Себастьян, не долго думая, быстро шмыгнул за доски, завалил аккуратно проход, и притаился. Здесь было хоть и далеко от кузницы, где Гаспар что-то гаркнул неразборчиво, но зато вполне безопасно. И всё же полагаться на случай не стоило. Подобрав в куче мусора какую-то холщовую большую тряпку, он приготовил накрыться ей в углу на всякий случай, а сам подкрался поближе к щели. За эти пару минут голос Гаспара стал отчётливее, можно уже было разобрать, о чём он говорит. А о чём тот говорил - и так понятно. На все его вопросы, прямые и хитросплетенные, кузнецы отвечали отрицательно. Но он им не верил. Судя по звуку, Гаспар открывал не только каждую дверь и дверцу, а и заглядывал в каждый ящик. Похоже, там стоял настоящий обыск. Но кузнецов это не особенно удивляло. Шла игра на выбивание, Гаспар нарочно тянул время, то и дело, меняя направление поиска, следя за реакцией кузнецов, те же, в свою очередь, постоянно рвались уйти от бесполезной беседы, пытаясь заняться ковкой, и отводили взгляд. Постепенно очередь дошла и до каморки Себастьяна. Тут уж не выдержал Морен. Он с досадой бросил горячую поковку в воду, отложил клещи, и вплотную подошёл к Гаспару.
- "Ваша милость, скажите ради бога, что же вы ищете? Всё ходите вокруг да около, вопросы непонятные задаёте. Спросите прямо, мы ж люди простые, без образования, как ваша милость. С нами надо прямо. Может мы сами вам поможем в этом, тем более, что работа-то стоит! А нам ещё семью кормить надо. Мы - люди законопослушные, богобоязненные, ничего запретного не имеем, подати исправно платим, А вы нас неизвестно в чём подозреваете. Ну хотите, я сам вас по всему дому проведу, ваша милость каждую залу осмотрит, и убедится в моей правоте!" Пока Морен говорил, сам бочком подобрался к каморке и опёрся на дверь плечом.
- "А ну, отойди-ка... Что там?" - оживился Гаспар, видно раскусив ход Морена. Тому пришлось отойти. Он сделал невероятное усилие над собой, показывая полное равнодушие, но Гаспар не унимался: - "Так что там, а?"
- "А, там?" - прикинулся дурачком Морен - "Там... это... Кладовка там. Фартуки, молотки, клещи запасные держим. Грязно там. И окошек даже нет..."
- "Ну-ка, отойди... Открывай. Открывай, давай!" - рявкнул Гаспар, заметив замешательство Морена. - "Кладовка, говоришь? Ну-ну..."
Гаспар потянул скобу двери на себя, резко распахнул, заглянул внутрь.
- "А ну, факел дай! Свети, давай!" - в приказном тоне Гаспар обратился к Морену. Тот в свою очередь крикнул помощнику, чтобы ему принесли факел. Взяв в руки небольшой факел, масляную горелку с длинной рукоятью, собрался зайти первым, но Гаспар его отстранил. Взял из рук Морена факел и зашёл внутрь. Осмотрел внимательно стены, заглянул под топчан, отодвинул висевшие фартуки. Убедившись, что здесь и впрямь пусто, вышел и закрыл дверь. Внимательно посмотрел Морену в глаза, и, словно о чём-то догадавшись по его лицу, рявкнул:
- "А теперь быстро вели меня в спальни. Те, что у тебя на втором этаже."
Затем повернулся, окликнул стоявшего на улице, возле открытых ворот кузницы своего помощника, и приказал внимательно за всем тут наблюдать, пока он поднимется наверх.
Морен с готовностью служаки побежал показывать второй этаж.
Через минут сорок, Гаспар, так ничего и не найдя, собрался уж уходить, но Морен его окликнул уже в дверях:
- "Ваша милость, если это не секрет, скажите, а что же вы всё-таки искали?"
Гаспар остановился, обернулся, и, помедлив, уже спокойным человеческим тоном сказал:
- "Устал я за эти дни. Во-от... Хм. Господина Фревиля, нашего судью, знаете? В его доме произошло убийство. Какой-то наглый воришка, пользуясь отсутствием хозяев, нахапал целый мешок серебра, да не успел вовремя скрыться. Гость господина Фревиля, министр Тильони, как на грех, первым обнаружил подлеца, тот его с перепугу канделябром-то и приложил. И сразу наповал! Вот как бывает... Теперь из-за этого гадёныша третьи сутки на ногах вся жандармерия! Поймаю - задушу вот этими руками!" - Гаспар вытянул вперёд ладони, словно шея воришки была уже в его руках.
Морен тяжело вздохнул, как будто сочувствуя Гаспару.
- "Ну, теперь хоть ясно, а то ползут по городу сплетни, ничего конкретного, от убивца младенцев до возвращения разбойника Жерома, того, которого повесили в прошлом году. Не знаешь, кому верить. Чем бы вам, ваша милость помочь-то? Убийца - это завсегда плохо. Нам бы хоть приметы гадёныша, как вы изволили выразиться, сами изловим, да вам сдадим. Нам такие страхи не нужны. Хотим спать спокойно, чтобы и нас так вот канделябром не приложили..."
Гут уже Гаспар тяжело вздохнул
- "Какие там приметы! Его только госпожа Анжела хорошо разглядела, я же всего пару секунд, да и то мельком..." - Гаспар пронзительно посмотрел на Морена - "Ты не думай, я всегда ловлю. Или не берусь за дело. Да мне и видеть его в лицо не надо, он сам себя проявит, это же не человек из тайного сыска её величества, обычный воришка".
Гаспар на этом закончил, повернулся, и, подозвав своих помощников, пошёл вверх по улице, к следующему дому, возле которого имелась сливная решётка. Теперь Морену стало понятно, чем привлёк того этот дом. Но вот куда подевался парнишка? Ещё перед самой облавой, тот высовывался из каморки. Чудеса! выждав с час, он всёже решил проверить комнатку. Убедившись, что Гаспар не оставил по округе шпиков, Морен прошёл в каморку и тихо позвал того по имени. Себастьян ему откликнулся. Морена аж смех пробрал. Как он мог забыть про чёрный двор, там и сарай есть, и дворик, хоть и небольшой, но есть где схорониться при таком количестве хлама. И он впервые в жизни не пожалел, что вовремя не избавился от ненужного хлама, загадившего весь подсобный двор.
- "А проход в тот сарайчик нужно всё-таки оставить, только ещё лучше замаскировать, вдруг самому понадобится, ишь как малец ловко придумал им воспользоваться!" - рассудил Морен.
Через некоторое время пришёл Жак, пропустивший всю эту облаву, но по его виду стало понятно, что известия он принёс скверные. В старой мечети были свои проблемы. Там тоже была облава, только не по поводу Себастьяна, там хотели взять вольнодумцев. Но их кто-то вовремя предупредил. Остались только несколько человек, вполне лояльные к местной власти, и пользующиеся у неё хорошей репутацией. Похоже, в их общине был доносчик. Горожанам была известна тёмная слава, тянущаяся от этой братии, но реальных мыслей вслух, а, тем более поступков, за ними не наблюдалось. А тут пасквиль в стихах, да с угрозами в адрес судьи попал на стол начальнику тайной канцелярии. И написан на таком листе бумаги, которой в городе небыло. А это уже тянуло на государственный уровень. Сам факт бумаги такого качества, на которых писались государственные указы, вызвал необходимость проверки контингента, посторонних, пришлых с других мест, проверки на возможность заговора. В общем Жак, кроме своего тёзки, этого мальца, да нескольких женщин, никого не застал. У него сложилось такое впечатление, что никто толком ничего не понимал, либо делали вид, что ничего не знают. Скорее всего это была элементарная предосторожность. И только, когда Жак уже уходил, за стенами мечети его догнал малец, и рассказал, что Виолетта ушла вместе с ними. Но куда, он не сказал. Пока Жак спускался в долину, да петлял по тропинке сквозь кустарник, он заметил слежку и за собой. Пришлось ему хорошо попетлять по городу, да зайти в порт, там забраться на корабль, который собрался уходить. Он вкратце объяснил морякам свою беду. Те согласились его принять, сделали вид, что он из их команды, и, когда корабль отошёл за утёс и порт остался за поворотом, он спрыгнул в море, да вернулся в город.
К вечеру они после ужина собрали совет. Морен изложил свои выводы. Во-первых. Себастьяна никто, кроме Анжелы, в лицо не знает, это плюс. То, что местный люд ничего жандармам не расскажет, в этом Морен не сомневался. Во-вторых. Виолетта, скорей всего успела уйти с мятежниками, иначе знали бы, что её или кого-нибудь из них сцапали. В третьих. Сам Морен у Гаспара на хорошем счету. То, что так бесцеремонно проверяли его дом, для Гаспара это в порядке вещей. Во время ухода Гаспара, Морен по его лицу понял, что тот ему верит. А значит, в его доме проверок больше не будет. Но всё равно, осторожность не помешает. Себастьяну лучше обосноваться не в каморке, а в том убежище, где он так ловко спрятался. Тем более, что заваленные ворота выходили на другую улицу, и Гаспар просто упустил это из виду, или предполагал, что ворота уже относятся к чужому дому. Значит, нужно, пользуясь своими связями в этом городе, попытаться узнать судьбу беглецов из той мечети, не привлекая к себе внимания. Неплохо бы выявить предателя, сдавшего своих. Такие гады долго ждать не заставят, первыми станут проявлять любопытство, всё кругом вынюхивая.
- "Ну, любопытных и среди обычных людей хватает" - подметил Жак.
- "Верно. Но эти, при любом подозрении, байке, что предатель уже известен, и сейчас должен прийти человек, который укажет негодяя, стараются как можно быстрее скрыться", - дополнил Морен.
Так они сидели за столом долго, обсуждая и проблему Себастьяна, и проверки в городе, и произвол Гаспара с его братией, и про вольнодумцев, и вообще, что весна нынче ранняя, работы скоро станет совсем невпроворот, особенно, когда из Нового света караван судов пойдёт. Себастьян всё это время сидел за своим местом и внимательно слушал. В этом доме, как он заметил, никто в разговор не встревает до тех пор, пока не спросят. Сегодня его проблему решали без него, лишь поставив перед фактом. Только сейчас Себастьян заметил, что всё последнее время с него не сводит глаз дочка хозяина. Ему стало неловко, он не знал, как к этому отнестись. Нехватало ещё, чтобы сам Морен это заметил. Бенита всё время суетилась, стараясь не мешать мужчинам. То она стол вытрет, то с комода тряпку какую возьмёт, то просто через комнату пройдёт, бросив украдкой взгляд на Себастьяна. Он прекрасно понимал, что означает этот взгляд, но нарушать гостеприимство он не собирался. Тем более, что у него уже была своя женщина, любимая, и которую он сейчас мечтал увидеть. Но она пропала, и его это сейчас волновало больше всего.
Когда уже все собирались выходить, к ним в ворота постучались. Пока Морен шёл открывать дверь, Себастьян быстро прошмыгнул в свою каморку. Он забрался опять в сарай, задвинув за собой доски. Его разбирало любопытство вместе со страхом, и он прижался ухом к щели той стены, которая выходила к кузнице, и была с той стороны закрыта здоровенной полкой со всевозможными приспособлениями. это препятствие хоть и мешало, но всё-равно было слышно. судя по голосу, это был мужчина средних лет, явно с неплохим здоровьем, хотя чувствовалось искусственное подражание сиплому горняцкому говору, каким обладают в основном горняки и угольщики. тот пришёл с простым вопросом о починке какой-то штуки, которую Себастьян отсюда не видел. быстро сговорившись о цене, Морен приступил за дело, а сиплый, тем временем, оказался слишком говорливым. Это у Себастьяна сразу вызвало подозрение. Люди с такой профессией, чей голос тот имитировал, не особенно любят говорить - мешает болезнь горла. А этот явно здесь вынюхивал. Но куда же смотрит Морен! Так спокойно, даже по дружески с тем беседует, смеётся, на вопросы каверзные отвечает... Себастьян не сразу понял, что тот попросту валяет дурака. На вопросики-то Морен отвечает, только не так, как тому хотелось бы.
К сожалению, с того места, где находился Себастьян, не всё можно было разобрать. Но главную мысль он уловил: поиски продолжаются. Такие люди, как Гаспар, не останавливаются. Как хотелось Себастьяну хоть одним глазком взглянуть на этого шпика, на сколько тот похож на горняка!
Стоп! Себастьян мог поклясться, что этот голос он уже слышал! Если бы тот психанул, перестал бы прикидываться мастеровым, Себастьян его чётко узнал бы. Вот только где он мог слышать этот голос? Базар? Нет, вряд-ли. Порт? Тоже нет. У суконщиков? Кожевников? Плотников? В какой же слободе он слышал этот голос... Мечеть... МЕЧЕТЬ! Точно! Это был тот, что всё время либо тихарился в своём углу, либо, когда все пили травяной напиток, рассказывал байки, смеялся да лез с расспросами, только у того голос был звонкий. Хотя интонации абсолютно те же. Никто не знал, чем тот хохотун занимался, по жаргону - щипач, но такие люди не особенно треплются, особенно про различные подвиги. Он уходил, приходил, всегда был при своей еде, приносил из города, говоря, что был хороший денёк, и много "заработал", а по сему может себе позволить хорошую еду. Щипачи до ночи не работают, и посреди дня не возвращаются! Закрылись людные места, наподобие рынка, окончена вечерняя служба в церкви - щипачи уходят, а этот живёт по своему расписанию. Себастьяну сейчас всё стало ясно. Он просто порывался предупредить Морена, рассказать ему о своих догадках, попросить также прощупать того "горняка", но выйти он сейчас не мог. Горняк его сразу опознает, и нет никакой гарантии, что у того рядом не спрятались помощники. Это, похоже, профессионал, хороший шпик, что его за это время никто не раскрыл. Себастьян, даже не видя собеседника, был уверен, что это тот хохотун. Уже не раз ему помогал его талант с голосами. С трудом дождавшись, когда тот уйдёт, Себастьян осторожно вылез, прошёл в дом, нашёл Морена, и сходу рассказал свою догадку.
- "Как тебе только удалось распознать этого "горняка"? Вы же был в другой комнате, не видел его, да и голос, говоришь, поддельный?"- С восхищением спросил Морен, окрестив того также "горняком".
- "У меня с детства был этот талант, голоса копировать, потом долгое время этим зарабатывал, потому, наверное, и разбираюсь в особенностях голосов," - с гордостью ответил Себастьян.
- "Я, ведь, заподозрил, что это не настоящий мастеровой, как тот себя расписывал, понял, что подосланный, но про мечеть не знал. Теперь всё сходится. Теперь проще будет решить твою проблему. Ладно, пора спать, завтра решим, что делать дальше", - и Морен ушёл.
Теперь было над чем подумать. Главное, что опасный тип выявлен, известно, кого стоит опасаться. Нужно бы ещё предупредить Морену своих товарищей, чтобы с тем "горняком" были бы поосторожней.
Вновь разные мысли мешали Себастьяну уснуть. Уже ночью, он услышал тихое постукивание в дверь каморки. Он не на шутку испугался. Свои знали, где он спит, и не стали бы стучать. Он затаил дыхание, чтобы его не услышали, хоть и был за досками в другом помещении. Стук повторился, он не знал, что делать. Лишь на третий раз услышал тихое: "Синьор, вы не спите?" Это была Бенита. Она боязливо спросила его, может ли она войти. Себастьян выбрался из своего укрытия, и пригласил Бениту к себе. Она вошла к нему в одной сорочке на голое тело, держа перед собой тусклую масляную лампу.
- "Я подумала, что синьору темно, вот решила принести немного свету. Вы не прогоните меня?"
- "Теперь то уж чего, заходи, вошла уже..."- спокойно ответил Себастьян в полголоса, чтобы их не слышали.
- "А ты не боишься, дитя моё? Отец может тебя тут застать в таком виде, что ему скажешь в оправдание?"- с иронией спросил он.
- "Не бойтесь, не застанет. Я проверила, они все спят. Я хотела бы с вами тут посидеть, не часто к нам гости заходят. Тем более такие..." - и она опустила глаза.
Себастьян понял смысл последнего слова. То-то она не сводила с него глаз весь вечер. Девочка в том возрасте, когда хочется романов, а природа просится наружу. Достаточно одного его движения в её сторону - и девочка готова отдаться. В принципе, она за этим сюда и пришла. Но мысль о Виолетте, даже понимая, что она никогда об этом не узнает, не пускала его дальше. Себастьян попытался как можно деликатнее объяснить девчушке, только та в ответ разревелась и кинулась ему на плечо. Вот тут ему стало откровенно жаль и её и себя и весь мир. За то, что всё уже случилось и нельзя ничего изменить. Что у него есть Виолетта, у Виолетты есть он, а девчушка ещё успеет этим насладиться, что будет ещё у неё настоящая любовь, но не будет с чем сравнивать. Пусть её любовь будет единственной, неповторимой, а значит лучшей.
***
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/03/28/2166