Три часа до комы. Он приехал в Голландию найти свою смерть – эвтаназию.
Он жил хорошей жизнью, ни в чем не нуждался, растил своих детей, любил свою жену и родителей, дарил подарки любовнице, приезжал на могилы к родителям, навещал брата с женой, давал деньги на благотворительность, ходил в церковь, занимал друзьям деньги и сам вовремя отдавал долги, никогда ни в чем не нуждался.
И вот сейчас, в тридцать восемь лет он понял, что все свое время проводил не так. Как того хотел. Он действовал по инструкции, которую ему внушили все вокруг еще с детства. То, что он, якобы, впитал с молоком матери, то, что учил в школе как нормы и правила приличия.
И, не зная почему, он всему поддавался. Как будто он играл с Богом не в шашки, а в поддавки. И стоило ему поддаться, как он сразу становился лучше всех.
А вот общество не играло – оно насиловало, с каждой минутой проходя и вникая все глубже в невинное человеческое тело. Оно проникало и сжигало дотла внутренний мир самого естества.
В шестнадцать лет ты устраиваешь бунт против общества, в двадцать чувствуешь пластиково-сахарную свободу, в тридцать ты уже винтик системы с ощущением звенящего богатства в ушах, в сорок ты не можешь быть один чисто физически а в пятьдесят и далее просто сходишь с ума от того, что все вокруг отшвырнули тебя в сторону и хотят быть вместе, но без тебя. А далее ты смотришь как умирают один за одним твои друзья, подруги, жены, любовницы и, не дай Бог, дети. Ибо после последнего ты точно знаешь, что компания для твоего одиночества, которая хоть раз в пол года или того меньше появлялась на горизонте, теперь молча кормит землю, давая своей плотью жизнь новой, более просто устроенной и в то же время более совершенной, чем все твое прошлое существование, форме.
Но тогда зачем растить цветы твоей жизни так и зная, что они превратятся в вонючее и липкое дерьмо-удобрение? Зачем пускать в тело женщины новую жизнь, зная, что она выйдет в этот и без того прекрасно гниющий мир через то место, где, при хорошем раскладе побывали и потерлись об стенки минимум двое мужчин ( и не говорите мне, что все такие честные девственницы недотроги )?
Люди бегут в извечном круговороте, называемом жизнь, не зная в то же время, что они просто топчутся по костям своих предков, которым стыдно и больно ощущать, что все, что они заработали непростым трудом становится достоянием безбашенных панков трудоголиков, для которых бутылка дорогого виски стоит больше, чем поцелуй родной дочери или сына.
Он это понимал, он понимал как люди любят хранить тайны, чтоб потом сделать их наци(хайль!)Анальным сокровищем. И каждый пытается вызнать у нового знакомого побольше, лишь бы рассказать другому побольше говнеца.
Люди разучились врать себе, но научились обманывать других. А всегда легче было говорить другим правду и нагло врать своему отражению в зеркале. Так строились многие империи, но лож пробивала границы себестоймости и влезала на территории правды. Тогда города горели, цари склоняли головы и мир летел в тар-тарары.
Он все это видел. Он не хотел этого.
Поэтому он отдал детям весь бизнес, порвал с любовницей, сказал жене, что едет в командировку. Забрал паспорт и уехал.
Когда он вышел на вокзале, то увидел небольшую клумбу с тюльпанами и вырвал один с корнем. Он хотел спасти хоть что-то чистое, неприкосновенное, то, по чему уже не сможет потоптаться никто.
И вот укол в вену. Врач сказал, что до смерти осталось три минуты и спросил, какого его последнее желание.
- Сожгите меня вместе с этим цветком цвета солнца, - он начал засыпать, - и развейте мой пепел над морем… Не забудьте сжечь и мой паспорт, - это сквозь пелену.
Начало холодать.
Конечности онемели.
Хотелось вспомнить хоть какую-то возможность для возвращения в живой мир, но на языке только крутилась одна дурацкая песенка:
Голландия страна цветов,
Голландия страна цветов,
Страна тюльпанов…