувствую, что привыкаю. Мне же нельзя, у меня хозяйство.
Что я ему могу сказать? Если мне просто не хочется, вот я и не беру…
- Ладно, давай теперь документально оформим тебя. Я на тебя ЧП оформлю и лицензию, чтобы к тебе там никто не придирался из проверяющих. Так что лови и поставляй в мой ресторан. Хорошо заработаешь.
Я стал поставщиком. Как раз был уже конец августа, начало сентября. Как раз клев сома, сазана пошел. Я ловил, поставлял. Он мне много денег давал. Мне уже прямо и неудобно было на стадионе. Мне уже и некуда деньги было тратить. Я стал нормально питаться, ходить в кафе, оделся. Деньги я клал на сберкнижку. А как-то раз смотрю, так я уже и домик могу себе купить небольшой.
Присмотрел я один, понравился он мне очень. Есть там сарай, навес. Думаю, как раз хорошо было бы там организовать свое рыбное «производство». Я поинтересовался, сколько стоит. У меня не хватало. Подумал я и решил попробовать занять у Грача, в кредит как бы.
В очередной раз, когда принес ему готовый балык, я обратился к нему, объяснил, что мне вроде как уже неудобно на стадионе вялить рыбу. И если бы он мне занял денег, я бы прикупил домик и там бы уже все делал. Он спросил, сколько мне надо. Я назвал сумму. «Тьфу, ты, Господи. Копейки. Хорошо! Оформим тебе кредит».
Он позвал бухгалтера и сказал оформить мне беспроцентный кредит. Бухгалтер посмотрела на меня, но приказ есть приказ.
Я договорился с хозяином, купил дом. У него даже мебель была некоторая. В хозяйстве пригодится. Так у меня появился собственный дом.
Организовал себе такую вот ловлю. Летом, после паводков я здесь все настраиваю. Так что я вот превратился теперь в предпринимателя. Но со стадионом я не расстаюсь. Понимаешь, тянет на стадион. Приду я иногда, сяду один на скамейку и вспоминаю, как я по этому стадиону бегал, как голы забивал, как мне хлопали… Конечно, травмы, связки – это одно. Но вот о том, что пил я жалею по-настоящему. После слов Грача о том, что я подшился или закодировался, я подумал, а почему в самом деле у меня такое отвращение-то? Вспомнил я и того мужчину с тросточкой: «Пьешь?» И он сказал мне всего три слова: «Больше пить не будешь». Да, именно с того момента, когда тот мужчина так мне сказал, да еще и деньги тогда швырнул, у меня и появилось отвращение. Это же надо! Очевидно, он меня так закодировал, что у меня тогда такое отвращение появилось.
Неужели человек может иметь такую силу? Хотя как же он тогда почувствовал, что я иду сзади, да ещё и ударить его хотел? Не имел же он глаз на спине. Я несколько раз возвращался мысленно к тому периоду, припоминая все эти подробности – да, так и есть. Этот человек вытащил меня оттуда. Спас, возродил, избавил от этой болезни. Врачи говорят, что алкоголизм – это болезнь. Надо вот таких людей, как этот интеллигент побольше. Сколько бы наших шаткомовцев отучил, или этого же Грача… Преуспевающий человек, богатый, чего у него только нет, по всему миру бизнес. А вот, признался, что тоже страдает, что тоже боится превратиться в алкаша, как когда-то я.
Ты уж прости, что я тебя заболтал своими разговорами. Но вот такая вот у меня судьба. Чуть человека не убил, а в результате он меня вылечил. Я благодарен ему, очень тепло благодарен. Сожалею, что не только меня одного так вылечил. Хотя кто знает? Может быть, он и лечит где-нибудь.