Глядит, прищурясь, вниз из-под руки
На блеск воды, струящейся привольно…
Мне эта женщина на берегу реки
Волнует душу до сих пор невольно!
На вид – лет сорок, может, пятьдесят,
Платком повязана, хотя в июле жарко,
Когда-то белый, пятнами халат…
С ближайшей фермы, видимо, доярка.
С другого берега, но разглядеть я смог:
Рельеф морщин на загорелой коже
И след ее резиновых сапог
В песке прибрежном – были в чем-то схожи…
Сняв сапоги, спустилась вниз, к реке.
Платком с лица утерла пот устало…
И мне – бездельнику с удилищем в руке –
От праздности своей даже неловко стало!
Она, в раздумье, встав на берегу,
Вдруг огляделась – нет ли рядом люда…
Я до сих пор, ей-богу, не могу
Забыть потом случившегося чуда!
Сняла халат…, разделась догола,
Привычно делая обыденное дело…
И сердце дрогнуло, тут дрогнула б скала,
Когда я вдруг ее увидел тело!
Ей, видно, не было еще и тридцати –
Крутые бедра, налитые груди…
Мою нескромность, женщина, прости!
И пусть Господь меня не строго судит!
Лицо подставив солнечным лучам,
Движеньем рук изящным и игривым
Вмиг разметала по крутым плечам
Волос своих светящуюся гриву!
Я, потрясенный сказочной картиной,
Глядел, как вечный продолжая путь,
Речной поток, волос опутав тиной,
Волною нежно ей ласкает грудь…
Русалкой вышла, поднялась по склону –
Стан величав, как голубая ель…
Наверняка, прекрасную мадонну
С нее писал бессмертный Рафаэль!
Морщины пыльные унес поток реки,
От тела белизны глазам вдруг стало больно…
Глядит, прищурясь, вниз из-под руки
На блеск воды, струящейся привольно…
Дышала дикой, плодородной силой
Вся плоть ее, лишь тронь огнем любви
И станет страстной, любящей и милой,
Лишь приласкай, поверь и позови…
Вдруг сказка кончилась. Над миром тишина.
Вокруг покой - ни шороха, ни плеска.
И лишь звенит тихонько, как струна,
Уже давно натянутая леска!
Она, сутулясь, уходила прочь
К вечерней дойке, к ласковым пеструхам…
А впереди безрадостная ночь
И жар перины без мужского духа.
В шкафу пылятся, ждут с девичьих лет
Наряды, туфли модные когда-то,
А вот надеть их повода все нет,
Да уж и юбка стала тесновата…
Куда пойдешь, когда к закату дня
От тяжкого труда заломит поясницу?
А в теле нет любовного огня,
И счастье, если он во сне приснится?
А годы скачут резвою гурьбой,
И счастья хочется на каждое мгновенье…
Святая женщина! Что сделали с тобой?
Кто отнял у тебя предназначенье?
Валерий Гришин, 1991 г.