Жили мы очень скромно. Бабушка говорила: «Скромно, но по-совести». Впрочем, мы не были исключением. В послевоенные годы все жили так, потеряв накопленное, обменяв во время войны на хлеб и продукты. Хорошо жили только партаппаратчики. Но они умудрялись себе ни в чем не отказывать и в самые тяжелые для страны времена. Но речь не об этом. Книги у нас были всегда. Читать в семье любили все. Интересы у всех были разные. Дедуньчик любил исторические книги, романы, русскую литературу, поэзию и путешествия, книги по искусству и краеведению. До сих пор у меня хранится замечательное дореволюционное издание «Истории искусств» Гнедича. Книга эта (вернее, несколько книг) принадлежала отцу дедушки Николаю Петровичу Калитину. Один том был у дедуньчика, другой – у дедушки Пети, а третий – не знаю у кого, возможно у расстрелянного в 1937 г.брата Ивана или брата Александра, судьба которого мне неизвестна. Книгу эту я обожала. Это огромный том с золотым обрезом и с золотым тиснением на корешке. В детстве я любила просто рассматривать иллюстрации, переложенные вставками из папиросной бумаги. Это было для меня вроде переводных картинок: за тонкой папиросной бумагой только угадывается сюжет картины, надо потрудиться, чтобы суметь приоткрыть ускользающий листочек, который плотно прилипает к картинке. И не дай Бог, порвать или замять! Конечно, ругать и шлепать не будут, но огорчатся! А это главное. Огорчать дедуньчика никак не хотелось. Книгу, тем не менее, нам разрешалось рассматривать в садике – прямо под окном комнаты. Опять вспомню фильм «Зеркало» Андрея Тарковского. Когда брат и сестра рассматривают тоже «Историю искусств» с папиросной бумагой между картинками, а потом бросают ее и бегут к отцу. Это как-будто картинка из моего детства. Только мой отец воевал до моего рождения. Когда я подросла, меня стали интересовать и надписи под картинками и текст в книге. Так, неспешно в мою жизнь входила живопись… и не только живопись, но и понятие прекрасного…
Другой моей любимой книгой с детских лет была «Мертвый город Хоро-Хото» , кажется, путешественника Козлова. Думаю, мой отец в детстве, читал эту книгу, но, видимо, забыл со временем о том, что там есть места не совсем подходящие для чтения маленьким девочкам. Но, вероятно, родители считали, что я вряд ли продерусь до смысла через сложное изложение текста. А фотографии и объяснения под ними были так увлекательны. Так что многие вещи я постигла раньше своих сверстников, благодаря обычаям великих моголов, описанным в этой книге. Обычно, я делилась с родными прочитанным, пересказывая интересные места, но в данном случае разумно посчитала это преждевременным и опасным для психики родителей. Эту книгу бабушка после дедушкиной смерти отдала, кажется, дяде Вене (Вениамину Павловичу Калитину- папиному брату), возможно, она до сих пор хранится у его сына Юрочки… Ну, и конечно, энциклопедия в сорока томах, была моим ежедневным чтивом, которое занятые родители тоже неосмотрительно доверчиво отдали мне на полное прочтение на все времена. Так что, мне не нужны были откровения улицы, извечного учителя детишек в вопросах пола, так как детальные знания в этой области я почерпнула в энциклопедии и снисходительно отмалчивалась при обсуждении этих вопросов моими сверстниками. Правда, в жизни эти знания своей практической пользы мне не принесли – все приходилось постигать эмпирически, так как в моей голове теория и практика не пересекались, как две прямые Лобачевского, и я была, едва ли не большей дурехой, чем известная писательница Щепкина-Куперник, которую дурачил Антон Павлович Чехов, утверждая о появлении не помню каких животных от скрещения одномастного кота и голубя…
Дедушкины книги по истории старинных русских городов, Подмосковья, книги Салтыкова-Щедрина(особенно любимая им «История одного города») и др. – хранятся у меня до сих пор. Многие из них с пометками…для меня… Да-да, дедушка, например, подписал эту книгу в 1958 г. так: «Ирочка! Когда подрастешь, читай эту книжку. Дедушка.» А мне еще не было и семи лет! Перед моей поездкой в Холм – на открытие памятника, я наткнулась на эту надпись и заплакала. Через десятилетия он подчеркивает свои мысли, зная(!), что я открою, прочту и пойму. Я даже хотела зачитать это на открытии памятника, но подумала, что это будет не для всех понятно, а значит могут и обидеться... Дедушка Петр Николаевич Калитин подарил мне книгу "Лукоморье"( он был старшщм братом моего родного дедушки Павла, в те времена, о которых идет речь - его жена Елизавета Арсеньевна Калитина, талантливый молодой ученый-историк, бывший директор Смоленского музея, отбывала срок в одном из лагерей ГУЛАГА по 58 статье. Она приходилась деду Петру и моему деду Павлу троюродной сестрой и тетей одновременно, т.к. они все трое были праправнуками князя Шаховского, а также правнуками доктора медицины Иоакима Война-Куренского - от разных его дочерей, но об этом я напишу особо). Одна сказка в подаренной мне книге "Лукоморье", так отпечаталась в моей памяти, что помогала мне во многие трудные моменты жизни, если не сказать больше - однажды она меня просто вытянула с того света. Когда мой дедушка Павел привез ее от своего брата Петра из Смоленска, то подарил мне ее со словами обратить особое внимание именно на сказку «Две лягушки». И вот я говорю «спасибо» дедушке Петру за урок, который явился жизнеутверждающим. Отчего он обратил внимание именно на эту сказку, не представляю, этот автор - Л.Пантелеев. Скажу только, что он написал «Республику ШКИД». Сам он из бывших дворян, но прошел все круги ада, будучи беспризорником. Возможно, ему эта старая история помогала выжить в трудных и невыносимых условиях.
Помню я также замечательное дореволюционное издание о Румянцевском Императорском Михайловском музее с иллюстрациями и описаниями картин и историей их написания, а также некоторых удивительных подробностей из биографий известных художников. Я обожала сначала рассматривать картинки, а когда научилась читать и объявления на последней странице, в одном из которых говорилось по каким дням музей работает бесплатно(!) Также мне нравилось листать журнал "Нива", где на некоторых картинках были изображены наши родственники, о которых мне что-то рассказывал дедушка (кое-что я потом вспоминала).
Что касается моей любви к чтению, то как могло быть иначе, когда в семье много читали и обсуждали прочитанное? Денег на покупки книг едва хватало, поэтому покупались только те, без которых не могли обойтись (например, редкая поэзия и сказки всех времен и народов), но существовали библиотеки, в которые я обожала ходить и с родителями, и с дедушкой и бабушкой. А потом они просто засылали меня одну – обменивать книги, составляя список нужных книг, а позже просто определяя область чтения, уже полностью доверяя мне, так как я была чтением одержима и читала не только свои детские книжки, но и заодно все те, что они мне доверяли обменивать. Слава Богу, читали они все-таки, приличные и хорошие вещи, так что это меня, конечно, развивало и отличало от своих сверстников. Иногда мне приходилось даже умалчивать об этом, чтобы не выглядеть выскочкой и не нажить себе неприятностей. К двенадцати годам, я уже перечитала все, что было дома и большую часть книг в районной детской библиотеке, а также то, что удавалось перечитать, благодаря родителям, во взрослой библиотеке. Чтение мое было самым беспорядочным, за что я им и благодарна. Если бы они пытались руководить этим процессом, то я бы, пожалуй, в силу давления и противоречивости характера, просто перестала читать. А так – был прочитан весь Александр Дюма, весь Конан-Дойль, Стивенсон, Бунин, Чехов(кроме пьес, которые мне не нравились тогда), большая часть Паустовского, Аксаков, Козьма Прутков братьев Жемчужниковых, сказки в огромном количестве, Ярослав Гашек и др.
О первом опыте чтения я помню очень хорошо. Я страстно мечтала научиться читать и пыталась это делать по журналам и газетам, угадывая буквы, но я, конечно, не знала о существовании ударения, поэтому ничего не получалось, например, я брала известный журнал, считала количество букв в заголовке и произносила их ТАК, как я их СЛЫШАЛА: АГАНЕК ( а журнал был «Огонек»), КРАКАДИЛ ( а надо «Крокодил»). Я не говорю о мягком и твердом знаке (знанием которых я так гордилась перед младшей сестрой, когда пошла в первый класс), о которых я не могла и догадаться. Так что ничего не получалось, к моему огорчению. Почему родители, а тем более дедуньчик мне в этом не помогали, могу только предполагать – думаю, дедушка считал, что всему свое время, главное, не отбить желание учиться. Если так, то я им всем очень благодарна, потому что учиться я обожала, люблю и до сих пор, вспоминая дедушкину поговорку – «Умный человек учится, а дурак поучает». ..Как только я выучила все буквы и мне подарили на Праздник Букваря в школе «Басни Крылова» (здесь добавлю, что дедушка не любил Крылова за его обжорство и басню о прапрадеде моего дедушки – князе Петре Ивановиче Шаховском – губернаторе Пскова в 1812 г.), мне разрешили выбирать между двумя книгами для самостоятельного чтения – Это были «Золотой Ключик» А.Толстого и «Барон Мюнхгаузен» Распэ. За субботу я прочла одну, а за воскресенье другую. Дедуньчик ликовал - «наш человек, калитинский», но бабушка с мамой быстро его отрезвили, сказав, что отныне я буду читать строго под их контролем, так как для семилетнего ребенка это ненормально – глотать по книге за день. К тому же надо стремиться растянуть удовольствие, а если я буду так лететь «галопом по европам», то сколько же нужно книг за год? Больше трехсот! Нет, так никаких книг, а тем более мозгов маленькой девочке не хватит. Они сначала строго меня ограничивали, а потом школа доделала свое – уроки, обязательное чтение снизили на какое-то время мой пыл, а, может быть, просто в этот момент все интересные книжки были припрятаны, чтобы не мешать моей учебе. Потом пошла в школу моя сестра, контроль надо мной ослаб и все образовалось ко всеобщему успокоению: то есть я могла читать сколько и когда хотела, за что им огромное спасибо. Замечу, что сестра в период моего обучения в первом классе была моим злым гением(вот пусть хоть сейчас прочтет!)некоторые буквы и цифры она знала, благодаря мне (я была олицетворением любимой пословицы дедуньчика на тот момент, то есть вовсю ее «поучала», что и ударило по мне другим концом этого процесса – полу-знания надмевают и развращают), так вот моя сестра стала выставлять мне оценки! Я прихожу в школу с красиво написанным домашним заданием, а там танюшкины оценки. Ладно бы двойки, она мне разные ставила, когда учительница увидела пятерки, ее негодованию не было конца: «Ну, Ирочка, это ты поторопилась», а дальше – плохая оценка, испорченное настроение и вызов родителей. Причем, сестренка - добрая душка так ловко научилась копировать цифры, что думали будто это я. Много неприятных минут мне это доставило (я думала вначале, что это одноклассники так шутят), но потом все разрешилось. Так что, дедуньчик был прав – всему свое время. Знание в неопытных руках все равно что мартышка с гранатой, как говорят мои внуки.
-----------------------------
фото: 1955 г. Подмосковный детский сад "Подлипки". Слева - моя младшая сестра Таня, справа - я. Скептически смотрим на то, как выплясывают перед нами фотограф и воспитательница, заставляя нас улыбнуться.