Больше всего на свете Нина хотела выйти замуж. Заветное желание стало навязчивой идеей. Ей, нескладной и некрасивой казалось, что её мечта никогда не сбудется. Но, несмотря на это, она выискивала и отслеживала любого более или менее подходящего персонажа, который бы сгодился на эту роль. В свои двадцать пять лет она не строила иллюзий, работала на заводе, где надеялась выбрать себе в мужья хоть кого-нибудь. Ей повезло. Она познакомилась с Георгием. Он был, правда, моложе её на четыре года, но так хорош собою и умён, что дыхание перехватывало в груди, стоило ей представить близкие отношения с ним. Когда он только ещё появился в цеху, Нина не стала его атаковать, а ждала подходящего случая. И случай представился. Разговорились невзначай, посмеялись над общими знакомыми, Георгий рассказал о себе, о друзьях. Нина пустила в ход всё своё обаяние, на которое была способна. На следующий день он помог ей наладить станок, она угостила его домашними пирожками. И так, шаг за шагом, очень медленно и со скрипом они шли на сближение. Порой ей казалось, что она его теряет, что он заглядывается на других женщин. Отчаяние бередило душу. И вот, когда Нина совсем уже разуверилась в своей удаче, Георгий, наконец, смиловался и пригласил её на природу с ночёвкой.
- Вы с ума сошли! Какой поход в апреле. Какая вылазка на природу, земля ещё холодная, - шипел Пашка, раскрасневшись от возмущения. От негодования у него тряслись руки. Когда его гнев иссяк, он в своём шикарном импортном костюме уселся на низкий пуфик и принял позу роденовского мыслителя, придав лицу горестное выражение. Как ему хотелось, чтобы все взялись его уговаривать: «Пашенька, дорогой, нам без тебя там не обойтись, поехали с нами, ну пожалуйста!»
Но Георгий, который заварил всю эту «кашу», сказал, как отрезал:
- Да, пошёл ты в баню, не хочешь ехать, не надо. Сиди дома. Уговаривать тебя никто не будет. И смени позу, лицедей, не в театре. И рожу сделай попроще.
- А чего? Я за вас, дураков душой болею.
- Не надо болеть, лучше деньги давай, гони. Все скинулись, а ты чего? Опять зажал? И только не говори, что у тебя всего сто рублей.
- Да, у меня сто рублей, нам ещё зарплату не выдали. Но дело не в этом. Пойми ты меня, Герыч, сам-то ведь вон с Нинкой поедешь, Толик с Люськой. А я – опять один. Ну, какой мне интерес?
В разговор вмешалась Нина:
- Георгий, оставь своего друга в покое, продуктов на всех хватит, мы же с тобой позаботились об этом. Ведь, правда, дорогой?
Нина смотрела на Герку с восхищением. До чего же он хорош: атлетическая фигура, мускулы так и играют, силищи в нём на троих хватит. Кудри крупными кольцами до плеч. А добрый, да ласковый. Только бы не упустить. Целых полгода обхаживала его, всё не давался в руки. И вот, наконец, пригласил на природу, с друзьями познакомил. Лучше бы, конечно, вдвоём поехать. А этот поганый Паша вообще всё хочет испортить, и чего они в него вцепились? Похоже, он ещё и жадный, хотя одет лучше других. А я свои деньги должна на него тратить. Больно надо.
Звонок в дверь прервал размышления Нины.
- Всем привет! Не собиралась, Люсь, к тебе заходить, но какие-то неведомые силы словно заставили меня развернуться с полпути…. Ты извини, я не вовремя пришла…. Ой, у вас тут целый цыганский табор. Куда собрались?
На пороге появилась такая хорошенькая девушка с длинными волосами, что у Нины вмиг испортилось настроение. Ещё этого не хватало. Конкурентки нам не нужны, тем более такие. Хотя, будет пара этому зануде, противному Павлику. Но, что это с ним?
Павлика словно подменили. Он бросился в прихожую, спотыкаясь об рюкзаки, палатку и котлы. Достав из кармана пятьсот рублей и сунув их удивлённому Георгию, Пашка запричитал:
- Элечка! Как хорошо, что ты пришла! Ты одна можешь меня спасти. Как я без тебя страдал.... Ну почему ты меня бросила? Они меня тут замордовали совсем, ругают и ругают. Ты ведь поедешь с нами в поход? Всего на один день, и на ночь. Посмотри, мы уже и вещи собрали, и всё купили. Отказы не принимаются. Отдохнём на свежем воздухе. Умоляю, только соглашайся, а то я умру от горя.
Он и, правда, вызывал сочувствие. Георгий рассказывал Нине, что Эля встречалась с Павликом недолго, месяца три, не больше. Потом он ей опротивел, и всё закончилось, не начинаясь. А Павлик надеялся на чудо, ждал, что она к нему вернется. Но, кому нужны жалкие мужчины? Всем героев подавай, да рыцарей. Пашка на героя не тянул, заискивающий, слезливый. Кисель, а не мужик. Хотя и в плечах широк, и ростом не обижен, и на лицо весьма не дурён. И что странно, всегда при деньгах. Но, когда в транспорте или у кассы кинотеатра он мучительно долго шарил по своим карманам, отыскивая деньги под взглядами всех присутствующих, и не находил, то становилось стыдно за него и противно. Друзья, конечно, не отворачивались, какой уж есть. И Эля тоже выручала до поры, до времени, оплачивая билеты. Но всякому терпению есть предел.
Нина переводила взгляд с одного парня на другого, они все, как по команде прилипли взглядами к нежданной гостье, усаживая её, угощая, развлекая, словно забыли, что пора ехать. У Нины похолодело внутри. Сегодня или никогда она должна вырвать предложение руки и сердца у Георгия. Как некстати припёрлась эта дура. Ненависть вползала в душу всё глубже и глубже. Надо что-то делать.
- Вы с ума сошли, человека на природу в туфлях на каблуках приглашаете? И в такой лёгкой одежде?
- Нина, а ты не переживай, у них с Люськой один размер, нет проблем! – проблеял высоким голосом Толик, предполагаемый жених Люськи, - а на озере мы вам точно замёрзнуть не дадим!
Толик сразу не понравился Нине, тощий и ехидный, он сверлил её маленькими глазками-буравчиками, словно видел насквозь. После сегодняшнего знакомства с друзьями Георгия, надо было как-то ладить с ними. А ладить не хотелось. И мириться с ситуацией было тяжело. Ничего-ничего, надо немного потерпеть, а потом приберу Георгия к рукам, пошлю всех его друзей куда подальше, и в первую очередь эту смазливую фифу.
Сама Нина осознавала себя реально: не красавица, не стройняшка. Ну да, широкоплечая, скуластая, да, раскосые глаза, жидкие волосы, и нога тридцать девятого размера, и рост маленький. И что? Счастья ведь тоже хочется. А раз хочется, значит, будет. С Георгием не получится, другой найдётся. Все мужики – козлы! Всего делов то: накинуть ярмо на шею и повести, куда душе угодно. А любовь – фигня, которую придумали некоторые, вроде вот ЭТОЙ.
А ЭТА уселась на диванчик, красивые ножки скрестила, русые волосы чуть не до полу свесила и сверкает белоснежной улыбкой.
- Зараза! Ишь, глаза у неё, видите ли, с поволокой. Так бы и треснула ей по маленькому носику, чтоб распух.
- Нина, что у тебя с лицом? – удивлённо спросил Георгий, - ты передумала ехать или плохо себя чувствуешь?
- Нет-нет, всё хорошо, - испугалась Нина, - я думаю, не забыть бы чего.
Друзьям всё-таки удалось уговорить Эльку. Пашка раскрасневшийся и счастливый наматывал вокруг неё круги, что-то рассказывал беспрестанно и смотрел на неё собачьими глазами. Выудив из своих объёмных карманов дорогущие конфеты, он угощал её, забыв обо всех присутствующих. Георгий, запаковывая последний рюкзак, поглядывал с улыбкой на ошалелого друга. Толик и Люська тихо радовались: может ещё и наладится у них.
От железнодорожной станции дорога шла прямо через лес. Потом сужаясь, она, постепенно превращалась в узкую тропку и резко поворачивала вправо, круто уходя вниз. Заморосил дождь, и всем стало как-то неуютно. Всем, кроме Павла. Он шёл последним, а впереди него ненаглядная Элечка. Заплетённые в косу волосы при каждом шаге обнимали свою хозяйку за тонкую талию то справа, то слева, скользя по округлым бёдрам. Узенькие брючки вымокли от сырой травы. Она ступала осторожно, боясь поскользнуться. И всё же поскользнулась. Пашка, как верный рыцарь, бросился к ней на помощь. Он наклонился, пытаясь её удержать, рюкзак перевесил героя и Пашка, кувыркнувшись через голову и съехав вниз, сделал подсечку идущим впереди и в одно мгновение уложил на сырую траву ещё троих.
- Кому это не терпится поваляться? – проворчал Толик, поднимаясь и отряхиваясь, - сейчас уже на место придём, там и будете кувыркаться.
Палатку поставили на лужайке у самого озера. У Георгия в руках всё спорилось. Пока девчонки отогревались в палатке, спрятав ноги в спальники, он уже разводил костёр. Медлительный Толик пытался помогать, но больше рассуждал, чем делал. А Пашка и вовсе не соображал, чем бы ему заняться. В котле уже шипела картошка с тушёнкой, приготовленная дома заботливой Гериной мамой, на тарелках красовались солёные огурчики и помидорчики, яблоки и мандарины.
- Девчонки! Чтоб вам ноги не морозить в сырой обуви, я вас к костру перенесу на руках. Будете сидеть на надувном матрасе, как принцессы, - весело заявил Георгий.
- Пусть каждый сам свою принцессу тащит, - недовольно проворчала себе под нос Нина.
А Георгий с лёгкостью подхватил Людмилу на руки, она завизжала, заорала, что боится щекотки. Нина же, наоборот, на руках желанного мужчины затвердела, как сандаловое дерево, исказив лицо от гордости. Мол, так будет всегда. Он равнодушно выгрузил её и пошёл за Элькой.
А та ждала и боялась. Ещё никто не брал её на руки. Павлик не смел до неё даже дотронуться. А когда касался плечом или коленом в кинотеатре, то цепенел и сидел как замороженный до конца сеанса.
Георгий осторожно взял на руки последнюю принцессу и почувствовал нежный аромат её кожи. Он удивлённо посмотрел на девушку, а она прижалась к нему доверчиво, как ребёнок, обняв его за шею, и прошептала в самое ухо:
- Как кружится голова. Ты такой сильный. С тобой совсем не страшно. А ты сегодня ещё подержишь меня на руках?
- Да, - почему-то шёпотом ответил Гера.
Он словно прозрел. Как же он раньше не замечал, какая она милая. В нём словно силы удесятерились, и какая-то волна прошла по телу. Так бы с рук и не отпускал никогда это чудо с золотыми волосами.
Не успели усесться, как небо снова расплакалось, роняя холодные сиреневые слёзы смельчакам за шиворот. Возвращение в палатку было похоже на бегство. Георгий в том же порядке отнёс девушек обратно. Только одну из них он чуть дольше задержал на руках, чуть крепче прижал к груди и чуть медленнее с нею шёл.
Ну что, друзья мои, - прокряхтел Толик в свойственной ему ворчливой манере, - поднимем бокалы за дружбу и будем лопать всю эту вкуснотищу.
Он назвал бокалами железные кружки. А вкусной для него была любая еда. Толик мог есть бесконечно и всегда был голодным. Длинный и худой он у всех вызывал желание накормить его, и сам никогда не отказывался от приглашения сесть за стол где угодно и когда угодно. Друзья шутили, что Толика легче убить, чем прокормить. Трудно придется Людмиле: голодный муж – злой муж.
После вина и горячей пищи всем стало веселее. Даже Павлик разухарился и стал плести какую-то ерунду. Эля расчехлила гитару и запела: - Жила на свете Пешка, девчонка деревянная в красивом королевстве, где в клеточку земля…
Георгий смотрел на Элю не отрывая взгляда, словно заворожённый высоким, чистым голосом, Пашка откровенно плакал, размазывая сопли по щекам, Нина злилась и стервенела всё больше и больше. А обожравшийся Толик, обняв свою счастливую невесту, переводил взгляд с одного лица на другое и вздыхал.
- … а все её подруги давно уж королевы, они ведь не ходили за счастьем по прямой.
- Предлагаю тост, - подала голос Нина, - за того, кто всё это организовал и вытащил нас на свежий воздух, за тебя, Герочка!
- А дождь прекратился! - перебила её основательно захмелевшая Людмила, - и на улице темно и холодно.
- Ой, а мне надо выйти, - смеясь, прошептала Элька, - но одна я боюсь. А кто меня проводит?
- Я! - рявкнули дружно три мужских голоса.
Толик сразу получил от Люськи по лбу. Эля весело оглядела всех троих «рыцарей» и царственно подала руку Георгию. Тот помог ей выбраться из палатки и подхватил на руки.
- Я привык держать свои обещания, - сказал он.
- А я бы хотела всю жизнь…
Георгий не дал ей договорить и поцеловал в губы нежно и страстно. У чувствительных натур от поцелуев кружится голова. Казалось, пролетела целая вечность, когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга. Осмотрелись и увидели, как Толик пробегает мимо них сначала в одну сторону, потом в другую, высоко задирая свои длинные ноги, и кричит: «Иго-го», а Люська сидит у него на плечах, размахивает веточкой и звонко погоняет своего «коня»: «Но-о-о, быстрее, ещё быстрее».
- Давай сбежим! – предложил Георгий – а то тут шумно очень.
- Давай, а как же все?
- Не пропадут без нас.
Как хорошо им было вместе: говорили и не могли наговориться, целовались и не могли нацеловаться. Ушли далеко, ночь была удивительно тёплой. Они сидели на каком-то пеньке до самого рассвета. А когда вернулись, то увидели Пашку у почти погасшего костра. Он был такой несчастный и такой безнадёжно потерянный, что Пьеро показался бы рядом с ним весельчаком. Рядом лежала пустая бутылка из-под водки. Он так посмотрел на Георгия…. Лучше бы ударил.
Когда Эля осторожно забиралась в спальный мешок, чтобы не разбудить спящих в обнимку жениха с невестой, она будто услышала шипение змеи: «Гадина… тварь поганая…». Но Элька была так счастлива, что её не огорчил этот, то ли шелест листьев, то ли порыв ветра. Тело томилось от невысказанности, душа млела от удивительных ожиданий. Сон увлёк милую принцессу в свои лабиринты, где, если постараться, можно разглядеть будущее.
Пашка, не сказав Георгию ни слова, тоже забрался в палатку. Георгий подкинул в костёр пару полешек, чтобы согреться. Он смотрел на огонь, а видел её. И думал о ней, и не мог остановить этот поток мыслей, да и не хотел. Четыре месяца они знакомы, но сегодня, как громом поразило. Почему раньше он ничего не замечал вокруг себя. Удивительно…
Просидев так целый час, как одну минуту, он, наконец, решил тоже найти себе место в палатке. Эля спала на спине, склонив голову на бок. Волосы разметались вокруг, как тайные нити судьбы. Павел сидел и смотрел на неё не отрываясь. Наверное, именно так охранял пещеру с сокровищами мифический Цербер. Единственное свободное место было около Нины. Георгия аж передёрнуло от одной мысли, устроиться рядом с ней. Надо же, он совсем забыл о её существовании. Обиделась, может? Ну да всё равно, он её, вообщем-то, пригласил в компанию, потому что пожалел: всё одна, да одна. Решил развеять человека на свежем воздухе, с Павликом познакомить, а оно вон как вышло. Вернувшись к костру, Георгий снова отдался на волю чувствам.
Нина не спала. Зажав ладошкой рот, она выла от досады: упустила-таки, не удержала. Она кусала рукав кофты, чтобы не заорать. Бешенство, копившееся внутри так долго, рвалось наружу и не находило выхода. Нина вылезла из палатки, скинула с себя одежду и полезла в озеро. Вода была очень холодная, но страдалице стало немного легче. Она заплыла на середину небольшого водоёма. Рыбак в лодке обомлел и раскрыл рот в немом крике, сигарета выпала из его губ.
Георгий, услышав плеск воды и мат рыбака, вскочил и, срывая на бегу одежду, бросился спасать, решившую утопиться с горя Нину. Такая жуткая мысль действительно промелькнула в его голове. Плывя брасом, он быстро её догнал и, не успев спросить, в чём дело, получил такой удар по физиономии, что мало ему не показалось. Кулак у его коллеги по работе был что надо, не зря тяжёлые детали ворочала у станка. Под глазом у ошарашенного Георгия расплывался новорождённый фингал. Возвращаясь к берегу, он весело думал: «Надеюсь, после этого купания дети у меня будут!»
Да! Георгий, за счастье надо платить! И за добрые намерения, которыми выстлана дорога в ад, тоже. И вообще за всё в этой жизни надо платить.
Мужик в лодке после увиденного тоже задумался о жизни. Собирался на рыбалку, а попал в театр: вечером кони ржали и бегали по лужайке, а с утра пораньше моржи в ледяной воде подрались. Какая уж тут нахрен рыба.
Из палатки потянулся заспанный народ. Толик осмотрев маленькими припухшими глазками мокрых купальщиков, стоящих у костра, покачал головой и изрёк:
- Ты бы не зарывался, Герыч. А то так можно и по морде получить.
Георгий оглянулся. Толик крякнул, увидев синяк под глазом друга.
- Ну, извини, раньше не мог предупредить, не до тебя было. А давайте пить чай! У нас там где-то колбаска была, и сыр, и коньяк. И вообще, давайте мириться!
- Никто и не ссорился, - сказал Георгий, - просто Нина дрова хотела в костёр подбросить, да промахнулась на два метра.
- Ага, и с горя топиться пошла, а ты её спас. Небось, место в палатке не поделили, поэтому и подрались. Скажи правду, Гера. Ну, а ты, Нина, откуда к нам приехала, такая боевая? Я прям за себя боюсь.
- А ты не бойся, ты мне до фонаря.
- Павлик! Болезный ты наш, иди сюда. Вам с девушкой Ниной надо вместе подлечиться, диагноз у вас один, быстро развивающаяся шизофрения на любовном фоне, - сочувственно пошутил Толик.
- А по худосочной роже поленом не хочешь получить? – прокричала Нина сквозь слёзы, - ты достал меня, козёл поганый, ходишь тут, блеешь со своей овцой паршивой. И Павлик ваш – дурак недоделанный. И эта ваша принцесса, которую все потискали, кому не лень, пешка задрипаная. Королевой она стать собралась, дура!
Сердобольная Люська закутала Нину в длинную кофту, сунула ей в руки кружку и приказала: «Пей!» Та судорожно проглотила жгучий коньяк, закашлялась и сникла, словно проколотый воздушный шар. Потом её отвели в палатку и уложили спать. Она проспала весь день. Толик с Геркой ушли рыбачить, Элька с Людмилой возились у костра, готовили обед, а Пашка что-то судорожно записывал в свой блокнотик. То ли сочинял грустные стихи, то ли раскладывал на составные свои напрасно потраченные пятьсот рублей. Он всё время тряс головой и цокал языком, видимо у него дебет основательно не сходился с кредетом.
Вечерние сборы были недолгими, обратный путь - грустным. Нина беспомощно пыталась хвататься за руку Георгия, а он слабо отмахивался от неё, как от назойливой мухи и всё время смотрел на Эльку. А та, как будто не замечала ничего вокруг себя, на её счастливом лице сияла бесконечная улыбка. Она словно знала какую-то необыкновенную тайну, доступную только ей. Может быть это тайна женской мудрости, которая даётся не всем. Во всяком случае, никто не решился спросить у неё об этом.
Когда подошёл автобус номер семь, она впорхнула в салон, помахав друзьям на прощанье. Георгий рванулся за ней, но Нина камнем повисла на руке и пригвоздила словами:
- Куда ж ты, Гера, мои ключи у тебя в рюкзаке.
Автобус уехал.
Целых полгода Георгий разыскивал Элю через друзей, знакомых, адресный стол и всё бесполезно. Видимо она сменила адрес. Когда он совсем уже отчаялся, кто-то узнал, что Эля живёт у тёти.
За время разлуки она ещё больше похорошела. В глазах появилась глубина, в движениях плавность, в осанке достоинство. Так выглядят те, которые знают, что любимы.
- Я хочу, что бы ты стала моей женой.
- Мне нужно присмотреться к тебе получше.
- Хорошо. Только можно я буду держать тебя за руку, чтобы ты снова не исчезла. Ведь я так боюсь тебя потерять.