После осмотра новорожденных детей в палате интенсивной терапии и беседы с их матерями я сидела в детской и делала записи в историях болезней. День был насыщенный, но без особых экстренных ситуаций, которые в родильном доме могут возникнуть в любой момент.
Зазвонил местный телефон, подняв трубку, я услышала нервный раздраженный голос анестезиолога работавшего в это время в родблоке: «Константинна, немедленно приходи в большую операционную с реанимационным чемоданом, иначе я убью Эдду», - и выматерившись бросил трубку.
Поняв, что в операционной назрела конфликтная ситуация, не медля, взяв реанимационный чемоданчик, в котором находилось все необходимое для реанимации новорожденного, я спустилась в операционную родильного блока.
В операционной я застала следующую картину: идет плановая операция кесарево сечение по поводу поперечного предлежания плода, анестезиолог кричит на оперирующую зав. дородовым отделением: «Извлекай ребенка быстрее!», - далее следует непереводимая речь на матерном диалекте. Заведующая дородовым отделением Эдда Грирорьевна стоит за операционным столом, глубоко погрузив руку в матку, она пытается выловить ребенка, но он выскальзывает у нее из руки. Она при этом говорит: «Щас…». Анестезиолог злится, а оперирующий хирург невозмутимо продолжает, говоря: «Щас...».
К сведению, после дачи наркоза, ребенок должен быть извлечен самое позднее на 20-ой минуте, иначе могут быть необратимые изменения, за которые несут ответственность анестезиологи. Увидев меня в операционной, все сразу успокоились, правда, анестезиолог, продолжал ворчать, что акушеры работают кое-как, а чуть-что ругают анестезиологов.
Наконец извлекли мальчика, который был сильно релаксирован из-за длительного пребывания в состоянии наркоза матерью, но по счастью он сразу задышал, я забрала его в детскую палату родильного блока и, оказав необходимую помощь, уложила в кислородную палатку. Его дыхание выровнялось, он порозовел, и теперь надо было дать ему выспаться после наркоза.
Только я закончила необходимые мероприятия, как в палату, вызванный своим коллегой, вбежал заведующий отделением анестезиологии с намерением заинтубировать ребенка и подключить к аппарату искусственного дыхания. Пытаясь отодвинуть меня от кислородной палатки, он возбужденно размахивал ларингоскопом.
Я спокойно попыталась объяснить, что ребенок не нуждается в искусственной вентиляции, но это не подействовало, дело в том, что анестезиологов то и дело ругали, что они во время дачи наркоза не думают о детях. Мои попытки успокоить возбужденного коллегу не увенчались успехом, тогда я выхватила у него из рук ларингоскоп и резко сказала: «Открывай рот!». Он оторопело спросил меня: «Зачем?». Я ответила: «Я тебя заинтубирую и подключу к аппарату ИВЛ». Он растерянно мне сказал: «Меня не надо, я сам дышу». Я продолжила: «Вот и ребенок дышит сам, смотри какой он розовый, он просто спит».
Малыш проспал трое суток, впоследствии оказавшись, к счастью для всех, замечательным здоровым пупсиком, как с картинки. Вот такая история….