Нет женщины в Газе искуснее в любви, чем Далила.
Двери её дома всегда были распахнуты, но нынче никого не ждёт она, кроме Самсона.
Тысячи замков разделяют их, и враги стерегут его у городских ворот, но для него нет препятствий.
Сладкие запахи заблудились в доме её…
Не расстаться с ней ни на один день, ни на одну ночь…
Забрала блудница разум героя.
Стучали до полуночи в ворота дома её. Люди в тёмных одеждах под покровом ночи злое замышляли дело.
- Отдай нам Самсона… По тысяче и ещё сотне сиклей дадим мы тебе за него… как только дело будет сделано, получишь их от каждого из нас.
Глаза прекрасной черноволосой женщины недобро блеснули:
- Сейчас. Или я откажусь.
- Сначала дело.
Она смотрела в лица, смотрела в них, как в зеркало, себя не видя, не слыша…
- Деньги. Сейчас.
Рука. Холодная, белая, словно мрамор. Не просила. Требовала.
Взяла.
Сладкие песни к ночи заводит Далила:
Одному тебе удалось справиться с тысячей филистимлян.
Нет никого сильнее тебя, смелее тебя…
Ты караешь, ты милуешь, могущественный судия…
Только закрыто сердце твоё от меня…
Скажи, любимый… в чём твоя сила?
- Нет, Далила. Это тайна.
Мрачен, руку с плеча... Одна. Холодно. Слёзы…
- Не любишь ты меня, не веришь, сердце не даёшь мне…
Никто, никто не сделал бы это лучше.
- Обманывал ты меня много, много раз… Обманешь ли снова?
Молчит, молчит рассудок судии, дурманит хмель и без того затуманенный разум… Обещал, обещал же никогда, никогда не пить и хранить свою тайну, тайну силы…
- Сила моя в волосах моих. Не будет их – не будет меня прежнего. Не буду нужен я тебе слабым…
- Спи, спи, мой любимый, - заводит Далила сладкую, пьяную песню, - сберегу, сберегу твою тайну, сберегу твой сон…
Надёжно спрятаны в потайном месте заветные сикли…
Крепко спит Самсон. Порхают в хрупких руках Далилы серебряные ножницы.
Не будет… не будет её прежней…
Освободиться от ненужного плена страсти, что держит её подле него столько тревожных дней, душных ночей…
Освободиться… и дышать одной, дышать свободно.
- Слуги! Возьмите его.
Нет больше прежнего Самсона.
Нет его прежних ясных глаз… Был слеп от страсти, теперь слепым стал навеки.
Томится в темнице без света. Насмешки, брань... Без ответа, не расправить мускулистые плечи, не поднять головы…
Новый дом у Далилы, новые дни и ночи, новое вино, новые золотые гребни… Не заканчиваются сикли в тайнике.
Но сон не идёт к ней, давит сердце боль, она слышит голос… Она идёт на голос.
Это не он… нет, нет… Слёзы.
- Прости меня… Я боялась, что ты бросишь меня.
- Я узнал твой голос. Ты… Зачем?
Руки. Руки холодные, как мрамор, руки сквозь решётки…
- Уходи. Не приходи сюда больше. Я не знаю тебя. Больше не знаю, больше не помню тебя… И не плачь. Не надо.
Он не увидит, как вздрагивают её плечи. От плача ли, от смеха ли…
Он не увидит…
Лишь развалины хранят память, лишь развалины хоронят память…
С каждым новым днём, с каждым новым глотком солнца возвращались силы… Густые волосы отрастали быстро, укутывали могучие плечи.
Говорят, он снова стал прежним…
Говорят, был праздник. Храм. Тысячи людей.
Приведите пленника… он ведь был силён когда-то…
Развлекай нас, сказали ему.
И смеялись над ним.
Была ли она там? Была ли…
Смеялась ли… Он бы услышал, узнал…
А ты ведь когда-то был сильным, Самсон. Где же твоя сила? Где она?
Здесь…
Я… жив.
Я чувствую…
Какие шаткие опоры у этого храма… храма вашей веры. Веры, которой нет.
Вера… как легко она рушится.
Любовь… продаваемая за сикли.
Как просто мне теперь обрушить этот шаткий мир… вместе со всеми врагами, вместе с собою...
И рухнул храм…